Текст книги "Рианон (СИ)"

Автор книги: Наталья Якобсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Якобсон Наталья Альбертовна
Рианон

НАТАЛИ ЯКОБСОН

РИАНОН

ОТВЕРЖЕННЫЙ АНГЕЛ

Пролог

– Они так же крылаты, как и мои бывшие собратья и так же сильно обезображены.

В пасмурном осеннем небе над горной грядой пестрело и извивалось яркое облако из чешуйчатых драконьих тел. Красные коралловые гребни, перепончатые лапы с когтями, мощные хвосты, черные и изумрудные, сверкающие злобой глаза и оскаливающие пасти, из которых вот-вот вырвется всесокрушающий огонь – воинство достойное Люцифера. Мадеэль криво усмехнулся. Тонкие бледные пальцы плотнее запахнули алый плащ – уже не нужную маскировку. Теперь по миру уже открыто ходили слухи о том, каков он, но о правде мало кто догадывался. Только эти существа видели его насквозь и почитали, чуть ли не за бога, а он отдавал должное их силе и необычности. Драконы. Целый фейерверк многоцветных, извивающихся живым орнаментом тел. Бесформенная радуга над мрачнеющим небом. Надрывные крики птиц стихли вдали. Певчих стай попросту больше не осталось, над горами и долиной все пространство занимала только огромная, всесильная армия озлобленных драконов. Сегодня их огонь обрушится на город по его приказу, и все будет кончено.

– Тебе совсем не будет жаль, когда погибнет все, что ты недавно ценил? – юный странник, расположившийся на валуне, задумчиво наблюдал за клокочущей тучей над горами.

– Этот мир для меня всего лишь место ссылки. Да, он почти целиком мой, но если он погибнет, мне не о чем будет сокрушаться, – возможно, он немного лгал, возможно, те безумные опасные ночи, когда она проводила его по темным улицам Лоретта, были единственным, о чем стоит сожалеть.

– А они? – путник кивнул на стаю драконов, которых становилось все больше, и за размахами их кожистых крыльев уже почти не было видно небес. – Они действительно когда-то были твоими собратьями.

– Возможно, – Мадеэль пожал плечами, и крылья за спиной вздрогнули. Он до сих пор прятал их и делал вид, что сам не знает, почему неуязвим. Пускай соперники шепчутся о том, что рыцарь, победивший их, не человек, что его красивые глаза блистают молниями в разгар боя, а меч всегда разит без промаха, что его рукой управляет некая незримая сила, что под его доспехами спрятаны крылья. Напрасны их попытки узнать, кто он такой на самом деле. Об этом знает только одна... но, Мадеэль предпочитал сейчас не думать о ней. А сердце горело еще сильнее и болезненнее, чем небесный огонь, когда-то тысячелетия назад обжегший его чело. Теперь его кожа по-прежнему была гладкой и прозрачной, но невидимая печать сохранилась.

Мадеэль тряхнул головой, пытаясь стряхнуть с себя воспоминая, как дурной сон. Ветер трепал его ангельские кудри. Когда-то они были ярче солнца, такими светлыми и чистыми, что ими восхищались даже в раю, сейчас они поблекли до золотистого цвета пшеницы, но все еще продолжали приводить в восторг смертных. Ему повезло, он, по крайней мере, остался красив, а вот его бывшие друзья стали слишком безобразны. Лишь к некоторым красота иногда возвращалась на краткий миг, чтобы снова потухнуть, уступая место еще большему уродству. И уже не раз так происходило на глазах у смертных. Мадеэль болезненно зажмурился.

– Надеюсь, такое никогда не случится со мной. Кто-то из них мог быть, как я. Те, кого не досчитались, потом другие, но сейчас ... посмотри на них. Даже если я знал их раньше, то не узнаю теперь...

– Ты же не хочешь стать, как они?

– Конечно, нет, – а ведь его светлые крылья уже начали темнеть. Внутри все клокотало от гнева и огня. – Но после сегодняшней ночи, возможно, я стану еще хуже.

– Не делай этого...

– Я уже все решил. Возможно, высшие силы другого мнения, но те, кто живут в Лоретте, заслужили этого. Их зло перешло все пределы. Пора устроить самосуд. Я мог бы сделать это в одиночестве, пронестись над городом со своим мечом, но что за полководец без армии. С драконами за спиной любой стал бы более внушителен.

– И она тоже?

Мадеэль вздрогнул. Крылья затрепыхались так, что даже плащ уже не мог скрыть их. Он хотел пуститься в полет прямо сейчас, опережая и драконов, и ветер, и, главное, наступающие сумерки. Эта ночь отнимет у него все, так почему бы не опередить ее. Ведь у него же сильные крылья, он успеет проникнуть в башню с последним лучом света и забрать то, что ему нужно с собой. Лишь огромным усилием воли он взял себя в руки. Зачем все это? Он ведь привык быть один.

– Не нужно о ней, – только и обронил он, потом небрежно облокотился об огромный валун и стал равнодушно наблюдать за драконами. Их чешуя блистала подобно драгоценным камням на сером фоне небес. Над темными скалами все содрогалось от их гомона и криков. А на непередаваемо красивом, все еще по-детски чистом лице Мадеэля не отражалось никаких чувств. Путник Арно убрал обратно в дорожную суму свою арфу, так и не тронув ее струны. Лик бывшего ангела перед ним, как будто сошел с одной из фресок неземного живописца. Когда смотришь на такую красоту, не хочется ни слов, ни музыки, ничего. Желаешь только смотреть на эти нерукотворные и в то же время созданные не природой, а неизвестно каким волшебством черты и не думать о времени, потому что время над ними не властно.

– Ты можешь погибнуть сегодня, но ты не хочешь погибнуть один. Ты хочешь забрать с собой эту девочку, ты хочешь утащить ее в ад, потому что ее объятия были для тебя прекраснее рая, не так ли? – Арно говорил так, будто и сам уже был почти вечен. Вероятно, к этому и близится. Стоит дождаться и посмотреть, как отразится на нем то, что он совершил.

– К чему лгать, – Мадеэль погладил острое, покрытое зелеными чешуйками крыло подлетевшего дракона, коснулся бледными губами его гребня, ощутил, как его локоны разлетаются от мощного огненного дыхания, а кожу обдает слабым жаром. Даже самый сильный огонь не мог ни обжечь его, ни причинить какой-либо вред. Его бледная мерцающая кожа оставалась невредимой и перед мечом, и перед пламенем. Неуязвимость это такой же дар, как его сила, и все это было нужно ему до сих пор, пока он не свернул с избранного пути.

– Я хотел подарить одному красивому, бесчестному созданию весь мир, но все, что я могу дать нам обоим, это крошечный кусочек ада.

– Ты любил. Это значит, что ты уже лучше меня, хоть я и не совершил того же, что и ты, – Арно все же с грустью посмотрел на арфу. Может, сыграть в последний раз, но зачем, рык драконов все равно заглушит всю его музыку.

– Мне просто показалось, что я нашел кого-то, такого же красивого, как те, которые были со мной раньше. Эта девушка, она была не только краше их, она единственная заглянула мне в душу и не содрогнулась оттого, что она там увидела.

– Так пощади этих людей ради нее.

– Я убью их ради нее. Они этого заслужили, – дракон улетел назад к своим. Мадеэль мысленно приказал другим готовиться к наступлению. В полет. Уже пора. Дневной свет гаснет. Ночь – время огня. Он пройдется, как рыжий дождь по медному покрытию городских крыш, и шпилям дворцов и куполам соборов, где нет божества, и даже по заветным башням. Как град на город обрушится оранжевый фейерверк драконьего огня, а на завтра останется только пепел и воспоминание. Не нужно ни войны, ни звона мечей, ни долгих поединков, всего лишь один налет, и в пламени затихнут все крики и мольбы о пощаде. Мир безжалостен к его желанию, так значит, и он, бессмертный, будет безжалостен к миру. Плащ Мадеэля взметнулся на ветру. Пора.

– А ее ты тоже не пощадишь, – в последний раз задал вопрос Арно.

Мадеэль остановился. Его лицо стало непроницаемым, как у каменной статуи в отблесках далеко уже разгорающегося над горами в небесах пламени.

– Разве ты хочешь, чтобы кто-то из смертных повторил мою судьбу? Лучше пусть умрет одна прекраснейшая из смертных, чем сгорят заживо тысячи? Не так ли?

Арно не нашелся, что ответить. Он должен был согласиться, но внезапно вспомнил башню, и отражение свечей в золотых кудрях и звуки ее чарующей музыки. Может, лучше пусть погибнут тысячи, а ангельский голос, поющий о любви и смерти, останется в вечности. Но менять свое мнение уже было поздно. Пламя уже извергалось на долину, превращая ранее цветущую местность в дымящийся ад. Мадеэль исчез, а драконы ринулись в полет.

Книга Первая

РИАНОН – ПРИНЦЕССА ПАДШИХ

БЕГСТВО ОТ СУДЬБЫ

Опять выигрыш! Кости снова выпали на удачу. И такое выходило уже не первый десяток раз. Высшие очки выпадали регулярно с тех пор, как она села за игральный стол, будто кто-то заколдовал кости. Лишь бы только никто из партнеров не обвинил ее в жульничестве, ведь она вовсе не мошенничала, ей просто невероятно, поразительно везло. Рианон поплотнее надвинула берет на лоб, чтобы скрыть пряди, выбивавшихся из пучка золотистых волос. Никто не должен усомниться в том, что она всего лишь наглый, хорошенький мальчишка, паж или егерь, который на вечер сбежал от господина, чтобы испытать свое везенье в первом встретившемся кабаке и выпить. Жаль только, что для мальчика у нее было слишком нежное, по-девичьи красивое лицо. Ее не должны узнать. Она никогда не вернется назад. Когда ее хватятся, знатная дама должна исчезнуть, останется только юноша, который путешествует налегке и необычайно часто выигрывает.

Один из игроков с досады ударил кулаком по столу. Он уже проиграл все свои деньги. Горка медной мелочи росла на столе перед Рианон, под ее руками даже звякнуло несколько золотых монет. Все ее выигрыш.

Еще одна партия на удачу. Игроки разошлись, кто-то был возмущен, другие сокрушались, что им не повезло, но о том, что мальчишка шулер не могло быть и речи, ведь все кидали по очереди одни и те же кости, и он ничего не сделал для того, чтобы повезло только ему. Последний партнер, буркнув что-то об удаче новичка, тоже пересел за другой столик, а Рианон собрала выигрыш. Длинные тонкие кисти рук окунулись в медь и золото. Сокровища, как у дракона. Они пригодятся ей в пути.

Надо было обрезать волосы, чтобы не бояться, что берет вот-вот упадет с головы, и локоны рассыплются по спине. Кто-то будто смотрел на нее все время, пытаясь обличить в ней девушку, но кто? Она тщетно оглядывала таверну уже не в первый раз. Все посетители были заняты только сами собой и выпивкой. Никто не следил за ней. Так откуда же это ощущение, что кто-то пристально смотрит на нее, пытаясь запомнить все ее черты, и пламя свечи на столе уже дрожит от близкого дыхания наблюдателя.

Кто-то взглянул на нее сквозь окно таверны. Ей так показалось, и она вздрогнула. Что это мания преследования, не может же кто-то так долго и так пристально наблюдать за ней, при этом оставаясь незамеченным.

Но чей-то силуэт за окном действительно вырисовывался. Кто-то в капюшоне, опущенном на лицо, бродяга или монах. Рианон бы отвернулась, если б вдруг тонкая бледная рука не прижалась к стеклу. Уж слишком белой и длинной она была, с вытянутыми пальцами и почти просвечивающей кожей. Нечеловеческая рука!

Что за странные мысли? Рианон мотнула бы головой, чтобы прогнать их, если б не опасалась, что слетит берет. Тот, кто наблюдал за ней, был уже в таверне. Она чувствовала это всеми порами кожи, хотя никого из присутствующих было не заподозрить. Неужели чувство ее обманывает. Все будто бы заняты только своими делами. И все-таки она осмотрела каждый уголок, даже люстру и печь с горящими угольями. Казалось, что чей-то пристальный взгляд может быть устремлен на нее, откуда угодно, даже из тех мест, где никакой человек не стоял. Особенно из этих мест. Кто-то смотрел, словно из пустоты и от этого ощущения становилось неуютно. Рианон поежилась. Нужно было бы выйти из таверны и пройтись. Может, это все оттого, что здесь слишком душно. Ее конь как раз встревожено всхрапнул за дверью у коновязи. Это было далеко, но она услышала и тут же кинулась туда. Свежий воздух дохнул в лицо и мысли о том, что кто-то может наблюдать за ней, сидя прямо на раскачивающейся люстре под потолком, или расположившись почти что в зеве раскаленной печи, показались абсурдными. Воображение? Нет, ее фантазии иссякли с тех пор, как совет приговорил наследницу к жестокой реальности, страна, единовластной правительницей которой она должна была бы быть, никогда не будет принадлежать ей одной. Или пока не будет. Рианон привыкла настаивать на своем, только сейчас это было бессмысленно. Нужно выждать, нужно потянуть время до совершеннолетия, до освобождения.

Ее холеный, белый конь резко выделялся среди неприметных, коричневых мастей жеребцов и меринов. Надо сменить его потом, или выдавать себя за королевского гонца. Только у того может быть экипировка и скакун такой стоимости. Сейчас не стоит вызывать ничьих подозрений. Ее, наверняка, уже принялись разыскивать. Пусть поищут сначала в замке, проверят все подвалы, все колодцы, пруды и городские дома. Замечательно, если никто не сумеет сопоставить разъезжающего на дорогом чистокровном скакуне молоденького пажа с исчезнувшей принцессой. Но ее преследователи могут оказаться чересчур предусмотрительны, поэтому скрываться нужно умело.

Рианон приложила палец к губам, призывая к молчанию. Нужно было взять коня за уздечку, погладить, потрепать по холке, в общем, успокоить обычными методами, но она привыкла делать иначе. Животные понимали ее, и чтобы подчинить их себе, ей не нужна была физическая сила, хватало лишь слабого мысленного контакта, едва уловимого знака "подчиняйся мне", и это срабатывало. Один жест, одна мысль, и звери понимали ее, так как люди никогда не поймут.

Кто-то хлопнул в ладоши, но хлопок раздался не в ночи, а в ее мозгу.

– Ты великолепна!

Никто это не сказал, никто не дохнул ей в ухо, просто дуновение ветра коснулось ее щеки. Странно только, что этот ветер был ощутим всего один миг, а потом опять сомкнулось спокойствие ночи над безветренным пространством. Было холодно, но сквозняк не дул. В голове все будто горело, может, это от ощущения собственной дерзости и смелости. Раньше она бы никогда не отважилась на побег, но сейчас она ощущала запах свободы. Она сделала то, что должна была сделать.

Конь волновался, прядал ушами и вовсе не оттого, что впервые оказался так далеко от замковых конюшен. Он чувствовал что-то. Рианон коснулась его рукой и ощутила, как он дрожит.

Может, сегодня он и не получил сена вдоволь, и продрог на ветру, но в его поведение ощущалось вовсе не недовольство плохой жизнью. Рианон отлично узнавала это выражение в глазах животного. Ему страшно. Так страшно, как не было еще никогда. Она пробежала пальцами по его шкуре и удивилась, ей показалось, что конь оцепенел, как люди цепенеют от ужаса, и все равно в нем ощущалась дрожь.

Девушка попятилась. Что-то взмахнуло за ее спиной, кажется, огромное крыло, но присутствия рядом птицы не ощущалось. Не было ни полета, ни протяжного крика, только взмах крыла и мягкое соприкосновение с кафтаном, прикрывавшим ее спину. Раны на лопатках тут же начали болеть. Рианон поежилась от холода и от боли. Пора либо ехать дальше, либо вернуться назад в теплую таверну, обогреться у огня, выпить кружку чего-нибудь горячего и выбросить из головы мысли о том, что в самом горниле очага притаился кто-то дерзкий, смеющийся, вездесущий и неотвязно наблюдающий за ней. Ничьи глаза не следят за ней из пустого пространства, пора смириться с этим.

Все-таки ей хотелось проверить, что там, за спиной коня. Кого так боится животное? Рианон осмотрелась по сторонам, вдали только пустошь, а перед ней погост и старое заброшенное деревенское кладбище. Там все заросло дерном, только кое-где были видны надгробия, освещенные луной. Ее свет вдруг выхватил из унылого ландшафта что-то еще, но это был вовсе не крест и не надгробный камень. Больше похоже на памятник, только вот стоит он слишком далеко от кладбища и подозрительно близко к трактиру, почти в паре метров от коновязи с испуганным скакуном. Рианон готова была поклясться, что когда приезжала сюда несколько часов назад, то ничего такого не видела. Да и что это было. Она двинулась вперед, надеясь получше рассмотреть. Чьи-то уши будто ловили каждый ее неуверенный шаг, и им это удавалось, несмотря на то, что шаги приглушались на рыхлой почве. У кого-то были заостренные уши, странной формы голова и огромные крылья, простирающиеся над громоздким бронзовым туловищем. Это же статуя. Просто громадный бронзовый истукан. Рианон уже облегченно вздохнула, но бешеный храп коня заставил ее задуматься, даже заинтересоваться, чем так выделяется это вещь, постамент, на котором что-то написано. Такая огромная величественная скульптура в месте, где вряд ли можно найти мастеров, способных создать подобное чудо. Рианон даже не могла рассмотреть красиво или безобразно крылатое существо. Ей пришлось приподнять руку, чтобы дотянуться до края постамента и коснуться пальцами длинных бронзовых когтей. Они были острыми и теплыми. Она тут же отдернула руку. Как металл на холоде может согреться. Здесь что-то не так.

Она сделала пару шагов назад. Свет луны чуть было не выхватил из мрака лицо, обрамленное крыльями, сложенными за головой в форме круга, но Рианон уже развернулась и побежала прочь. Назад к таверне, к теплу, к людям. Кто-то вышел из теплого здания и захлопнул за собой дверь. Он смотрел на нее. В темноте в его руках блеснуло что-то, кажется, сложенный перочинный нож.

– А ты, ловкий мальчонка, – произнес грубоватый насмешливый голос.

Прежде, чем Рианон поняла, что нужно бежать, кто-то обхватил ее сзади. Один нападавший или двое, чья-то рука держала ее слишком крепко.

– Я за тобой от самого Лоретта слежу, – человек с ножом приблизился к ней, лезвие прижалось к ее горлу, блеснуло в свете луны. Рианон поморщилась, еще секунда, и горло ей перережут. Только вот из-за денег ли. Или это люди герцога. Не похоже на его свиту, скорее всего, наемники. От плохо одетых, подвыпивших мужчин несло перегаром, потом и кровью. Кто-то из них только что порезался. Рианон отлично улавливала запах крови, даже если поранившийся находился далеко от нее. Ее ноздри тут же расширялись и ловили странно приятный аромат. В голове тут же возникли ассоциации вскрывающейся раны. Рианон чуть было не улыбнулась, хотя сейчас это было неуместно. Откуда в ее голове все это, царапины, как огненные цветы, чаша с кровью и кто-то, у кого за спиной есть крылья.

– И не рассказывай мне сказки о том, что принцесса исчезла у самого горного перевала, малыш, – бандит оскалился щербатой улыбкой, его соучастники вцепились в нее сильнее.

– Ты шулер, ты сбежавший слуга, ты ловкий мальчик, но сейчас тебе придется заплатить, – лезвие врезалось в ее шею сильнее, сейчас будет порез, и выступит ее собственная кровь. Вот от ее-то запаха приятных ощущений уже не будет. Наоборот, от запаха собственной крови Рианон всегда тошнило, а вот кровь этого порезавшегося детины, хоть и была отвратной, но пахла так притягательно. Он не узнал ее или узнал, но не спешил открыть свои планы. Во всяком случае, сейчас ей перережут горло за удачный выигрыш, нужно было что-то делать, но в голову не приходило ни одной мысли.

Рианон прикрыла глаза, стараясь не смотреть на то, как лезвие все теснее прижимается к ней. Она принюхивалась к крови врага, и ей казалось, что кто-то еще уловил ноздрями этот божественный запах, и его ноздри от этого расширились так же, как у нее.

Еще секунда, и хлынет ее кровь прямо на этот нож из вскрытой яремной вены. Рианон вздрогнула уже после того, как нож был отнят от ее горла. Тот, кто стоял перед ней, уже валялся на земле и орал от боли. Рианон не видела, что точно произошло, да и было темно, но чью-то когтистую лапу, наносящую удар она все-таки рассмотреть успела. Извивающееся в луже крови тело под ее ногами вызывало тошноту.

Двое стоявших сзади уже выпустили ее. Им было не до жертвы.

– Смотри! – кто-то из них указывал на пустой постамент. Между людьми был кто-то третий, но это был не человек. У него была нечеловеческая фигура. Рианон точно видела крылья и когти. Она смотрела до тех пор, пока не закончилась расправа. Можно было прижаться к стене трактира и смотреть за тем, как убивают других. Нужно уехать отсюда, пока не обнаружили трупы, было первой ее мыслью, но кто-то, или что-то уже утаскивало тела в темноту, волочило их по земле, оставляя кровавые следы. Постамент погрузился во мрак, но нечто было еще здесь. Глупо было думать о том, как избежать вопросов людей об убийствах, когда убить могли и ее. Кто-то вцепился ей в плечи и прижал плотнее к стене трактира. Чьи-то когтистые руки то ли сдавливали, то ли обнимали ее. Это похоже на любовь, мелькнуло у нее в голове. Как странно, ее хотят убить, а эти крылья, шуршащие во мгле, эти когти и кровь на них кажутся ей воплощенными символами любви.

– Не говори никому, – прошелестел тихий и властный, но в то же время проникновенный голос над ее ухом. Какое-то очень высокое существо склонилось пониже, чтобы рассмотреть ее черты. А потом оно резко отпустило ее, и девушка чуть не упала. Трудно было удержаться на ногах не только от внезапности освобождения, но и от сильного нервного потрясения. Что только что произошло. Она и сама до конца не понимала. Она могла только растерянно озираться по сторонам и искать того, кого рядом уже не было. Конь все еще испуганно храпел, но причина его страха пропала. Вокруг было пусто и темно. Может, только кто-то сидел на крыше и ждал момента, чтобы ринуться в полет.

Рианон поправила берет так, чтобы целиком скрыть длинные пряди волос. Здесь было холодно и страшно. Ноги сами несли ее назад, в теплоту и уют кабака. Даже грубые выкрики и шумный смех посетителей теперь не казался ей такими гадкими. Она тяжело бухнулась на стул возле пустого стола, как и подобает развязному мальчишке, и жестом подозвала трактирщика. Опередив ее заказ, он уже принес очередной бокал вина. Сегодня Рианон уже выпила несколько, но сейчас ей был необходим еще один. Конечно, он не ударит в голову и не сотрет воспоминание о случившемся, потому что она никогда не пьянела. Это была одна из ее странных врожденных особенностей. Вино ее не пьянило. И еще одно. Если ей нужно было согреться или превратить в пылающий ад жизнь других, то для нее это тоже было не проблемой. Она щелкнула тонкими пальцами, высекая из-под кожи тонкую искру. Огонь рождался из пустоты и воздуха, когда ей это было нужно. Пришлось виновато улыбнуться изумленному трактирщику, который никак не мог понять, откуда в руке паренька мог вспыхнуть огонек, если свечи он не держит.

Можно было бы еще сыграть и снова выиграть. Она чувствовала, что она это может. Удача пока что с ней и не оставит ее до утра, а, может, и дольше. Ей дьявольски везет в азартных играх, да и бывшие партнеры снова звали ее к себе, но Рианон отрицательно покачала головой. Хватит на сегодня играть. Ей надо успокоиться, допить свое вино и прогнать навязчивые мысли о том, что из самых неожиданных мест за ней кто-то наблюдает.

– Ты веришь в удачу? – внезапный вопрос вывел ее из раздумий. По другую сторону стола на месте, которое секунду назад было пустым, уже сидел кто-то и его глаза по-кошачьи сверкали на нее из полутьмы. Как бесцеремонно он подсел и как неслышно подошел, будто материализовался из пустоты. Вокруг него, как будто сгустилась тьма. Белая узкая, чрезвычайно длинная ладонь вынырнула из темноты и подкинула над столом золотую монету.

– Я могу подарить тебе удачу... вместе с этим червонцем.

Рианон опешила, не от странного предложения, а от вида незнакомца. Одетый во все зеленое, с бубенцами, свисавшими со шляпы и неприятным блеском в глазах, он напоминал злого эльфа из сказки. Кажется, в его наряде проскальзывали красные и желтые лоскуты, но точно разглядеть было нельзя, ведь вся фигура по другую сторону стола, словно была соткана из тумана. Незнакомец сидел рядом, нужно было только руку протянуть, чтобы до него дотронуться, и в то же время Рианон не решалась на такое, потому что боялась нащупать вместо него пустоту. Так, должно быть, выглядит существо из зазеркалья, которое находится не целиком в этом мире, а балансирует где-то между здешними местами и запредельными просторами. Надо не так уж много, чтобы спугнуть его, один жест, одно движение, и он исчезнет, но девушка не решалась. Она смотрела на подсевшего к ней, как на диковинку. Он и выглядел диковинкой, в таком-то наряде, с кожей, будто обмазанной белой глиной, какое у него худое подвижное тело, и какие необычно тонкие длинные пальцы. Они так ловко поймали подброшенную монетку, что червонец едва успел сверкнуть над столом, прежде чем вновь оказаться зажатым в тонком кулаке.

– Я не хочу сегодня больше играть, – процедила Рианон, не отрывая взгляда от красных сверкающих глаз по другую сторону стола.

– Выигрыш хорош, да? – усмехнулся незнакомец весело, но совсем не по-доброму. – А так ли будет завтра?

– До завтра еще надо дожить, – Рианон с грохотом опустила на стол кружку, надо быть развязной, ведь она же сейчас мальчишка, никто не должен усомниться в этом.

– Да, выжить в наши времена крайне сложно, не так ли? – незнакомец понимающе подмигнул и наклонился чуть ближе, бубенцы на его шляпе задорно звякнули в такт движению головы. Казалось, что это не звон на самом деле, а смех. Смех десятков маленьких язычком.

Рианон отодвинулась чуть дальше, чтобы протянутая через стол худая рука ни в коем случае не коснулась ее. Навязчивый собеседник ей не понравился, хотя было в нем что-то такое, что заставило ее сердце дрогнуть. Она будто узнала старого знакомого, который разделял с ней все ее интересы. Только вот этого человека она не видела прежде никогда. И был ли он человеком? Вел себя просто, как шут, но его глаза... Этот голос, эти понимающие кивки. Она сжала руку под столом, так, что никто не увидел. Линии на ее ладони начали зудеть. Такое уже случалось. Эта минутная вспышка узнавания возникало у нее при виде тех, кто знал о ее тайных пристрастиях. Кто разделял их. Мимолетное колдовство, быстрое, тайное, неумелое... Она сделала это сама и теперь неизменно узнавала в толпе тех, кто занялся этим также. А они узнавали ее, хотя никогда прежде не видели. Но обреченные, то есть, те, кто катятся по одной дорожке в ад и не могут уже остановиться, легко узнают друг друга, легко утягивают за собой. У нее не было выбора, у них, возможно, был, но они смотрели на нее всегда насмешливо, совсем, как этот незнакомец, вальяжно рассевшийся по другую сторону стола. Только на этот раз она почему – то не чувствовала тонкую ауру колдовства, исходящую от него. Тут было нечто совсем другое.

– Я и сам почти что в бегах, – доверительно шепнул он, и его глаза снова опасно сверкнули, будто он мог заглянуть в ее мысли.

– А я нет, – Рианон залпом допила поставленный перед ней бокал. Она старалась вести себя грубо и по – мужски, но ее слишком миловидная внешность, наверняка, портила впечатление. А еще ее неприятно кольнуло то, как этот тип легко раскусил ее планы. Что же выходит, можно всего лишь взглянуть на то, как настороженно она держится, и понять, что ей есть от кого бежать.

– Мы в бегах от самих себя, – вкрадчиво поправил незнакомец, мигом отметая все недоверие, какое могло возникнуть от первых неосторожных слов. – И ты, и я. Иногда то, что внутри живых существ сильнее их самих, и они стараются бежать от этого, но бежать– то некуда. Опасность внутри тебя, а не снаружи. Как тут убежишь.

– Что ты об этом знаешь? – надменно спросила она, но, тем не менее, опасливо покосилась на уже пустой бокал. Наполовину полная бутыль рядом теперь вызывала у нее отвращение и почти страх. Как много раз ее пытались убедить, что ее особенность рождена в ней самой, как проклятие. Это проклятие не нуждалось в топливе для подпитки, но Рианон была уверена в том, что спиртное способствует воспламенению. Она не чувствовала жара внутри себя и не видела возникшего из ниоткуда огня, но она даже сейчас боялась, что стоит ей разозлиться, и огонь вспыхнет прямо на кончиках ее пальцев, прямо на игральных костях на деревянном столе перед ней.

Она с трудом сглотнула. Неужели так заметно, что опасность скрыта в ней самой. Разве проклятых видно по лицам? Говорят, что необычайная красота отмечает только тех, кто, как восставшие ангелы, близок к падению. Во всяком случае, при дворе так часто шептались за ее спиной, не подозревая, что она может слышать все, хоть за милю вокруг себя. Так сказал ей однажды в лицо королевский звездочет. До смерти отца он молча ее ненавидел, но зато уже на смертном одре короля смог высказать все.

Необычайная красота метит тех, из кого выйдет падший ангел. Тогда она станет худшей из всех, потому что прекраснее ее еще никого не было. Знал ли звездочет о тех ужасных запретных книгах, которые она собрала у себя? Рианон догадывалась, что он возненавидел ее совсем по другой причине. Как, в общем, и любой маг, встречающийся у нее на пути. Все они смотрели на нее с завистью и ревностью. А почему? Она ведь не была всесильна и. вряд ли, когда-нибудь станет. Хотя ей это так необходимо, набраться сверчеловеческих сил и вернуть себе все то, что у нее отняли. Чтобы заявить права на свою собственность, надо одолеть вначале всех врагов. А для этого мало стать даже просто могущественным королем. Рианон вздохнула. Вряд ли ловкач, готовый показывать фокусы сейчас за ее столом, может в действительности ей хоть чем-то помочь. Однако он с неизменной лукавой улыбкой все продолжал делать какие-то предложения.

– Я могу сделать так, что ты будешь выигрывать каждый раз, каждый день, каждую ночь, в любой час, когда бы тебе не захотелось, кости будут падать так, как ты пожелаешь. Но хочешь ли ты?

Она впервые посмотрела на него с легким интересом, и чудо, изможденное лицо под полями шляпы, вдруг начало казаться ей даже симпатичным. Лихорадочный голодный блеск в его глазах пропал. Они уже не отсвечивали красным. Кожа на щеках стала чуть розовее. Казалось, он представляет из себя то существо, которое питается симпатией собеседника. Оно, как волшебный дым становится живым и осязаемым лишь тогда, когда кто-то обратит на него внимание. Вот почему он так заинтересован в общении. Рианон улыбнулась собственным мыслям. Он, очевидно, принял эту улыбку за поощрение и продолжил флиртовать, как только мог. Его бубенцы звенели теперь еще более весело. Их язычки уже источали не смех, а песню.

– Я так много хочу, что мне страшно от собственных желаний, – она хотела крови, ее рука опять сжалась в кулак под столом.

– И, конечно же, ты не веришь, что с помощью ловкости можно покорить целые королевства? – он сделал какие – то быстрые движения руками, и кости на столе перевернулись сами собой, выдавая высшие очки, зазвенело, не пойми откуда взявшиеся, золото.