Текст книги "Дело о неуловимом призраке"

Автор книги: Наталия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8 Ожерелье из прошлого

Дом, где жил Павел Демидович, находился на Покровке, в центре Москвы. Набрав на домофоне номер квартиры и сообщив, кто они такие, Эля и ее юные друзья поднялись на лифте на шестой этаж, потом прошли пешком еще два лестничных пролета. Дверь им открыл молодой парень. Вне всякого сомнения, внук Павла Демидовича. Ромка тут же уставился на его кроссовки, а Лешка – на лицо. И оба в замешательстве переглянулись. Внуком оказался тот самый Димка, которого они встретили вчера на Воробьевых горах.

Внук вежливо поздоровался с гостями и со словами «дедушка вас ждет, проходите» сам проследовал вперед по длинному коридору. Все двинулись следом за ним.

В подобной квартире Ромка с Лешкой никогда в жизни не бывали. Один этот длиннющий коридор чего стоил! С маленькими полукруглыми окошками, расположенными с одной стороны, он напоминал старинную музейную галерею. И, как в музее, по обеим сторонам коридора висели картины и огромные театральные афиши в рамках.

– Наша бабушка была актрисой, – пояснил Димка, заметив, что Лешка не отводит от них глаз. – А прадедушка – музыкантом и дружил с самим Римским-Корсаковым. Великий композитор ему даже пианино подарил. Вот, смотри, они здесь рядом сидят.

Лешка посмотрела на стену между окошками. На снимке, в рамке под стеклом, сидела группа бородатых, старомодно одетых людей, в одного из них и ткнул пальцем внук Павла Демидовича.

– А вот пианино, – приоткрыл он дверь в одну из комнат, где, кроме музыкального инструмента, девочка увидела много шкафов со старинными книгами.

– Как интересно! – восхитилась она. А Димка вдруг широко улыбнулся и бесхитростно сказал:

– А я тебя вчера на Воробьевых горах видел. Ты что там делала?

«Тебя искала», – чуть не сорвалось у Лешки с языка, но она его вовремя прикусила и ответила:

– Так, гуляли.

Внук распахнул дверь в одну из последних комнат. Сколько всего их в квартире, Лешка так и не усвоила.

Навстречу им с высокого кресла поднялся седой, но совсем еще не дряхлый, подтянутый старик. Он старался держаться так же прямо, как и Софья Яковлевна при их первой встрече, и девочка сразу вспомнила о том, что он генерал.

– Элеонора… – попытался припомнить он Элино отчество, но она его перебила:

– Можно просто «Эля». А это мои юные друзья, Рома и Оля, дети моей лучшей подруги, у которой я остановилась.

– Очень приятно. Спасибо, что заехали за мной, – сказал Павел Демидович и предложил: – Может, сначала выпьем по чашечке чаю?

Ромка взглянул на Элю и, почувствовав, что она собирается отказаться, быстро уселся в кресло за небольшой столик.

– Мы с удовольствием, – заявил он. Эля покачала головой, посмотрела на часы, но смирилась и присела тоже. Лешка последовала ее примеру.

– Дима, а где Наталья Егоровна? – крикнул генерал.

– В магазин ушла, – отозвался внук.

– Тогда, будь добр, сам сооруди нам чайку. – И церемонно обратился к Эле: – Лидочка мне вчера звонила, дала ваш телефон, вот я и позволил себе вас побеспокоить. По поводу Сонечки. Мы с ней дружны с самого детства, даже не стану говорить, сколько лет, вы просто не поверите. А виделись с ней в последний раз… ну, наверно, с месяц назад, а потом я угодил в больницу. Она, похоже, решила от меня не отставать, – грустно пошутил старик. – Чувствовала, наверное, приближение беды, иначе бы не стала составлять завещание. А ведь собиралась жить долго-долго, Вику успеть повидать.

– И повидает, теперь уж скоро, – с уверенностью сказала Эля.

Димка принес красивый заварочный чайничек, включил стоящий здесь же черный чайник «Тефаль», расставил чашки с блюдцами. Потом вышел и вернулся с вазочкой, где лежало печенье.

– Мне интересно, почему Софья Яковлевна так скудно живет? – окинув красивую старинную мебель, какой обставлена комната хозяина, спросила Эля.

Павел Демидович поднялся с места и открыл ящик огромного письменного стола.

– Вот, – сказал он, протягивая ей сберегательную книжку. – Она отдала ее мне.

Эля открыла серую книжечку и воскликнула:

– Здесь же семь тысяч долларов!

– Соня попросила меня сходить в банк, заполнить книжку и держать ее у себя. Эти деньги присылала ей Лидочка.

Сокрушенно покачав головой, Эля с недоумением спросила:

– Но почему, почему она ничего себе не брала?

– Наверное, берегла на черный день. Или откладывала Виктории в наследство. Я и сам этого не знаю. Пытался поговорить с ней на эту тему, но Соня всякий раз от разговора уклонялась. И умудрялась как-то жить на свою небольшую пенсию.

– А… о чем ее завещание? – наконец решился спросить Ромка. – Вот эту книжку она ей, что ли, и завещала?

– Да, – ответил Павел Демидович. – Завещание тоже у меня хранится. Никакого особого секрета, мне кажется, в нем нет. Все свое имущество, квартиру и антиквариат она также завещала Вике, своей внучатой племяннице.

– Какой такой антиквариат? – не удержавшись, подскочил на месте мальчишка. – У нее же там ничего нет! Лично я ничего такого не видел!

Павел Демидович развел руками.

– Она мне не объяснила, что имела в виду. О ее убогой мебели речь, конечно, не идет. Может быть, кое-какие открытки еще остались? Ее покойный муж занимался их коллекционированием.

– Был, значит, филокартистом, – с удовольствием показал свою осведомленность Ромка.

– Вот именно. Мы с ним вместе начинали их собирать, уж и не помню, что нас на это подвигло. А потом он завещал свою коллекцию мне, это было очень давно, еще в восемьдесят втором году. Коллекция недорогая и интересна лишь любителям.

– А бывают очень ценные открытки? Такие, чтобы много-много денег стоили? – в угоду брату поинтересовалась Лешка.

– Бывают, но у Сони таких нет. После смерти мужа она ничего не приобретала, не увлекалась этим. И потом, за ценную открытку и заплатить требовалось немало.

– А чем она увлекалась? – спросил Ромка.

– В театр ходила, читала много. Чем еще может заниматься одинокая женщина? А если хотите, то я сейчас покажу вам всех нас в далекой молодости.

Старик встал с кресла и достал из книжного шкафа старый фотоальбом в коричневом переплете.

Ромка внимательно наблюдал за его действиями. Сколько он насмотрелся таких альбомов за последнее время, и не сосчитать. Этот такой же, как и другие, только каждая его страница проложена полупрозрачной бумагой. Наверное, когда-то альбом стоил дорого.

Павел Демидович быстро пролистал всех своих родственников и знакомых и сразу нашел большой снимок, где на Красной площади, на фоне собора Василия Блаженного, стояла группа молодых людей.

– Этой фотографии лет пятьдесят. Вот это я, – указал он на стройного черноволосого молодого человека в военной форме с офицерской фуражкой в руках, – это – Сергей Филиппович, муж Софьи Яковлевны, а эта красавица – сама Сонечка.

Эля, Лешка и Ромка по очереди подержали в руках пожелтевший от времени черно-белый снимок. Затем Лешка взяла его снова. Софья Яковлевна и вправду в молодости была хороша собой. Белокурые волосы приподняты надо лбом, как у актрисы Серовой в одном из старых-престарых военных фильмов. Она смотрела со снимка широко открытыми огромными глазами, над которыми выделялись высокие брови. А мода тех лет ничуть не затушевывала ее обаяния, поскольку походила на сегодняшнюю. Не так давно Лешка листала у Светки альбом мод, где манекенщицы одеты в платья из легких тканей в цветочек с накладными плечиками, глубокими вырезами и маленькими пуговками. Такой же вырез и пуговицы у молодой Софьи Яковлевны. А на шее у нее ожерелье из темных камней, в ушах – такие же серьги. И пока Лешка разглядывала платье, Ромка, глядя через ее плечо, не отрывал глаз от драгоценностей.

– Это что – бриллианты? – спросил он, ткнув пальцем в ожерелье.

– По-моему, рубины, – ответил Павел Демидович. – Я помню, камни были красными. Камни эти, кстати, тоже драгоценные, как и бриллианты. На Руси их называли яхонтами. Крупные, без изъянов, рубины встречаются даже реже, чем алмазы.

Стараясь не показать свою заинтересованность, Ромка отхлебнул чай, надкусил печенье, а потом, как бы невзначай, спросил:

– А где они сейчас, эти рубины?

– Не знаю, я о них ее никогда не спрашивал. Вот сейчас увидел – и вспомнил. Она и без украшений была хороша, – вздохнул старик, вспомнив прошлое.

Но Ромка не отступал.

– А еще Эля нам сказала, что Софья Яковлевна – родственница Якова Брюса. А об этом вы знаете?

– Еще бы. – Павел Демидович полез в один из ящиков стола, где у него хранилась коллекция открыток, и достал оттуда одну из них.

– Вот это – ее предок, знаменитый Яков Брюс. У нее такая открытка тоже есть.

Ромка первым потянулся к небольшой картонке. Так вот он какой, легендарный сподвижник Петра Первого. Сдвинув брови и сурово нахмурившись, на него смотрел немолодой мужчина в шляпе с пером, из-под которой струились крутые кудри длинного светлого парика. Он казался недоступным и непонятным. Живи Брюс сейчас, лично он, Ромка, никогда бы не осмелился подойти к нему с каким-нибудь, даже самым невинным, вопросом. Он, этот таинственный Брюс, и вправду похож на колдуна.

– И кто она ему? Или он ей?

– Теперь уже и не сообразишь, кем она ему приходится. Впрочем, у Сони где-то хранится генеалогическое древо – она сама его составила лет тринадцать тому назад, когда все вдруг заинтересовались своим происхождением, – сказал Павел Демидович, когда Ромка оторвался от открытки и передал ее Эле.

– А ожерелье не могло ей достаться по наследству от самого Брюса? – Юный сыщик снова потянулся за старым снимком.

– Не знаю, – сказал старик и удивился: – Надо же, прошла целая жизнь, а я даже такую мелочь не удосужился выяснить. Но очень может быть. Рубины в те времена очень высоко ценились. Куда же она могла деть ожерелье?

«Ничего себе мелочь, – подумал Ромка, – если из-за нее происходят такие странные события. Впрочем, теперь все ясно и понятно: Димка этот снимок видел? Видел. О завещании знает? Не может не знать. Вот и решил нагреть старушку. Только как его уличить?»

Дверь приоткрылась, в нее заглянул легкий на помине Димка.

– Дедушка, я пошел. До свидания, – кивнул он гостям, и Ромка снова заметил желтую букву С на носках его обуви.

– Вы только посмотрите, какое странное совпадение, – с выражением чрезвычайного удивления проговорил он, словно только что подметил сходство. – У меня с вашим внуком одинаковые кроссовки.

Павел Демидович внимательно оглядел Ромкины ноги – в этом доме не принято разуваться у входа – и, слегка поразмыслив, сказал:

– Ничего странного в этом нет. Тебе их из Америки, наверное, привезли?

– Ну да, вот она, Эля.

– А Диме с Олеськой не так давно Лидуся тоже большую посылку прислала. Там и кроссовки были. Эля кивнула в знак согласия.

– А кто это – Олеся? – спросила Лешка.

– Внучка моя. Тебе, Оленька, сколько лет? – поинтересовался генерал.

– Мне – почти четырнадцать, а Ромке уже четырнадцать.

– А Олеське нашей, надо же, почти семнадцать, – сам тому удивившись, как быстро выросли его внуки, сказал Павел Демидович. – А я ее все еще маленьким ребенком считаю.

– А где ваша внучка сейчас? – опять спросила Лешка.

– В училище музыкальном. А вот и она, наверное, – услышав звонок, привстал он со своего кресла.

Ромка, заметив, что деду трудно подниматься, быстро вскочил со своего места и бросился к входной двери. Лешка, не усидев, поспешила за братом.

Повозившись с запорами, мальчишка открыл дверь и слегка обомлел. Перед ним стояло прямо-таки небесное создание. Если бы Павел Демидович только что не сказал им, сколько этой девочке лет, он подумал бы, что она Лешкина ровесница.

– Здравствуйте, – мелодичным голоском сказало создание, снимая шубку и маленькие сапожки и оставаясь в похожем на кукольное платьице с кружевным воротничком. Тоненькая, изящная, с кудрявой головкой, огромными миндалевидными глазами, маленьким прямым носиком и чуть припухлыми губами, она казалась такой же гостьей из прошлого, как все предметы в этом, ни на какой другой не похожем доме. – Вы кто?

– Я – Рома. Она – Оля, моя сестра. Мы с Элей вместе пришли к твоему дедушке. Ты же знаешь, что Эля, знакомая тети Лиды, специально приехала из Америки, чтобы проведать Софью Яковлевну?

– Знаю. И то, что бабушка Соня в больнице, – тоже. Очень жаль, я всегда ее любила. Может быть, она еще и поправится.

– Врачи говорят, что надежда есть, – сказал Ромка.

Олеся двинулась вперед по длинному коридору. Глядя на нее, Лешке тут же захотелось избавиться от своего мальчишеского обличья и тоже носить платья. Ведь сейчас в моде хрупкость и женственность – во всяком случае, именно так утверждает радио «Эхо Москвы». Эту станцию любит слушать мама, и поэтому она круглосуточно вещает на их кухне.

– Здравствуйте, – сказала девушка, входя в комнату деда.

– Это моя внучка, – Павел Демидович с гордостью представил ее Эле.

Олеся увидела лежащий на столе старый альбом, полистала его и наткнулась на тот самый снимок, какой они только что рассматривали.

– Все здесь молодые, красивые… – вздохнув, сказала она.

– А ты что, раньше эту фотографию, что ли, не видела? – удивился Ромка.

– Видела, но очень давно, – захлопнула альбом девушка. – Бабушка Соня была красавица! Я хотела бы ее навестить. Она уже может говорить?

– Пока нет. Мы как раз вместе с твоим дедушкой собираемся к ней в больницу, – ответила Лешка. – Хочешь с нами?

Но Олеся отказалась.

– В другой раз. Сейчас мне заниматься надо, – она вышла, и через некоторое время в соседней комнате зазвучало старинное пианино. Очевидно, прадедушкины гены давали о себе знать.

– Она у вас, конечно, отличница, – утвердительно произнес Ромка.

– Да, она учится хорошо, – сказал Павел Демидович.

Лешке почему-то вспомнился любимый всеми фильм Гайдая «Кавказская пленница», девочка смотрела его всякий раз, как только он шел по телевизору, и знала из него наизусть каждую реплику. Вот и сейчас в голову пришла одна из них, относящаяся к главной героине: «Отличница, комсомолка, спортсменка. И, наконец, просто красавица».

– А спортом Олеся, случайно, не занимается? – поинтересовалась она.

– Занимается, – кивнул Павел Демидович.

Лешка не стала уточнять, каким именно. Впрочем, такой, наверное, и должна быть генеральская внучка и правнучка друга самого Римского-Корсакова: умной, красивой, хорошо воспитанной и прекрасно одетой.

А Ромка сморщился, сразу вспомнив о своих несделанных уроках. Конечно, если бы эта чистюля занималась всякими расследованиями и поисками неизвестных преступников, ей некогда было бы получать свои пятерки и стучать по клавишам пианино. А он даже на компьютере поиграть не удосужился, потому что некогда. Эля ему новую игру привезла, так он даже еще не посмотрел, что она собой представляет.

А Эля поднялась и взглянула на часы.

– Пора, пожалуй.

Павел Демидович встал тоже и вдруг, внезапно побледнев, опустился снова на свое кресло.

– А нельзя ли перенести наш визит к Сонечке? – виновато улыбнулся он. – Я, кажется, немножко не рассчитал свои силы.

– Может быть, «Скорую» вызвать? – встревожилась Эля.

– Ну что вы. Просто слабость после больницы. Извините, что отнял у вас напрасно столько времени. Передайте от меня привет, скажите, что у меня все нормально и что скоро я к ней приеду.

– Мы вам вечером позвоним, чтобы убедиться, что оно действительно так.

– Не волнуйтесь, просто я привык целыми днями валяться в постели, а сегодня весь день на ногах провел. Отдохну – и все пройдет.

– До свидания, – попрощался Ромка. А Лешка добавила:

– Не болейте, – и оба с сочувствием посмотрели на старого человека.

Дверь за ними закрыла Олеся.

– Ты проследи, чтобы с дедом ничего не случилось, – строго наказал ей Ромка.

– Обязательно, – ответила она тонким голоском.

– А теперь поспешим в больницу! – Эля, как обычно, подняла у дороги руку. – Убедимся, что там все в порядке, чтобы я могла сообщить об этом вечером Лиде. Или вы домой хотите?

– Нет, мы с тобой, – замотал головой Ромка.

В палату к старушке зашли втроем. Эля поставила на тумбочку пакет апельсинового сока, несколько йогуртов.

– У нее здесь все есть, – предупредила медсестра, – можете не беспокоиться насчет продуктов.

– Как вы себя чувствуете? – подойдя к кровати поближе, спросил Ромка.

Старушка моргнула, по-видимому, это должно означать, что хорошо, а потом Лешке показалось будто, что она говорит: «Киса».

– С кошкой вашей все нормально, – заверила больную Лешка. – Мы ее каждый день навещаем. И цветы поливаем, – добавила она, решив, что если герань, вытянутая Ромкой из горшка и воткнутая обратно, все-таки завянет, то она раздобудет новую, точно такую же, и Софья Яковлевна ничего не заметит.

– Похоже, что больше всего ее волнует кошка, – сказала девочка, когда все вышли из палаты.

– А если бы тебя сюда положили, о ком бы ты спрашивала?

Лешка сразу подумала об Артеме, но говорить об этом Ромке не стала, а вспомнила о своей собаке:

– О Дике, ясное дело. Потому что он от меня зависит. Помнишь, в «Маленьком принце» у Сент-Экзюпери Лис сказал: «Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил».

– А тогда чего ж спрашиваешь? Кошка тоже от нее зависела, а теперь одна осталась. Вот Софья Яковлевна, понятное дело, и боится, что киса без нее теперь пропадет.

– Вы правильно все понимаете, – одобрила Эля и взглянула на часы. – Кажется, у меня еще есть время до очень важной встречи. А домой я уже не успеваю. Может быть, зайдем куда-нибудь перекусить?

– В «Макдоналдс», – тут же обрадовался Ромка, у него после чая с одним печеньицем давным-давно свербило в желудке.

Эля поморщилась. И, как ни странно, Лешка тоже отрицательно замотала головой:

– Пошли в «Краб-Хаус», а?

– Что это? – не могла вспомнить Эля.

– А ты не знаешь. Это новый ресторан на Тверской улице. Я сама слышала по «Эху Москвы», что там живой крокодил обитает. Он как-то раз оттуда сбежал, между прочим, а потом его поймали. Хочется на него посмотреть.

– Ты что, в зоопарке, что ли, крокодилов не видела? – одернул сестру Ромка. Он был твердо убежден, что лучшей еды, чем в «Макдоналдсе», во всей Москве и даже в целом мире не сыскать, и спорить с ним по этому вопросу бесполезно.

Но Эля послушалась Лешку.

– На Тверскую, – согласилась она. – Только ты мне объяснишь, где это находится.

– Совсем недалеко отсюда. Напротив Центрального телеграфа. Так по радио говорили.

– Понятно! – сказала Эля, когда они вышли из машины возле ресторана в самом начале Тверской. – В молодости я приходила сюда в кафе поесть необыкновенно вкусного мороженого, орехового, политого шоколадом. А теперь, значит, здесь крокодилов подают.

– Что ты, вовсе не крокодилов, а всякие рыбные блюда, – опровергла ее Лешка. – Ну, и крабовые, на-верное.

Эля улыбнулась.

– Значит, крокодилами сюда только заманивают.

Они поднялись на второй этаж мимо сидящего в небольшом аквариуме, похожего на корягу, метрового крокодильчика и уселись за стол недалеко от окна. Народу в ресторане было немного, и Ромка сел лицом к залу, чтобы разглядывать новых посетителей. Недалеко от них еще в одном аквариуме плескались большие рыбы неизвестной породы.

Официант подал всем троим по огромной синей папке с надписью «Меню». Ромка с Лешкой мигом их открыли и принялись внимательно изучать содержание. Цены здесь в условных единицах. Лешка прекрасно знала, что условные единицы означают доллары. Увидев, что самое дешевое мороженое стоит девять баксов, она закрыла меню и поднялась:

– Что-то и мне в «Макдоналдс» захотелось. Но Эля, тоже заглянув в синюю папку, сказала.

– Сядь и заказывай все, что хочешь.

Ромка выбрал рыбную солянку и устриц, а Эля с Лешкой – жареную форель. Кроме того, Ромке с Лешкой Эля взяла сок, себе – кофе, и еще всем – по порции мороженого с безе.

В принесенном Ромке горшочке в бульоне плавали маленькие кусочки рыбы, лимона и маринованных огурцов. Он зачерпнул ложкой солянку, попробовал и сморщился: эта ресторанная похлебка невероятно кислая. Выловив кусочек рыбки, он отодвинул от себя горшочек и принялся за устриц. К сожалению, масла в этом блюде оказалось больше, чем самих устриц. Ромка жирного не любил. Немного поковырявшись во втором экзотическом кушанье, он отодвинул от себя и его.

«Вечно мне не везет», – подумал он, глядя, как Лешка с Элей расправляются с симпатичными рыбками по двадцать условных единиц каждая. Он-то хотел сберечь Элины деньги и заказал все самое недорогое, если, конечно, считать, что несъедобная кислятина за три с половиной доллара – это дешево.

Затем Ромка мигом проглотил мороженое, ничуть не наелся, но утешил себя тем, что скоро они с сестрой приедут домой, и там уж он наверстает упущенное. Однако Эля с Лешкой не торопились, и он нетерпеливо оглядывался по сторонам.

Под конец ему здорово наскучило смотреть, как едят другие. Ромка вылез из-за стола и решил еще раз взглянуть на крокодила. Интересно, чем он здесь питается. И где его станут держать, если он подрастет еще метра на два?

Ромка спустился по лестнице на один пролет и стал наблюдать за крокодилом. Но рептилия не обратила на мальчишку никакого внимания, даже не пошевелилась. Бревно и бревно, чего на него смотреть? Ромке и здесь стало скучно. Скорее бы они доели свое мороженое! Надо их поторопить.

Он отвернулся от аквариума и сделал шаг вверх по лестнице. И… замер, остолбенел просто. Сверху спускались его кроссовки. Вот и золотая буква С на носке. Елки-палки, это Димка, кто ж еще? Но как он здесь оказался? Следил за ними, что ли? Ромка поднял глаза, чтобы взглянуть Димке в лицо, а то и спросить кое о чем прямо в лоб, чтобы тот не смог увернуться.

Однако в кроссовках – вовсе не Димка, а совсем незнакомый парень лет двадцати или даже больше. Он равнодушно скользнул по мальчишке взглядом и прошел мимо.

Сердце у Ромки забилось как ненормальное. Разве можно его упустить? Раздумывал он недолго. Мигом взлетев наверх, он подбежал к столу, за которым Эля с Лешкой уплетали свое мороженое, и быстро проговорил:

– Извините, но мне надо бежать. Я тут кое-что вспомнил. Срочно надо. – Отбежав подальше, он решил уточнить: – Меня Олег Пономарев давным-давно ждет.

– Кто такой Олег Пономарев? – спросила Эля.

– Сосед наш. Знакомый его, – ответила Лешка.

– Минутой раньше, минутой позже, какая разница? – удивилась Эля. – Почему он не стал нас дожидаться?

– Ты что, Ромку не знаешь? – ответила Лешка.

Эля позвала официанта, увидев счет, поморщилась и протянула ему кредитную карточку. Лешка подумала, что наличных денег, чтобы расплатиться за весьма легкий обед, у Эли не хватает.

«Это я виновата, растратчица чужих долларов», – укорила она себя.

– Зато теперь знаем, что за ресторан такой крокодилий, – уловила ее мысли Эля и поднялась со стула: – А теперь надо поторопиться на киностудию имени Горького. Ничего, если я тебя только до станции «ВДНХ» подброшу? Мне так будет удобнее. А ты оттуда сразу домой поедешь.

– А кошка как же? – спросила девочка.

– Кошку можно и завтра покормить. А кстати, туда больше не стоит ездить. Я попрошу соседку, Анну Степановну, чтобы она за кошкой ухаживала. У нее же есть ключи от квартиры.

– Нет, мы лучше сами. Нельзя доверять кошку чужим людям. Я сама за нее отвечаю, – замотала головой Лешка, тут же подумав, что если она согласится с Элиным предложением, то Ромка ей этого не простит.