Текст книги "Собрать мозаику (СИ)"
Автор книги: Натали Палей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Потом был день рождения, – продолжала я торопливо говорить. – И я опять ждала тебя, или письмо, или хоть какого-то сообщения! Но ничего не было, Джейс! – я не смогла сдержать нескольких слезинок.
Джейсон дернулся ко мне, но в итоге усилием воли сдержался, так и не обняв, нахмурившись и отстранившись. Почему?! Почему ты не успокаиваешь меня?!
– Когда родители решили сыграть помолвку, я была очень счастлива, – уже тихо прошептала я, руки безвольно упали с его плеч. – Я решила, что ты не забыл меня, все также любишь и хочешь жениться, а все остальное я просто напридумывала себе. Я была уверена, что это ты захотел помолвки и напомнил родителям об их обещании, – последние слова я прошептала уже еле слышно.
Показалось, что лицо у Джейса стало виноватым, но вот он вообще отвернулся и резко поднялся.
– Лори, помолвка – идея родителей, – твердо произнес он. – Они даже письмо не написали мне. Я узнал о ней сегодня, когда приехал на каникулы, и сразу отправил тебе записку, чтобы поговорить. Прости, что не писал. Я не думал, что ты так будешь ждать эти письма, – последние слова он произнес с плохо скрытым раздражением, которое отозвалось болью в сердце. – Лори, я, конечно, люблю тебя, но теперь я не планирую жениться. Ты – подруга детства, не невеста.
Глава 6
Настоящее время.
Я лежала с закрытыми глазами, пытаясь успокоиться. Воспоминания взволновали меня. Нет. Взбудоражили. Я вдруг поняла, что есть прошлое, в котором была прекрасная девочка Лорианна, ее друг детства Джейсон, в которого она была влюблена, ее родители. То есть, мои родители. Только осознать, что та Лорианна, шестнадцати лет, и эта Лорианна, изувеченная и обездвиженная на больничной койке, одна и та же девушка, было очень тяжело.
Что же случилось со мной? Нет, не тогда у озера. Что случилось со мной за прошедшие годы? С того момента явно прошло много лет. Я не чувствовала себя молоденькой наивной девчушкой. Я ощущала себя взрослой женщиной, изрядно побитой жизнью.
Империя Тангрия. Лето. 3196 год.
Подруга детства? Я? И все? А как же наши клятвы? Как же наша любовь?
Джейсон повернулся и пошел к озеру, серьезный, недовольный и хмурый. С опущенными плечами. Разбежавшись, нырнул в холодную воду. Наше Ледяное озеро: сколько счастливых улыбок Джейсона я здесь видела, сколько радостных моментов мы здесь пережили.
Возможно, он влюбился в другую девушку в академии магии и поэтому не хочет помолвки. От неожиданной догадки я пошатнулась, а в глазах потемнело от горя. На какое-то время я просто оглохла и ослепла.
Не знаю, сколько я так простояла, ничего не замечая вокруг, но через некоторое время стала понемногу приходить в себя и увидела, как Джейсон с остервенением делает злые махи руками и быстро плывет вдоль берега озера.
– Джейсон! – крикнула я тонко и звеняще. – Выходи – можешь замерзнуть, вода ледяная.
Вода в озере всегда была очень холодная: летом не выше шестнадцати градусов, зимой – замерзала.
Джейсон дернул головой, давая понять, что услышал, а я поняла, что плачу и почти не вижу его из-за слез. Я запаниковала: сейчас он выйдет и увидит мои слёзы. Я не хотела жалости, поэтому побежала к озеру, тоже нырнула и поплыла в противоположную от Джейса сторону.
Настоящее время.
– Пресветлая Богиня! Что случилось, лера Тубертон? Почему вы плачете?! – услышала я рядом встревоженный голос сестры Таисии, вырвавший меня из воспоминаний. – Где у вас болит? Что тревожит?
Я с трудом разлепила веки, посмотрела на доброе и взволнованное лицо сестры милосердия, которая подошла и теперь с беспокойством осматривала меня.
– Ни что не тревожит, – с трудом прошептала я, – не волнуйтесь. Вспомнила немного из прошлого.
– Как я рада! – сначала искренне обрадовалась она, всплеснув руками, а потом сразу нахмурилась: – Это грустные воспоминания? Поэтому вы плачете? – она аккуратно присела на стоящий рядом стул.
– Я плачу? – искренне удивилась я, а сердце болезненно сжалось, как тогда у той молоденькой наивной девочки, которая верила в детскую любовь и была ошеломлена предательством друга детства.
– У вас слезы, и я испугалась, – тихо произнесла сестра Таисия. – Вам лучше пока не волноваться, а я дам успокоительных капель.
Она ловко встала, накапала капель в стакан у столика, затем помогла выпить их, бережно придержав мою голову.
– Спасибо, – благодарно прошептала я, в сотый раз подумав, как мне повезло с сиделкой.
Сестра Таисия заботливо укутала меня одеялом и мягко улыбнулась.
– Вам лучше поспать и больше ничего не вспоминать, нужно понемногу после вашего сотрясения, – прошептала она с участием. – Много новой информации будет во вред. Теперь, когда воспоминания стали приходить, поверьте, постепенно вы всё вспомните.
– Хорошо, спасибо, сестра, – пробормотала я в ответ, уже засыпая. Вероятно, сестра накапала не только успокоительных капель, но и снотворных.
Мысленно я представила лицо Джейсона Тубертона, невероятно красивого юноши с чеканными чертами лица, волнистыми каштановыми волосами, с кривой снисходительной улыбкой на лице. Почему воспоминания, связанные с ним, стали первыми? Из них, конечно, ясно, что я знаю его с детства, но, всё же, почему?
Ответ пришел, когда я почти заснула.
Потому что именно тогда, в тот теплый летний день, я впервые в жизни испытала ужасное и горькое разочарование в до этого безоблачной жизни.
Лето 3196 год. Империя Тангрия.
Холодная вода Ледяного озера обожгла холодом, дыхание перехватило, в голове стало проясняться.
Все поведение Джейсона говорило о том, что он серьезен и не хочет помолвки. Только глупое влюбленное сердце не хотело в это верить.
Никто и никогда не обижал меня вот так по-серьезному. Родители безумно любили и баловали, слуги обожали, Джейсон раньше боготворил. Все ласково называли меня Светлячком.
Я успокоилась и оглянулась. Джейсон уже лежал на берегу, закинув руки за голову, греясь на солнце. Надо было выходить, я очень замерзла, но было страшно. Я с детства любила его всем сердцем. Как увидела в первый раз, так и полюбила. Всегда хотела стать его женой. Сначала это было игрой, потом переросло в настоящее чувство, и я никогда не могла подумать, что Джейсон сможет разлюбить меня.
Я вышла из озера и постаралась как можно спокойнее подойти к лежащему Джейсону, который внимательно и настороженно смотрел, пытаясь, видимо, понять, разобралась ли я в себе и чего ему ждать. С тяжелым сердцем я улеглась рядом с ним и прикрыла глаза.
– Какой план действий? Помолвка не должна состояться? – ровным голосом поинтересовалась я.
Услышала его облегченный выдох и поняла, что всё время, пока я шла и устраивалась рядом, он задерживал дыхание.
– Не знаю, – немного растерянно ответил Джейс. – Все это… немного неожиданно.
Я распахнула глаза.
Неожиданно? Да мы с детства знали, что, когда мне исполнится шестнадцать лет, будет помолвка.
– Надо убедить родителей, что идея с помолвкой – плохая идея, – деловым, будничным тоном продолжил Джейс. – Они хотят сыграть в этом году помолвку, а через два года, когда тебе станет восемнадцать, свадьбу. Какая свадьба? Мы – маги, у нас вся жизнь впереди!
Я прямо посмотрела в глаза Джейсона.
– Я никогда не врала тебе и не притворялась, – сказала твердо. – Не собираюсь делать этого и сейчас. Ты самый дорогой для меня человек, и я не хочу лжи между нами, – я тяжело вздохнула. – Я хочу помолвку и свадьбу, потому что я люблю тебя. Но, если ты не хочешь видеть меня невестой, а потом женой, я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы ни помолвки, ни свадьбы не состоялось. А что касается учебы, то отец сказал, что я не буду поступать в Академию магии ни в столице, ни в Зардане, потому что долг женщины выйти замуж, родить детей и следить за домашним очагом. Так что, Джейс, я не стану магом, и у меня не такая уж длинная жизнь впереди.
По мере того, как я говорила, взгляд Джейсона из напряженного становился хмурым, а лицо вытягивалось. Я была смущена, волновалась, но не отводила взгляда. Мне нечего было стыдиться.
– Лори, – сдавленно выдохнул он, недоверчиво вглядываясь в мои глаза, нежно проводя по щеке костяшками пальцев. – Мы были детьми и играли, а сейчас ты ещё не повзрослела и не понимаешь, что нам рано жениться.
– А ты, значит, повзрослел? – тихо спросила я звенящим голосом. – Повзрослел и понял, что я не та девушка, кого бы ты хотел видеть женой?
Но я и так видела, что он повзрослел. Как вытянулся, как раздался в плечах, как изменились черты лица, и как изменился ранее нежный и влюбленный взгляд.
– Всё не так, – раздражённо ответил Джейс. – Я не хочу жениться не конкретно на тебе, а вообще! Даже Кристоф пока не помолвлен, а он старше меня на три года! Что за блажь нашла на родителей?!
– Сейчас не готов, – опять тихо продолжила я, – а через несколько лет ты захочешь жениться на мне? – я затаила дыхание, ожидая ответ.
Джейсон улегся на спину, закинул руки за голову и стал смотреть на проплывающие облака. И молчал. Значит, не захочет. Сердце сжалось.
– Я маг, Лори. Я могу не жениться десятилетиями. Зачем сейчас связывать себя обязательствами? Я не хочу обманывать тебя, – ровным голосом произнес Джейсон.
Я проглотила ком в горле. Разлюбил. Иначе не говорил бы так. Иначе рад был бы связать себя любыми обязательствами.
– Лори, если ты не будешь учиться, то твоя магия останется запечатанной навсегда, и ты будешь жить, как обычный человек. Проживешь втрое меньше, чем я, – его голос дрогнул, он повернулся ко мне. – О чём думает твой отец? В нашей империи разрешили учиться женщинам.
– Мама не магиня и родители очень счастливы, – прошептала я, а Джейсон нахмурился. – И твоя мама не магиня, – еще тише добавила я.
– Да, не магиня! – резко произнес Джейсон. – И отец очень переживает, что переживет ее на много лет, потому что очень любит её! И я не хочу наблюдать, как ты стареешь на моих глазах, Лори! Тебе нужно учиться!
Он замолчал, буравя меня недовольным взглядом.
– Я буду ждать, – приглушенно пробормотала я, уже не владея собой. – Буду ждать тебя сколько будет нужно. Когда ты поймешь, что готов жениться на мне, я буду самой счастливой девушкой на свете, – слезы непроизвольно потекли по щекам, потому что больше я не могла сдерживаться. Ведь как можно сдерживаться, если жизнь рушится. – Я буду ждать тебя всю жизнь, если понадобиться, даже, если она будет втрое короче твоей.
Джейсон резко поднялся и привлёк меня к себе.
– Глупый маленький Светлячок, не говори так!
Он гладил меня по волосам и крепко обнимал, а я мелко дрожала в его объятиях, растерянная и несчастная.
– Я очень люблю тебя, но как сестру, как лучшего друга, – он замолчал ненадолго, как будто собираясь с мыслями или набираясь смелости. – Ты навсегда останешься для меня самым дорогим человеком. Самым чистым, милым, добрым и светлым. Ты – моя детская любовь. Но я уже повзрослел и встретил в академии девушку, – тихо признался он. – Замечательную, красивую, несколько месяцев мы встречаемся. Я понял, что мои чувства к тебе совсем не такие, как к ней. Они чистые, светлые, нежные, потому что ты – хрупкий, нежный цветочек. К ней я чувствую другое, и мы не собираемся жениться.
Я затихла в его объятиях, потрясенная признанием, оглушенная и раздавленная.
– Спасибо за честность, – глухо ответила я. – Мы всегда были честны друг с другом.
Джейсон, видимо, почувствовал, как мне плохо, и крепче прижал к себе.
– Мне больно от того, что больно тебе. Я очень люблю тебя. Ты знаешь… – в отчаянии пробормотал он.
– Как сестру, – всхлипнула я, уже не сдерживаясь. – Как проклятую сестру! Как подругу! – заорала я, бешено вырываясь из крепких объятий.
Ошеломлённый Джейсон быстро поднялся вслед за мной, но я вытянула руку ладошкой вперед, останавливая его.
– Не надо, не подходи, – гневно произнесла я. – Мне нужно время, чтобы осознать то, что больше я не нужна тебе. Спасибо за твою проклятую честность, Джейс!
Я стала отступать к дереву, на котором сушилось платье. Быстро надела его, не спуская глаз с замершего в нерешительности Джейсона.
Я повернулась и побежала прочь от человека, который разбил мне сердце, от того, кого любила так сильно, что хотелось умереть от одной мысли, что он больше не любит меня. Побежала так, как будто от этого зависела моя жизнь.
– Лори! Остановись! – закричал Джейсон. – Мне очень жаль, поверь!
Но я не останавливалась. Я слышала, что он побежал за мной, но продолжала бежать, что было сил, и я знала, что он не догонит меня. Не потому, что не сможет, ведь он был сильнее, быстрее и проворнее, а потому, что не захочет.
Что он скажет, когда догонит?
От понимания этого слезы застилали глаза, я почти не видела, куда бегу, опять царапаясь о ветки и запиналась о пни и коряги. Но теперь я не замечала этого не из-за счастья, переполнявшего меня до краев еще два часа назад, а из-за разбитого сердца.
Глава 7
Настоящее время.
Воспоминания о Джейсоне Тубертоне взволновали меня и стали мучить вопросы: «Сколько сейчас мне лет, и как давно я была такой ранимой и беззащитной? Неужели та Лорианна и я – это один человек? Та наивная лерина и вот это недоразумение в бинтах и с трубками? Она – с таким горячим сердцем и я – с истерзанной душой и пустотой внутри?»
С того дня, как атер Кирстан Стефанович произнес имя «Джейсон», я не сразу, но постепенно вспомнила себя – маленькую тангрийскую лерину, родителей, слуг, дом, Джейсона Тубертона, его семью и город-крепость Зардан, в округе которого мы жили. Эти воспоминания из детства, от которых было и тепло, и больно одновременно, словно кусочки сломанной мозаики, постепенно складывались в рисунок детства и юности.
Но дальше шестнадцати лет воспоминания упорно не продвигались. Они повторялись, пока, наконец, я их не запоминала, и я пыталась снова и снова продвинуться хоть чуть-чуть дальше, но все было бесполезно.
Все дни в госпитале были одинаковые, полные боли, постоянных инъекций, поглощения безвкусной еды и разговоров с сестрой Таисией или атером Кирстаном Стефановичем. Последнего я пока не могла воспринимать, как близкого друга, что бы он там не говорил о наших отношениях ранее. Я так и обращалась к нему только на «вы» и только через «атер».
Иногда приходил главный целитель госпиталя – господин Йович, который осматривал меня, недовольно кривил тонкие бледные губы, впивался в меня пронзительным неприятным взглядом, и резким голосом спрашивал одно и то же:
– Вспомнила что-нибудь?
Я отрицательно качала головой, и он уходил, жутко недовольный.
Подсознательно главный целитель вызывал у меня чувство страха. Он не сделал ничего плохого, но я чувствовала, что он ненавидел меня, когда смотрел холодными глазами, которые всегда выражали неприязнь.
Сестра Таисия нашептала мне, что он пока верит в то, что я ничего не вспомнила, потому что у меня были очень серьезные травмы головы, а она пока не стала никому сообщать в отчетах, что я кое-что вспомнила из прошлого.
А однажды я снова чуть не умерла.
Я проснулась от нехватки дыхания. Что-то мягкое было очень плотно приложено к лицу и не давало дышать. Привязанная к кровати, я не могла сопротивляться, а воздуха катастрофически не хватало. Прежде, чем потерять сознание, в мыслях мелькнуло, что третья попытка меня убить завершится, по всей видимости, удачно.
Когда я пришла в себя, то увидела незнакомых мужчин в белых халатах, которые суетились вокруг, подключая трубки от меня к аппарату жизнеобеспечения. Увидела бледное потерянное лицо атера Кирстана и взволнованное лицо сестры Таисии, злое перекошенное лицо главного целителя и раздраженное лицо пожилого незнакомца.
Когда я открыла глаза, все резко замолчали и уставились на меня.
– Очнулась, – с огромным облегчением выдохнул атер Кирстан.
– Слава Пресветлой Богине! – тихо воскликнула сестра Таисия, приложив на эмоциях ладошки к щекам.
Незнакомец подошел и пристально стал рассматривать меня.
– Ну, и напугали вы нас, лера Тубертон, – холодно произнес он хорошо поставленным голосом. – Вас собирались убить в третий раз, но мой племянник вовремя зашел в палату и поймал преступника с поличным.
Я не отрывала взгляда от незнакомого лица мужчины, поняв, кто передо мной. Дядя атера Кирстана Стефановича и сам военный министр Марилии. Я узнала бы его и по голосу, который слышала, когда он отчитывал капитана Бейкалича в тюремной камере. Это воспоминание появилось недавно.
– Несмотря на ваше тяжелое состояние, я вынужден задать несколько вопросов, лера Тубертон, – все также холодно продолжил военный министр. – Всех прошу оставить нас наедине, – повернулся он к остальным присутствующим.
– Но, уважаемый атер Турнович, лера Тубертон только что чуть не умерла! – стал возражать атер Кирстан, еле сдерживая гнев.
Но дядя не стал его слушать.
– Именно поэтому я и собираюсь ее допросить, уважаемый атер Стефанович, – насмешливо перебил его военный министр.
– Но, дядя… – опять попытался возразить атер Кирстан.
– Вон! – в бешенстве зарычал атер Турнович. – Пошли все вон!
Атер Кирстан отшатнулся и еще больше побледнел, сжал губы в злую тонкую линию. Он внимательно и обеспокоенно посмотрел на меня, я ответила ему беспомощным и испуганным взглядом. Он решительно сделал шаг по направлению к дяде, но тот в бешенстве заорал:
– Пошел вон! Иначе я отстраню тебя от этого дела!
И атер Кирстан вышел, в бессилии сжав кулаки. Остальные давно исчезли по первому приказу военного министра.
– Итак, дорогая лера Тубертон, я долго не собираюсь вас утомлять, – обратился ко мне министр ровным спокойным голосом, как будто не он только что орал на присутствующих людей. – Вас сегодня чуть не убили. Думаю, попыток больше не будет, потому что мы нашли и заказчика, и исполнителя преступления, – он замолчал и выразительно выгнул бровь.
Я же внимательно слушала его.
– Итак, что вы вспомнили? – резко спросил он. – И можете не врать, что ничего. Менталисты не могут залезть к вам в голову, но я чувствую ложь. Поэтому повторяю вопрос: что вы вспомнили из прошлой жизни? Если будете лгать, то уже завтра я отдам приказ о вашей казни.
– Думаете, я цепляюсь за жизнь? – удивленно прошептала я. – Это вы не даете мне уйти за грань.
– Даже так? – слегка удивился военный министр. – А если я прикажу вместе с вами казнить сестру Таисию, как пособницу военной преступницы?
Я слегка опешила и растерялась, а потом разозлилась и с уверенностью прошептала:
– Она сестра Межземельного ордена Трилистника и не подпадает под вашу власть!
Министр насмешливо хмыкнул и ответил мне презрительным взглядом.
– Вы абсолютно правы, уважаемая лера Тубертон, – с издевкой произнес он. – Как сестра ордена, она не подпадает под власть императора Марилии, но, как подданная империи Марилии, подпадает. Я знаю, что она вас прикрывает, лжет в отчетах о том, что вы якобы пока ничего не вспомнили. Впрочем, как и мой племянник, – неожиданно добавил министр ледяным тоном. – Его семья тоже может пострадать.
Я почувствовала панику, но потом поняла, что мне нечего бояться ни за себя, ни за атера Кирстана с сестрой Таисией, потому что пока я вспомнила прошлое только до своих шестнадцати лет.
– Я все расскажу, – согласно прошептала я. – Только позже.
– Почему позже? – с недоумением во взгляде уставился на меня военный министр.
– Потому что сейчас я засну, – уже с трудом выговаривая слова, пробормотала и закрыла глаза, проваливаясь в глубокий тревожный сон, поскольку держалась из последних сил, разговаривая с ним.
– Лера Тубертон, не смейте засыпать! – гневный возглас военного министра Марилии уже не мог остановить меня.
Империя Тангрия. Зима 3185 год.
Первое воспоминание обо мне маленькой опять же было связано с Джейсоном Тубертоном. Видимо, до потери памяти весь мой мир вертелся вокруг этого человека. Но стал ли он все же моим мужем и полюбил ли так, как я его? Судя по тому, что я стала лерой Тубертон, мы поженились.
Мне было четыре года, Джейсону – шесть лет, когда мы впервые увидели друг друга.
Морозным зимним вечером граф Тубертон с женой и двумя маленькими сыновьями приехал с визитом, чтобы познакомиться с соседями.
Граф Тубертон унаследовал от дяди, маркиза Стоунтона, поместье рядом с нашим, вступил в наследство и решил жить в унаследованном поместье. Со старым умершим хозяином поместья мы практически не общались, он был необщительным и сварливым стариком, а с новыми хозяевами мы были не прочь подружиться.
Вспомнила, как все сидели в гостиной родового поместья графов Стенфилд. В отличие от семьи графа Тубертон, не одно поколение Стенфилдов родилось и прожило в нашем поместье. В камине, уютно потрескивая, горели дрова, родители и граф с графиней Тубертон пили кофе со сладостями и тихо беседовали, я сидела рядом с мамой в красивом сиреневом платье, с бантами в тонких косичках.
Моя мама, мамочка. Такая красивая, самая замечательная мамочка из всех мамулечек. Я ее так и называла в детстве – "мамулечка". Она была, как настоящая фея. Со светлыми волосами и голубыми глазами, немного полновата, особенно рядом с худой лерой Тубертон, но очень приятна внешне. Она с улыбкой отвечала графине Тубертон на ее многочисленные вопросы.
Затем я рассмотрела графиню Тубертон. Мне не хотелось этого признавать, но она была все же красивее моей мамочки. Я даже открыла рот от удивления, рассматривая ее. Она была очень худенькая с великолепной осанкой, с идеальной прической из светло-каштановых волос и прекрасными улыбчивыми каре-золотистыми глазами. И платье у нее было нежно-желтое с белыми накрахмаленными ажурными манжетами. Я никогда не видела таких красивых платьев у мамы.
– Лерина Лорианна, закройте рот, пожалуйста, – тихо произнесла сидящая рядом гувернантка, лира Грин. Смущенная, я захлопнула рот. Фи, как некрасиво себя веду. Украдкой посмотрела вокруг и с досадой увидела, что оба мальчишки, сыновья красивой графини, сидят напротив, смотрят и ухмыляются.
Они явно заметили мой восторг и открытый рот, и я показала им язык, а они рассмеялись в голос, заговорщицки пересматриваясь. Я передёрнула худенькими плечиками и гневно сверкнула на них глазами.
Это были два брата, сыновья графа и графини Тубертон: Джейсон и Кристоф. Джейсону шесть лет, Кристофу уже девять. Кристоф казался очень взрослым и я не обращала на него внимания, а с Джейсоном мы с любопытством пересматривались. У него необычные ореховые глаза с длинными черными ресницами, совсем как у графини Тубертон, красивые вьющиеся каштановые волосы, тоже как у графини, и вообще он – ее маленькая копия. Какое-то время я его внимательно разглядывала и вдруг поняла, что маленькое детское сердце начало взволнованно биться, как маленькая птичка в клетке.
Джейсон тоже с интересом меня рассматривал, хотя выражение лица оставалось насмешливым и высокомерным.
– Лорианна, покажи Джейсону и Кристофу свою детскую комнату, – попросила мама, нежно улыбаясь.
Однако я не стала слушаться, осталась сидеть на месте, хитро исподтишка наблюдая за братьями. Насмешливый взгляд Джейсона удерживал меня. Мамины брови удивленно приподнялись.
На самом деле я очень хотела поиграть с маленькими гостями и показать свою детскую игровую комнату, но ноги стали ватными, я боялась встать и упасть и снова вызвать смех братьев.
– Ты мелкая и некрасивая, а ещё вредная и плохо воспитанная девчонка, но дружить с тобой я так и быть буду – все равно в этом захолустье больше не с кем, а мне жутко скучно, – напыщенно и громко вдруг произнёс Джейсон, смотря на меня.
Он встал и подошёл ко мне ближе. Я вспыхнула, возмущение охватило меня.
– Джейсон! – одновременно воскликнули его разгневанные родители.
– Что за манеры! – граф Тубертон, высокий стройный мужчина с резкими чертами лица, с карими глазами и темными волосами недовольно нахмурился.
Кристоф же весело рассмеялся, довольный представлением, которое устроил младший брат.
А я, возмущенная и оскорбленная до глубины души, вскочила и схватила со стола, рядом с которым сидела, первое, что попалось под руку, и ударила мальчишку по голове. Он отшатнулся, схватился за голову и застонал от боли.
Я рассекла ему бровь, потекла кровь, смешиваясь с остатками кофе, поскольку я ударила его кофейной чашкой из маминого любимого розового сервиза.
Все повскакивали с мест и закричали, а Джейсон, держась за разбитую голову, хмуро произнес:
– Наглая и злая! Безмозглая дура! Радуйся, что ты девчонка! Я не бью дур!
Но он тогда так и не заплакал, хотя ему явно было больно. Это я хорошо запомнила.
Вокруг начался хаос. Наши родители окружили нас. Его мама осматривала его голову, моя мама что-то возмущенно выговаривала мне, наши отцы приносили друг другу извинения, а мы стояли и испепеляли друг друга взглядами, пока меня не увели из гостиной.
Я тогда очень испугалась. И своего гнева и за самого мальчика. Такое поведение было не типично для меня. Обычно я не выходила из себя и никогда еще никого не била. Но этот мальчик просто взбесил меня – я хотела с ним подружиться, а он грубо обидел меня, хотя никто и никогда меня не обижал.
Меня тогда наказали. Увели из гостиной, заперли в комнате и неделю не разрешали кататься на любимом пони. Но родители не могли долго сердиться, чтобы я не вытворила, и скоро заточение закончилось.
