Текст книги "Ловец женщин (CИ)"
Автор книги: Наталия Великанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 3. Визит к важному человеку.
Марк посмотрел на горячую кружку файркофе, оставленную перед ним потрёпанным жизнью барменом, и вдохнул крепкий аромат. Этот тип ему понравился. В первую очередь тем, что не наливал кому попало энергетически опасный напиток.
Чтобы получить желаемое, пришлось извлечь из нагрудного кармана красное удостоверение, в котором чёрным по белому было написано: Нивмержицкий Марк Юрьевич, специалист по выявлению и задержанию лиц, укрывающихся от исполнения общественных обязанностей, майор. Органы Контроля Государственного Правопорядка.
Старик пытливо глянул в лицо, вроде как сравнивая фотографию с оригиналом, а на самом деле, Марк был уверен, удовлетворяя жадное любопытство провинциала.
Внимание не удивляло. Он привык, что человек его профессии притягивает не меньше взглядов, чем политик или шоумен.
Равнодушно отвернулся. Его не раз и не два приглашали проехать по стране с выступлениями, лекциями о важности исполняемого дела, принять участие в телевизионных классах или тому подобной чуши. Глупее занятия, казалось, трудно подыскать. Впрочем, и сегодняшний день, скорее походил на вылетевший в трубу запуск ракеты, чем даже на мало-мальски полезный поход по магазинам.
Настроение было унылое. Как случилось, что в то время, когда он должен был лежать на больничной койке в столичном госпитале, его занесло в бар 'Афродита' на Советской площади в городе Царицын? Какому дураку пришло на ум оставить прежнее название площади, когда сити был переименован? И что за идиот придумал имя забегаловке?
Впрочем, какое ему было до этого дело? Пара глотков любимого напитка, и он умчится из этого Богом забытого места.
Марк повёл корпусом, проверяя поведение раны. Боль казалась вполне терпимой: ни в какое сравнение не шла с теми пытками, что приходилось терпеть в полевых госпиталях. Однако учитывая, что прошлую ночь он совсем не спал, да к тому же провёл в седле, намотав семь сотен километров, имело смысл остановиться в гостинице. Конечно, байк мог доставить его домой и на автопилоте, но он терпеть этого не мог.
Автопилот, считал Марк, это приспособление, созданное для людей, которые ничего не понимали в оборотах и драйве, тех, чья любимая скорость ограничивалась сотней километров в час, и они никогда не слышали и даже видео не смотрели о дрифте, управляемом заносе и форсаже. Они не сливались с гильдером в единое целое, не старались понять и узнать его, не болели странствиями. Одним словом, автопилот, что ни говори, был приспособлением для слабоумных. Марк себя к таковым не относил. Тем более, что он ещё не успел насладиться всеми прелестями новенького аппарата, заказанного прямиком из Швеции в прошлом месяце. Тем более предстоящая дорога очень даже располагала ко всяким выкрутасам. Тем более торопиться было некуда: доктор теперь обещал хватиться не раньше понедельника.
Марк вспомнил, как удирал из клиники. Мрамор пола жёг ноги. Не то, чтобы он боялся – нет. Просто появление медперсонала в любой момент могло разрушить все его планы и надежды. Пробираясь к стоянке, то и дело оглядывался на двери и тускло блестящие во мраке окна. Расслабился только тогда, когда госпиталь утонул в коричневом тумане сити.
А может заскочить куда-нибудь в заброшенный город или, что ещё заманчивее, зону отчуждения? Махнуть вдоль покинутых аэродромов, поросших травой взлётных полос да приподнятых корнями могучих деревьев мёртвых шоссе? Потренировать прыжки по крышам? Промчаться вдоль побережья, разрывая упругий ветер и жмурясь от солнечных бликов, выскакивающих из-за пальм?
Конечно, куча денег на счетах звала развлечься в Сочи. За последнюю пойманную беглянку, хоть она и казалась стерилизованной психичкой, заплатили больше полугодовой военной пенсии.
Разве не было у него причин для гордости? Не был ли он молодцом? Жизнь была полной чашей. Только он давно потерял всякий интерес к шумным посиделкам: они его раздражали. Так же как сегодня раздражало собственное тело, требующее отдыха, прошедший бестолковый день и встреча с богатым придурком, возомнившим, что он, Марк, специально для него, царя рыбной отрасли, раздобудет женщину. Подонок!
Хотелось молоть кулаками, не разбирая, кто и где. Как же его выводили из себя люди, помешанные на бабах! Желающие похвастаться диковинкой, греющей постель, думающие об удовольствии отростка, мотающегося между ног! Почему они вечно попадались именно ему? Почему они вообще существовали?
Вот уже несколько лет на планете не рождались дети: женщины потеряли способность к естественному воспроизводству потомства. До сих пор велись споры о том, когда именно сие произошло, и что конкретно явилось первопричиной.
На проблему, как водится, не сразу обратили внимание. Это теперь в любой стране за каждым ребёнком наблюдали целые комиссии, состоящие из психологов, полицейских, воспитателей, докладчиков, учителей, докторов и ещё поди разбери кого. Дети находились под особой охраной государств и были объявлены национальным достоянием. А поначалу никому не было интереса, что с каждым годом появлялось всё меньше и меньше младенцев.
Да что говорить? Когда население Земли перевалило за шестнадцать миллиардов, правительства были заинтересованы в сокращении рождаемости. Ресурсов на всех не хватало: планете грозил неминуемый голод. Он, как спрут, протягивал щупальца из центра Африки к её окраинам, потом перекинулся на беднейшие страны Азии и Южной Америки.
Стоило бесхлебью постучаться в двери развитых стран, по всему миру распространилась практика, принятая в Китае в двадцатом веке: 'Одна семья – один ребёнок'. Беременность без брака и лицензии приравнивалась к правонарушению. Кое-где женщин стерилизовали за воровство, предательство, разбой, убийство – любые доказанные преступления.
Как же человечество пожалело об этом! В сорок девятом, в разгар Северо-Западной войны, в обоих полушариях среди низшего пола то ли сами по себе вспыхнули гендерные эпидемии, то ли пандемии явились следствием применения биологического оружия – до сих пор докопаться до истины никто не смог. Со времени 'Первой вспышки' учёные написали сотни диссертаций, обвиняя в случившемся то новейшие типы микроорганизмов, то биологическое, то химическое оружие, то самого дьявола. Толку во всём этом было ноль: не стерилизованных дочерей Евы стерилизовал вирус. Когда прирост населения по ниспадающей кривой устремился к нулю, человечество 'схватилось за голову'.
Из зон боевых действий принялись спасать не только детей, но и их матерей, молодых девчонок – любых представительниц слабого пола. Каждое государство, впав в истерику, запасалось живым природным материалом, справедливо страшась мёртвого будущего. С лица земли одно за другим исчезли целые страны. В средствах массовой информации появились ранее незнакомые слова и понятия, которые очень быстро переместились из газет в реальность.
Надо отметить, что это было одним из факторов сворачивания войны и установления шаткого, но, тем не менее, мира. У каждого участника появилась более важная проблема, требующая затрат материальных ресурсов не меньших, чем гонка вооружений.
Профессия доктор приобрела невиданную доселе популярность. Страны сосредоточились на возрождении в своих женщинах детородных функций. Их чаще всего содержали в специально созданных благоприятных условиях, законодательно обязывая участвовать в научных экспериментах. В каждом мало-мальски уважающем себя государстве национальная политика включала первостепенной важности программы по репродуктивному здоровью и воспроизводству, защите детства и младенчества.
Но даже такие масштабны меры не способствовали появлению человеческого потомства.
Последний ребёнок родился семь лет назад в результате передового эксперимента учёных Китая. Его мать наградили, присвоили национальное почётное звание, всячески восхваляли и превозносили не только на родине, но и во всём мире, что не уберегло её от дальнейшей печальной участи. Женщина погибла в процессе новых исследований. Её сын не дожил до пятилетнего возраста.
На сегодня самому молодому жителю Земли было восемь лет. Он появился на свет в 2058 году в Малайзии. С самого рождения его постоянно преследовали папарацци. Репортажи о росте и развитии мальчика имели стабильно высокие рейтинги, несмотря на то, что ежедневно появлялись в выпусках новостей.
Женщин между тем становилось всё меньше. Лихорадочные эксперименты начала шестидесятых приводили скорее к их уничтожению. На сегодняшний день из двухмиллиардного населения планеты только триста сорок тысяч были женщинами, детей до восемнадцати лет росло несколько сотен.
Жён теперь не было. Невозможно было встретить девушек на улице, и надо было очень постараться, чтобы найти их в других местах.
Вот такая была жизнь.
Марка она вполне устраивала.
Он вообще женщин не любил. Никогда. Ни тогда, когда их было полно, и они бегали по улицам толпами, заглядывали парням в глаза, носили короткие стрижки и цветастые юбки, ни теперь, когда их приходилось искать с семью кабелями.
А искать приходилось.
Он как раз и являлся одним из таких людей, которые возвращали беглянок в лоно государства.
Поначалу, когда бывший командир позвал его к себе, в так называемый ОЗУ (Отдел Задержания Уклонисток), Марк долго отпирался. Он и представить себе не мог, что это за работа: розыск баб. Тем более не собирался менять на неё небо, тренировки на грани жизни и смерти, сверхзвуковые полёты и риск. Снова и снова Богдану приходилось говорить о том, что их подразделение – это надежда всего государства, что за ними будущее, что нет ничего главнее, чем выживание нации, что ему, как никогда, нужны смелые и добросовестные люди. Обещал хорошие деньги, славу, женщин, избыток опасности. Окончательно, конечно, заманил дружбой.
Санжаров знал, на что надавить.
В общем-то Марк не жалел, что сменил профиль. Сейчас в авиации наступил полный бардак. Этот подкаблучник генерал Гершдан, хотя не в правилах Марка было осуждать бывшее или настоящее начальство, развалил всю отрасль. С каждым днём обстановка становилась печальнее и печальнее: всё чаще ему звонили бывшие сослуживцы и просили пристроить хоть куда-нибудь. Теперь каждый дурак понимал, что если в ближайшее время главнокомандующий не сменит старого маразматика – национальной авиации придёт конец.
Кроме того, совершено неожиданно для себя Марк оказался неплохим сыщиком. За первые полгода ему удалось поймать восьмерых женщин. Он быстро заработал имя перворазрядного, фортового ловца. Стал регулярно получать не просто нормальные деньги, а заоблачные гонорары. Его вообще удивляло, что за дело, которое он выполнял с полпинка, платили такие бешеные косари.
Деньги, конечно, привлекли в эту область несметное количество искателей лёгкой наживы. Любители барышей слетались, как мухи на мёд. Однако не у каждого дело выгорало. Видно, требовался особый нюх. Способность? Выдержка?
Марк не знал точно, что именно, однако, поставленные задачи выполнял с лёгкостью.
Если бы не инцидент с Богданом, он мог бы считать себя самым удачливым человеком в мире.
Ему нравилась его жизнь, полная неожиданных приключений, каверзных вопросов и тайн. Нравилась независимость и свобода, боязливое уважение окружающих. Был и некоторый азарт в том, чтобы знать, станет ли пойманная именно им девка спасительницей рода человеческого. Марк внимательно отслеживал результаты своей работы, хотя ни разу не посещал подопечных в Центрах. Здесь им двигал именно азарт, а не радение за общее дело.
Ни ради заполнения Центров он охотился, ни ради славы, даже ни ради денег.
Он охотился ради... принципа что ли? К детям он относился с сочувствием, даже с каким-то интересом. Но вот к бабам? Он не видел в них ничего, кроме слабоумия. Ничего, кроме презрения не испытывал. Да и возможно ли это было?
Марка бесило, что они воспринимали его как врага, как захватчика. Или смотрели, как на кобеля. Первая его добыча, могучая дылда с короткими, путаными волосами и блиноподобным лицом, не сводила глаз до самой передачи в Центр. Он её нашёл в подполье азиатского притона, и даже не хотел задумываться, что там с ней делали. Была зима, а одета здоровая каланча была кое-как. Самое интересное, что мужики, которые находились рядом, не выказали никого протеста, когда он забирал её. Они смотрели с тоской, как будто бы он уводил женщину для себя, для своих личных нужд, но не протестовали.
Марк позаботился о тёплой одежде для неё, нормальном питании и человеческих условиях. Поэтому, видимо, как только он оказывался вблизи её коротких ручек, она принималась гладить его. Говорила еле различимым шёпотом странные слова, заманивала улыбками. Она вызывала отвращение.
К слову вспомнить, больше он ничего хорошего для баб не делал. Быстро понял, что они живучие твари и могут прекрасно позаботиться о себе сами. Ни к одной он не испытывал сочувствия. Хотя к чему там испытывать? Некоторые из них были глубокими наркоманками, другие продавали себя за деньги, третьи пили или курили неизвестно что. Он очень сомневался, что из них могли бы получиться матери. Максимум на что они были способны: донорство биологического материала. Впрочем, это не являлось сферой его ответственности.
А последняя? Даже слов не находилось, чтобы описать её поведение. Что-то среднее между повадками лисы, липким сахаром и отбойным молотком. Когда она поняла, что он не собирался отвечать ей взаимностью, выхватила у одного из солдат бластер и всадила ему в грудь четыре заряда. Именно из-за неё Марк провалялся в больничке две недели, а сейчас таскал на себе мобильный госпиталь.
Он не любил вспоминать этот эпизод, так же как и самый первый. Тогда он был ещё неопытным юнцом и не знал, что с женщинами надо держать ухо востро. Но как объяснить последний инцидент?
У него находилось только одно оправдание: чем больше государство нуждалось в женщинах, тем изощрённее они от него прятались и яростнее защищались.
И вот в такой ситуации, ему, Марку Нивмержицкому, майору внутренних войск, предлагали одну из женщин, пойманных в будущем, отдать в руки частного лица. Конечно, за приличное вознаграждение. За очень приличное. Примерно в три раза превосходящее сумму, перечисляемую государством.
Помощник Алекса Заболоцкого позвонил в среду и попросил о скорейшей личной встрече с предпринимателем. Марк (наивный!) представил, что речь пойдет о руководстве школой военно-боевых искусств, которую Заболоцкий открывал в Восточном округе на собственные средства.
Он сорвался из больницы, не очень-то беспокоясь о последствиях. Воспитание мужественности в молодых ребятах, возвращение на путь истинный сбившихся с дороги – настоящее дело, которое вдохновляло его. Передать опыт, научить, показать – что могло быть важнее?
Он и представить не мог, что речь пойдёт об удовлетворении личных потребностей зарвавшегося хама. Вот идиот!
Его должны были сразу насторожить дом с золотыми колоннами, обнажённые статуи и непомерных размеров столовая. Он, конечно, подумал, что у хозяина поместья либо не всё в порядке с головой, либо дурной вкус, но не предал тревожным звоночкам особого значения. Когда ты настроен дружелюбно, многое воспринимается, как маленькие человеческие слабости, и само собой, прощается.
По прибытии Марк был встречен кем-то вроде дворецкого. Пройдя через холл и спустившись вниз по ступенькам, они пересекли две или три большие комнаты, где располагались, как позже объяснил хозяин, самые интересные предметы его богатых коллекций.
Марка привлекла массивная рукопись в обложке красного махогани с искусно вырезанным распятием. Являясь знатоком дерева, он не мог не восхититься виртуозностью мастера: то была тонкая работа, тем более ценная, что сохраняла, ни на миллиметр не утратив, первозданную красоту. Когда Марк остался один, он осмотрел книгу. Это была Библия.
Массивные двери открылись, и на пороге появился хозяин собственной персоной: нестарый ещё мужчина среднего роста – примерно на полторы головы ниже Марка. Он имел плотную фигуру, выразительное лицо с широкой переносицей и начинающую лысеть голову.
Они условились называть друг друга по имени.
– Наша встреча начинается с отличного предзнаменования, – немного пафосно и самодовольно заявил делец. – Мне повезло. Со мной король ловцов!
Марк рассмеялся:
– Алекс, я не могу обещать Вам удачи, – отозвался он, – это, скорее дело рук госпожи Фортуны.
Почему его сразу не насторожил момент, поставивший его охотничью деятельность во главу угла? Подумал, что хозяин всего-то и намеревался, что польстить ему? У некоторых людей имелась такая манера. Марку она не импонировала, но он промолчал: показалось неуместным выказывать инфантильные чувства.
Вскоре он был приглашён за стол. Роскошный ужин, накрытый, как минимум, на десяток человек, предназначался только для них двоих. Направо и налево от Марка расходились изысканные блюда и бутылки с вином. Играла приятная негромкая музыка, повсюду благоухали цветы. Значительно позже он смог сообразить, что на него пытались произвести впечатление, сигнализируя о платёжеспособности.
Дом с золотыми колоннами Марк и сам себе позволить мог, мог позволить тончайшие вина и путешествия на край света, поэтому даже и не подумал, что что-то в поместье организовано, дабы пустить ему пыль в глаза.
Говорил хозяин весело и много, сыпал анекдотами и шутками, рассказывал о коллекциях искусства, которые начал собирать во время войны. Изредка он прикасался к мочке уха, что выдавало волнение и настораживало Марка.
С чего бы воротиле бизнеса беспокоиться в собственном доме?
– Я очень рад, что Вы откликнулись на мое приглашение, дорогой Марк, – растягивал хозяин губы в улыбке, благосклонно склоняя голову. Его кресло стояло на специально оборудованном возвышении, что выглядело вполне понятно, хоть и смешно.– Мне нравятся молодые мужчины, у которых на всё хватает времени. К дьяволу всех этих преданных своим обязанностям зануд, у которых ни к чему нет тяги, кроме дел.
Марк кивнул, настороженно следя за нитью разговора и тщательно контролируя количество алкоголя, попадающего в его бокал. Он чувствовал неискренность. Чего пригласивший добивался с помощью всей этой лести? Он начал понимать, что речь пойдёт не о школе единоборств.
– Вы сможете мне помочь? – Заболоцкий едва заметно качнулся, выдавая себя.
– Сначала скажите, о чём речь, – Марк медленно вертел в пальцах бокал.
Вот сейчас прозвучит самое главное!
Несмотря на все подозрения и настороженность, когда хозяин, пряча улыбку, озвучил своё желание, Марк так растерялся, что еле совладал с собой. Он почувствовал себя ребёнком, получившим вместо рождественского сюрприза нагоняй. Выпрямился, сохраняя на лице полное спокойствие и пытаясь прийти в себя. Он ничего не помнил из того, что творилось в нём, пока происходила очередная, сто пятидесятая, перемена блюд.
Опять! Опять одно и то же! Женщины! Женщины! Женщины!
– Это ужасно важно, Марк, – подался предприниматель вперёд с таким видом, словно от ответа зависела вся его жизнь.
– Разумеется, важно. Ничто не заставит человека беспокоить ловца шутки ради.
Заболоцкий не ожидал издевательского тона.
– Имею ли я право на маленькие капризы, как любой другой человек? – спросил он после секундного замешательства.
– Несомненно.
В эту минуту хлебосольный хозяин переменился. Вместо трясущегося от желания мальчишки перед Марком предстала акула бизнеса: глаза загорелись недобрым блеском, шея напряглась, губы сжались.
– Давайте убедимся, что мы понимаем друг друга, Марк, – Заболоцкий сложил ладони домиком.
– Думаю, что понимаем... очень хорошо понимаем..., – в тон ответил Марк.
– Триста тысяч.
Ого! Да за такие деньги...!
Марк приказал себе не выказывать удивления.
– Вы уверены, что я смогу предоставить товар такого качества, который Вы ожидаете?
Кажется, кого-то разозлила невпечатлительность наёмного работника!
– Не заставляйте меня думать, что Вы не разбираетесь в таких вещах, как охота, – холодно произнёс собеседник.
Марку же захотелось поиграть ещё. С каждой минутой ставки всё повышались и повышались. Было ли дно у бочки?
– Вы понимаете, что ни Вам, ни мне это предприятие ничего, кроме неприятностей, не принесёт? – спросил он.
– В самом деле?
– Уверен.
– Я беру это на себя.
Очень интересно! Марк сделал вид, что задумался. Что такое таили в себе женщины, что мужики из-за них головы теряли?
Он-то знал: ничего! За немного другой (отличной от мужской) оболочкой ничего не было: ни смелости, ни отваги, ни ума, ни самопожертвования, ни душевной красоты – ничего!
Какого же тогда дьявола мужики так тряслись из-за них? Что это были за мужики? Они его прямо-таки бесили!
– Алекс, – Марк собрал волю в кулак, чтобы не натворить и не наговорить лишнего, и поднял глаза, – я должен прояснить недоразумение.
Он с любопытством следил за реакцией человека, который ни в чём не привык знать отказа, пока абсолютно ровным голосом сообщал, что в настоящий момент для страны каждая женщина важна, а он, Марк Нивмержицкий, никогда не поставит интересы частного лица выше общественных.
Заболоцкий буквально остолбенел. Он выглядел удивлённым, и было совершенно ясно, что до сего момента никто не перечил ему. Он прислонился к спинке кресла, словно его пригвоздили метровой стрелой. На Марка смотрели обескураженные глаза.
– Не на такую сделку я надеялся, – наконец, вымолвил он, и Марку послышался скрип зубов. Он развёл руками. Ему нечего больше было сказать.
– Чёртова страна! – прорычал Заболоцкий, хрустнув пальцами.
Потом улыбнулся, взял себя в руки, и продолжил лёгкий разговор, теперь уже доводя Марка до наивысшей точки кипения.
Неужели нельзя признать поражение и прекратить комедию? Для кого произносились пустые фразы о спортивных успехах национальной сборной и балете?
Пришлось быстро откланяться: слушать предпринимателя, сохраняя каменное лицо, когда самому хотелось врезать ему, у Марка не было ни сил, ни желания. Он оседлал байк и промчал пятьсот вёрст на одной только злобе. Лишь бы оказаться подальше от гадких мест!
Теперь он очень жалел о своей сдержанности: она выглядела как слабость, даже трусость. Ему следовало не только хорошенько проучить наглеца, но и вбить в его пустую голову, что не весь мир лежит у его ног.
Ни на секунду у Марка не возникло сомнения, что если не удалось через него, так посредством другого дурачка, Алекс Заболоцкий будет добиваться цели.
Несясь сквозь степи Юга по ленте белёсой дороги, Марк пытался совладеть с бешенством, окутывающим внутренности ледяным туманом.
Не впервые он ждал разумного гражданского поведения от человека, который оказывался всего лишь падкими на женщин слабаком. Было ли такому место в этой стране? Не должен ли он сообщить, куда следовало, о противозаконных действиях короля рыбной империи?
Марк вдохнул горький, с нотками железа аромат и обратил внимание, что народу в зале прибавляется. В другом конце появилось несколько отвратительных с виду человек. Лица у них были испитые, голоса – хриплые. Одежда говорила о том, что они не среднего класса, но и не работяги. Пройдохи принадлежали к тому неопределённому разряду людей, самому презренному из всех, у которого нет ни общественного положения, ни принципов, ни промысла. Усаживаясь, они поспорили, наклоняясь к омерзительно грязному тряпью, брошенному одним из них на стол.
Марк перехватил настороженный взгляд хозяина и задним умом подумал, что хорошая драка поможет ему самому расслабиться.
До сих пор передёргивало, стоило только вспомнить сытую довольную морду бизнесмена. Зачем только он в такую даль тащился?
Он обязан доложить о поступившем предложении. Здесь гражданский долг не шёл в разрез с личным восприятием. Да, это была отличная идея! Даже лучше кулаков. Ему следовало отправиться к Пашке Верховцеву, в Управление по борьбе с коррупционными преступлениями. Если они будут следить за контактами Заболоцкого, рано или поздно выйдут на человека, имеющего отношение к подпольной торговле.
Этих гадов следует давить как клопов. Совсем недавно ему на глаза попадалась статистика незаконного оборота женщин. Что-то порядка нескольких десятков человек в год. В денежном эквиваленте цифра была семизначной. Где же это было? Научная работа доктора Кузнецова? Исследования, проводимые отделом внутренних дел? Статья в правоохранительном журнале?
Не важно. Заболоцкий, как и другие зарвавшиеся хамы, рано или поздно должен пожалеть, что не держал в узде свои пороки.
Марк уже решил, куда первым делом направится, оказавшись в столице, когда гоп-компания покинула зал. Они ушли, громко переругиваясь и скалясь на других клиентов. Оставили за собой грязь и звон посуды.
На минуту в полутёмном помещении установилась гулкая тишина.
Потом еле слышно хлопнула дверь кабака, и до слуха Марка долетел негромкий женский голос:
– Привет, Остап!
