Текст книги "Безымянный (СИ)"

Автор книги: Наталья Чернота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Ну до чего же вы себя довели своим воздержанием, и чему тут удивляться, что у вас слабое здоровье, – укоризненно прошептала она.

Тут она осторожно погрузила едва отвердевшую плоть Гарта в свое лоно и сдавила его внутренними мышцами тела. От этого енот вдруг издал звук, напомнивший Тики тихий писк детеныша.

– Потерпите, мой господин, ваши соки надо заставить снова течь по телу, так что просто расслабьтесь, – буквально проворковала она, склонившись к его уху.

Откинувшись слегка назад, стала то сжимать, то вновь ослабевать свое лоно. Так продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала, как в ее чрево пролилось его семя. Чувство было едва различимое, но все же она отпустила вконец измученного Гарта и легла рядом с ним, сладостно потянувшись. Гарт лежал неподвижно, все никак до конца не в силах прийти в себя. В его паху, казалось, бегала тысяча невидимых существ, при этом он совершенно неожиданно для себя ощущал невероятную легкость во всем теле, чего не испытывал, пожалуй, никогда в своей жизни. Немного придя в себя, он смог повернуться на бок, и тут его нос уткнулся в Тики. Он почувствовал ее пьянящий запах и, сам плохо отдавая отчет в своих действиях, он прижался к ее обнаженной груди, крепко обняв ее, что было сил. Прильнув к ней, словно действительно испуганный и сбитый с толку детеныш, а она стала ласково гладить его, будто стараясь успокоить, так незаметно он и уснул.

Когда он снова открыл глаза, Тики все еще была рядом и крепко спала. Увидев ее, Гарт отпрянул от нее, так что едва не свалился с ложа. Похоже, все произошедшее с ним ночью не было сном. Кое-как одевшись, он поспешил прочь. Он буквально влетел в свою основную рабочую комнату и, закрыв дверь на замок, долго сидел за рабочим столом, обхватив голову руками, стараясь привести мысли в порядок и понять, что и как с ним произошло минувшей ночью. Но все его мысли снова и снова возвращались к Тики, ее соблазнительному телу и запаху, при этом чувствовал такое желание снова оказаться в ее объятиях, что его даже стала бить мелкая дрожь.

Стараясь отвлечься, он погрузился в работу. Постепенно описание нового вида безмолвного, который вылупился накануне в его инкубаторе из одного из привезенных им яиц, привычно овладело им, так что он не заметил, как тихо щёлкнул замок его двери, и в комнату вошла Тики, неся небольшой поднос со стоящей там небольшой чашечкой с едой. Тихо подойдя к Гарту, она опустила его на край стола, и только погруженный в работу енот, почувствовав запах еды, заметил, что уже не один.

– Как ты сюда попала?!

Удивление и неподдельное замешательство Гарта поневоле заставило Тики улыбнуться.

– Просто взяла ключи у Пати, она же сказала, что вы пропустили завтрак, и это после того, как вы едва оправились от болезни.

Последние слова она произнесла слегка сердито, словно говорила с провинившимся детенышем. Это не ускользнуло от внимания Гарта и немало смутило. Похоже, пришла пора поставить дерзкую гостью на место, пока она окончательно не взяла над ним верх. Выпрямившись и нарочито стараясь не смотреть на нее, он постарался придать голосу твердость и отчетливо произнес:

– Послушай, конечно, я ценю твою заботу, но я уже не детеныш, слышишь. Я сам решаю, как поступать и что, и когда мне следует делать.

Он надеялся, что его слова осадят пыл его внезапной благодетельницы, возможно, даже обидят, заставив ту отступить. Но похоже, они лишь снова позабавили ее. Слегка наклонившись к нему, она тихо произнесла:

– Конечно, вы, мой господин, не детёныш. Будь вы им, я вас за подобное поведение отшлепала как следует.

Затем она совершенно неожиданно для Гарта нежно, но весьма ощутимо укусила его за край уха, так что он даже вздрогнул от неожиданности. А Тики, тихо засмеявшись, выпрямилась и не спеша вышла вон, оставив окончательно обескураженного Гарта наедине. Весь тот солнцеход он провел в тревожных раздумьях – теперь он точно знал, как она смогла попасть в его спальню, но что случилось с ним там: почему он не смог сопротивляться ей? Вывод напрашивался лишь один – похоже, она что-то подмешала ему. То, что он выпил или съел. Эта мысль не давала ему покоя, как и та, что если он не сумеет предотвратить повторение подобного, то она окончательно завладеет им. Так что за ужином он так и не притронулся к еде, что конечно, не ускользнуло от внимания Тики.

– Что с вами? Вы совершенно не притронулись к еде и даже не съели то, что я вам принесла ранее. Вы плохо себя чувствуете?

– Нет, просто не хочу, чтобы меня снова одурманили, как предыдущей ночью, – произнес он, угрюмо глядя не нее, но его слова лишь снова заставили юную гиену весело рассмеяться.

– Итак, теперь вы решили объявить голодовку? И как долго она продлится, позвольте узнать? Чисто для того, чтобы не приходилось зазря готовить и переводить продукты.

– Столько, сколько это позволит мне оставаться в здравом рассудке и не оказаться снова в твоих объятиях.

Тики снова усмехнулась:

– Ну-у-у, уверяю вас, что это напрасная трата сил. Вы лишь ослабнете и облегчите мне это, да и кто вам сказал, что я просто не найду другой способ одурманить вас, мой господин? – с этими словами она встала из-за стола и не спеша вышла из обеденного зала, пройдя мимо вновь обескураженного уже в который раз хозяина дома, соблазнительно покачивая бедрами.

– Хоть из дома беги, – почти простонал Гарт, спустя пару минут немного придя в себя после всего услышанного.

Еще несколько минут он просидел неподвижно, с подозрением глядя на свою, к тому времени, окончательно остывшую еду. Наконец голод взял над ним вверх, и он не спеша, стараясь понять, не подмешано ли в нее чего-то, стал поглощать ее. Долго в ту ночь он не мог уснуть, вертясь с боку на бок и не находя себе места. Но при этом он не мог точно сказать даже самому себе, что не давало ему уснуть. Тревога, что едва он уснет, как к нему явится Тики, или же наоборот – что она как раз не придет.

Только перед восходом ему удалось заснуть, и на этот раз никто не прерывал его сон. Так прошло еще несколько ночей, и он уже решил, что Тики решила отстать от него. Но едва он пришел к этому выводу, как она снова оказалась на его ложе и вновь повторилось то, что происходило в первый ее ночной визит. Разве только на этот раз это не было для Гарта совершеннейшей неожиданностью и он воспринял все куда спокойнее, что позволило ему вдруг почувствовать какой-то странный, едва уловимый запах, от которого по его телу разливалась приятная нега, не дававшая ему сопротивляться ласкам Тики.

Так продолжалось ночь за ночью и именно тогда, когда он меньше всего ожидал, в его спальне оказывалась ночная мучительница, не ослаблявшая своего натиска, пока он окончательно не оставался без сил, снова и снова засыпая в ее объятиях. Медленно, очень медленно его тело налилось жизненными соками, и его стало обуревать здоровое желание близости. Вместе с этим его скованность стала проходить, мало того, постепенно исчез и странный запах, который появлялся в его спальне вместе с ночным визитом Тики. Похоже, та перестала применять свой дурман, но даже без него он все так же был покорен ей, полностью принимая ее волю.

Вместе с этим его здоровье и даже дела укрепились, словно в нем вдруг открылся какой-то невидимый источник, закрытый до тех пор, не давая его жизни протекать более полно. Теперь он уже просто не мог себе представить свое существование без Тики, и вместе с этим в нем вдруг стал появляться страх ее потерять, ведь она была с ним лишь до тех пор, пока не вернётся Мио и не увезет ее, забрав ее у него навсегда.

Подобное чувство испытывала и юная гиена, каждый раз поглаживая вновь уснувшего после очередных любовных утех на ее груди Гарта. Она не могла сомкнуть глаз, глядя на лик бесстыдно заглядывающей в их спальню луны. Тики думала о юном льве и если раньше она точно знала, что хотела остаться с ним, то теперь в этом совершенно не была уверена. Конечно, она по-прежнему была безмерно благодарна ему, но не более того – теперь она это осознавала как никогда. Гарт воскресил в ней чувства, которые она уже давно погребла в своей душе и, казалось, навсегда.

Он не просто заставил ее почувствовать себя полноценной самкой, как это было принято в ее родном племени, когда именно она решала, когда и как случится близость с избранным ею самцом, позволяя ему лишь то, что она сочтет нужным. Но вместе с тем, чувствуя каждый раз, как он словно еще слепой и беспомощный детеныш неумело, почти по-детски ласкает ее грудь, то и дело покусывая соски, словно требуя молока, в ней просыпались инстинкты матери. Матери, которой ей не суждено было стать никогда и не при каких обстоятельствах. Эти чувства были намного сильнее той благодарности, которую она испытывала к юному льву. И она разрывалась меж ними, не зная, как ей теперь быть и как продолжать жить.

Солнцеход за солнцеходом приближалось время сезона дождей, когда должен был вернуться правитель со всеми своими приближенными, в том числе, конечно, и с наставником своего единственного сына. И тут Гарт решился на то, что точно не сделал бы еще пару полных лунных ликов тому назад в той своей жизни, которую еще не преобразило появление Тики. Он стал поспешно распродавать все свое имущество, последним продав свой дом. После чего собрав нехитрый скарб, вместе с Тики отправились туда, где, как ему казалось, их никто и никогда не найдет и не сможет разлучить.

Первая кровь

Мио сделал глубокий вдох, чувствуя, как его грудь наполняет тяжелый влажный воздух, пропитанный незнакомыми запахами. Он никогда не бывал в местах подобным этим владениям повелителя племени могучих звездных тигров – одного из самых сильных среди своих собратьев. Его владения были невероятно обширны и во много раз больше, чем земли его родного отца. Они были настолько велики, что с наступлением разных сезонов весь его дом переходил с одного места обитания на другое. Вот и сейчас, когда наступил засушливый сезон, они все это время находились здесь, в почти непроходимых восточных лесах, состоящих из множества растений: от маленьких, стелющихся по земле; до тех, что, взмыв ввысь, закрывали собой сам солнечный лик, погружая все, что находилось у их подножия в полумрак.

Мио огляделся в поисках своего юного ученика, наследника правителя племени. Вскоре он увидел, как мелькнула его светлая фигура среди нескольких охотников из племени леопардов, готовящих западню для дичи, которую им предстояло загнать сюда в ходе предстоящей охоты.

Юный тигренок пребывал в невероятном возбуждении. Это была его самая первая охота, и от того его непоседливость просто переходила все границы допустимого, чем усложняла и так нелегкую задачу Мио как его старшего наставника. В свою очередь, это добавляло и без того напряженной обстановке элемент немалой нервозности. Он поспешил к своему подопечному, где с хмурым видом уже в который раз сделал ему замечание. Но похоже, тот даже не услышал его, продолжая то и дело принимать деятельное участие в подготовке к ловле.

Наконец все было готово и часть охотников ушла вглубь непроходимых зарослей. Им предстояло найти и выгнать на основную группу своих товарищей дичь, остальным же оставалось лишь ждать. Тут Мио подошел к своему подопечному и увидел, что тот находится в весьма раздосадованном состоянии. На его вопросительный взгляд он с едва сдерживаемым раздражением сообщил, что ему не дали присоединиться к группе загонщиков.

– Отец, он запретил брать меня в группу загонщиков. Он решил, что мне там не место, но я не хуже их могу различать запахи.

Мио снисходительно хмыкнул. Спорить со своим порой не в меру горячим учеником было бесполезно, как и пытаться что-то ему объяснить, пока тот находился в таком настроении. За те несколько полных лунных ликов, что он был его наставником, он это хорошо понял. Между тем был дан знак главным ловчим и им вместе с остальными пришлось затаиться за краем ловушки, приготовив шипострелы. Мио замер на месте – для него ожидание в засаде было уже делом привычным, ибо на его счету уже немало охот. Однако тигренок явно был не в восторге от ожидания: его усики нервно подрагивали, он то и дело поводил ушами, словно стараясь что-то уловить, и подергивал кончиком своего хвоста в нетерпении.

Но вот до слуха Мио долетел едва уловимый звук. Нечто приближалось и слух его не подвел – скоро последовал сигнал смотрящего, сидящего на верху одного из росших недалеко от места засады могучих растений. Вскоре послышался сильный треск, нечто буквально проламывалось сквозь заросли. Все охотники напряглись и вот наконец из зарослей выскочил бронегрыз в окружении загонщиков. Это был невероятно огромный экземпляр, этот безмолвный и так представлял из себя весьма грозное существо, которое многие предпочитали обходить десятой тропой, а этот – просто гигант.

– Как это понимать? Они же должны были пригнать молодого жальшика?! – едва слышно пробормотал сидящий рядом с Мио один из охотников, явно обескураженный происходящим.

Но искать ответ на вопрос было явно некогда. Огромный безмолвный буквально влетел в ловушку и со всей своей мощи набросился на огораживающие ее край заостренные колья. Они проткнули его твердую кожу в тех нескольких местах, где броня имела уязвимости и некоторые так и остались в ней торчать, сломанные его натиском. Эта боль привела безмолвного в неописуемую ярость, и он стал метаться по ловушке, стараясь найти в ней спасительную брешь.

Но тут минутное замешательство прошло, и охотники стали стрелять в него из шипострелов, но шипы, выпущенные из них, не были предназначены для поражения такой добычи. Они лишь застревали в его бронированной шкуре, не причиняя никакого особого вреда, разве только приводя его в еще большее бешенство, заставляя того метаться еще сильнее. И вот его натиск увенчался успехом – он вырвал несколько кольев, огораживающих край ловушки и выскочив из нее, рванул прочь, сметая все на своем пути. Было не важно какое препятствие оказалось на его пути, он с легкостью ломал даже огромные стволы гигантских растений. Уже спустя несколько минут он исчез в зарослях и только удаляющийся треск свидетельствовал о его передвижении.

Когда звук окончательно стих, все наконец смогли перевести дух, и тут Мио внезапно обнаружил, что рядом с ним нет его ученика. Он с беспокойством стал искать его среди сбившихся в небольшие группы и бурно обсуждающих происшествие охотников, но и там тигренка не оказалось. Беспокойство Мио достигло невероятной высоты. Он почти был уверен, что тот ввязался в какую-то авантюру, воспользовавшись переполохом. Вернувшись на то место, где они не так давно сидели в засаде, он стал внимательно изучать следы и вскоре нашел то, что искал. Как он и опасался, они вели вглубь зарослей, ведущих прочь от места охоты.

Он шел по следам какое-то время, но скоро те оборвались, словно тигренок взлетел или провалился под землю. Напрасно он тщательно осматривал все вокруг, ища хоть какие-то признаки его присутствия. Мио остановился в растерянности. Что ему теперь делать: попытаться искать дальше самостоятельно? Но что, если юный авантюрист попадет в беду, как было уже не раз из-за его неопытности до того, как он сможет обнаружить его след, если вообще сможет. А если он отправится за помощью, то ему придётся столкнуться с насмешками остальных, что не справился с детенышем. И первым, кто не преминет это сделать, будет Харт, тот самый секач, место которого он занял, и за что тот до сих пор держал на него обиду. Да и доложить правителю точно не упустит такой возможности при случае.

Однако пока он колебался, до его носа долетел запах – это был запах его подопечного. Стараясь не упустить сей едва уловимый путеводный след, он пошел по нему и вскоре оказался на краю какой-то небольшой прогалины, судя по звуку, расположенной на берегу водного потока. Там он увидел беглеца, тот стоял на поваленном стебле и куда-то внимательно всматривался. Мио едва слышно выругался и, стараясь не привлекать к себе внимание, стал пробираться к поваленному стеблю. Так и оставшись незамеченным своим юным подопечным, он ступил на ствол и, только оказавшись за спиной юного наследника, он наконец подал голос:

– Может, потрудитесь пояснить, что вы тут делаете, ваше высочество?

Тот от неожиданности почти подскочил на месте и, резко повернувшись, несколько мгновений с неподдельным удивлением смотрел на своего наставника, возникшего рядом, словно призрак, а тот между тем, нахмурившись, продолжил:

– Вы должны находиться с остальными охотниками как минимум, не говоря уже о том, чтобы быть рядом со мной.

Тигренок пристыженно опустил ушки, но вскоре, когда его удивление от внезапного появления Мио прошло, он снова, как было это уже не раз, попытался отстоять свою личную точку зрения на все происходящее. Вновь проявив свое легендарное упрямство, которое довело немало его наставников до полного отчаянья, заставив отказаться от обучения сего необузданного детеныша, и даже Мио не раз уже подумывал об оставлении сего поста, каждый раз останавливаясь лишь от того, что все же хотел понять, почему тот так себя ведет, то и дело подвергая себя и окружающих неоправданному риску. Однако каждый раз натыкался на глухую стену, сотканную из упрямства и самонадеянности. Вот и сейчас тот, быстро оправившись от впечатления внезапного появления своего наставника, вновь упрямо приподнял подбородок, не отводя взгляд и даже несмотря на угрюмый взгляд юного льва, упрямо произнес:

– Я не остановлюсь как все они. Добуду этого безмолвного и докажу всем, чего стою.

От этих дерзких слов Мио на миг почувствовал закипающую в нем злость. На миг закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, постарался взять себя в лапы, затем назидательным тоном произнес:

– Все, что вы пока способны доказать, это то, что все еще являетесь маленьким детенышем, не способным ни на какие бы то ни было здравые, взрослые поступки. Мы сейчас же вернёмся назад и…

– Нет! – закричал он с таким жаром, что тот даже нашел отклик в сердце Мио, слегка погасив его раздражение.

Похоже, тигренок придавал слишком большое значение своей первой охоте. Несмотря на все еще клокочущее в нем раздражение, тем не менее Мио все же отчасти понимал его. Он знал с каким трудом тому удалось уговорить своего отца отпустить его на эту охоту, а также за то время, пока он был его наставником, он не раз слышал обрывки пересудов приближенных правителя, касаемо маленького наследника. За спиной правителя шептались о том, что его наследник вовсе не является его сыном. Правитель был уже довольно немолод, когда у него появилась очень юная самка. Кроме того, долгое время она не приносила плода, а когда у нее наконец появился детеныш, у него совершенно неожиданно оказался необычный окрас, якобы это был знак ее неверности.

Мало того, вскоре после рождения наследника она погибла во время страшной бури, подобной которой не было не до, не после этого случая. Это также расценили как знак гнева Древних, обрушивших свой гнев на голову неверной. Все это не могло остаться вне внимания подрастающего наследника, и, похоже, именно поэтому он изо всех сил так старался доказать всем и каждому, что он сын своего отца. Однако именно это навязчивое рвение не раз ставило его в ситуации, когда он мог просто бесславно погибнуть. И как бы ни старались его наставники донести это ему, включая и Мио, они с таким же успехом могли спорить с каменной преградой.

Но ничего иного просто не оставалось, вот и Мио, снова тяжело вздохнув, приготовился в который раз разразиться поучениями в новой попытке достучаться до разума юного наследника. Внезапно он услышал странный шум, доносившийся откуда-то из-за спины тигренка. Не успел он проронить ни слова, как увидел, что из зарослей на них выскочил безмолвный, похоже, привлеченный криком тигренка и решивший поохотиться, воспользовался неосторожностью неожиданных посетителей его территории.

Он двигался так стремительно, что неминуемо поразил бы юного охотника, вмиг превратившегося в дичь. К счастью, отточенная реакция Мио помешала его планам. Не произнося ни единого звука, он бросился к тигренку и успел закрыть его своим телом, когда в него с невероятной силой врезался безмолвный, от удара которого у Мио перехватило дыхание и потемнело в глазах. Где-то над его ухом послышалось клацанье жвал, сомкнувшихся там, где еще мгновение назад была голова наследника. Все так же крепко прижимая к себе тигренка, он почувствовал, как полетел куда-то вглубь непроглядной тьмы под недовольный писк безмолвного, решившегося своей законной дичи.

Он не знал, сколько длился этот полет, но вдруг он почувствовал жгучую боль и невероятный холод, которые тем не менее рассеяли тьму. В следующее мгновение после этого он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Сделав отчаянный рывок, он сумел подняться вверх и там наконец судорожно вдохнул. Отчаянно моргая, он огляделся, стараясь понять, где он и что происходит. Вокруг него была вода и она бурлила, словно кипящий котел, но при этом она была просто невероятно ледяной настолько, что Мио уже успел продрогнуть до такой степени, что его тело стало неметь. Но главное – поток нес его куда-то в неизвестность. Стараясь хоть немного согреться и хотя бы замедлить свое движение по воле невероятно сильного течения, он стал что было сил грести против течения, попутно стараясь найти место, где бы он мог выбраться из него на твердую поверхность.

И вдруг сквозь рев воды послышался крик, он повторялся снова и снова. Вскоре Мио понял, что это голос его ученика. Он отчаянно звал его снова и снова. Мио попытался ответить, но его голос звучал глухо, так что вряд ли хоть кто-то мог его услышать. Тем не менее, когда по воле потока он выплыл, из-за очередного поворота он увидел тигренка, стоящего на огромном камне, словно остров, возвышающийся посреди бурного потока, и Мио несло прямо на него. Он попытался обогнуть преграду, но все-таки довольно болезненно поток столкнул их, и снова его изможденное тело пронзила боль, впрочем, она же придала ему сил.

С отчаяньем обреченного он ухватился за шершавую поверхность, стараясь удержаться изо всех сил до боли в лапах и вонзив в твердую поверхность свои когти. Но силы были неравны и поток все тянул за собой так, что его когти стали скользить по мокрой и скользкой поверхности. Тут ему на помощь пришел его юный подопечный. Буквально впившись когтями и зубами в его мокрую броню, он что было сил стал тащить своего полуоглушённого наставника наверх, не давая потоку смыть его окончательно. Никто из них не знал, как долго длилась эта неравная борьба, но вот их совместные усилия увенчались успехом, и Мио наконец оказался на твердой поверхности. Тяжело дыша, он распластался на поверхности спасительной тверди, хватая воздух полной грудью и не веря в то, что все это не бред отправившегося к Древним.

– Наставник, вы в порядке? – услышал он едва различимый на фоне рева потока голос.

Открыв глаза, он сел, поморщившись от пронзивший его при этом тупой боли от перенесенных ударов. Ощущение при этом были такие, словно он побывал под лапами целого стада безмолвных, которые хорошенечко по нему потоптались. Однако пока было не время думать об этом, а между тем снова раздался сдавленный голос тигренка:

– Простите меня, прошу!

Мио посмотрел на своего ученика и увидел, что тот, прижав виновато ушки, склонил голову, стараясь не смотреть на своего наставника, при этом он был весь мокрый, покрытый песком и каким-то мелким мусором. Вид у него был настолько подавленный и потрепанный, что Мио вмиг забыл о всем своем раздражении и ободряюще хлопнул его по плечу.

– Ладно, что произошло, то произошло. Нужно подумать, как отсюда выбраться, ибо на помощь нам точно не стоит рассчитывать, ну по крайней мере скорую. А поторопиться стоит, кто его знает, какие еще безмолвные тут водятся и кому из них придет в голову попробовать нас на вкус.

Он медленно встал на лапы и не спеша огляделся: вокруг них бурлил поток и переплыть его можно было даже не мечтать. Однако один из берегов был намного ближе, выступая вглубь потока узким выступом, и он был их единственным шансом выбраться. Не глядя на своего подопечного, он произнес:

– Видите вон тот выступ, ваше высочество? – произнёс он, указывая в том направлении лапой. Тигренок посмотрел в ту сторону и утвердительно кивнул.

– Отлично, это единственное место, куда нам, возможно, получится добраться.

– Но наставник, там течение еще сильнее, чем на широком месте, нас унесет.

– А кто сказал, что мы полезем в воду? Лично я досыта накупался, уж не знаю, конечно, как вы, ваше высочество.

– Но как тогда? – растерянно пробормотал тот, явно не понимая, что задумал его наставник. Однако тот не стал долго его томить и продолжил. – Один из нас попытается туда допрыгнуть, и это будете вы, ваше высочество.

– Я?!

– Да, вы заберетесь мне на плечи, и я постараюсь подтолкнуть вас как можно сильнее. Вы достаточно легкий, и если на то будет милость Древних, вы достигните суши. Справитесь?

Тут он перевел взгляд на тигренка, и на его мордочке читалось беспокойство. Он даже несколько раз нервно облизал свой нос, но вот по-видимому он справился с охватившим его волнением, и на его мордочке появилось выражение решимости, так хорошо знакомое Мио, однако теперь это было более, чем кстати.

Недолго думая, он присел, и тигренок ловко забрался ему на плечи, после чего Мио, несколько раз присев, подпрыгнул вверх, а его подопечный, при этом оттолкнувшись что было сил, выбросил свое тело вперед. Он пролетел над бурным потоком и приземлился на все четыре лапы, при этом инерция провернула его вокруг своей оси так, что он не удержался и кубарем скатился с пригорка на который попал, оказавшись в зарослях какого-то колючего растения, так что множество колючек пронзили его острой болью, но думать об этом у него не было времени.

Поспешно вскочив на лапы и выбравшись из зарослей, он поспешил на край потока. Посмотрев на камень, он увидел своего наставника, устало присевшего на краю камня. Торопливо махнув ему лапой показывая, что с ним все в порядке, он торопливо стал искать то, что могло стать спасительным мостом для него. К счастью, долго искать ему не пришлось – вскоре он нашел ствол поваленного гигантского растения. Не без труда он смог вытащить его на край берега. Ствол был очень старым и местами его уже поразили паразиты, но все же он надеялся, что тот окажется достаточно крепок, чтобы выдержать вес льва. Он стал спускать один его конец вводу, отчаянно цепляясь за его поверхность и борясь с течением, которое норовило вырвать его из его лап.

Потратив немало сил, он смог подтолкнуть край к камню, где его ухватил Мио, и поднял на камень. Затем он осторожно ступил на него. Тигренок наблюдал за этим с замиранием сердца. Несколько раз его наставник слегка поскользнулся, и в тот момент его сердце, казалось, буквально останавливалось от ужаса. Но вот наконец Мио оказался на большой земле, где устало опустился на мягкую растительность, переводя тяжелое дыхание. Этот переход окончательно решил его остатков сил, так что закрыв глаза лишь на мгновение, он погрузился в глубокий сон и проснулся, лишь когда над ним оказался яркий лунный лик, заливающий все вокруг призрачным серебристым светом. Рядом с ним лежал, свернувшись калачиком, дрожащим от сырости и холода маленький тигренок. Мио прижал его к себе, стараясь согреть своим не менее продрогшим телом, а вскоре его снова сморил сон и проснулся он, уже когда на небе сиял солнечный лик.

Потянувшись, он сел, чувствуя, как у него ломит онемевшее от сна тело, так что казалось, что у него ноет даже кисточка на кончике хвоста. Пока он пытался размять свое затекшее тело, проснулся и его юный подопечный. Постанывая, он поднялся на лапы и болезненно поморщился. Похоже, его состояние было ненамного лучше, чем у его наставника, а кроме того, по урчанию его живота Мио понял, что тот еще и весьма голоден, но подкрепиться им было не чем. При них даже не было никакого оружия, чтобы добыть себе еду. Так что им лишь оставалось как можно скорее отправляться на поиски своего лагеря.

– Но как мы их найдем?

– К счастью, это не так сложно. Раз нас утащил поток, пойдем по его берегу против течения и как минимум дойдем до того места, где свалились. Надеюсь только, что у него нет притоков, не то плохи будут наши дела, – задумчиво произнес Мио, глядя вдаль, затем он решительно поднялся с земли, пошел вперед, а тигренок, понуро опустив голову, брел по его следам, погруженный в свои явно не слишком веселые мысли.

Они шли, довольно долго сохраняя полное молчание, но вдруг тигренок остановился и окликнул Мио, когда тот подошел к нему, вопросительно посмотрев на него, тот молча указал в сторону ближайших зарослей. Они были поломаны и смяты. Они оба подошли к ним и внимательно осмотрели, и тут на влажной земле они увидели несколько отчетливых следов.

– Похоже, тут побывал безмолвный и, судя по оставленному им следу, весьма и весьма крупный. Не отходите от меня далеко, ваше высочество. Во второй раз нам может уже не так повезти, тем более, мы совершенно безоружны, – произнёс Мио нахмурившись. Он уже собирался продолжить их путь, но его юный спутник не спешил следовать за ним.

– В чем дело, что с вами, ваше высочество? Нам нужно торопиться, ночевка в этом месте вряд ли отличная идея.

– Наставник, послушайте, это ведь тот самый безмолвный, которого мы пытались поймать.

– С чего вы это взяли?

– Тут следы его крови, и не говорите, что вы их не заметили.

– Это ни о чем не говорит.

– Но…

– Не время сейчас спорить. Если вы правы, нам тем более не стоит медлить. Не хотелось бы стать его жертвой отмщения.

– Но ими могут стать другие, мы не можем этого допустить.

– О чем вы? – произнес Мио, чувствуя, что начинает терять терпение.

– Судя по его следам, он двигается на юго-запад, а там находится логово, и его жители не знают о грозящей им опасности.

– Ну так поторопимся и расскажем о том в нашем лагере. В любом случае ничего иного нам не остается.

– Но наш лагерь наверняка еще очень далеко, а до логова он доберется куда быстрее. Мы должны предупредить жителей, это наш долг… Нет, это моя обязанность как наследника, – почти прокричал тигренок, и в его глазах полыхнул огонь, который был слишком хорошо известен Мио. Теперь его не смогли бы переубедить даже сами Древние, но тем не менее юный лев на удивление не испытывал привычного раздражения, столкнувшись с невероятной упрямостью своего подопечного. Даже наоборот, где-то в глубине он вдруг почувствовал гордость за него, ведь впервые он слышал речи не взбалмошного детеныша, а наследника главы племени. Но все же при всем при этом он не забывал и то, что он – его наставник и несет прямую ответственность за его жизнь.