Текст книги "Звёздный огонь"

Автор книги: Наталия Осояну

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– В Ямаоке нет целителя, – сказал Крейн. – Как и в Кааме, а также в Лейстесе. Слуги Эльги здесь, на Окраине, встречаются необычайно редко. Разве ты это не поняла после того, что приключилось с сыном Зубастого Скодри?

Эсме растерянно взглянула на капитана.

– Но почему?!

– А я откуда знаю? – Магус пожал плечами. – Их здесь нет, вот и всё. Это всем известный факт.

– Гм, Кристобаль, а ведь она права, – встрял в разговор Джа-Джинни. – Я как-то раньше не задумывался, в чем причина… Неужели целители на Окраине просто не рождаются? Те немногие, кто всё-таки сюда попадал, были родом из других краев, вот как наша Эсме. Странно, не находишь?

Крейн дернул плечом, неохотно кивнул – да, странно. Капитану явно не нравилось, что разговор начал плавно утекать в другую сторону, но почему-то он не торопился осаживать крылана, которого неожиданное открытие очень увлекло. В конце концов, это сделала Эсме:

– Ладно, Джа-Джинни! Рождаются целители в здешних городах или нет, это нам сейчас не поможет. Я тут вот о чем подумала: из известных ядов три или четыре вызывают сон, подобный смерти… – «Восемь», – мысленно поправил её Хаген. – Точнее я смогу сказать, когда увижу отравленных.

– И ты с любым ядом сумеешь справиться? – поинтересовался Джа-Джинни.

– Хотела бы я сказать, что справлюсь хоть с одним… – Она вздохнула. – Не забывайте, у меня мало опыта. В Тейравене не так уж часто случались отравления.

– Ничего страшного, – с усмешкой проговорил Крейн. – У нас есть ещё один знаток.

– Да? – Глаза крылана от удивления сделались совершенно круглыми. – И кто же он? Не я и не Умберто, это точно. Уж не ты ли, Хаген?

– Угадал, – ответил капитан вместо пересмешника, которому отчаянно захотелось провалиться сквозь землю… точнее, сквозь палубу. – Но об этом мы ещё успеем поговорить. Сейчас меня гораздо больше интересует, кому и зачем могло понадобиться подобное.

– Так ведь ясно всё! – впервые подал голос Умберто. – Кто-то устроил ловушку для Лайры, а он отправил в неё нас. Проще некуда, капитан!

– Но кто именно? – переиначил свой вопрос Крейн. – Не похоже на Вейлана или Торре, слишком уж изобретательно.

– Считаешь, Капитан-Император нашел нового помощника? – спросил Джа-Джинни. Его когти барабанили по столу, выдавая беспокойство. – Думаешь, нас поджидает кто-то незнакомый?

Магус пожал плечами – дескать, увидим.

– Хаген, а тебя не тревожит, что в Ямаоке мы можем встретиться с Грейди? – вдруг произнес Умберто невинным тоном, как будто речь шла о пустяке. Пересмешник вздрогнул от неожиданности – и наконец-то понял, отчего при слове «Ямаока» его всякий раз охватывало не только ожидание приключения, но и тревога. Грейди, конечно же…

– Не думаю, что он всё ещё в городе, – сказал он, стараясь говорить небрежно. – Молодой и умелый моряк давно должен был отыскать себе другой фрегат.

– Моряк, отставший от корабля, – насмешливо уточнил Умберто. – Моряк, спьяну проспавший отплытие. Не-ет, я уверен – он всё ещё там, ждет тебя!

Чтобы скрыть растерянность, пересмешнику пришлось вспомнить о своем даре. Если Умберто сказал правду, выходит, из-за его поступка Грейди очутился в некоем подобии «Веселой медузы», среди негодяев и неудачников… нет, такого не могло случиться!

– По всей вероятности, ты прав, – сказал Джа-Джинни. – В сезон дождей, зимой, вообще шансов наняться мало, а тут ещё скандал… Кристобаль, ты как считаешь?

– Никак, – ответил магус, которого вдруг удостоил вниманием ларим Эсме – прыгнул на колени, встал на задние лапки и принялся обнюхивать лицо, смешно поводя усатой мордочкой вверх-вниз. – Грейди сам себе хозяин, его судьба меня не волнует. Если это кому-то не нравится…

Ларим лизнул его в нос.

– Несправедливо! – заметил Джа-Джинни. – Нас он только кусает, а тебя, смотри-ка, полюбил!

– Он просто понял, кто здесь главный, – отшутился Крейн и аккуратно передал зверька смущенной целительнице. Хагену показалось, что если бы она не удержала своего питомца, тот бы опять перепрыгнул на колени к капитану.

Разговор зашел о всяких мелочах, и о Грейди все забыли – все, кроме пересмешника. Внезапно открывшаяся истина не давала ему покоя: выходит, он снова разрушил человеческую жизнь, не испытав при этом никаких угрызений совести. «Хеллери была права, – подумал он, ощущая странную тяжесть в груди. – Пейтон был прав. Вечно я всё порчу!»

От тягостных раздумий его отвлек пристальный взгляд Эсме: целительница смотрела так, будто ей была известна его подлинная история… хотя нет, как раз наоборот. Знай она, какой он на самом деле, ни за что не взглянула бы с сочувствием, вообще перестала бы его замечать – и поделом! «Прости, – сказал он мысленно. – Когда-нибудь ты все узнаешь и будешь с негодованием вспоминать о том, как позволила подлому оборотню себя обмануть…»

Эсме улыбнулась.

Тем же вечером он обнаружил у себя на койке небольшой пакет с порошком, похожим на угольную пыль. Не составило особого труда поймать юнгу за шиворот и вытянуть из него признание: да, пакет передала целительница. «А что это такое?» – не сдержавшись, полюбопытствовал мальчишка, но оборотень не стал ничего объяснять – слишком уж он был растерян. Их с Эсме путешествие по рынку получилось столь интересным, что Хаген вспомнил о краске для волос, только когда Каама исчезла за горизонтом. Он не винил целительницу в случившемся – уж скорее в этом была виновата Мара, – но упущение оказалось, без сомнения, весьма досадным. «Ты не обязана была исправлять мою ошибку, – сказал бы он, окажись Эсме сейчас рядом. – Неужели ты всегда думаешь не только о себе, но и о тех, кто рядом?»

Краска оказалась черной.

Не обращая внимания на любопытные взгляды матросов, он занялся привычным делом, а вскоре уже разглядывал свое отражение в одолженном у соседа мутном зеркале с трещиной и пытался оценить результат. Вспомнились вдруг слова, произнесенные Джа-Джинни совсем недавно: «…тебе по силам изобразить любого из доброй трети нашей команды, включая и капитана». Да, теперь это и впрямь было возможно.

«Глупо, конечно, – подумал оборотень. – Но отчего бы не попробовать?»

Лицо в зеркале вытянулось, под потемневшей кожей обрисовались скулы; по правой щеке зазмеился бледный шрам. Рот сделался немного больше, губы искривились в ироничной усмешке…

– А-ах! – выдохнул Кузнечик, и этот возглас был одновременно удивленным и восхищенным. – Вот это да!

Сложнее всего оказалось повторить глаза феникса, и вовсе не из-за цвета: Хаген раньше не замечал, какой странный у капитана прищур, как интересно он хмурит брови. Раньше оборотень считал, что всё это – лишь часть одного цельного образа, одной искусно сработанной маски, а теперь стало ясно, что лицо Крейна словно распадается напополам.

Улыбался Феникс только губами; глаза же страдали.

«Ну да, великое открытие… – Голос капитана, раздавшийся в голове пересмешника, вовсе не был плодом воображения. – Ты увлекся. Заканчивай цирк, иначе я буду вынужден кое-кого наказать. Понял?»

«Понял», – беззвучно ответил Хаген и стер черты Крейна со своего лица. Ему даже не пришлось выяснять, как именно капитан может исполнить свою угрозу: всего лишь несколько мгновений, которые тот присутствовал в сознании оборотня, привели к приступу жесточайшей головной боли. Но самым странным было то, что во взглядах, которые бросали на него матросы, появилось новое чувство – удивление. «Никаких поспешных выводов», – сказал бы в таком случае Пейтон, и Хаген решил последовать совету своего давно покойного дяди.

Между тем, погода благоволила «Невесте ветра», и путь до Ямаоки занял всего-то семь дней – как заметил Крейн, быстрее добрался бы только сам Великий шторм. Когда на горизонте показалась туманная дымка, ознаменовавшая приближение земли, Хаген ощутил, как тревога отступает – скоро неопределенности конец, и он узнает, что на самом деле случилось после того, как «Невеста» покинула Ямаоку несколько месяцев назад.

Город, оставшийся в памяти пересмешника полным ярких огней и развеселой музыки, казался удивительно тихим и пустым, и это заметил не только он. «Как будто вымерло всё», – пробормотал крылан. Феникс, стоявший поблизости, кивнул – не то услышал, не то разговаривал мысленно сам с собой или с «Невестой».

Когда фрегат причалил, Хаген сошел на берег следом за капитаном и увидел, что там их поджидает какой-то человек – щуплый, с бледным усталым лицом и жидкими рыжеватыми волосами. Такая внешность подходила тому, кто больше времени проводит среди книг, чем среди людей, поэтому пересмешник весьма удивился, заслышав приветствие Кристобаля Крейна:

– Рад встрече, Нами! Хотя, конечно, обстановка не располагает к радости.

– Я тоже очень рад, капитан, – ответил правитель Ямаоки. – Лайра прислал вас… что ж, предусмотрительно с его стороны. Полагаю, только вы и сумеете справиться с нашей напастью…

Учтивые слова были сказаны таким тусклым и безжизненным голосом, что сразу стало понятно: за время, пока птичья почта доставила письмо в Кааму и пока «Невесту ветра» нес попутный ветер, многое успело измениться.

– Рассказывайте! – без лишних предисловий потребовал Крейн. Его лицо было обеспокоенным, как того требовали обстоятельства, но в глазах горели огоньки: Феникс засиделся без дела. – Его Величество не соизволил сообщить мне детали, поэтому хотелось бы всю историю услышать от вас, с начала.

– Детали… – Нами тяжело вздохнул. – Их лучше показывать, потому что вы мне не поверите. Я даже не знал, какими словами описывать происходящее, чтобы Лайра не решил, будто мы тут все с ума посходили. Капитан, я понимаю, что вы и ваши люди устали с дороги, но… Вы готовы совершить небольшое путешествие за город?

– О чем разговор! – воскликнул магус. – С вашего позволения, я возьму с собой двух человек.

Совсем скоро подвели лошадей. Нами приободрился – то ли его воодушевило прибытие Крейна и «Невесты ветра», то ли правитель просто взял себя в руки; Хаген склонялся к первому варианту. Пересмешник наблюдал за капитаном, ожидая, пока тот выберет себе двоих сопровождающих, и в конце концов услышал два имени: своё и Умберто.

– Вперед! – Нами с неожиданной ловкостью бывалого наездника запрыгнул в седло. – Следуйте за мной, капитан – и рискну предположить, что вы ещё ни разу в жизни не видели того, что я намерен вам показать. Все объяснения и разговоры – потом.

Заинтригованные, они отправились в путь – миновали пристань, вскоре выехали за город. Вымощенная светло-серым камнем дорога вилась змеей, подымаясь всё выше и выше: Ямаока лежала у подножия гор, покрытых лесом, словно темным одеянием. «Куда же он нас ведет? – думал Хаген, изредка поглядывая по сторонам. Он давно уже не ездил верхом и слегка побаивался лошади, а норовистая гнедая кобыла это чувствовала. – Что-то тут нечисто!»

Он посмотрел на капитана, но Крейн выглядел отрешенно-задумчивым – и только.

Сверху открывался превосходный вид на город: люди на пристани суетились, будто муравьи, а «Невеста ветра» горделиво покачивалась у причала. Дома утопали в зелени, на площадях тут и там серебристо посверкивали фонтаны – и, при виде воды, Хаген вспомнил про яд. Они оставили Эсме внизу, ей предстояло разобраться с отравой, вызывавшей у людей опасный сон. Крейн напоследок намекнул целительнице, чтоб не рисковала без нужды, но Хаген успел достаточно хорошо изучить характер строптивой девицы… впрочем, капитан её знал ничуть не хуже. «Должно быть, он следит сейчас за каждым её шагом, – подумал пересмешник. – Оттого и кажется таким далеким. Странно, что он не поручил мне помогать ей!»

Через некоторое время Нами придержал поводья и выждал, пока остальные трое всадников поравняются с ним.

– Мы почти на месте, – негромко сказал правитель. – Дальше пойдем пешком.

– Куда? – не утерпел Умберто. – Что вы прячете здесь, в горах? Я не…

– Сейчас вы всё сами увидите, – перебил Нами. – Идите за мной.

Крейн ничего не сказал.

Они привязали лошадей к дереву и сошли с дороги. Продираясь сквозь густой кустарник, Хаген уже не оглядывался по сторонам, но внутренний компас безошибочно указывал, что «Невеста ветра» осталась у него за спиной. Они по-прежнему шли вперед, хотя уже не подымались по склону горы, а спускались. Вскоре в зарослях показался просвет – как и обещал Нами, они пришли.

Перед путниками лежала глубокая лощина, которую перечеркивала странного вида конструкция, похожая на двухъярусный мост. Что-то летящее, кружевное почудилось Хагену в её очертаниях, и, залюбовавшись прекрасным зрелищем, магус не сразу осознал, что именно видит.

Это был древний водовод, каким-то чудом оставшийся в целости и сохранности.

– Вот она, эта дрянь, которая портит нам воду… – с ненавистью проговорил Нами. – Воду и жизнь…

Северная часть водовода была, как показалось Хагену вначале, спрятана в тени; после слов Нами он понял, что «тень» лежит неправильно, не по солнцу. Словно откликаясь на его мысли, черное покрывало, окутывавшее сразу три арки в верхнем ряду моста, шевельнулось – как будто на ветру, которого не было и в помине.

– Раздери меня кракен! – ахнул Крейн. – Что это такое, Нами? Откуда оно взялось?

– Хотел бы я знать… – в голосе правителя вновь прозвучало уныние. Должно быть, он усомнился, что капитан «Невесты ветра» сумеет помочь, и полностью уверился в своем поражении. – Оно просто… возникло. Как будто с неба упало… вот, смотрите!

Тварь начала расти и очень быстро из тонкого «покрывала» превратилась в огромный бесформенный нарост вроде тех, которые уродуют стволы старых деревьев. Теперь она была уже не черной, а темно-серой, и даже издалека было видно, как по её шкуре пробегают волны. Свисающие щупальца мерзко зашевелились, три самых длинных поднялись, и в этот миг Нами отпрянул под сень деревьев, увлекая Крейна и его матросов за собой.

Миг спустя что-то ярко вспыхнуло, и раздался оглушительный треск.

– Здесь безопасно, – сказал Нами, оправдываясь. – Она каждый раз промахивается, слишком уж далеко!

– Раз безопасно, зачем мы прячемся? – тотчас же спросил Крейн и, не дожидаясь ответа, вернулся туда, откуда хорошо просматривался водовод. Умберто шагнул за капитаном, Хаген последовал его примеру, помедлив лишь мгновение – и увидел, как три щупальца подлиннее соединились, уставились в их сторону, а потом тварь выплюнула ослепительно яркую ветвистую молнию.

Молнию, расщепившую надвое огромное дерево поблизости от них…

– Промазала! – констатировал Феникс, даже не шелохнувшись. – Да, видать, это для неё далековато. А поблизости, значит, стреляет метко?

– Четверых людей потерял, – мрачно ответил Нами. – Больше проверять не хочется.

– А если стреломет сюда затащить?..

– Стрелы ей – что кархадону иголки, – вздохнул Нами, и Крейн кивнул, словно именно это ожидал услышать. – Не предлагайте поднять сюда пушку, потому что тогда от акведука не останется камня на камне, а он один из четырех сохранившихся во всем Северном мире… уж лучше Ямаока перейдет на дождевую воду. Это не только моё мнение, не сомневайтесь!

– Верю, верю… – Магус задумчиво кивал, разглядывая тварь, которая отчего-то раздумала стрелять. – А она всё время на месте сидит, не передвигается?

Нами покачал головой.

– Что ж… – Крейн чуть помедлил. – Это определенно какое-то оружие времен Основателей. Само оно вряд ли могло здесь оказаться, его принесли. И тот, кто это сделал, ожидал прибытия Лайры, поскольку… хм… я бы сказал, это что-то вроде вызова на дуэль. Дуэль, на которой только вооружена только одна сторона… – при этих словах он улыбнулся.

– Нечестный поединок, – Нами покачал головой. – Это Капитан-Император, да?

– Кто-то, действующий с его разрешения, – уточнил Крейн. – Подобная штуковина могла сохраниться только в Вороньей цитадели, а клан Корвисс никому не продает свои смертоносные игрушки, кроме Аматейна и его прихвостней – Вейлана, Торре… Что ж, вместо Лайры они получили меня. Теперь, вероятно, последует вторая часть их плана, каким бы он ни был.

– Что мы будем делать? – поинтересовался Умберто. Нами обреченно молчал, а Хаген не мог оторвать взгляда от твари, словно зачарованный колыханиями её щупалец.

– Ну уж не сидеть без дела, это точно! – хмыкнул капитан «Невесты ветра». – Есть кое-какие мысли, но их надо бы для начала проверить. Нами! Мне нужна подробная карта острова, у вас ведь такая имеется?

– В моем кабинете, – отозвался правитель. – Всё, что захотите, капитан.

– Учту! Давайте-ка назад, нужно кое-что успеть до темноты. Хаген, хватит глазеть на эту дрянь!

Пересмешник с трудом отвел взгляд.

«Если мы выпутаемся из этой передряги, – сказал он себе, – то я поверю в чудеса».

На обратном пути им пришлось постоянно подгонять лошадей, чтобы не отстать от Крейна: магус мчался так, словно его преследовали мерры. «Тварь из древних времен… – подумал Хаген. – Феникс бы сумел справиться с такой. Огонь против огня… Но неужели он откроет свою тайну этому человеку?!»

Вопросов было слишком уж много.

В кабинете Нами оказалось очень темно, и правитель бросился открывать ставни. Пока он сражался с непокорной щеколдой, Хаген огляделся – это было, как он и подозревал, царство книг и бумаг, отчасти напоминавшее обиталище Пейтона Локка. Пересмешник не имел понятия, что Кристобалю Крейну понадобилось здесь выяснять и зачем нужно было брать с собой его и Умберто, но твердо решил быть терпеливым.

Окно распахнулось; Нами отряхнул ладони и спросил заинтересованно:

– В тот вечер, во время карнавала, вы были здесь вместе с мастером-корабелом. Мы прекрасно побеседовали о древних временах… вы ведь отправлялись в какое-то далекое путешествие, так?

– Да, на юг, – ответил Крейн. – В те места, где зародились легенды.

– Южные моря… – Нами вздохнул. – В наше время мало кто осмеливается туда заходить. Недаром люди твердят, что ни один капитан в Океане не сравнится с Кристобалем Крейном… кстати, капитан, вы позволите задать один нескромный вопрос?

Магус кивнул.

– Я тут недавно подумал вот о чем: ваша фамилия, она же небесная?

При этих словах Хаген невольно вздрогнул, а Умберто, до сих пор разглядывавший кабинет Нами со скучающим видом, подобрался. Феникс, против всех ожиданий, сохранил спокойствие – по крайней мере, внешнее.

– Крейн – так называла себя одна из ветвей клана Корвисс, воронов-алхимиков. Это одно из самых больших семейств, и многие его ветви уже давно перестали пользоваться родовым именем. Э-э… – правитель замялся. – Не странно ли, что я первым обратил на это внимание?

– Ничуть, – холодно ответил Крейн. – И вы не первый. Лет пятнадцать назад вся Аламеда гудела – дескать, какой-то выскочка из ползающих тварей осмелился присвоить себе имя клана, хоть и не родовое, но всё-таки… Потом сплетни затихли, потому что эта ветвь – одна из самых малочисленных в семействе и почти не имеет влияния. Поэтому, кстати, о ней почти не знают обычные люди, разве что те, в чьем городе живет или жил когда-то алхимик из Крейнов. В такие порты я стараюсь не заглядывать. Ну, а что касается подоплеки вопроса… – он вздохнул, досадливо поморщился. – Нами, я имею полное право на эту фамилию. Много лет назад один алхимик заменил мне всю семью.

– Вот оно как! – смущенно проговорил правитель. – Прошу меня простить за бестактность, я вовсе не хотел…

– Не стоит извинений. Мы говорили о южных морях?

– Да, южные моря! – Нами обрадовался возможности сменить тему. – Там были когда-то великие города, по сравнению с которыми которых Каама или даже Аламеда показались бы в лучшем случае предместьями! Знаете, капитан, иной раз мне кажется, что это всё пустые сказки, глупые россказни – а иногда я словно наяву вижу эти города, навечно канувшие в пучину! Глупо…

– Ничего подобного, – возразил Крейн. – Мы отыскали остров, где жила Госпожа. Мы видели её слуг, тех самых – черного и золотого. Она и впрямь существовала – значит, все остальные легенды тоже могут оказаться правдой.

С каждым его словом глаза Нами становились всё шире, а во взгляде появился угасший было огонь. Он подался вперед, как будто боялся упустить что-то важное, и на миг позабыл о своих бедах.

– О-о, капитан, вы должны мне обо всем рассказать! Но ваш друг, он…

– Он предпочел остаться там, – магус отвернулся. – Так уж сложилось… Нами, покажите мне карту острова!

Правитель подошел к стене, почти полностью закрытой плотным занавесом, и потянул за толстый витой шнур с кисточкой. Занавес отошел, за ним оказалась карта – огромная, во всю стену, изобиловавшая мельчайшими подробностями. Хоть пересмешник мало что смыслил в таких вещах, он оценил мастерство художника, а Умберто присвистнул от удивления.

– Превосходная работа! – уважительно сказал Крейн. – Такой не постыдился бы и столичный мастер. Чья она?

– Эту карту делали несколько человек, – сказал правитель со странной грустью в голосе. – Но руководил ими и рисовал её мой сын.

– Как это Лайра не забрал его к себе, копировать древние манускрипты и карты? – искренне удивился Крейн. – Дражайшее величество любит лучшее и лучших, в этом он настоящий король!

– Тэррон провел в Кааме год, но вернулся, – ответил Нами. – Я радовался этому, но лучше бы Лайра его не отпускал… он один из тех, кто испил отравленной воды…

Теперь Хагену многое сделалось понятно – и отчаяние, то и дело проскальзывавшее во взгляде правителя, и надежда на спасение, пришедшее в Ямаоку под изумрудно-зелеными парусами.

– Его сон похож на смерть, – отрешенно проговорил Нами. – Он почти не дышит…

– Всё будет хорошо, – Крейн подошел к измученному непосильными заботами человеку и положил руку ему на плечо. – Вот увидите, мы расправимся с нею. А Эсме – лучшая целительница Десяти тысяч островов, она творит чудеса.

– Заступница… – выдохнул правитель. – Пусть она поможет…

Капитан шагнул вперед, к карте, и надолго застыл перед ней, внимательно разглядывая каждый штрих. Особенно Крейна интересовали очертания побережья, и Хаген невольно начал догадываться, о чем он сейчас думает: ведь если тварь кто-то привез на остров, он должен был оставить следы… или, быть может, этот «кто-то» всё ещё здесь.

– Умберто, глянь-ка сюда! – позвал капитан. – Я хочу, чтобы ты взял лодку и проверил вот эту бухточку… и вот эту тоже… Нами, западная часть острова необитаема, ведь так?

– Да, – отозвался правитель. – Там одно время жили несколько семей, но потом перебрались поближе к городу. В тех лесах водятся ядовитые змеи и ещё много разных тварей…

– Превосходно. Ты меня понял? Посмотри внимательно на карту. Ты пройдешь вдоль берега и внимательно всё осмотришь. Вдруг эти места не так уж и безлюдны?

– Ясно, капитан.

– Тогда отправляйся, не стой! То есть, я хотел сказать… – магус на мгновение умолк, словно его вдруг охватили сомнения. Умберто и Хаген переглянулись, предчувствуя, что прозвучит сейчас, и не ошиблись. Крейн, усмехнувшись, договорил:

– Отправляйтесь-ка вдвоем!

* * *

Тот злополучный ливень его чуть было не убил.

Неделя болезни сделала молодого магуса беспомощней новорожденного котенка. Он с трудом вставал с постели – дрожали ноги, кружилась голова, – и не мог поднести ложку ко рту, не расплескав половину содержимого. Эта слабость, как и внезапное осознание собственной смертности, угнетали Хагена, но всё-таки в глубине души он желал, чтобы прежние силы подольше к нему не возвращались.

И причиной этому была Трисса.

Кузина напрочь позабыла о тех месяцах, когда они относились друг к другу как совершенно чужие люди и едва ли парой слов обменивались за ужином. Второй такой заботливой сиделки было не сыскать, и, что самое главное, во всех её поступках чувствовалось искреннее, неподдельное беспокойство. Трисса сидела у его постели день и ночь, подавала лекарство, кормила с ложечки, читала дурацкие травники Пейтона, которые вдруг стали для молодого пересмешника самыми интересными книгами на свете. Она рассказывала ему о том, что происходило в городе, они шутили, смеялись и строили планы на будущее…

Как-то раз на исходе дня Пейтон милостиво отпустил больного племянника погулять по набережной – естественно, под присмотром сиделки. Когда они отошли достаточно далеко, Трисса взяла кузена под руку, и он почувствовал себя счастливейшим из небесных детей.

– Ты не устал? – заботливо спросила девушка. – Мы можем вернуться, если ты ещё не чувствуешь себя достаточно сильным.

– Готов идти с тобой хоть на край света! – бодро отозвался Хаген, хотя на самом деле каждый шаг давался ему с трудом. – Пешком, естественно!

– Герой! – фыркнула Трисса. – Пешком он пойдет, как же. Ещё неделя не прошла, как помирал, и теперь уже на край света собрался…

– Так ведь не умер же, – сказал он и чуть было не добавил: «Как это случилось когда-то с моими родителями…» – И всё благодаря тебе, кузина!

– Нет-нет, я тут ни при чем, – она смутилась и покраснела. – Ты лучше вот что мне расскажи… давно хотела спросить… мой отец, он ведь ещё не требовал от тебя каких-нибудь странных услуг?

– Странных? – переспросил Хаген, чувствуя внезапный холод. – О чем ты?

– Ну-у, знаешь ли… – Трисса покраснела ещё сильнее. – Быть может, он просил что-нибудь раздобыть – вещь или сведения, – используя при этом твой особый талант?

«Ты когда-то обещал мне, что выполнишь любое поручение во благо клана…»

– Нет, он просто учит меня тому, что знает сам, – сказал Хаген ровным голосом, и лицо его кузины тотчас же просветлело. Он заставил себя улыбнуться.

– Превосходно! – воскликнула Трисса. – Восхитительно! Скажи-ка, братец, ты не мог бы мне кое-что пообещать?

– А чего ты хочешь? – спросил он, остановившись. Теперь они смотрели друг другу в глаза. – Звезду с неба? Сокровище из морских глубин? Одно твое слово, и я…

– Всё гораздо проще, – она положила ладони ему на плечи. – Ты пообещаешь мне сейчас никогда не соглашаться на просьбы Пейтона Локка, если они покажутся тебе… странными. Плохими. Э-э… бесчестными. Ты понял?

Улыбка Хагена застыла.

– Хорошо, Трисса. – «Ты опоздала всего на неделю, сестрица!» – Если твой отец меня о чем-то попросит, я… прислушаюсь к своей совести.

На мгновение в её взгляде промелькнула тревога – девушка почувствовала, что он скрывает нечто важное. Но Хаген говорил столь искренне, что и щупач не распознал бы обмана, поэтому Трисса ему поверила. Как часто он потом вспоминал этот краткий миг, когда ещё можно было что-то изменить…

Они стояли рядом, не в силах ни пойти дальше, ни вернуться домой. В это время в порт входил большой фрегат под флагом, на котором издалека можно было различить цвета императорского дома Цапли, и это было странно: в Фиренце не ждали высоких гостей. На пристани уже собрались люди, с удивлением и тревогой следившие за приближением корабля, и многие вспомнили старую поговорку: «Непрошенными приходят лишь глупые гости да дурные вести».

Хаген и Трисса этого не видели, потому что смотрели только друг на друга.

…На следующий день кузина ворвалась в его комнату точно ураган и принялась взволнованно расхаживать из угла в угол. Она то и дело останавливалась, как будто желая что-то сказать – и взмахивала руками растерянно и беспомощно, не в силах произнести ни слова. Хаген отложил книгу, которую лениво листал перед этим, и спросил:

– Что случилось? Я тебя такой ещё ни разу не видел.

– Случилось! – воскликнула она. – Ох, Заступница… Хаген, скажи, что я сплю!

– Могу тебя ущипнуть, – он пожал плечами. – Но ты сама потом отцу пожалуешься.

– Ты шутишь? – Трисса чуть было не набросилась на него, словно разъяренная кошка. – Да как ты можешь шутить?!

Кое-как успокоив кузину, готовую от избытка чувств не то разрыдаться, не то расхохотаться, Хаген принялся осторожно расспрашивать её о том, что произошло. Рано утром, когда Трисса пошла на рынок, знакомая торговка рассказала ей, что накануне прибыл имперский фрегат, на борту которого оказался некий Торрэ из клана Скопы – этот магус занимал при дворе скромную должность «советника», но слухи о нем ходили весьма неприятные. Торрэ привез письмо Капитана-Императора, адресованное Мариусу, главе семейства Фиренца. Лорд Соловей принял странного гостя, и всю ночь в его доме не гас свет, а поутру…

– Они арестовали Тео! – выдавила Трисса и разрыдалась. – Они забрали его! В тюрьму!! Его обвиняют в государственной измене, Хаген!!!

«В западной части города проживает некий Тео, художник».

Тео… Фиренца?!

Он гладил её волосы, он сжимал её холодные пальцы и вытирал её слезы, не переставая при этом говорить, что произошла ошибка, что Лорд Соловей не даст в обиду своего родственника, что справедливый суд непременно во всем разберется и оправдает ни в чем неповинного художника – а в голове его всё это время пойманной птицей билась одна лишь мысль: «Что же было в том письме?»

Письме, адресованном художнику, но попавшем в руки Пейтона Локка…

Они оба – и сам Хаген, и Трисса – в глубине души понимали, что все его утешительные слова лживы. Правда оказалась простой и жестокой: уже через три дня Тео из клана Фиренца был признан виновным в сговоре с Лайрой Арлини и приговорен к смерти. Когда художника вели на плаху, из толпы зевак вырвался молодой человек и кинулся к приговоренному, но один из стражников ударил его хлыстом. Несчастный осел на мостовую, закрывая лицо руками; сквозь его пальцы сочилась кровь.

Что потом с ним стало, Хаген не узнал – не осмелился узнавать.

«Стечение обстоятельств, – сказал Пейтон в ответ на прямой вопрос племянника. – Всякое бывает. Ты тут ни при чем!»

Спросить, что было в письме, Хаген не решился.

* * *

– Ты мне отвратителен, – сказал Умберто. Он сидел на корме, скрестив руки на груди и всем своим видом выражая глубочайшее презрение к напарнику. – Я взял тебя с собой, только потому что капитан приказал, но будь моя воля…

– …будь твоя воля, лежать бы мне на дне с камнем на шее, – перебил Хаген, устало вздохнув. Он согласился на это задание, потому что не мог перечить Крейну. Зачем нужно было отправлять их вдвоем? Пересмешник только учился морскому делу и не мог управлять лодкой без посторонней помощи; Умберто куда больше пригодился бы кто-то из матросов. Неудивительно, что моряк только и делал, что сыпал язвительными остротами в адрес оборотня.

– Вот именно!

– Так чего сидишь? Давай, вперед! – Хаген притворился, будто подставляет шею под невидимую удавку. – В «Весёлой медузе» тебя, небось, заждались. Давай, а то надоело слушать, как ты одно и то же по десять раз кряду твердишь!

Моряк пробормотал какое-то ругательство, но пересмешник уже не слушал: он вдруг подумал о Гароне, и это воспоминание повлекло за собой другое – о Маре и ночи, которую они провели вдвоем. За то время, пока «Невеста ветра» торопилась в Ямаоку, лицо девушки странным образом стерлось из его памяти, да и имя, словно верткая рыбка, норовило ускользнуть. Иногда во сне Хагену вновь виделся дом, где обитало «привидение», и он чувствовал, что Мара ждет. Как она сумела его околдовать, чем отравила? Он знал десятка два ядов, которые в малых дозах вызывали восхитительные галлюцинации, но здесь было что-то иное.