Текст книги "Сюрпризы Фортуны"

Автор книги: Наталия Вронская

– Заметил. Но вы станете выглядеть еще прелестней, я вас уверяю. Любая женщина, если в нее вложить деньги, станет выглядеть недурно, а уж вы… Впрочем, вы и сами знаете, что красивы.

Агния невольно обернулась к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Отражение ей вдруг понравилось. Она никогда не считала себя выдающейся красавицей, но все же не могла не признать, что хороша собой.

– Много денег, немного фантазии, – пробормотал барон. – Услуги куафера… Хорошие украшения, месяца два в светских гостиных Варшавы, а это я устрою… И еще, как нынче говорят, немного рекламы… И после в Петербурге вам не будет равных. Поверьте мне… – Его рука мягко легла на ее плечо.

Агния, как завороженная, не отрывала глаз от зеркала. Что за заманчивая картина… Неужели такое может быть? Опасности и сложности для нее в этот миг не существовали, было лишь одно – новая, веселая, яркая, богатая жизнь. И не в этом доме, в котором она чувствовала себя униженной, несмотря ни на что, а в светском обществе, для которого она могла бы родиться, став женой Алексея.

– Ну так что? – прошептал барон, уподобляясь змею-искусителю в раю.

– А еще говорят, – вдруг пробормотала Агния, – что Ева соблазнила Адама. Даже если это так и было, то мы за это давно расплатились.

Барон расхохотался.

– Господи, я в вас не ошибся! Да как не ошибся! Ай да я… Ну? Где же ваше решительное «да»? Я хочу его услышать!

Агния обернулась к нему и, слегка улыбнувшись, сказала:

– Да.

7

– Госпожа графиня Елович-Малинская и господин барон фон Литке! – выкрикнул распорядитель.

Агния, легко вздохнув, отвернулась от огромного зеркала, перед которым только что прихорашивалась, поправляя нитку жемчуга, обвивавшую ее шею, оперлась на руку спутника и спокойно вошла в залу. Как же приятно было сознавать, что все не сводят с тебя глаз. И смотрят не осуждающе, а восхищенно. А еще более приятное чувство – та зависть, с которой все присутствовавшие в зале дамы смотрели на ее спутника. Конечно, все думали, что они с бароном родные брат и сестра. Но… Но все же зависть была. Владеть таким мужчиной, даже в качестве брата, было большой честью в глазах здешних особ.

Вольф, как и обычно, улыбался своей потрясающей улыбкой, сводя с ума и так готовых поддаться на его обаяние дам. А Агния, которой была уготована роль скромной, элегантной и респектабельной вдовы, сдержанно кивала головой знакомым и холодно рассматривала прочую публику.

Оба были одеты по самой последней моде и от них так и веяло деньгами. Но не просто деньгами. Если бы их принимали за нуворишей, то вряд ли бы они сегодня попали на раут княгини Мятлевой. Нет, их принимали за аристократов из старого остзейского рода. И посему к ним все были исключительно расположены.

– Мадам! Дорогая госпожа Елович! Милый мой Вольф! – Князь Мятлев поклонился Агнии и довольно по-свойски похлопал барона по плечу. – Надеюсь, сегодня вы составите с нами партию?

– Всенепременно. – Вольф склонился к князю и заговорщицки ему подмигнул. – И, кстати, рекомендую вам мою сестру как хорошего визави за карточным столом.

– Мадам? Неужели вы предпочтете карты танцам?

– Пожалуй, да, – со спокойным достоинством ответила Агния.

– И лишите всех возможности наслаждаться своей красотой? – Князь понизил голос.

– Полноте, сударь. – Агния мягко улыбнулась. – Вы мне льстите. Кого может интересовать общество немолодой вдовы?

– Да что вы такое говорите! Графиня! Вольф, да скажите же вы вашей сестре, что она не имеет права говорить о себе такие ужасные вещи! «Немолодая вдова»! Подумать только. Да вам же не более двадцати лет!

Агния мелодично рассмеялась и, добавив взгляду кокетства, ответила:

– Вы угадали. Но все же я вдова и должна уступить девицам.

– Мадам… Истинный мужчина никогда не предпочтет вам общество какой-нибудь… девицы. – Князь качнул головой. – Надеюсь, Вольф, вы меня простите за эту вольность? Мне уже шестьдесят, и я, надеюсь, могу позволить себе этот отеческий комплимент?

– Отеческий? Князь! – Барон усмехнулся. – Разве это был отеческий комплимент? На всякий случай замечу, что я несу полную ответственность за честь моей сестры, а я строгий брат.

Князь искренне огорчился и воскликнул:

– Мадам! Барон! Вы не в обиде?

– О нет, – сказала Агния. – Но мы отнимаем ваше внимание у других гостей…

– Я бы отдал все мое внимание вам. Так, значит, вы нынче оба будете играть?

– Полагаю, что да. Так мне будет легче присматривать за сестрой, – ответил барон.

– Какой вы, однако, собственник, – рассмеялся князь, ни на минуту не поверив этим словам.

Затем новоприбывшая пара раскланялась с князем и углубилась в залу.

– Ну, Агния, теперь смотри. – Вольф наклонился к уху своей спутницы. – Будь осторожна, не кокетничай чересчур, не обращай на себя излишнего внимания этих злобных светских старух-сплетниц, но постарайся кого-нибудь привлечь к игре. Впрочем, это не обязательно.

– Что будешь делать ты? – спросила Агния.

– Возобновлю некое знакомство. Видишь вон ту даму в травянисто-зеленом?

– Терпеть не могу зеленый цвет, – в ответ сказала она.

Вольф усмехнулся:

– Дело твое. Однако не далее как два дня назад я видел эту даму в кондитерской. Она попала в неловкую ситуацию, и я выручил ее. Она, конечно, сразу от меня сбежала, но я ей понравился.

– Ты это так сразу понял?

– Не понять этого было нельзя. Видишь, она уже увидела нас и даже покраснела. Теперь я подойду к ней и представлюсь.

– Ты уже узнал, кто она?

– Да. Это госпожа камергерша. С мужем не в ладу, но весьма денежная особа. Так что…

– Я тебя поняла.

– Я отведу тебя сейчас к княгине, она очарована тобой. Твоей, – Вольф посмотрел на спутницу, – необыкновенной скромностью и респектабельностью.

– Что же, не стану ее разочаровывать и проведу этот вечер подле нее, чтобы она могла вообразить себя королевой, окруженной фрейлинами.

Наши спутники расстались, и каждый стал действовать согласно намеченному плану.

Но что же произошло за тот год, пока наших героев не было в Петербурге целый светский сезон?

В тот самый день, когда барон сделал Агнии предложение, он объявил и ей, и Серафине, что они уезжают из Петербурга в Варшаву до конца недели. Серафина впала в совершеннейшее изумление от происходящего.

– Не может быть… Не может быть, – бормотала она, ходя по пятам за Агнией. – Это подвох. Это невозможно!

Но в то же время обе понимали, что это никакой не подвох. И даже если это бы и был подвох, то терять все одно было уже нечего.

Агния и оглянуться не успела, как оказалась стоящей у входа в модный магазин на какой-то варшавской улице. Перед ней распахнулись двери, подобострастная хозяйка принялась громко говорить по-французски, одновременно призывая служанок, восхищаясь Агнией и строя глазки ее спутнику барону. И вот уже через два часа, наряженная по последней моде, Агния ехала в открытом экипаже по улице и впервые полностью наслаждалась тем, что происходит с нею.

Вольф поселил ее в собственной квартире, которую, как оказалось, он имел в Варшаве. Всем своим знакомым он рекомендовал ее как свою сестру.

Знакомых же у Вольфа оказалось множество, и все это были весьма светские и респектабельные люди. Агния была поражена тем, что никто здесь не знал и не понимал сути ее нового знакомого. Все они верили каждому его слову, приглашали его на многочисленные балы, рауты и гуляния. Она, разумеется, везде бывала с Вольфом, который относился к ней на людях с самой трогательной братской заботой, какую способен был продемонстрировать, а способен он был на многое. Наедине же он был не так трогателен, но все же опекал ее и вместе с тем рассказывал все, что она, по его мнению, должна была знать об их будущей жизни.

Первой оказалась та история, которую он выдумал о ее происхождении и об их родстве. Агния только поражалась тому, как легко все в нее поверили. Выходило так, что она была младшей сестрой Вольфа и до последнего времени жила в Париже с папенькой. Благо Агния превосходно говорила по-французски. Недавно папенька скончался, поручив ее опеке любящего брата, который не замедлил вступить в свои права опекуна.

Затем Вольф принялся ей обрисовывать местное общество, рассказывая о том, кто чего стоит, кто на что способен и у кого какое состояние.

Но апогеем всего стало объявление Вольфа о том, что он нашел ей мужа.

– Как мужа? – Агния хотя и ждала чего-то в этом роде, но все же это объявление застало ее врасплох.

– И кто же он? – спросила она после минутной растерянности.

– Граф Елович-Малинский.

– И что же… что же, этот граф захочет на мне жениться? – изумленно вопросила Агния.

– Не только захочет, но и будет умолять тебя стать его женой.

– Но как? То есть я хотела спросить почему?

Вольф повернулся к ней и мягко произнес:

– Потому что граф Елович мне весьма обязан. Несмотря на его громкий титул, он всего лишь старый, разорившийся аристократ. Я извлек его из такой трущобы, что он теперь сделает все, что только пожелает его спаситель.

– Старый? – невольно повторила она.

– Да, старый. Но это не имеет никакого значения, тебе не придется терпеть его общество, я тебя уверяю. Да и он не жаждет твоей компании. Все, что ему нужно, это свой теплый и по возможности устроенный угол, хорошая еда и много вина. Он очень любит выпить. Лет графу что-то около шестидесяти. При его привычках долго он не протянет, и ты скоро сделаешься вдовой.

– Какой ужас, – пробормотала она себе под нос.

Агния и не подозревала, что эти слова так стремительно сбудутся, и она через какой-нибудь год действительно окажется вдовой.

– Не ужасайся, ангел мой. Это жизнь. Он сам виноват, что оказался в таком положении. Граф играл, неразумно вел свои дела, много тратился на непотребных женщин… Вот вам и достойный итог.

– А он точно не станет претендовать на меня?

– Это исключено. Он увидит тебя только один раз. Какое-то время, до свадьбы, мы пробудем в Варшаве. После свадьбы мы объявим, что едем все вместе в имение. Затем отправимся в Москву, а после и в столицу. И уже там ты на практике применишь то, чему я обучу тебя сейчас.

Речь в данном случае шла об игре. Вечерами они играли в преферанс и покер. Вольф передавал ей все, что знал о ловкой, мошеннической игре, и вскоре Агния стала мастером, лишь немного в ловкости уступавшим Вольфу.

И все случилось именно так, как и обещал ей Вольф. Поначалу они вдвоем усердно посещали светские гостиные Варшавы, где их принимали весьма любезно. Вольф много играл, она же пока только смотрела.

Потом Агния вышла замуж и мужа своего видела только один раз – на венчании. Это был весьма потрепанный старик, который, как ей показалось, был к тому же и не трезв. После барон увез ее в то поместье, что осталось ему от покойной жены, и там, ведя абсолютно праздный образ жизни, вечерами они доводили свое умение и ловкость в игре до совершенства, иногда приглашая за игровой стол экономку и дворецкого, а иногда – соседей.

Агния много гуляла по окрестностям, и все местные жители, крестьяне и мещане низко кланялись, встречая ее. Это наполняло ее тем чувством собственного достоинства, которого она едва не лишилась. И даже более – теперь она была графиня, самостоятельная дама, одетая по последнему слову дамских журналов, разъезжающая в легком экипаже, запряженном парой лучших лошадей из конюшни барона. На ее шее и руках блистали камни чистой воды в золотой оправе, это Вольф отдал ей драгоценности, что принадлежали его жене. И никто не имел над ней власти. Никто. Даже Вольф. Более того, барон всячески подчеркивал, что она сама себе хозяйка и вольна в своих поступках. По его замыслу независимость и гордость были самыми выигрышными качества для светской гостиной. Их стоило всячески взращивать и лелеять.

К тому же Вольф никогда не докучал Агнии своим обществом и не сделал ни единого шага для того, чтобы стать ее любовником. Он этого не желал, и Агния была очень рада этому обстоятельству. Вольф нравился ей, он не мог не нравиться. Но почему-то она предпочитала видеть его другом, и не более того.

Через два месяца из Варшавы пришла весть о смерти графа Еловича-Малинского, ее мужа. Вольф, прочтя письмо с этим известием, сказал:

– Что же, моя милая. Вот теперь и начнется твоя новая жизнь. Не сразу, конечно… Придется несколько месяцев выдерживать траур…

– Несколько месяцев? – Агния от изумления даже отставила в сторону чашку с чаем.

Они с бароном завтракали, когда пришло письмо.

– Несколько месяцев? – повторила она. – Но разве не целый год…

– Год? – живо прервал ее Вольф. – Дорогая, но у нас нет столько времени!

– А приличия?

– Послушай меня. – Барон присел рядом с нею на стул и взял ее руку в свою. – Ты, кажется, не совсем понимаешь, что мы теперь с тобой за люди. Разве необходимо всегда говорить правду?

– Но как же?.. Ведь мы на виду, о нас все все знают…

– Да кто что знает? Здешние помещики? Варшавские знакомые? Агния, милая… Кто из них бывает в Петербурге, в Москве? Никто. Ни единого человека. А мы с тобой в столице можем рассказать о себе все, что угодно.

– Ну, если ты так считаешь. – Агния пожала плечами.

Причем ей удалось сделать это настолько равнодушно, что Вольф довольно рассмеялся.

– Вот и славно! – Барон откинулся на спинку стула. – Мы скажем, что ты вдова уже три года, что ты моя сестра… Что муж твой, граф, был очень богат и умер, оставив тебе все свое состояние.

– Ты так тратишься на меня, – с деланной ленцой вдруг заметила Агния.

– Моих денег хватит, чтобы содержать общество трех дам, а ты, можно сказать, мне ничего не стоишь. Мне это даже приятно. Скучно тратить деньги только на себя… К тому же я надеюсь на то, что вскоре ты и сама станешь приносить немалый доход…

Вскоре после этого разговора в поместье барона появилась модистка с двумя помощницами. Агния, поглядывая на ее девиц, вспоминала собственную бытность в доме Серафины. Модистка, ловкая женщина, живо обмерила Агнию и объявила о новой моде, на которую теперь огромный спрос в столицах.

Разглядывая себя в зеркало, Агния только диву давалась – как изменчивы моды! Она уже успела привыкнуть к огромным кринолинам и теперь, рассматривая себя в новом платье, радовалась, что ее фигура позволяет безбоязненно носить фасон, когда ткань туго обрисовывает талию, гладко ниспадает к ногам и пышно приподнята сзади. Шлейф шуршал за спиной, и Агнии нравилось это шуршание. Рукава обтягивали руки, грудь была затянута в корсет так туго, как это было только возможно, и все вместе ей необычайно шло. Одна из помощниц модистки показала ее горничной, как теперь причесывают. И горничная, согласно этим советам, зачесала хозяйке волосы наверх, приподняла их над висками, а сзади сделала длинные локоны, которые изящно спадали на спину. Сверху всего этого надевалась маленькая шелковая шляпка на лентах с вуалью и…

Когда Вольф увидел Агнию, одетую и причесанную таким образом, он восхищенно зааплодировал, поцеловал руку мастерице и заявил, что ничего прелестнее в жизни ему видеть не доводилось.

И вот не прошло и трех месяцев, как Агния сидела посреди салона княгини Мятлевой и внимала ее благоглупостям, которые та желала изливать на собеседников. Она уже вполне освоилась в этом кругу и даже успела заработать немалую сумму, расцветая под одобрительными взглядами Вольфа.

Впрочем, все вечера были похожи один на другой. Вот и в тот вечер ничто не предвещало, что он вырвется из череды обычных их с Вольфом вечеров, которые начинались лестью и притворством, а заканчивались игорным столом и картами.

Агния, как и всегда блистательная, рука об руку с бароном, появилась на очередном карточном вечере все у того же князя Мятлева, у которого они уже стали постоянными гостями. Вольф, как и обычно, принялся беседовать со своими знакомыми, предоставив Агнии общаться с дамами. И вот в какой-то момент, подняв глаза вверх, будто что-то толкнуло ее, она увидела Алексея. Да, того самого Алексея, который стал причиной всех перемен в ее судьбе.

Агния не подала и виду, что растеряна или удивлена. Да она и не растерялась. Она уже давно не держала на него зла, полагая, что ее жизнь сделалась очень интересной, и за это она должна быть благодарна именно ему. Да-да, благодарна. Агния ничуть не жалела о том, что произошло с ней. Теперь не жалела. Своих слез она не позабыла, но и вспоминать о них не стремилась. Ей только не хотелось теперь разговаривать с ним. Она сделала все, чтобы избежать возможного разговора, но… Судьба или Алексей были настроены иначе.

* * *

– Так это точно ты! – Алексей схватил ее за руку и увлек под лестницу, прямо к самой каморке привратника. – Если бы это была не ты, то ты бы не пришла… – горячо шептал он.

Агния же думала только о том, что в каморке может находиться слуга, и он услышит то, что вовсе не предназначено для чужих ушей.

– Тише! – прошептала она, с силой дернув его за руку. – Нас могут услышать.

Эти ее слова и это решительное движение остановили его, и он, поумерив свой пыл, все же продолжил.

– Для чего ты тут? Кто этот барон? Я точно знаю, что никакого брата у тебя нет. И кто был твой муж? И я тебе хочу сказать, что если ты явилась сюда для того, чтобы портить мне жизнь…

– Фи-и, Алексис, – протянула она лениво, насмешливо взглянув на бывшего возлюбленного. – Надеюсь, ты не воображал себе, что все это время я думала о тебе? Позволь тебя уверить, что я забыла о тебе в тот самый день, как ты исчез.

– Ты лжешь! – Алексей дернул Агнию за руку. – Лжешь!

– Ну да… – Она говорила все так же лениво, растягивая слова и насмешливо поблескивая глазами. – Да, я немного приврала. Я, конечно, помнила о тебе еще долго, все же я была порядочной девицей, но потом… Потом я вышла замуж за графа Еловича, а барон… Что же, барон родственник графа и мой покровитель, почти что брат…

– Уверен, что он не только брат!

– Алексей! Как ты можешь… не равняй всех по себе. Барон – близкая родня моего покойного мужа и мой опекун.

– Знаю я этих опекунов, – процедил Алексей.

– Ну да. На его месте ты бы не преминул воспользоваться собственной силой против беззащитной дамы. Вверенной твоему попечению.

– Послушай, Агния…

– Ну уж нет! И слушать ничего не желаю! – Она наконец-то вырвала свою руку из его цепкой хватки. – Ты компрометируешь меня. И, позволь тебе заметить, компрометируешь себя. А если кто-нибудь донесет твоей жене о том, что ты уединился со мной здесь? Под лестницей, как… как простой мужлан… – Она придала своему голосу столько презрения, сколько могла. – Мне не будет ничего. В крайности я уеду за границу и… поминай как звали. А вот ты…

– Ты права. И здесь нам не стоит говорить, но…

– Но? – Она усмехнулась.

– Я приду к тебе… Приду завтра…

– Ну уж нет!

– Ну уж да! – Алексей вновь схватил ее за руку. Или я всем расскажу о том, что между нами было.

– Ты опозоришь самого себя! – невольно воскликнула Агния.

– Нет. Никакого позора. Все будут восхищаться моей ловкостью, а вот ты…

– Хорошо, – внезапно скоро сдалась она. – Хорошо. Завтра ночью… Я живу.

И Агния быстро произнесла адрес того дома, в котором они остановились с бароном. Алексей, довольный столь скорой своей победой, усмехаясь, тут же удалился, а она…

– Что же, посмотрим, кто из нас еще будет смеяться последним… – пробормотала она себе под нос, медленно поднимаясь по лестнице, чтобы вернуться в бальную залу.

8

Агния сидела у себя дома за роялем в неглиже и пела душевный, салонный романс, который только что вошел в моду. Авторами были некто NN и одна светская дама, графиня Т., которая считалась за недурного композитора в обществе. Романс назывался «Увядающий цветок». Слова в нем были такие:

 
Увял цветок. Забыты все слова,
Что так недавно с вами мы твердили.
Увял цветок. Так говорят всегда,
Когда невинность грубо погубили.
 
 
Невинность где ж? Найти ее теперь,
Увы, не представляется возможным.
И нет любви. Для нас закрыта дверь
И кущи райские потеряны, и звезды.
 
 
Нет, виноваты вы! Во всем я вас виню.
Я не прощу измен и ожиданий!
И ни за что вас не благодарю!
Я не забыла всех своих терзаний.
 
 
Надеюсь лишь, что, будучи с другой,
Вы испытаете любовь и муку.
И что для вас закроют так же дверь,
И вам в укор поставят вашу скуку.
 
 
Живите же. Я вновь вас прокляну.
Не стоит вам молить о снисхожденье.
Увял цветок. Другой не предпочту.
Я не прощаю вам последнее мгновенье.
 

Агния была совершенно увлечена незатейливой музыкой и игрой на рояле. Она допела романс до конца и только потом обернулась, закрыв крышку рояля. В углу, в кресле, закинув ногу на ногу, сидел Алексей.

– О-о! – протянула она, будто испугавшись.

На самом деле Агния прекрасно видела в зеркале на стене, когда он вошел, но решила не подавать виду, не собираясь идти у него на поводу.

– Вот, я и пришел, – сказал он.

– Да. – Агния покачала головой, не сводя с него глаз.

– Ты ждала меня?

– О да! – с гораздо большим энтузиазмом, чем следовало, ответила она.

– Ну что же… – Алексей замялся и, чтобы избежать неловкости, поднялся из кресла и прошелся по комнате.

Это его как будто не успокоило, и Агния с удовольствием увидела, как ее противник не находит себе места.

– Так для чего ты хотел со мной увидеться? – спросила, наконец, она.

– Как для чего? – бурно начал Алексей, но осекся и опять прошелся туда-сюда по комнате.

– Да, для чего?

– Для того, что ты мне должна!

– Вот интересно! Что же это я тебе должна? – Внутри у Агнии вдруг все вскипело от возмущения. – Что, помилуй Бог, я тебе должна?

– То, что я не раскрыл твоего позора публично, – нагло заявил Алексей.

– Какого позора, позволь спросить? Того, который ты сам навлек на меня?

– Который ты сама навлекла на себя!

– Нет, никакого позора я себе не сделала. – Агния поднялась и встала перед Алексеем в полный рост. – Я, графиня Елович-Малинская, законная супруга графа Еловича-Малинского, вышедшая за него замуж при свидетелях…

– Так твой мнимый братец и есть тот свидетель вашего брака?

– Вольф мне не мнимый брат, а самый что ни на есть настоящий. Ты ведь ничего не знаешь о моей семье, – вкрадчиво ответила она. – Ты не знаешь, как я поступила после того, как ты меня оставил. А я вернулась к семье, меня взял под опеку мой брат, и он же сосватал меня за графа. И свидетелями нашей свадьбы была добрая половина Варшавы, если желаешь знать.

Алексей не знал, что на это ответить. Но уступать ему не хотелось.

– А для чего ты тогда меня приняла? Почему согласилась? Чего испугалась?

Агния подняла на него глаза и светло улыбнулась:

– Всякая порядочная женщина любой ценой желает избегнуть скандала или публичного объяснения. Дыма без огня не бывает, ведь так многие любят говорить. Мне бы не хотелось, чтобы и тень подозрения пала на мое честное имя.

Эта улыбка разозлила Алексея невозможно. До этой минуты он бы, может, и уступил, или перевел все в шутку, или ограничился бы пустой болтовней, может быть, попугал бы ее немного… Но теперь он сказал:

– Тебя нельзя назвать порядочной женщиной.

– Можно. И меня будет можно всегда так назвать, потому что ты не посмеешь ославить меня перед всеми.

– Кто же мне запретит это сделать? – Он подошел к Агнии и крепко взял ее за руку. – Неужели ты? Ты даже выгнать меня теперь не сможешь, потому что я этого не хочу! И как когда-то ты была моей, так и теперь будешь моей, потому что я так хочу!

– Вот это да! – донеслось до них из дверей. – Что я вижу? Что происходит?

В дверном проеме, пылающий праведным братским негодованием, стоял Вольф. Одной рукой он держался за косяк двери, а другую картинно приложил к груди.

– Сестра! Ты принимаешь у себя мужчину в этот час? Кто он? Он делал тебе предложение?

Надо сказать, что едва только Алексей услышал голос барона, как тут же отпустил Агнию, да так резко, что она едва не упала.

– Нет, братец, он не делал мне предложения. Более – того, этот человек женат! – воскликнула Агния и насупилась, готовясь заплакать.

– Так что же он тут делает? Неужели это… Неужели это твой любовник? – трагическим шепотом произнес Вольф.

– О нет! – негодующе отвергла это предположение Агния. – Он делал мне непристойные предложения! Он оскорбил меня!

– Видите ли… Дело в том, что… Ваша сестра неверно меня поняла… – вдруг извиняющимся тоном заговорил Алексей.

И Агния, и барон, не ожидавшие такого быстрого отступления, с удивлением посмотрели на него.

– Неверно? Что же тут можно было понять неверно? – пожал плечами Вольф. – Вы явились ночью в комнату порядочной женщины, вдовы… Для чего? Не для того же, в самом деле, чтобы вести светскую беседу.

– Именно для этого! – живо возразил Алексей.

– Помилуйте, сударь, но ведь для светских бесед есть определенное время и место. И это уж точно не ночь и не дамский будуар.

– Я прошу прощения, но я, видимо, просто заболтался…

– Да нет, сударь, вы не заболтались, вы забылись. – Барон нахмурился и тяжело посмотрел на собеседника. – Вас, кажется, зовут Алексей Федорович Новикув, не так ли?

– Да, точно так-с… – ответил тот.

– Что же, должен вам заметить, Алексей Федорович, что я обид, нанесенных нашей семейной чести, не прощаю.

– Но я вовсе ничего такого не хотел… – Алексей невольно попятился.

– Честь моей сестры не повод для шуток. – Вольф потянулся рукой к боковому карману своего пиджака.

– Что вы хотите этим сказать? – Алексей растерял всю свою напористость, с которой явился в самом начале.

Барон молча покачал головой и вытащил из бокового кармана небольшой пистолет:

– Да ничего особенного. Я просто вас убью.

– Что? Вы… вы не можете! Не имеете права! Это преступление! Вы будете отвечать по закону! – закричал Алексей и, отвернувшись, кинулся от страшного хозяина прочь. Но выход из комнаты был всего один и его перегораживал барон. Тогда Алексей схоронился за портьеру, и Агния едва удержалась, чтобы не расхохотаться.

Вольф, кинув на нее удивленный взгляд, подошел к портьере и вполне миролюбиво произнес:

– Ну, сударь, полноте! Вы же были солдатом… К чему эта игра в прятки? Я никогда не поверю, чтобы вы так струсили. Впрочем, ежели хотите, мы можем стреляться… Поединок – это…

– Нет! Нет! – Алексей выбежал из-за портьеры. – Я не могу, у меня жена. Она неверно поймет… Она будет страдать… Я ухожу, ухожу! И прошу прощения, госпожа графиня, что я посмел побеспокоить вас… И вас, господин барон… Простите! Простите!

И с этими словами Алексей, обежав Вольфа, кинулся прочь из комнаты.

– Однако… – проговорил барон, взглянув на Агнию. – Как он быстро умчался. Я полагал, что нам придется его долго отваживать, ведь ты говорила, что он был военным…

– Честно говоря, я и сама удивлена не менее, – пожала плечами она. – Я никак не думала, что Алексей так испугается. Верно, ты выглядишь очень грозно. – Она прищурилась на Вольфа.

– Возможно… Надеюсь, что он больше нас не потревожит, – заметил Вольф. – Что же, покойной тебе ночи, сестрица. – И, поцеловав Агнии руку, барон удалился к себе.

Агния, вздохнув, пробормотала:

– И как я могла его любить? И как я могла страдать по нем? Хорошо все же, что все так счастливо окончилось…