Текст книги "Шанс для чародея (СИ)"

Автор книги: Наталья Якобсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Жалкий пьяница! Вот кого должны были ругать слуги, а не меня. Естественно я никому бы об этом не сказал, потому что опасался насмешек. Какой бред может прийти в голову подвыпившему глупцу, начали бы шептаться обо мне. Им всем и так было весело. А мне вот не очень.

Но вопреки россказням о визитах к нечисти и плачевных последствиях таковых, я умирать не хотел. Мир не был охвачен черной тоской лишь от того, что я не увижу больше фей. Краски неба не потускнели, свет не сделался мрачным, роскошь отцовского дома и зелень леса за ним вовсе не показалась мне угрюмой. Никакого чувства безнадежности не пришло. Хотя сказки и утверждают обратное. Я ни чуть не сожалел о том, что больше не увижу нахалок, которые утверждали, что земли, которые я должен наследовать, на самом деле принадлежат им. Какие самоуверенные! Лучше было с ними больше и не сталкиваться. И о новой встрече с тем мальчишкой в зеленом, который слишком уж беззастенчиво прижимался ко мне, пока мы шли домой, я тоже не мечтал. Он сказал, что его зовут Каем. И честное слово, он был пригож, как девица. Даже красивее девицы. Тем не менее мысли о нем не вызывали во мне тоски. Даже пляска в волшебном обществе под луной не вызывала во мне желания снова бежать на поля и дожидаться сумерек, когда восхитительные и проклятые создания снова соберутся устроить праздник.

Я не стал бы умирать от того, что меня на этот праздник больше не пригласили. Я не утратил рассудка после встречи с волшебными созданиями. Может потому, что у меня и раньше рассудка не было. Это могло быть объяснением. Сумасшедших ведь не сведешь с ума еще раз. Нельзя ведь повторно отнять у человека разум, если его уже нет. Даже явись ему вся нечисть мира, это будет бесполезно.

Так я думал и хвалил себя за находчивость. Между тем роковая встреча была уже почти на пороге. Должен настать миг, когда я пойму, что даже на сумасшедшего найдется управа. Тогда еще я не помышлял об этом. Тогда я был почти счастлив. Я жил простыми радостями. Мир не покрылся мраком от того, что одно волшебное существо недосягаемо для меня. Так было пока. До поры до времени.

– Ты веришь, что феи способны лишить смертного рассудка? – осторожно спросил я у Поля.

Он только устало закатил глаза, потирая синяки и ушибы, оставшиеся после ссоры с отцом. Признаться, это заставило меня ощутить себя виноватым. Ведь с отцом поругался я, а досталось ему.

– Я знал одного человека, который говорил, как ты, – признался Поль, наконец, – бургомистра из одного небольшого городка. Он клялся, что к нему по ночам является фея. Сразу после наступления сумерек. Бледная рука стучала в его окно, часы били полночь, и появлялась женщина. Прямо в его закрытом кабинете, куда не мог просто так пройти никто.

– Скорее не фея, а блудница, – понимающе хмыкнул я.

– Допустим, – Поль играл небольшим стилетом и случайно поранился. Я отвернулся. Запах его крови резко и неприятно ударил в ноздри, будто смешались сталь, специи и жаркое. Гвоздика и сырое мясо. У меня помутнело в глазах. Но всего на миг.

– Она звала его с собой в чудесное общество, – продолжил брат. – Он признался, что танцевал с ней под луной в обществе неземных созданий, а когда решил вернуться к ним наутро, то не обнаружил на том месте ничего, кроме болотной трясины. А разве на ней потанцуешь? Его нашли там однажды в стоптанных башмаках и с израненными ступнями.

Я болезненно поморщился, вновь ощущая боль в собственных натертых ступнях.

– И что с ним произошло потом?

Поль легко передернул плечами, будто это само собой разумелось.

– Он повесился.

– Да ну?

– А что ты удивляешься. Все, кто повредились умом, кончают так. Бродят по лесам и пустошам в поисках королевства фей, которое они якобы видели, а потом либо их загрызают дикие звери, либо бедняги сами сводят счеты с жизнью. Не все ли равно.

Похоже, ему это было глубоко безразлично. Он лишь поддерживал нашу беседу, как непринужденную светскую болтовню, а сам смотрел вдаль на служанок, начищающих холл. А вот мне было жутко и неприятно.

– По мне, так они все сумасшедшие. Вместе с тем косарем из деревни, который недавно взял серп и зарезался. До этого в пивных он утверждал, что ищет странных существ, с которыми отплясывал ночью на стернях. Похмелье чем угодно может закончиться, – деловито заключил Поль, который и сам редко бывал трезвым. Только в отличие от меня он готов был лицемерно порицать свои пороки, за что и являлся любимчиком отца.

– Тот косарь говорил, что его охватила черная тоска... ну, безвыходность, боль, тяга к этим существам, непреодолимое желание снова их увидеть.

– Он чего только не говорил, но никто ему не верил. Пока он не зарезался, естественно. На том и решили, что он все-таки рехнулся.

– Рехнулся? – недоверчиво переспросил я. – Но ведь крестьяне так суеверны.

– И что с того? – начисто забыв об уроках манер, преподанных ему, Поль вальяжно развалился прямо на ступеньках у входа в холл.

– Как думаешь, Маделейн могла бы обратить на меня внимание? – заговорщически спросил он.

– Кто такая Маделейн?

– Новенькая служанка.

И всего-то? Меня больше интересовали феи, о чем я глупец наивно ляпнул вслух.

– Ну, ты и шутник, – Поль расхохотался.

– А ты скромник, – пожурил я его. – Она же просто служанка. Позови ее к себе и делай все, что хочешь. Кто из челяди посмеет тебе отказать.

Он посмотрел на меня с уважением, как на умного. Такое случалось не часто. С меня редко можно было взять пример.

– Значит, ты считаешь, что люди лгут, когда уверяют, что их обольстили и свели с ума сверхъестественные создания?

– Конечно, – Поль даже не ставил себе такой вопрос. – Люди пьют, Винсент, особенно крестьяне. Что им только не почудится по дороге из пивной. А еще нужен предлог, чтобы отлынивать от работы.

С каких это пор он стал таким циничным. Я услышал тихий шелест и пение, доносящееся со стороны арсенала, и тут же вспомнил о девушке, танцевавшей на обнаженных шпагах с голыми ступнями.

– Поль! – я потянул его за локоть, но он уже не слушал меня.

"Победа превратиться в поражение". Услышанные недавно слова не давали мне покоя.

– Ты не считаешь, что отец поступает нехорошо...

– Почему? – ясные глаза брата тут же устремились на меня. Он уже все знал и совсем этого не стеснялся. – Разве плохо стать принцами, Винсент. Ты не хочешь быть главным при дворе?

Я от него отвернулся. Мне вдруг стало противно. Этот алчный блеск в его по-детски наивных глазах и то, как вольготно он делит шкуру еще неубитого медведя.

– Я пойду.

– Опять на поля? – брат почти издевался.

– Нет, больше меня туда не тянет.

До меня все еще доносилось тихое чуть насмешливое пение. Возможно, я ошибался, и то напевала себе под нос Маделейн, натирая тряпками полы. Маделейн, которую я даже не знал, но которая привлекла внимание Поля. Вряд ли служанка могла оказаться феей и легко обольстить его. Скорее всего, обычная молоденькая доярка с пышной грудью, которая пришла подработать в господском доме. Но тогда этот нежный голос, поющий как по нотам, не мог принадлежать ей.

Я зашел в затененную галерею. Солнце уже садилось. Его свет играл на ветвях ясеней, пробивавшихся в окна с арочными сводами. Зелень приятно сочеталась с холодным гранитом арок и колонн. Здесь было тихо и приятно. Кипарисы и персиковый цвет за окнами приятно оживляли пейзаж. Я смотрел на беседки и ротонды в саду под галереей и заинтригованно прикидывал, в которой из них могла прятаться гостья, которую я недавно видел в арсенале. Она должна была быть где-то здесь, если только не привиделась мне. Она могла прятаться внутри пустых рыцарских лат, выстроившихся в шеренгу по коридору или в нишах между картинами, или за драпировками. Я трогал гобелены, когда проходил мимо, но за ними каждый раз оказывалось пусто. И вдруг девушка выросла на моей дороге сама. Она пристально смотрела мне в глаза всего миг. И хоть она была ниже меня ростом, казалось, что это она контролирует ситуацию, потому что ее взгляд вот-вот меня испепелит.

Я не успел на нее засмотреться, потому что в следующий миг она уже сидела на подоконнике и обдирала листочки с кипарисовой ветки. Ее ступни под пышными оборками юбок все еще были не обуты, но ран на них не осталось. Шпаг под ее ступнями на полу я тоже больше не видел.

– Я сорву с клена два листа и сделаю из них себе башмачки, – пообещала она, поймав мой озабоченный взгляд, но ее глаза смеялись.

– Кто ты?

– Брианна, – немного помедлив, отозвалась она.

– Предвестница поражения?

Она взглянула на меня, чуть обозлившись.

– Хочешь все знать?

– Ну да, хотел бы.

– Бестолковый щеголь, – она вскочила. – Лучше удирал бы отсюда, пока еще можешь бежать.

– Ты об этом пела? Это было предупреждение?

Она изумленно обернулась на меня, будто я сказал что-то неожиданное.

– Ты слышал, как я пела? – ее глаза чуть округлились.

– Ну да, – я робко пожал плечами. – А что?

Она надула губки почти обиженно.

– Твоя шпага сломана?

– Нет, она цела и в ножнах.

– Ты просто не поднимал ее против него.

– Кого? – я никак не мог ее понять. Она говорила загадками. Или просто я был неимоверно туп.

– Того с кем нельзя сражаться. Ведь все равно проиграешь.

– Я его не боюсь, – запальчиво отозвался я, хотя мало понимал, о ком идет речь.

– И зря, – ее голосок был таким певучим и дерзким. – У него много способов победить. Даже драться не надо. Ведь это он...

– А что здесь делаешь ты, Брианна? – я повторил ее имя медленно, нарочно подчеркивая, что оно мне незнакомо. Ее нет в списке гостей отца. Никто ее не звал сюда. Она пришла сама, как олицетворение беды или как моя личная галлюцинация.

– Живу, – непроизвольно откликнулась она.

Я только усмехнулся.

– Я всегда живу там, где ожидается нечто подобное, как здесь. И всегда недолго. Потом я живу уже в другом месте.

– Как удобно, – я не совсем ее понял, но такие мотивы все равно показались мне очень хитрыми. – Таким образом, получается, что у тебя всегда есть крыша над головой.

– Но какая крыша, – она обиженно насупилась. – Ты хоть знаешь, что здесь случиться.

Вопрос был риторическим, и она ответила сама.

– Конечно, не знаешь.

– Так и не дразни меня. Скажи сама.

– Я уже сказала, когда пела.

"Победа обернется поражением". Я вздрогнул, вновь читая эту фразу в ее глазах.

– Лгунья, – обругал я ее. – Убирайся прочь.

– С чего бы это? – она нагло расселась на окне. Высокий арочный свод и листва заключали ее образ, как в раму. Брианна была непередаваемо прелестна. Но мне то, что с того? Ее флирт лишь способ задеть меня побольнее. Даже если я нравлюсь дамам, они всегда так делают.

Я хотел прогнать ее и все равно внимательно разглядывал. Брианна. Кудри шоколадного оттенка, рассыпавшиеся по зеленым кружевам, будто сотканным из листочков клевера. Глаза теплого кофейного цвета. Я знал, что они могут менять цвет, но мне было все равно.

– Уходи, – повторил я.

– Кто ты такой, чтобы мне указывать? – она опять проявила недопустимую наглость.

– Я наследник этих земель. И я велел тебе убираться прочь.

– Да что ты.

– Здесь я хозяин, – во мне уже все клокотало от бессильной ярости, потому что прогнать это ловкое существо я никак не мог. Оно появлялось то здесь, то там, не давая себя схватить. То за драпировками, то в нишах, то под забралами рыцарских лат сверкали ее глаза, а потом Брианна снова вырастала за моей спиной, трогала плечи, явно издевалась.

– А мне принадлежит все, что я захочу взять. На этот раз я хочу твое поместье. Твои земли и так уже наши.

– Так это вы по ночам танцуете на стернях?

Она нагло рассмеялась, будто разбился вдребезги хрустальный колокольчик.

– Умный мальчик.

– Я давно уже не мальчик.

– Но ведь ты и не мужчина, – она вдруг оказалась рядом, так близко, что я ощущал ее дыхание, благоухающее лавандой и сиренью. – И ты не маг, – она пренебрежительно стряхнула со стола колоду карт. – до сих пор не маг. А ведь мог бы...

Она нахмурилась, будто почувствовала что-то, что ее встревожило. Я уже знал это выражение на ее хорошеньком личике. Брианна чует неладное.

– Ты не один, – вдруг произнесла она. – Двойник уже рядом.

– Что? – я ощутил себя так, будто на меня выплеснули жбан холодной воды.

– Ты что не смотрелся в зеркало, – она наступала на меня, снова глядя прямо в глаза. Меня поразило неприятное ощущение, что зрачки у нее как зеркало, мое отражение в них двоилось.

– У меня нет двойника.

– Уже есть, и он тебя ждет.

Она провела вдруг холодной рукой по моему лбу.

– А ждать осталось недолго.

Я хотел снова возразить, что не имею брата-близнеца, но тут припомнил, что речь может идти совсем о другом.

Близнецы. Мне же о них рассказывали. Близнец возникает в зеркале у того, кто скоро умрет. Мне стало не по себе. Скорее всего, это только ее злые шутки.

Я хотел обвинить ее в том, что она нечестна, но Брианны уже не было рядом. Лишь шелестела листва за окнами, будто эхо ее насмешек. Часто ли теперь в шелесте листвы мне будет мерещиться смех Клеи или любой другой из моих сверхъестественных знакомых.

К счастью я испытал облегчение, поняв, что Брианны больше рядом нет. Мы проговорили от силы пару минут, но она уже успела довести меня до крайности. Еще немного и я сам выхватил бы шпагу из скоб на стене и накинулся бы на нее. Она сама меня к этому провоцировала. Вот только я подумал, что лезвие, скорее всего, прошло бы сквозь нее, не причинив ей при этом ни малейшего вреда. Я же помнил, как легко она танцевала босиком на сломанных лезвиях и при этом ни разу не поранилась. Это шпага сломалась бы, а не Брианна.

Моя радость оказалась преждевременной. Меня еще не покинули. Напротив, начали дразнить. Идя по коридору, я стал замечать, как скользит за поворотами прямо передо мной зеленоватый шлейф Брианны, хотя ее самой не было видно. Но странного вида паучки падали с ее платья. Они, как древоеды, вцеплялись в предметы вокруг и оставляли на них крошечных дырочки. Один из них проел мне сапог. На маленькую жженную дырочку было страшно посмотреть.

Я хотел укрыться в своей комнате, но заметим, что дверь туда приоткрыта и статная фигура Брианны в полоборота уже застыла на пороге. Миг и она исчезла в проеме двери, а я тут же раздумал идти к себе.

Не то, чтобы я боялся ее, просто мне не хотелось вступать в очередные словесные баталии.

Какое-то время я бродил по дому без всякого занятия, а потом присел на пороге черного хода, там, где утром меня и нашли. Как выразилась прислуга, полумертвого или мертвецки пьяного. Какая разница? Разве два эти слова не значили в их устах одного и того же – повода распустить сплетни. Что ж, пусть сплетничают. Я сидел на пороге и подкидывал монетку, которая завалялась у меня в кармане. Орел или решка? Если решка, я пойду сегодня ночью снова на поля, если орел останусь спать дома и поставлю зажженную свечу перед окном, чтобы отпугнуть фей. Нежные пальчики Брианны, наверняка, не привыкли к близости огня. На них тут же останутся ожоги, если она захочет проскользнуть через окно в мою комнату.

Так идти мне на поля или нет? Я подкинул монету, она покатилась, упала на ребро и осталась в таком положении, будто кто-то поддержал ее пальцами. Я тупо смотрел на мерцающий диск.

– Это ведь ваше, молодой господин?

Пухлая ручонка вдруг протянула червонец обратно мне. Я с недоумением глядел на маленького человечка, втиснувшегося рядом со мной на порог. Мне не показалось, он сидел рядом, тот самый гном, у которого я вытребовал волшебную мазь. Я ведь так ее до сих пор и не испробовал.

– Чего ты хочешь? – я с недоверием смотрел на него.

– Всего лишь дать совет, – лукаво сощурился он.

– Платить за твои услуги в будущем? – мои пальцы невольно потянулись в карман проверить на месте ли склянка.

Он улыбнулся так мерзко и широко, что обнажил почти все свои острые зубы-иголочки. Казалось, что его рот весь полон шипов. Этот гад смеялся надо мной, а я смотрел на него как-то остолбенело, будто он меня на миг заворожил.

– Хотите узнать свою судьбу? Пойдите сегодня ночью к воротам сельской церквушки.

– Ночью там закрыто, гном, – одернул я его. – Или ты не знаешь.

– Не сегодня. Сегодня та самая ночь, когда можно увидеть свою будущее, – при последнем слове "будущее" он так скривился, будто был уже уверен, что оно у меня мрачное. – Ночи солнцестояния, равноденствия, некоторых праздников, те самые ночи, когда ты можешь заглянуть в церковное окно и увидеть свою судьбу прямо в лицо, задиристый мальчик.

Я пропустил оскорбление мимо ушей.

– Значит, я могу заглянуть в лицо своей судьбе?

Он не ответил. Он просто исчез. Монетка так и валялась передо мной на земле. Только теперь она лежала уже не ребром, а решкой. Что ж, если мне предстоит ночная дорога к сельской церкви, то она так или иначе пролегает мимо полей. Я поднял червонец и подкинул его еще раз, зная, что он опять упадет решкой. Один раз, второй, пятый. Все один и тот же результат. Решка! Будто у монеты она с обеих сторон, как не поверни. Видно, гному было очень нужно, чтобы сегодня ночью я отправился в село.

Я вспомнил деревенские разговоры о близнецах, появляющихся перед смертью. Близнец стоит возле того, кто вскоре должен умереть. Белый, как сама смерть и абсолютно похожий на тебя. Он, по сути, и есть твоя смерть или сама душа, готовая вот-вот отойти в потусторонний мир. Помню что-то о них звучало в колыбельной, которую пела мне няня. Или это вовсе была не няня, а фея с крыльями, похожая на Брианну. Ну, вот, в голове у меня окончательно помутилось. Я почти видел ее сидящую у люльки рядом с обескровленным трупом настоящей няни и поющую о том, что старший сын графа не доживет до своих восемнадцати лет.

Были ли это иллюзии, навеваемые неизвестно кем? Или в них содержалась доля правды? Я не знал. Но едва начало смеркаться, я пошел седлать коня, сам, без помощи конюхов. Кстати, мой конь после ночных похождений сам вернулся назад. Только слабоумный мальчишка с конюшни утверждал, что его привела какая-то дама, в волосах которой росли незабудки. Естественно, ему никто не верил. Старшие конюхи говорили, что это умное животное, само пришло за пьяным хозяином, который, должно быть, вывалился из седла. Удручало только то, что роскошная лошадиная грива оказалась вся спутанной, закрученной в жгуты и бесчисленные косички, которые не удавалось ни прочесать, ни расплести. Кстати, гриву коня цветами тоже кто-то украсил. Ярко-красными маками и клевером. Это было красиво, но не слишком удобно для конюхов. Чтобы они не ворчали, мне теперь самому придется возиться со скребницей и расчесывать ему гриву, если только я справлюсь. Когда искал седло, я ощущал себя не на своем месте. За мной будто кто-то следил. Гном? Фея? Или это в глазах коня появился какой-то сверхъестественный блеск, будто в лошадиной шкуре теперь обитает всезнающее волшебное существо, а самого коня больше нет. Я ощущал некую робость, приближаясь к нему.

– Ну и красавчиком ты стал, – я коснулся спутанной гривы, попробовал расплести одну из косичек и вдруг ощутил, что мягкие, как шелк волоски стали жесче проволоки. Ну, ладно. С косичками ведь намного красивее.

Выезжая во двор, я ощущал за спиной гадкое хихиканье гнома, его присутствие рядом, следящие черные глазки. Но я не обернулся. Пусть следит. Все равно в поля за мной он не побежит. Я почему-то был в этом уверен. Склянка с неиспробованным зельем так и лежала в моем кармане. И я был не таким дураком, чтобы использовать его сегодня ночью. Лучше потом. Этой ночью, если верить словам гнома, меня и без того ждало нечто любопытное.

Проезжая вблизи полей я обратил внимание на странный запах разложения, витавший в воздухе. Возле кустарника собралось воронье. Среди чахлых листьев ярко выделялось какое-то тряпье. Еще до того, как приблизился, я уже знал, чей труп увижу. Какой-то инстинкт, а не зрение, подсказал мне, что там лежит мертвец. Крестьянин. Тот самый, что танцевал ночью с ними. Я склонился над трупом. Вся кожа была усеяна мелкими ранками и порезами. Укусы. Даже мухи не роились над ним. Будто на укусах от их зубов все еще оставался яд. Его не скоро найдут в кустарнике. Я поехал дальше.

Воронье теперь летело за мной. Всю дорогу меня сопровождало противное карканье. Можно ли накаркать беду? Наверное, да. Труп крестьянина оказался не единственным, который я нашел тем вечером.

Когда я подъехал к деревне, уже стемнело и, тем не менее, я смог разглядеть, что девушка лежащая у колодца мертва. Я не знал, как она умерла и почему, но над ней будто до сих пор склонялась какая-то тень. Лицо было облеплено мокрыми прядями, как будто она только что побывала внутри колодца. Остекленевшие раскрытые глаза под ними казались двумя драгоценными камнями, запутавшимися в мотке пряжи. Я узнал ее. Это была та самая девушка, которая твердила о раздвоенном отражение. Я хотел перекреститься и не смог. Если бог не может уберечь меня от смерти, то зачем он мне. Магнус, стоящий в дверях трактира и невидимый другим почти аплодировал.

Я прошел мимо, стараясь держаться в тени. Никто еще не приговаривал меня к смерти, но предсказание как будто прозвучало. Магнус словно заявлял мне, что спасти меня может только он один. Но кто он? Он уже не смотрел на меня и демонстративно занимался другими делами. Ничего подобного я в жизни не видел и поэтому не смог удержаться от любопытства. Он двигался между игорными столами неуловимо, как тень, никто его не замечал, зато он сам часто брал что-то со стола: деньги, карты, вещи, которые хоть чего-то стоили. Он склонялся над людьми и что-то шептал им в уши, а потом они совершали странные необдуманные поступки, и вновь золото из их рук доставалось Магнусу. Он же их облапошивает! Я хотел вмешаться и не смог. Все тело будто оцепенело, разум мне отказал. Я не мог произнести ни слова. А Магнус вдруг оторвался от своего занятия и посмотрел на меня. Так лукаво.

Я тут же ушел. На это у меня воли чудесным образом хватило. А вот помешать ему нет. Может, и не стоило. По сути, эти люди не более честны, чем он. В трактирах всегда хватает воров и мошенников. Зачем мне, сыну графа, уважаемому в деревне парню, лезть не в свое дело. К тому же, что я им скажу. Что их поступками руководит некто, кого они не видят? Даже если потом они и не досчитаются монет в своих кошельках, то вряд ли обвинят в этом призрака. А вот меня после такого заявления могут высмеять.

К тому же мой путь лежал не к трактиру, а к церкви. Она находилась чуть на отшибе в другом конце города. Я шел по спящим улицам бодрой походкой, даже не обращая внимания на существ, которые как будто следят за мной из всех уголков. Это были вовсе не кошки. И не дети, они давно уже спали. А может просто воображение. Подходя к церковному двору, я неожиданно ощутил робость. Смущение. Даже страх. Кладбище и погост невдалеке только еще больше усиливали это ощущение. А на небе как раз проглянула луна.

Ладно, нужно быть смелым. Я пожалел, что не прихватил с собой бутыль. Сейчас не помешало бы выпить для храбрости. Но будь, что будет. Я подошел как можно ближе, чтобы заглянуть в ближайшее окно и вдруг понял, что из закрытой церкви доносятся звуки песнопений. Похоже на заупокойную мессу. Сама дверь неожиданно тоже оказалась незапертой. Я увидел свет, ложившийся на порог и ступени. Внутри церкви собрались люди. Женщины в черном, в старомодных мантильях и накидках. Это ведь совсем не крестьянки.

Я осторожно обошел порог, встал на цыпочки и заглянул в окно. Цветные витражи обычно витражи свет свечей, но только не в эту ночь. Свечи и правды были зажжены, но какой мертвенный бледный свет они источали. Он собирался облачками над нефом, как само сияние загробного мира.

Я старательно разглядывал людей, собравшихся внутри, но не мог рассмотреть ни одного лица, даже четкого профиля. Не люди, а тени. Я видел только очертание скул, мантильи, волосы. А вот и девушка, которая работала служанкой в доме отца. Может это и есть Маделейн, но здесь она одета, как знатная дама. Во все черное. Как на похоронах. Может это и есть похороны. Но кого же тогда хоронят. Герцога? Короля? Вокруг присутствовала некая молчаливая торжественность, будто это и есть королевские похороны. Только я почему-то не ощутил облегчение от того, что произошло событие, которое на благо планам отца. Ведь если король и вправду умер, то на престол сядет сам дьявол. Ведь Брианна пела, что победа моего отца превратиться в поражение. А его советники утверждали, что в обход старшим сыновьям престол унаследует младший, потому что в нем сидит демон. Возможно, у меня двоилось сознание, но в скромной сельской церкви я действительно видит торжественный катафалк короля. Только труп в нем еще был живым. Он еще двигался. А рядом с ним два его сына. Только третьего здесь нет. Он в мрачном торжестве почему-то не участвует.

Потом я заметил стройного юношу в черном. Он был так изящен, так горделив и в нем улавливалось что-то смутно знакомое. Будто собственное зеркальное отражение я разглядывал длинные каштановые волосы, изящные руки, сложенные на эфесе шпаги, воротник-жабо и изящную шею под ним. Рубин на черном камзоле выделялся, как кровавая слеза. Ведь у меня есть такой же. Не помню, кто мне его подарил. Я думал, второго такого нет. А потом юноша обернулся, и я чуть не свалился с ног. На меня смотрело мое собственное лицо только более бледное, более надменное, более неземное. В нем появилось нечто дьявольское, как если бы сам сатана принял мой облик. Бескровные губы дерзко усмехнулись, обнажая острые, будто заточенные зубы и я отшатнулся. Я больше не мог смотреть. Мой близнец. Моя смерть. Так утверждали все. Увидеть своего близнеца в полночь в церкви это значит вскоре умереть.

Я упал на землю, поднялся и побежал прочь. Мне даже не хотелось еще раз заглянуть в окно. Взгляд близнеца, как будто меня преследовал, и я несся со всех ног, сам не зная куда. Это было глупо, ведь я мог скатиться в обрыв или сломить себе шею, но я не думал об этом. А думать всегда нужно заранее. И понесло же меня ночью в церковь. Лучше было нечего не знать. Странно, но при взгляде на себя самого я поверил в примету и теперь будто пытался убежать от собственной смерти. Но ее не обгонишь.

Нужно было остановиться и все обдумать. Раньше я никогда ни о чем не задумывался, но теперь пришло время. Хотя ум и размышления это не моя сильная сторона, но все же... Гном ведь мог меня обмануть. Он хотел отомстить и нарочно дал такой совет. Наверное, решил, что от расстройства я сам потом сломлю себе шею. Но как он мог подстроить то, что я увидел. Рука сама потянулась в карман к заветной склянке. Один способ есть. Можно видеть то, чего нет или видеть то, что есть, но к чему остаются слепы все люди. Чтобы человек, рожденный незрячим к потустороннему миру, ненадолго прозрел есть одно средство и оно у меня в руках. Это волшебная мазь. Может, стоит, наконец, ее опробовать.

Я взвесил склянку в руках. Жидкость в ней искрилась и кажется меняла оттенки. Она светилась сама собой. Я откупорил флакон и позволил крошечной капельке скатиться мне на мизинец. Кожу чуть защипало. Хорошо, если гном не обманул меня и не дал то зелье, от которого я ослепну. Я осторожно коснулся влажным мизинцем ресниц. Вначале ощущение было странным, но не неприятным, а потом в глаз как будто ударила молния. Веко обожгло. Я зажмурился всего на миг. Жжение постепенно прекращалось. Только когда я открыл глаза, то не увидел ничего необычно. Ни радужных расцветок, ни фейерверка волшебных красок, ни пляшущих лепрехунов. Только какой-то ребенок в красной шапке стоял у колодца и смотрел на труп девушки, на который до этого засмотрелся и я.

– Они позвали ее из колодца. И она сказала об этом своей подруге, – совсем не детский голос прозвенел, как колокольчик. – Нужно прийти еще за ее подругой.

Ребенок ждал от меня какой-то жеста, и я вынужденно кивнул, сам не понимая зачем. Я чувствовал себя немного опьяненным, присел на край сруба и заметил, как мотылек танцует на веревке от ведра. Да, это вовсе и не мотылек. Я присмотрелся к нему и разглядел под крыльями линии женского тела. Маленькая ночная фея. Ее танец напоминал кружение опавшего листа. Мне захотелось пить, я зачерпнул воды из ведра и тут же ее выплюнул, заметив, что в воде жужжат крошечные существа, похожие на пикси. Бог мой. Я посмотрел на воду. Их же здесь полно. И в траве тоже. И в каждом комочке земли. Мне захотелось сбросить туфли, чтобы в них тут же набежали кучки крохотных лепрехунов. Они лазали всюду. Мне стало стыдно, что я ступал чуть не по ним. Как же теперь ходить по почве, чтобы не раздавить их. Я облокотился о сруб и услышал тихое "ох". Боже, и внутри дерева кто-то жил, прямо в дырах между бревнами.

– Простите, – прошептал я, даже не зная, поймут ли они. На каком языке они говорят, эти крошечные существа.

Ребенок в красной шапке куда-то исчез. Я сидел один в кругу живых существ размером не больше букашек и боялся двинутся, чтобы им не повредить. Наверное, я схожу с ума. Или вокруг меня действительно все это есть.

В смазанном глазу защипало. Я прикрыл его. Ничего. Вторым глазом я ничего не видел. Может смазать мазью и его. Вероятно, тогда я увижу еще больше. Но я не решился. Нечто ползло к колодцу и крохотные существа разбегались. Я протер смазанный глаз. Даже хотел промыть его водой. Можно ли смыть водой волшебную мазь. Или ее срок все равно не истечет раньше положенного времени. И интересно, что это за срок. Могу ли я смазав глаза однажды видеть этих существ уже всю жизнь.

– Винсент! – Поль выходил из таверны пьяный вдругаря. Две девушки висели на нем, как на простом сельском парне. Я так и не понял, которая из них Маделейн и, собственно, является ли ею хоть одна из них. Что бы мой брат не делал здесь, но его явно привели сюда ни феи. Обычные девушки. Я отвернулся от них чуть ли не с призрением. А еще мне не понравилось крошечное существо, сидящее на кафтане Поля. Сам он похоже его не замечал, но оно было довольно агрессивным и я испугался.

Интересно, видят ли эти трое женский труп у колодца или они настолько пьяны, что решили, будто девушка всего лишь спит. Я попытался сморгнуть действие мази одним лишь движением век, однако все еще продолжал видеть существо теперь уже лазающее по карманам моего брата.

– Поль, – я хотел намекнуть ему на воришку, но вдруг понял, что это будет зря. Он ничего не чувствовал и не видел. Разве только поделиться с ним мазью. Тогда он тоже увидит. Я бы так и сделал, но меня смущали две девушки рядом с ним: блондинка и брюнетка. Мне не понравились они обе, ни их скромные блузки и юбки, ни потрепанные шали, ни пышные формы. Разве только цветы в волосах. Они напоминали о полях фейри. Зато я заметил стройное рыжеволосое существо за торцем какого-то здания, и дремавшее влечение тут же проснулось. Это было неземное существо, хотя оно и выглядело, как красивая женщина. Оно пряталось возле дома бургомистра и, кажется, над чем-то смеялось.