Текст книги "Сюрпризы Фортуны"
Автор книги: Наталия Вронская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
11
Признаться, Агния была очарована новым знакомым. Они встретились еще несколько раз в казино, на прогулке, он нанес им с Вольфом еще один визит, и молодая женщина пришла к выводу, что за последнее время это был самый приятный из всех ее знакомых. Он не играл в карты, а потому им с Вольфом не приходилось его обманывать, и это радовало ее. Он не волочился за ней, он не делал ровно никаких намеков и был всегда настолько сдержан, насколько и должен быть сдержан воспитанный и почти чужой человек. И всем этим он выгодно отличался от прочих, даже от Кервадека, который считал нужным ухаживать за Агнией, как он это называл. Ухаживания его были навязчивыми и удовольствия не приносили. К тому же они с Вольфом регулярно надували его в карты, и хотя ставки были мизерные, а то и вовсе никакие, все же глупость Максимилиана, не видевшего ничего дальше своего носа, ее удручала и отталкивала.
Но Агния даже не подозревала, какую бурю чувств вызвала она сама в этом сдержанном на вид человеке. И не подозревала, что вся его сдержанность были лишь до поры. Все прояснилось довольно скоро. Южанин все же был южанином.
Это был третий визит сеньора Сан-Пайо в дом барона. На этот раз случилось так, что Агния осталась дома одна. Она никого не ждала, но когда ей доложили о приходе бразильца, она с удовольствием подумала о встрече.
– Добрый день. Никак не ожидала. – Она поднялась ему навстречу.
– Я и не хотел тревожить вас, – с поклоном ответил Марселу.
– Какие тревоги! – беспечно рассмеялась Агния. – Приятный собеседник – такое благо в нашем свете.
– Собеседник? – вдруг спросил он и в упор посмотрел на нее.
В комнате воцарилось молчание. Агния сначала недоуменно взглянула на бразильца, потом в голове у нее мелькнула мысль и на лице отразилось, наконец, понимание. И как только Марселу увидел, что она поняла его, как он тут же сошел со своего места, на котором стоял, как приклеенный, и, протянув руки, легко обнял ее и притянул к себе.
Агнии стало страшно. Марселу попытался поцеловать ее, но она его оттолкнула и, отбежав к окну, вцепилась в подоконник, будто тот мог стать оплотом ее безопасности.
– Ну что с тобой? – Она не заметила как, но он уже стоял сзади и его руки крепко, почти с силой обвивали ее.
Вот тут-то и проявилась вся его страстность, до поры скрывавшаяся под маской воспитанности и цивилизации. В голове у Марселу вертелась только одна мысль: выцарапать ее из этого корсета, как устрицу из раковины. Руки его не желали ослабить объятия, а только все теснее и теснее обвивались кольцом вокруг ее плеч, тело его прильнуло к ее телу, губы оказались близ ее уха, и она услышала страстный шепот:
– Я тебя люблю… я люблю тебя…
Агния крепко зажмурила глаза, внутренне вся сжавшись:
– Что ты со мной делаешь…
И тут колени ее подкосились и она, ослабнув, все же обернулась к нему, чувствуя себя лишенной всякой опоры, кроме его рук, и подставила губы его шепчущему рту, который не замедлил вцепиться в них поцелуем. Поцелуем самым страстным и сладким, какой она когда-либо знала в своей жизни…
* * *
Вольф вернулся домой довольно рано, решив просить Агнию присоединиться к нему этим вечером в казино. Она жаловалась на дурное самочувствие утром, но он был уверен, что игра и общество все развеют. Едва войдя в дом, он тут же позвал:
– Агния… Агния!
Никто не отзывался. Вольф пошел дальше, дивясь тому, что Агния, вероятно, куда-то уехала.
– Вот ведь, – бормотал он, – а сказывалась больной…
И тут… Тут барон замер, остановившись, и увидел то, что он увидел. Точнее, то, чего увидеть никак не ожидал.
Его Агния, которую он никогда не видел ни с одним мужчиной, со всей отпущенной ей страстью, скопленной за несколько последних лет ее жизни, отвечала на поцелуи бразильца, прижимаясь к нему так, как приличная женщина не может себе позволить прижиматься к постороннему мужчине.
Вольф замер у порога.
– Вот это да, – усмехнувшись, пробормотал он себе поднос. – Как бы он ее не съел… Главное, чтобы не подавился, – прибавил он не без ехидства, памятуя, что Агния его не так уж и проста благодаря его, Вольфа, стараниям.
* * *
Агния проснулась и, только взглянув на Марселу, тут же, повинуясь очень сильному чувству, потянулась к нему. Марселу еще спал. Лицо у него в этот момент было спокойное и нежное, как у отрока. Агнии страшно захотелось его поцеловать. Она провела рукой по щеке Марселу, и он улыбнулся во сне. Агния легко поцеловала его около губ и пальцами осторожно коснулась шеи. Он вдруг широко улыбнулся и открыл глаза.
– Притвора! Ты не спишь! – хохоча, воскликнула она. Марселу довольно рассмеялся в ответ.
– Не сплю! – И с этими словами он тут же обнял ее.
Какая у него была милая улыбка! Столько любви было в его глазах, что в них можно было и утонуть. Агния счастливо уткнулась Марселу в грудь.
«Ну ничего себе… – вертелось у нее в голове. – Никак я этого от себя не ожидала…»
– Послушай, – услышала она. – Я хочу тебе кое-что сказать…
Агния послушно подняла голову и уставилась на Марселу.
– Мне надо ехать домой.
– Так скоро? – В голосе ее прозвучало столько огорчения, что он невольно обрадовался и прижал ее к себе.
– Да. Я говорил, что должен возвращаться в самое ближайшее время.
– А как же я? – задала она тот единственный вопрос, который только и могла задать.
– Я предлагаю тебе ехать со мной, – ответил Марселу.
– Что? – Агния уселась. – И что я там буду делать? Кем я там буду? Страны твоей я не знаю, обычаев не ведаю. Европа – дело другое. Тут я не пропаду. А там? В этой твоей Бразилии?
– Ты не поняла, – спокойно сказал он. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой…
12
Когда Агния в первый раз увидела побережье, то была поражена. С гавани Рио-де-Жанейро, бухты Гуанабара, открывался вид на прекрасный город, вытянувшийся вдоль берега. Там же возвышалась огромная гора, которую Марселу назвал: Пан-ди-Асукар.
– Что это значит? – спросила Агния, совершенно оторопевшая от множества впечатлений.
– «Сахарная голова», – ответил он, рассмеявшись.
– Мы остановимся здесь? В Рио?
– Нет. Пока ты будешь жить на восточном берегу бухты, в Нитерое.
– Это что такое?
– Это город. У меня там есть дом и там тебе будет значительно удобнее. В моем доме в Рио живет вся семья, и, пока мы не женаты, тебе не стоит там жить.
Да, они действительно пока не поженились. Их отъезд из Бадена происходил в страшной спешке. В один миг они решили покинуть Европу, чтобы начать новую совместную жизнь на родине Марселу. Вольф, которому тут же все было рассказано, несколько колебался и даже пытался отговорить Агнию от принятого ею решения, заметив, что она едет в такое место, о котором не только она, но и никто ничего не знает. И он, Вольф, ничем ей помочь не сможет. Агния была исключительно упряма и настойчива в своем решении. Вероятно, дело было в том, что она влюбилась – и влюбилась страстно. А уж предложение руки и сердца и вовсе покорило ее. Стать женой! Но не просто получить обещание супружества, как с ней это уже случилось, а стать настоящей женой! Обрести дом, семейный очаг, быть рядом с человеком, с которым связывают взаимные чувства… Она не могла от этого отказаться, и никакие доводы рассудка ее не могли остановить. Но само венчание все-таки решено было отложить до приезда в Бразилию, до знакомства с родственниками жениха. На этом, как ни удивительно, настояла сама Агния.
Поначалу Вольф был против, указывая на то, что это поставит Агнию в весьма неловкое положение: она может оказаться совершенно одна, без защиты в чужом месте. К тому же родня жениха непременно решит, что она легкомысленная женщина, раз доверилась человеку, женой которого не является. С другой стороны, поразмыслив, он пришел к выводу, что бояться Агнии все же особенно нечего, ведь едет она не в дикие степи, а в цивилизованную, хотя и незнакомую, страну. И ежели что между нею и Марселу не заладится, то она легко сможет уехать восвояси, ведь она будет независима.
Таким вот образом Агния, хотя и не скоро, ибо путешествие заняло несколько недель, оказалась в Бразилии, на берегу незнакомого города, ощущая довольно сильную жару и чуть-чуть задыхаясь от переизбытка влаги в воздухе.
Как у них с Марселу и было решено, она поселилась в его городском доме, немало переполошив любопытных соседей своим появлением. Как Агния впоследствии полагала, успокоило их только то, что хозяин дома немедленно покинул его и в экипаже уехал на фазенду, оставив гостью (одинокую женщину!) одну с прислугой. Конечно, и это давало немало поводов для сплетен, но все же приличия были соблюдены.
Но более всего поразила Агнию черная прислуга, которой был наполнен дом. Это было так непривычно и неожиданно, что в первый момент она даже и растерялась. Но черная прислуга оказалась ничуть не хуже белой, а то и получше: вышколенные, вежливые, немного любопытные, но не более, чем дворовые, а позже свободные лакеи и горничные в доме ее отца.
Агнию быстро устроили в комнате, обставленной со всевозможной роскошью. Обстановка была несколько старомодной, напомнившей моды почти десятилетней давности, но очень роскошной и удобной. На огромных окнах висели тяжелые темные портьеры, за окном угадывался длинный узкий балкон-галерея, который помогал комнате оставаться в относительной прохладе.
В несколько дней Агния освоилась в новом доме, сумела расположить к себе дворецкого, черного, как головешка, но с совершенно седой головой старого и добрейшего негра, которого звали Андре. Она с трудом могла с ним общаться, потому что не знала португальского языка, но доброе отношение и желание понимать друг друга вкупе с французским языком сделали свое дело. И вскоре Агния уже довольно сносно изъясняла свои желания, выражая сомнения по поводу фасоли и прочих продуктов, которыми ее щедро кормили и названия которым она не знала.
Марселу, верный своему слову, не оставлял ее надолго одну. Он довольно решительно ввел ее в местное общество, в котором оказался величиной весьма значительной. И если на нее посматривали искоса поначалу, то после прямого заявления Марселу о том, что Агния – его невеста, косые взгляды почти прекратились. К тому же Марселу объявил ей, что его мать вскоре прибудет из столицы, и, как только она приедет, можно будет назначить день свадьбы. И с этим не стоит тянуть. Они и так слишком долго ждут.
Здешние нравы, как только Агния сумела их как следует разглядеть, удивили и даже как-то поразили ее. Уж слишком обычаи здешних мест разнились с теми, на которых она выросла. И все бы ничего, если бы только все чужое и незнакомое испокон веку не отвращало человека от себя. Ведь известно, что хорошо только то, что понятно, а то, что непонятно, – заведомо дурно и враждебно. Так же, вероятно, относились здесь и к ней – в Бразилии вообще не очень жаловали иностранцев. Если бы семья Сан-Пайо не была вхожа в императорский дворец, о чем все знали, то Агнии пришлось бы много тяжелее. Вдова, иностранка, к тому же невеста самого завидного жениха не только в округе, но и во всем штате, если не во всей Бразилии, она вызывала много тайных злых толков и зависти.
Но в здешних гостиных ее тем не менее встречали улыбками и охотно с ней беседовали, расспрашивая о Европе, о тамошних новинках и модах, о родственниках, о блестящих европейских гостиных и о российском императоре, о котором почти никто не знал, но все предполагали, что он есть.
Однажды внимание Агнии привлек необычный разговор, который в непосредственной близости от нее завели донна Кандида Диверкадо и донна Кристина Брага. Краем уха она услышала, что говорили они про какую-то женщину, их общую знакомую, которую тиранил ее муж, регулярно запирая ее одну в доме и оставляя по нескольку дней в самом плачевном состоянии. Агния не сдержалась, поскольку изумлению ее не было предела, и пораженно спросила:
– Как? Как он мог запереть свою жену?
– Он не хотел, чтобы она в его отсутствие выходила из дома или принимала кого-нибудь. Муж – глава семьи и глава жены.
– Но… Как странно… – Агния покачала головой.
– А разве у вас в стране так не принято поступать с женами?
– Лет сто назад, пожалуй, такие мужья и встречались, но теперь… Теперь, ежели бы кто так поступил с собственной женой, его осудило бы все общество.
– Ах, как интересно… – Дамы посмотрели на нее с не меньшим вниманием, чем она на них.
– А в вашей семье? – Агния обернулась к Марселу, который сидел тут же, рядом с ней. – Твой отец тоже запирал твою мать в доме?
– О нет. – Тот серьезно посмотрел на нее. – Никогда. Мой отец не мог так поступать, он был человек другого склада.
– А ты?
– Я тоже никогда бы так не поступил.
Агния посмотрела на Марселу и почему-то подумала, что, конечно, он не обманывает ее, но… Но как знать, не способен ли он на куда более худший поступок, чем запирание жены на ключ? Она невольно поежилась. Другая страна, другие нравы… Ей неожиданно стало крайне неуютно. Она не понимала этих людей, не понимала их жизни и даже теперь немного побаивалась Марселу. Да, он был сдержан, воспитан, никогда не позволял себе ни единой грубости ни по отношению к ней, ни просто в ее присутствии к кому-либо другому. Он даже со своими рабами был изысканно вежлив, и все же было некое «но»… Когда они оставались наедине, в моменты любви, она не могла не чувствовать и не понимать его необузданности, так тщательно скрываемой им при свете дня. Она посмотрела на Марселу. Тот ответил на ее взгляд и улыбнулся. Агния улыбнулась в ответ, приняв на себя невозмутимый вид.
– Прости, я оставлю тебя на минуту, – пробормотал Марселу. – Мне надо переговорить с полковником Аламейдой об одном деле.
– Конечно, – согласно кивнула головой она.
А разговор между тем продолжался. Она уловила последнюю фразу.
– …и опять разговоры аболиционистов.
Агния встрепенулась.
– А как вы относитесь к этим разговорам об отмене рабства? – Донна Кандида посмотрела на нее.
– Не знаю… Могу лишь сказать, что у нас в России тоже было рабство [7]7
Конечно, в России не было рабства в том роде, в котором оно существовало в Бразилии. Крепостничество имело множество отличий от рабства в чистом виде, но дамы, полагаю, друг друга прекрасно поняли, не входя в излишние подробности.
[Закрыть], еще и десяти лет не прошло, как его отменили.
– Вот как? У вас были негры? – Это молодая дочка доньи Кандиды вступила в беседу.
– Негры? Нет. Крестьяне.
– Белые?
– Да.
– Белые рабы… Как интересно, – протянула донна Кандида. – И что же, вы всех освободили?
– Да, синьора.
– А у вашего отца были рабы?
Агния улыбнулась:
– Да. Что-то около полутора тысяч душ.
– О-о, – в голосе доньи Кандиды прозвучало восхищение. – Это очень много.
– Да, немало, – согласилась Агния.
– А у вашего мужа?
– Когда мы поженились, отмена рабства уже произошла, – ответила она.
– Дорогая, – это вступила в беседу жена полковника Аламейды, – я все хочу у вас спросить, но… Не сочтете ли вы это за дерзость?
– Нисколько, – вежливо ответила Агния, подумав при этом, что полковнице так много лет, что ее любопытство ей вполне можно извинить.
– Дорогая, – опять приступила полковница, – вы так молоды! Вам ведь не более двадцати пяти, не так ли?
– Двадцать три, синьора Аламейда.
– О-о! – Дамы переглянулись. – Но вы уже вдова…
– Верно, – Агния мысленно вздохнула.
– Сколько же лет было вашему покойному супругу? Он был, верно, молодым человеком? Отчего же он умер?
– Моему покойному супругу был шестьдесят один год, когда он скончался. Вместе же мы прожили два года, – решила уточнить она во избежание дополнительных вопросов.
– О-о, какой солидный брак, – уважительно посмотрела на нее полковница. – Ваш отец был весьма дальновидным человеком!
– Мой брак устроил мой брат, – уточнила Агния, тут же живо увидав Вольфа перед своим внутренним взором.
– В таком случае какой мудрый у вас брат. Он намного старше вас?
– На пятнадцать лет.
– Вот видишь! – громко обратилась полковница к дочери доньи Кандиды, сидевшей близ нее. – А ты не хочешь выходить замуж. Эта дурочка уверяет, что жених слишком стар для нее. – Полковница вновь обернулась к Агнии.
– Но он действительно старик! – протянула девица, нахмурившись.
– Ну чем плох такой брак? Вы разве можете пожаловаться на своего покойного супруга, донна Агния?
– Нет, – Агния покачала головой.
Она действительно не могла на него пожаловаться.
– Вот с кого надо брать пример. – Полковница обернулась к девице, а после к ее маменьке, с которой желала обсудить кандидатуру престарелого жениха.
– А сколько лет вашему жениху? – Агния украдкой наклонилась к девушке.
– Это ужасно, – мрачно ответила та. – Шестьдесят два.
– Не расстраивайтесь. Он долго не протянет, – преспокойно заметила Агния.
Девушка изумленно посмотрела на нее, а потом вдруг прыснула в кулак. Агния улыбнулась ей в ответ и приложила палец к губам, призывая к молчанию и осторожности.
– Что вас так развеселило? – Марселу, заметив веселый вид Агнии, тут же подошел к ней и склонился с вопросом.
– Старые мужья, – ответила она.
– Мужу доньи Агнии, который умер, было шестьдесят лет! – заговорщицки шепнула девица Марселу.
– Вот как? – сказал он. – А я не знал, – прошептал он уже ей на ухо. – Как же ты с ним жила?
– Я тебе после расскажу, – так же тихо ответила она.
– Ну, довольно об этом… – Марселу склонился еще ниже, к самому ее ушку. – Мне бы хотелось уйти отсюда и остаться с тобой наедине…
Агния улыбнулась и ответно пробормотала, стараясь, чтобы никто ничего не услышал:
– Тогда я пойду сейчас. А ты уходи позже…
13
– Как вам нравится здесь? – Синьора Сан-Пайо, весьма изысканная дама, безупречно говорившая по-французски, очень прямо сидела за столом и, улыбаясь, все же довольно пристально рассматривала Агнию.
Агния, в свою очередь, не менее пристально рассматривала ее, пытаясь, однако, замаскировать свой интерес. Она не была уверена, что ей это хорошо удавалось, но все же тешила себя надеждой, что не слишком выдает свой интерес.
– Страна ваша прекрасна, – ответила Агния, – все вокруг очень любезны и милы со мной.
– А наш климат? Я знаю, что вы родом из каких-то северных земель.
– Не совсем так, мадам, я родом из России.
– Но разве там не холодно?
– Какую-то часть года – безусловно.
– Стало быть, наш климат вам непривычен.
– Да, признаюсь, это так…
Какое-то время дамы молчали, отдав все свое внимание кофе, которое они обе пили. Агния, отведя глаза от собеседницы, подумала, что синьора Сан-Пайо выглядит очень хорошо. Ей должно было быть около сорока лет, даже чуть больше. Но выглядела она весьма недурно. Агния уже давно заприметила, какие высохшие лица были у многих женщин здесь, с истомленными чертами лица, будто выточенными нарочно искаженными. Конечно, тут встречались и круглые, довольно приятные и мягкие лица, но все же смуглая кожа их казалась какой-то увядшей, прибавлявшей им годов. Синьора Сан-Пайо имела довольно бледную кожу, как видно, тщательно хранимую от солнца всевозможными ухищрениями. И именно это позволяло ей выглядеть так молодо.
Так дамы молчали около пяти минут, а затем старшая синьора продолжила делать вопросы:
– Вы, кажется, вдова. Не так ли?
– Да, именно так.
– Сколько же вам лет?
Агния слегка поморщилась, так как ненавидела этот вопрос:
– Двадцать три года.
– Вы так молоды… – протянула синьора Сан-Пайо. – Отчего же вы так рано овдовели?
– Мой муж был много старше меня.
– Как много старше?
– Между нами было около сорока лет разницы, – ответила Агния и вспомнила, что видела покойного графа лишь только один раз и он ей показался не просто стариком, а очень древним старцем.
– Вот как… О вашем браке, стало быть, позаботились родители…
– Точнее, мой брат.
– Что же… Мой сын человек молодой. – Синьора Сан-Пайо рассмеялась. – Ему нет еще и тридцати лет. И он достоин самой искренней любви. – Она с улыбкой взглянула на Агнию.
– Да, я тоже так считаю… – Молодая женщина улыбнулась в ответ.
– Мой сын… – Синьора замолчала… – Я очень его люблю… Он достоин самого лучшего, ведь он богат, умен, хорош собой… Полагаю, вы все это заметили и сами?
– О да… – Агния рассмеялась в ответ. – Я была бы достойна всяческого осуждения, если бы не видела всех его достоинств.
– Полагаю, что ваши отношения… – дама замялась, – ваши отношения… не зашли слишком далеко? Простите, быть может, я слишком многое позволяю себе…
«Знать бы еще, что вы имеете в виду, дорогая дама», – подумала Агния.
– Я не совсем понимаю вас, – ответила она.
– Вы уже были замужем, потому я не думаю, что шокирую вас, если спрошу прямо. – Синие глаза синьоры Сан-Пайо уставились прямо в глаза Агнии. – Вы в положении?
– Нет, – с удивлением покачала головой молодая женщина. – Но почему вы так подумали?
– Марселу так торопит с этой свадьбой. Я подумала, что для того есть особые причины…
– Таких причин нет, – неожиданно для самой себя насупилась Агния.
Синьора Сан-Пайо, конечно же, заметила это и тонко улыбнулась.
– Вот и хорошо, – примирительно сказала она. – Марселу сказал мне, что любит вас, – дама пристально посмотрела на Агнию. – И я склонна ему верить… Признаться, я никак не ожидала, что он захочет жениться на ком-нибудь, кого я не знаю… На иностранке… Перед его отъездом в Европу я никак не могла предположить, что вернется он уже с невестой… Сказать по правде, здесь есть девушка, которую я очень желала видеть женой моего Марселу…
При этих словах Агния, как это говорится, сделала стойку.
«Вот еще чего не хватало! Неужели у него тут была невеста?»
– О нет, нет! – воскликнула синьора Сан-Пайо. – Не думайте, что они были помолвлены! Мой сын никогда не посмел бы разорвать объявленную помолвку, слишком велики его понятия о чести.
– Я и не сомневалась в этом, – ответила Агния настороженно.
– Все-таки я не могу скрывать от вас, что моему сердцу матери эта помолвка была бы весьма приятна. Молодая девушка, не бывшая замужем. – Синьора кинула на Агнию быстрый взгляд. – Ей только шестнадцать лет, – прибавила она. – И она богатая наследница, к тому же местная уроженка. Ее семья живет в Бразилии уже сто пятьдесят лет. Примерно столько же, сколько и наша семья.
– Она красива? – с улыбкой спросила Агния, немало подосадовав про себя.
– Да. Впрочем, все молодые девушки, как правило, красивы, – тонко улыбнулась синьора Сан-Пайо.
– Ну, с этим можно поспорить! – Обе дамы обернулись на веселый голос, донесшийся до них от двери.
Марселу легко вошел в комнату и сначала поцеловал руку матери, а потом подошел к Агнии и, поцеловав руку и ей, встал за спинкой ее кресла.
– Ты всегда любил спорить, мой дорогой! – Синьора Сан-Пайо нежно улыбнулась сыну.
– Нисколько, мама, просто ваше утверждение мне показалось несколько… неправдоподобным.
– Что же, тебе виднее… Мужчинам более пристало разбираться в женской красоте, чем самим женщинам.
– Мама, вы правы, как и всегда. Но вы уже познакомились? Вы обо всем расспросили мою невесту?
– Что ты! О чем я могла расспрашивать? Мы просто разговаривали, не так ли? – Синьора слегка наклонилась к Агнии.
– Да, именно так, – улыбнулась та в ответ.
– Но, Марселу, дорогой мой… Я должна обсудить с тобой важное дело. Госпожа графиня, – дама обернулась к Агнии, – это касается нашего дома в Рио и, думаю, не будет вам интересно. Вы позволите мне отнять у вас внимание моего сына?
– Конечно, – согласилась Агния.
– Прости, дорогая. – Марселу еще раз поцеловал ей руку и вышел вслед за матерью.
* * *
– Марселу, дорогой мой… Ты должен понять, что я забочусь только о твоем счастье! Ну что тебе эта женщина? Посуди сам – она вдова, иностранка, о ней никто здесь ничего не знает, ее никогда не примут в столице!
– Что же, мы будем жить на фазенде. – Марселу обернулся к матери. – Я не думаю, что мою невесту испугает эта перспектива.
– Ты не думаешь о нас…
– Мама, простите, но какое влияние на вас и на сестер может оказать этот брак?
– Большое! Ты помнишь Элену Гонзага? Какой бы это мог быть блестящий союз! И конечно, это помогло бы и твоим сестрам, ведь один удачный брак открывает дорогу другим удачным бракам. А вот твой союз с этой женщиной, происхождение которой сомнительно…
– Зачем вы так говорите?
– Происхождение которой сомнительно! – настойчиво повторила мать. – Никто и ничего здесь о ней не знает! Каково ее состояние? Кто ее родители? Кто был ее муж? И для чего тебе жениться на вдове, когда ты можешь взять себе в жены любую молодую девушку здесь?
– Синьора! – Марселу отошел к окну и отвернулся от матери. – Не говорите так! Я уже принял решение и от него не отступлюсь.
– Твои обязательства перед ней так крепки?
– Мама, – Марселу повернулся к матери, – даже если бы я изменил свое решение, даже если бы мои чувства теперь переменились, то взять свое слово назад я не могу. Мы были близки, и я, любя и уважая Агнию, никогда не пойду на попятную.
Мать тяжело вздохнула:
– Я догадывалась, что ты ответишь именно так, дорогой мой. Я не буду больше ни на чем настаивать и задам тебе один последний вопрос: ты любишь ее все так же сильно, как и в первый день?
Марселу помолчал, а потом твердо ответил:
– Да.
