Текст книги "Познай, где свет (СИ)"
Автор книги: Наталья Чернякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Познай, где свет
Глава 1
Моим родителям посвящается
Утро началось с сюрпризов, а сюрпризы начались со звонка Никиты.
– Мелкая, – давняя школьная привычка – называть так Арину, как всегда, сыграла свою роль, – надо встретиться. Срочно. Жду на нашем месте через полчаса.
– А Ирку с пацанами тоже зовёшь?
– Нет.
– Я думаю, это хорошо, потому что…
Но Никита тут же вставил свои пять копеек:
– Ты когда начинаешь думать, прямо беда, особенно когда сидишь за компом и параллельно разговариваешь.
Пересветова отодвинула от себя ноутбук, на котором просматривала почту, и мягко улыбнулась:
– Тебе показалось.
– Ничего не показалось… Слышу, как клацаешь по клавиатуре. Не надо делать из меня дурака.
– Извини, опять не удержалась.
– Так и вижу твою довольную, улыбающуюся рожицу.
Она хотела уже серьёзно добавить: «Нужно посоветоваться», но не успела – Никита ушёл со связи.
«Хорошо, что мы будем вдвоём, – мечтательно подумала Пересветова. – Ненавижу Ирку. – Она ничего не имела против друзей Никиты, но не терпела их одноклассницу. Объяснить такое отношение к Ирке не могла, хотя подозревала, что не любит её из-за высокомерия и желания повелевать не только преданным Виталькой, но ещё Никитой и Ильёй. – Твою петрушку, времени-то сколько!»
Арина сосчитала до трёх и подскочила с кровати, надевая видавшие виды джинсы, серую футболку с затёртой надписью на английском «Wisdom, Justice and Love» – мудрость, справедливость и любовь – наспех умылась, прошлась по губам бледно-розовым блеском и слегка подкрасила ресницы. Вот опять они за лето выгорели до рыжины. Не то что чёрные, как смоль, и пушистые опахало у ненавистной Ирки, чтоб её ёжики целовали днём и ночью. Не зря она Смолина – полное соответствие фамилии.
Подумав о красивой Ирке, Арина критически с ног до головы оглядела себя в зеркале. Тощая, высокая, как фонарный столб – вытянулась ещё в десятом классе, с худым лицом и густыми, непослушными, тоже ставшими от солнца рыжеватыми локонами – ведьма и ведьма. Метлы только не хватает.
Какие уж тут надежды на взаимные с Никитой чувства? Нужно ему это рыжеволосое чучело с глазами болотного цвета в коричневую крапинку? Вон он – какой красавец: смуглый, кареглазый, высоченный.
Однажды Арина едва не умерла от своей ненормальной любви к Никите. В прямом смысле едва не умерла. Парень, учась в той же школе, что и Пересветова, только в параллельном классе, не замечал её класса до восьмого, когда случилась эта история.
Дело было в последние дни мая, перед самыми летними каникулами. Елена Николаевна – учительница Арины и бабушка Никиты – решила повести свой восьмой класс на туристическую базу, находившуюся на противоположном берегу реки, ибо дети мечтали оказаться в среде, далёкой от цивилизации, с минимальным набором средств. Видя, что внуки проводят много времени за компьютерными играми, Елена Николаевна предложила Никите с Лизой тоже пойти в поход, дабы немного отвлечься от всемирной паутины. Нехотя, но дети подчинились, взяв с собой гитару и по томику модного тогда «S.T.A.L.K.E.R.».
Елена Николаевна за годы работы в школе пришла к выводу, что пятнадцатилетние подростки вполне самостоятельны и могут обойтись без её постоянного контроля, потому, когда пришли в расположение турбазы, она сказала:
– Дети мои, мечтали о диких условиях? Дерзайте: готовьте сами обед, позовёте, когда всё будет готово. – И ушла на полянку, находившуюся неподалёку, чтобы позагорать в одиночестве.
Девочки и вправду сначала с энтузиазмом взялись за дело: загремели котелками, ложками и поварешками, готовясь сварить из консервов что-то наподобие ухи, но заметили, что парни не спешат ни за дровишками, находящимися под навесом у входа на базу, ни за водой из колонки. А раз так – тоже присели на скамьи: почему они обязаны работать, когда одноклассники отдыхают. Вон даже внук Елены Николаевны бухнулся с ними рядом и перебирает струны гитары, которую привёз в дорогом чехле. Арина понимала в этом толк, ибо у отца был такой же.
– Не по силам подвиг? – задиристо спросила она у Никиты.
– Ты о чём, мелкая?
Арина спокойно отнеслась к этому – «мелкая». Чем тут можно возразить, если действительно самая маленькая в классе, стоящая последней в шеренге на физкультуре и говорящая опостылевшую фразу: «Расчёт окончен».
– Говорю, не по силам принести воду и дрова?
– Я здесь при чём? Проси одноклассников. – Никита недоумевал: совсем страх потеряла малявка. Ещё командует.
– Вот бы и подал пример, как внук Елены Николаевны.
– У тебя хорошая степень наивности. Почему ты решила, что они потянутся, – Никита кивнул на мальчишек, – если я буду работать?
– Они будут работать, – нахмурившись, твёрдо ответила она.
– А если прыгну с обрыва в реку, они тоже последуют? – Арина промолчала. – Вооот. – Никита хмыкнул, хитро улыбаясь. – Не всегда пример заразителен. Люди обычно делают то, что им нравится или выгодно.
– Если прыгнешь ты, я тоже прыгну. – Фраза вылетела быстрее, чем Пересветова успела сообразить. – Хоть Елена Николаевна сказала, к реке не подходить. Но тогда ты поможешь нам готовить суп.
– Идёт. – Бернгардт внимательно посмотрел своими карими глазищами, из которых струился на девчонку лучистый и ясный свет. Она на уровне осязания почувствовала его тепло, даже потёрла лицо, будто Никита на самом деле ласково и нежно прикоснулся к нему.
Арина, подойдя к обрыву, посмотрела вниз и вздохнула: было страшновато. Не сказать, что обрыв был высок, но там, внизу, река была глубокой, с крутящимся неподалёку от берега тёмным и страшным водоворотом, а Пересветова плавала плохо, могла запросто оказаться в воронке.
Бернгардт улыбнулся: слава Богу, до мелкой дошло: задача не по силам, и со спокойной душой прыгнул вниз. На берегу скопились зеваки-одноклассники, Пересветова обвела всех глазами, понимая, если не прыгнет, запросто лишится авторитета. Но дело было не в них, а в Никите, ибо, обещая невозможное, Арина не могла опозориться перед Бернгардтом, на которого исподволь восторженно поглядывала, когда бывала дома у Елены Николаевны, готовясь к олимпиаде. Почему он ей очень нравился, Пересветова объяснить не могла. Может, притягивала его независимость, приправленная чувством собственного достоинства?
Никита, вынырнув, понял по глазам мелкой: сейчас она сиганёт, и закричал, что было мочи:
– Стооой! Назааад! Кудааа?!
Арина ещё раз посмотрела в воду и резко подняла голову: над ними медленно двигался крошечный крестик самолёта, оставляя за собой густой белый след. Кто-то из одноклассников предупреждающе схватил её за плечо, но она вырвалась и, подняв руки, как учили в школе, оттолкнулась, бомбочкой прыгнув в тёмную пучину.
Никита, как в замедленном кино, представил страшную сцену: вот девчонка, не справившись с течением, попадёт в тот злосчастный омут, из которого выбраться почти невозможно, молча тянет к нему руки, прося помощи, а потом, не дождавшись, пропадает в эпицентре воронки и через секунду скрывается в ней. Такой ужас парень пережил только, когда потерялась его младшая сестра Лиза, тогда ей было шесть лет, и он с друзьями весь вечер искал девчонку.
Никогда ещё Никита не плавал столь быстро, молотя руками и ногами, как мог, будто тысяча водяных, выбравшись из воронки, гнались за ним. Сердце бухало и, несмотря на прохладную ещё майскую воду, ему было жарко. Он успел, доплыл ровно в тот момент, когда вынырнувшую Арину подхватил речной поток и понёс прямо к опасному месту. Никита, больно ухватив её за руки, потащил к берегу. Так и выволок из воды, а потом, никого не стесняясь, заорал:
– Ты совсем дура, мелкая? Зачем попёрлась за мной, если не умеешь плавать?
– Но ведь ничего не случилось.
Пересветова смахнула слёзы то ли от радости, что всё благополучно завершилось, то ли от ужаса, страха и попыталась встать, но колени её будто подломились, как у того колоса на глиняных ногах, и Арина завалилась на бок. Бернгардт начал метаться по берегу, по-своему переживая происшедшее, а потом, немного успокоившись, вздохнул и сел с ней рядом.
Елена Николаевна, предупрежденная одноклассниками Арины о печальном инциденте, быстро шла к берегу. Досталось обоим, однако эта смертельная опасность, в которой они побывали, невероятно сблизила их. Именно тогда Арина поняла, что бросилась за Никитой в воду потому, что любила его. Той ночью она не могла уснуть. Нет, её не преследовала холодная речная пучина, ей покоя не давал тёплый взгляд карих глаз.
Весь девятый и десятый класс Никита подтрунивал над ней, вспоминая тот случай, и время от времени, если Пересветова порывалась совершить какой-то необдуманный поступок, напевал из репертуара «Любэ»: «Ты неси меня, река…». Он даже подарил Арине на Восьмое Марта брелок в виде мультяшного водяного как напоминание о том прыжке. «Взглянешь на брелок, вспомнишь свой тупой поступок и откажешься от глупых идей», – очень серьёзно проговорил Никита.
От автора. Друзья, спасибо за то, что заглянули на мою страничку и начали читать новинку! Буду благодарна, если не забудете подписаться на автора и забрать книжку в свою электронную библиотеку. А, может, ещё выскажете своё мнение – тогда это будет прекрасно.
Также предлагаю окунуться в другую мою историю, рассказывающую о любви Лизы Бернгардт – сестры Никиты! "Сотри случайные черты"
Глава 2
За этими воспоминаниями Пересветова не заметила, как подошла к тенистой и уютной беседке, которая находилась недалеко от набережной, в глубине парковой зоны. Когда-то в детстве эта беседка казалась огромной по своим размерам, а сейчас в неё едва ли помещалась их небольшая компания из пяти человек.
Воспользовавшись свободной минуткой, пока не появился Никита, Арина достала из сумки смартфон, настроила на себя камеру и поправила чёлку. Пересветову расстроило, что на лице полно веснушек. Она не знала, что с ними делать, сводила и перекисью водорода, и разными кремами – ничего не выходило, только, кажется, их становилось всё больше и больше. Красоты это, увы, не добавляло. Пересветова решила, что лучше снять заколку и распустить волосы. Тяжёлая копна рыжих волос упала на плечи. Она вспомнила слова Ирки Смолиной о том, что волосы – Аринин основной актив, ибо густые и волнистые.
– Ну да, всегда так говорят, когда больше нечем похвастаться – это ещё кто-то из великих подметил, – проворчала Пересветова тихо и вздрогнула, услышав насмешливое:
– Ё-моё, прямо русалка из вод морских. Привет, мелкая. – Перед ней стоял Никита.
Она сначала стушевалась от неожиданности, будто он застал её за чем-то постыдным, а потом, увидев счастливое лицо друга, тоже улыбнулась:
– Привет, юноша бледный со взором горящим. Вижу, поступил в свой институт МВД?
– Поступил-поступил, дай попить, – выдохнул Никита и присел рядом на скамейку. – Ну и жара. Илья тоже поступил, только в столице, в универ права.
Пересветова подала Бернгардту бутылку с минеральной водой, которую всегда держала в рюкзаке, Никита прямо так, по-простецки, из горлышка начал пить крупными глотками. Арина просияла:
– Красавчик! Вон сколько готовился – года три.
– Это точно.
Никита, вспоминая пережитые страхи, от волнения забарабанил по скамье длинными, красивыми пальцами.
Арина задержала на них взгляд.
– Как же ты теперь будешь без гитары? В институте ведь казарменное положение, наверное, нельзя брать с собой инструмент?
Никита ухмыльнулся и махнул рукой: обойдусь.
В детстве он мечтал стать великим музыкантом, они тогда с мамой и бабушкой ещё жили в Германии, и Елена Николаевна, имевшая какое-никакое музыкальное образование, сама давала уроки игры на пианино шестилетнему внуку, заприметив его интерес к инструменту. Но однажды их занятия с маленьким Никитой враз прекратились. Он помнил тот день, когда к ним домой пришли из Югендамта – ювенальной юстиции: кто-то из соседей пожаловался на громкие звуки музыки, доносившиеся из их дома. Эти страшные, некрасивые тётки в чёрной одежде – именно такими их запомнил Никита – решили, что мама и бабушка очень давят на ребёнка, заставляя его заниматься музыкой и много читать, ибо он разительно отличается от своих сверстников интеллектуально и эмоционально. В этом возрасте, считали надзорные органы, дети должны оставаться детьми – играть в развивающие игры, бегать и спать. Вот вырастут – тогда и выберут для себя занятие по интересам, решат: музицировать им, заниматься математикой или писать картины. Решив, что органы опеки могут забрать из семьи ребёнка, бабушка прекратила с внуком всякие занятия музыкой. От греха подальше.
Там, в чужой стране, Никита чувствовал себя иноземцем, хоть почти с рождения и до двенадцати лет жил и воспитывался в чужой культуре и на чужом языке. По возвращении в Россию некоторое время испытывал трудности в учёбе, однако это не помешало ему поступить в музыкальную школу и с отличием окончить её, но только не по классу фортепиано, а по классу гитары.
– Гитара для меня не главное в жизни, так, увлечение, – уверенно ответил Никита, тряхнув головой. – Это я знаю точно.
Арина кивнула, соглашаясь, и представила, как однажды Бернгардт будет служить с её отцом, и это ещё более сблизит её с Никитой. Она откинулась на спинку скамьи и улыбнулась своим мыслям. Немного помолчав, Пересветова решила уточнить:
– А почему ты позвал сюда только меня? Да ещё утром?
– Не знаю, просто захотелось увидеть прямо сейчас – и всё. Что такого?
– Это хорошо! Нет, это просто здорово! – Арина засмеялась, из глаз её брызнули весёлые солнечные зайчики, и на горизонте забрезжила робкая надежда, что Никита тоже любит её, просто сам ещё этого не понимает. Она озорно тряхнула головой и с вызовом добавила: – Не спросишь, почему я тоже хотела увидеть тебя?
– Даже не знаю, что предположить. Ты же у нас разносторонняя личность – не знаешь, чего ждать. – Пересветова не успела ответить, ибо у Бернгардта затренькал телефон. Он, взглянув на экран, пояснил: – Осипенко. – И нажал на зелёную кнопку: – Здорово, Виталька… Нет, мелкая со мной… Хорошо, я передам… Пока.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Арина.
– Ничего особенного, просто Ирка, как обычно, сбивает Витальку с истинного пути. К ней приехала подруга, и Осипенко зовёт всех к себе отметить знакомство.
– Но мы же собирались вечером поработать в гараже? Папа пригнал потрясающий экземпляр – ГАЗ-51, 1959 года выпуска. Представляешь?! – У Арины от восторга засияли глаза.
В свободное время Пересветов – старший занимался ремонтом автомобилей – это было его хобби, которое разделяла дочь. Иногда в их большом гараже обитали и пацаны – набирались опыта.
– Гараж придётся отменить, раз Осипенко настаивает на знакомстве с подругой.
– Я тоже настаиваю на встрече в гараже. Так что теперь, будем выяснять кто кому олигарх?
– Не будем, просто пойдём к Осипенко. До скольки ты будешь работать в гараже?
– Не знаю, лет до шестидесяти, наверное. Потом пойду на пенсию.
– Я серьёзно спросил.
– Часов до девяти, если раньше освобожусь, то схожу с вами. Не понимаю: подруга приехала к Ирке, а зовёт к себе всю компанию Виталька Осипенко. Где логика?
– Кто разберёт эту семейную пару? Где логика и где влюблённые? – Никита задумчиво опёрся щекой о ладонь. – Ну что, ты домой? – Арина кивнула. – А я побегу дальше – в магазин, надо купить наушники.
– Ну да, как без них? Ведь выяснение отношений с сестрёнкой пройдёт более спокойно, если при этом не вынимать из ушей наушники.
– Ох, и язва ты, мелкая, – усмехнулся Никита.
Арина взглянула на него лукаво, подумав, что к вопросу, почему она хотела увидеть друга, парень так и не вернулся. А Пересветова уже готова была признаться, что поступила и в местный технический университет, и в университет гражданской авиации в Москве. Она до последнего не говорила Никите, что подала документы не только в вузы города, но и столицы, так, на всякий случай, не надеясь, что пройдёт по баллам в престижный университет. А этим утром, когда он ей звонил, открыла сайт – и глазам не поверила: она оказалась в числе поступивших на факультет авиационных систем и комплексов. Мама была счастлива, отец ликовал, а вот Арина сомневалась, потому что не хотела расставаться с Бернгардтом.
– Но и Никита не сможет с тобой видеться: всё же два года на казарменном положении – не шутки, – уговаривали родители. Она ещё думала.
Глава 3
Никита бросил в рот шоколадную конфету и надел джинсовую куртку – вечером что-то похолодало, заходили тучи.
– Куда? – младшая сестра Лиза выглянула из своей комнаты.
– К Витальке Осипенко.
Лиза выскочила в прихожую и тоже сорвала с вешалки ветровку:
– Я с тобой. Мне нужно кое о чём поговорить с Ариной, – на ходу сочиняя, схватилась за эту идею, как за соломинку.
– Нет. Позже поговоришь. По телефону. – Никита раздраженно подёрнул плечом и нахмурился.
– Но почему? – упавшим голосом проговорила Лиза, переступая с ноги на ногу. – Я тоже хочу к Витальке в гости.
– У тебя какая-то непонятная к нему тяга. Влюбилась? Вон, смотрю, похудела ради него, скелетом просто стала.
– Ничего не влюбилась, и не ради него, Виталька – просто друг, и я не скелет, – насупилась девочка.
– Просто друг он для меня, а для тебя уже взрослый дядя. Найди себе ровесника и дружи.
– Подумаешь, шесть лет разницы. Ты не можешь мне запретить с ним общаться.
– Не могу, но сегодня ты со мной не пойдёшь.
– Ну и пожалуйста… – раздраженно крикнула Лиза и метнулась назад в свою комнату. – Ненавижу тебя.
– На здоровье, – отчеканил Никита твёрдо и надменно.
Он очень любил сестру. Но так было не всегда, ибо взаимопонимание между сводными часто приходит не сразу. Когда семья Бернгардт перебралась из Германии в Россию, отношения между Лизой и Никитой не складывались, однако он сразу принял её отца, усыновившего его, и с первого дня называл папой, ибо родного не знал. А дочка отчима, младшая Никиты на шесть лет, парню была не нужна. Зачем ему сестра-малявка, вот старший брат – другое дело. Но с этим не повезло, и приходилось только мечтать, как старший брат, защищая, раскидывает его неприятелей и всегда оказывается героем. А неприятелей у Никиты было немало.
В первый же день после приезда на историческую родину, в Россию, физически хлипкий Никита подрался со школьной спортивной звездой Воронцовым из параллельного класса, которого окрестил Варенцом. Подрались из-за ерунды, сейчас он и не вспомнит почему, но именно с того дня началась его дружба с Виталькой и Ильёй, безоговорочно вставших на защиту Бернгардта, ибо хоть ростом он был высок и плечист, но махал кулаками слабо – в Германии драться было не принято, вот и не научился.
А Лиза продолжала ходить за братом хвостиком. Однажды она ему надоела настолько, что он ей так и сказал: «Отстань от меня, я не обязан тебя развлекать, ты мне никто». Шестилетняя Лиза заплакала, выбежала из квартиры на улицу и потерялась, ибо ещё слабо ориентировалась в соседних дворах. Нашла её троица друзей, когда уже на город спустились сумерки. Никита, услышав охрипший от рыданий голос Лизы, помог ей вылезти из строительного колодца, в который она случайно упала, и сам едва не разревелся, видя чумазое лицо сестры и в ссадинах ноги. Прижал её к себе и, волнуясь, просипел: «Ты самая родная моя сестра, самая любимая, прости, пожалуйста, я очень боялся, что ты умерла». С тех пор он с ней почти не расставался, всюду таскал за собой.
Но сегодня решил, что сестра должна посидеть дома, мама стала жаловаться, что Арина растёт как пацанка: учителя жалуются на её поведение, ибо за словом в карман не полезет, может любому мальчишке смело отвесить тумаков. А самое главное, он стал замечать её безоговорочную и не проходящую с возрастом любовь к Витальке. А девке уже двенадцать, кто знает, что малявке влезет в голову от безответной любви, мало, что ли, самоубийц в этом возрасте. «Надо поговорить с Осипенко, пусть аккуратно объяснит Лизе, что у него к ней только дружеские чувства», – твёрдо решил Никита и направился к Виталию.
* * *
Никита, Илья и Арина – все вместе, хохоча и толкая друг друга, ввалились в небольшую квартиру Осипенко. Войдя в гостиную, на мгновение вся троица онемела от вида незнакомки.
– Та-дам! Моя подруга Барбара, – улыбнулась Ира.
Девушка показалась им божественно красивой, с потрясающей фигурой без какого-либо изъяна. Смуглое, с высокими скулами и заострённым подбородком лицо её, в обрамлении волнистых тёмно-русых волос, выдавало чуть ли не аристократическое происхождение, этакую породу. Уверенности в этом добавляли полные, чётко очерченные губы, миндалевидные глаза насыщенного карего цвета в обрамлении густых, пушистых ресниц, и тёмные, изящно выгнутые брови. Барбаре очень шло это имя.
– Прошу любить и не жаловаться, если что, ибо подруга за словом в карман не лезет. – И на всякий случай погрозила всей компании пальчиком.
– О, я уже люблю её, как родную, – первой опомнилась Арина.
– Хорошенькое начало знакомства, – ухмыльнулся Илья. – А я уже боюсь.
Барбара уставилась на Никиту, вздёрнув аккуратный носик, и улыбнулась, показав стройный ряд зубов.
– Ты тоже боишься, красавчик? – И жеманно повела узким плечиком.
Бернгардт, почувствовав сухость во рту, молчал, однако после нашёл в себе силы дерзко ответить:
– Ты совсем нестрашная, даже напротив. Не иначе артисткой будешь… – Барбара, кивнув, расплылась в улыбке. – Погорелого театра, слышала о таком? – продолжил, усмехаясь, парень.
– Что ты себе позволяешь?! – Она некрасиво вытаращила глаза.
Никита не успел ответить, его опередила Ира, жёстко подытожившая:
– Брейк. Уже замечаю проявление взаимной любви. Не убейте друг друга от избытка чувств. – И достала из холодильника Виталия несколько банок пива: – Вот. Остудите пыл.
Все как-то внезапно успокоились и заговорили на темы, ни к чему не обязывающие: о погоде, природе, спорте, позже неспешно коснулись личности новой знакомой и узнали, что она приехала сюда чуть ли не с Урала поступать в театральный вуз.
– А почему не в столицу? – заинтересовалась Арина, и, глядя на идеально уложенные волосы Барбары, поправила выбившуюся прядь из пучка волос, собранных в высокий хвост.
Барбара проигнорировала вопрос, будто не слыша его. Было понятно: она чувствовала себя королевой, прекрасно осведомленной, какое впечатление оказывает на окружающих, потому на вопросы всяких пигалиц не реагировала, ибо не тот уровень. Пересветова не удивилась: она успела до этого момента составить о Барбаре нелестное мнение, совсем не нравилась надменность и горделивость девушки. Арина всегда ценила в общении простоту – так воспитали родители. Когда-то отец на её вопрос, за что полюбил маму, ожидаемо ответил: «За простоту».
– А почему поехала поступать сюда, а не в Москву? – повторил вопрос Илья.
– Не хочу жить в общаге, а здесь у меня квартира – досталась от умершего отца, так что, мы с Ирэн теперь соседи. – Смолина, улыбаясь, кивнула.
– Ооой, прости… – сдавленным голосом протянула Пересветова.
– Да ничего страшного. – Наконец Барбара снизошла до Арины. – Я не переживаю: совершенно его не помню, этот мудак развёлся с матерью, когда мне было лет пять, не больше, и уехал сюда, на родину. – Девушка усмехнулась.
– Мелкая, – вдруг вспомнил Никита, – позвони сестре, что-то ей опять от тебя надо, совсем её разбаловала.
– Мелкая? – усмехнулась Барбара, закинув ногу на ногу. – Да ты ростом чуть ниже меня. Я бы удавилась, если бы меня так звали. Смешно.
– Это нужно заслужить, чтобы так звали, – довольно грубо одёрнул её Илья.
Никита тоже нахмурился и недовольно буркнул:
– Успокойся, тебя бы точно так не назвали.
– И слава богу. – Новая знакомая, окинув Бернгардта внимательным взглядом, в секунды сменила презрительное выражение лица на добродушное: – По этому поводу есть анекдот.
Время от времени, когда Барбара в лицах талантливо рассказывала очередную весёлую историю, происходившую с ней или её друзьями, Пересветова видела: Никита часто останавливал восхищённый взгляд на новой знакомой. И к сердцу её подступал холод от одной только мысли – неужели ему нравится эта красотка Барбара, в которой раздражало всё: от высокомерного тона до вызывающего наряда, состоящего из нескольких обтягивающих тело тряпочек с глубоким декольте и полностью оголенной спиной? Арина посмотрела на свою любимую растянутую футболку, окинула критическим взглядом ногти, под которыми оставались следы от мазута – только что с отцом разбирали двигатель «Волги» – и подумала: «Наверное, надо больше уделять внимания внешнему виду. Вон Барбара какая, не то что я! Даже имя у неё необычное. Почему?» и не заметила, как задала последний вопрос вслух.
– Имя как имя, – ответила новая знакомая и недовольно поджала губы. – Очень даже красивое.
Она могла бы рассказать, как мать тяготела ко всему иностранному, ей казалось, что таким образом она приобщается к яркой и фантастически красивой жизни – жизни на зависть всем соседям и друзьям. И пусть у дочери отчество Ивановна, а фамилия Хижнякова, но что это меняет? Барбара многое могла бы рассказать, но зачем новым друзьям такие подробности? Важно сохранять ореол таинственности – так учила мать.
– Должно быть, тебя назвали в честь Барбары Иден или Барбары Херши? – улыбнулся во весь рот Илья и шепнул Арине: «Щас мы её сделаем, не переживай».
– Кто это?
– Ну как же, их имена, как и другие, ты должна знать, если собираешься учиться в театральном – любезно пояснил Илья.
– Барбара, это известные американские актрисы, – пришёл на помощь Никита.
Пересветова зачастую занималась просвещением друзей, которые не любили мелодрамы или комедии, отдавая предпочтение боевикам. Зато она их обожала и на каникулах могла смотреть дни напролёт.
– Ой, какой ты умный, Ники! – восхитилась Барбара, только что в ладоши от умиления не захлопала.
– Ой, какая грубая и неприкрытая лесть, – улыбнулся Бернгардт. – Здесь все умные, дураков не держим.
– А ты самый умный, Ники, и вижу, здесь главный.
– Он – Никита, – не выдержав, зло вставила Пересветова. – И главного мы только в телевизоре видим.
– А может, Барбара – твоё сценическое имя? – подмигнул Арине Илья, вернувшись к её вопросу. – А в миру какая-нибудь Вар-вара? А что? Очень даже хорошее имя Варя.
– Или Барби, – подхватила Пересветова, решив, что так отплатила будущей актрисе за её слова о мелкой.
По лицу новой знакомой пошли некрасивые красные пятна.
Все, кроме неё и Бернгардта, засмеялись.
– Какое это имеет значение? – неожиданно заступился за девушку Никита. – Что вы к ней привязались? Нравится ей, чтобы называли Барбарой, значит, так и будет.
Пересветова часто спорила с Никитой по разным поводам, хоть и считала парня самым умным из всех, кого знала, но сейчас понимала, что он прав, пора заканчивать это шоу.
