Текст книги "Горькая брусника (СИ)"

Автор книги: Наталья Медведская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

   Я минут пять тупо смотрела на дверь соседки, обитую серым потрескавшимся дерматином, потом сглотнула слюну. Под ложечкой неприятно засосало. Вот что искали в квартире! Значит, тайник сделал Вадим, но почему на площадке? А ведь он оказался прав, никто не подумал шарить вне квартиры и плиточку, скорее всего, несостоявшийся шурин укладывал сам.

   Может, когда захочет, – усмехнулась я. – Так что же получается: Сестра не могла не знать, чем занимался ее дружок. Откуда она взяла деньги на покупку квартиры? Как они получены? Если от продажи наркотиков и обмана хозяйки квартиры, то это грязные деньги. Стоп. Скорее всего, ни за какую операцию Вадим не платил, сестра отдала бабуле копейки, якобы остаток от платы. Они на пару провернули эту аферу. Кошмар! Не может быть! А если Веденин все сделал сам? И откуда взялись наркотики?

   Я осталась ночевать в квартире сестры потому, что в хозяйкиных апартаментах расположился мой партнер по танцам с очередной подружкой. Я не боялась, рассудив здраво: обыск уже сделали и ничего не нашли. Значит, больше не полезут, пока, во всяком случае.

   Ночью мне приснился кошмар: наркоторговцы предлагали свой товар, высыпая круглые камешки, похожие на обтесанную морем гальку, прямо на меня и кровать. Они уверяли: если лизать камешки языком, можно попасть в рай или войти в состояние нирваны. Камней становилось все больше, стало трудно дышать. Я проснулась в ужасе и с силой сбросила с груди что-то тяжелое и пушистое. Кот, спавший на мне, протестующе замяукал. Желтыми огоньками сверкнули в полумраке его глаза. Чертыхнувшись, я выпроводила разбойника за дверь. Огромный жирный котяра соседской бабули повадился лазать через балкон в квартиру Алены. Этот полосатый монстр имел наглость укладываться в кровать, а потом переползать на спящего человека. Сестра не раз жаловалась на беспардонного кота, теперь Пушистик заявился и ко мне.

   В июле студенты уезжали на практику. Я свою практику договорилась пройти в родной станице. Спасибо тете Гале, маминой сестре, она напишет все, что надо. Тетя работала заведующей домом культуры в Павловской. Таким образом, у меня освобождались два месяца. Я могу поехать в Вереево и выяснить правду о смерти Алены. Мне было больно узнать столько плохого о сестре. Я не считала ее ангелом и знала, какая она бывает, но такого не предполагала. Но Алена родной мне человек, а кровь, как известно, не водица. Не собираюсь сидеть, сложа руки, и ждать, что накопают сыщики.

***

   – Давно она в таком состоянии? – спросила я отца.

   Мама, как китайский болванчик, молча кивала головой на все задаваемые мной вопросы. Ее пустые глаза смотрели мимо меня куда-то в угол, на губах играла легкая улыбка, от которой у меня по коже пошли мурашки.

   Папа пожал плечами. Под его глазами залегли тени, лицо приобрело землистый оттенок.

   – Так выглядит она уже пять дней. Не верит в смерть Алены. Уверяет, что мать всегда чувствует, что с ее ребенком. Говорит: она жива.

   Отец зевнул и потер руками лоб. Я покосилась на маму и предположила:

   – А может и правда Алена жива?

   – И ты туда же. Она что, голая исчезла! Все вещи на месте – абсолютно все. Обрывки ее купальника нашли водолазы, – рассердился отец. – Не поощряй бредни матери, ей нужно примириться со смертью дочери.

   У меня закололо сердце, и я тихо спросила:

   – А ты примирился?

   Его лицо сморщилось, в глазах заблестели слезы. Он усилием воли взял себя в руки.

   – Нет, но надо жить...

   Я поманила отца рукой, показывая, что нам нужно поговорить наедине. Мы вышли во двор и присели на лавочку под виноградной беседкой. Пьяняще пахло цветущей ночной фиалкой. На небе зажглись первые звезды.

   – Папа, покажи мне вещи Алены и расскажи, как добраться в Вереево?

   Отец посмотрел на меня повлажневшими глазами и насторожился. Достал из кармана пачку сигарет. Чуть дрогнувшей рукой вытащил одну сигарету и прикурил.

   – Зачем тебе это нужно?

   Я проводила взглядом улетающий вверх дымок.

   – Хочу поехать в то село и попытаться выяснить, что произошло?

   – Настя, не делай этого. Пусть полиция разбирается. Они считают: это сделал маньяк, погубивший трех других девушек. Я не хочу потерять еще и тебя. – Его руки сжали лакированную поверхность доски. На руке обозначились вены. – Поверь, все, что мог узнать, я узнал. У меня получится отговорить тебя?

   Я покачала головой.

   – Ты всегда была упертой, – с досадой сказал отец.

   – Пап, обещаю, я буду осторожна. Алена физически не была сильной, поэтому не смогла оказать сопротивление. А я, как уж, меня не так-то легко вырубить.

   – Ты сильная, ловкая, быстрая – это да. Но с мужчиной тебе не справиться, прошу тебя, Настя, не делай глупости.

   – Папочка, вот увидишь, все будет хорошо, – я не собиралась сдаваться.

ГЛАВА 3

   Автобус натужно взревел мотором и наконец взобрался на гору. Сверху открылся чудесный вид на долину, поросшую лесом. Под горку старый трудяга пазик катил резво и весело. Все больше пассажиров выходило на остановках. В салоне автобуса осталось всего семь человек. Я разглядывала в открытое окно далекие заснеженные вершины гор, подернутую дымкой сверкающую ленту реки, высокие холмы, похожие на зеленых ежей и чувствовала: ничего красивее не видела раньше.

   – Девонька, а ты свою остановку не пропустила, – обратилась ко мне пожилая женщина в темном мешковатом платье, больше похожем на хламиду. Гладкозачесанные волосы, лицо без косметики и какой-то благостный вид выдавали в ней истово верующего человека.

   – Надеюсь, нет. Мне на автовокзале сказали: Вереево конечная. – Я заметила, что лицо тетки скривилось, будто она укусила лимон.

   – А к кому едешь? Если не секрет, конечно.

   – Ни к кому, просто так. Слышала места у вас больно красивые, турбаза имеется, а неподалеку курорт с ийодо-бромными водами. А про себя подумала: "Очень интересно, что она так волнуется?"

   – Природа у нас и правда красивая... – женщина замялась, было видно она хочет выяснить у меня еще что-то.

   Я вздохнула. Придется немного удовлетворить любопытство собеседницы.

   – Пишу курсовую по истории танца. Мне нужен покой и тишина.

   – Не стоит останавливаться в нашем селе, – вмешалась в нашу беседу женщина в симпатичном брючном костюме голубого цвета. Ярко-фиолетовые волосы и алая помада заставляли задерживать на ней взгляд. – Хотя на турбазе безопасно, там ребята охраняют своих клиенток.

   – Почему нельзя погостить в вашем селе? – удивилась я, строя из себя недалекую дурочку.

   – Сейчас начало июля, а в это время в Вереево небезопасно для такой молодой девушки, как ты, – поддержала товарок третья женщина в цветастом сарафане, из-за излишней полноты она смахивала на нарядную клумбу. Когда автобус потряхивало на выбоинах, ее пышные телеса колыхались, аляповатые цветы на ткани двигались, как живые.

   "Это они о маньяке", – поняла я, а вслух произнесла:

   – Вы не могли бы сказать почему?

   – Уже третий год пятнадцатого июля маньяк-колдун приносит в жертву одну девственницу, – объяснила мне "хламида", ее глаза подозрительно заблестели.

   – Я слышала, что в этом году уже пропала одна девушка. Значит, до следующего года мне ничего не грозит, – проявила я свою осведомленность в местных событиях.

   – Ошибаешься, пропавшую еще не нашли, и она могла просто утонуть в реке. До ведьминого шабаша еще десять дней и тебе действительно опасно находиться в это время в Вереево, – внесла свою лепту в общую беседу дама в сарафане.

   Автобус подбросило на кочке, и мне показалось, что крупные ромашки на ее наряде качнули головками.

   – У вас в селе совсем нет девушек? Почему именно мне нужно опасаться маньяка? – возмутилась я.

   Пазик спускался по серпантину горной дороги, время от времени его подкидывало на ухабах и рытвинах так, что звенели оконные стекла.

   – Потому что колдуны и ведьмы своих не трогают, только приезжих, – ехидным голосом сообщила "хламида". Ее лицо просветлело, оживилось, в глазах загорелся неподдельный интерес.

   "Боже! Да она счастлива, что присутствует при появлении будущей жертвы маньяка и будет очень разочарована, если я останусь в живых".

   Прежде миловидное лицо женщины показалось мне неприятным и злым.

   С первого сиденья к нам повернулся лысый мужчина в камуфляжной форме.

   – Бабы, прекратите ее пугать! А ты не верь про колдунов . – это выдумки старух. Да, какой-то псих убивает девушек, милиция его ловит и поймает. Не ходи одна в безлюдных местах и будешь в безопасности.

   – Не буду, – пообещала я. – К тому же нет причины меня убивать, я уже не девственница.

   "Камуфляж" смущенно крякнул. Бабка с кошелкой, сидящая напротив меня, возмущенно заквохтала:

   – Тьфу! Нашла чем хвастаться.

   Я, конечно, соврала, чтобы обезопасить себя. Вдруг до маньяка дойдет слух о моей порочности. Пусть он исключит меня из кандидатур на роль жертвы. Как-то так получилось, что никто из знакомых парней и мужчин не покусился на мое целомудрие. Ну не везло мне, в школе почему-то нравились именно те мальчишки, которых я совершенно не интересовала, а липли те, кто и даром был не нужен. Ключевое слово нравились, не могу похвастаться, что была хоть в кого-то влюблена до беспамятства. Да я с детского сада всегда была к кому-то не равнодушна. Легкая влюбленность жила во мне неизменно, как инфекция, но из-за взрывного темперамента объекты обожания постоянно менялись. Многие мальчишки в школе даже не подозревали, что на короткое время становились героями моих грез. Кажется, мне нравится само состояние возвышенной влюбленности. Переходить к физическим контактам пока совсем не хочется, или просто я еще ни разу по-настоящему не влюблялась. В институте меня, тем более, никто не заинтересовал: певуны и плясуны не мой тип мужчин. Честно говоря, даже не знаю: кто бы мог мне приглянуться. Я не привереда. Немного вредная, признаю, бываю взбалмошной и не серьезной, это да, но не заносчивая. Чего нет, того нет.

   – Вот она нынешняя молодежь, ни стыда, ни совести, – пробурчала пухленькая, круглолицая бабулька напротив меня, отрывая от мыслей о моей не востребованности у мужчин.

   – Скажите, где можно в селе снять комнату, – обратилась я к пышной даме в сарафане. Она больше других вызывала у меня доверие добродушным улыбчивым видом.

   – В гостинице сейчас наверно мест нет, но у нас многие сдают комнаты приезжим. Через Вереево пролегает несколько туристических маршрутов: к озерам, в горы, к водопадам и дольменам, – ответила она, улыбаясь и сверкая парой золотых зубов.

   – Ой, я читала о ваших дольменах. Три громадных сооружения в лесу, – вспомнила я.

   – Точно. Рядом с селом три. А так намного больше. – И, помедлив, добавила: – И все-таки будь осторожна.

   Автобус снова подбросило на ухабе, я чуть не прикусила язык. Бабуля порылась в кошелке, достала румяный поджаристый пирожок и впилась в него на удивление крепкими зубами. В салоне автобуса умопомрачительно запахло сдобой и ванилью. Я проследила взглядом за кулинарным изделием, чуть ли не заглядывая бабке в рот, и шумно сглотнула слюну. Совершенно не подумала взять с собой пару бутербродов, решив, что смогу перекусить в кафе автостанции или во время стоянки автобуса. Мне не повезло, водитель выбился из графика и сократил время стоянки. С раннего утра у меня во рту не было и маковой росинки, а время уже приближалось к одиннадцати. Почти обед! Бабуля поправила платок на голове и снова запустила руку в кошелку. Я заинтересованно замерла в ожидании.

   – То не дольмены, а каменные могилы, – заявила вдруг бабка, копаясь в кошелке. – Святые места для живых не предназначенные. – Она выудила кружок домашней колбасы и смачно откусила приличный кусок.

   Живот у меня предательски заурчал.

   – Бред и суеверие, – возмутился "камуфляж".

   – Сам ты бред, – огрызнулась бабка. – Я доподлинно знаю, у нас в Вереево живут две молодые ведьмы и колдун, а у самого леса старая ведьмачиха. В соседнем же хуторе древний колдун поселился. – Старушка бодро схрумкала колбасу и достала еще один пирожок, вызвав у меня непроизвольный стон.

   – Это ты про Фому говоришь, – догадался мужчина, – так он же травник – не мели чепуху, обзывая так лекаря. А кого ты в нашем селе нарекла колдуном?

   Женщины тихо переговаривались между собой.

   – Аглая и Варька настоящие ведьмы, а Леший их полюбовник, – ответила бабка, вытерла жирные пальцы носовым платком и снова стала шарить внутри кошелки. Ее гладкие, полные совсем не старушечьи щеки подрагивали в такт движения автобуса.

   "Неужели она не наелась", – промелькнуло у меня в голове.

   Старушка выудила из недр лукошка детскую бутылочку с молоком и выпила ее в три глотка. Меня разобрал смех. Бабка покосилась в мою сторону и пояснила:

   – Козье молоко.

   – Ну Ленька-Леший может и околдовал кое-кого в деревне, допускаю, что и Варька-краса дорогу девкам перебежала. А что тихоня Аглая сделала? Почему ты ее в колдуньи записала, – заинтересовался "камуфляж".

   К моему большому облегчению старушка закончила трапезу и перестала изощренно мучить меня.

   – Люди видели: Варька с Агнешкой бегали по лесу и оборачивались в кошек.

   – Бред, ну полный бред! Девки дурака валяли, а вы их сразу в ведьмы записали. Я еще пойму, почему Феодору кличут колдуньей, она на этот персонаж и смахивает, но девчат так обозвать, – мужчина звонко засмеялся.

   Спавший на заднем сиденье автобуса молодой подвыпивший мужчина проснулся и внес свою лепту в разговор.

   – Бабка Феодора точно колдовка. Я на спор мимо ее хаты с дулей в кармане прошел, так она сразу заявила мне: "Бездельник, будешь дули крутить – век не женишься". Все сбылось. Прокляла она меня. Мне уже тридцатник, а я невесту так и не нашел.

   – Не проклятие не дает тебе жениться, а водка. Какая девушка захочет в мужья выпивоху, – усмехнулась дама в сарафане и поправила пышную прическу.

   – Паха, подтверди. – Мужчина толкнул, спящего на соседнем сиденье друга. – Ты свидетель, все видел, подтверди, что бабка Феодора – ведьма.

   Павел заворочался, почмокал губами и громко захрапел. Бабулька с кошелкой ядовито произнесла:

   – Алкаши проклятые.

   – Не-а, бабка, я может, и люблю выпить, а Паха нет. Его сморило с одной бутылки пива. А Феодора – все одно ведьма.

   Автобус трясся на ухабах со скоростью двадцать километров в час. Густой лес подступил вплотную к щебеночной дороге. Пассажиры стали горячо ругать местную власть. Я поняла, что к интересующей меня теме больше никто не вернется, и стала рассматривать в окно проплывающие мимо деревья и кустарники. В сплошной зеленой стене мелькнула прогалина, и на ней возник неясный силуэт мужчины, вызвавший у меня внезапный озноб.

   "Напугала-таки старуха", – рассердилась я за свой глупый испуг.

***

   В гостинице действительно мест не оказалось. Но симпатичная дежурная, не старше меня, подсказала адресок.

   – Бабушка Поля сдает комнату девушкам туристкам. Очень милая и невредная старушка. Выйдешь из гостиницы, повернешь направо. Через три перекрестка, свернешь налево на улицу Озерную, тебе нужен дом номер восемнадцать.

   Я поблагодарила девушку и отправилась на поиски временного места жительства. Через два квартала урчащий живот напомнил о себе. В ближайшем магазинчике я купила немного "Докторской" колбасы, нарезной батон и бутылочку питьевого йогурта. Решив, что квартира от меня не убежит, уселась на симпатичную лавочку, полускрытую от дороги зарослями дикого винограда. Колбасу я умяла за пять минут. Насытившись, к йогурту приступила не так плотоядно. Успела сделать пару глотков, когда услышала на дороге странное цоканье. С бутылочкой в руке я вылезла из своего укрытия и чуть не попала под копыта огромного коня. Громкий крик ужаса мое горло издало машинально. Животное шарахнулось в сторону, женщина, сидящая в седле, завизжала на несколько тонов выше меня, так что заложило уши. Мне даже стало завидно. Рука, держащая йогурт дрогнула, содержимое бутылочки живописными розовыми каплями украсило мою белую футболку.

   – Какого черта вы выскакиваете на дорогу! – заорал на меня мужчина, сидящий на черной лошади. Повернувшись к визгливой женщине, сразу сменил тон и заботливо поинтересовался: – Эля, с вами все в порядке? Придерживайтесь дороги, не захватывайте тротуар.

   Вот гад! Значит, женщина ехала по тротуару, а он винит меня. Я окинула сердитым взглядом незнакомца. Мужчина лет тридцати симпатичный, загорелый до черноты, спортивного телосложения, спокойно глянул на меня и усмехнулся. Позабавил мой вид? Из-за этой Эли я теперь выгляжу замарашкой

   "Бог мой, какие у этого всадника красивые зеленые глаза. Прямо колдовские", – восхитилась я.

   Такие бредовые мысли явно возникли под влиянием рассказов попутчиков. Иначе с чего бы мне так восторгаться первым встречным. Группа всадников продолжила движение. Лошади шагом, размеренно повезли людей по улице. Я смотрела на ухоженных, красивых животных. Таких лошадей с роскошными блестящими гривами, пышными хвостами, гладкой лоснящейся кожей я видела только один раз: в цирке. Шесть молодых женщин неуклюже подпрыгивали в седлах, двое мужчин тоже неуверенно цеплялись за поводья и только тот, кто наорал на меня, составлял одно целое со своим вороным конем.

   "Он проводник, – подумала я, – обязательно выберу время и покатаюсь на лошадях".

   Когда мне было лет десять, я с друзьями пошла на конюшню. Конюх разрешил нам проехать на старенькой понурой лошадке. Потом мы помогали ему: разносили сено по яслям, насыпали овес в кормушки и угощали животных морковкой и сахаром. Я до сих пор помню бархатные губы лошади, которыми она осторожно брала сахар с моей ладони, и влажные печальные глаза, смотревшие прямо в душу. После той поездки я стала часто наведываться на конюшню. Кто-то любит кошек, кто-то собак, а я мечтала о собственной лошадке и упрашивала отца приобрести ее. Мы жили в собственном доме, держали небольшое хозяйство: кур, уток, гусей. Но покупать лошадь родители отказались наотрез. Четыре года в свободное от танцев время я садилась на велосипед и отправлялась на конюшню. В один далеко не прекрасный день обнаружила пустые ясли и пьяного конюха, сидящего на охапке сена с бутылкой в руке.

   – Дядя Ваня, где лошади?

   – Нету больше лошадок, Настена, всех увезли. Совхозу давно кирдык и так нас держали из жалости, а сегодня все: забрали. А мне посоветовали: сиди дома и получай пенсию. – Он отхлебнул водку прямо из горлышка и даже не поморщился.

   Я посмотрела на его загорелое морщинистое лицо, на белый пушок волос, из-за которых голова дяди Вани походила на одуванчик, и к горлу подкатил ком.

   – Куда их забрали?

   – Не волнуйся, девочка, на другую конюшню. Это очень далеко. – Пресек он мои расспросы. – Там им даже веселее будет. – Дядя Ваня смахнул слезу, заплутавшую в глубокой морщине. – Ты иди домой, я хочу попрощаться с конюшней, почитай пятьдесят лет тут провел.

   Только через год я узнала, что лошадей сдали на мясокомбинат. Даже сейчас, спустя шесть лет, у меня запершило в горле, а тогда я рыдала, как сумасшедшая. Мне мерещились грустные глаза кобылы по кличке "Малинка", которую я любила кормить с руки. Сглотнув ком в горле, оглядела себя. Розовые пятна на футболке подсыхали. Придется показаться бабе Поле в таком непрезентабельном виде. В три глотка я допила йогурт. Удачно закинула пустую бутылку в урну и, подхватив сумку, отправилась на поиски улицы Озерной.

   Вереево показалось мне небольшим, но очень уютным селом. Дома утопали в зелени садов. Во время крутого спуска на автобусе я разглядела четыре длинных улицы, расположенных с востока на запад. Они пересекались десятком небольших улиц с короткими переулками. Центральная дорога, для сельской местности, в прекрасном состоянии: без выбоин и ям. Имелись даже тротуары из крупных бетонных плит. Веселенькие красочные урны украшали улицу. Дом номер восемнадцать порадовал яркой расцветкой: желтые стены, голубые ставни, бирюзовая беседка под виноград. Я покричала у калитки. На мой зов на пороге появилась бабуля: кругленькая, улыбчивая, в белом платочке и переднике с кружевами. Таких симпатичных старушек обычно снимают в рекламе сметаны и творога. На мгновение даже померещилось, что она сейчас предложит мне молока.

   – Мне сказали, вы сдаете отдыхающим комнаты. – Я прижала дамскую сумочку к груди, скрывая пятна от йогурта.

   – Да сдаю. А тебе надолго? – поинтересовалась бабушка, внимательно разглядывая меня, по-детски яркими синими глазами.

   – Может на месяц, может на два. Я неловко переступила с ноги на ногу. – "Как рентгеном просвечивает", – промелькнуло в голове.

   Пожилая женщина еще раз оглядела меня с головы до ног и приняла решение.

   – Пойдем, покажу комнату. Если понравится, останешься. – Баба Поля толкнула голубую дверь и приглашающе махнула рукой.

   В доме приятно пахло выпечкой, глаз радовался чистоте и уюту, но не той маниакальной стерильной чистотой, знакомой мне с детства, а житейской, простой. Мы прошли по коридору, по обе стороны которого располагались двери. Баба Поля провела меня в самый конец коридора и распахнула дверь.

   – Ничего себе! Как красиво! – вырвалось у меня.

   Золотисто-зеленый цвет комнаты пришелся мне по душе. На кровати ярко-желтое с золотым покрывало, три маленьких подушки цвета молодой травы и одна такого цвета, но большего размера. Окна украшали светло-салатовые шторы, на полу лежал темно-зеленый палас. Просторное помещение не загромождала мебель. Кроме кровати в комнате имелся небольшой шкаф светлого дерева, крохотное трюмо с пуфиком и кресло в желто-зеленую полоску. Возле зеркала стояла ваза с некрупными подсолнухами. Баба Поля, польщенная моим искренним восхищением, улыбнулась.

   – Ну, коли понравилось, располагайся. Через полчасика приходи ко мне на кухню и тогда все обсудим.

   Располагаться долго не пришлось. Я выложила косметику из сумочки на трюмо. Повесила ветровку и пару платьев на плечики, остальные вещи выложила на полку в шкаф. Черный трикотажный костюм и такого же цвета шапочку "Балаклаву" оставила в сумке. Я намеривалась ночью погулять по селу незамеченной. Как буду искать маньяка и за кем следить – не имела понятия. Разберусь по обстоятельствам. Я поменяла выпачканную футболку на чистую. После разговора с бабулей отправлюсь на реку, искупаюсь и заодно побываю возле камней, где нашли вещи Алены. Думаю, кто-нибудь да покажет мне это место.

   Кухню я нашла быстро: по запаху. Аромат жареного лука и мяса буквально повел меня за собой. Хозяйка, стоящая у плиты, обернулась.

   – Садись. Меня зовут Полина Андреевна. Можешь звать просто – баба Поля.

   – Настя, – представилась я.

   – Бери пирожки. Эти с мясом, эти с укропом и яйцом. – Бабушка Поля налила в кружку кипяток. – Чай или кофе? Руки вымой там. – Она показала на раковину у окна.

   – Лучше чай.

   "Ура! Сегодня и мне перепадут пирожочки", – обрадовалась я.

   Внутренний голос посоветовал: "Не садись на пенек, не ешь пирожок".

   "Заткнись", – ответила я вражине.

   Вымыла руки и уселась за круглый стол, накрытый тонкой белой клеенкой, похожей на кружевную скатерть. Пирожки таяли во рту, ароматный чай показался напитком богов. Пока я ела, бабуля не хуже следователя допросила меня: как зовут, кто такая, зачем приехала? Я озвучила ту же версию, что и в автобусе: написание курсовой и отдых от шумного города.

   Нужно сколько возможно скрывать, что я сестра Алены.

   Хозяйка дома, слушая мои совершенно искренние хвалебные речи по поводу ее кулинарных возможностей, цвела улыбкой. Мои дифирамбы возымели немедленное действие. Баба Поля приняла окончательное решение и назвала смехотворную цену за месяц проживания в ее доме. Она мельком посмотрела мой паспорт и взяла деньги, которые я шустро вручила, пока она не передумала.

   – Полина Андреевна, я хочу прогуляться по селу, сходить на речку.

   – Вот это правильно. Погуляй, поплавай. Воздух у нас чистый, прямо кушать можно.

   При этих словах я икнула, желудок запротестовал, не желая дополнительного питания. В комнату я вернулась полусонная и отяжелевшая от большого количества съеденных пирожков, ругая себя почем зря. Кряхтя, стала собираться на разведку. В пакет положила маленькое полотенце, купальник, фотоаппарат и блокнот с ручкой.

   Выйдя за калитку, с минуту подумала и направилась в центр села.

   Местные жители видимо обожают голубой и зеленый цвет потому, что заборы, ворота, фронтоны домов и ставни – все выкрашено в разные оттенки голубого, зеленого и синего цветов. Только магазины выбивались из общей картины оттенками бежевого либо серого пластика. На рынке под навесом за деревянными столами сидело штук пять старушек. Я купила кулек семечек, спросила, как пройти к реке. Вместе с нужными мне сведениями получила кучу советов: одной никуда не ходить, лучше собираться толпой, хоть купаться, хоть в лес за грибами. Я поблагодарила бабушек, но так как собраться толпой не могла, пошлепала к водной артерии, села в одиночку.

   Я прошла по указанному маршруту метров восемьсот не больше, сразу за огородами лес стоял стеной. А речка, к моему удивлению, оказалась немаленькой, и, по-видимому, была глубокой потому, что посередине ее лихо промчался катер с несколькими пассажирами на борту. Вниз к пляжу с высокого берега вело несколько спусков разной степени удобства: с деревянными и просто земляными ступеньками, с перилами и без. Оглядевшись вокруг, поняла: если спуститься к реке, то со стороны села никто ничего не увидит, да и вряд ли услышит.

   Я выбрала менее крутые земляные ступени. Купаться не решилась, потрогав босой ногой ледяную воду. Как-то необходимо выяснить, где нашли вещи Алены? К моему неудовольствию задать вопрос было некому. Сегодня вечером у отдыхающих и местных жителей пляж спросом не пользовался. Я поднялась наверх, прошла вдоль реки метров пятьсот и впереди на возвышенности увидела кладбище. Заинтересовавшись, решила подойти ближе. Первые могилы начинались метрах в десяти от обрыва. Это, вероятно, самое высокое место на берегу. Отсюда открывался замечательный вид на реку и часть села, остальное скрывали деревья. Мама всегда упрекает меня в излишней ироничности и несерьезности. Это правда, я терпеть не могу патетики, стесняюсь высокопарных речей. Как говорит папа: я не верю ни в бога, ни в черта, но тут он не прав, бога на всякий случай опасаюсь, мало ли что. А вот во всяких экстрасенсов, ведьм, колдунов и прочих представителей оккультных наук нет. Разговоры сельчан в автобусе о местных "темных" силах меня только насмешили. Ну не встретила я за свои двадцать лет ни одной даже завалящей ведьмы или приличной гадалки. Все время попадались обманщики, ищущие выгоду, или экзальтированные особы, верящие в свою избранность и в первую очередь, обманывающие себя. Как легко провести доверчивого человека, знаю не понаслышке. Как-то к нам в станицу приехал экстрасенс. Объявления были развешаны на каждом фонарном столбе. Ради интереса я с подружками пошла на разрекламированный сеанс "белой" магии. Мужчина, отдаленно похожий на Дэвида Копперфильда, симпатичный, стройный, долго и нудно говорил о своем третьем глазе, открывшемся у него благодаря дару и высшим силам. Он заявлял, что видит людей насквозь, что у него в покровителях архангел – в общем, нес всякую чушь. Потом пройдя по залу, выбрал несколько человек и принялся вводить их в транс. Я с удивлением наблюдала, как знакомые мне тетки машут руками, закатывают глаза, выполняют его команды. Экстрасенс под конец представления замахнулся на ввод в гипноз всех сидящих в зале зрителей. До сих пор помню свое недоумение: по его команде люди закрыли глаза, их головы маятниками закачались под размеренный голос новоявленного гуру. Я крутила башкой во все стороны, боясь засмеяться во весь голос, и искала глазами зрителей, не поддавшихся общему безумию. Мои глаза встретили насмешливый взгляд молодого парня, он задорно подмигнул мне и показал большой палец. После представления образовалась очередь, многие стали записываться на индивидуальный, платный сеанс с кудесником. Моя подружка тоже записалась, но в назначенное время пойти не смогла. Кира уговорила меня отправиться к магу, а потом ей все рассказать.

   Экстрасенс снимал комнату в клубе, которую как мог, оборудовал под салон магии. Я сидела в очереди, чувствуя себя полной идиоткой, но женщины выходили от приезжего гуру с круглыми глазами и тут же принимались делиться впечатлениями с подругами и соседками. Обстановка становилась все напряженнее: возбужденные счастливицы, прикоснувшиеся к чуду, взвинчивали других. Я уж начала подумывать: а вдруг не права и сверхъестественные способности у этого "Копперфильда" имеются. Подошла моя очередь. Я осторожно отворила двери и вошла в импровизированный салон магии.

   Темно-бордовые бархатные шторы на окнах были плотно задернуты, возле стены, напротив входной двери стоял стол, накрытый длинной почти до пола черной шелковой скатертью. Справа и слева от стола на каких-то треногах горели зеленые свечи, распространяя удушливый запах корицы и ванили. Сам экстрасенс, одетый в черную хламиду, держал руки на большом светящемся стеклянном шаре.

   – Садись, – он кивком показал на низкий стул напротив себя. – Поведай мне свои печали, – произнес он ласковым размеренным голосом.

   – Мне казалось, это вы должны поведать мне что-нибудь, – пробормотала я и уселась на неудобный стул с прямой спинкой.

   – Я найду решение любой вашей проблемы, если вы озвучите ее, – с мягкой укоризной в голосе заметил гуру.

   Вздохнув, я протянула ему свою детскую фотографию. На ней мне год и два месяца. Я еще лысая, нормальные волосы у меня почему-то отросли только к двум годам.

   – Посмотрите это фото моего друга. Он переехал с родителями на другой конец страны. Хотела бы узнать: как у него дела? – соврала я, глядя в глаза экстрасенсу наивными честными глазами. Этот взгляд я отработала давно, услышав слова бабушки: "Лгуны всегда прячут глаза".

   Мужчина закрыл глаза, провел рукой по фото. На его бледном худом лице играли тени от огоньков свеч, и оно показалось мне одухотворенным. В душе у меня забрезжила надежда: сейчас он разоблачит мой обман.

   – С вашим другом все в порядке. Он сейчас едет в автобусе, на нем джинсы и черная футболка с надписью "Калифорния", – с трудом выталкивая слова, хрипло сказал гуру, всем видом показывая, как нелегко дались ему эти знания.

   Ну вот, снова прихлопнули мою веру, не дав ей даже окрепнуть. Обычный мошенник, каких нынче развелось, как блох на собаке. Я рассердилась и ехидно ошарашила "провидца":