Текст книги "Загадочный незнакомец"

Автор книги: Наталия Вронская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

11

– Рад знакомству, синьора, синьорина. – Манчини учтиво склонился перед княжной и ее матушкой.

Лиза сделала реверанс перед ним, не подавая ни малейшего знака о том, что они знакомы. Синьор Манчини ответил тем же.

Дорогих гостей пригласили к столу, накормили ужином, предложив все то, чем славится итальянская кухня, а после обе дамы уселись в гостиной, а молодые люди отправились в сад. К этому моменту тьма окончательно взяла верх, полная луна вышла на небо, но ее свет был почти незаметен из-за богатой иллюминации, устроенной синьорой Виченца.

– Никак не мог предположить, синьорина, что мы так скоро увидимся с вами вновь, – сказал Манчини, едва они с княжной остались одни.

Мария решила похлопотать о кофе, Лучано для чего-то вернулся в дом, а Лиза стояла рядом с синьором Манчини на освещенной площадке перед домом.

– Я тоже не могла этого предположить, – ответила Елизавета.

– О чем прикажете говорить? – продолжил он.

– Можете ни о чем не говорить, – равнодушно пожала плечами Лиза.

– Нет, молча стоять не годится.

– Тогда ответьте: что вы делали в доме моего жениха сегодня?

– А вы ответите, что вы там делали? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет. С какой стати?

– Тогда и я отвечать не буду.

– Но это дом моего жениха, и я имела полное право быть там! – возмущенно сказала Лиза.

– Тогда отчего вы были так испуганы и почему так поспешно бежали оттуда? Более того, вы предпочли уйти оттуда со мной, с человеком вовсе вам не знакомым, но не позвали на помощь слуг вашего жениха и не велели им схватить меня.

– Для чего им хватать вас? – чувствуя себя очень глупо, переспросила Лиза.

– Ну вам же пришло в голову, что я мог быть вором?

– Д-да… – протянула девушка, – но…

– Но что?

– Я не желаю с вами разговаривать! – отрезала она и отвернулась.

– Ах, о чем это вы беседуете? Кофе скоро будет готов. – Мария вышла из дома в сад и подошла к молодым людям. – Да, моя дорогая Лиза, ты должна знать, к какой фамилии принадлежит синьор Манчини. Это очень интересная история.

– Да вовсе ничего интересного, – пожал плечами Массимо.

– Нет, нет, это интересно! – воскликнула Мария. – Более того, это будет второй урок истории за сегодняшний день.

– Второй? – приподнял брови Манчини.

– Да, – невозмутимо ответила итальянка. – Сегодня я уже рассказывала Лизе об одной испанской принцессе.

– О которой, позвольте поинтересоваться?

– Вы знаете историю? – повернулась к нему Елизавета.

– Немного, синьорина, весьма немного.

– О-о… – неопределенно протянула княжна.

– О принцессе Урраке, – меж тем продолжала Мария.

– Ах, об этой принцессе, – протянул Манчини.

– А что? Вам эта история знакома? – спросила Лиза.

– Да, знакома. Впрочем, мне еще более знакома история синьорины Урраки, прежней невесты князя Кавальканти.

– Вот как? – Елизавета внимательно посмотрела на него. – Откуда же?

– Я слышал разговоры об этом. Тем более что именно пять лет назад я бывал в Лукке. А ведь князь был помолвлен с ней пять лет назад?

– Именно, – подтвердила Мария. – Именно пять лет назад. Но вы отвлекли меня. Знаешь ли ты, Лиза, что это за фамилия – Манчини.

– Нет, – сухо ответила княжна.

– Так вот…

– Но интересно ли это синьорине Елизавете? – перебил ее Манчини.

– Конечно, интересно, – совершенно назло ему ответила княжна.

Ей, по правде, не особенно хотелось слушать эту историю, но она решила согласиться с Марией.

– Так вот, – вдругорядь начала Мария. – Манчини приходились родней кардиналу Франции Мазарини. Три сестры Манчини жили в Париже, у дяди. И одна из сестер, а именно Мария Манчини, увлекла собою юного короля Луи XVI. Своей красотой…

– О нет, она вовсе не была красива, – вмешался Манчини. – Вовсе не была!

– Не может этого быть. Она не могла не быть прекрасна, ежели сам молодой король увлекся ею! Он даже хотел жениться на ней, и кардинал весьма поддерживал его в этом решении.

– Еще бы… – пробормотал молодой человек. – Ведь она была его племянницей, и случись ей стать королевой Франции, то вся страна оказалась бы под пятой у кардинала.

– Но свадьба не состоялась, и черноглазая Мария была даже изгнана из страны!

– Какая печальная история, – голосом, впрочем, лишенным всякой печали сказала Лиза.

– Да, воистину! – воскликнула Мария, которая ничего не заметила. – Быть так близко к трону и к браку с возлюбленным и всего лишиться!

– Потеря чего вас более всего удручает, милая синьорина Мария? Потеря трона или потеря возлюбленного? – спросил, смеясь, Манчини.

– Не знаю, – кокетливо ответила девушка. – Пожалуй, потеря трона, – улыбнулась она. – Ведь если подумать, то возлюбленных может быть множество, а трон – один.

– А вы что думаете об этом? – обернулся он к княжне.

– Главное, не потерять рассудок, – ответила Лиза без улыбки. – Все прочее лишь суета.

– Вот как? – Манчини перестал улыбаться. – Что за зрелое рассуждение. К тому же вы говорите не как влюбленная молодая невеста, но как разумная и много пережившая дама.

– Я не стыжусь этого, – сказала Лиза.

– Бедный князь, – побормотал себе под нос молодой человек.

– Что? – переспросила не разобравшая ни слова Мария.

– Ничего особенного, – обернулась к подруге Лиза. – Ничего, что стоило бы внимания. – Она взяла Марию под руку.

– Как вы решительны в суждениях и словах, – качнул головою Манчини.

Лиза не сочла нужным ответить.

– Синьорина Мария, синьорина Мария! – послышалось с крыльца. – Вас зовет синьора!

– Матушка! – воскликнула девушка. – Я сейчас вернусь. – И Мария убежала, оставив молодых людей вновь наедине.

– Быть может, вы тоже хотите вернуться в дом? Становится прохладно, – заметил Манчини.

– О, с удовольствием, – согласилась Лиза.

Она взяла протянутую ей руку, стала подниматься на крыльцо и тут почувствовала, как горячие пальцы молодого человека с силою и в то же время с нежностью пожимают ее пальчики. Она вздрогнула и посмотрела прямо в лицо Манчини. Тот стоял чуть ниже ее на ступеньке и, не отрываясь, смотрел на девушку. Темные глаза его блистали в свете свечей.

– Как вы прекрасны, – прошептал он.

– Перестаньте! – испуганно оборвала его Лиза.

Она вырвала руку из его пальцев.

– Простите, – негромко продолжил он. – Я не сдержался. – Манчини усмехнулся. – В этом свете свечей вы прекрасны так, что от вас нельзя отвести глаз.

Лиза возмущенно охнула и поспешно вошла в дом. Сердце ее колотилось, как бешеное, дух в груди перехватило, и она, остановившись в дверях, невольно ухватилась рукою за шею, желая помочь себе вздохнуть как следует. Спиною Елизавета вновь почувствовала на себе пристальный взгляд молодого человека и, уже не останавливаясь, быстрым шагом прошла в гостиную.

12

Лиза не оставляла желание посетить кладбище и могилу синьорины Урраки. И как раз именно в тот день, в который она совсем уже решилась на это, князь Гвидо вернулся в Лукку. Первым же делом он отправился навестить невесту. Бледный его вид поразил княжну.

– Что с вами? – спросила Лиза с волнением. – Вы теперь бледны еще более, чем в прошлый раз. Признайтесь мне, вы нездоровы?

– О, это влияние здешнего климата, моя милая, – ответил Кавальканти. – Недаром я годами не жил здесь и не хочу оставаться в этих краях, дорогая.

– Как странно…

– А вы? Вам, я вижу, нравится тут? И вы выглядите много лучше, чем до приезда сюда.

– Да, – улыбнулась Лиза.

– Меня это радует, – сказал князь, кинув на невесту взгляд из-под ресниц. – Мы давно не говорили с вами, давно не имели возможности быть наедине, – продолжил он. – Надеюсь, вам этого так же не хватает, как и мне…

Лиза покраснела и опять ответила:

– Да.

Кроме этого слова, казалось, ей ничего не приходило в голову. Князь Гвидо взял ее руку и поднес ее к своим губам.

– Дорогая, как вы прелестны… – прошептал он.

Девушка вдруг растерялась. Впервые она подумала, что, быть может, не совсем любит своего жениха. Раньше, когда он брал ее за руку, ей не приходило в голову сомневаться, но теперь… Теперь что-то произошло. И бледное лицо князя Гвидо, хотя и по-прежнему прекрасное, не вызывало в ней любовного трепета. Более того, ей даже показалось неприятно это прикосновение князя. Но тот ничего не заметил. Он обнял Лизу и прижал ее к своей груди. Девушка вздохнула, прикрыла глаза и почувствовала его губы у своих губ, но тут вдали раздался шум, и князь поспешил выпустить Лизу из своих объятий.

– Князь! Ну наконец-то! – Анна Александровна стремительно вошла в комнату, где сидели ее дочь вместе с женихом. – Как вы могли так надолго нас оставить?

– Увы, сударыня, но это не в моей власти. – Князь Гвидо поднялся, чтобы приветствовать княгиню.

– Но теперь, я надеюсь, вы никуда не уедете?

Лиза, затаив дыхание, слушала ответ жениха.

– Сударыня, мне очень жаль, но мне понадобится совершить еще одну поездку в ближайшую же неделю.

Девушка, неожиданно для самой себя, вздохнула с облегчением.

– Но как? – огорчилась Анна Александровна. – Ах, Лиза, что ж ты молчишь? Отчего не уговариваешь князя остаться?

– Но ежели дела требуют, то как я могу отговаривать? – запротестовала Лиза.

– Милая моя! – воскликнула маменька. – Какая ты разумница. Вот видите, князь, моя дочь станет такой женой, которая никогда не будет возражать против ваших дел. Нравится ли вам это?

– Конечно, нравится, княгиня. Однако теперь мне бы хотелось, – тут Кавальканти повернулся к девушке, – чтобы Елизавета Гавриловна стала бы меня упрашивать остаться. – Он улыбнулся.

– Разве этим можно изменить ваше решение? – спросила Лиза.

– Нет, но мне было бы приятно. Своими словами вы показали бы, как вам меня не хватает. А то я уже начинаю думать, что вы вовсе по мне не скучали! – сказал князь.

– Нет, я скучала. – Лиза опустила голову. – И я бы хотела, чтобы вы никуда не уезжали.

– И я бы этого хотел, но, увы!

– Когда же вы едете? – поинтересовалась Анна Александровна.

– Довольно скоро, сударыня. Через два дня. Я направляюсь во Флоренцию. Там находится часть семейного состояния, некоторая недвижимость… Я должен этим заняться, чтобы после ничто не препятствовало моей спокойной жизни в России.

– Что же, это прекрасно! – произнесла княгиня. – Надеюсь, вы недолго будете отсутствовать.

– О, совсем недолго. Не более десяти дней, – с этими словами князь склонился к руке Анны Александровны. – А теперь я прощаюсь с вами до вечера. Надеюсь, что мы встретимся за ужином, сударыни.

После Кавальканти поцеловал руку Лизы и вышел.

– Что за человек! – обернулась маменька к дочери. – Только как он бледен. Я не стала ничего говорить, но это же прямо беда!

– Да, маменька.

– А что он сказал тебе, Лизок? Ты спросила о причине его бледности? Он, быть может, нездоров?

– Князь сказал, что на него так действует здешний климат.

– Вот странность… – задумчиво протянула княгиня. – На таком солнце здешний уроженец так бледен…

– Да, это странно, – согласилась Лиза. – Маменька, вы позволите мне пойти к себе?

– Ступай, ступай, милая, отдохни…

Лиза заперлась в спальной и, усевшись в то самое вольтеровское кресло – единственный удобный предмет мебели в доме, – принялась раздумывать. Нет, она думала не о замужестве и не о женихе. Она размышляла о кладбище. Ей втемяшилось в голову непременно пойти на это злосчастное кладбище, и Лиза только досадовала, что придется так долго ждать отъезда князя Гвидо.

Но дни, против всякого ожидания, пролетели быстро. И вот уже Лиза, надев шляпку и взяв в затянутые перчатками руки кружевной белый зонтик, в сопровождении одной только служанки отправилась на кладбище.

Своими планами Лиза еще раз поделилась с Марией. Та, посоветовав не ходить, все же объяснила, как найти могилу бывшей князевой невесты. Служанка, тоже не любившая кладбищ, не хотела сопровождать госпожу, но Лиза решила действовать хитростью. Она дала служанке несколько монет, подарила ей шелковый цветной платок и бусы из агата. В ответ на столь щедрые дары (или в ответ на этот подкуп, что вернее) служанка, которую, кстати, звали Сильвией, согласилась сопроводить молодую хозяйку до самых кладбищенских ворот.

Между ними уговорено было следующим образом: обе девушки дойдут до ворот, но Сильвия останется снаружи, а Лиза пойдет внутрь одна. О, там бояться было нечего. Кладбище было совершенно пустынно, как объяснила служанка госпоже. И, кроме мертвых, пожалуй, никто не побеспокоит ее хозяйку. Да и мертвые вряд ли будут ходить по кладбищу среди бела дня на самом солнцепеке.

– Отчего же ты боишься тогда пойти внутрь, Сильвия? – спросила княжна, когда девушки уже направлялись к столь желанной для Лизы цели.

– Да так… – замялась девица. – Просто мне не по себе, синьорина. Не по себе, когда я даже издали смотрю на кладбищенские памятники. Это напоминает мне о том, что все мы смертны, – прибавила она шепотом.

– Memento mori [6]6
  Помни о смерти ( лат.).


[Закрыть], – пробормотала себе под нос княжна.

– Что? – переспросила Сильвия.

– О, так говорили древние, – ответила Лиза. – Это значит, что каждую минуту надобно помнить о своей кончине, ибо она может наступить в любой момент и неожиданно. И человек постоянно должен об этом себе напоминать походами на кладбище.

– Ужасы какие, синьорина, – выпучила глаза служанка. – Зачем же это человеку добровольно надо об этом помнить? Да еще каждую минуту?

– Ну не знаю… – ответила княжна. – Так говорят.

Служанка бормотала еще что-то о том, какие чудные господа и чего только они не выдумают, и таким вот образом девушки оказались у ворот кладбища.

– Ну все, дальше я не пойду, – прошептала служанка.

– А я вовсе не боюсь… – твердо, но тихо сказала Лиза, чтобы подбодрить себя.

Если бы кто наблюдал происходящее со стороны, то он бы увидел, как нежная и хрупкая девичья фигурка скользнула за ворота кладбища и медленно пошла по дорожке меж памятников.

Что такое было это кладбище в Лукке? Сначала надобно сказать, что это было кладбище господское. Оно располагалось близ небольшой церкви и было старинным. Как рассказала Лизе Мария Виченца, погост был столь древним, что помнил времена пятисотлетней давности. Церковь же была тут построена также пять сотен лет назад. Конечно, самые старые могилы почти не сохранились. Только несколько плит в самой церкви, в ее стенах и полу напоминали о такой древности. Да еще прекрасное надгробие в одном из пределов говорило о том же.

Надгробие изображало собою лежащую фигуру в полный рост со сложенными на груди руками и в полном рыцарском облачении. Это была могила здешнего князя, основателя этой церкви, имя которого было Андреа Кавальканти, ибо он приходился жениху Лизы далеким предком.

Близ этого надгробия стояла скорбная женская фигура, которая согласно преданию изображала супругу усопшего князя. Но надпись внизу на ней гласила: «св. Елизавета».

– Святая Елизавета, – прошептала очарованная Лиза имя своей небесной покровительницы.

Никак она не ожидала увидеть ее здесь. Но фигура эта была так прекрасна, что девушка решила, что придет полюбоваться на нее еще раз.

На улице же, без единого деревца, под палящим солнцем располагались другие надгробия, поставленные над своими хозяевами в последнюю сотню лет. Это были сплошь надгробия из белого мрамора, высокие и не очень, и на каждом что-то было высечено. Ни одно не было покрыто мхом, что непременно произошло бы на любом русском кладбище, на всех надписи можно было разобрать, и почти у каждого стояли цветы в специальной подставке.

Лиза, следуя полученным от Марии указаниям, свернула с центральной дорожки вправо, стремясь обогнуть церковь и зайти с обратной стороны. Там, в тени, падавшей от здания, она нашла то, что искала. За церковной стеной возвышалось гордое и помпезное сооружение. Белый каррарский мрамор стрелой устремлялся к небесам. С правой стороны узкую плиту обнимал одной рукою ангел. Тот же ангел в другой руке держал высоко поднятый кубок. Девушка ожидала увидеть над могилою крест, но креста не было.

На самой плите был высечен нежный женский профиль, а также надпись. Лиза подошла очень близко к плите и наклонилась, чтобы прочитать:

«Уррака Гонзаго де Гандольфини. Родилась 1783 мая третьего дня, скончалась 1801 июля пятнадцатого дня. Жития ея было восемнадцать лет, два месяца и двенадцать дней. Возлюбленная невеста князя Гвидо Кавальканти, дочь безутешных родителей Джузеппе Гонзаго де Гандольфини и Клары де Кассия Гонзаго де Гандольфини.

 
Покойся с миром, милый прах!
Мысль о тебе живет в веках.
Пребуду вечно я с тобой
И охраню здесь твой покой.
 

Князь Кавальканти».

– Что за странное обещание, – пробормотала Лиза. – «Пребуду вечно я с тобой и охраню здесь твой покой»… Что бы это могло значить? Обещание вечной любви? Или… Неужели он все еще ее любит? – изумилась княжна.

– Не думаю… – услышала она у себя за спиной.

Елизавета от неожиданности подпрыгнула и обернулась. За ее спиной стоял Массимо Манчини.

– Нет, тут определенно речь не о любви, – невозмутимо продолжил он, сделав вид, что не замечает ее испуга.

– Что вы здесь делаете? Как тут оказались? Я не слышала, как вы подошли! – возмущенно воскликнула Елизавета.

– Вы были слишком увлечены чтением, синьорина Елизавета. Немудрено, что вы меня не слыхали. Хотя хожу я и впрямь тихо.

– Вы подкрались! – обвинила его девушка.

– Вовсе нет. Я не имею привычки подкрадываться. – Манчини принял обиженный вид.

Затем он внимательно посмотрел Лизе в глаза и заявил:

– Полно, не пугайтесь. Я, право, никак не мог подумать, что вы так разволнуетесь.

– Что же тут странного? – Княжна все еще тяжело дышала и никак не могла прийти в себя. – Кладбище, вокруг… вокруг все такое… такое мрачное, могилы, я никого не ожидала тут увидеть и вдруг!..

– Ну я прошу простить меня, сударыня. Простите же меня, – скрывая усмешку, наклонил голову Манчини.

– Нет, – отрезала Лиза.

– Жаль. А я было хотел вам кое-что рассказать, – протянул молодой человек.

Лиза помолчала. Манчини же не сдвинулся с места. Затем любопытство в Елизавете пересилило.

– Что вы хотели рассказать? – спросила она.

– А вы меня простили? – в свою очередь поинтересовался он.

Лиза помялась, но, наконец, ответила:

– Да.

– Благодарю вас, синьорина. А не правда ли, хорошо, что здесь тень? Все время стоять на солнце было бы неприятно.

– Да, именно, но что вы хотели сказать? – девушка с нетерпением пристукнула ножной.

– Вы так изящны, что даже когда стучите ножкой, то делаете это тоже изящно, – промолвил Манчини.

– Что? – Лиза подняла глаза на молодого человека. – Что? – Она не знала злиться ей и уйти отсюда или рассмеяться комплименту.

Увидев ее замешательство, Манчини улыбнулся и продолжил:

– Полагаю, тут речь не о любви. Я даже уверен в этом.

– А?.. – Лиза не сразу пришла в себя. – О-о… То есть… Это вы о надписи? – Она указала рукой на надгробие.

– Именно о ней.

– Но что же тогда… – Она недоумевала и не знала, как спросить и о чем спросить.

– Полагаю, что теперь я вам этого не объясню, но в ближайшее время вы все узнаете. Найдутся те, кто захочет вам все объяснить.

– Кто? Кто захочет мне все объяснить? – с нетерпением сказала княжна.

– Не могу вам этого сказать, – покачал головой Манчини.

– Но вы должны! Это князь?

– Н-нет, не думаю… Нет, это определенно не он, – серьезно ответил он.

– А вы? Вы не можете мне все объяснить?

– Дело в том, что есть одна особа, которая захочет все рассказать вам сама.

– Кто?

– Я не могу вам этого сказать! – с нетерпением повторил молодой человек.

– Ох! – воскликнула Елизавета. – Ну почему?

Манчини опять улыбнулся, глядя на нетерпение девушки.

– Одно вам скажу, тут речь не о любви, поверьте мне. Они бы и хотели забыть друг о друге, но не могут, – загадочно прибавил Манчини. – Уверяю вас, и он, и она вовек бы не слышали и не помнили друг о друге. И даже было бы лучше, ежели бы они вовсе не встречались. По крайней мере, для нее. И если она и была им немного увлечена, совсем как вы теперь, то он не любил ее никогда.

– Что за странные вещи вы говорите, – прошептала Лиза. – Вы сравнили меня и ее… Быть может, – она пристально посмотрела на собеседника, – он и меня… не любит?

Манчини пожал плечами и напустил на себя равнодушный вид:

– Это мне не ведомо.

– Но такое может быть? – настойчиво повторила Лиза.

Молодой человек хмыкнул:

– В жизни все может быть.

Княжна опустила голову. Молчание длилось несколько минут.

– Вы так прелестны, – вдруг услышала она.

– Что? – Елизавета удивленно, будто не понимая, где она и что происходит, посмотрела на Манчини.

– Вы прелестны, – тихо сказал он снова. – Вы и представить себе не можете, как вы прелестны.

– Перестаньте, – пробормотала Лиза и сделала попытку отвернуться и уйти, но Манчини быстро заступил ей дорогу и, протянув руку, остановил ее.

– Пустите меня, – попыталась возмутиться Лиза.

– Даже когда вы топаете ножкой, вы хороши так, что это не передать словами. Вы определенно не от мира сего, но все же в вас столько жизни! Когда вы молчите, ваши глаза сверкают, и я вижу за вашей сдержанностью силу и непокорность. А когда говорите… То я ничего не понимаю, потому что ваш нежный голос завораживает меня.

– Прекратите сейчас же, – шепнула Лиза.

– Нет, я не могу… – Манчини нежно и неотвратимо притянул ее к себе и, сжав в объятиях, слегка поцеловал.

Лиза замерла, потом потянулась ему навстречу и, ответно обняв молодого человека, ответила ему на поцелуй.

– Моя радость, – шепнул он.

Девушка только вздохнула и положила голову на плечо Манчини. Тот в порыве нежности развязал ленту у ее шляпы и, когда шляпка упала на землю, ласково погладил волосы, а затем поцеловал их. Пальцы его скользнули по ее шейке вниз – то, о чем он так мечтал! – И Массимо снова поцеловал Лизу, на этот раз крепко и от всей души. Лиза прижалась к Манчини, обхватив его руками за шею и совершенно отринув всяческие сомнения и девичий стыд.

Да, вот теперь Лиза точно влюбилась!