Текст книги "Сюрпризы Фортуны"

Автор книги: Наталия Вронская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

14

Агния, вооружившись красивым белым кружевным зонтиком, решила предпринять прогулку по саду и поразмыслить на досуге о своем положении. Утром Марселу прислал за ней экипаж, который привез ее в поместье. Они немного времени провели вместе, затем Агния пила кофе с синьорой Сан-Пайо. А после того уже решила немного пройтись.

Она жила в окрестностях Рио-де-Жанейро уже несколько недель. Обстоятельства складывались вполне благоприятно. Все будто бы шло к намеченной свадьбе. Еще вчера Марселу, который виделся с ней почти каждый день, просил ее назначить день, но… Но отчего-то Агния начала колебаться. Нет, она не разлюбила! Но та первая страсть, страсть, которая туманила разум, прошла. Когда – Агния этого и сама не знала. Как-то само собой все сошло на «нет». Упоение, безумие… Она чувствовала себя так, будто бы уже была замужем за Марселу. Она испытывала к нему глубокую нежность, но переживала множество опасений относительно его характера, который все больше раскрывался перед ней, относительно общества, в которое она попала. Ей не очень-то нравились здешние нравы и обыкновения. Она мало что понимала и к тому же очень плохо знала португальский язык. Для того чтобы выучить его, потребуется немало времени. Но она опасалась вовсе не этого, а того, что никогда не сможет здесь обвыкнуться. Все-таки Россия и Европа – совсем не то, что Бразилия.

И еще Агния чувствовала себя немного виноватой. Синьора Сан-Пайо была исключительно вежлива с ней. Но недвусмысленно дала понять, что не считает ее подходящей партией для своего сына. Выяснилось, что она даже присмотрела невесту для Марселу. И как знать, не была ли та девушка более подходящей для него, чем она, Агния? Ведь ее репутация была далеко не безупречна, и Марселу многого не знал о ее прошлом.

К тому же между сыном и матерью наметился разлад, и это тоже не укрылось от ее взора. Марселу был полон решимости настоять на своем, но Агния видела, что ему было тяжело противоречить матери и им часто овладевало дурное расположение духа. Возможно, что она не стала бы придавать этому значения, разве любящая женщина станет слушать мнение будущей свекрови? Но… Вот это «но» портило все дело. Агния каждый день задавала себе вопрос: а так ли сильна ее любовь, чтобы презрев все обстоятельства, которые сложились против нее, настоять на своем? Так ли это уж необходимо – пожениться им с Марселу? И не получили ли они уже всего друг от друга, и не стоит ли на этом остановиться, чтобы не навредить друг другу? Сложные вопросы и тяжело искать на них ответы, когда страсть прошла, а любовь пока осталась.

В таком случае ждешь, что что-то непременно должно произойти, и расставит все по своим местам. И здесь такой случай не замедлил представиться.

Жара тем временем становилась все сильнее, и Агния беспомощно присела на скамейку. В платье было невыносимо душно, воротник сдавливал шею, а расстегнуть его было невозможно, ибо приличия этого не позволяли.

– Я же говорила, что не стоило вам в этот час выходить на прогулку, – услышала она позади себя.

– Синьора Сан-Пайо? – Агния поднялась и обернулась к даме.

Та как ни в чем не бывало стояла перед ней, являя собой вид человека, совершенно не утомленного жарой.

– Вы позволите присесть рядом с вами? – спросила она.

– Да, конечно, – улыбнулась Агния.

– День сегодня на редкость жаркий. Даже мне не по себе, а я люблю солнце, – сказала синьора. – А вы?

– Признаться честно, к солнцу я всегда была равнодушна. А теперь, – Агния криво усмехнулась, – даже и не очень его люблю.

– Вот как…

– Никогда мне не приходилось переносить сразу столько солнечных дней кряду. Да и дожди в здешних местах какие-то… нерадостные…

– Да, ливень мало может принести удовольствия, – согласилась синьора.

– Я люблю моросящий, мелкий дождик.

– Ах, госпожа графиня, – рассмеялась дама, – обратите внимание, как все же благодатна эта тема! Не знаешь о чем говорить, говори о погоде.

Агния рассмеялась вместе с ней.

– Но все же у нас найдутся и другие темы для беседы, – продолжила синьора. – Не так ли?

– Думаю, что, безусловно, найдутся.

– И одна тема уже вертится у меня на языке. – Синьора Сан-Пайо повернулась к Агнии и пристально на нее посмотрела. – Я хочу поговорить с вами откровенно и начистоту.

– Я вас внимательно слушаю, – спокойно ответила Агния.

– Вы поняли, вы не могли не понять, что я не в восторге от того решения, которое вы приняли с моим сыном. Брак – дело серьезное и в нем, как ни в каком другом, необходим верный расчет. Я говорю не о финансовом расчете, а о расчете разума. Вы понимаете меня?

– Да, понимаю…

– Я ничего не имею против вас. И даже то, что вы вдова, не может быть серьезным препятствием… Признаюсь откровенно, – немного помолчав, прибавила синьора Сан-Пайо, – что отец Марселу был моим вторым мужем. До брака с ним я успела овдоветь, а синьор Сан-Пайо женат еще не был. И к тому же у меня была дочь от первого супруга, так что ваше вдовство, для меня по крайней мере, существенным препятствием к вашему союзу являться не может.

– Что же тогда? – спросила Агния, сердце которой учащенно забилось от смутного ожидания. Она понимала, что вот именно сейчас все и решится раз и навсегда.

– Агния… вы позволите мне вас так называть?

– Да.

– Агния, вы все же еще слишком молоды. И возможно, не понимаете, что есть обстоятельства, которые могут погубить или изрядно испортить не только жизнь моего сына, но и вашу собственную. Поймите, что разница в воспитании, в обычаях, в привычках, в самых незаметных мелочах способна погубить какую угодно любовь и даже жизнь. Да, вы любите друг друга, но вы так различны во всем! И страсти между вами уже нет, и это заметно. Вы давно уже перешли границу в вашей связи, давно нарушили запреты, которые налагают общество и церковь. А за нарушение закона следует неминуемая расплата. Обе стороны насытились: свежесть чувств угасла, любопытство утолено, разум вышел из затмения, и что осталось? Теперь вы можете трезво взглянуть на происходящее, и в этом ваше преимущество. Марселу, я в этом уверена, уже понял, к чему может привести ваш союз. О нет, он не отказывается от него и не откажется, даже если я и все прочие от него этого потребуют! Но он понимает, какую тяжесть собирается нести и каким ненадежным может сделаться ваш брак. Он также понимает, что может наступить такой момент, когда ваше пребывание здесь станет для вас невыносимым. Не оттого, что здешнее общество не примет вас, но оттого, что вы сами захотите покинуть это общество. Здесь все чуждо вам, и вы сами это понимаете, потому что вы умны. Это видно по вашему поведению, это вижу я, это видит и Марселу. Вы рискуете оба стать несчастными. Чувство приличия, воспитание, не позволят каждому из вас признаться в этом друг другу, и вы никогда сознательно не станете друг другу мстить за вашу обоюдную ошибку. Но невольно, будучи свидетелями собственной наивности, нерасчетливости и чувства долга, вы сумеете сделаться несчастными сами и сделать несчастными друг друга. Я старше вас более чем вдвое, я знаю жизнь, и я вижу вас. Мой сын никогда от вас не откажется. Чувство чести и мудрость иногда несовместимы. Поэтому все в ваших руках: ваша будущая жизнь, ваше общее счастье… Все в ваших руках…

Женщина замолчала. Некоторое время обе сидели, не произнося ни слова, потом синьора Сан-Пайо сказала:

– Простите меня, я позволила себе много лишнего…

– Нет-нет, – медленно возразила Агния, – вы правы… Вы дали мне ответ на тот вопрос, который я сама никак не могла решить. Скажите мне только, а Марселу… Вы ведь говорили с ним?

– Да.

– Что же он вам ответил?

– Что ни за что не расстанется с вами.

– Бедный Марселу… – пробормотала Агния. – И вы вполне уверены, – спросила она, возвысив голос, – что он уже разлюбил меня?

– О. Нет. Он не разлюбил. Вы неверно истолковали мои слова, – покачала головой синьора Сан-Пайо. – Он любит вас. И вы любите его. Но, увы, любовь вовсе не залог будущего счастья. Я уверена, что с Эленой, – тихо прибавила она, – он был бы гораздо счастливее, хотя он и не любит ее. Но они выросли в одном мире, и он знает все то, чем живет она, так же как и она, знает все то, что составляет его жизнь… И еще я вижу, – уже громче сказала синьора, – что вы сомневаетесь.

Агния молча посмотрела на собеседницу.

– Вы позволите мне сейчас уйти? – спросила она вдруг.

– Да. – Синьора Сан-Пайо поднялась со скамейки.

Агния встала вслед за ней и, поклонившись ей, направилась прочь. Ей надо было немного побыть одной. А уж после… после непременно следовало поговорить с Марселу. Агния уже не совсем понимала, чего же хочет она сама.

После слов синьоры Сан-Пайо в ней было взыграл дух противоречия, но разум – разум твердил, что в ее словах был резон. И к ним следовало прислушаться.

15

Агния стояла на палубе парохода, только что отошедшего от пристани, и бросала последние взгляды и на прекрасную бухту, и на Пан-ди-Асукар, и на лагуну, в которой раскинулся город, и на одинокую маленькую мужскую фигуру, неподвижно стоявшую на пристани.

«Интересно, сколько он будет так стоять?» – мелькнуло у нее в голове.

Ей бы хотелось, чтобы он стоял так целую вечность, замерев на берегу, подобно каменному изваянию, но так не будет. И, однако, пока она могла видеть берег и что-то различать на нем, она все видела недвижную фигуру, не изменившую своего положения даже ни на йоту.

Потом она заперлась в каюте, совершенно одна. Вовсе не так, как тогда, когда она плыла сюда. Тогда их было двое, им было хорошо, это было даже сродни блаженству, тому блаженству, о котором пишут в книгах. Теперь же ей предстояло одинокое многодневное путешествие. И все же ее не одолевала та черная тоска, которая нападает на одинокого человека, только пережившего разрыв. Печаль ее была скорее светлой. Агния, грустно усмехнувшись, припомнила строки, заученные ею еще в детстве: «Печаль моя светла, печаль моя полна тобою…»

Она встала, прошлась по каюте и произнесла вслух довольно громко:

– «Унынья моего ничто не мучит, не тревожит, и сердце вновь болит и плачет оттого, что не любить оно не может…» [8]8
  Пушкин А.С. «На холмах Грузии…».


[Закрыть]

В дверь каюты постучали:

– Вам что-нибудь нужно? – донеслось из-за двери.

– Нет, нет, – поспешно ответила Агния, укорив себя за то, что она так громко сама с собой разговаривала.

Утешало только то, что говорила она снова по-русски и никто ничего не понял. Агния уселась в кресло и подумала, что теперь всю дорогу ей останется только вспоминать, что произошло с нею в Бразилии и думать о том, чего уже точно никогда не случится.

– Этак можно себя и до умопомешательства довести… – прошептала она.

И тут же вспомнила, как она уезжала из Нитероя. При этом воспоминании она даже рассмеялась. Потому что, как только по городу разнеслась весть о том, что никакой свадьбы не будет и она уезжает, ее тут же стали повсюду сопровождать любопытствующие взгляды и шепотки, подчас довольно злые. Перед самым отъездом она зашла в кафе, решив напоследок насладиться вкусом того замечательного кофе, который здесь подавался. В кофейне, как и обычно, было немало народу и как только Агния вошла, все умолкли. Она невозмутимо сделала заказ и тут же услышала приветствие и вопрос, обращенные к ней донной Кандидой.

– Неужели это правда, и вы уезжаете?

В голосе ее прозвучало столько радости и надежды, что Агния с удовлетворением подумала: «По крайней мере, твоей дочери он точно не достанется, и не надейся!»

– Да, синьора. Климат, видите ли, для меня оказался малоподходящий…

– Только ли климат? – продолжила та, улыбаясь, а все вокруг внимательно прислушивались к их разговору.

– Нет, не только, – усмехнулась Агния. – Дело в том, что синьор Сан-Пайо сделал мне предложение.

– И?.. – дама замерла.

– И я отказалась, – лениво прибавила Агния. – И теперь, как вы понимаете, не могу здесь оставаться. Синьор Сан-Пайо поможет мне добраться до Рио, и через несколько недель я уже буду на родине.

В кофейне раздался коллективный вздох, и все принялись обсуждать ее слова.

– Какое бесстыдство, – громко шепнула донна Кандида, склонившись к дочери.

– Но, милая моя, как же вы решились отказаться? Синьор Сан-Пайо богат, красив, молод! – во весь голос воскликнула старая полковница, сидевшая с донной Кандидой за одним столиком.

– Я тоже не бедна, – пожала плечами Агния. – А что касается прочего, то… То я встречала мужчин и красивее, – заявила она ничтоже сумняшеся.

– Подумать только! Вот нравы в Европе…

Теперь, вспоминая этот разговор, Агния улыбалась. Но другие воспоминания были вовсе не так веселы.

В тот день, после памятного разговора с синьорой Сан-Пайо, она долго думала. Да, во многом синьора была права. Слишком во многом, и это даже пугало Агнию. Не признать ее правоту было невозможно, настаивать же на своем в таком случае было глупо. Чем больше она думала, тем больше запутывалась, но необходимость уехать, оставить Марселу каким-то чудесным образом превратилась в насущную потребность, в ее собственное желание! Сердце Агнии билось, как бешеное, у нее разболелась голова, участилось дыхание, словом, она почувствовала себя почти больной. И спасением от этой болезни было только одно средство – расставание. И Агния поняла, что незамедлительно должна поговорить с Марселу.

Что это был за разговор и как тяжело ей было начинать его – знала только она одна. Она много слов тогда сказала: и о том, что не хочет губить его жизнь, и о том, что слишком они разные люди, и о том, что страсть прошла… Он спокойно ее слушал и прервал поток слов только одной фразой:

– Ты говорила с моей матерью?

Агния осеклась и замолчала. Марселу подошел к ней и, обняв, привлек к себе:

– Это все она тебе наговорила?

– Разве она не права? – ответила Агния вопросом на вопрос. – Скажи, разве между нами многое не изменилось? Разве твои чувства остались прежними? Разве ты хочешь быть со мной так же пылко, как и раньше? Разве ты не видишь, как мне порой бывает здесь тяжело? Марселу, иногда я не понимаю тебя, иногда даже боюсь. Порой ты совершаешь такие поступки, которые я не могу понять и не могу одобрить, и мне кажется, что ты способен на такие вещи, которых я от тебя не могла прежде ожидать.

– Например?

– Я не могу объяснить! – Она с раздражением вырвалась из его объятий и отошла в сторону. – Я просто чувствую, что что-то не так!

Марселу помолчал.

– Милый… – тихо начала она, желая смягчить свою резкость, – я люблю тебя… Но счастливы мы не будем. Вольф говорил мне те же самые слова, когда я собиралась уезжать с тобой, что и твоя мать сказала мне давеча. Мы были ослеплены страстью и не хотели слышать доводов рассудка. Но теперь я в состоянии думать. – Агния смущенно улыбнулась. – Тогда, в Бадене, я думать не могла, я слишком была поглощена тобой…

Марселу поднял на нее глаза:

– Я тоже был поглощен тобой… И теперь люблю тебя…

– Спасибо. Но я не смогу здесь жить. Здесь все не по мне. И я неминуемо сделаю тебя несчастным, к тому же…

– Что? – спросил он, так как Агния резко замолчала.

– Ты ничего не знаешь о моем прошлом, а оно вовсе не так безупречно, как ты думаешь, – решительно сказала она.

– Что же не так в твоем прошлом?

– Я не стану тебе ничего рассказывать, но поверь мне, что узнав обо всем, ты не захочешь, чтобы я была твоей женой.

– Не знаю, что такого ты могла сделать… Не представляю… – покачал головой Марселу.

Он спокойно стоял против нее и не произносил никаких пылких фраз, не бросался к ней с объятиями, не делал ничего, что могло бы показать ей, как сильно он ни хочет, чтобы Агния покинула его. Марселу просто стоял и внимательно смотрел на нее.

– Не правда ли, и твоя страсть прошла? – спросила Агния.

– Да, именно так, – медленно ответил он.

В груди у нее в один миг все похолодело. Ибо разве не правда, что до последнего момента мы надеемся на то, что нас не отпустят, даже если мы очень будем настаивать на этом? Агния вздохнула и отвела глаза от Марселу.

– Да, ты права, – продолжил он. – Ты несомненно права. Я видел, что тебе здесь неуютно, что порой ты даже дурно себя чувствовала, ведь к нашему климату, к нашей пище европейцу еще нужно привыкнуть… Да, первая страсть прошла, хотя и в самом начале нашего знакомства я сохранял ясность мысли, – улыбнувшись, заметил Марселу. – И мое предложение о браке не было таким уж необдуманным, как тебе кажется. Но настаивать я не стану… Ты хочешь уехать, и ты вольна поступить так, как пожелаешь. Но только скажи, ты действительно хочешь уехать?

Агния подняла на него глаза, немного помедлила и ответила:

– Да.

В этот момент она была совершенно уверена в своей правоте, как никогда раньше, и даже почувствовала некоторое облегчение.

– Может быть, ты и права… – Марселу подошел к ней. – Ты рассуждаешь очень разумно, трудно не согласиться с твоими доводами. И у тебя есть преимущество: в отличие от меня ты можешь сказать «нет».

Агнии показалось, что в этот момент он вздохнул с облегчением.

– Что же… – улыбнулась она через силу.

Но потом улыбка ее сделалась более естественной, и она вздохнула. Но уже не печально, а легко:

– Если наши мнения так совпадают…

Марселу не дал ей договорить, а склонился к ней и поцеловал.

– Марселу, – приглушенно шепнула она.

– Но ты же не уедешь, оставив меня наедине с такими холодными воспоминаниями о твоих последних словах? Это будут слишком тяжелые воспоминания…

Агния вздрогнула и прильнула к нему.

– Агния… – пробормотал он.

В ту ночь к ним будто вернулась та страсть, которую они испытали когда-то впервые в Бадене, но утром… Утром Агния сидела на кровати и плакала. Марселу стоял тогда за дверью и слышал ее плачь, но она об этом даже не подозревала. Когда он вошел к ней, Агния уже утерла глаза, сделала вид, что ничего не произошло, и довольно легко заговорила об отъезде. Марселу также непринужденно поддержал разговор на эту тему и в один миг все было решено.

Теперь Агния сидела одна в своей каюте и опять плакала. Нет, она не жалела о том, что сделала. Разве что совсем немного… Жить в Бразилии она не сможет, а Марселу никогда не покинет свой дом для нее. Слишком велики различия между ними, слишком большие расстояния разделяют их. Так что не о чем тут жалеть! Скоро она приедет домой, скоро увидит Вольфа… Скоро, скоро…

16

– Дождик, дождик… Опять дождик… А там все время солнце, солнце и солнце…

– Ты что, жалеешь, что уехала?

– Нет, не жалею…

– Ты же любишь дождик?

– Люблю…

– Но что с тобой такое? Тебя как подменили! Если ты так любишь этого своего Марселу, то не надо было от него уезжать.

– Нет, надо было… Именно, что надо было… И при чем тут любовь?..

– Снова здорово…

Вольф, а это именно он сидел напротив печальной Агнии с газетой в руках, покачал головой и углубился в чтение. Впрочем, это он только сделал вид, что углубился, на самом деле грустные вздохи, доносившиеся от окна, полностью отвлекали от новостей.

– Перестань, прошу тебя! Я не смогу этого выносить! Никак я не думал, что эта поездка так окончится. Если бы я знал, что ты вернешься из Бразилии одна и станешь надоедать мне ахами-вздохами, то никогда бы не отпустил из Бадена. Это же надо – довести себя до такого состояния! Ты даже играть толком не можешь!

Этот аргумент был самым сильным и самым досадным. Вольф, который с радостью приветствовал возвращение Агнии, надеялся, что все продолжится как и прежде: они составят удачливый тандем и приумножат свое состояние. Но состояние духа Агнии сделало этот план невозможным. Она без удовольствия выходила в свет, играла без азарта и, увы, проигрывала. Да так, что Вольф запретил ей приближаться к игорному столу, заявив, что любовь тут портит все дело.

– Известно, что кому везет в любви, не везет в карты! – в сердцах сказал он.

– Если ты так понимаешь везение в любви… – ответила Агния.

– Надеюсь, что «ты скоро его позабудешь, и он позабудет тебя»… – перефразировал он знаменитую строчку из довольно популярного романса [9]9
  Романс А.С. Даргомыжского на слова Ю. Жадовской «Ты скоро меня позабудешь…».


[Закрыть].

– Как ты можешь над этим смеяться.

– Я не смеюсь. Я серьезен, как никогда ранее. Ибо все это напрямую касается моего и твоего благополучия.

– Вольф, дорогой мой, я не хочу огорчать тебя. Не хочу тебе мешать, – неожиданно четко сказала Агния.

– Вот как? Что же, весьма разумное решение. И что ты намерена для этого предпринять?

– Я уйду из этого дома и заживу совсем другой жизнью – скромной, простой, добропорядочной.

– Это то, чего тебе теперь хочется?

– Да.

– Ты будешь жить одна?

– По правде сказать, на днях я встречалась с Серафимой…

– И? – Вольф вопросительно поднял брови.

– Ты знаешь, что она хочет оставить свое дело.

– Я что-то слышал об этом.

– Объединив совместные усилия, мы сможем начать вполне добропорядочную жизнь…

– Не самая лучшая компания для такого дела, поморщился он.

– Оставь это. Ты никогда не был настолько лицемерен. Чем я лучше Серафины?

– Возможно, что и ничем. Но общество хозяйки публичного дома не придаст тебе солидности.

– Кто будет знать о ее прошлом?

– Найдутся старые знакомые… Такие всегда встречаются в самый неподходящий момент. Впрочем, не мне тебя учить. К тому же теперь ты не в том состоянии, чтобы с тобой можно было сделать дело. Может быть, тебе и лучше пожить так, как ты желаешь… – в задумчивости произнес Вольф.

– Я рада, что ты понимаешь меня, – улыбнулась Агния.

И вот уже через несколько недель Агния и Серафина сидели на широкой кровати в той самой комнате, о которой Агния не забывала никогда (ведь в ней когда-то прошли самые тяжелые минуты ее жизни), и разговаривали. Разговаривали о том, о чем каждая в отдельности уже давно подумывала, о том, о чем Агния сказала Вольфу в последнем разговоре.

Серафина вполголоса говорила Агнии:

– По правде говоря, слишком утомительно становится мое прежнее житье. Хотелось бы уж как-то остепениться и о душе подумать. – Последнюю фразу Серафина произнесла почти благоговейным шепотом.

– Это хорошо – о душе подумать, – усмехнувшись, ответила ей Агния. – Грехи замолить и прочее разное… Чтобы стыдно не было хотя бы перед собой…

– Тебе-то чего стыдиться? В чем ты виновата? – возвысила голос Серафина.

– Знаешь, как говорится… В этом грехе себя не виню, но и от казни не освобождаю…

– По мне, так слишком уж умно, Агния.

– Ничуть не умно. Так, в книжке прочитала да и запомнила. А теперь вот вижу, что и в моей жизни настал час сказать такие слова.

– А что Вольф? Что Вольф говорит?

– Да что он скажет. Он каяться не будет, его жизнь ему нравится, – задумчиво пробормотала Агния.

– Что-то все же у тебя случилось. Напрасно ты не хочешь мне рассказать, – покачала головой ее собеседница.

– Потом расскажу, – рассмеялась Агния, склонившись к подруге и взяв ее за руку. – Главное, если ты решилась, то мы с тобой сможем составить друг другу компанию в каком-нибудь небольшом домике на мещанской стороне…

– Да уж! Мы с тобой станем весьма респектабельными дамами! Я спрячу свои рыжие волосы, и никто никогда ни о чем не догадается! – рассмеялась ответно Серафина.

От слов подруги вскоре перешли к делу. Через пару недель был найден и арендован небольшой дом в городе, в хорошем, добропорядочном месте, среди многих мещанских домов, и две дамы, не медля, переселились в него.

Соседи с любопытством присматривались к новым жилицам, но повода придраться к ним при всем их желании найти было невозможно. Хорошо одетые, состоятельные дамы, державшие в дому довольно прислуга, собственный экипаж, ведшие размеренный и добропорядочный образ жизни. Одно удовольствие, а не соседи!

Серафина, поначалу даже немного заскучавшая на новом месте, через некоторое время поддавшись неугомонному своему характеру, свела знакомство с хозяином суконной лавки, вдовым купцом средней руки лет сорока. Целыми днями она была способна рассказывать Агнии о его достоинствах и солидном состоянии. Агния же, пребывавшая все последнее время в меланхолическом состоянии духа, на эти разговоры любила отвечать так:

– Все это, конечно, совсем не дурно, Но вдруг он узнает о твоих прошлых делах? Что ты будешь делать? Как объяснишь?

После этих слов Серафина неизменно задумывалась и делалась необыкновенно молчалива. Но после природная жизнерадостность, а скорее нежелание смотреть правде в лицо, делали свое дело, и она опять пускалась в мечты и рассуждения о суконной лавке и состоятельном вдовце.

Сама же Агния возымела пристрастие к прогулкам в Летнем саду. Как-то раз она заметила, что является предметом пристального интереса некоего офицера. Офицер этот появился в поле ее зрения не один и даже не два раза. Несколько дней кряду он следовал поодаль от нее, не делая ни малейшей попытки приблизиться, познакомиться и навязать ей свое общество.

Агния, поначалу сильно раздражавшаяся от этих преследований, вскоре приметила, что офицер был вовсе не дурен собой и, по всему видно, хорошо воспитан. И хотя все это само по себе не могло стать поводом для знакомства, но согласитесь, что куда как лучше, когда к вам проявляет интерес человек видный и приятный. Однако после нескольких дней такого таинственного преследования, неожиданный поклонник Агнии исчез. Она даже расстроилась. Ведь ей это внимание со временем сделалось приятно, и она вдруг стала сожалеть, что их знакомство не состоялось. Правда, она принялась утешать себя тем, что не все то золото, что блестит, и приятная внешность вовсе не гарантия приятного знакомства. Но все же, когда в один из погожих летних дней это знакомство состоялось, Агния вовсе не была им разочарована.

В тот день она сидела на скамье и предавалась своим обычным размышлениям, которые были прерваны самым неожиданным образом.

– Вы обронили перчатку, – мягкий мужской голос прервал раздумья Агнии.

– Благодарю вас, – произнесла она и осеклась.

Перчатку ей подавал тот самый офицер, о котором она сейчас размышляла. Она не успела взять себя в руки и у нее невольно вырвалось:

– Так это вы?

– Неужели вы обратили на меня внимание? – Улыбка офицера при этих словах была столь скромна, что Агнии не пришлось смущаться собственной оплошности.

– Было бы сложно обратное. – Она взяла перчатку из его руки.

Офицер улыбнулся. Агния внимательно посмотрела на него. Приятное лицо, деликатные манеры, сдержанность во всех проявлениях и необычайно располагавшая к себе мягкая внешность.

– Может быть, вы представитесь мне? – вдруг спросила она.

– Прошу прощения… – Ей показалось, что офицер несколько смутился. – Курбатов Алексей Владимирович, полковник лейб-гвардии Кавалергардского полка…

Дальше Агния не слушала. Алексей! Перед ней стоял еще один Алексей, другой Алексей… Что это – неужели знак? Агния опомнилась лишь после того, как осознала, что ее уже несколько раз спросили об одном и том же.

– Что? Вы что-то спросили? Простите, я задумалась…

– Я спросил ваше имя. Надеюсь, вы не сочтете это чрезмерной дерзостью…

– Госпожа Елович-Малинская, Агния Егоровна, – быстро ответила она и улыбнулась. – Предложите мне руку, Алексей Владимирович. Мы могли бы пройтись по саду. Если это вас не затруднит.

– С удовольствием. – Курбатов улыбнулся, слегка удивленный некоторой вольностью ее обращения с ним, и они пошли вместе по самой длинной дороге к выходу.

К концу прогулки полковник был чрезвычайно очарован своей новой знакомой. Впрочем, очарован он был уже давно, с того момента, как впервые увидел Агнию в Летнем саду. Теперь же он был сильно увлечен и не на шутку заинтересован. Ибо в течение их разговора волей-неволей, но Агния проявила себя незаурядной собеседницей. Особенно произвел на Курбатова впечатление рассказ о путешествии за океан, о котором Агния вскользь упомянула. При этом она умудрилась избежать пристальных расспросов, отогнав их легкой шуткой, и перевела разговор на самого Курбатова. Полковник и не заметил, как их знакомство укрепилось в единый миг, и он уж был приглашен в дом.

Агния не понимала, для чего она это сделала. Ею овладело необыкновенное беспокойство, предвкушение чего-то необычного, нового. Словом, она не могла удержаться. После того как этот офицер познакомился с ней, она сочла себя вправе поступать так, как ей заблагорассудится. Только теперь она честно себе призналась, что вовсе не забыла Марселу, и той любви, что была меж ними. Ей было плохо без этого чувства, без него самого, и оттого она бежала общества Вольфа и всякого прочего общества, ведь все это ей слишком напоминало те дни, когда она познакомилась со своим бразильцем. Но одиночество не лечило душевных ран, оно их усугубляло. И оттого это новое знакомство, новое лицо, новый мужчина показались ей чуть ли не спасением.

Со всем энтузиазмом она в несколько дней повела дело так, что сумела лишить рассудка и себя, и Курбатова, совершенно забыв, что Судьба не дремлет и рука ее тяжела.