Текст книги "Звёздный путь. Дом судьбы (СИ)"

Автор книги: Наталья Мусникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

  Единственное, что по-настоящему беспокоило графиню Оледеску, было молчание со стороны жениха. Он получил согласие на брак, написал ответ, согласовал с Эдерией день и время церемонии, а после пропал, перестав выходить на связь.

  – Неужели меня обманули? – графиня раздражённо отбросила назад длинные чёрные пряди. – Конечно, было бы просто чудесно, если бы жених бросил Алину, не явившись на свадьбу, а она ждала бы его под прицелом жадных до сенсации и завистливых глаз, но исчезать сейчас просто глупо! Да и позор девчонки неизбежно отразится на мне, а моя репутация, – Эдерия горестно вздохнула, взмахнула ручкой, – ай, да что говорить. Эти снобы меня так и не приняли, в глаза улыбаются, а за спиной непрестанно шушукаются, крысы мармеладные!

  Матово поблёскивающий экран компьютера, которому выпала почётная роль слушателя, внезапно засветился и завибрировал.

  – Наконец-то! – Эдерия хищно бросилась вперёд, поспешно открыла сообщение, прочитала его один раз, затем второй, внимательно изучая каждую строчку и не находя подвоха. – Отлично, он приедет прямо в день свадьбы. Мда, не спешит женишок к своей красавице-невесте, совсем не спешит. Надо будет это, хе-хе, при случае сообщить, так, между прочим, в разговоре в ходе торжества.

  Графиня азартно потёрла ладони, красочно представляя, как небрежно бросает слова о женихе, который прибыл лишь в день венчания, и как скандализованно вытягиваются лица именитых гостей, а у журналистов, наоборот, вспыхивают глаза. Да, с таким-то позором даже равнодушной к людской молве Алине будет трудно мириться, а значит она не станет мешкать с переездом к мужу... так, а это ещё что такое?! Эдерия впилась взглядом в короткое предложение и до боли прикусила губу, заглушая рвущийся из груди вопль восторга. Нет, всё-таки удача действительно любит смелых до дерзости, и глуп тот, кто убеждён, что идти по жизни нужно блёклым и пыльным путём праведности, неизбежно завершающимся полным забвением.

  – Эрдеец пишет, что сразу после свадьбы он увезёт Алину к себе, – графиня не удержалась и звучно хлопнула в ладоши, – нет, видят звёзды, не зря я вчера в главный храм большое пожертвование сделала, небеса меня услышали!

  Эдерия глубоко вздохнула, укрощая бурлящие эмоции, поправила замятые на груди кружева, машинально отметила, что наскучившему любовнику пора дать отставку, и выплыла из комнаты, соблазнительно покачивая бёдрами, в намерении донести полученные из письма сведения до невесты.

  Поскольку графиня Оледеску не интересовалась жизнью своей воспитанницы, она даже малейшего представления не имела о том, где может быть Алина, а потому властным взмахом остановила спешащую куда-то горничную и потребовала отвести её к девушке. Изрядно уставшая за это хлопотливое утро Онки выдавила вежливую улыбку и беспрекословно повела госпожу в библиотеку, стараясь не думать о том, какой разнос устроят ждущий свежих специй повар, нетерпеливо переминающаяся у запертой гостевой комнаты экономка и взрывной, как и все олеанцы, садовник. Если бы графиня тратила меньше средств на собственные прихоти и регулярно меняющихся любовников, не пришлось бы сокращать штат прислуги, а значит горничной не пришлось бы сбиваться с ног в тщетной попытке успеть всё и сразу. Онки невольно вздохнула, посмотрела на веер крутых ступенек, ведущих к библиотеке, и решительно остановилась у нижней ступеньки, вежливо поклонившись:

  – Прошу, госпожа. Графиня Алина в библиотеке.

  Увы, манёвр не удался, Эдерия выразительно приподняла ровные дуги бровей, отчеканив ледяным тоном:

  – Я приказала тебе проводить меня к Алине, а не лестнице. Если ты настолько глупа, что не в силах осознать простой приказ, можешь убираться, у меня не благотворительная ночлежка, где бесплатно содержат всякий мусор!

  Онки покаянно опустила голову, пряча вспыхнувшие гневом щёки:

  – Прошу прощения, госпожа, больше подобное не повторится.

  – Естественно, – фыркнула графиня, – ещё одна промашка и ты вылетишь за дверь... Кстати, Алина не говорила, кого из слуг заберёт с собой?

  Вопрос был задан с подвохом, впрочем, за время службы в замке Онки успела понять, что графиня Оледеску никогда ничего просто так не говорит и не спрашивает. Девушка почтительно присела, невольно теребя край передника:

  – Нет, госпожа, это мне не известно.

  – Да где тебе, – брезгливо передёрнула плечами Эдерия, досадуя, что не может устроить воспитаннице небольшую, но греющую сердце пакость, уволив со скандалом именно тех слуг, которых воспитанница хочет забрать с собой.

  'Впрочем, эту девчонку вполне можно выгнать, – размышляла графиня, нарочито медленно поднимаясь по лестнице, – она, как мне кажется, довольно близка с Алиной, – женщина хищно прищурила фиолетовые, в минуты гнева становящиеся чёрными, глаза, – хотя зачем увольнять? Можно сделать гораздо изящнее'.

  У входа в библиотеку Эдерия небрежным взмахом руки отпустила Онки, а когда девушка стала спускаться вниз, сильно толкнула её в спину. Отчаянно вскрикнув, горничная взмахнула руками в попытке удержать равновесие и кубарем покатилась вниз, звучно пересчитывая ступени, замерев ворохом тряпок в самом низу. Графиня удовлетворённо улыбнулась, отметила для себя, что звукоизоляция на втором этаже определённо хороша, после чего вошла в библиотеку, разумеется, не постучав. Во-первых, не предупреждая о визите легче застать врасплох, а во-вторых, это же её дом, к чему манерничать?

  К мимолётному огорчению графини, воспитанница ничем противозаконным, по крайней мере на первый взгляд, не занималась, сидела себе спокойно за столом, где так любил сиживать её отец, и что-то изучала в висящем напротив вирт-окне. Увидев Эдерию, Алина чуть заметно вздрогнула и лёгким взмахом руки свернула окошко прежде, чем графиня смогла что-либо в нём прочитать.

  'Интересно, что это паршивка тут читает? – Эдерия слегка наморщила носик. – Жаль, что у меня нет даже гостевого доступа в библиотеку'.

  Графиня пытливо посмотрела на невозмутимую, как того и требовали правила хорошего тона, воспитанницу и негромко вздохнула. Вряд ли это были порносайты или ещё какие-нибудь порочащие честь невинной девицы материалы, скорее что-нибудь заумное и занудное, как и сама Алина.

  'Ей эрдеец-то в пару будет, такой же примороженный. Интересно, а создать потомство они смогут или в пробирке будут выводить, как плесень?' – Эдерия тряхнула головой, прогоняя ненужные размышления, и приторным голосом прокурлыкала:

  – Пришло сообщение от твоего жениха.

  Изящные брови девушки вопросительно приподнялись, на красивом личике отразился вежливый интерес.

  'Да уж, из самого отсталого робота и то получится более восторженная невеста, чем из этой ледышки, – раздражённо подумала графиня. – Она же мне свой тормознутостью всё дело испортит, журналисты мигом поймут, что ни о какой пылкой любви с первого взгляда и речи не идёт, а затем примутся раздувать страшилку о жестокосердной мачехе и несчастной сиротке. Тьфу, гадость какая!'

  Эдерия наклонилась к Алине и прошипела, точно разбуженная треайская гадюка, чей яд проникал даже через скафандры повышенной защищённости:

  – Послушай меня, девочка, хватит изображать ледяную статую.

  В голубых глазах девушки что-то скользнуло неуловимое, похожее на насмешку, но ясный голосок был тошнотворно вежливым и почтительным:

  – Не понимаю причин вашего гнева, графиня, я всего лишь соблюдаю правила приличия, как вы и просили.

  Эдерия досадливо поморщилась, вспомнив, сколько раз просила противную девчонку вести себя прилично и сдержанно. И вот, пожалуйста, её молитвы всё-таки оказались услышаны, причём в самый неподходящий момент!

  'У, выдра голубоглазая, – с ненавистью подумала графиня Оледеску, стискивая холёные пальчики с такой силой, что ногти впились в кожу, – кочевряжишься передо мной, пользуешься тем, что я тебя в присутствии гостей и пальцем тронуть не смогу! Ну да ничего, подожди немного, и перед моим окном взлетит на воздух вражеский корабль!'

  Эдерия хищно улыбнулась, вспомнив о том, какой 'приятный' сюрприз приготовила для своей ненаглядной, в смысле, глаза бы её не видели, воспитанницы, и деловым, лишённым всякой приторности голосом отчеканила:

  – Послушай меня, Алина. Я знаю, что мы друг другу не нравимся, более того, не будет преувеличением сказать, что мы терпеть друг друга не можем.

  Девушка молчала, не спеша подтверждать или опровергать услышанное.

  – Так вот, – графиня задумчиво побарабанила пальчиками по столу, – у меня к тебе деловое предложение.

  Впервые с момента начала беседы в глазах Алины появился интерес, не кукольно-вежливый, откровенно бесящий Эдерию, а самый настоящий, живой и неподдельный.

  – Ты изображаешь нежную любовь к жениху, как в романах, – графиня небрежно вытащила два вирт-окошка из своего комма, – вот, ознакомься, я подобрала самые приличные, без лишних слюней. Особо не переусердствуй, гости и пресса должны поверить именно в любовь, а не в то, что ты под кайфом или головой сильно приложилась. Так вот, ты изображаешь любовь, – повторила Эдерия, пристально глядя в глаза воспитаннице, – а я в свою очередь наделяю тебя деньгами, десять тысяч единиц и... Что там тебе ещё нужно, помимо денег?

  Алина задумчиво прищурилась, став в этот момент похожей не только на отца, но и на Эдерию, впрочем, такое сходство, признай они его, не порадовало бы ни ту, ни другую. Девушка молчала не потому, что не знала, чего попросить, она пыталась понять замысел графини, а помимо него ещё и сформулировать свою просьбу так, чтобы Эдерия не смогла её исказить или вообще не выполнить.

  – Ну, чего застыла? – рыкнула графиня Оледеску, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и с трудом сдерживаясь, чтобы не встряхнуть зависшую, как старый компьютер, воспитанницу. – Обалдела от свалившегося на тебя счастья? Или сомневаешься, хватит ли у тебя таланта сыграть влюблённую?

  Алина наконец отмерла, моргнула, невольно привлекая внимание Эдерии к своим пушистым и длинным, словно специально нарощенным, ресницам и вызывая болезненный укол женской ревности и зависти.

  – Мне нужно пятьдесят тысяч единиц. А ещё официально составленный и по всем правилам юрисдикции заверенный документ, что ты передаёшь все права на меня моему мужу, а в случае его кончины мне лично. Ты отказываешься от опеки надо мной, не станешь искать со мной встреч и вообще забудешь о моём существовании.

  Графиня с трудом удержалась, чтобы не пройти по библиотеке в пламенном цыганском танце, залихватски тряся грудью и выбивая пятками дробь.

  – Да запросто, – Эдерия не стала скрывать своей радости, нагнулась к Алине и заговорщически подмигнула. – Что, решила избавиться от своего муженька сразу после свадьбы и зажить в своё удовольствие? Вот теперь я верю, что мы с тобой одной крови. Знаешь, Алинка, в честь того, что в тебе наконец-то проснулась деловая хватка, я готова презентовать тебе на свадьбу две... кхм, сто пятьдесят тысяч единиц. Живи и радуйся, только помни, – изящный пальчик наставительно поднялся, – ты тоже забываешь о моём существовании, не прилетаешь, не пишешь, не звонишь и, самое главное, о деньгах не просишь. Тебе сто пятьдесят тысяч и бумага, мне всё остальное. По рукам?

  Алина. Предложение Эдерии было не просто заманчивым, а головокружительным, ведь оно сулило мне свободу! Правда, ценой отречения от наследства, но мне бы очень хотелось верить, что родители, будь у нас возможность встретиться и пообщаться, меня бы поняли и не осудили. Я не была эмпатом в полной мере, но витающую над головой угрозу, с каждым годом становящуюся всё реальней и ощутимей, различала безошибочно. Графиня Оледеску хоть и могла придать себе облик невинной овечки, на самом деле была той ещё хищницей и не задумываясь пошла бы на любую крайность ради сохранения титула и прилагающихся к нему богатств. Единственное, что меня останавливало, – это опасение, что меня обманут. Обещать и выполнить – вещи разные и, увы, Эдерия это знала даже слишком хорошо. Я глубоко вздохнула, понимая, что балансирую на грани чёрной дыры, после выхода из которой к прежней жизни возврата уже точно не будет.

  – По рукам. Только сначала ты составишь документ по всем правилам и передашь его мне, а уж после этого я начну, – в моём голосе помимо воли зазвучали ядовитые нотки, – обожать своего жениха.

  Кстати, не знаю, как там с обожанием, но уважения Габриель точно заслуживает. Сведения о нём были засекречены столь качественно, что даже Генрих не сумел ничего раздобыть, а при попытке копнуть поглубже, в дом друга моего отца пожаловали очень вежливые молодые мужчины, которые настоятельно просили прекратить археологическую деятельность. Угроз прикопать в случае неповиновения произнесено не было, но иногда молчание бывает красноречивее тысячи слов. Резонно предположить, что если эрдейца защищают так основательно, то как специалист он превосходен, а папа всегда говорил, что талант, каким бы он ни был, достоин уважения.

  Эдерию заметно перекосило, она терпеть не могла, когда ей ставят условия, только и я отступать была не намерена, прекрасно понимая, что для меня это в прямом смысле слова вопрос жизни и смерти. Наконец, графиня совладала с собой или придумала другой способ мне напакостить и пропела ангельским голосочком:

  – Договорились, моя милая. Надеюсь, у тебя найдётся фамильный бланк и перо с чернилами?

  Несмотря на научно-технический прогресс, давно вышедший за пределы планеты, все важные бумаги у нас составлялись исключительно рукописно, на специальных листах, помеченных фамильными монограммами, причём для письма использовали перо и чернила. Считалось, что такие документы невозможно подделать, мол, любая, даже самая примитивная, техника безошибочно определит, когда и кем написано это послание, и без труда изобличит фальшивку. На всякий случай, я ещё и прямую трансляцию с адвокатом, занимавшимся делами нашей семьи, включила, дабы Эдерия не смогла заявить, что я заставила её писать под дулом бластера или ещё какого-нибудь грубого физического воздействия. Графиню моя бдительность не порадовала, но и спорить она не стала, что особенно настораживает. Ох, чует моё сердце, затеяла что-то дражайшая родственница, знать бы ещё, что именно.

  – Готово, – Эдерия поставила размашистую подпись и подула на листок, небрежно помахивая им в воздухе, песок, промокашку или пресс-папье она категорически не признавала. – Господин Юдер, надеюсь, всё сделано правильно и ни в коей мере не противоречит букве закона?

  Адвокат заверил, что бумага составлена по всем правилам и вступит в силу сразу же, как только графиня передаст её мне. Я протянула руки к заветному документу, но графиня с обольстительным смешком отдёрнула его, выразительно помахав пальчиком у меня перед носом:

  – А-а, моя милая, сначала ты выполнишь мою маленькую просьбу.

  Я стиснула зубы, признавая, пусть и весьма неохотно, правоту Эдерии. Как ни крути, а она свою часть договора выполнила, теперь мой черёд. Я глубоко вздохнула, одёрнула простое домашнее платье и расправила плечи:

  – Я готова.

  – Кол-то выплюнь, невеста счастливая, – насмешливо посоветовала графиня, бережно сворачивая бесценную для меня бумагу и пряча её в декольте, – а то даже самого наивного дурачка не обманешь.

  Я послушно приняла более непринуждённую позу, искренне поблагодарив курсы актёрского мастерства, которые посещала в детстве. Эдерия окинула меня скептическим взглядом, неопределённо хмыкнула и насмешливо протянула:

  – Ну что ж, вижу, актриса из тебя весьма посредственная. Хорошо, что твой жених приедет лишь в день венчания, у тебя есть время потренироваться, – графиня коротко хохотнула, – в обожании.

  Вот зараза, а сразу не сказать, что жених ещё не приехал?! И как, простите, мне влюбляться в того, кого я даже толком не знаю? По коварному блеску фиолетовых глаз я безошибочно поняла, что Эдерия получает удовольствие, выставляя меня дурой, а потому решила хоть немного смешать карты 'горячо любимой' родственнице и улыбнулась так, что даже щёки заныли:

  – Отлично, как раз успею подготовиться к нашей первой встрече. Ах, – я восторженно прижала руки к груди, копируя героиню одной романтической мелодрамы, – уверена, мы полюбим друг друга с первого взгляда!

  – Даже не сомневаюсь, – пропела графиня и так круто повернулась к двери, что юбки обвились вокруг её ног, – я займусь подготовкой к свадьбе.

  Посторонний наблюдатель решил бы, что Эдерия буквально умирает от желания оказать мне услугу, но на самом деле её слова означали лишь то, что она не желает меня видеть до самой свадьбы, где нам придётся играть в любящую семью перед моим будущим мужем и приглашёнными на торжество гостями. Что ж, я тоже была заинтересована в том, чтобы как можно реже пересекаться с графиней, которая с каждым днём всё сильнее напоминала змею, переполненную ядом и только и ждущую момента, чтобы напасть.

  Время до свадьбы пролетело стремительно, я даже не поверила, когда однажды утром открыла глаза и увидела на электронных часах, что день икс уже наступил. Принёсшая завтрак Онка, совсем недавно выписавшаяся из больницы, куда она угодила не иначе, как из-за Эдерии, подтвердила, что да, свадьба у меня именно сегодня. Притворяться перед подругой не было смысла, а потому я тяжело вздохнула, обхватывая колени руками:

  – Знаешь, я совсем не так представляла свою свадьбу.

  Горничная деликатно молчала, давая мне возможность высказаться. Я перевела взгляд за окно, где сеял мелкий нудный дождик, закрывающий все цвета и звуки блёклой серой пеленой и предвещающий неприятности.

  – Я думала, у меня всё будет как у моих родителей: пора приятных ухаживаний, затем сватовство, обручение, сладостное и томительное одновременно, а затем, как венец ожиданию, свадьба. А потом мы пойдём с моим мужем рука об руку по жизни, и наша любовь будет озарять нам путь.

  – Вполне возможно, так и будет, – попыталась меня приободрить Онка, – вы полюбите друг друга и будете счастливы. Ведь ваш дар...

  Я прислушалась к постепенно нарастающему шуму в коридоре и озвучила свой самый страшный секрет, о котором никто кроме родителей не знал:

  – Мой дар может и ошибаться. Да даже если Габриель и предназначен для меня звёздами, это совсем не означает, что мы будем жить долго и счастливо.

  Подруга шагнула ко мне, намереваясь обнять и утешить, но тут дверь широко распахнулась, неприятно царапнув ручкой о стену, и в комнату вплыла сияющая и благоухающая Эдерия. Небрежно отбросив за спину тщательно завитые и напомаженные локоны, графиня протянула:

  – Ты ещё не встала, лентяйка? Поторопись, гости уже собираются.

  – А жених прибыл?

  Эдерия изобразила рукой в воздухе неопределённый жест:

  – Ждём с минуты на минуту. Поторопись, мы встретим его вместе. И не забудь о нашем договоре.

  Фиолетовые глаза выразительно округлились, изящная ручка выразительно легла на декольте и похлопала, намекая на спрятанный документ. Вот зараза, а то я не помню!

  Я одарила графиню сладчайшей улыбкой и прочирикала, старательно подражая героиням романтических фильмов:

  – Я буду готова через полчаса!

  – Двадцать минут и ни секундой больше, – фыркнула Эдерия, – я не собираюсь оправдываться перед гостями и твоим женихом.

  Я в который уже раз от всего сердца поблагодарила отца, научившего меня быстро собираться в любой ситуации, сейчас приобретённый навык оказался как нельзя кстати. С графини станется вытащить меня из комнаты полуодетой или весь день колко прохаживаться по поводу моей неторопливости, хотя, как гласит тиран и деспот этикет, благовоспитанной особе спешить неприлично. Более того, чем древнее и знатнее род, тем больше времени необходимо собираться, пунктуальность прилична лишь простолюдинкам. Конечно же, ничего этого говорить Эдерии я не собиралась, потому что, во-первых, она уже ушла, во-вторых, правила этикета знает даже лучше меня и, в-третьих, она всё равно никогда меня не слушала, считая ниже собственного достоинства интересоваться моей жизнью и моими мыслями.

  Пока я мысленно спорила с графиней Оледеску, Онка быстро натянула на меня корсет, кольца кринолина, заставившие меня почувствовать себя слоном в посудной лавке, и целый ворох нижних юбок.

  – А без этого безобразия никак нельзя? – я тоскливо покосилась на россыпь юбок, в которых чувствовала себя словно в сугроб по пояс провалившейся.

  Горничная всплеснула руками:

  – Да вы что! Платье сшито по всем требованиям старинного убора, в котором веками венчались все женщины рода Оледеску!

  Я вспомнила свадебную голограмму родителей:

  – Мама такое... – я вовремя удержала на языке своё честное, пусть и неприятное для портнихи, мнение о наряде, – платье не надевала.

  Онка дёрнула плечиком, быстро водружая на меня сам наряд и затягивая шнуровку:

  – Так она в ваш род и вошла только после свадьбы.

  Разумно, придраться не к чему, и именно это раздражает больше всего. Я покосилась на часы и приглушённо охнула, понимая, что на сборы мне осталось всего пять минут.

  – Ничего страшного, мы успеем, – Онка так старательно шнуровала меня, что я чувствовала себя одиноким деревцем, угодившим в эпицентр бури. – Причёску высокую делать не будем, я просто расчешу вам волосы и скреплю пряди бриллиантовыми заколками, к которым прикреплю вуаль.

  – Вуаль?! – меня охватил ужас при мысли о двухметровом полупрозрачном кошмаре голубовато-белого цвета и таком тонком, что рвётся от любого неосторожного движения. – Онка, милая, давай без неё!

  – Ни в коем случае, – горничная решительно помотала головой, хотя в её взгляде я читала искреннее сожаление, – графиня с меня голову снимет, если я вас без вуали выпущу. Это же неприлично!

  Чёрные бы дыры пожрали все эти дремучие глупости и тех болванов, которые трясутся над их соблюдением! Мне же теперь весь день ни встать, ни сесть толком, мало того, что меня в сугроб запихали, так теперь ещё и всё время придётся думать о том, как бы болтающаяся сзади тряпка ни за что не зацепилась и не порвалась, символизируя утраченную до брака невинность!

  – Готово! – Онка отошла, окидывая меня внимательным взглядом, а затем шагнула ко мне и заговорщически прошептала. – Вуаль я прикрепила волнами к платью, чтобы с ней ничего не случилось.

  Я порывисто распахнула объятия своей подруге, но платье угрожающе затрещало и зашелестело, выразительно намекая, что резких движений лучше не делать.

  – Осторожно! – вскрикнула Онка, и я как была, так и застыла, нелепо разведя руки в стороны и не смея даже громко вздохнуть.

  По закону подлости, именно в этот момент дверь распахнулась, явив ослепительно прекрасную графиню Оледеску в окружении репортёров самых известных новостных каналов. Миниатюрные дроны закружились вокруг меня словно рой рассерженных ос, ослепительные вспышки больно ударили по глазам. Я величественно, как того и требовал мой статус, выпрямилась, в меру кокетливо положила руку на талию и улыбнулась. Поймала полный ледяного бешенства взгляд Эдерии, и вторая улыбка вышла гораздо веселее первой.

  – Ты готова, моя милая? – пропела графиня, подходя ко мне и чуть приобнимая, дабы тоже попасть на первую полосу всех новостных лент. – Сегодня такой торжественный и одновременно печальный день, ведь сразу после обряда мы расстанемся. Ты отправишься с мужем на его планету.

  Эдерия мизинчиком смахнула слезинку, всем своим видом буквально вопияя о том, как горька ей одна мысль о разлуке со мной. Мда, по моей 'горячо любимой' родственнице подмостки театра не просто плачут, а рыдают в голос... Репортёры со всех сторон кинулись утешать прелестную графиню, осыпая её комплиментами, приободряя, задавая вопросы и поздравляя с таким чудесным событием. Я осталась в стороне всей этой шумихи, даже дроны улетели, лишь один продолжал виться над головой, напоминая излишне назойливого голубя, который ищет место для 'автографа' на плече памятника.

  – Кыш, – я отмахнулась от настырной игрушки, – отстань от меня.

  Дрон возмущённо загудел, но отлетел подальше, по-прежнему не обращая ни малейшего внимания на графиню. Странный он какой-то, может, бракованный?

  Эдерия, наконец, вспомнила о моём существовании и грациозно протянула мне руку, прощебетав с обворожительной улыбкой:

  – Идём, моя милая. Нас ждёт жених.

  А жениться он тоже на нас обеих будет? Или, как это принято на жаркой Андации, молодая станет официальной женой и матерью наследников, а та, что постарше, займёт титул любовницы? Лично мне такого счастья не надо.

  – Иди уже, чего застыла, – прошипела графиня, больно ущипнув меня за руку. – Говорю же: жених ждёт.

  – А он уже прилетел?

  Ух ты, ну неужели мне не придётся переминаться с ноги на ногу в этой громоздкой сбруе в ожидании кавалера?!

  – Да сейчас! – фыркнула Эдерия, как нельзя кстати ответив на мои надежды. – Ты что, совсем свадебный этикет не читала?! По правилам хорошего тона девица ждёт своего жениха у алтаря, а он решает, явиться ему на церемонию или нет...

  Видимо, глаза у меня слишком уж выразительно округлились, или брови как-то нехорошо сдвинулись, потому что графиня, покосившись на меня, судорожно сглотнула, отодвинулась подальше и излишне поспешно заверила:

  – Да ты не переживай, он уже прилетел, мы с ним все юридические вопросы уже решили, остались одни формальности... кстати, ты помнишь о нашем уговоре?

  Я пожала плечами, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вздохнуть, закатив глаза, что совершенно не подобает невесте в день свадьбы:

  – Конечно, помню.

  – Отлично, – Эдерия сверкнула белыми зубами в ослепительной улыбке-оскале, – просто превосходно.

  Я прикусила губу, понимая, что меня в очередной раз обманули. Двадцать минут назад Эдерия уверяла меня, что жених ещё не приехал, а сейчас выясняется, что они уже все вопросы решили, причём без меня! Ну ничего, я так или иначе узнаю, о чём они договаривались и к какому решению пришли. В конце концов, меня это тоже очень даже касается. И я не кукла, чтобы все важные вопросы решались за моей спиной!

  Кипя от возмущения и при этом старательно удерживая на лице маску робеющей и восторженной новобрачной, я рука об руку с графиней двинулась вниз по лестнице, вообще-то широкой, но сейчас так запруженной гостями, что я постоянно цеплялась своей дурацкой юбкой за чьи-то сапоги или цветочные гирлянды, украшающие платья знакомых Эдерии. Сила звёзд, да тут собралась вся планета, не меньше! На меня со всех сторон градом сыпались поздравления, приторные от чрезмерной сладости комплименты и взгляды, взгляды, взгляды. Критические и равнодушные, завистливые и сальные, восторженные и досадливые, я буквально каждой клеточкой тела ощущала, как меня раздевают, обследуют, словно в биосканере, взвешивают и выставляют оценку. Или правильнее будет сказать вешают ценник? Я глубоко вздохнула, прикидывая, сколько осталось ступенек до конца лестницы. Слава звёздам, спуск почти закончен! Я расправила плечи, приподняла голову, так старательно улыбаясь, что даже щёки затекать начали. Назойливые дроны роем кружились вокруг меня, непрестанно ослепляя вспышками, отчего я сбивалась с шага, неловко повисая на руке у графини. Эдерия каждый раз неодобрительно косилась на меня, укоризненно покачивая головой, мол, как же ты неуклюжа, дорогая! Я стискивала зубы, удерживаясь от ответной колкости, прекрасно понимая, что скандал на свадьбе точно никому не нужен, и непрестанно повторяя себе, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и я получу желанную свободу. Правда, вместе с мужем, которого я не знаю, да по большому счёту и знать не хочу, но это уже мелочи. Папа говорил, что умные люди всегда могут договориться друг с другом, так что даже не сомневаюсь, моя семейная жизнь хлопот не доставит. Если повезёт, мы даже полюбим друг друга и будем счастливы. Я заулыбалась, вспоминая родителей, их трогательную заботу друг о друге, нежность, пропитывавшую всё вокруг и не исчезавшую даже в моменты редких ссор. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы моя семья была такой же!

  Я так увлеклась, представляя себе счастливую семейную жизнь, что даже не заметила, как мы вышли из дома и под поздравительные крики, гром рукоплесканий и вспышки объективов дронов направились к алтарю, сделанному в тенистом уголке рощи. Пышная юбка, к которой я так и не смогла приспособиться, с пылом робота-уборщика сгребала на себя пыль и камушки, и я старалась не думать о том, какого цвета она будет, когда я доберусь до алтаря. Я старательно отыгрывала роль счастливой невесты: улыбалась, приветственно взмахивала рукой и смущённо розовела под градом никак не иссякавших комплиментов. Первые звёзды, да когда же это уже закончится?! Мои рёбра, безжалостно стянутые пыточным приспособлением под названием корсет, начали ныть, ноги в новых туфлях горели, словно были затянуты не в кожу, а раскалённую сталь, ещё и высокие каблуки явно не были предназначены для прогулок по саду и всё время норовили провалиться в землю, подвернуться на мелких камушках, а то и застрять в самом неподходящем месте. Спеша поскорее завершить утомившее меня представление, я быстро шагнула на ступеньки, ведущие к алтарю, запуталась в проклятой юбке, угодила каблуком в какую-то трещину и грохнулась плашмя, с такой силой ударившись грудью о ступеньку, что воздух со свистом вылетел из груди, а перед глазами вспыхнула ослепительно-белая вспышка, сменившаяся чёрным маревом. Гости сначала единодушно ахнули, а затем разразились воплями, в которых отчётливо звучало сладострастие свершившегося-таки скандала, ехидство зависти и удовлетворение от незапланированного шоу. Самое обидное, что никто даже пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь, любуясь на мою нелепую позу, задравшуюся едва не до ушей юбку и всё, что она скрывала до моего падения. Шипя от боли и обиды, я попыталась подняться, но отшибленная правая рука никак не желала удерживать вес тела, подламываясь, а придавленная левая вообще потеряла всякую чувствительность. Мамочка милая, папочка, помогите! Я кусала губы, чтобы не разрыдаться от унижения, чувствуя себя разжиревшей гусеницей, не способной даже пошевелиться. Да уж, свадьба определённо произвела фурор, после такого срама мне точно нужно будет уезжать, причём как можно быстрее и дальше.

  – Милая моя, ты в порядке? – Эдерия с деланным испугом наклонилась ко мне и расплылась в довольной улыбке, прошипев мне на ухо. – Я всегда знала, что ты неуклюжа, как шалтанский боров.

  Я бы непременно плюнула графине прямо в лицо, наплевав на правила приличия, всё равно уже опозорилась дальше некуда, но тут чьи-то сильные руки легли мне на талию, и я, испуганно взвизгнув, взлетела вверх.