Текст книги "Главное – не влюбляться (СИ)"

Автор книги: Наталия Веленская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 28

Я знала это место. И знала, что сюда не пускают. Поэтому я со смесью восхищения, трепета и ужаса смотрела на Александра третьего, который спокойно открыл калитку, и жестом руки пригласил меня проходить вперёд.

– Дом со слонами? – спрашиваю я с придыханием.

– Ага. И сегодня он полностью в нашем распоряжении.

– В смысле? Сюда же нельзя! Тут бабушка вахтёр сидит охраняет территорию! Мы как-то с однокурсницами пытались пройти сфоткаться внутри…, – поспешно начинаю говорить я и осекаюсь, замечая, что на входе никого нет. – Стоп, Корсаков, куда ты дел бабушку?

Я встала у входа, как вкопанная. Место конечно очень красивое и романтичное, но преступать закон и проникать без разрешения на чужую территорию я точно не буду!

– Лиз, успокойся. Ничего я с бабушкой не сделал. Я же тебе не Раскольников!

– Ну да, ты в кредитах явно не нуждаешься…

– Вот-вот, правильно мыслишь, – смеётся Саша и берет меня за руку, запуская внутрь. – Поэтому могу договориться с нужными людьми и устроить бабушке вахтёру замечательный выходной.

Ах, да точно. Миром правят деньги. Значит для Корсакова договориться попасть на объект культурного наследия раз плюнуть. С одной стороны, стало немного легче, что закон мы не нарушаем, с другой стороны – а что, если это его фишка такая? Водит сюда всех своих баб.

– Бывал здесь раньше? – как бы мимоходом спрашиваю я, когда мы проходим мимо статуи девушки и огибаем Дом сбоку.

– Нет, но всегда хотел, – говорит Саша. – А когда ты сказала, что историк по образованию, то я подумал, тебе точно понравится это место. Надеюсь, я не ошибся?

– Не ошибся, – смотрю я ему в глаза. Стараюсь вложить в свой голос чувство искреннего восхищения и благодарности. Да, во многом этот сюрприз получился благодаря его связям и положению. Но я хочу, чтобы он понял – для меня это не главное. Намного важнее, что он запомнил, на кого я училась. Что он действительно подумал, как меня удивить небанально, хотя практически ничего обо мне не знает. И это старание грело душу лучше любых денег и шикарных букетов.

Дом со слонами – это дача самарского купца Головкина, которая была построена ещё в начале двадцатого века. Это было очень необычное здание в стиле модерн. Перед фасадом Дома располагались скульптуры огромных белых слонов, которых можно было разглядеть, проплывая по Волге. Всегда мечтала их увидеть вблизи, поэтому, как только я замечаю лестницу ведущую к слоникам, отпускаю руку Корсакова и несусь к ним.

– Класс! – радостно завопила я, хлопая в ладоши. – С ума сойти! Не могу поверить, что вижу их так близко! А можно их подойти, потрогать?

– А почему нет? Что им будет? – усмехается Саша, подходя ко мне.

Ну это как сказать. С развалом Советского Союза Дачу совсем забросили. На всем видны следы запустения, ветхости. И на слонах, и на скульптуре девушки, что располагалась сбоку от особняка, краска местами облупилась. Страшно было делать лишнее движение, чтобы не разрушать эту красоту окончательно. И было очень горько, от того, что властям нет дела до такого уникального места.

Я осторожно ступаю к слону и с удивлением обнаруживаю, что между скульптурами стоит небольшой круглый стол, полностью сервированный и украшенный миниатюрной вазой посередине с цветами.

Мы что тут ужинать будем?

– Ага. Но я так понимаю после того, как ты почешешь слона за ушком, – отвечает Александр третий. Я что, сказала свой вопрос вслух?

– А саму Дачу внутри можно посмотреть? – с надеждой спрашиваю я.

– Можно, если ты не голодная, конечно, – Саша внимательно на меня смотрит, будто сканируя, когда и сколько я в последний раз ела. Я отрицательно мотаю головой. Пока не стемнело, не хочется тратить время впустую. – Первый этаж нам разрешили посетить, но на второй забираться опасно. Лестницы уже могли полностью сгнить за это время.

Подхожу к слону и чуть дрожащими пальцами легонько касаюсь его хобота. За ухом у него, я конечно же не достану. Несмотря на каблуки, мне просто не хватит роста.

– Не боишься, что эти слоны прокляты? – спрашивает Саша, драматически понижая голос. А у меня мурашки бегут, но не от страха, а от того, как он говорит, и что он снова подходит ко мне ближе.

– Пф-ф-ф, нет! – закатываю я глаза. – Да, я читала, что большевики хотели взорвать слонов в 30х-40х годах прошлого века, но побоялись из-за суеверий. По мне, всё это глупости! Я не вижу в этих слонах ничего зловещего и мрачного. Зато чувствую руку талантливого человека, который создал эскизы для этого особняка и статуй. Мне кажется, что он вложил очень много любви, стараний и вдохновения в это место. Может поэтому оно до сих пор и вызывает такой интерес…

Размышляю вслух, не отрывая взгляда от слона. На секунду даже показалось, что в его неподвижно белых глазницах промелькнуло подобие жизни, и он беззвучно согласился с моими мыслями, полностью их разделяя.

Понимаю, что Корсаков стоит рядом и молча на меня смотрит.

– Что? – перевожу я на него взгляд, невольно смущаясь.

– Да так, интересные мысли высказываешь.

Ещё шаг ближе. Безотрывно смотрю в сверкающие серые глаза, замечая в них какой-то новый оттенок неба. Нужно срочно отводить взгляд, иначе я за себя не ручаюсь, натворю дел.

– Знаешь, о чём я не могу перестать думать с субботы… – подходит ещё ближе Саша и я ощущаю его настолько близко, что сейчас просто растворюсь в нем – аромат парфюма, горячее дыхание, бархатистая ткань пиджака, которая касается моей руки. Жарко. Невыносимо жарко. На мне тонкое шёлковое платье, а я горю!

– Какой красивый закат! – поспешно говорю я, делая шаг назад.

Глава 29

Знаю я, о чём он думает с той субботней ночи в клубе.

Хочу ли я его поцеловать? Одна часть меня конечно же изо всех сил вопит «Да-а-а!», вторая, более разумная, скептически вздыхает.

Успокаиваю две противоречащие друг другу половинки своей мятежной души, рассудив, что если поцелую и быть, то точно не сейчас. Это может всё испортить, а вечер только начинается.

Да и стоит ли преступать деловые отношения? Буду ли я жалеть об этом поцелуе? Или, наоборот, буду жалеть, что не позволила ему случиться? А может Корсаков вообще не хочет меня целовать, и я сама себе всё напридумывала? Тысяча вопросов и ни одного ответа. Ладно, разберёмся по ходу пьесы.

Стараюсь полностью зафиксировать и мысли, и взгляд на небе. А оно сегодня действительно красивое! Сизая дымка растекается вдали и перемешивается с золотисто-красными всполохами заката. На мгновение замираю, не в силах оторвать взгляд от зарева над рекой.

– В такие моменты жалею, что бросил рисовать, – задумчиво говорит Саша, глядя на закат.

– Ты рисуешь? – изумленно спрашиваю я, вновь поворачиваясь к Корсакову.

– Когда-то рисовал. Но после окончания универа забросил какие-либо попытки рисовать для себя, так сказать, для души.

Я чувствую грусть в голосе Саши, хотя на его губах продолжает играть лёгкая улыбка.

– Никогда бы не подумала, – удивлённо выдохнула я.

– Почему?

– Наверное, во мне живёт стереотип, что все художники бедные, или немного того, странные…

– Немытые, грязные оборванцы с тягой к выпивке и запрещённым веществам, – продолжил Саша. – Ты практически цитируешь моего отца.

На последних словах он снова как-то невесело усмехнулся и засунул руки в карманы.

– Но знаешь, сейчас я даже рад, что с живописью ничего не срослось. Профессиональный художник из меня получился бы довольно посредственный. Дизайнер, скорее всего, тоже так себе. А вот проектировать я люблю и, как оказалось, делаю это отлично. Плюс со временем я смог взять на себя управление в компании отца, и продолжить его дело.

– Я уверена, он гордится тобой, с учётом того, как компания усилила позиции на самарском рынке за последние годы…

– Хм, Елизавета, кто-то сейчас пересказывает мне содержание последней статьи одного известного бизнес-издания? – лукаво смотрит на меня Александр третий, и я невольно вспыхиваю под его взглядом. – Может отец и гордится, но вслух он этого никогда не скажет. Это не в его характере.

Молчу. Немного тушуюсь из-за того, что он меня подловил. А я ведь правда недавно шерстила информацию в интернете о нём и его компании. Вот опять он видит во всём какой-то скрытый подтекст, а я просто не хотела в очередной раз попасть в просак! Если мне предстоит вести такого крупного клиента, как «Корсар», я должна знать о нем всё. Ну а немного навести справки о личной жизни самого Корсакова это так, небольшой бонус. Правда бонус был больше похож на дырку от бублика, потому что в отличии холдинга «АКВИРС» личная жизнь его владельца оставалась покрыта мраком.

– Да, я читала ту статью, – спокойно признала я, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал. Лучше сразу расставить все точки над i. – Каждый раз, когда мне предстоит вести клиента, я стараюсь собрать как можно больше информации о нём. К тому же… мне было стыдно, что я не узнала в лицо владельца компании, которую все страстно мечтали заполучить к нам в журнал.

– А я вот был рад твоему незнанию, – ухмыляется Саша, но почему-то глаза у него в этот момент с какой-то серьёзностью и вниманием следят за мной. – Очень интересный опыт.

– Что, нечасто тебя динамят? – не удержалась от того, чтобы съязвить я.

– Ага. Честно – сам в шоке, как ты тогда не устояла перед моими несравненными чарами, – театрально прижимает руку к сердцу Корсаков.

Закатываю глаза и направляюсь ко входу особняка. С трепетом начинаю осматривать всё вокруг, но вскоре с сожалением понимаю, что внутреннее убранство Дачи вызывает лишь разочарование. Я знала, что в советские времена интерьер помещений был полностью разрушен и ничего не осталось от былого великолепия. Но все же в тайне лелеяла надежду, что хоть какой-то кусочек истории удалось сохранить. Или остался какой-то намёк на то, что здесь было раньше, в начале двадцатого века.

– В советское время здание передали «Водоканалу» и организовали здесь клуб. Поэтому внутри уже не так красиво, как раньше, – негромко говорит Саша.

Мы стоим близко друг к другу, почти касаемся руками, смотрим вперёд на сцену, на которой много лет выступали советские коллективы. Молчим. Настоящий момент единения, когда всё понятно без слов.

– Жаль, что мы совсем не ценим свою историю, – тихо шепчу я, понимая, что горло сдавил спазм от горечи. Это просто здание, но мне хотелось плакать от несправедливости того, что сотворили человеческие руки, халатность и беспечность. – Разрушаем прошлое, в надежде перечеркнуть старые ошибки. Как будто это поможет построить светлое будущее.

Боковым зрением замечаю, как Саша внимательно посмотрел на меня. Чуть помолчав, он аккуратно взял меня за руку.

– А знаешь, я верю, что Дом когда-нибудь восстановят, – ободряюще сжимает мою ладонь. Мысли моментально переключаются от исторической несправедливости к делам наших дней, запуская по моей коже целый табун мурашек. Я так изголодалась по человеческому теплу, что мне безумно хочется, чтобы мы целую вечность стояли вот так. И того, что было в клубе, оказалось для меня чертовски мало. Мне хотелось ещё – просто вот так стоять, и плавится от одних только прикосновений. От такого внимательного и одновременно прожигающего насквозь взгляда, который, казалось, проникал в самую душу. – Не в этом году и не в следующем, но точно на нашем веку. А теперь, пойдём.

– Нас ждут великие дела? – шучу я, пока Александр третий, так и не отпуская мою руку поспешно покидает стены старого здания.

– А то! И не менее великий ужин, – подмигивает мне Корсаков.

Глава 30

Зачарованно смотрю на стол, на котором каким-то магическим образом появились красиво сервированные блюда. Я была готова поклясться – когда мы пришли сюда, тарелки были пусты. А сейчас они были прикрыты специальной крышкой для того, чтобы блюда не остыли.

– Так, бабушку сторожа ты всё-таки припахал, – наигранно бурчу я, кивая в сторону стола.

– Нет. Нас сегодня будет обслуживать кейтеринг, – смеётся Корсаков, отодвигая передо мной стул, чтобы я могла присесть. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против итальянской кухни?

Имею ли я что-то против? Человек, который бредит Италией и имеет в арсенале пятнадцать рецептов приготовления лазаньи?!

– Никак нет, – отрапортовала я, открывая крышку и с удивлением уставившись на содержимое тарелки. – Тортеллини ди Валеджо?[1] Серьёзно?

– О, а ты, оказывается, знаток, – хитро прищуривается Корсаков, улыбаясь. Мне показалось, на секунду в его взгляде промелькнуло восхищение вперемешку с изумлением. – Попробуй, это очень вкусно. Одно из коронных блюд шеф-повара. После него ты неделю не сможешь думать о другой еде.

И это было правда. Причём с каждым новым блюдом я понимала, что вряд ли вообще захочу подойти к холодильнику в ближайшее время. А самое удивительное, что мы умудрялись одновременно наслаждаться едой и общаться с Корсаковым обо всём на свете. И как-то совсем незаметно я осознала, что мы уже давно не сидим друг напротив друга, а рядом. Саша только что показал мне в телефоне интересные городские здания в стиле модерн. Я и подумать не могла, сколько их у нас в Самаре!

– Да ты краеведение знаешь лучше меня, – усмехаюсь я.

– Это вряд ли, – покачал головой Саша, – Но мне нравился этот курс, и я многое оттуда помню. А скажи-ка мне, Лизавета, почему лучший менеджер по продажам журнала «ГородОК» потратил несколько лет на изучение истории? Откуда такая любовь?

Слышать «Лизавета» из его уст было непривычно, но приятно.

– Это папа во всем виноват.

– Он у тебя историк?

– Не-а, физик, – тихо посмеиваюсь в кулак. Хорошо, что отец не слышит его предположение. Оскорбился бы до глубины души. К гуманитарным наукам он всегда относился крайне пренебрежительно. – Просто в детстве я его спросила, почему меня именно Лизой назвали, а не Светой-Дашей, например. А он сказал, что мы с сестрой, Катей, настоящие королевишны его сердца. И названы в честь великих российских императриц. Наплел мне с три короба про дворцы, платья, кареты, а я уши развесила и загорелась идеей скорее историю начать учить. Еле пятого класса дождалась! Потом, конечно, поняла, что в его рассказах больше небылиц всяких было, чем правды, но что взять с физика? А вот историю я действительно полюбила.

Я никогда никому из парней об этом не рассказывала, даже Лёшке. Странное ощущение, когда вот так делишься чем-то простым, но в то же время таким сокровенным. Замечаю искреннюю и понимающую улыбку Саши, и последние нотки смущения окончательно развеиваются в этом весеннем полумраке.

– А как ты понял, что архитектура – это твоё? – спрашиваю я.

– Наверное, курсе на третьем. Когда построил по своим чертежам дачный дом.

– Сам?!

– Ну не без помощи, конечно, но большую часть я тогда делал своими руками. От маминых родственников нам достался заброшенный участок, который родители мне отдали на растерзание, – пояснил Корсаков. – Знаешь, никогда не забуду свои ощущения, когда стоял на участке и понимал, что вот это не просто дом, это воплощение моих мыслей, моего представления об объёме и пространстве. И что мне действительно приятно здесь находится. Я радовался, как мальчишка, что у меня получилось учесть многие факторы для комфорта. Представляешь, вот даже учесть расположение дома по отношению к солнцу. Потому что архитектура это ведь не только про эскизы, расчёты, это ещё и про жизнь, и про то, как ты ощущаешь себя в здании… Что?

Александр третий запнулся, а я понимаю, что сижу с раскрытым ртом и восхищенно улыбаюсь как дурочка.

– Ничего. Интересно вещаешь, – пытаюсь отшутиться я. – Вдохновляюще. Всегда по-доброму завидовала людям, которые умеют что-то создавать или творить руками. На мне природа в этом плане отдохнула.

– Может ты к себе слишком критична? – ободряюще говорит Саша.

– Нет, поверь, я абсолютно безнадежна, – смеюсь я.

Замечаю, что мы сидим близко друг другу, переплетая пальцы рук. Невольно вздрагиваю от осознания того, что впустила человека в свое личное пространство. Слишком рано. Или нет?

Я вообще не считала эту встречу свиданием! И вот сейчас я то получаю удовольствие от всего происходящего, то впадаю в панику, боясь наломать дров. Мои эмоциональные качели меня уже порядком достали!

Аккуратно, высвобождаю свою руку и встаю из-за стола. Хочется подойти к парапету и полюбоваться видом на Волгу и небольшой россыпью звёзд, которые понемногу начинают мерцать на небосклоне.

– Не забывай, что у тебя тоже есть талант. Например, продать человеку то, что ему совсем не нужно.

Саша встал рядом со мной и также задумчиво посмотрел вдаль.

– Намекаешь на себя?

– А я не намекаю.

– Да на тебе как-то и не получилось проявить в полной мере свои таланты, – усмехнулась я. И тут же невольно смутилась, вспоминая условия получения мной контракта. И что в текущий момент я их как раз и выполняла. – И я бы не ставила умение хорошо балаболить в один ряд с умением рисовать или играть на саксофоне.

– Но ты же получаешь удовольствие от того, чем занимаешься? И твоя балаболия поможет тебе завоевать звание «Продажник года» и осуществить свою мечту. Кстати, ты так и не рассказала, что это за мечта такая?

Сказать, не сказать? Это всё-таки для меня очень личное. К тому же после расставания с Лёшей мечту пришлось немного скорректировать…

– Я мечтаю отправиться в путешествие по Италии.

[1] Тортеллини ди Валеджо – итальянские пельмени, которые отличаются необычной формой и очень тонким тестом. Ещё их называют «Nodo d’amore”» (Узел любви).

Глава 31

Сказала и опустила глаза в пол. Он, вряд ли поймёт. Наверное, люди с его достатком могут спокойно сгонять в выходные на шопинг в Милан. Да и сомневаюсь, что он увидит что-то большее в моих словах без дополнительных пояснений. Ведь многие хотят посетить Рим, посмотреть Колизей, сделать банальную фотку рядом с Пизанской башней. Но не я. Для меня Италия не ограничивалась стандартным туристическим времяпровождением.

– Однажды в детстве я увидела фильм «Римские каникулы»… Он был чёрно-белым, но я так красочно представила себе все эти римские улочки, фонтан Треви[1]… В общем, я тогда просто влюбилась в Рим! А уж когда впервые попробовала пиццу, то всё…с тех пор самых пор я, наверное, и начала бредить итальянской кухней, – преодолев смущение, начала я с жаром рассказывать историю своей мечты. Корсаков слушал внимательно, на его губах играла еле заметная улыбка. – Мне всегда хотелось узнать больше и про итальянскую кухню, и про саму страну и её культуру. Я тут недавно вычитала, что местные часто устраивают экскурсии по Риму в лучах закатного солнца, или что можно посетить мастер-класс по приготовлению пасты и соусов. Или даже отправиться на винодельню шестнадцатого века, представляешь!

– То, что от экскурсии на винодельню ты будешь в восторге, я даже не сомневаюсь, – не удержался от подкола Александр третий. – Ты же у нас главный любитель выпить красного полусладкого накануне рабочей неде… Эй, полегче!

Любитель неуместного в данный момент сарказма был щедро вознаграждён – я не выдержала и ткнула его под ребра. Нашёл, когда хохмить! Я тут ему, между прочим, душу раскрываю!

– А стандартный маршрут: Колизей, Римский форум, Ватикан и прочее тебя не прельщает?

– Нет, я их тоже хочу посетить. Просто я не зацикливаться на стандартных экскурсиях, – пожала я плечами. Судя по всему, Саша хорошо знаком с основными римскими достопримечательностями. – Да и другие города помимо Рима мне тоже интересны: Милан, Флоренция, Пиза. И особенно Венеция и Верона…

– Любишь Шекспира? – Корсаков удивлённо вскидывает брови, а я снова начинаю смущаться. Что-то очень много мы стали говорить обо мне.

– Да, но не все произведения. Любимое это «Ромео и Джульетта», поэтому и хочу посетить Верону.

– О, а ты в глубине души, оказывается, настоящий романтик, Лизавета, – засмеялся Саша. – Так значит, премия поможет тебе с поездкой?

– Да, плюс планирую откладывать понемногу с каждой зарплаты. Чтобы в Италии ни в чём себе не отказывать, – мечтательно протянула я.

– И с кем поедешь?

– Одна, – ответила я, не понимающе смотря на Корсакова и его вытянувшееся лицо. А что такого? Валька у меня диванный клоп, ей все мои путешествия по барабану. Аринка может и не против, но боится летать на самолётах. К ней в придачу пришлось бы грузить ящик чего-нибудь горячительного, чтобы она смогла подняться на борт.

– В Италию одной не ездят, и уж тем более в Венецию, – усмехается Корсаков. – Это же один из самых романтичных городов мира! Тебе ли не знать, любитель Шекспира?

Я отвернулась от Саши, стараясь максимально запрятать глубоко внутрь свои эмоции. Изначально я планировала посетить Венецию в компании Лёшки. Мы даже мечтали по-тихому расписаться и отправиться в Италию в свадебное путешествие. Этой мечте не суждено было сбыться, но это не могло перечеркнуть всё остальное. Я просто не могла предать слишком большую часть себя. Свою самую страстную мечту.

– Почему же? Моя подруга Валька говорит, что мне это даже будет полезно. Встречу там знойного итальянца, влюблюсь без памяти, выйду замуж и останусь там жить, – стараюсь скрыть за смехом всю боль от разбередившейся вновь раны.

Корсаков мою шутку почему-то не оценил. Ну или его скрип зубов спишем на моё разыгравшееся воображение и слуховые галлюцинации.

– Итальянские мужчины – маменькины сынки, ты разве не знала? Это они только с виду знойные мачо, а на самом деле у мамы под каблуком с пелёнок и до глубокой старости. Сама подумай, вот нужен тебе такой муж? Я думаю, нет.

– Да ну? – наигранно ахнула я. – Думаешь я не справлюсь с итальянской матроной?

– Думаю, тебе это точно не нужно, – упрямо повторил Корсаков.

– А ты знаешь, что мне нужно?

– Сейчас тебе нужно потанцевать.

Чего? Вот как он так ловко с темы сумел соскочить?

– Или съесть десерт, – предложил ещё один вариант Александр третий, видя мой полный ступор на его предложение потанцевать.

– Десерт? Да, у меня ещё предыдущие блюда не улеглись, – протянула я, с сожалением отворачиваясь от стола, на котором услужливые официанты расставляли десерты и обновляли напитки.

– Вот и отлично. Значит, как раз растрясём лишнее, – довольно скалится парень, беря меня за руку.

– Растрясём лишнее? Это вот так в двадцать первом веке девушку приглашают на танец? – стараюсь скрыть за сарказмом внезапно охватившую меня дрожь и жар, который разливался по всему телу. Кошмар, на улице ночь, уже холодает, а я вся горю! – Очень романтично, Корсаков. Любитель Шекспира пребывает в глубоком шоке.

Саша одной рукой прижимает меня к себе, а другой достаёт из кармана телефон и включает музыку. Звук неожиданно раздался не из динамика телефона, а по бокам, из колонок, которые я по видимости не заметила раньше. Или на фоне что-то играло, пока мы ужинали? Не могу припомнить. Всё что приходит на ум – это тёмно-серые глаза Корсакова, в которых я тонула весь вечер, и наши неспешные разговоры.

Вечерняя мгла наполнилась гитарными аккордами. Какой-то красивый и до боли знакомый мотив.

– Это что «Scorpions»? – ахнула я.

– Да. Ты же у нас вроде любитель рок музыки… Но, если что, в плейлисте есть и Серёжа Лазарев.

Издевается. И видно, что ему ни капельки не стыдно за то, что я опять от возмущения пыхчу как паровоз.

– Я любитель хорошей музыки, – возражаю я.

Love, only love

Can bring back your love someday…[2]

Боже, как красиво! Этот вечер и так достаточно атмосферный, а композиция добавляет ещё больше новых оттенков, заставляет по-особенному прочувствовать момент.

Мне нравилось танцевать с Сашей. Признаться, я не так много в своей жизни танцевала медленных танцев, Лёшка никогда не был особым любителем кружится под музыку… И поэтому сейчас я наслаждалась каждой секундой, испытывая в этот момент невероятную градацию чувств и эмоций: от полного спокойствия и умиротворения до волнения, дрожи в коленках и дикой смеси радости и восторга.

Как бы не закончился этот вечер, я рада, что я здесь. И не важно, что будет дальше.

Я приподняла голову с плеча Саши. Я хотела подобрать слова, чтобы передать хотя бы малую толику того, что творилось у меня внутри, и поблагодарить Корсакова за этот вечер. Но посмотрев в эти глаза цвета ночи, смущённо запнулась и лишь тихо выдохнула. Слова просто не шли у меня с языка.

В тот же момент я неожиданно почувствовала, как его губы прикоснулись к моим.

Первая мысль: «Ну наконец-то!».

Вторая мысль: «Кажется, я пропала…»

[1] Фонта́н Тре́ви – самый крупный фонтан Рима.

[2] Любовь, только любовь

Сможет однажды вернуть твою любовь. «Still Loving You», Scorpions.