Текст книги "Киносъёмки"

Автор книги: Наталия Мазова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– А вашего наместника здесь случайно нет? – тут же спросила Ариэль, так как именно дело к Денэтору и привело ее в белокаменный Гондор.

– Тебе придется немного подождать, – с готовностью ответила Хелл. Сейчас наместник вместе со своим старшим сыном вылавливает из Оки, то есть из Андуина Великого, палантир Минас-Тирита. Хотела бы я знать, какой кретин его туда забросил и как они это обнаружили…

Ариэль тут же вспомнила лунную ночь, изменившееся лицо Таллэ и кровавый камень, с плеском исчезнувший в воде… Она поспешила сменить тему разговора.

– Ладно, я подожду. И кстати, давно хочу тебя спросить: за что ты так ненавидишь Лео Кортинелли?

– Ненавижу – это слишком сильно сказано. Просто охота ему по шее дать, рабовладельцу проклятому. Ты, возможно, не знаешь этой истории, но в начале прошлогодних Игр мы были у него в рабстве, причем как там оказалась Сента, никто так и не понял. То, что на цепи держал, крапиву заставлял собирать, хамил и плетью замахивался – это еще полбеды. В конце концов, все московские в Игре были кто в Раздоле, кто в Хараде, и то, что мы с Таллэ оказались в Гондоре, вышло уже нашими собственными стараниями. Поэтому к вечеру Денэтор выкупил нас из рабства. Но Сенту он выкупать и не собирался, ведь она не была гондоркой, а у Денэтора был очень ограниченный золотой запас. Тогда мы с Таллэ, уже после освобождения, предложили Лео за Сенту две банки колбасного фарша и банку сгущенки. Но этот король-рогоносец заявил, что мы слишком дешево ценим нашу подругу, и выпроводил нас ко всем чертям. Из-за этого нам пришлось ночью идти на Поляну Умертвий, могильники грабить на предмет сокровищ. Если бы не Серые, была бы нам всем хана – и Таллэ, и мне, и этому казанскому "хоббиту, то есть Горлуму", как мы его прозвали. А наутро выяснилось, что Сента перепилила цепь и сбежала, а в Хараде восстание рабов. А еще через несколько дней выяснилось, что Лео был скрытым назгулом, и в конце Игры, при штурме Минас-Тирита, и Сента, и я погибли от его руки. У Таллэ, правда, все вышло чуть-чуть сложнее, они с Багратом что-то не поделили… Вот тогда-то мы и решили, что на Играх этого года Лео должен хоть раз, да погибнуть от руки одной из нас…

Рассказ Хелл был прерван появлением Эстель. В руках корчмарка держала поднос, на котором стояли пластмассовые бокалы с коктейлем.

– Отважные воины, можете получить свое пойло. А тебя, Королева, спрашивает какой-то незнакомый парень, одет не по-игровому. Говорит, что искал тебя в Меловой роще, а ему сказали, что ты здесь.

Ариэль неторопливо встала из-за стола и вышла из корчмы. И вдруг посетители "Золотой белки" услышали счастливый визг:

– Ричард!!! Как здорово, что ты приехал!

Имраэль, Фарамир и Гилморн, как по команде, выскочили наружу, остальные тоже подошли к дверям. Зрелище, конечно, было из ряда вон выходящее: прекрасная Королева, лучшая женщина в Средиземье, а значит, и во всей Галактике, висела на шее у какого-то ничем не примечательного парня, словно простая девчонка из "партии серых". К тому же парень был явно посторонний, и его голубая ветровка выглядела особенно нелепо рядом с кожаной курткой Ариэль и сверкающими кристаллами в ее волосах. И это Краса Средиземья, любые домогательства и комплименты встречающая покровительственно-веселой улыбкой!

– Ты просто неотразима в таком виде, Ариэль, – этот парень обращался с Королевой, как с равной, чего не позволял себе никто из мужского населения Средиземья!

– Посмотрим, что ты скажешь, когда посмотришь фильм, – рассмеялась Ариэль.

– А у меня для тебя хорошая новость. Нам всем закрыли практику, так что в июне испытаний не будет.

– Ой, как здорово!

– Так что первого июня подъезжай на космодром-учебный в Майами, там тебе все оформят и дадут распределение.

– Но ты предупредил их, что я просила отсрочку до окончания киносъемки?

– Предупредил. И просил распределить нас с тобой на один корабль. Но все равно все разъяснится только через четыре дня. Под Ковальского я уже копал, есть неплохой шанс устроиться на его «Зодиак»…

Слушая этот разговор, Димка Невзоров как-то сразу вспомнил, что на самом деле Королеве, перед которой трепетали все мужчины на съемочной площадке, нет и двадцати лет. А сама Ариэль только сейчас сообразила, что разговор происходит при свидетелях.

– Иди на берег, Ричард, и жди меня там, – велела она. – Извини, я закончу со своими делами, и мы пойдем в Меловую рощу вдвоем.

Ричард подчинился. Ариэль направилась в сторону Белой Башни, но была остановлена вопросом, заданным почти шепотом:

– Кто он тебе, Королева?

– Почти брат, – не задумываясь, ответила Ариэль. – Мы выросли вместе, – Только в этот момент она подняла глаза на говорившего. Это был не Фарамир, как ей сначала показалось, а Гилморн. И снова в памяти Королевы всколыхнулась та лунная ночь, когда алфенилловый листок, подарок Наталии Эрратос, перешел в чужие руки.

– Гил! – Это уменьшительное имя пришло ей на язык само собой. – Гил, хочешь совет? В следующий раз, когда у гондорского костра кто-то попросит спеть "Древнее золото", внимательно разгляди, кто это будет, – и стремительно направилась к Белой Башне, не оглядываясь и оставив дунаданца в полном недоумении.

15

В этот же день, но ближе к вечеру, имел место еще один разговор о Черных силах Энгуса – на этот раз в Меловой роще.

Около большой зеленой палатки с электрообогревом – обиталища "партии серых" – горел плазменный костерок. Эленсэнт, как всегда, возилась с чаем, Мелиан рассеянно перебирала струны гитары, то и дело сбиваясь на мотив "Баллады о Берене и Лучиэнь", а Таллэ беседовала с заглянувшей на огонек Мэнси Холлин, атаманшей орков и претенденткой на харадский престол.

Вообще-то настоящее имя Мэнси было Лай Холлин, а Мэнси было всего лишь сокращением от прозвища Менсанка, прилипшего к ней еще с начальной школы – из-за характерной внешности. Родилась Мэнси в Индонезии, и в жилах ее была самая удивительная смесь крови. Однако и характер этой девушки был под стать прозвищу – не зря на Играх она оказалась среди орков. Все это послужило тому, что прозвище, как это иногда бывает, стало именем, и даже при знакомстве Мэнси часто называла себя Менсан Холлин. Она училась в одной школе с Таллэ, хотя и в разных группах, и между ними существовала не то, чтобы дружба, а прочные приятельские отношения. Поэтому и Таллэ, и вся "партия серых" желали ей победы на выборах королевы Харада – кроме всего прочего, это бы значительно облегчило их участь, окажись они ненароком в харадском плену.

– …Такое совпадение трудно назвать случайным, – говорила Таллэ, пристально глядя в огонь. – Ведь Дул-Гулдур находился именно в Лихолесье. Да и сам Трандуил, надо сказать…

– Некромант, Покармант, Наркомант – три образа Саурона на Элксионе, со смехом перебила ее Мэнси. – Помнишь этот прикол Эмиля про хоббита элксионской разведки?

– Как не помнить! – улыбнулась Таллэ. – Я тогда весь семинар по истории Галактики прохохотала, чуть незачет не получила.

– А вот у меня, народ, новость, которой еще никто не знает, – вдруг вмешалась в разговор Мелиан, откладывая гитару. – Сегодня утром я видела в Лориэне рыжую Гальку, покрашенную в черный цвет.

– Это еще зачем? – удивилась Мэнси.

– Надо думать, собирается к нашему Сауронищу в Красотки Эстар.

(Надо сказать, что в системе «Рассвет» существовала давняя традиция вводить в игру нескольких героев, которых не было у Толкиена. Например, двое из пяти магов, считавшихся ушедшими на Восток, в разгар битв за Кольцо возвращались в Средиземье, чтобы принять участие во всеобщем мордобитии. Того же рода был и образ Красы Эстар – нечто вроде любовницы Черного Властелина, одновременно выполняющей функции Голоса Саурона.)

– Кто, Галька? – рассмеялась Мэнси. – Он ее не возьмет. Нужна ему сто лет эта Галя.

– Сто лет, может быть, и не нужна, а на сто первый пригодится, задумчиво произнесла Таллэ. – В этом году мне логику Черных постичь не дано. Два дня я паслась возле Мордора, но так и не уяснила, чего же хочет Энгус от этих Игр.

– А зачем ты два дня паслась возле Мордора? – тут же поинтересовалась Мелиан.

– Значит, так было надо, – отрезала Таллэ, не желая давать объяснений. Начиная с февраля, ее поведение вызывало у подруг не меньший интерес, чем поведение Черных. Какое-то таинственное дело заставляло ее целыми днями мотаться по всему Средиземью, но что это было за дело, достоверно знали лишь Хелл и Джим.

– Ладно, девы, – Мэнси поднялась и потянулась. – Засиделась я у вас, пора и честь знать.

– Останься, переночуй у нас, – предложила Эленсэнт. – Путь до Харада неблизкий.

– К тому же Хелка все равно сегодня дома не ночует, – поддержала ее Таллэ. – Сегодня конунг Имраэль наконец-то затащил ее в свой «Спецназг», и сейчас они в Дол-Амроте по этому поводу трескают блины.

– Ничего не выйдет, девы, – решительно помотала головой Мэнси. – Меня Лугдуш и Брыська ждут, я обещала им, что приду.

– А если отважные умбарцы не пустят тебя домой? – рассмеялась Эленсэнт.

– Отобьюсь, – Мэнси ударила ладонью по широкому черному мечу, торчащему у нее из-за пояса. – Вы меня знаете.

После ухода Мэнси у костра некоторое время царило молчание. Мелиан с жадностью пожирала кусок хлеба с запеченным мясом. Эленсэнт, подобрав гитару, начала негромко напевать «Остранну-Эленни». Таллэ сидела, замерев в своей любимой позе, и не то всматривалась, не то вслушивалась во что-то… Внезапно ее пальцы сжали запястье Эленсэнт.

– Тихо! – еле слышно шепнула она. – А теперь быстро взгляните на окна Галадриэли.

Эленсэнт и Мелиан повернули головы в сторону «коралла» Наталии Коваленко и увидели, как на фоне освещенного окна быстро мелькнул стройный человек в длинном плаще, а затем в окне выросла изящная фигура Владычицы Лориэна.

– Это он! – выдохнула Таллэ. – Снова явился!

– Кто? – так же шепотом спросила Мелиан.

– Миляга, – ответила Таллэ, украсив это определение длинным гранасианским ругательством. – Короче, тот самый алхимик, который подарил Натали ее Чашу.

– Что-о?! – Эленсэнт и Мелиан разом вскочили. – Откуда ты его знаешь?

– Да тихо вы! – прошипела Таллэ. – Спугнете! Я его по плащу узнала. Он такой же, как у Хранителей в фильме, даже еще получше – в темноте в двух шагах не видно. Но электрический свет дает блики, только так я его и разглядела. К тому же ходит совершенно бесшумно, так что это не Нелдор, не Боромир и не Келли.

– А кто он такой, твой алхимик? – спросила Эленсэнт, вся дрожа от возбуждения.

– Кто бы мне самой это сказал! Такого типа я не припомню ни в Меловой роще, ни в Средиземье-за-Окой. Но то, что в ночь со второго на третье он передал Натали Чашу, это факт. Я их случайно выследила, и Натали об этом не знает.

– Черт возьми, хотела бы я посмотреть на него вблизи! – негромко сказала Эленсэнт с плохо скрываемой злостью, – И заодно спросить, где он раздобыл такое Зеркальце.

– Вряд ли он зайдет к нам на огонек, – с сожалением произнесла Таллэ. – По-моему, он скрывается ото всех. А жаль! Я тут нашла кое-что, что заставило бы его заговорить. Вот, Мэнси забыла, когда уходила, – С этими словами она показала подругам смятую пачку с несколькими сигаретами. На пачке отчетливо выделялись белые буквы: "Horramra SW".

– Ничего себе! – ахнула Мелиан. – А я-то думала, что Мэнси курит только безникотиновые.

– Это же "грин-лейбл", – пояснила Таллэ. – Слабая концентрация, от такой не заторчишь. Но вот если расковырять три такие сигаретки и залить кипятком, то полученный настой кому угодно язык развяжет. Эх, подмешать бы ему в чай…

– Хелл бы не одобрила, – с сомнением покачала головой Мелиан.

– Вот и подмешать бы, пока Хелки нет… А впрочем, что я мечтаю, все равно он сюда не зайдет.

– И все же дай сюда, – Эленсэнт взяла сигареты из рук Таллэ. – Мало ли…

У костра снова воцарилось молчание. В котелке закипела вода, и Эленсэнт, привстав, начала осторожно снимать его с жердины, на которой он был подвешен. Предчувствие чего-то странного и недоброго повисло над костром. Время от времени то одна, то другая из "партии серых" косились в сторону «коралла» Наталии, ожидая непонятно чего. И все-таки, когда незнакомец внезапно вышел из тьмы и спокойно подошел к костру, это явилось для всех троих полной неожиданностью.

– Привет вам, прекрасные девы Средиземья, – сказал он по-русски, но, как показалось Эленсэнт, с легким гранасианским акцентом. – Надеюсь, что не очень вам помешаю, если немного посижу у вашего костра.

Незнакомец был очень красив – даже Таллэ, обозвавшая его Милягой, не могла не признать этого. Эти правильные без резкости черты и сияющие серые глаза вполне могли принадлежать гранасианцу, но длинные вьющиеся волосы, каштановые с золотинкой, были совсем не гранасианскими. Кудри его охватывал тонкий серебряный, как у Владыки Селербэрна, обруч, что действительно придавало незнакомцу сходство с кем-то из эльфийских королей. "Полукровка, как наш Славур", – определила про себя Таллэ. "Наверняка мать гранасианка, а отец местный".

– Присаживайся, – сказала Эленсэнт, пытаясь придать голосу интонации радушной хозяйки. Плащ, обруч – значит, свои, мафия. Значит, можно без предисловий на «ты».

Незнакомец опустился на траву рядом с Таллэ и обвел взглядом всех троих девчонок. Три пары глаз глядели на него изучающе и без малейшего дружелюбия – плохо скрытая ненависть в серых глазах, мстительная настороженность в зеленовато-темных, и лишь в карих – ничего, кроме интереса.

– Ты друг Галадриэли? – спросила Мелиан каким-то чужим голосом.

– Нет, просто знакомый, – и вопрос, и ответ показались Таллэ очень неестественными. Именно неловкость положения и заставила ее поспешить.

– Хочешь чаю? – спросила она незнакомца и при этом слегка толкнула Эленсэнт. Та поняла и, насыпая заварку в кружки, незаметно вытряхнула в одну из них содержимое трех сигарет.

– Не откажусь, – незнакомец взял кружку из рук Таллэ и вдруг вздрогнул, случайно коснувшись ее руки.

– Ого! – произнес он удивленно. – А ведь похоже, что знак Королевского достоинства уже у тебя, и давно, – при этих словах темное бешенство поднялось откуда-то из глубины души Таллэ и заполнило ее всю до отказа. Она не забыла истории с гаданием на рунах, и замечание незнакомца было воспринято ею как насмешка.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, даже не пытаясь скрыть холодности.

– Тебе лучше знать, дочь Гондора, – незнакомец отпил из кружки большой глоток. – Странный вкус у этого чая.

– Он настоян на травах с Лии, – абсолютно невозмутимо ответила Эленсэнт. – Это нас научил Элбис Холи, который Сэм Скромби.

Последовавшее за этим молчание все больше и больше походило на затишье перед грозой. Мелиан, не выдержав напряжения, вцепилась в гитару и начала нервно наигрывать "Песню голодного хоббита". Таллэ напоминала пантеру, которая вот-вот прыгнет, и ее ярость лишь ждала подходящей минуты, чтобы вырваться наружу.

Эленсэнт ждала результата с терпением охотника, подкарауливающего в засаде опасного зверя. Общеизвестно, что первый признак опьянения хоррамрой – чрезмерно расширенные зрачки, но в том-то и дело, что у жителей Озы он иногда совсем не проявляется! А вообще-то уже прошло минут двадцать, в любом случае должно подействовать…

– Еще чаю? – спросила Эленсэнт самым невинным тоном. Незнакомец резко повернулся к ней и внезапно осведомился с довольно нахальной улыбкой:

– А сухим пайком нельзя?

От неожиданности Мелиан выронила гитару, упавшую с жалобным звоном. В голове Эленсэнт промелькнуло, что лучший ответ на подобную наглость швырнуть этому типу оставшиеся сигареты. Но она не успела привести в исполнение эту блестящую идею, так как Таллэ заметила ледяным тоном:

– Не понимаю, о чем речь.

– Да нет, я так просто, – незнакомец начал откровенно издеваться над девчонками. – Просто хотелось бы знать, с каких это пор хоррамру выращивают на Лии.

– С тех самых, с каких магические предметы контрабандой привозят на Землю и в Меловую рощу в частности, – спокойно ответила Эленсэнт, выделив голосом слово «магические».

Только тут Мелиан осмелилась растерянно спросить:

– Неужели не подействовало?

– А что, не видно? – огрызнулась Таллэ. – Я же говорила – алхимик!

– О том, что Чашу подарил Натали именно ты, знает уже вся Меловая роща и пол-Средиземья, – продолжала Эленсэнт тем же спокойным тоном, преподнося этот более чем спорный факт как нечто само собой разумеющееся.

– Вот как? – незнакомец насмешливо взглянул в глаза Эленсэнт, и она, вздрогнув, отвела взгляд. – Интересно, кто тут такой не в меру любопытный, что не только подсмотрел, но и рассказал…

– К твоему сведению, это была я, – Таллэ гордо вскинула голову. – Так что сейчас нас интересует только один вопрос: зачем ты ее сюда приволок?

– И по какому принципу работает это интересное устройство, – добавила Эленсэнт, недовольно покосившись на Таллэ. Она понимала, что только задетая гордость заставляла подругу вести себя опрометчиво, но Эленсэнт это сбивало, мешая придерживаться одной линии поведения при допросе этого миляги-алхимика-контрабандиста.

– Ну вот, вы уже обвинили меня в контрабанде, – незнакомец усмехнулся весело-нахально, но совсем не обидно. – Что мне припишут дальше? Желание испортить ваши Игры? Или того хуже – сорвать съемки фильма?

– А кто тебя знает! – в тон ему ответила Эленсэнт.

– Ладно, – он снова обвел насмешливым взглядом всех троих. – Если вы так настаиваете на объяснениях, можете считать, что я уже напился. Так вот, Чашу я ниоткуда не крал, она моя личная. Я бы, конечно, мог сказать, где я ее взял, но вы все равно не знаете этого места, – он на секунду запнулся, словно забыв название. – В общем, это место находится в Ардес Армиэ. Патрульная служба Галактики не обратила бы на эту вещь никакого внимания, поскольку в нерабочем состоянии это просто посудина. А сюда я ее привез исключительно для того, чтобы сделать приятное вашей Галадриэли.

– Значит, ты ее знаешь? – нервно спросила Мелиан. – Точнее, знал раньше?

– С меня достаточно того, что это Галадриэль, которая вполне соответствует своей роли, – на этот раз к его обычной усмешке примешивалось легкое недоумение. – Разве Чаша не будет потрясающе смотреться в фильме? Или от нее будет мало пользы во время Игр?

– Когда не знаешь, чего можно ожидать от такого Зеркала, – начала Эленсэнт, но он мягко ее перебил:

– Она совершенно безопасна. Управлять ею может только Владычица. Кстати, насколько я знаю от нее самой, Зеркало крали уже пять раз и все пять приносили назад, ничего не добившись. Принципа работы этой вещички я и сам не знаю, можете считать его чем угодно, вплоть до обычной магии. Но в любом случае Зеркало абсолютно безопасно, а сегодня я к тому же принял кое-какие дополнительные меры.

– Вот так, – улыбка Эленсэнт была почти такой же нахальной, как и у незнакомца. – Взял где-то в Ардес Армиэ, сюда привез в подарок, принципа работы не знает, но уверяет, что безопасно. Что мы с ним за это сделаем?

– По-моему, Мелиан в "Ответе Эмилю" дала отличный рецепт, отозвалась Таллэ:

 
Не поднимая шум и крик,
Интеллигентно, мирно, тихо
Свалить на голову кирпич
И прочитать надгробный спич.
 

– Я правильно цитирую, Мелли?

– А по-моему, участь Анариона слишком большая честь для этого хмыря, – возразила Эленсэнт все с той же улыбкой.

Незнакомец рассмеялся.

– За что люблю дев Дол-Амрота, так это за гостеприимство. Сначала угощают чаем с хоррамрой, затем собираются огреть кирпичом по голове, и при этом еще называют хмырем! Между прочим, сейчас в пределах игрового Средиземья находится вещь, во много раз более опасная, чем Зеркало, но она не вызывает у вас такого страха.

– Уж не Кольцо ли Всевластья? – ехидно осведомилась Мелиан. Ответ незнакомца был, мягко говоря, странным:

– Не уверен, что это именно кольцо.

– А откуда ты все это знаешь? – Таллэ снова начала злиться. – И вообще, где гарантия, что сейчас в твоей сумке не лежит моргульский палантир?

– Можешь взглянуть сама, – незнакомец снял с плеча свою сумку и протянул ей. – Насколько я знаю, дочь Гондора, тебе уже приходилось иметь дело с палантирами, – ему словно доставляло удовольствие дразнить Таллэ. Мелиан с удивлением глядела на подругу – никогда она не видела ее такой злой.

– Охотно сделаю это, – процедила сквозь зубы Таллэ, высыпая содержимое сумки в траву. – Обожаю рыться в чужих вещах.

Мелиан, отложив гитару, присоединилась к ней. А незнакомец тем временем придвинулся ближе к Эленсэнт.

– Какое у тебя интересное колечко, – ни с того ни с сего сказал он. Можно взглянуть?

И, не дожидаясь ответа, осторожно взял руку Сенты в свои ладони. На одном из пальцев девушки было тонкое серебряное колечко, покрытое прозрачной эмалью с черными черточками, сгруппированными по четыре.

– Сцена из фильма, – сказала Таллэ, не оборачиваясь и пытаясь спиной изобразить полное презрение к незнакомцу. – Эпизод Иорет с Арагорном. Только у Нелдора это получается более убедительно.

– Если ты думаешь, что кольцо "мэйд ин Эрегион", то зря, – сказала Эленсэнт, вырывая руку. – Два года назад я нашла его у своей мамочки в серебряном ломе, с тех пор и ношу.

– "Конечно, бабушка Смеагорла была женщина властная и хозяйственная, но чтобы в ее хозяйстве водились Кольца Власти – это вряд ли", насмешливо процитировал незнакомец.

Мелиан с размаху бросила в сумку незнакомца горсть собранных в траве разноцветных кристаллов и повернулась к нему.

– Ты это кончай, алхимик, – напористо сказала она. – А то мы, конечно, не Саруман, но у нас тоже и без палантира найдется, чем швырнуть. К примеру, котелок с чаем прекрасно для этого сгодится.

Незнакомец окинул ее взглядом, но не насмешливым, а доброжелательным, словно желая сказать: "Ведь я ничем не задел тебя лично, зачем же ты вмешиваешься в эту странную ссору?" И под этим взглядом Мелиан на минуту растерялась и притихла.

– Кто дал тебе имя, Мелиан? – негромко спросил он. – Кто бы это ни был, он не ошибся. Говорят, когда майя Мелиан пела в Валимаре, птицы умолкали и фонтаны переставали бить – так прекрасны были ее песни.

Но Мелли уже овладела собой.

– Например, вот эта, – с ухмылкой сказала она и, вдарив по гитаре, пропела один из самых вызывающих куплетов "Игрового Средиземья":

 
Паразон, вельможный хам,
Для Мелкора строит храм
И устраивает оргии там;
Саурон пророком был,
Слово «рэссла» возводил
В ранг молитвы, только этим и жил.
Ты уймись, уймись, тоска,
У меня в груди,
Это только присказка
Игры впереди!
 

Но незнакомец не пожелал выслушивать это хамство под гитару и снова подошел к Таллэ, которая протягивала ему его сумку с засунутыми туда как попало вещами. Ни палантира, ни чего-то подобного она, видимо, не нашла, так как на ее лице ясно читалось разочарование.

– Услуга за услугу, – сказал он, снова вешая сумку на плечо. – Я разрешил тебе покопаться в моих вещах, но за это я хочу увидеть то, что подарила тебе Ариэль.

Таллэ не особенно удивилась. О листке знали и Эленсэнт, и Хелл, и Мелиан, и даже Рози Шелл. Таллэ не носила его открыто из-за того, что один из трех камней не светился, а она не любила украшений с дефектом. Но листок всегда был у нее под одеждой, и она не считала нужным его скрывать. Поэтому она с готовностью вытянула его за цепочку и положила его на ладонь незнакомцу.

В это мгновение свет в одном из двух горящих камней задрожал и начал гаснуть, но незнакомец осторожно дотронулся до него – и он снова ровно засветился, а слуха Таллэ коснулся возглас удивления, смешанного с испугом, принадлежащий какой-то незнакомой женщине.

– Да-а, – протянул незнакомец, ни к кому специально не обращаясь. Вот тебе и Оза… Дошли до невозможного, колдуны – пожарники… Интересно, чьим же станет третий камень?

– Ничего не понимаю, – Таллэ выдернула листок из его рук и снова опустила цепочку за шиворот. – Украшение как украшение, очень красивое, я его люблю. Ариэль, когда его дарила, сказала что-то о великом счастье и великом чуде, но до сих пор я от этого листика ничего чудесного не видела… – вдруг в ее глазах молнией сверкнула догадка: – Уж не его ли ты имел в виду, говоря о знаке Королевского достоинства? Тогда почему же…

Он обнял ее за плечи и еле слышно прошептал ей в самое ухо:

– Просто маленькая гондорка не умеет ждать.

Ни Эленсэнт, ни Мелиан не слышали этих слов и даже не догадывались об их смысле, но они увидели, как Таллэ внезапно выпрямилась и, с потемневшими от гнева глазами, с размаху залепила незнакомцу пощечину.

– Мой недостаток в том, что я слишком хорошо умею ждать! – в слезах выкрикнула она и, дикой кошкой перескочив через костер, бросилась в палатку. Было слышно, как она плачет там.

Эленсэнт, ни говоря ни слова, нагнулась к костру и повернула какой-то рычажок у самой земли. Пламя сразу погасло. В наступившей темнота Эленсэнт встала и молча, не оборачиваясь, ушла в палатку. Мелиан последовала ее примеру, но на прощание крикнула:

– Пока не извинишься перед Таллэ, лучше в Меловой роще не появляйся!

…Через два часа Келли, стараясь производить как можно меньше шума, подкрался к зеленой палатке. Однако ее обитательницы еще не спали изнутри палатка была освещена фонариком, и оттуда доносились негромкие голоса:

– Если даже не из лихолесских эльфов и не из Лориэна, то в любом случае гранасианец. (Келли насторожился – уж не его ли имеют в виду?) Во-первых, акцент, во-вторых, ни один житель Озы не назовет Северный Венец Галактики словами "Ардес Армиэ".

– Но все равно, при этом либо отец, либо мать у него с Озы. Ты видела его волосы?

– Рэссла вирз эдж наск! (Услышав эти знакомые любому гранасианцу слова от Мелиан, Келли содрогнулся.) Ходят тут всякие, и хоррамра их не берет! А ты что думаешь на этот счет, Сента?

– А я вообще не знаю, что и думать, – медленно ответила та. – Иногда мне кажется, что он – самый настоящий эльф, может быть, даже из Нолдор.

– Значит, по твоему же определению, большой мерзавец, – голос Таллэ все еще вздрагивал. – Впрочем, то, что он мерзавец, мы поняли и так…

"Похоже, сегодня я не ко времени", – с грустью подумал Келли и так же осторожно двинулся прочь от палатки, но споткнулся обо что-то и шумно рухнул в траву. Впрочем, те, в палатке, занятые своим разговором, похоже, даже не обратили на это внимания. Тихо ругаясь, Келли поднялся на ноги и только тут увидел то, обо что споткнулся. Это оказалась небольшая фляга из металла, похожего на серебро, вся оплетенная кожаными полосками.

Келли взял флягу в руки, отвинтил крышку и принюхался. Пахло довольно приятно, и он решился отхлебнуть глоток…

16

Утро этого дня было таким же свежим и чистым, как те капли росы, которыми оно щедро обрызгало траву и кусты. Солнце медленно поднималось над Окой, пронзая своими золотыми стрелами-лучами тающую дымку тумана, дрожащего над водой. Казалось, что в такое утро с его свежестью, с радостными птичьими голосами, с бриллиантовым сверканием капель на золотисто-зеленом фоне не может быть места никаким неприятностям и недоразумениям.

Ариэль осторожно вышла из своего «коралла» – и сразу же влажная прохлада утра обняла ее, как необыкновенное покрывало. Легкий ветерок чуть тронул складки ее темно-красного гондорского платья. Все в Меловой роще еще спало, и Ариэль медленно, словно пробуя ногами тропинку, направилась к реке – не к Андуинской переправе, а к пологому склону, ступеньками сбегающему к излучине. От небольшой полянки, где стояла палатка "партии серых", ее отделяла полоса кустов. Ариэль осторожно пробиралась сквозь эти кусты, стараясь не стряхнуть на себя всю росу, и вдруг заметила, что в кустах кто-то спит. Подойдя поближе, она с удивлением узнала в спящем Леголаса. Его лохмы были влажными от росы, а переливчато-зеленый лихолесский плащ так намок, что почти не отливал золотом. В руках Келли крепко сжимал какой-то предмет, напоминающий флягу. Ариэль попыталась отыскать этому факту правдоподобное объяснение, но у нее ничего не вышло. Тем не менее она решила разбудить Келли и негромко окликнула его:

– Эй, сын Трандуила, не спи, привыкнешь.

Леголас сквозь сон промычал что-то неразборчивое. Тогда Ариэль, не обращая внимания на капли, дождем сыпавшиеся с веток, подошла поближе и осторожно тронула Келли за плечо. Тот дернулся, словно сквозь него пропустили ток, и, по-прежнему не просыпаясь, довольно внятно спросил:

– Джал-ао Мелиан? Мелли, о-рэли мэльд…

– Это не Мелиан, это я, – ответила Ариэль, встряхивая его посильнее. – Как тебя угораздило здесь уснуть? Давай вставай!

– Мон ла, – невнятно ответил Келли, и при этих словах Ариэль ясно уловила слабый запах перегара. В одну секунду все краски утра разом померкли в ее глазах. Ведь спиртное и наркотики были категорически запрещены на Играх! Хотя, с другой стороны, пьют же в Игровом Раздоле "похлебку дяди Вэя"! Но ведь "Мирвэ нэ Вэйанор" разве спиртное? Ч-черт… Но Келли, Келли! Вот от кого не ожидала! Ни один гранасианец в пределах Меловой рощи и Средиземья-за-Окой никогда не имел дел с Раздолбаем…

– Эр-антро ве мою дэлонь, Мелли! – выговорив эту непостижимую фразу, в которой в одну кучу были смешаны силиэ, русский и эльфийский, Келли судорожным движением повернулся на другой бок.

Ариэль в отчаянии дернула за одну из веток, и целый водопад брызнул на нее и Леголаса. Вот что прикажете делать в такой ситуации, светлые валары?

И тут меж кустов Ариэль различила огонь плазменного костра. "Значит, девчонки тоже уже встали", – мелькнуло у нее в голове. – "Пойду к ним за подкреплением и заодно разберусь, при чем тут Мелиан."

– Доброе утро, Ариэль! – приветствовала ее Эленсэнт, как только она подошла к костру. – Как спалось?

– Спасибо, ничего, – Ариэль приняла из рук Таллэ кружку с чаем. И здесь ее ожидал новый сюрприз: из кружки на нее повеяло едва уловимым характерным запахом, напоминающим чабрец. Да и неудивительно – после вчерашнего никто из девчонок не удосужился вымыть посуду.

– Настойка хоррамры! – Ариэль вскочила как ужаленная. – Кто?! – она обвела девчонок бешеным взглядом, но на их лицах был не страх, а досада.

– Ну вот, – произнесла Таллэ, как самая несдержанная из троих, сейчас из-за этого миляги и Мэнсиных сигарет нам еще клизму вставят.

Услышав эту откровенную грубость, Ариэль почувствовала, что Таллэ чем-то давно и сильно раздражена. Только в этот момент она разглядела в траве смятую зеленую пачку сигарет, по которой уже кто-то прошелся. Ариэль не бралась судить, действительно ли это были сигареты Мэнси Холлин, но след от каблука, несомненно, принадлежал Таллэ – Эленсэнт и Мелиан носили обувь, которую почти все называли "эльфийскими мокасинами", а Таллэ ходила в сапогах…

– Не оскорбляй нас подозрениями, – быстро сказала Мелиан, не знавшая, чего можно было ожидать от Таллэ в таком состоянии. – Просто один эльф, который тут шлялся ночью, так нас довел, что мы были вынуждены заварить ему особый чай.