Текст книги "Безмолвный пациент Клинической Больницы (СИ)"

Автор книги: Наталина Белова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 47

Мне всё время не давали покоя слова Майкла Бэроонса о том, что Элисон после смерти своего отца пыталась покончить с собой. В её бумагах об этом не упоминалось ни единого слова. Любопытно вот только почему…

Следующим вечером я снова позвонил Майклу, удачно поймав его на рабочем месте.

– Мне необходимо задать вам ещё буквально два вопроса, если можно, – начал я.

– А я буквально уже выхожу из кабинета.

– Я вас надолго не задержу.

Майкл вздохнул и, прикрыв трубку, что-то проговорил Татьяне.

– У вас пять минут, и ни секунды больше, – предупредил он меня.

– Большое вам спасибо. Итак, вы говорили о попытке Элисон совершить самоубийство. В какую больницу она потом попала?

– Элисон Бэроонс не повезли в больницу.

– Нет?

– Элисон восстанавливалась дома. За ней ухаживал мой старший брат.

– Но… Её наверняка осматривал врач? В своём разговоре вы упоминали, что Элисон наглоталась таблеток.

– Естественно, Бренд пригласил врача. И тот… Согласился не передавать инцидент огласке.

– Нет припомните, как его звали?

В трубке на несколько мгновений повисла тишина.

– Прошу прощения, я вам этого не могу сказать… Не помню.

– Наверное, Бренд вызвал обычного терапевта?

– Нет. Терапевт у нас с ним общий. Брат особо просил меня не говорить об этом приглашенному врачу.

– Вы точно не помните его фамилию?

– Прошу прощения, нет. Это всё? Я должен идти.

– Последний вопрос! Я бы хотел уточнить завещания Бренда.

– А при чём тут его завещание? – неожиданно ощетинился Майкл.

Глава 48

– Основной наследницей дворянского престола становилась Элисон?

– Милейший вы интересуетесь довольно странными вещами.

– Да я просто пытаюсь понять…

– Что именно вы пытаетесь понять? – раздражённо перебил меня Майкл. – Основным наследством дворянского рода указан я. После смерти отца Элисон я получил кучу денег, и Бренд счёл её и так достаточно обеспеченной. А потому отписал свой особняк мне. Несомненно, старший брат и вообразить не мог, насколько после его гибели взлетит сумасшедшая стоимость дома. Мы на этом закончили?

– А завещание Элисон? Кого она указала наследником в случае своей смерти?

– А вот эта информация строго-настрого конфиденциальна. Очень надеюсь, что вы меня больше не потревожите, – отчеканил Майкл и после последнего сказанного слова повесил трубку.

Однако интуиция мне, подсказывала что наш разговор ещё до конца не завершён. И мне не пришлось ждать слишком долго.

Глава 49

* * *

После обеда меня вызвал к себе Диомидикс. Войдя в кабинет, я увидел его суровое без тени улыбки лицо.

– Что с вами такое творится? – жёстко проговорил профессор.

– Со мной? – непонимающе переспросил я.

– Бренд не прикидывайтесь дураком. Догадайтесь, кто мне звонил с самого утра? Майкл Бэроонс! Он сообщил, что вы дважды связывались с нм и задавали очень много вопросов несущие ответственности личного характера.

– Я задал Бэроонсу всего-лишь несколько уточняющих вопросов об Элисон. По-моему, он нисколько не возражал.

– Зато сейчас Бренд Бэроонс очень даже сильно возражает! И квалифицирует ваши действия как преследование!

– Ну вы же взрослый человек сами должны понимать…

– Нам сейчас только судебного иска от Майкла Бэроонса ещё не хватало! Больше никакого превышения полномочий! Каждый шаг будете согласовывать со мной! Вам ясно?

Внутри меня всё кипело, но я молча кивнул, мрачно глядя в пол, словно провинившийся пятнадцатилетний подросток. Профессор верно оценил мою реакцию и несколько смягчился.

– Бренд, послушайте мудрого старика. – Он по-отечески потерпел меня по плечу. – Вы идёте неверной дорогой. Задаёте вопросы, ищете зацепки, как будто это какая-то детективная история… – Диомидикс рассмеялся как обезумевшей и покачал головой. – Так вы до этого никогда не доберётесь.

– А до чего я должен добраться?

– Др истины! Помните, как у Бильборосса: «Никаких воспоминаний, никаких желаний». И никакой повестки дня на сеансе. Задача психотерапевта – находится рядом с пациентом и внимательно следить за своими внутренними ощущениями. Это всё, что вам нужно сделать Бренд. Остальное решиться само собой.

– Да. Профессор вы правы, – пробормотал я.

– Конечно, я прав. И давайте договоримся Бренд: я больше не желаю слышать, что вы снова побеспокоили кого-нибудь из родственников Элисон Бэроонс. Хорошо?

– Даю вам честное адмиральское слово профессор Диомидикс.

Глава 50

В тот же день после разговора с профессором Диомидиксом я отправился к Польскому, троюродному брату Элисон. В окне поезда показались окрестности Каменского – от края до края раскинулись цветочные поля, над которыми висело игривое весёлое льдисто-голубое небо. Как же хорошо выбраться из Франции! Небо не такое угнетающее, и дышится легко…

Выйдя из вагончика с кучкой студентов и несколькими туристами, я пошёл вперёд, ориентируясь по навигатору в телефоне. На улицах, окутанных мёртвой тишиной, мои шаги по асфальту разносились гулким эхом.

Неожиданно для меня дорога закончилась. Дальше начиналась грязная лужа с редкими островами прорастающей травы, а чуть пониже текла чистая прозрачная речка. На берегу реки стояла ветхая низкая хижина, неуместная, словно какая-то выпуклость из огромных красных кирпичей прямо посреди голубого моря грязи. Жутко уродливый дом в старославянском стиле с заросшими плющом стенами и запущенным садом, в котором царствовали сорняки. Казалось, природа властно возвращает то, что человек у неё когда-то отобрал. В этом ветхом доме Элисон родилась и провела первые семнадцать лет её жизни. Здесь сформировалась её личность. Здесь находятся корни всего того, что произошло с ней в её взрослой жизни, – причины всех принятых в последствий решений. Всё это происходило здесь.

Иногда мне трудно понять, почему ответы на то, что случается с нами в настоящем, необходимо искать в нашем прошлом. Приведу простой пример. Моя коллега-психиатр, крупнейший специалист в области лечения пациентов, склонных к сексуальному насилию, как-то раз сказала она мне, что за три десятка лет работы с педофилами она обнаружила, что её подопечные все до единого в детстве сами стали жертвами подобного сексуального преступления. Это вовсе не означает, что каждый подвергшийся насилию ребёнок неизбежно превратится в педофила. Зато если в детстве половая неприкосновенность ребёнка не была нарушена, во взрослом возрасте он не станет насильником. Плохими не рождаются ими, становятся. Как заметил Винсент, «младенец может возненавидеть мать только в том случае – если та прежде возненавидят своё собственное дитя».

Глава 51

Новорождённый невинен, всего-лишь чистый лист. У младенца имеются лишь базовые потребности: есть, пить, испражняться, а также любить и быть любимым. Но что-то может пойти нк так в зависимости от сложившихся обстоятельств и конкретной семьи, где родился малыш. Ребёнок, который подвергался мучениям и насилию, не в состоянии отомстить обидчикам в реальной жизни, потому что он посути беззащитен и слаб, но он может – и, скорее всего, будет – плодить в своём воображение фантазии об отмщении. Ярость, как и страх, никогда не возникает без какой-либо причины.

Что-то случилось с Элисон – возможно, в раннем детстве. Именно это спровоцировало её склонность к убийству, мужа которая регулярно появлялась на протяжении всех последующих лет её жизни. Чтобы ни подтолкнуло её, далеко не каждый решится схватиться за оружие и выстрелить собственному мужу в лоб практически в упор. У большинства людей не хватило бы на такое духу. Поступок Элисон свидетельствует о глубоком разладе в её внутреннем мире. Вот почему я жаждал выяснить, как жилось Элисон в этом доме; я искал то, что деформировало её и что превратило в того, кем она стала, – в человека, который способен пойти на убийство ради отмщения детской обиды.

Я брел по саду среди буйной травы и диких вьюнков. Мой путь пролегал вдоль одной из высоких стен дома. За углом я обнаружил огромную плакучую иву – необыкновенно красивое величественное дерево. Его длинные голые ветви склонялись до самой земли. Я представил, как маленькая Элисон играет возле дерева и оказывается в тайном, волшебном мире, прячась под пышной листвой. На моих губах заиграла невольная улыбка.

И вдруг моя лёгкость неожиданно испарилась: я ощутил на себе чей-то тяжёлый пристальный взгляд и, подняв голову, заметил в окне второго этажа уродливую старуху в белом платке. Я поежился от неприятных мурашек на теле и от необъяснимого страха.

К сожалению, я услышал шаги позади себя, когда было уже слишком поздно. Что-то тяжёлое обрушилось на мой затылок, разлилась страшная адская боль, и всё померкло…

Глава 52

Я очнулся, лежа на холодной жёсткой земле. Первой меня посетило чувство боли. В голове дико пульсировало, а глазах всё вокруг расплывалось головная внутренняя боль была настолько адской, что мне казалось, будто череп раскололся на две части. Я осторожно поднял руку и пощупал затылок пальцами их я тоже что-то почувствовал только когда, притронулся к холодной земле я пытался подняться, они были заледеневшими как льдина сплавлявшаяся с горных рек и порогов.

– Крови на затылке нет, – послышался голос, – но синяк завтрашним днём тебе обеспечен. И ещё жуткая головная боль тебе в подарок.

Я с трудом поднял глаза. Надомной с бейсбольной битой в руке склонился Польский Готфрид. Он был примерно моего возраста, но немного выше меня ростом и намного шире в плечах. Почти юношеское лицо, копна таких же как и у Элисон, рыжих янтарных волос. От него разило виски.

– Я попробовал подняться с земли и сесть. Но мне не удалось видимо я ещё слишком слабый.

– Нет не торопитесь. Полежите ещё пока, – посоветовал мне Польский.

– Боюсь, это сказать, но кажется у меня сотрясения мозга.

– Может, быть и так вы не ошибаетесь.

– Какого чёрта вы это сейчас сделали? – Возмущённо произнёс я.

– А чего вы ожидали, друг мой сердечный? Когда я увидел что вы лежите на холодной земле я подумал что вы в худшем состоянии, а может ещё хуже, чего натворили или попали в драку с местной шпаной и вам не удалось от них сбежать.

– Очень зря что вы меня нашли моя жизнь давно потеряла смысл. В ней нет ничего такого, что могло бы заставить меня продолжать жить дальше.

Глава 53

– Да уж я вас прекрасно понимаю… Пока вы находились в отключке я порылся в вашем бумажнике. Оказывается, вы работаете психотерапевтом.

Польский извлёк из заднего кармана синих джинсов мой бумажник и бросил его мне на грудь. Тот удачливо приземлился мне на грудную, клетку и я быстро убрал его обратно в карман моей замшевой куртки которая выглядела уже довольно грязной. Скорее всего, я больше был похож на бомжа, нежели на человека.

– Вы родом из Гроуверда?

Я кивнул, и в голове вновь резко запульсировала никак не утишаемая боль. Её я с трудом выдерживал мне казалось, ещё немного и моя голова взорвётся как арбуз, который весь день пролежал под солнцем.

– Наверное, вы узнали кто я? – проговорил Польский.

– Троюродный брат Элисон?

– Польский Роузове. – Он по-дружески протянул мне руку. – Давайте-ка я помогу вам подняться.

Польский с удивительной лёгкостью поставил меня на ноги. Этот парень был силён, как бык перед глазами которого красный плащ!

– Вы меня чуть было не тот свет не отправили, – проворчал я, покачиваясь на онемевших ногах их я едва чувствовал из-за того, что весь день пролежал под ивой не приходя в сознание.

– А откуда я бы знал, что вы без оружия? – Польский пожал плечами. – Вы между прочим, проникли в частные владения. Вот и получили по заслугам. Кстати, зачем вы приехали?

Глава 54

– Хотел повидаться с вами. – Я поморщился от жгучей боли в левом боку. – Ох, как я сейчас об этом жалею!..

– Заходите.

Я слишком много страдал, чтобы спорить, и покорно двинулся вслед за Польским. Каждый шаг отдавался жуткой пульсацией в голове. Мы вошли в дом через заднюю дверь. Внутри дом выглядел таким – же неказистым, как и снаружи. Кухня покрывали обои с бежевыми геометрическими рисунками, вышедшим из моды лет тридцать тому назад. Потемневшие от старости листы во многих местах уже отошедшие от стен, свисали, закручиваясь в спирали, и кое-где уже почернели, словно начинающая обугливается бумага. Под потолком в углах виднелась старая паутина с иссохшими трупиками насекомых. На полу серым ковром лежал толстый слой пыли. В ноздри ударил едкий запах кошачьей мочи, и я почувствовал, как к горлу подступил рвотный позыв. Я насчитал в кухне не меньше шести котов – они все спали на стульях и на всех горизонтальных поверхностях. На полу валялись открытые целлофановые пакеты, доверху наполненные пустыми консервными банками из-под кошачьей еды. Оттуда шла просто невыносимая чудовищная вонь.

– Присаживайтесь, угощу вас чаем. – Польский прислонил бейсбольную биту к стенке возле двери. Я поглядывал на неё. Рядом с ним мне было как-то не по себе. – Держите! – Он протянул надтреснутую кружку с чаем.

– В вашем доме есть что-то болеутоляющее?

– Где-то валялся аспирин. Надо посмотреть… Вот, кстати, средство не хуже аспирина! – Роузове помахал бутылкой с виски и плеснул порцию в мою кружку с чаем.

Я немного отхлебнул. Напиток получился горячий, приторный и довольно крепкий. Польский нетерпеливо пил чай и внимательно смотрел мне в глаза. Сразу вспомнился пронизывающий холодный отчужденный взгляд Элисон Бэроонс.

– Ну и как вам она? – наконец заговорил он. И, не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Я туда ещё не ездил. Отсюда непросто выбраться. Моя мама болеет, не хочу надолго оставлять её одну.

– Ну понятно. Когда вы последний раз видели Элисон Бэроонс?

Глава 55

– Помню мы с ней общались лет сто тому назад. Я давно позабыл её женский образ тот взгляд, и те глаза в них мне хотелось всматриваться всё больше и больше. Мы с ней уже давно не общались. В последний день нашей встречи я был у неё на свадьбе, потом мы раз пересеклились взглядами… Вот пожалуй, и всё что я помню. Бренд Элисон шагу не давал ступить каждый её преодолимый женский шаг контролировал. Всё что она делала контролировал. После свадьбы она перестала мне звонить. Я ждал её приезда, но каждый раз когда я смотрел в окно снаружи барабанил дождь по крыше моего дома, а её женского силуэта нигде не было видно кроме как на фонарному столбу зажигался свет, и после я перестал надеяться на то, что Элисон ко мне всё-таки приедет я этого не дождался. Если честно, моя мама даже здоровскиобиделась.

Я слушал капли дождя стучавшиеся по крыше молча. В голове словно работал отбойный молоток, и я едва соображал на какое-то мгновение в глазах помутнелось. Но я чувствовал, что кто-то наблюдает за мной.

– Так для чего я тебе так срочно понадобился, дружище? – Польский прищурился как хитрый лис.

– Собирался задать вам несколько вопросов… Об Элисон, о её детских годах, – с трудом выдавил я.

Понимающе кивнув, мой собеседник налил себе в бокал ещё виски. Казалось, он немного расслабился. Виски подействовал и на меня: боль слегка притихла, и в голове несколько прояснилось. Главное, не отходить от главной темы. Не увлекаться лирикой, только фактами! И поскорее вон отсюда.

– Вы росли с Элисон вместе? – задал я первый вопрос.

– Мы с моей мамой переехали сюда, когда мой отец умер. Мне было семь или восемь. Думали, что это ненадолго, а потом мать Элисон погибла в аварии, и тогда моя мама осталась тут, чтобы присматривать за Элисон и дядей Викторсом.

Глава 56

– Вертонсм Раузе – отец Элисон?

– Да.

– Он умер здесь несколько лет назад, верно?

– Да всё верно. – Польский нахмурился. – Покончил с собой. Повесился на чердаке. Я его и обнаружил там.

– Ох, боже ужас то какой…

– Да уж, приятных воспоминаний остаётся мало. Элисон страшно переживала. Полагаю, тогда мы с ней и виделись в последний раз. На похоронах дяди Вертонсма. Она тогда паршиво выглядела… Может ещё виски?

Я попытался отказаться, однако Польский, продолжая рассказ, налил в мою чашку новую порцию виски.

– Между прочим, я не верю, что Элисон грохнула Бренда. По-моему, это полнейший бред.

– Почему вы так считаете?

– Элисон никогда не была такой. В ней никогда не было злобы.

«Зато теперь есть», – подумал я про себя.

– Элисон так и не заговорила? – Польский отхлебнул их кружки.

– Пока что нет.

– Странно. Мне казалось, Элисон…

В этот момент этажом выше, прямо над нами, раздался грохот от падения тяжёлого предмета, и приглушенный женский голос проговорил нечто неразборчивым голосом.

– Я на минутку! – Польский мгновенно очутился на ногах, быстро подскочил к нижним ступеням лестницы и, задрав голову вверх, громко крикнул: – Мам, ты в порядке?

Сверху послышалось невнятное бормотание.

– Что? Ну ладно. Сейчас! – Он хмуро посмотрел на меня. – Мама хочет, чтобы вы поднялись к ней на верх.

Глава 57

Польский громко топал на второй этаж, вздымая со ступеней облака пыли. Я потихоньку шагал вслед за ним. Ноги слушались уже намного лучше, но от ходьбы слегка потемнело в моих глазах.

Наверху возле перил лестницы стояла Лирия Роуз. Я видел её безобразное лицо я увидел в окне второго этажа. По плечам безобразной старухи свисали длинные тонкие седые волосы, напоминающие мне паутину. Лирия весила целую тонну: раздувшаяся шея, мясистые предплечья, распухшие ноги, будто напоминавшие стволы деревьев. Старуха грузно опиралась на палку, которая опасно гнулась, едва с трудом выдерживая её чудовищный вес.

– Кто это такой? – обращалась она к сыну, но не сводила с меня глаз, сварливым голосом громко спросила она. И снова этот жуткий, леденящий за душу взгляд, как и у Элисон.

– Мам, ты только не волнуйся. Это просто лечащий врач Элисон. Он приехал из клиники, чтобы пообщаться со мной, – спокойным тоном ответил Польский.

– Что ему от тебя нужно? Ты что-то натворил?

– Он хочет поговорить об Элисон. Вот и всё что ему нужно.

– Да ведь это журналист, придурок ты этакий! – Голос Лирии сорвался на визг. – Гони его в шею!

– Нет, мам это не журналист. Я видел его документы. Мам, всё хорошо. Давай я помогу тебе прилечь на постель.

Необъятная старуха со злобным ворчанием позвонила увести себя в спальню. Польский кивком пригласил меня следовать за ними.

Лирия обессиленно откинулась на две подушки. Кровать жалобно скрипнула под её тяжестью. Роуз поправил две подушки. В ногах Лирии клубочком свернулся дряхлый рыжий кот. Я не видел более уродливого кота: вся голова в старых боевых шрамах, местами проплешины, одно ухо отгрызено. Это чудовище ещё и порыкивало во сне.

Я потихоньку осмотрелся. Повсюду в комнате валялся ненужный хлам: стопки выцветших от старости журналов и пожелтевших газет, кучи старого тряпья. У стены виднелся кислородный баллон, на прикроватном столике стояла коробка из-под печенья, битком забитая различными упаковками таблеток. Я чувствовал на себе враждебный взгляд Лирии. Её глаза не оставляли сомнений в диагнозе: старуха явно уже была душевно больна.

– Что ему нужно? – Глаза Лирии заметались по мне сверху вниз и потом обратно. – Кто этот человек?

– Мам, я уже тебе говорил, – терпеливо объяснял Польский. – Эти психотерапевт Элисон. Он хочет узнать о ней немного побольше, чтобы назначить ей верное лечение.

Старуха почистила горло и смачно плюнула на пол у моих ног, ясно давая понять, какого она мнения о психотерапевтах.

– Мам, ну, пожалуйста… – застонал Польский.

– Заткнись! – Лирия смотрела на меня с ненавистью. – Зря Элисон упекли в психушку!

– Интересно, а куда её нужно поместить? – отозвался я.

– В тюрьму! – рявкнула Лирия. – Хочешь узнать побольше об Элисон? Я сейчас тебе расскажу. Маленькая дрянь! С самого детства она росла гадиной!

В голове снова запульсировало. А Лирия продолжала, постепенно распаляясь:

– Мой несчастный брат Верстин так и не смог пережить смерть Еванжелины. Я заботилась о ней. И об Элисон тоже. И ты думаешь, я получила о неё хоть каплю благодарности?!

Мнение Лирии мне было понятно. Мой ответ не требовался.

– Знаешь, чем эта сучка мне отплатила? – Старуху прямо на моих глазах трясло от злости. – Что она сделала со мной?

– Мам, пожалуйста не надо…

Глава 58

– Захлопни свою пасть, идиот! – Лирия снова повернулась ко мне; её голос буквально сочился ядом. – Эта тварь нарисовала меня! Намалевалева мой портрет, не сказав мне ни слова! Не спросив моего разрешения! Я отправилась на её выставку, а там висит эта мерзость! Ни единого вкуса, ни какой лишней красоты. Одна лишь пошла карикатура!

Лирия словно задыхаясь от эмоций, и Польский не на шутку встревожился.

– Думаю, на этом нам пора закончить. Отправляйтесь-ка вы лучше домой, приятель. Маме вредно волноваться, – хмуро проговорил он.

Лирия Роуз однозначно была не в себе. Я молча кивнул Польскому и с радостью выбрался из мрачного дома.

Я возвращался на станцию с огромной шишкой на затылке и с жуткой головной болью. Досадная потеря времени. Я не выяснил абсолютно ничего нового, за исключением очевидного факта, почему при первой же возможности Элисон уехала из ненавистного дома. В семнадцать лет я точно также сбежал от отца. А от кого бежала Элисон? Ответ лежал на самой поверхности – она рвалась на свободу от гнета кошмарной тётки. Я задумался о портрете Лирии Роуз, который написала Элисон. Старуха назвала картину «пошлой карикатурой». Значит, пришла пора зайти в галерею Жан – Франциаса и понять, из-за чего она так бурно возмущалась.

Сидя в вагоне поезда, уносящего меня из камбоджи, я размышлял о Лирии Роуз. Бедный парень! Вынужден жить под одной крышей с настоящим чудовищем… Она использует его как бесплатную рабочую силу. Ужасная, одинокая жизнь. Вряд-ли у него много друзей. Думаю, и любимой девушки тоже нет. Честно говоря, я бы, не удивился узнав, что Польский всё ещё девственник. Несмотря на его огромный рост и недюжинную физическую силу, в нём чувствовалось что-то чахлое, разложенное.

Лирия вызвала у меня мгновение и сильное отторжение – возможно, она слишком напоминала моего отца. Если б я не уехал, то сейчас наверняка превратился бы в подобие бедолаги Польского. Если б я остался в родительском доме в Сурре, отдавшись на волю деспотичного безумца…

Всю дорогу до Франции я был очень подавлен. Грустным, уставшим, готовым разрыдаться. Не знаю, переживал ли я уныние Польского или своё собственное…