Текст книги "Затаившееся во времени. Как в тумане. Том 1"

Автор книги: Наталья Азимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– И как она вам?

      Ангарда глянул сыщице вслед, сложил ладони и ответил:

– Ну, Кьюлак изменил ее, конечно. Самодеятельность он быстро из нее выбил. Делает она теперь все шустро и как надо.

– Выбил, значит, – мрачно повторил Лантеги. – А из тебя, Дафнис, он тоже выбил самодеятельность? Скажи мне, что довело Тэаса до применения искры?

– В ситуации с тоннелями виноват я, – неохотно признал Ангарда. – Теперь я этим не занимаюсь. Да, я понимаю, что, если бы не тоннели, был бы Тэас, а не Кьюлак. – Дафнис выгнул спину и потянулся, затем похлопал Кристофа по плечу и напоследок еще раз проинструктировал: – Следи за каждым своим словом, когда будешь говорить с искрой. Запомни, Тэас и Кьюлак – личности разные. Привыкай потихоньку к искре, к переменам в банде и не медли с клятвой. Рад, что Кьюлак дал тебе шанс.

– А как я рад. – Кристоф издал усталый смешок.

– С возвращением в банду… надеюсь. – Ангарда кивнул ему, будто не сомневаясь, что клятву Лантеги обязательно даст, и удалился до прихода Кьюлака.

      Еще некоторое время Кристоф оставался в зале один. Он смог встать и даже подойти к окну. Посмотрел на палубу корабля и сумел разглядеть внизу, на земле, неподвижный поезд. Лантеги задумался, скрыл ли Джереми судно иллюзией, или в вагонах не осталось никого живого. В любом случае маго-технику не нравилось то, что происходило в банде. Все давшие клятву безоговорочно подчинялись искре, а с исчезновением Тэаса смирились как с необходимостью.

«А ведь барон был прав, – вынужден был признать Лантеги. – Если демон приносит пользу, о настоящей душе человека никто и не думает. Будто это нормально». От этих мыслей настроение у Кристофа окончательно испортилось. Он с хмурым видом опустился за один из когда-то игральных столов и стал ждать прихода нового лидера банды. В процессе разговора он надеялся выяснить, как демон втирается в доверие и манипулирует всеми вокруг. Ведь Кристоф не забыл, что сказал ему Рендел: Кьюлак стрелял в сыщиков у здания суда, – а это в корне все меняло. Дать клятву – значит поставить подпись под всеми новыми порядками и потом нести ответственность за возможные невинные жертвы.

Прошло еще немного времени, и наконец в зал вошел человек со светлыми волосами. Кристоф пригляделся, он не сразу его узнал, а если бы не был готов к встрече с Кьюлаком, то и вовсе решил бы, что к нему присоединился новый член банды. Одет был аданеец в темную рубашку, серую жилетку и брюки такого же темно-серого цвета. Руки Кьюлака были скрыты перчатками, хотя на нем тогда не было верхней одежды и шляпы, поэтому у Лантеги возникла четкая ассоциация с вором, который беспокоится за свои отпечатки пальцев.

      Кьюлак остановился всего в шаге от стола и придирчивым взглядом окинул ученого.

– Здравствуй, Кристоф, – поздоровался он как ни в чем не бывало. – С возвращением в свое время. – После этих слов губы искры слегка натянулись, но на улыбку это не очень походило. Было что-то неправильное в его мимике, что-то скрытое, угрожающее и вместе с тем притягивающее, гипнотизирующее.

Лантеги пробрал холодок, и с огромным напряжением он сумел произнести:

– Здравствуй, Тэас, – после чего сглотнул.

      Кьюлак подошел к креслу за тем же столиком, опустился в него и откинулся на мягкую, обитую бархатом спинку. Скрестив руки на груди, он невозмутимо полюбопытствовал:

– Ты боишься меня, Кристоф?

– Даже не знаю, что сказать, – честно признался Лантеги. – Вдруг не положено. Меня столько предупреждали.

– В банде теперь все иначе, – спокойно пояснил Кьюлак. – Просто смирись с этим и дай клятву. Ты отлично вписываешься в мои планы, но я ни для кого не делаю исключений.

– А в эти планы входит убийство сыщиков и взрывы поездов? – осмелился спросить Кристоф.

– Ты, кажется, и сам стал путать нас с врагом, – проговорил Кьюлак будто бы с осуждением, но на самом деле это было что-то иное.

Лантеги поведения и эмоций искры совсем не понимал, поэтому просто продолжил выяснение деталей:

– А если я не дам клятву, что будет? Вернешь меня в поезд?

– Могу и вернуть, но тогда погибнут все выжившие пассажиры. Рендел что, писем не читает? Ты смотришь на меня как на самого Аданея, рассуждаешь об убийствах, в то время как сам чуть было не стал причиной гибели всего поезда. Я же сказал не садиться в него. Вы с Ренделом должны были понимать риск. Ведь это из-за тебя аура напала. Ты же маго-техник и член банды – злейший враг. Ауре было все равно, что в поезде погибнут десятки, ей важно было избавиться от тебя. Я пишу письма не для того, чтобы вы игнорировали их. Или потом не говорите, что я убийца и не думаю о сохранности других жизней.

Великие боги. А ведь правда. Что я наделал?

– Я… даже не подумал об этом, – с большим трудом произнес вслух Лантеги. – Все из-за меня.

– Да, Кристоф, из-за тебя. Рендела аура пока что не считает врагом.

– Кьюлак, Рендела и не было в поезде, – тут же сказал Лантеги и, воспользовавшись случаем, поделился произошедшим в Фортоне: – Воровка Мари украла твое письмо, и Ренделу пришлось позволить себя арестовать, чтобы это письмо прочесть. Нужно вызволить его.

– Миротелло не дал клятву, так что теперь меня не волнуют его действия, – сообщил Кьюлак. – Я знаю, что тебя Тэас отправил в прошлое, поэтому ты просто не мог дать клятву, и это зачлось тебе. – Искра пугающе сверкнула в глазах Кьюлака, но он невозмутимо продолжал: – Рендел же письмо получил и не пришел. Или, быть может, первое письмо тоже попало к простой воровке?

– Если честно, первое тоже попало, – нехотя подтвердил Лантеги.

– Ты что, серьезно? – Вот на этот раз Кьюлак действительно удивился. – Вообще-то я пошутил, а оказалось, что оба письма достались простой воровке?

– Это вышло не по вине Рендела, – заступился за друга Кристоф. В произошедшем ученый винил искру, которая не удосужилась отправить конверты в руки Миротелло. Однако вслух Кристоф сказал другое, не считая разумным злить аданейца: – Суть в том, что Рендел не знал о клятве, вот и не дал ее.

– Какая разница?! – вдруг склонившись над столом, пронзительно спросил Кьюлак. – Зачем мне шпион, который не умеет обращаться с тайной информацией? Пусть сам выбирается из-за решетки и решает, как поступить с воровкой. – После с этих слов аданеец вновь откинулся на спинку кресла и напомнил: – Я жду клятву, Кристоф, и отлично понимаю, что если ты ее дашь, то не потому, что я запугал тебя.

– Я вряд ли впишусь в твои грандиозные планы, – тихо и честно высказался Лантеги. – Мое магическое поле разорвано стрелкой времени. Я больше не боец.

– Но мозги маго-техника у тебя же остались? – намекнул Кьюлак. – Ты нужен мне. Учеными твоего профиля в такие времена не разбрасываются. И потом это Тэас виноват в том, что с тобой случилось. Я помню об этом. Он отправил тебя разбираться со своим прошлым. А прошлое всегда портит настоящее. Все ошибки идут из прошлого. Нельзя, просто недопустимо возвращаться к ним снова и снова. Да еще отправлять на личный фронт третье лицо. Я предпочитаю проворачивать такие вещи самостоятельно.

Кристоф вспомнил о Карнелии, который, возможно, уже погиб в поезде. Да и слова барона никак не выходили у маго-техника из головы.

– Раз уж ты сам заговорил о Тэасе, скажи, что происходит с ним сейчас? – спросил Кристоф, глядя точно в глаза Кьюлака, будто надеясь углядеть в них хоть малейшие признаки присутствия Мойро.

– Его сейчас с нами нет, – догадавшись, ответил Кьюлак.

– Но он где-то есть? Что происходит с душой в такие моменты?

– Его душа уже была на грани уничтожения, так что ему не привыкать.

«Так вот оно, что он ощущает», – мысленно ужаснулся Кристоф.

– Он ничего не ощущает, – вдруг сказал Кьюлак, и Лантеги вздрогнул. Он испугался, что искра прочитала его мысли, но аданеец был просто очень внимателен и умел считывать поведение собеседника, а вовсе не его мысли.

– Я был не один в поезде. Со мной был Нериан Карнелий – друг Тэаса.

– Ясно, – без интереса произнес Кьюлак.

– Почему так тихо? Все, кто находился в поезде, мертвы? Где мы находимся? Куда делась аура?

– Сколько вопросов, Кристоф, – заметил аданеец. – Большинство пассажиров мы спасли. Те, кто выжил, спят. Я отправил поезд в одно из измерений веласко. Оно постепенно погружает находящихся в нем смертных в сон, поэтому не покидай корабль. Его я накрыл защитным полем. Или тоже уснешь.

– Веласко? – тут же оживился Лантеги. – Мы сейчас в веласко?

– Да.

– Я был в прошлом! Там целый народ попал в это измерение. Ты же сможешь их вытащить, если с поездом не проблема.

– А зачем мне это делать? – в лоб спросил Кьюлак, причем так просто, что Кристоф даже растерялся. – Как называется королевство, ты узнал? – все же спросил аданеец.

– Аэрия.

– В таком случае оно мне неинтересно. У меня есть дела поважнее. Да и потом у веласко, как и у аданея, есть множество уровней. Слоев. Нужно точно знать, куда попали жители. Не с любого слоя можно вернуться. Я знаю, куда нас отправил, поэтому смогу и вытащить. Теперь вернемся к клятве. Я правда впечатлен твоими изобретениями, Кристоф. Чего стоит одна трость, что запоминает людей в отражении. Но без клятвы я и твой ум смогу заменить. Только учти: если не дашь клятву, я просто высажу тебя в Рудрете. Дальше аура решит, сколько ты проживешь. Если дашь клятву, но потом нарушишь, я сам тебя убью. Не сочти меня монстром, но если кто-то решит предать меня или сбежать, отказаться от клятвы, проиграют и погибнут в результате все. И уже не от моей руки, а потому, что мы проиграем ауре. Допустить этого я не могу, поэтому предупреждаю сразу, что за нарушение клятвы положена смерть. Но в обмен на верность я обещаю защиту и победу над врагом. – Кьюлак закончил и теперь ждал ответа, неотрывно глядя на Кристофа.

Впрочем, Лантеги смотрел на аданейца почти так же. Пытался понять, почему демон столько времени потратил на объяснения. Уж не Тэас ли из глубин своего сознания просил дать проклятую клятву, или Кьюлак был не так уж и плох, и Лантеги преувеличивал его негативную сторону. Ведь почему-то же ангелы позволили Тэасу отдать власть в руки искры. Великий бог магии Ралус, бог времени Тангор, другие – все они молчали, будто эта игра им нравилась. Бывшая сыщица Мэй Квейт даже после суда и гибели ее коллег от руки Кьюлака все равно четко следовала приказам искры, и Кристоф так и не увидел на ее лице признаков страха или сомнений. Дафнис, с которым Тэас порой спорил часами, впервые точно следовал приказам и советовал Кристофу не медлить с такой важной и радикальной клятвой. Все это вмиг пронеслось в голове ученого, а Кьюлак просто терпеливо ждал, будто давно все просчитал и ни капли в ответе не сомневался.

– Ладно. – Кристоф вскинул подбородок. – Я даю клятву.

– Отлично, – сказал аданеец и поднялся с кресла.

– И… что дальше… делать? – не понял Лантеги.

– Тебе? Пока ничего. Оставайся тут. Скоро корабль вернется в нормальное пространство, и вы улетите. А я отправлюсь на поезд и доведу его до вокзала.

– Но стоит тебе вывести поезд из веласко, аура…

– Аура боится меня, – перебил его Кьюлак. – Не забыл, что моя искра отпугивает ее? Пусть только приблизится к поезду.

– И ты собираешься просто доставить поезд на станцию Рудрета? – Кристоф взволнованно смотрел на командира.

– Хм, – будто бы посмеялся над его опасениями Кьюлак. – Я готов проехать весь путь до самого Рудрета даже с аурой, только бы увидеть лица сыщиков, когда поезд все же прибудет на станцию. Они уже много раз проверили все пути, но ничего не нашли. Я сказал Джереми, что вот-вот отправлю вас в нормальное измерение.

– А я бы предпочел не видеть, как они схватят тебя или расстреляют на месте, – не разделял его воодушевления Кристоф. Искре, быть может, было и наплевать на тело, а вот для души в таком состоянии нападение сыщиков вполне могло бы стать последним.

– Об этом не беспокойся. – Губы Кьюлака наконец-таки растянулись в широкой улыбке. – Встретимся в Рудрете. Отдыхай. – Напоследок аданеец протянул Лантеги руку, и тот неуверенно пожал ее.

      Когда настал подходящий момент, из пустоты вырвалось крылатое судно. Оно вернулось в нормальное измерение и помчалось прочь от путей, возле которых сыщиков тогда не было. Впрочем, поезд на рельсах пока что тоже не появился.

      Кьюлак неспешно расхаживал по траве, глядя на неподвижный молчаливый состав. Магия под колесами поезда не вилась, а рельсы и вовсе отсутствовали. Однако аданеец не спешил приводить механизм в действие и отправлять его в нужное место. Время в веласко текло иначе, гораздо медленнее, и на путях поезд в любом случае уже отсутствовал несколько дней. Так что искра выжидала не для того, чтобы не попасться на глаза сыщикам. Была иная причина.

Остановившись, Кьюлак задумчиво глянул в темное небо. А небо это ничем не отличалось от реального. Да и что такое другое измерение, если не реальность, просто иная. Искра знала о структуре мира гораздо больше Фредрика, обладала тайными познаниями вне смертной жизни – на уровне богов, ангелов и самых разумных демонов. Искра была особой силой, хоть и неспособной жить без души в смертном мире. Она была хранителем собственности аданея, но почему-то не всегда вела судьбу смертного, на котором паразитировала, точно в темную сторону.

      Об Аэрии и ее жителях, тоже попавших в веласко, но в прошлом, Кьюлак сразу же забыл. Ему действительно было все равно. Та часть прошлого его не волновала. Он никогда не охватывал вниманием лишние территории, хоть и не отказывался от прошлого в целом. Было кое-что важное, что Керол должна была сделать целых двести лет назад, и вот об этом аданеец думал частенько. Даже вознамерился разузнать побольше об этой Керол и неплохо преуспел в этом. Все потому, что эльфийка расслабилась и недооценила его как противника. Аданеец легко перехватил письмо, адресованное Мило, и в веласко наконец его прочитал.

      Я знаю, что ты злишься, – писала Эшшеру Лундес. — Но я оставила тебя не корабль охранять. После иллюзорного представления в Хискале ты был сильно истощен магически и крепко уснул. У меня рука не поднялась будить тебя. Я решила, что поговорю с князем без твоего участия, а на момент, когда нам вновь придется прорываться за стены Мартензи, ты будешь уже полон сил и магии, чтобы сотворить еще одну потрясающую иллюзию. Прошу, Мило, не злись. Хочу, чтобы ты знал, как сильно ты важен для меня. Я помню, что ты человек с черной магией, а использовать темную силу часто – опасно. То, что было в Хискале, не безобидное представление, а настоящее проявление темной мощи, ведь твоя иллюзия губила живых людей и эльфов. Наблюдая за иллюзорным флотом, я восхищалась твоим мастерством и вместе с тем сильно переживала за тебя. Признаюсь, даже больше, чем ожидала. Надеюсь, ты не ошеломлен таким откровением и понимаешь, насколько личное это письмо. Не показывай его никому… иначе поджарю тебя молнией.

Никакой подписи Лундес не оставила.

Кьюлак о подписи тогда и не подумал, ведь получил куда более важную информацию: Мило был дорог Керол. Аданеец поверить не мог, что с такой явной слабостью кто-то посмел его шантажировать. Убрав письмо во внутренний карман жилетки, он схватился за металлическую палку, поддерживающую край крыши вагона, подтянулся и проник в поезд. Внутри было очень тихо, слышны были только его шаги и ровное дыхание. Один вагон, второй. Пассажиры лежали на полу, на диванах, возле дверей и окон. Иногда Кьюлак останавливался и перемещал покойников из поезда. Куда? Только он сам знал. Но спящих живых было значительно больше, и их Кьюлак обходил, потому что вернулся в поезд не за ними.

Поведение искры тогда было довольно противоречивым, особенно когда аданеец нашел того, кого искал, – Нериана Карнелия. С одной стороны, искра намеренно не спешила проверять состояние друга Фредрика: старые связи были опасны и могли пробудить душу. С другой стороны, Кьюлак опасался, что именно его нежелание спасать Карнелия заставит душу пробудиться и пойти на крайние меры. Поэтому аданеец все же проверил барона, но сделал это далеко не сразу в надежде, что Карнелий его помощи попросту не дождется. А Нериан оказался крепким и был еще жив, когда Кьюлак его обнаружил на полу в купе. Аданеец вздохнул, нехотя склонился над телом барона и искрой залечил его раны, после чего положил его на диван. Далее он приметил замершие часы на стене. Замершие, но целые. «Непорядок», – решил Кьюлак, достал оружие и, соответствуя образу банды, выстрелил в циферблат. Посыпались осколки, звон которых был самым громким звуком вокруг. Потом все снова стихло. Кьюлак убрал оружие, оценил испорченные часы с искореженной стрелкой и удовлетворенно кивнул. Он вышел из купе и закрыл за собой дверь, в коридоре ускорил шаг, по пути уничтожил еще парочку часов и вскоре уже обегал людей и эльфов, лежавших на полу, раздвигал двери одного вагона за другим, перебирался все дальше, к самому поезду.

Оказавшись в кабине, Кьюлак положил одного из спящих машинистов на пол, а сам занял его место за панелью управления. Знаки Кьюлак зажигал шустро и со знанием дела, словно всю жизнь только поезда и водил. Механизмы заработали, но не хватило мощности для работы уцелевших внешних ламп и прожектора на носу. Они вспыхнули только тогда, когда Кьюлак воспользовался аданейской силой. Передний прожектор поезда загорелся последним и, искрясь черной силой, осветил траву. Кьюлаку оставалось лишь сделать так, чтобы этот луч освещал рельсы. Все было готово к возвращению в реальность.

      Глаза Кьюлака наполнились густой тьмой, и он приступил к выходу из глубокого слоя веласко. Руки его озарились демонической силой, и он стал играть с нею пальцами, вдыхать ее, наслаждался ею, и не было стоявшего над ним разума Фредрика, чтобы запретить ему так активно обогащать себя аданейщиной.

      Еще мгновение назад пустые железнодорожные пути едва светились магией. По ним давно никто не ездил, а именно поезда усиливали магический свет. Путь был закрыт уже несколько дней во избежание новых потерь. Ведь одно дело охранять поезда от взрывов, и совсем другое – когда целые составы бесследно исчезают.

      И вот темные пути содрогнулись, и магия вспыхнула, потому что по рельсам понеслись колеса поезда. Он вырвался из ниоткуда, и поблизости не было ни одного свидетеля этого появления. Крылатые корабли давно прекратили поиски, а сыщики теперь выдумывали необычные способы перемещения в пространстве, пытаясь хоть как-то объяснить пропажу шестьсот девяностого. Искали ответы не на путях, а в делах, связанных с бандой. Жители же были вынуждены отказаться от прямого железнодорожного сообщения между Фортоном и Рудретом.

      Кьюлак увеличил скорость поезда, чтобы как можно быстрее довести его до столицы. Путешествие неприлично затягивалось, потому что поезд еще и вернулся в ту же точку, из которой пропал, а значит, должен был провести в пути еще как минимум сутки. Даже при такой скорости.

      Первые часы Кьюлак вел поезд сам, но затем стали потихоньку приходить в себя пассажиры и машинисты, и лидер банды исчез. Первым очнулся выживший сыщик – Воибор Сони. Он судорожно огляделся и сразу же попытался связаться с вокзалами Фортона и Рудрета, но у него не вышло. Дело было в аданейской силе, на которой двигался поезд. Она не только защищала от магии тайны, но и глушила все магические сигналы. Так что заранее обрадовать всех возвращением сыщик не смог. Да он даже не знал, что поезд куда-то пропадал, и понятия не имел, сколько времени прошло. И раз связаться с коллегами не удалось, Воибор проверил машинистов и привел их в чувство, а точнее разбудил.

Один из них тут же распахнул глаза и стал восклицать про банду. Сыщик посоветовал ему успокоиться и заняться поездом, который мчался на большой скорости сам по себе. А следом проснулся и второй машинист.

– Колеса же не двигались, – напомнил он всем. – Но теперь все в порядке. Только вот огни какие-то тусклые.

– Я проверю пассажиров, – сказал Воибор. – А вы, что бы ни случилось, больше не останавливайтесь. Ваше дело – довести поезд до вокзала. Идите на предельной скорости. Чем быстрее мы доберемся, тем лучше.

– Спорить не буду, – напряженно проговорил первый машинист. – Аданей бы меня побрал. – Он опустился в кресло и испуганно глянул на напарника. Тот все пытался прогнать остатки сна и хоть что-то сообразить. Непросто это было сделать в такой атмосфере. – А часы взорваны, – еще заметил первый машинист, указав на разломанный циферблат, висевший возле потолка кабины. – Главное, что мы в пути, а эти пути никуда, кроме как в Рудрет, не ведут.

      Когда сыщик открыл дверь многострадального купе, Карнелий с трудом поднял на него глаза. Барон и сам только-только проснулся и соображал еще хуже машинистов.

– Что произошло? – Коснувшись своей головы, Нериан почувствовал корочку на ране.

– Болит? – спросил сыщик и приблизился к Карнелию. Тот провел рукой по разорванной рубашке и проверил грудь. – Вы были ранены, когда садились в поезд? – уточнил наблюдатель, оценив состояние ран барона.

– Я… нет, – с паузой ответил Карнелий. – Простите, я только пришел в себя и еще не очень говорю. Пытался остановить бандитов. Помню, их было… – Карнелий вспомнил о репутации, которую так бережно хранил Тэас. – Бандитов было двое. И повсюду была аура. Я пытался ударить одного, но тот оказался шустрее. Похоже, что он полоснул меня осколком.

– Но рана выглядит так, словно она была нанесена давно и успела зажить. Неужели мы так долго в пути? – Сыщик старался казаться уверенным, но несложно было заметить его беспокойство. Ведь он должен был защищать поезд, а в результате даже ничего не увидел. Даже не мог понять, сколько времени. – Проклятье, – выругался он. – Все часы перебиты или не работают. Мы без времени и связи до самого города. Будем гадать весь оставшийся путь, сколько нас не было и что произошло. А по прибытии я смогу лишь сказать в свое оправдание слово «банда».

– Думаю, такое объяснение всех устроит, – попытался поддержать его сонный Карнелий.

– Это отличное объяснение для машинистов, проводников и пассажиров, – заметил сыщик. – Но не для меня.

– Много жертв? – осторожно спросил барон, глядя на пустой диван напротив. Кристофа он уже мысленно похоронил.

– Странность в том, что некоторые пропали из поезда, а остальные выжили.

– В таком случае, может, выжили и пропавшие? – Карнелий даже знать не хотел, что аура сделала с выжженными телами несчастных.

– Я нашел лишь тело моего напарника. Проверил все купе и вагоны. Пассажиров было больше. Один вагон сильно пострадал. Там было много крови, но не было тел. – Он какое-то время молчал, затем сказал: – Ладно. Разберемся. Вы уж простите, что поделился этим. Как и вы, еще туго соображаю.

      Сыщик уже вышел в коридор, когда Карнелий бросил ему вслед:

– А вы никого не видели? Совсем никого из нападавших?

Карнелий изо всех сил старался не демонстрировать надежду в своих глазах. Пытался казаться мрачным и напряженным. Хотя напряженным он и вправду был.

– Нет, никого, – разочаровал его наблюдатель и ушел, а Нериан провел руками по зажившим ранам и задумался, кто его спас.

– Фред? – прошептал он.

      Вокзал Лорвенелла. Рудрет. Сутки спустя

      Столичный вокзал был крупнее, чем фортонский, и даже несмотря на то, что один путь был закрыт, меньше народу от этого в Лорвенелле не стало, даже ночью. Поезда прибывали и отбывали по расписанию в других направлениях. Однако иногда главе привокзальных смотрителей Сорстону казалось, что он слышит гудение именно шестьсот девяностого, прямо с закрытого пути. Когда это случалось, Сорстон выбегал из здания вокзала на пустую платформу и долго вглядывался вдаль. А уж в первые сутки после исчезновения поезда начальник привокзальных смотрителей каждый час проверял станцию и каждый раз возвращался разочарованным. Да и не он один. Работники вокзала постоянно шептались о шестьсот девяностом, и история стремительно обрастала немыслимыми мистическими подробностями, которые, разумеется, имели мало общего с правдой. Но это было неважно, так как привокзальные отряды следили лишь за регистрацией прибывших, а на поездах были не более чем охранниками-наблюдателями. К детективам и их поискам они не имели никого отношения.

      Той ночью Сорстон дежурил на работе и внимательно изучал записи очередных прибывших на поезде из Аркоу. Он просматривал список пассажиров и сверял его с другим внушительным списком – нарушителей. Тогда-то Сорстон и услышал гудок поезда. Он, конечно, дернул головой и даже ненадолго замер, но проверять ничего не стал и продолжил сравнивать списки.

– Начальник, – услышал он голос одного из своих работников.

– Да? – не отрывая взгляда от бумаг, отозвался Сорстон.

– Вы слышали?

– Что? – спокойно и совсем без интереса спросил Сорстон, всем своим видом дав понять работнику, что тот отвлекал его от важного дела.

– Только что был гудок, но до поезда из Западной арки еще полтора часа.

      Сорстон, сидевший за столом, медленно поднял взгляд на назойливого работника и полюбопытствовал:

– Ты решил надо мной поиздеваться? А, дружок? Давай, иди работай и не говори глупостей. Я тебе кто, шут?! Чтобы я больше не слышал про…

Вот только его прервал еще один гудок, и на этот раз более громкий и четкий, уж точно не галлюцинация. Сорстон, конечно, это понял, выскочил из-за стола, сбив бумаги на пол, и вместе с другими работниками поспешил на платформу. Была ночь, но гудки продолжались, и по закрытому пути к вокзалу приближался поезд, на носу которого просматривался свет прожектора.

– Едет, лэн! – воскликнул небольшой мальчуган, что помогал на вокзале таскать инструменты.

– Я вижу, – ошеломленно сказал Сорстон. – Да что же они там творят, в Фортон-Эде? Зачем рискнули пустить еще один поезд по закрытым путям? Что же это творится-то? Так, ну хоть дошел до нас. Что за номер? Видите?! Откройте путь! Открыть фортонский путь!

– Открыть фортонский путь! – подхватили повсюду.

Включился специальный светофор перед въездом на станцию, и небольшой шлагбаум пополз вверх, а с верхней башни-пристройки кто-то прокричал:

– Шестьсот девяностый!

– Что?! – рявкнул за злую шутку Сорстон, но следом голос из громкоговорителя как ни в чем не бывало объявил:

– Поезд шестьсот девяносто из Фортон-Эды прибывает на первый путь. Внимание, поезд шестьсот девяносто прибывает на первый путь.

Это уже была не злая шутка. Это при приближении поезда сработала механическая запись. Магия определяла номер поезда, и воссозданный женский голос делал объявление.

Пассажиры – все, кто тогда был на вокзале, – кинулись на платформу, большими от изумления глазами наблюдая за прибытием призрачного поезда. Некоторые стали перешептываться, кто-то радоваться, а кому-то не удавалось сдержать слез. Когда поезд был уже настолько близко, что стал виден его номер, люди и эльфы на станции вдруг стали хлопать. И только привокзальные сыщики стояли в первых рядах и пытались понять – как?!

– Аданей меня побери, – только и сумел произнести Сорстон, а затем все вокруг вдруг замолчали и отступили, увидев, как сильно покорежен был поезд. Уже в полной тишине шестьсот девяностый медленно прибыл на станцию.

– Принеси мне телефон, – попросил Сорстон своего помощника, а сам поспешил к поезду, запрыгнул к двери кабины, грубо открыл ее и спрыгнул обратно на платформу. Из кабины появился потрепанный машинист и окинул напряженным взглядом полные разнообразных эмоций лица собравшихся. Все тогда смотрели только на этого машиниста, и тому стало не по себе.

– Долго нас не было? – негромко обратился он к стоявшему ближе всех Сорстону.

– Несколько дней, – пояснил начальник смотрителей. – Что произошло? Вас не было на путях!

– Как это не было? – удивился ничуть не меньше машинист. – Несколько дней?

      И тут Сорстон перевел взгляд на выбравшегося из поезда сыщика:

– Вот отлично! Воибор! Хоть ты скажи что-нибудь дельное!

      Воибор сначала подошел к Сорстону и лишь затем сказал:

– Боюсь, я сам мало что понял, но одно могу сказать точно: это была банда.

      Услышав ненавистное слово, зеваки решили постоять подальше от поезда, и вскоре толпа рассеялась по вокзалу. Хотя иногда пассажиры все же заглядывали на станцию и наблюдали за тем, как пассажиры поезда шестьсот девяносто один за другим покидают вагоны. Выживших сразу же окружали вниманием: предлагали еду, справлялись о самочувствии. Привокзальные сыщики пытались отыскать среди них хоть одного настоящего свидетеля, а их начальник вернулся в свой кабинет.

– Я попросил телефон! – рявкнул он с порога.

– А мне надо было оторвать его от стены? – заметил работник.

И тут Сорстон расхохотался.

– Да уж, – протянул он, немного успокоившись. – Появление поезда, надо сказать, свело с ума нас обоих. Я попросил тебя принести телефон и даже не понял, что сказал, а ты, главное, побежал отдирать. Не, ну безумие, а? Безумие!

Еще раз глянув через окно на стоявший на станции поезд, начальник смотрителей позвонил в центральное отделение сыскной службы.

– Я вас слушаю, – спустя непродолжительное время прозвучал голос из трубки.

– Начальник привокзальных смотрителей Сорстон. Докладываю с вокзала Лорвенелла. Срочно сообщите Эдварду Дерби, прибывшему недавно на корабле из Фортона, и комиссару, что поезд под номером шестьсот девяносто только что прибыл на станцию.

      Последовала особая реакция на том конце линии, и помощник Сорстона внимательно следил за лицом начальника, когда тот эту реакцию слушал. В итоге Сорстон не выдержал и огрызнулся в трубку:

– У меня с головой полный порядок! Поезд здесь. Пусть приезжают и посмотрят сами. Передайте, что напала банда. Так сказал сыщик-смотритель, сопровождавший поезд. – После этих слов Сорстон бросил трубку. – Вот конторские крысы! – громко выругался он, посмотрев на замершего помощника. – Спросили, все ли у меня в порядке с головой. Ты следи, чтобы этот гадкий механизм не исчез со станции, а то я работы лишусь. – Сказав это, Сорстон решил для верности постоять рядом с поездом, а лучше даже в нем.

      В стороне, возле северного крыла здания вокзала, у выхода на станцию, стоял Тэас-Кьюлак Мойро и с улыбкой наблюдал за происходящим из-под надвинутой на лоб светлой шляпы. Было еще темно, но лица собравшихся на дальнем перроне он видел издалека. Там уже вовсю сверкали фотовспышки, сновали журналисты и сыщики. Но это там, вокруг поезда. А Кьюлак лишь спокойно насладился представлением и, убедившись, что Карнелий вышел на перрон живым, а душа Фредрика по-прежнему отсутствует, растворился, так никем и не замеченный.