Текст книги "Ложь во спасение"

Автор книги: Наталия Вронская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

5

– Филипп, братец, готов ли ты?

– Вполне, Кирилл, – ответствовал молодой человек.

– Ну так едем. Свадьба будет скромная, согласно пожеланиям невесты…

– Странные пожелания у молодой девицы. Я полагал, что все невесты любят пышные празднества.

– Ну а вот она не такова. Радуйся, сие выдает особу не легкомысленную и рачительную, – произнес Кирилл.

– Я неуверен, что подобные качества вызывают у меня несомненное восхищение, – пробормотал Филипп, однако же проследовал за братом.

Что же, раз уж все решено… Дивно только, что невесты своей он так и не увидел. Сначала было он подумал, что от него ее прячут для того, чтобы скрыть какой-нибудь изъян, и о том прямо объявил брату. Но Кирилл расхохотался и обвинил Филиппа в большом воображении.

– Всего-то и дела, что семейство привержено старинным обычаям, да и невеста весьма стеснительна, – заметил он.

– Но не лучше ли было бы нам с ней допреж брака свести знакомство? Ежели она так стеснительна, то это было бы самое разумное, – сказал брату Филипп.

– Не знаю, не знаю… Однако матушка ее желает, чтобы все было именно так. Но ежели ты вдруг передумал… – начал Кирилл.

– Да нет, – смешался Филипп. Отчего же…

– Ну и ладно! И слава Богу! – воскликнул брат.

И вот уже они стояли пред аналоем и ждали прибытия невесты. Филиппа обуяло страшное любопытство. Он подозревал, что совершает рискованную сделку, но отказываться отчего-то не желал, хотя и имел такую возможность. Вопреки мнению брата был он вовсе не так беден, как тот думал, и вернул бы любые деньги, которые брат его без соизволения потратил на поместье, но… Но тут желал Филипп рискнуть! Как всегда, в жизни своей он бросался в испытания, очертя голову. И как ранее ни о чем не жалел, так и теперь – жалеть не собирался. Прежде риск приносил ему не только огорчения, но и славу, теперь же… Говорят, дурно женившись всю жизнь можно расплачиваться, но все происходящее с ним походило на сцену из романа, а посему имело все возможности окончиться благополучно!

Нелли вскоре пришла в себя. Вглядевшись из-под вуали, сколь можно было, на своих спутников, она признала в них тех самых молодцев, что везли ее в монастырь той страшной для нее ночью, когда она думала, что из обители ей возврата не будет. Вскоре она почти успокоилась: что дурного они ей сделают? Везут они ее в церковь, сие понятно. Чего же бояться? Наконец, карета остановилась, и девушку высадили.

Никто и не подумал поднять вуаль и заглянуть ей в лицо, чтобы как следует рассмотреть невесту. Нелли медленно подошла к церкви и увидела стоявшую перед ней мачеху.

– Ну, Алена, я вижу ты смирилась? – спросила Сусанна.

Девушка молча потупилась.

– И правильно, дитя! – продолжила мачеха. – Я благословляю тебя и заверяю, что папенька твой был бы весьма рад такому удачному браку. Однако что с твоим платьем?

Сусанна придирчиво осмотрела наряд падчерицы.

– Что за вид? Никогда не умела ты носить наряды! Я права была, когда говорила твоему покойному батюшке, что не надобно тебе новые наряды справлять, ибо толку от сего никакого.

Нелли промолчала, лишь еще ниже склонив голову.

– Ну, что ты молчишь? – со вздохом спросила ее Сусанна. – Сказала бы что-нибудь, тихоня…

– Я не знаю что… – прошептала Нелли.

– Ну, Бог с тобой! – досадливо махнула рукой мачеха.

Перекрестив девушку, она подвела к ней незнакомого мужчину.

– Вот это будет твой посаженный отец, – сказала она. – Возьми его под руку и ступай в церковь.

Нелли молча оперлась на протянутую ей руку и вошла в храм.

Она стояла как в тумане, не смея обернуться и посмотреть на жениха. Она лишь сознавала, что рядом с ней стоит молодец высокого роста и, как она чувствовала, с любопытством поглядывает на нее.

«И, верно, недоумевает, отчего лицо мое так скрыто», – размышляла Нелли.

Филипп Болховитинов и верно недоумевал.

«Что еще за преграды да бастионы? Дивная скромность… Что же скрывать? Какой изъян? – Он пришел в волнение, но не подавал виду. – Что за глупость! И для чего я на сие решился? Все моя любовь к авантюрам!» – выговаривал он себе.

Однако невеста явно была молода, стройна, и, видно, волновалась не менее жениха, ибо рука ее дрожала, хотя она довольно твердо ответила «да» на вопрос священника.

Наконец, все закончилось. Надобно было открыть лицо невесты, и Филипп увидал, как решительно повернулась к нему его молодая жена – Елена. Нелли в тот миг отбросила все страхи, ведь пути назад для нее теперь не было, да и для мужа ее, и для мачехи тоже.

Филипп протянул руки и поднял вуаль. На него смотрело бледное, прекрасное, без малейшего изъяна лицо с измученными черными глазами. Какой взгляд! Филипп опешил.

– Ах! – раздался возглас. – Да, что это такое! Ты! – Это кричала Сусанна. – Мерзавка!

– Перестань, дочь моя, – остановил ее батюшка. – Что ты творишь? Ты в храме Божьем!

– Но сия особа есть обманщица! И венчание недействительно! Это не та сестра! Не та невеста!

Филипп с интересом взглянул на свою жену и тут… Теперь, когда на миг выражение черных глаз изменилось и сделалось не измученным, но почти покойным и удовлетворенным, он узнал их обладательницу! Это была она – она, та самая девушка, что несколько лет назад в Петербурге так очаровала его. И как же она была прекрасна, совершенно так, как была лет пять назад. Да что там, она стала еще прекраснее!

Былые чувства молодого и беспечного человека нахлынули на него. Он мигом припомнил разговор с братом, свое очарование воспоминаниями о юной девушке – безымянной красавице, запавшей ему в душу, – и… И он уже был влюблен!

Филипп потом перевел глаза на брата, с усмешкой закусившего губу, посмотрел на разъяренную мачеху невесты, потом вновь на жену свою – прекрасную незнакомку, имя которой он наконец-то узнал…

– Что сие значит? – спросил батюшка. – Как это – не та невеста? Дитя мое, ты – Елена? Елена Алексеевна Горлинская? – оборотился он к Нелли.

– Да, – тихо ответила та.

– Но это не та, не та сестра! – кричала Сусанна.

– Но Елена же, – вдруг сказала девушка, взглянув на мачеху. – Алена желала остаться в монастыре, она в нем и осталась.

– Ну, я этого так не оставлю! Сей брак недействителен! – продолжала буйствовать Сусанна.

– Ах, оставь, мой свет, что за беда? – проговорил Кирилл Илларионович. – Та ли, другая, что за различие?

– Недействителен! – упрямо твердила Сусанна.

– Ну вот что! – оборвал ее Филипп. – Женюсь вроде бы я, так и решать мне. – Он посмотрел на Нелли, еще более побелевшую под его взглядом. – Сразу ясно мне было, что дело тут неспроста затеялось. И ежели вы сами себя в чем обманули, то что ж тут поделаешь – сами виноваты. Мне моя жена нравится, брак по всему выходит, что действителен, да и… Но как, помилуй Бог, обе сестры были названы Еленами? – вдруг спросил он.

– Батюшкина прихоть, – улыбнувшись одними губами, промолвила Нелли.

– Ну, так тому и быть. – Филипп протянул руку Нелли и, лишь она оперлась на нее, тут же решительно вышел из церкви.

За ними волею либо неволею пошли и остальные.

Не прошло и часу, как гости разъехались. Да и что за гости? Мачеха да Кирилл Илларионович. Ах, как злилась, как негодовала Сусанна Петровна! Скольких трудов стоило господину Болховитинову утихомирить ее. Нелли, сжавшись, сидела в углу, Филипп же Илларионович лишь усмехался, глядя на старания брата относительно Сусанны. И никто, решительно никто не мог взять в толк отчего та с ума сходит. Какая же ей разница, кто из сестер выйдет замуж, а кто останется в монастыре? Это все ее злоба да мстительность, думалось Нелли. Лишь бы только им наперекор сделать, чтобы хуже им с сестрой было!

Да и то, разве можно знать, что дальше все же будет хорошо, а не дурно? Как знать, что еще за человек этот ее муж? Однако он и виду не показал, что недоволен или зол. Напротив того, с совершенно невозмутимым видом вывел он ее из церкви, усадил в карету и привез в свой дом. Только Нелли казалось, что внутренне он немало повеселился на эти обстоятельства. Да уж, неудовольствия он не выказал, да по всему видно, что у него и не было недовольства. А на нее смотрел он весьма любезно и, едва они приехали в его дом, так тут же изъявил желание все ей показать.

Нелли тогда с удовольствием согласилась, и через несколько минут уж почувствовала, что вполне освоилась со своим мужем и ничуть его не боится. Он же вел себя любезно и предупредительно, и Нелли даже показалось, что она понравилась ему. Впрочем, и он показался ей весьма приятной наружности.

«Все равно за кого отдадут? Ан нет, вовсе и не все равно! – думалось в тот день Нелли, сидевшей в собственной своей комнате. – Была бы я так спокойна, когда бы знала, что в соседних комнатах обитает не сей добрый молодец с задорной улыбкой, будто подшучивающий надо мной, но в то же время смотрящий с каким-то особым вниманием в синих очах? А что сидит там какой-нибудь старик, либо грубиян, который нимало не стал бы терпеть все эти фокусы! Пожалуй, сударыня мачеха тут ошиблась!»

Нелли заулыбалась.

«Мой муж… Муж, что за странное слово!» – Она качала головой.

Нелли все украдкой поглядывала на Филиппа и ей делалось покойнее и покойнее в его обществе. И она вовсе даже не замечала, что удостаивается столь же пристального внимания от своего супруга, находившего, что ему несказанно повезло. Да, все могло сложиться решительно иначе, как для Нелли, так и для него.

– Что же, вы вовсе не признали меня? – спросил Филипп, едва они остались наедине.

Нелли недоуменно посмотрела на него:

– Нет.

Филипп улыбнулся:

– А я не мог не узнать вас… Впрочем, я не мог вас забыть, так вернее. Года три назад, в Петербурге. Вы были с сестрой и тетушкой, как мне показалось.

– В церкви? Это было в церкви… – прошептала Нелли. – Я помню, – улыбнулась она. – И я еще помню, вас кто-то окликнул тогда: «Филипп Илларионыч».

– Да. – Он помолчал. – Признаться, я вас не забыл…

– А я… – Нелли начала было, да вдруг смещалась.

– Что? – с живостью переспросил ее Филипп, взяв ее руки в свои. – Что же?

– Несколько дней назад, когда привезли меня в монастырь, в самую первую ночь мою там, все это мне так ясно припомнилось… Я… я как наяву увидела ваше лицо… – тихо прибавила она.

– Друг мой, теперь уж можно не терзаться неясными воспоминаниями, – улыбнулся Филипп.

Нелли внимательно посмотрела на его лицо: улыбка его была столь же обаятельной, сколь помнилось ей. Странно, но будто не было трех лет, что прошли с той их первой мимолетной встречи, которую нельзя было даже назвать знакомством! Неужели то была судьба? Неужели именно тогда они были предназначены друг другу Провидением? Диво…

Филипп, глядя на порозовевшие ланиты Нелли, думал, что перед алтарем ждал он всего, но только не того, что случилось. Теперь же… Ему так и хотелось обнять Нелли и расцеловать. Впрочем, чего же ждать? Разве они теперь не муж и жена? И когда он исполнил свое намерение, то немало позабавился, глядя на изрядно смущенную Нелли, прятавшую от него глаза. Забавы-то забавами, однако сие немалое смущение принято было им с радостью и благодарностью, и когда руки Нелли ответно обвили его шею, а ее уста горячо прильнули к его устам, то тут, кажется, Филипп окончательно уверился в собственной Фортуне…

6

Утром, когда солнце, не задерживаемое занавесями, кои забыли с вечера занавесить, лучами своими коснулось лица Нелли, то та сразу же проснулась. Хотя сон ее был глубок, но глаза она открыла, будто и не спала вовсе. Потянувшись, она враз вспомнила, что вчера произошло, а уж когда вспомнила…

Нелли немедленно покраснела и уселась в кровати. Она была теперь одна. Филипп нонче ночевал один, не с нею. И Нелли была уверена, что его уже и в доме нет. Больно он был любитель встать как можно раньше да отправиться по делам имения. Добрый хозяин, его все ценили в округе, да и сама она это понимала… Но до сего только дня. Нынче утром она всего этого терпеть не могла!

Вчерашняя обида вмиг поднялась в груди. Вот так! Оставил ее совсем одну! Но ежели подумать, то теперь это и хорошо. В голову тут же полезли воспоминания о прошедшем дне…

Полгода уже прошло со дня их с Филиппом свадьбы и до сего дня все было тихо и гладко. Слишком уж ценила Нелли собственное спокойное счастье, которое ей подарило Провидение. Да и Филипп, кажется, был вполне доволен жизнью. Он угождал жене, ни в чем не нарушал ее спокойствия и, более того, с удовольствием не только исполнял ее желания, но и по собственной воле находил способы порадовать ее. И вот размолвка, да по какой глупости! Ах, никак не могла Нелли подумать, что Филипп вдруг заревнует ее, да и вовсе без повода! И все несносный вчерашний день…

…Сусанна Петровна никак, ну никак не могла успокоиться после Неллиной свадьбы! Первые дни она прямо убивалась с горя, затем поутихла. Немало тому способствовал Кирилл, который ни на миг не покидал ее. Вокруг никого не было, кто мог бы помешать им, и, хотя слухами земля полнится, ни Кирилл, ни Сусанна не боялись соседского злословия и пересудов дворовых.

Однако вследствие всех страданий и переживаний Сусанна все ж пострадала. Ребенка она выкинула. И хотя особой чадолюбивой она никогда не была, но в этом она обвинила Нелли. Не проходило и дня, чтобы Сусанна не поминала падчерицу, как погубительницу ее материнского счастья. Притом она не делала ни малейшей попытки ласкать своего кровного сынка, отпрыска ее ныне покойного второго супруга. Ах, кабы отомстить! Кабы испортить жизнь сей неблагодарной! Но как? И Нелли, и Алена (покарай Господь их отца, вздумавшего обеим дочерям дать одинаковое имя!) были теперь счастливы, и это не давало покоя Сусанне!

Алена, сестрица Неллина, вскоре приняла постриг. Была она вполне счастлива, поскольку настоятельнице, матери Ефимии, отписал братец Кирилл, уведомивший, что дела его весьма хороши, и немало повеселила их эта история с двумя сестрицами Еленами! Какое дело им, кто в монастыре, а кто замужем? Главное, его выгода соблюдена и никто, даже и братец Филипп ни о чем не догадывается. Братцу, что за дело до приданого жены? У него, оказывается, и свои деньги есть, а теперь и имение поднимется небывало. Филипп ведь ушел в отставку и теперь зажил помещиком. Так что недочета в деньгах Неллиных он и не искал, да и ладно. И Алену притеснять все же не стоит. Ведь и от нее деньги такие же, как и от Нелли, и ему, Кириллу, пошли, и монастырю тоже, сколь и было обещано. Так что мать Ефимия, наложивши на Алену епитимию за обман, хотя и невольный, вскоре ее простила и меж сестрами новая сестра (в монашестве – Устиния) была принята.

А мачеха ее, хотя для всех уже все окончилось да уладилось, ко всеобщей радости, лелеяла планы мести. Алену – не тронешь, да и что ей мстить? Она помолится, и дело с концом. Ох уж эти святоши! Ничем их не проймешь! Но вот Нелли. Нелли… Ее и помучить, и погубить не грех. Да только как? В дом тот она не ходит, да и не пустит ее, поди, падчерица. Кирилл, который бывал там у брата, ей не помощник, Филиппу он вредить не станет… Что же предпринять? Да вот что она надумала!

В голове у Сусанны зародился самый простой план. Надобно проникнуть в ненавистный дом, примириться с Нелли, а уж там видно будет. Тяжко было наступать на собственную гордость, но что же поделаешь? Прикинуться надобно овечкой, а уж Нелли, какова бы она ни была, не сможет ей отказать от дома!

– Ах, дражайшая моя дочь! – Сусанна Петровна решилась обратиться к Нелли именно так, желая воззвать к родственным чувствам девушки.

– Сусанна Петровна? – удивлению Нелиному не было пределов.

– Дражайшая Нелли! Ласкаюсь, что простишь ты меня! – Госпожа Горлинская решительно двинулась к падчерице, протянувши ей руки для объятий.

Не умея от сего увернуться, Нелли принуждена была тоже ответить объятиями. Сусанна Петровна при сем прослезилась и, расчувствовавшись, прибавила:

– Я знала, что у тебя доброе сердечко…

– Право, Сусанна Петровна, – пробормотала обескураженная Нелли, – что произошло?

– Ах, – вдругорядь повторила та, усаживаясь в кресло. – Позволь же, я все объясню тебе…

Верная собственным решениям, Сусанна – была не была – отправилась в дом Болховитиновых мириться с Нелли. Мириться, разумеется, лишь для того, чтобы чаще бывать в доме падчерицы и постараться навредить ей, коли такое будет возможно. Теперь она чувствовала, что все идет как надобно и она достигнет своей цели скорее, чем ей думалось.

– Ты можешь не поверить мне, дитя, – продолжила Сусанна, – но я должна тебе сказать, что с самого дня твоей свадьбы, я не находила себе покоя. И все оттого, что была я так несправедлива к тебе… Помнишь ли, как я желала отправить тебя в монастырь, не сообразуясь вовсе с твоими желаниями? Разумеется, ты помнишь. – Она приняла покаянный вид. – Что за наваждение нашло на меня тогда? Я по сию пору не могу найти тому объяснение!

– Что же, – молвила Нелли, – я и не знаю…

– Но послушай дальше! – прервала ее Сусанна. – А та сцена, что устроила я при венчании? Нелли, милая Нелли! – Она ухватила падчерицу за руки и пристально уставилась ей в глаза. – Прости меня!

– Сусанна Петровна…

– Милая Нелли! Ты добрейшее существо, я знаю!

«С чего это вы взяли, сударыня, что я добрейшее существо?» – невольно подумала Нелли.

«Неужто мерзавка окажется злопамятна?» – думала Сусанна.

– Ежели вы так просите… – меж тем произнесла Нелли.

– О да! Сие было бы для меня истинным счастьем, ежели бы ты простила меня, дитя мое! Тем более что все ведь уладилось ко всеобщему благополучию…

– Что же, сударыня, я с радостью принимаю ваши извинения, – ответствовала падчерица.

– Как ты благородна! – со сдержанным восхищением заметила Сусанна, еле скрывая при том свой восторг. – И ты позволишь мне бывать у вас запросто, не правда ли? – спросила она. – Я желала бы стать тебе подругой…

«Мыслимо ли сие?» – Нелли в разум не могла войти от изумления. Однако что же поделаешь? Не ссориться же с мачехой, тем более что та будто пришла с повинной. Словно прочтя ее мысли, Сусанна вдруг рассмеялась и сказала:

– Повинную голову меч не сечет!

– Ваша правда, сударыня. – Нелли сдержанно улыбнулась.

С той поры, к величайшему удивлению супруга, Нелли стала принимать мачеху в своем доме.

– Что за перемена? – спросил у нее Филипп. – Отчего вдруг Сусанна Петровна сделалась тебе чуть не подругой?

Нелли рассказала, как та приезжала мириться и так умильно каялась и молила о прощении, что отказать было бы невозможно.

– Странно сие, однако. Хотя законы христианского всепрощения и родства требуют снисхождения в подобных ситуациях.

– Я так и поступила, хотя сие было мне не совсем приятно.

– Лелею надежду, что из сего выйдет какой-нибудь толк, – ответил Филипп.

Сусанна, бывавшая теперь чуть ли не запросто в доме падчерицы, не оставляла своих планов. Вскоре приметила она, что отношения молодых супругов не всегда пылки, что ее порадовало.

«Вот, – думалось Сусанне. – Хотя и поставила сия особа на своем, однако же в дому ее не много счастья. Мы с Кириллом, хотя и не супруги, пылко любим друг друга, Нелли же с Филиппом, кажись, оттого только и живут, что их судьба свела…»

Так, да не так. Конечно, трудно было бы ждать от супругов, столь неожиданно и странно вступивших в брак, пылкости чувств. Однако же и холодности меж ними вовсе не было. Ни Нелли, ни Филипп не утруждали себя рассуждениями о том, что нет у них романической страсти. Более того, оба понимали супружество вовсе не как бурную страсть. И дело бы, глядишь, так и пошло до скончания века, когда бы не случай…

Сусанна как-то раз приметила, что Кирилл стал весьма часто бывать в доме у брата. И вместе с Сусанной, но чаще без нее. Что за оказия? И так и этак поразмыслив, Сусанна пришла к весьма неутешительному выводу, который еще более разозлил ее против Нелли. Кирилл увлекся женой брата.

Бог весть, как сие произошло! И как уж Кирилл Илларионович был столь неосторожен, что явил свои чувства пред Сусанной, также только единый Бог ведает.

Сусанна спервоначалу, нисколь притом не подавая виду Кириллу, бушевала в собственной спальне одна. Ненависть ее к падчерице возросла с утроенной силой. После же, поразмыслив вновь, женщина решила, что вот ей и представился именно тот случай, который позволит свести счеты с ненавистной Нелли!

7

– Что же, мой друг, ты вовсе охладел ко мне? – Сусанна положила голову на плечо к Кириллу. – Отчего молчишь?

– Да почему же охладел? – ответствовал тот, но говорил притом так лениво, что у Сусанны уже и никаких сомнений не осталось.

– Все очень просто: я люблю тебя, а потому вижу и чувствую более, чем желала бы.

– Ах, все это вздор, – сказал Кирилл. – Все вздор!

По правде сказать, Сусанна ему давно уже надоела. Столько лет они вместе! Постылая связь, но необходимая. Как ни крути. А не Сусанна ли помогла ему с полгода назад в денежном затруднении? Подобное надобно ценить.

– Поверь, мой друг, мне все это так ясно видно, – произнесла Сусанна. – Но я вовсе не ревную…

– Вот как? – Он удивленно посмотрел на нее. – Это отчего? Что же, и ты разлюбила меня?

«Вот была бы штука! – подумал Кирилл Илларионович. – «Только разве такое возможно? Вот еще, что бы Сусанне разлюбить меня? Да она от меня без памяти!»

– Так это ты лишь повод нашла, чтобы от меня избавиться? – продолжил он. – Вот мило! – При сих словах Кирилл отодвинулся от Сусанны.

– Нет, мой друг, я люблю тебя, как и прежде, и оттого не желаю смотреть, как мучительно тебе порой скучно бывает в моем обществе.

– Вот как? Странные речи…

– Сие любовь, – проникновенно прибавила Сусанна. – И именно любовь подсказала мне, кто твой новый интерес. – Она ласково и доверчиво улыбнулась.

– Вот как? – глупо повторил Кирилл вновь. – И кто же? – не нашелся более что спросить он.

– Нелли… Разве нет? – Улыбка ее сделалась лукавой.

– Ах, Нелли! Но…

«Как же ты узнала?» – хотел было спросить он, но сдержался.

– Как я узнала? – сама переспросила Сусанна. – Да разве не было мне достаточно нескольких взглядов, чтобы понять, что происходит в твоем сердце, Кирилл?

– Вот интересно, – вдруг сказал он. – Видят ли то и другие? Брат мой или самое Нелли?

– Нет, верно, не видят.

– Отчего?

– Оттого что не знают они тебя так же хорошо, как я.

– А Нелли?

– Что Нелли?

– Ежели она ничего не замечает, стоит ли тогда она внимания? Разве надобно добиваться женщины, которая вовсе не замечает взоров, на нее устремленных?

– Конечно, надобно! – воскликнула Сусанна.

– Это отчего же?

– Оттого, что разве не слаще та победа, которая дается нам многими трудами? И разве непременно надобно женщине, да притом замужней, замечать чей-либо праздный интерес, хотя бы на нее и направленный, ежели не ждет она от этого интереса никаких выгод и удовольствий?

– В сих словах есть много правды… – задумчиво промолвил Кирилл.

– Тут только правда, – твердо ответила ему Сусанна.

– Но что же я могу предпринять?

Сусанна с некоторым неожиданным раздражением посмотрела на своего собеседника. Перед ней сидел (и как она того до сей поры не замечала) уже вовсе немолодой, хотя далеко еще и не старый кавалер. Был он и недурен собой, и богато одет, и умел красиво говорить, и даже порой смешил ее и утихомиривал ее страсти, но…

«Ах, что же предпринять?» – теперь вопрошает он. И как он только добивался своих женщин: своей жены, ее, Сусанны, других? И этот мужчина – причина ее страданий? Отчего она любит его, ведь он так слаб? Да разве тут ответишь…

– И впрямь вот загвоздка, – призадумалась она.

– Ведь прямо же ничего не скажешь…

– Тут надобно действовать осторожно, – начала Сусанна.

– Осторожно? Что же, это не трудно, однако… Все же Филипп мой брат, – с сомнением произнес Кирилл Илларионович.

– Разве подобное соображение может остановить истинно влюбленного кавалера?

– Пожалуй, нет, – с некоторым раздумьем ответил он.

– Что же с того, что Филипп твой брат? Ну а не был бы он твоим братом? Разве стоит отказываться от любви, мой друг, когда она сама идет к тебе в руки?

– Разве?

– Да! Я убеждена, что Нелли не откажет тебе. Эта тихоня вполне решительна и способна на многое. Вспомни, что проделала она при венчании?

– Да уж, – рассмеялся Кирилл.

– И то! Разве сможет Нелли отказаться от приключения?

– Но, поди, она любит моего братца? Они и полугода не прошло как женаты?

– Ах, любит не любит! Разве сие важно? Разве о том надобно тебе нынче думать? Ты должен сообразить, как привлечь к себе ее внимание. Да как побыстрее и ловчее это сделать!

– Право, как же странен твой пыл в таком деле, Сусанна. – Кирилл пожал плечами.

– Что же странного, когда я желаю тебе счастья?

– Счастья с другой?

– А хотя бы и с другой! Ты и представить себе не можешь, на что способна любящая женщина, Кирилл!

– Теперь, пожалуй, могу, хотя сие и странно все же, – задумчиво ответствовал он.

– Ты желаешь ли тем не менее моей помощи?

– Нет, в чем же твоя выгода, Сусанна? – Кирилл прямо взглянул на нее. – Скажи прямо!

– Неужто не ясно?

– Нет, нисколько не ясно.

– Что же… Я и помыслить не могу, что ты оставишь меня. Мне думается, что Нелли – твое временное увлечение. И ежели страсть твоя будет удовлетворена, то ты скорее отставишь мысли о ней.

Кирилл рассмеялся:

– Ну ты и выдумщица! Однако нельзя сказать, чтобы в словах твоих не было истины, ангел мой! Ах, что за счастье быть другом и любовником умной женщины…

– Значит, я права! – торжествовала Сусанна. – И ты не оставишь меня?

В тот миг ей было решительно все равно, каков он и каков его характер. Он будет с ней! И разве имеет значение его решительность или нерешительность?

– Конечно же, я не оставлю тебя. В том, разумеется, случае, ежели брат мой не убьет меня на благородном поединке.

– Ежели все устроить с умом, то никакого поединка никогда не будет. И никто и никогда не узнает правды.

– Что ты разумеешь, Сусанна?

– А то… Братец твой, когда бы даже он и узнал, что жена изменила ему по собственному своему желанию, будет биться с обидчиком. Но ежели Нелли исчезнет? Сбежит вовсе?

– То есть? Не желаешь ли ты обременить меня сей особой? Я вовсе не собираюсь составлять ее счастье до скончания собственных дней!

– В том не будет надобности, – усмехнулась Сусанна.

– Что же тогда? Губить ее я тоже не собираюсь. Для чего мне сие?

– Кто же говорит о том, что ее непременно надобно губить?

– Но ежели Нелли уйдет из дома, то что с ней станется?

– Твоя ли это забота?

– Нет, на такое я не согласен! – Кирилл возразил весьма решительно. – Изволь, я вовсе не пример высокой нравственности, но все же чужая жизнь – не предмет для шутки.

На такой отпор Сусанна не рассчитывала. Как никогда близко виделась ей погубленная жизнь Нелли – исполнение всех заветных мечтаний. Кабы знать, что Кирилл будет столь порядочен!

– Хорошо, а ежели… Ежели… – пробормотала она. – Впрочем… Изволь, можно все устроить и без того, но так, что никто ничего не узнает!

А про себя Сусанна подумала следующее: «Ты, мой друг, как пожелаешь, а я от своего не отступлюсь. И ты будешь слепым орудием в моих руках, коли не желаешь быть с открытыми глазами в таком деле. Я все равно сгублю Нелли. А ты и знать того не будешь. А когда поймешь, то будет слишком поздно. Что же… Тайное свидание, хитрое зелье и… И более ей не жить!»

– Я помогу тебе все устроить, Кирилл, – решительно прибавила Сусанна.

– Что же, я благодарен тебе, – легкомысленно ответил Кирилл. – Кто бы мог подумать, что я заполучил такое сокровище. – При сих словах он поцеловал Сусанне руку.

– Ради тебя я готова на многое. Кирилл, – тихо сказала она.