Текст книги "Колдовской отведай плод (СИ)"
Автор книги: Натали Синегорская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 6. Непредвиденная остановка. Черный всадник и черный путник
– Для чего тебе конь, человече?
Он ведь мясо грызет человечье!
– Он не съел ни единого члена —
Лошадь кушает травку и сено!
Вел. Под. Кайнан. Из детских стишков
– Коник сдох? – поинтересовалась я.
– Не коник, а двигательный элемент, – угрюмо возразил Гвейнард. – На освещение салона энергии хватает, но и оно скоро погаснет. Отопление, кстати, тоже отрубится.
– И мир погрузится в полный мрак и леденящий холод. Только этого и не хватало. Ты хоть можешь сказать, долго еще ехать?
Я была уверена – во тьме Гвейн давно потерял ориентацию. Однако он самодовольно хмыкнул и гордо ответил:
– Мы проделали больше половины пути.
– Это прелестно, – язвительно сказала я, – и, несомненно, заслуживает всяческих похвал. Но скажи мне, отчаянный водитель, что мы будем делать дальше?
Он озадаченно покосился на меня. Сказал:
– Понятния не имею.
– Что-о-о-о?
– Ну… можно подождать попутку и воззвать о помощи. Или заночевать в поле.
– Сам ночуй, – огрызнулась я.
– А сама-то что предлагаешь? Толкать машину?
Увы, толкать быстроходку неимело смысла. Но и ночевать в чистом поле тоже не хотелось.
– Разведем костер? – спросила я.
Гвейн привстал и, козырьком приложив ладонь ко лбу, оглядел местность, внимательно вглядываясь во тьму. Сел обратно:
– Ни дров, ни хвороста не вижу. Еще предолжения?
– Не имею, – буркнула я и отвернулась.
Наконец сдох последний луч света. Мы оказались в темноте, которая, впрочем, не была кромешной благодаря ярко светившей луне. К тому же, резко похолодало. Я куталась в кожаный плащ, но согревал чисто номинально, и я мерзла все больше и больше. К несчастью, наша быстроходка, как и предупреждала Данни, не была оснащена крышей, поэтому холодный ночной ветер пробирал меня до костей.
– Ты случайно не захватил одеяла? – спросила я, дрожа от холода и ругая себя, отчего сама не сделала этого, послушавшись Данни.
– Случайно нет. Если бы выехали днем, как планировали, нам не пришлось бы тратить магическую силу элемента ни на освещение, ни на обогрев. И, возможно, сейчас мирно посапывали бы в теплой постельке замка.
– В разных постельках, – уточнила я. – Так ты хочешь свалить всю вину на меня? Вот это, я понимаю, по-мужски. А подумать, как выйти из положения, желания не возникает?
– Да думаю я, думаю, – прорычал он и надолго умолк. Видимо, задумался очень глубоко.
Я же стала вспоминать особенности езды на быстроходках, их управлении и обслуживании. И поняла, как мало знаю об этом средстве передвижения.
Изобрели их относительно недавно, поэтому они были большой редкостью. Работали на специальных магических элементах, приводивших в движения колеса. Значит, нам надо либо подзарядить элемент самостоятельно, либо вызвать представителя фирмы «Маг Улия», который привезет новый.
– У тебя есть номер фирмы, обслуживающей быстроходку? – спросила я.
– Есть-то есть, но в темноте разве найдешь? Кстати. Я вот чего вспомнил. Миста Данни буквально вчера обмолвилась, что в быстроходку вместо стандартного элемента можно попробовать поставить другой артефакт.
– А раньше вспомнить не мог? – взвилась я.
– Вообще-то я и не забывал, – отпарировал Гвейн. – Просто если вместо фирменного элемента сунуть что попало, то результат может оказаться самым непредсказуемым. Вплоть до взрыва машины.
– Ну, взрыв могут вызвать разве что запретники, – не очень уверенно сказала я.
– Запретники? – недоуменно произнес Гвейн. – Это что еще за штуки?
– О, ты и этого не знаешь… Запретные артефакты, конечно. Но, боюсь, у нас не то, что запретников – вообще никаких нет. Разве твой односторонний переговорник…
– Нет, – резко ответил Гвейн. – Извини, Мира, но это невозможно.
– Понимаю, – миролюбиво отозвалась я. – Дорогая, поди, штука. Мне моя лампа тоже недешево обошлась. Поэтому на нее можешь даже не рассчитывать.
Вообще-то у меня было еще кольцо. Но признаваться в его магических свойствах не стану, пусть даже просидим тут до утра.
– Ищи номер, – проворчала я. – Хоть взглядом себе подсвечивай.
Взглядом! Ну, конечно! Никто не мешал мне активизировать маго-взор. А ну как дорогая подруга оставила на заднем сиденье какой-нибудь артефактный презент.
Вылезать не хотелось, но как иначе я проверю предположение? Открыла дверцу, спрыгнула на землю и, держась за борта, маленькими шажками осторожно, стараясь выпачкаться поменьше, двинулась вдоль быстроходки. На заднем сиденье, увы, лежали только моя сумка и лампа, испускавшая едва заметный свет. Разочарованная, я все же решила обойти кругом, и радостно вскрикнула, заметив зеленовато-желтый отблеск в районе правого заднего колеса. Наклонилась, потрогала продолговатый цилиндрик и с усилием его оторвала.
– Чего делаешь? – поинтересовался Гвейнард. Похоже, его глаза привыкли к темноте, он подошел и теперь стоял рядом. – Решила с горя разобрать машину?
– Не угадал. Нашла лишнюю запчасть.
Он заинтересованно посмотрел на цилиндрик:
– Что за жупел?
– Сам ты жупел. Это следак. Посылает хозяину сигналы о своем местоположении.
– Какому хозяину?
Хороший вопрос. Я тоже хотела бы знать его имя и местоположение. Снова вспомнился ночной звонок. И если раньше, успокоенная подругой, я о нем почти забыла, то теперь хриплый голос всплыл в моем сознании. Я поежилась. Уж не он ли, хозяин голоса, позаботился о слежке за нами?
– К сожалению, выяснить, кто прицепил артефакт, невозможно, – ответила я. – Ясно одно. Кто-то очень сильно хочет выяснить, куда мы направились.
Гвейн подумал, потом хмыкнул и резонно спросил:
– И почему он за нами следит?
– Понятия не имею. Возможно, соседская бабулька, которую ты очаровал, решила выследить, далеко ли мы собрались. Пока поднимались за вещичками, старушка выскочила и прицепила следак к машине.
Я представила соседку, как она, воровато оглядываясь, подбирается к быстроходке, подмигивает магическому патрулю и прилепляет следак. А что, с нее станется.
Хотя – откуда у старушки такой мощный и редкий артефакт? В музейном хранилище, насколько я знаю, их всего две штуки.
– Ну, это вряд ли, – Гвейн словно прочел мои мысли. – Вероятнее всего, хотели устроить слежку за Данни. Машина-то ее.
– Что ж, возможно. Все зависит от того, когда прицепили артефакт. Если вчера или еще раньше, то внимания удостоилась Данни. А если сегодня…
– Д, сегодня. Точнее – сегодня днем. Утром я осматривал машину. Ничего похожего не заметил.
– Прекрасно. Теперь вспомни, видел ли ты постороннего, подходившего к быстроходке ближе, чем на пару шагов.
– Да сколько угодно. Хотя бы эти… Которые «Нет пятиотцовству». Через дом на них натыкался, даже три палатки снес.
При его мастерском вождении это неудивительно.
– И что, не побили? – ехидно поинтересовалась я.
– Не успели, – не без хвастовства ответил Гвейнард. – Машина едет быстрее, чем они бегают. Думаешь, они прицепили артефакт, чтобы отследить мое местопребывание, изловить и побить?
– Отдать следак за три палатки? Очень сомневаюсь. Артефакт в любом случае намного дороже, если только материя палаток не пропитана могуллием. Вспоминай дальше.
– Еще… – он подумал. – Еще возле музея крутился какой-то тип. Сначала просто так, потом начал расспрашивать, где я приобрел такую замечательную быстроходку. Я объяснил, что не приобретал, машина хозяйкина. Он принялся восхищаться, рассматривать, несколько раз обошел, даже похлопал по дверцам и колесам… Вполне мог прицепить что-нибудь.
– Что-нибудь, – проворчала я. – А если бы он приляпал разрывной артефакт? Гнать надо таких типов.
– Слушай, – разозлился Гвейнард. – С какой стати я должен конфликтовать с каждым, кто подойдет к машине? Мне трех палаток во как хватило. Я полгорода потом по улицам гонял, чтобы оторваться от пятиотцовцев. И с чего они такие нервные?
Со стороны города послышался конский топот. Вскоре мы увидели черный силуэт приближающегося всадника. Вот он поравнялся с нами. Всадник осадил коня. Я поспешно сжала цилиндрик в кулаке и спрятала за спину.
– Терпите бедствие? – спросил низкий голос. Ни самого мужчины, ни тем более лица разглядеть не удавалось. Мне он сперва показался чуть ли не гигантом, жутким великаном, страшилкой для маленьких детей. Впрочем, как утверждает народная мудрость, в темноте все собаки серы, а все люди – великаны.
– Просто терпим, – не слишком вежливо отозвалась я.
– Так темно же, чего терпеть? – хохотнул подъехавший. – Вон у дороги и кустики имеются.
Очень хотелось послать всадника вместе с его дурацкими шутками как можно дальше. Я бы так и сделала, не измени он тон с издевательского на участливый:
– А если серьезно, помощь нужна?
– Спасибо, нет, – отрезал Гвейнард.
– Гордые, значит, – мужчина хмыкнул. – Гордость гордостью, однако ночью она легко может трансформироваться в глупость. После наступления сумерек куковать на дороге не советую. Здесь орудуют беспризорники и воры. Впрочем, их-то как раз бояться нечего.
Он помолчал. Потом добавил задумчиво:
– Говаривают, иногда по ночам на дороге появляется черный странник. Слышали про такого?
– Ерунда все это, – фыркнула я. – Сказки детские.
– Отнюдь. Те, кто видел странника и остался в живых, либо сошли с ума, либо сделались нелюдимы. Черный странник, изгнанный из своего мира за непомерную гордыню, ходит по чужим мирам и питается человеческими душами. На поиски пропитания выходит по ночам, когда люди наиболее уязвимы. Именно поэтому передвигаться по дороге лучше днем.
– Вы всегда даете советы, которыми нельзя воспользоваться? – спросила я.
Ни в каких черных странников, я, разумеется, не верила. Если кто и бродит тут по ночам, черный и внушающий ужас, то лишь бесхозные демоны.
Созданы они были во времена диктатуры магии и являлись результатами неудачных экспериментов, эдакими недоделками, или, как их чаще называли, недодемонами. Имели весьма жуткую внешность и совершенно не имели мозгов, пугая путников своим внезапным появлением. Однако со временем недодемоны теряли свою магическую составляющую и постепенно развеивались даже без постороннего вмешательства. Маги-экспериментаторы время от времени охотились на демонов с помощью специальных демоно-ловушек, надеясь использовать безхозную энергию в своих опытах или хотя бы для охраны, а то и в качестве послания через переговорник, дабы отвадить любителей вызывать кого попало ради развлечения. Изредка охота даже увенчивалась успехом.
Был и в нашем музее один выловленный демон, заточенный в специальную антидемонову клетку. Периодически он громко и довольно жутко выл. Назначение его так и не определили – то ли охранник, то ли страшилка для непослушных детей. Иногда нами овладевала жалость, и мы размышляли, не отпустить ли бедолагу на волю. Потом представляли, как он будет выскакивать на нас из темных углов, и жалость тут же проходила.
И все же, когда всадник обмолвился о черном страннике, по спине пробежали мурашки. Одно дело – встретиться с порождением магов в городе, где, как мы неоднократно наблюдали, несчастных демонов гоняют даже дети. И совсем другое – в чистом поле.
– Не хотите советов, могу помочь делом, – не обиделся всадник. – Например, довезти девушку до пункта назначения. Рыцарю, однако, придется терпеть дальше. Ибо Ливар не вынесет троих.
– Спасибо, нет, – ответил за меня мой спутник.
Вот же самоуверенный тип. А вдруг бы я согласилась?
– На нет и коня нет, – благодушно отозвался пришелец. – Далеко вам ехать? Может, прислать помощь?
– Не надо, – ответили мы хором.
– Ну, тогда, если не встретите черного странника или он по какой-то случайности не выпьет ваши души, заезжайте в гости. Даш Меднель, к вашим услугам. Мой замок недалеко, в получасе езды отсюда. Счастливо терпеть, – всадник коротко рассмеялся и пришпорил коня.
Мы помолчали.
– Может, стоило согласиться? – спросил наконец Гвейнард.
– Может, – я не стала спорить. – Но тебе все равно придется оживлять быстроходку.
– Оживлять? Каким образом? – неподдельно изумился парень.
– То есть как – каким? Вот этим самым следаком. Сам же сказал – вместо элемента можно поставить любой артефакт. Как думаешь, следак достаточно любой?
Я протянула парню цилиндрик. И добавила:
– Ремонтируй и поехали. И даже не надейся на интимную ночь вдвоем.
Гвейнард хмыкнул, буркнул себе под нос «ну вот, взяла и обломала» и приступил к работе.
Я смотрела туда, где скрылся всадник, и уже всерьез начала жалеть, что не ускакала вместе с ним. Через полчаса я сидела бы в теплой комнате у камина, пила горячий чай с булочками, а потом слуга принес бы нам поднос, уставленный едой – жаркое, пироги, салаты… Я почувствовала жуткий голод и приказала себе не думать о съестном. Чтобы отвлечься, а заодно и согреться, принялась крутить головой и конечнностями.
Да так и застыла с растопыренными руками.
Потому что прямо по полю по направлению к нам шел черный странник.
Этого никак не могло быть, и я сперва решила – Даш Меднель по какой-то причине решил нас напугать, оставил где-нибудь коня, а сам прикинулся странником и вернулся обратно.
Потом отвергла эту мысль.
Поскольку фигура, двигающаяся по полю, не могла быть Дашем Меднелем.
Да и вообще человеком.
Почему я так решила – не могу объяснить. Лишь много после поняла – как бы я на него ни смотрела, маго-взором или обычным, он все равно оставался сгустком черноты. Маг, обвешанный амулетами, светился бы довольно ярко; безмаг – тоже светился, но едва-едва; все-таки во всем Ойлине, да и в Данетии тоже, не нашлось бы человека, так или иначе не соприкоснувшегося с могуллием. Этот же человек (человек ли?) был черен абсолютно.
Кроме того, от него исходил прямо-таки замогильный холод. Я чувствовала потоки ледяного воздуха, проникавшего в мое нутро, в самую душу, и крупная дрожь сотрясала все тело. Попыталась окликнуть Гвейнарда. Тщетно. Губы будто бы свело судорогой – не разлепить.
Тем временем черный странник приблизился ко мне почти вплотную. Как ни вспоминала я потом, так и не могла вспомнить, во что он был одет, и вообще, была ли на нем одежда. Единственное, на что я смотрела – на лицо. Вернее, на черную дыру вместо лица. Порыв ледяного ветра, вырвавшийся из этой дыры, на мгновение лишил меня сознания.
А когда я очнулась, рядом не было никакого черного странника.
Я огляделась. Никого и ничего. Ни странника, ни Даша, ни коня. Лишь быстроходка да присевший возле нее парень. Должно быть, черный человек мне почудился. Усталый мозг вырубился на какое-то короткое время, вот и увидела я странный и жутковатый сон. Потому что очень-очень проголодалась и замерзла.
Гвейн все еще возился. Однако вскоре раздалось бодрое «готово», и он завел машину. Я запрыгнула на свое место и не без радости почувствовала поток теплого воздуха, направленного на ступни – Гвейнард включил обогрев. Над приборной панелью зажегся небольшой фонарик.
– Хорошо-то как, – счастливо выдохнула я.
– Жить можно. Вызывай ремонтника, – Гвейнард протянул мне карточку с номером.
– Зачем? Для моральной поддержки? Тогда не надо было отпускать всадника… как его – Даша.
– А вдруг именно этот Даш двигался по сигналу следака?
– Даш?
А почему бы и нет? Кто он такой, этот любезный мист? Что делать одинокому всаднику ночью на пустой дороге? Он ведь и сам сказал, мол, ехали бы лучше днем. Так почему сам поперся в темноту?
– Ну вот, теперь я стану думать, что Меднель притаился возле яблочного дома за каким-нибудь валуном, а когда мы приблизимся, выскочит, да ка-а-ак…
– Это «ка-а-ак» он мог сделать и сразу, – успокоил парень. – А раз не сделал, значит, не станет притаиваться за валуном. Не отвлекайся, Мира. Вот тебе лампа, вызывай. У следака остался совсем небольшой заряд, ты, наверное, тоже заметила. Можем не доехать.
Мне бы поразмыслить над странностью последней фразы. Но усталость и желание преодолеть путь как можно быстрее вытеснили все остальные мысли и лишили меня способности думать логически. Я взяла картонку и принялась вызывать. Тщетно. Никто не отзывался.
Быстроходка совершила свой фирменный скачок, я вцепилась в панель одной рукой, второй каким-то непостижимым образом умудряясь держать лампу. Мы, конечно, торопились, но не настолько, чтобы вылететь из машины и закончить путь, в том числе и земной, в ближайшей канаве.
И тут я снова вспомнила, что так и не поговорила с мамой.
Глава 7. Разговоры во время движения и их вред. Теплый прием
«При неверном наборе кода просто извинитесь. Если успеете».
(Из наставлений настройщика
переговорной компании «Маг Улия»)
– Мож-но е-хать помед-ой! – леннее? – спросила я, болтаясь как щепка на волнах во время шторма. – Я дол-жна сде-ай! – лать еще один вызо-о-в!
– Мы можем вообще остановиться, – рявкнул водитель, но так как я не возопила «стой!», хотя очень хотелось, то скорость все-таки немного сбросил. Быстроходка напоминала теперь не щепку в бурю, а лодку, попавшую в быстрое течение. Слегка мутило, однако мое тело уже не стремилось выбрасываться за борт.
Мама, должно быть, давно спит. Но я ведь обещала! Поэтому отлепила дрожащую руку от панели и нарисовала мамин код на поверхности лампы.
– Кто? – рявкнул мужской голос.
– Это Мира, – тоном «кто же еще» отозвалась я. – А ты кто такой?
– Чего? – взревел мужик. – Слышь, ты, Мира. Ты вообще соображаешь, сколько времени?
– Ну-у-у, – неопределенно протянула я, – при такой тряске… э-э-э… разве чего сообразишь?
– Так закончи тряску, а потом думай! – заорали еще громче. – Скажи там своему, пусть остановится!
Гвейн громко ответил «ни за что, иначе до утра не успеем».
Я покраснела.
– Я не злопамятный, – продолжал мужик, – но номерок твой в памяти все же сохраню. И даю слово разбудить в самый пикантный момент. Как ты меня сейчас.
Кажется, я промахнулась и неверно изобразила код. Еще бы, при такой-то тряске.
– Интересно, что делал этот мужик? – не скрывая ехидства, произнес Гвейнард. – То, что я подумал или еще более пикантное?
Я засопела, буркнула «конечно, спал, пошляк» и предприняла попытку номер два.
На этот раз голос был детским:
– Мама, мама, тут опять переговорные хулиганы балуются!
– Вот я сейчас этим хулиганам! – взревела женщина. – Разговаривай с ними, сыночек, держи связь, я сейчас стражу вызову.
Стражу я дожидаться не стала и, чтобы сыночек или его мама не запомнили номер, высветившийся на их аппарате, отключилась.
– Смотри, не вызови демона, – посоветовал Гвейнард. – Они, говорят, за любое беспокойство сворачивают шею, а уж если их разбудить…
– То что? – холодея, спросила я, в принципе зная, чем заканчиваются подобные вызовы.
– Вообще убьют, – спокойно закончил он. – Данни вчера как раз поведала пару любопытных историй. Рассказать? Нет? Тогда, может, перестанешь мучить лампу и дождешься, когда приедем?
– Но ведь я обещала. Вдруг мама не спит и переживает.
– Это которая мама?
– Первая и последняя, – со вздохом сказала я.
– То есть, ты жила в одной семье? Несмотря на пятисемейственность?
– Пятиотцовство, – поправила я. – Нет, я не жила в одной семье. Но в моем случае мама ноль-три стала мамой двенадцать-пятнадцать. Такое иногда разрешается в виде исключения.
…Наверное, все члены попечительского совета несказанно удивились, когда в кабинет ворвалась девочка лет двенадцати и с порога заявила, что сама желает выбрать родителей двенадцать-пятнадцать.
– Не положено, – оправившись от изумления, заявил лысый мужчина в черном сюртуке. – У нас огромное количество заявлений.
Девочка знала, что не положено. Но ей во что бы то ни стало нужно убедить этих чопорных людей.
– Моя мама ноль-три осталась одна, – сказала она, волнуясь.
– Тогда тем более не положено, – сказала тучная миста с тремя подбородками. – Одиноким не разрешается воспитывать детей. Пусть выйдет замуж.
– Она не может, – сказала девочка.
Мама никогда не выйдет замуж еще раз. Потому что никак не смирится с мыслью о гибели папы. Да ведь и нет никаких доказательств его смерти. Папа был испытателем машин-летунов. Конечно, профессия опасная, зато работа хорошо оплачивалась. Они мечтали купить новую квартиру и взять к себе Миру – уже после того, как ей исполнится пятнадцать и она сама сможет выбирать, с кем жить.
Девочка плакала, кричала, топала ногами. Ее вывели из здания совета, но назавтра она пришла опять. Потому что маме было очень плохо. Мира не знала, как мама проводит время на службе, но дома она ничем не занималась, ничего не ела. Просто сидела и смотрела в одну точку. Или в окно. Ждала, когда придет папа. Мира приходила к ней каждый день, убиралась, готовила, ставила рядом с мамой тарелку с едой, но та оставалась нетронутой.
Папа, молила девочка, папа, если ты жив, отзовись, пожалуйста. Я знаю, ты не пропал, ведь машину нашли, и даже не разбитую, вот только тебя в ней почему-то не оказалось. Почему? Где ты, папа? Потерял память? Живешь под другим именем? Нет, ты не мог покинуть нас вот так, запросто. Ты же всегда нас любил.
Ей пришлось собирать много документов. В летной части, где служил отец, в комиссии, занимавшейся делом об его исчезновении нужные справки хоть и со скрипом, но дали. Недолго же они его искали, думала Мира. Эх, если бы маго-взор помог его найти! Увы, Мира была бессильна. Единственное, что она могла, жить вместе с мамой, чтобы та не угасла окончательно.
Строгий совет велел, чтобы мама пришла и написала заявление. Мира буквально за ручку притащила ничего не понимающую женщину к строгим людям. Мама бессмысленно смотрела на них – кто это, зачем я здесь?
– Может, ее лучше поместить в лечебницу? – спросил кто-то.
– Нет! – закричала Мира. – Нет! Ее нельзя в лечебницу! Она там умрет! Папа вернется, а ее уже не будет! Тогда и он тоже умрет!
– Вернется? – вдруг спросила мама и взгляд ее стал осмысленным. – Мирочка, ты уверена, он вернется?
– Я знаю, – твердо сказала девочка. – Папа закончит свои испытания и прилетит домой. Мама, не отвлекайся. Пиши.
Это был первый шаг на пути к маминому выздоровлению. Потом она нет-нет, да и впадала в депрессию, особенно когда натыкалась на вещи отца, хотя Мира старалась убирать их в дальний угол. Много позже – Мира как раз начала работать – мама вдруг ожила, сообщила, что ей сделали интересное предложение, и уехала. Далеко-далеко. Там, в неведомой дали, мама ухаживала за животными и содержала небольшой огородик и сад. Замуж она так и не вышла, но, судя по всему, постоянно пребывала в хорошем настроении. И каждый день разговаривала с дочерью. Эти разговоры были необходимы ей, как воздух. Она должна быть уверена, что с Мирой все в порядке. И, конечно, надеялась услышать то, что ждала все эти годы. Мира сразу бы ей об этом сказала. Сразу. Но пока обрадовать маму было нечем.
– Тогда понятно. Вызывай, – великодушно разрешил Гвейнард.
Третья попытка увенчалась успехом.
– Мира! – закричала мама. – Что случилось, деточка?
– Ничего, мама.
– Как – ничего? Почему долго не выходила на связь? Я вторую ночь не сплю!
– Прости, пожалуйста! Тут много всего произошло… Задержалась на работе, потом пришлось уехать.
– Уехать? Куда? Ты сейчас где?
– На пустынной ночной дороге, – брякнула я, не подумав.
– В компании подозрительного типа, – тихо добавил Гвейнард. Но мама услышала.
– Кто это с тобой?! Мира, не молчи, немедленно отвечай! Чем ты занимаешься на ночной дороге с посторонним мужчиной?
– Мама, не волнуйся, все в порядке. Мы на пути в яблочный дом. Помнишь, я туда ездила? В детстве. С Данни. К ее папе в гости.
– Но сейчас-то ты не с Данни! Мира, я чувствую, с тобой что-то случилось. Ох, не надо было оставлять тебя одну. Сколько раз я звала тебя к себе. Давно бы приехала, вышла замуж. У меня тут, кстати, появился один новый сосед. Очень приятный молодой человек. Тебе бы понравился. Он, кстати, тобой очарован.
– То есть?
– Видел тебя на рисунке. Помнишь, папа рисовал?
– Мама! – возмутилась я. – Неужели ты показывала ТОТ рисунок посторонним людям? Но ведь я на нем… э-э-э… без одежды.
– Ого! – сказал Гвейнард.
– Мне тогда было три месяца, – прошипела я.
– Ты была очаровательным младенцем! – воскликнула мама. – И, если прекратишь лопать пончики, будешь неотразима и сейчас.
Я почувствовала, что безумно голодна и вздохнула.
– Немедленно перестань ехать куда бы то ни было! – категорично заявила мама. – Брось этого подозрительного типа и возвращайся!
– Поздно, – ответила я.
Воцарилось молчание.
– Что значит поздно? – наконец спросила мама хриплым от волнения голосом. – То, что я подумала или еще хуже?
Куда уж хуже!
– Поздно – это значит, здесь уже ночь. Мы проехали больше половины дороги, и назад ехать смысла нет. Меня сопровождает работник Данни. Он же ведет быстроходку.
– Этот работник случайно не сектант?
Я вопросительно посмотрела на Гвейнарда. Тот округлил глаза и усердно замотал головой из стороны в сторону.
– Говорит, что нет.
– А вдруг он беглый преступник?
Парень закивал головой. Машина вильнула будто в подтверждение сказанного.
– Мам, он не преступник.
– Это хорошо, – облегченно выдохнула она. – А не из-за этого ли водителя ты никак не хочешь приехать ко мне?
– Чего? – завопили мы с Гвейнардом хором.
– Тебе надо выйти за него замуж, – категорично сказала мама. – В конце концов, он тебя скомпрометировал.
– Скомпрометировал? – изумился парень. – Когда бы я успел?
– Мама, он еще не успел.
– Но вы наедине. Ночью. Вдвоем. Ты и он.
– Мама! Все, давай простимся до завтра…
– Погоди, – мамин голос стал тихим. – Больше никаких новостей?
– Нет, – так же тихо ответила я.
– Но ведь ты уехала… А вдруг…
– Мамочка, не беспокойся, если что, мне сразу сообщат.
– Я надеюсь. Спокойной ночи, дочка.
– Спокойной, мама. Не тревожься, все хорошо.
Я локтем потерла лампу и отсоединилась.
– Значит, я тебя компрометирую, – через некоторое время заметил мой спутник.
Мне и так было не по себе. Что он вообще про меня подумал? Что я – старая толстая нескладеха, любым путем старающаяся затащить мужика в постель, да еще маму для этого привлекаю?
– На дорогу смотри, – огрызнулась я. – Не то проедем, а ты не заметишь.
Кстати, мы и впрямь едва не проехали мимо. К счастью, я вовремя углядела слева от тракта одинокий огонек, пробивающийся сквозь туман. Гвейнард возразил, что это не может быть замок, потому что огонь светил довольно высоко. Я только ухмыльнулась.
Яблочный дом располагался на вершине крутого холма. Надо сказать, почти все замки строились на возвышенностях. Как утверждали хозяева, для защиты от врагов. Ну да, чтобы было удобно обстреливать их спелыми яблоками. Но почему из-за этого должны страдать гости, вынужденные карабкаться в гору, прежде чем припасть к груди радушного хозяина, я не понимала.
Некоторое время мы искали узкую дорогу, ведущую к замку. Наконец, убедившись, что это именно она, свернули, и быстроходка, вновь опровергая свое название, принялась еле-еле карабкаться наверх.
Огонек на холме неуклонно приближался. Вернее, это мы подъезжали к нему.
При ближайшем рассмотрении он оказался освещенным окошком в одной из четырех замковых башен.
– Не спят, – бодро сказала я. – Нас поджидают.
– Сомневаюсь, – отозвался Гвейн. – Скорее, предаются нехорошим излишествам.
– Чему предаются?
– Ну, излишествам. Оргиям, питию крепких напитков, поеданию блинчиков.
У меня предательски заурчало в животе. Надо же было этому недодемону несчастному напомнить про еду!
– Оргиями и напитками пусть подавятся. Но как они смеют поедать блинчики, когда за воротами мерзнут двое голодных путников?! – возмутилась я.
– Не переживай, сейчас мы к ним присоединимся, – проворчал парень.
Быстроходка уже стояла возле самых ворот.
– Эй! – прокричал Гвейн, выбравшись из машины. – Открывайте!
Большие деревянные ворота были заперты. Он постучал в них кулаком. Потом погремел кольцом, служившим ручкой. Никакого движения внутри. Перелезать через забор не представлялось возможным. Во-первых, он был довольно высок, примерно в два человеческих роста, во-вторых, утыкан по верху острыми шипами.
– Погоди, – сказала я. – Надо искать слева и вверху.
– Что искать? Таран?
– Нет, звонок.
Пришлось вылезать и долго обшаривать рукой левый верхний угол ворот. Не может же он быть слишком высоко. Наконец моя рука нащупала кнопку. Я надавила на нее, и некоторое время держала, не отпуская.
– Может, все-таки таран? – предложил Гвейнард.
– Не надо, – мстительно сказала я. – Думаю, сейчас они забудут и про оргии, и про блинчики. Ага, вот, уже забыли.
Внутри двора послышался звук отворяемой двери, потом шаги, приближающиеся к нам. Вслед за этим прозвучал громкий, слегка хрипловатый голос:
– Тебя ведь предупреждали, чтобы больше сюда не являлся! А ну, пошел отсюда вон, гадина!
Я озадачилась. Гвейнард, наверное, тоже, потому что спросил:
– Это он тебе?
– Скорее, тебе, – отпарировала я. – Обращался-то он к мужчине.
– Но я-то точно тут ни разу не был. А вот ты, насколько я знаю, была. Эй-эй! – громко закричал он, обращаясь к воротам. – Впустите нас! Мы очень устали и хотим отдохнуть!
– В гробу отдохнешь, скотина! – прогромыхал голос уже ближе.
Послышался чпокающий странный звук, и мой спутник дернул меня за руку. И вовремя – на то место, где я только что стояла, шлепнулся камень. Нет, кажется не камень, потому что от удара о землю разлетелся на несколько частей.
– Прекратите немедленно! – закричала я. – Вы нас угробить, что ли, вздумали?
– А, еще и девку с собой приволок? – злорадно закричали изнутри. – Давай, веди сюда своих подонков и шлюх, у меня яблок на всех хватит!
Так вот чем в нас запустили! Яблоком!
В подтверждение последних слов на нас посыпался град спелых плодов. Мне прилетело в плечо, и я рванула за машину. Присела. Тут же ко мне присоединился Гвейндар.
Теперь яблоки барабанили по правому боку быстроходки.
– Боюсь, Данни может лишиться машины по вине своих слуг, – мрачно произнес парень.
– А это что еще такое? – недоуменно спросила я.
Мы на какое-то время забыли про обстрел, потому что оба в изумлении уставились на шесть кинжалов, по рукоятку вонзенных в заднюю дверцу машины. Они протыкали дверь насквозь и образовывали перевернутый треугольник – три отмечали вершины, и еще три – середины сторон.
– Ничего себе, – выдохнула я. – Ой!
Одно из яблок мазнуло меня по плечу.
– Присядь ниже, – Гвейндар надавил на мою макушку и вновь сосредоточился на кинжалах. – Мне очень интересно, когда они здесь появились.
– А мне – кто их воткнул. И зачем.
– Покушались на нас?
– Тогда уж скорее на машину. Да прекратится это когда-нибудь или нет?
Мне порядком надоело прятаться от обстрела, и я громко крикнула:
– Послушайте вы там! Немедленно перестаньте!
Ответом мне послужил хохот и новый залп.
– Может, вызвать Данни? – предложил парень.
– Для этого надо как минимум взять лампу. Но она лежит на заднем сиденье, под ворохом вещей, и я не полезу ее вытаскивать. И вообще, боюсь, это ничего не даст. Ну, разбужу я ее, ну, пожалуюсь на горячий яблочный прием. И что? Она прилетит сюда на крыльях, чтобы нас спасти?
