Текст книги "Сюрпризы Фортуны"

Автор книги: Наталия Вронская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

17

Серафина, никогда не читавшая в газетах ничего, кроме светских сплетен и полицейских известий, и в этот раз не изменила своему обыкновению. Поэтому, когда она громко вскрикнула и притом разбила собственную чашку, Агния решила, что в этом виновата очередная жуткая история из тех, которыми пестрели газеты.

– Стоит ли бить чашки? – только и пробормотала она, не слишком волнуясь о происходящем.

– Агния… Агния… – пробормотала Серафина, подняв разом побледневшее лицо и вцепившись изо всех сил в газету.

Агния, увидев такую картину, замерла и быстро и громко спросила:

– Что? Что случилось? Бога ради! Что?

– Барон…

– Что барон?

– Барон убит…

– Вольф? Вольф… – Агния тяжко опустилась на стул. – Но как? Что произошло?

Серафина, пережив первое потрясение, опустила глаза в газету, но прочесть не смогла. Она что-то пробормотала себе под нос, а потом, взглянув на Агнию, сказала:

– Он убит в собственном доме ночью. Застрелен… Полиция занимается розыском…

– Вольф. Вольф… Бедный Вольф…

Агния вскочила из-за стола. Перед глазами ее, как живой, вставал образ барона, каким она всегда его знала: любезного, обаятельного, неизменно с ней милого… Она попыталась вообразить себе его тело, распростертое на полу, мертвое, недвижное, и ей стало так страшно, что она заплакала. Серафина, видя ее состояние, сдержаться тоже не смогла и заплакала следом. И будто бы этого было мало для них обеих! В дверь постучала испуганная горничная и, войдя, не дождавшись приглашения, поначалу оторопело остановилась, увидев рыдающих хозяек, а потом пробормотала:

– Агния Егоровна, там человек из полиции.

– Из полиции? – Агния и Серафина разом перестали плакать, испуганно переглянулись и приподнялись со своих мест. – Ну, проси… – растерянно произнесла Агния.

И через минуту в комнату вошел полноватый человек в штатском, с забавными усами над верхней губой, прямо за ним держались двое полицейских в форме.

– Госпожа графиня Агния Егоровна Елович-Малинская здесь проживает? – осведомился человек в штатском.

– Да, это я, – вздрогнув, ответила Агния.

– Я имею для вас предписание, сударыня.

– Предписание? Какого же рода? – сердце у Агнии ушло в пятки.

Краем глаза она заметила, что Серафина побледнела и поднесла руку к горлу, словно хотела унять неистовое дыхание.

– Мне приказано доставить вас в участок для дачи объяснений, – отчеканил усатый господин.

– Что же я должна объяснить?

– Обстоятельства смерти вашего бывшего знакомого, барона Вольфа фон Литке, погибшего при невыясненных обстоятельствах в собственном доме прошедшей ночью.

– Но… Но почему?.. – только и смогла пробормотать она.

– Вы же являетесь его сестрой, не так ли? По крайней мере, – вдруг усмехнулся усатый господин, – вы так заявляли. Вы долго жили в его доме раньше, вернулись в него несколько месяцев назад по приезде в Петербург и, как нам стало известно, покинули его совсем недавно… Тому всего несколько недель.

– Верно…

– Нам необходимы ваши объяснения, сударыня. Извольте проследовать за мною.

– Под конвоем? – с неожиданной дерзостью усмехнулась она.

– Ну что вы! Какой конвой? Просто у нас так принято, – развел руками господин. – Не извольте беспокоиться. Впрочем, ежели пожелаете, то мои люди последуют стороной, а мы с вами…

– Отчего же, – возразила Агния. – Я не возражаю. И так, полагаю, все соседи в курсе произошедшего. В моем доме полиция, хозяйка увезена под арестом…

– Сударыня! Помилуйте! Какой арест? О чем вы? – усатый господин сделал недоуменное лицо.

– Оставьте, – устало махнула она рукой. – Вы позволите мне одеться?

– Безусловно…

Агния отправилась к себе в комнату. За ней побежала перепуганная Серафина, не проронившая до сей поры ни слова. В комнате Агнии ее прорвало:

– Арест! Арест! – причитала она. – И подумать только! Тебя, тебя арестовали! Не меня, а тебя!..

– При чем же здесь ты? – с деланным спокойствием спросила Агния. – Не ты же была сестрой Вольфа.

– Ты тоже ею не была!

– Но я так упорно об этом твердила.

– Что же делать?

– Помоги мне одеться, мне хочется чувствовать себя уверенно…

Агния понимала, что еще немного, и она лишится всего своего самообладания. С ней происходили многие вещи, но вот арест… Она по-настоящему испугалась. Кто знает, что ее может ожидать в таком случае…

– Что ж… Я готова. – Агния, не желая медлить, решительно и быстро собралась и вышла к полицейскому.

– Проследуйте за мной. – Усатый господин довольно вежливо указал ей на дверь.

Перепуганная Серафина, всю жизнь боявшаяся тюрьмы, как огня, всплеснула руками и заплакала, продолжая бормотать что-то свое и не в состоянии остановиться.

Покидая свой дом, Агния была уверена, что скоро назад не вернется. Да и вернется ли вообще…

18

Прошло два дня и, как Агния и предполагала, домой ей вернуться не пришлось. Ее поместили в камеру с небольшим зарешеченным окном и оставили в полном одиночестве. Она лишь успела узнать, что подозревается в убийстве барона Вольфа фон Литке и вскоре будет допрошена.

За эти два дня ее только один раз расспрашивал следователь, да и то его интересовало имя, сословие и род занятий. При этом последнем вопросе он как-то скверно ухмыльнулся, но Агния решила не придавать этому значения. По истечении второго дня она почувствовала, что не может сдержать волнения и страха. Если бы было хоть что-то определенное! А так… Агния не знала, ни в чем ее обвиняют, ни что о ней известно полиции, – ничего!

Она не знала также и того, что, обеспокоенный ее отсутствием, Курбатов уже был в ее доме и видел рыдавшую и полностью безутешную Серафину. Ни одного толкового слова добиться от нее было нельзя, и единственное, что полковник понял из судорожного и сбивчивого рассказа женщины, так это то, что Агнию забрали в тюрьму и теперь уже точно отправят на каторгу.

Курбатов в первую очередь изумился. Как такое могло произойти? Почему каторга? Почему Серафина говорила об этом так, будто была совершенно уверена в какой-то вине своей подруги? Это необходимо было немедленно выяснить, но в тот же день разузнать что-либо о ходе дела ему не удалось, и все попытки пришлось отложить на завтра.

А между тем Агния вечером того же дня была, наконец, вызвана на допрос. В неприятной серой комнате, мало отличавшейся от ее камеры, единственным украшением которой служили те же решетки, за столом сидел полицейский чиновник, Агнии сразу же не понравившийся. Лет ему было около сорока на вид, гладкие темные волосы зачесаны назад и открывают высокий лоб, а взгляд резкий, неприятный и очень цепкий. В противоположной стороне от полицейского сидел маленький серенький человечек – стенографист, он же секретарь.

– Позвольте представиться: Корбин Иван Тимофеевич, следователь по вашему делу, – произнес полицейский неожиданно приятным и мягким голосом, резко контрастировавшим со всем его внешним обликом. – Позвольте же в ответ поинтересоваться вашим именем?

Агния, отринув вмиг весь свой страх и всю свою усталость, ответила:

– Агния Егоровна Елович-Малинская. Графиня Елович-Малинская, – вдруг прибавила она.

Полицейский поднял голову и пристально посмотрел на нее.

– Должен объявить вам, что вы обвиняетесь в убийстве господина барона фон Литке, вашего предполагаемого любовника, игрока и, по всему вероятию, светского шулера. Можете ли вы что-нибудь к сему добавить?

– Барон никогда не был шулером и моим любовником. И я его не убивала, – твердо произнесла Агния.

– Вот как? Ну что за ответ – сплошные отрицания… – покачал головой следователь. – Тогда расскажите, что вы делали в ту ночь, когда произошло преступление?

Агния усмехнулась:

– Не соблаговолите ли вы открыть мне, когда именно это случилось? Поскольку я барона не убивала, то и времени его убийства, увы, не знаю. – Она намеренно демонстративно пожала плечами.

Следователь откинулся на спинку стула и неожиданно тоже улыбнулся, при этом глаза его сделались еще более внимательными:

– Случилось это преступление третьего дня. Ровно накануне того утра, в которое был произведен ваш арест.

– Что же… Как быстро вы нашли меня… – пробормотала Агния. – Неужели у вас более не было кандидатов на роль убийцы?

– Пожалуй, что и были, – покачал головой полицейский. – Но речь теперь не о том. Итак, что вы делали в ту ночь?

– В ту ночь я была дома, спала.

– Одна?

– Что? – переспросила Агния.

– Одна спали? – учтиво повторил вопрос следователь.

Агния посмотрела в окно. Вот положение! Сказать или нет? В ту ночь она была не одна, с нею был ее новый знакомый – Алексей. Но как она станет выглядеть в глазах этого человека? Признаваться было стыдно, однако сидеть далее в тюрьме было еще хуже. Ее замешательство не укрылось от глаз следователя.

– Так вы были не одна?

– Как вы проницательны, – наконец решилась Агния. – Да, именно. Я была не одна.

– С кем же вы были? Только хочу сразу вам заметить, что свидетельство вашей компаньонки, более известной в некоторых кругах как мадам Серафина, я в расчет принять не смогу.

– Это почему? – встрепенулась Агния.

– Во-первых, свидетельству такой женщины сложно доверять. Надеюсь, ее прошлое для вас не тайна?

– Нет, – помедлив, ответила Агния.

– Прекрасно. Во-вторых, мадам Серафина ваша подруга и оттого легко может солгать для вас, и, в-третьих, она в ту ночь, вероятно, спала в своей комнате и не могла знать, что делаете вы. Итак? Что вы на все это скажете?

– Я была с мужчиной, – заявила Агния.

– Вот как. Кто же он?

Агния помолчала, затем сказала:

– Но я могу надеяться, что без нужды вы не станете осложнять ему… жизнь?

– Безусловно.

– Курбатов Алексей Владимирович, полковник лейб-гвардии Кавалергардского полка.

– Браво… – пробормотал следователь. – Этого я, признаться, как-то не ожидал… И что же, он подтвердит ваши слова?

– Надеюсь, что да, – ответила Агния.

– Вот как? Надеетесь? А почему не уверены?

Она посмотрела на следователя с насмешкой и ничего не ответила.

– Понятно… – протянул он. – Ваш трезвый взгляд на предмет весьма похвален.

Неожиданно следователь перевел взгляд на сидевшего в углу секретаря и приказал тому выйти. Когда секретарь проворно вышел, Корбин произнес, склонив голову:

– Теперь давайте поговорим без обиняков. Полагаю, со мной вы можете быть полностью откровенны.

– А ваш секретарь? Разве я не могу также быть откровенна и при нем? Чего мне стыдиться?

– Бросьте, – резко оборвал ее следователь. – Стыдиться есть чего.

Агния отвернулась в сторону:

– Я не обязана оправдываться и объяснять вам мои поступки.

– Ошибаетесь! Именно что обязаны! Ваша свобода сейчас зависит от того, будете ли вы со мной правдивы и захочу ли я поверить вам. По крайней мере, до сих пор вы не сделали ничего, чтобы расположило меня в вашу пользу.

– Я говорила правду! – воскликнула Агния.

– Не уверен.

– Что?

– Не уверен, – с нажимом повторил следователь, – можно ли вам верить.

– Что же я должна сделать? Что я должна сделать или сказать, чтобы вы мне поверили? – Агния яростно стиснула руки и уставилась прямо в глаза следователю, которого про себя уже иначе как мерзавцем не называла.

Корбин поднялся со своего места и, медленно подойдя к Агнии, опустился на стул, который стоял напротив ее стула.

– На вашем месте я бы как можно скорее постарался догадаться, чего от вас ждут.

– И все же, не могли бы вы мне сказать, чего вы хотите? Я боюсь ошибиться! – прошипела она.

– Все очень просто. – Он приблизил свое лицо к ней. – Вы очень красивая женщина, не обремененная моральными принципами. С первого мгновения, как я увидел вас, то понял, что смогу помочь, если вы будете достаточно сговорчивы. И я предлагаю вам хороший обмен. В ответ на вашу любезность я постараюсь сделать все, чтобы ваша красота не угасла навеки на какой-нибудь сибирской дороге.

– Какая мерзость… – отшатнулась Агния. – Как вы можете? Вы же… вы…

– Ну, что я? И не хотите ли вы сказать, что в свою бытность в доме мадам Серафины не занимались тем же, чем и прочие девицы?

– Нет. – Она покачала головой.

– Вот как? А что же вы там делали? – Полицейский с любопытством откинулся на спинку стула.

– Ежели вы обо всем так осведомлены, то знаете, что мадам Серафина содержала модную мастерскую.

– И вы?..

– Я была швеей.

– А как же вы познакомились с бароном фон Литке? Ведь вы познакомились с ним именно там! Никогда не поверю, что он делал у вас заказ платья.

Агния помолчала, затем произнесла:

– Он приходил туда играть.

– Ах, ну да… – протянул Корбин. – Играть… А вы?

– Я как-то поучаствовала в игре, и так и произошло наше знакомство.

– Швея? Участвовала в игре?

– Да!

– И что же вы тогда могли поставить? Барон, как известно, играл на большие деньги.

– У меня был дорогой медальон, подарок… родительский подарок… – прошептала Агния.

– Так-с… Ну а после?

– А после барон предложил мне…

– Предложил что? – оживился полицейский.

– Предложил стать его помощницей в игре. Он содействовал моему браку с графом Еловичем, ну и прочее… Но как? Как вы меня нашли? – воскликнула вдруг Агния. – Почему так быстро? Откуда узнали, где я живу? Меня несколько месяцев не было в России, вернувшись, я почти не жила в доме барона! Несколько месяцев я нахожусь совсем в другом обществе, где никто и ничего обо мне не знает!

Агния не могла опомниться. Как такое могло случиться? Как она допустила это? Попасть в такую гнусную историю… Вот что значит – репутация! Тогда, расставаясь с Марселу, она только начинала это осознавать. Теперь же Агния поняла полную меру своего несчастья. Она уронила голову в ладони и почувствовала, что сейчас непременно заплачет, – здесь, перед этим человеком. Какое унижение!

– Береги платье снову, а честь смолоду… – услышала она вдруг. – Что? Разве маменька вам этого не говорила?

Агния молча покачала головой, не отрывая рук от лица. Она услышала, как Корбин глубоко вздохнул.

– Увы, но мнение о вас в нашем департаменте вполне однозначно, – тихо сказал он. – Вы просто падшая женщина, с той только разницей, что у вас теперь есть деньги и здоровье. А это весьма ценные вещи.

– Как вы смеете говорить мне это… – пробормотала Агния сквозь слезы. – Я не… – Она осеклась.

– Ну да, ну да… – продолжил следователь. – Неужели вы не знали, что на людей вроде вас существует досье в полицейском управлении? Существует. Да еще какое! И вы, персонально, в нем фигурируете. Да еще этот ваш отъезд за границу, путешествие в Бразилию… Тут есть над чем подумать. Само по себе это путешествие и возврат из него достаточно необычны. Я лично никогда не слышал о людях, уехавших так далеко. Ну разве только какой-нибудь Крузенштерн… – в задумчивости прибавил Корбин.

– Что? – Агния обомлела. – Как… Какой Крузенштерн?

– Ну, путешественник… – развел руками Корбин.

– Путешественник? – Она от изумления даже перестала плакать, и полицейский поймал ее взгляд.

– Ну так как? – внезапно спросил он.

Корбин облокотился на локоть и смотрел на нее с выражением утомленности от спора.

– Что со мной будет? – пробормотала Агния.

– Вы имеете полную возможность выйти отсюда. С вас будут сняты все обвинения. При определенных усилиях с вашей и, разумеется, с моей стороны.

– Нет, – покачала головой Агния. – Пусть и с запозданием, – она твердо посмотрела на полицейского, – но надобно начинать и о чести думать;

– И каторга вас не страшит?

– Я ни в чем не виновата. Мне бояться нечего. Меня оправдают и отпустят, – как молитву произнесла она.

Корбин вздохнул:

– Вы не поверите, но, пожалуй, ни одна арестантка не вызывала во мне таких чувств, как вы… И если вы действительно ни в чем не замешаны, то… Но на вашем месте я бы так не полагался на наше правосудие, – резюмировал он.

19

На следующий день Курбатову, благодаря некоторым своим связям, удалось узнать о деле Агнии. И даже добраться до того самого следователя, с которым накануне у Агнии состоялась такая бурная сцена. Корбин славился тем, что редко кому удавалось вырваться из его цепкой полицейской хватки за пределы тюрьмы. Разве что только на этап.

Корбин принял полковника довольно любезно, усадил его напротив себя и спокойно выслушал его просьбу. Скорее даже не просьбу, а поток эмоций Курбатова, убежденного в ложности всех обвинений против Агнии. Когда полковник высказался, Корбин, внимательно глядя на просителя, произнес:

– А что вы знаете о прошлом этой женщины?

– Ничего особенного, – покачал головой Алексей.

– И вы не знаете, что эта дама стоит на заметке в Третьем управлении? Что она имела связь с известным игроком и шулером бароном фон Литке, по подозрению в убийстве которого она и была задержана?

– Что? – в голосе Курбатова прозвучала ярость. – Как вы смеете так оскорблять Агнию Егоровну? Оскорблять вашими нелепыми и мерзкими подозрениями!

– Полноте, полковник. Вы не можете не понимать, что я говорю не вздор. Здесь вообще вздора не говорят, позвольте вам заметить. Существуют отчеты агентов, ряд иных доказательств… Свидетели, наконец. Да и вчера мы поговорили с дамой, и госпожа Елович призналась в своем прошлом… А разве вы этого не знали?.. Ну конечно, не знали. – Корбин усмехнулся и некоторое время помолчал. – Скажите, сударь, вы и теперь намерены настаивать на ее невиновности?

Курбатов встал, прошелся по комнате и остановился у окна. Минут пять длилось молчание, затем полковник сказал:

– Подмоченная репутация вовсе еще не значит, что человек сделается убийцей.

– Ах вот как! – в голосе следователя прозвучало искреннее удивление. – А вы хотя бы понимаете о чем я говорил? Ну хорошо, незаконная связь вас не удивляет, ведь и с вами эта дама имеет, если можно так выразиться, не освященные законом отношения. – Корбин усмехнулся.

– А ее муж? – перебил полицейского Курбатов.

– Что ее муж?

– Он тоже выдумка?

– О нет, граф Елович отнюдь не выдумка. Это был самый настоящий брак, и мадам Елович самая настоящая графиня. Тут сомнений быть не может. Но не это должно вас беспокоить: вас должно волновать то, что ваша дама была пособницей шулера и составила на этом большое состояние.

– Это не имеет никакого значения… – пробормотал Алексей.

– Стало быть, вы не отказываетесь от своих мнений? – Следователь всем телом повернулся к Курбатову, но со стула так и не встал. – Что ж, весьма достойно уважения… Я даже готов вами восхищаться!

– Перестаньте! – полковник поморщился. – К чему весь этот цирк, что вы тут устроили?

– Да что вы, полковник… Просто, несмотря ни на что, без проверки всех фактов, я не могу сейчас отпустить госпожу Елович. Меня просто не поймут. Я следователь, а не священник, и не могу прощать и отпускать грехи. Я должен доказать или вину, или невиновность. Поймите же и вы меня.

– Хорошо. – Алексей повернулся лицом к Корбину. – Но вы можете мне обещать, что проведете это дело честно? …

– Могу, – следователь был откровенен в своих словах. – Я должен это сделать. Хоть про меня говорят, что я свиреп и никого не отпускаю, но, помимо того, я справедлив… Ибо что такое свирепость без справедливости? Чистое бандитство… – Конец фразы он произнес уже тише.

– Да, я хотел бы… хотел бы увидеться с госпожой Елович. Это можно? – нерешительно произнес Алексей.

– Боюсь, что нет, ведь вы этой даме не приходитесь родственником. Но вы можете написать ей записку, и я, ежели желаете, передам ей ваше письмо.

– Хорошо, я напишу… – пробормотал Курбатов. – Да, и вот еще что! Не пересказывайте ей нашего разговора и уж тем более не говорите, что рассказали мне о ее прошлом, – быстро попросил он.

Следователь бросил цепкий взгляд на собеседника:

– Конечно. Это останется между нами.

* * *

Агния вышла из своей темницы ровно через месяц. Все это время господин Корбин вел себя тактично, более ничего дурного ей не предлагая. Как была установлена истина, почему ее так просто отпустили, нашли ли убийцу, Агния не знала. Но она предпочитала и не ломать над этим голову.

А первым на свободе встретил ее не кто иной, как Курбатов. Она обрадовалась и бросилась к нему. Тот был ласков необыкновенно и сказал:

– Ну уж теперь-то ничего такого больше не произойдет. Я беру тебя под свою опеку…

Агния чувствовала, что все не так-то просто. Ей еще придется многое объяснить Алексею, если она хочет, чтобы они и дальше были вместе. И он должен, просто должен будет требовать от нее эти объяснения!

Но Агния и не подозревала о тех ночах без сна, которые Алексей провел, думая о ней, о ее прошлом и об их будущем. Да и возможно ли оно – это будущее? Раньше он так ясно его себе представлял! Он любил Агнию и хотел на ней жениться, но теперь… Если кто-либо узнает о ее прошлом, а это обязательно произойдет, в том сомнений не было, то его службе и карьере конец. Избежать этого невозможно. И единственный выход, который он видел из создавшейся ситуации, – отказаться от службы, выйти в отставку. Или… Или расстаться с Агнией…

Агния тоже не была спокойна. Ее прошлое все сильнее и сильнее давало о себе знать. Один раз оно уже помешало ее счастью, помешает и в другой. Надо было расстаться с Алексеем, губить его жизнь она не имела права. Это будет нелегко. Но ведь один раз она уже смогла пересилить собственные желания. И хотя до сих пор ей было больно об этом вспоминать, но… Выход был один – более никогда и никого не впускать в собственную жизнь. Никогда и никого… Но просто так прогнать Алексея от себя она не могла, ей необходимо было объясниться. Несколько раз Агния порывалась рассказать Алексею о себе, но он всякий раз, будто случайно, прекращал этот разговор.

Они меньше стали разговаривать, но все так же часто ходили гулять в Летний сад. Дорожки сада опустели, стояла осень, было прохладно и редкие гуляющие почти не обращали на себя внимание.

Однажды, во время такой прогулки, кто-то поклонился им. Алексей ответил, кивнула и Агния. Какое-то смутное воспоминание промелькнуло в голове при виде этого лица, но она тут же перестала об этом думать. Однако этот некто остановился и заговорил с Курбатовым. Лицо его показалось Агнии смутно знакомым, как будто она его уже видела когда-то.

– Иволгин! – поприветствовал встречного Алексей. – Вы тоже любите прогулки?

– А как же! – рассмеялся Иволгин. – А ведь я знаком с вашей дамой. – Незнакомец отвесил шутовской поклон Агнии. – Теперь, как я погляжу, и вы свели с ней знакомство?

– Мне не понятен ваш тон, – насторожился Алексей.

– Ну почему же, дружище? Что же тут непонятного? Женщина легкого поведения иного тона и не…

Эти рассуждения были прерваны пощечиной, которую Алексей отвесил болтуну.

– Да ты с ума сошел! Из-за какой-то… какой-то…

– Замолчи! – Алексей яростно вцепился в плечи противника. – Замолчи, или я за себя не ручаюсь…

Агния, слышавшая каждое слово, стояла как парализованная. В голове крутилась только одна мысль: «Господи, что теперь будет… Что?..»

– Брось, Алексей, на нас люди смотрят, – пробормотал Иволгин.

И тут Агния поняла, когда и где могла его видеть. Это был тот самый Иволгин, у которого в тот самый день своей первой игры она выиграла крупную сумму денег. Он тогда кричал и злился и усмирить его смог только Вольф.

– Не смей так говорить о моей даме… – продолжал меж тем говорить Алексей.

– Хорошо, хорошо! Нашел за кого заступаться, – пробормотал Иволгин себе под нос.

– Что?

– Я прошу прощения! – громко и с вызовом произнес тот. – Вы удовлетворены?

Алексей отпустил Иволгина и ничего не сказал, он только повернулся к Агнии и, внимательно глянув на нее, предложил ей руку. Та оперлась на нее, и они оба быстрым шагом пошли прочь.

«Так он все знал. Все! Он все знал!..» – вертелось у нее в голове.

Едва они отошли от Иволгина на достаточное расстояние, Агния остановилась, отпустила руку Алексея и сказала:

– Так ты все знаешь… Верно! – рассмеялась она каким-то нервическим смехом. – И как я могла быть так глупа! Ты же был в полиции, говорил с этим следователем, с Корбиным… Он же все тебе рассказал? – уже медленнее прибавила она, взглянув в лицо Алексею.

– Да, – качнул тот головой.

– И что теперь? Теперь каждый раз, когда кто-то оскорбит меня, ты вынужден будешь драться?

– Вероятно… – медленно ответил он и отвел глаза.

– Но почему?.. – Она не смогла докончить свою мысль, ибо не знала, что тут следует спросить.

– Пойми, пойми, что… Что я люблю тебя… – пробормотал Алексей.

– Ты вовсе не обязан мне ничем, – живо возразила она.

– Нет, обязан… Я должен…

– Должен?

– Да, должен! – с жаром начал он. – Ты доверилась мне, ты полюбила меня, и я…

– Ну что ты, Алексей, – мягко начала она. – Ты вовсе ничего мне не должен… Мое сердце, оно… Оно не так глубоко задето, или, вернее сказать, оно скоро заживет, но ты… Мне бы не хотелось губить твою жизнь.

– Я не могу оставить тебя, Агния, дорогая… – Он вновь отвел глаза.

– И это все? Ты только не можешь этого сделать? И все?

Алексей промолчал и посмотрел на нее.

– Если бы ты даже любил меня со всей страстью, я бы сказала тебе – уходи. Я бы ушла сама! Потому что я не хочу быть причиной твоего несчастья! Теперь же, когда я поняла, что ты только должен… О, я не обижаюсь на тебя! – Этими словами Агния остановила его порыв, с которым Алексей двинулся к ней навстречу, желая взять ее за руку. – Нет!

– Но, Агния… – начал было Алексей.

– Прощай. Это не ты, это я ухожу. Ты ничего мне не должен, и… если ты хотя бы немного любил меня, то никогда больше не ищи со мною встреч!

– Агния!

– Прощай! – Она медленно отошла в сторону, посмотрела на него и, отвернувшись, быстро пошла прочь.

Он не пошел за нею следом, хотя она так этого ждала. Да, ждала! Он остался позади. Агния украдкой повернула голову, желая посмотреть на Алексея в последний раз, но того уже не было на дорожке. Она остановилась, обернулась, но его не было!

Все было кончено… Он ушел, не дожидаясь ее, не желая посмотреть на нее в последний раз. Что же, он был прав. Для чего затягивать расставание, да еще такое болезненное?.. Так оно и лучше. Лучше, чем когда она, стоя на борту корабля, провожала одинокую фигуру, оставшуюся на берегу. Теперь она может ни о чем не думать, она может забыть Алексея, не терзаясь воспоминаниями и угрызениями совести. Он не любил ее или уже не любит… Алексей! Роковое для нее имя…

Ах, этот Летний сад! Тот же самый Летний сад, свидетель встреч и расставаний. Одни расставания! Жизнь полна потерь, а теперь не было даже Вольфа, к которому можно вернуться, которому можно все рассказать, который и без того знал все, и не осуждал, и утешал, и по-своему любил. Вольф, Вольф…

Агния медленно брела, не находя в себе сил ни на что более. Как легко расстался с ней Марселу, которого она так глупо и великодушно отпустила. Как просто и с облегчением оставил ее Алексей. Что же, с Алексеем они не любили друг друга, надо смотреть правде в глаза. Алексей был благороден, помог избежать каторги и оставался бы при ней и дальше, ведь она могла этого добиться от него, она знала! Но… Но неминуемо наступили бы такие дни, когда он обвинил бы ее в том, что она погубила его карьеру, его жизнь, его счастье…

– Что же за жизнь у меня такая? – в отчаянии воскликнула Агния. – Отчего я всем приношу только одни разочарования? Отчего никто из этих мужчин не подумал о том, что они губят меня? Что они меня уже погубили? Разве смогу я теперь жить?..

Пошел дождь. Осенний, мелкий дождичек, который она так всегда любила. И теперь дождик этот был как никогда кстати. Агния плакала, опустив вуаль на лицо и надеясь, что из-за дождя ничего не заметно. Вот и дом… Кто-то вдалеке стоял и мокнул у калитки, такой же несчастный, как и она…

– Что за глупость мокнуть под дождем? – остановившись, пробормотала Агния из чувства злости и протеста.

В голове ее в который раз мелькнуло воспоминание: одинокая, недвижная фигура на причале, провожающая корабль. Как долго он будет стоять там, думала она тогда.

– Как долго он будет сто… – Слова замерли у нее на устах. – Марселу! – крикнула Агния во весь голос. – Марселу! – Она кинулась вперед, не разбирая дороги, споткнулась и упала бы, если бы мужчина не двинулся ей навстречу и не подхватил ее.

– Марселу… Ты вернулся… ты приехал… – бормотала она сквозь слезы. – Ты не бросил меня…

– Я не смог… Не смог! Хотя ты так настаивала… – услышала она в ответ.

– Но… Но мы не можем… – опомнилась вдруг Агния. – Не можем! Ты ничего не знаешь… Полиция… и Вольф… Мы…

– Твоя подруга мадам Серафина мне все рассказала. Тебя слишком долго не было дома, а я терпеливо ждал, – ответил Марселу, усмехнувшись.

Агния шмыгнула носом:

– И что?

– Ну, что… – Он опустил голову и исподлобья посмотрел на нее. – Не знаю… – покачав головой, медленно прибавил бразилец.

Агния замерла, стиснув руки у груди и сжав губы от напряжения. Марселу помолчал. Потом, наклонившись к ней совсем низко, произнес:

– Может быть, сперва стоит войти в дом? Соседи здесь весьма наблюдательны.

– В дом? – эхом повторила она.

– Да, в дом. Признаться честно, я изрядно вымок, потому что этот дождь очень холодный. Я боюсь простудиться. Ты же не станешь за мной ухаживать, если я заболею?

– Что? Почему не стану? Стану!

– Ты сбежала от меня, когда я был здоров и благополучен. Станешь ли ты возиться с больным?

– Дурак!

– Вовсе нет.

– Но мое прошлое…

– Ну и что – прошлое? Ты же о моем прошлом тоже ничего не знаешь, – спокойно заметил Марселу.

– Но разве в нем что-то было?.. И потом, ты мужчина… – пробормотала Агния.

– Если бы ты узнала о моем прошлом подробнее, ты бы ужаснулась и никогда, никогда не стала бы даже разговаривать со мной!

– Да? – растерянно произнесла она.

– Я определенно простужусь и заболею.

– Пойдем же скорее в дом! – Агния схватила Марселу за руку и живо вовлекла его под крышу. – Только я не поняла, что ты говорил о собственном прошлом?

– Вообще-то я говорил не о собственном прошлом, а о прошлом моего деда. Который, признаться, был порядочный мерзавец.

– То есть?

– Увы, но начало нашему семейному состоянию было положено среди грабежей и прочих преступлений. Мой дед промышлял разбоем и гордиться тут нечем, но и стыдиться мне тоже нечего. Он не один был такой. Ты позволишь мне сесть?

– Да…

Оба прошли в гостиную, и Марселу уселся в кресло, вытянув ноги вперед к теплой русской печке.

– Я замерз, – пожаловался он. – Слишком промозглый, дурной климат.

– Тебе надо снять все это с себя… – захлопотала Агния. – Иначе ты и в самом деле простудишься… Но как ты сюда приехал? Как? Надолго ли? – спохватилась вдруг она. – И что теперь будет? У меня тысяча вопросов!

– Погоди со своей тысячей… – Марселу протянул руку и, нежно ухватив Агнию за пояс, привлек любимую к себе на колени. – После поговорим и все обсудим. Из каждой ситуации найдется выход, так должны рассуждать разумные люди, не правда ли?

– Правда… – беспомощно улыбнулась она.

– Я люблю тебя, и только это могло привести меня сюда. Ты об этом не забыла?

– Я об этом никогда не забывала, хотя и очень хотела… Я тебя не могла забыть… – ответила Агния, прильнув щекой к его плечу.