Текст книги "Сердце врага"
Автор книги: Натали О'Найт
Соавторы: Норман Хьюз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Глава VIII
– Ну, и что тебе удалось узнать? Грациан принял ее в своих покоях; он даже не успел сменить свои утренние одежды на более строгий наряд и не тратил времени на приветствия и прочие околичности. Палома была благодарна ему за это – ей смертельно хотелось спать, и светская болтовня сейчас была бы свыше ее сил.
Она даже без особого любопытства оглядела личные покои Месьора, где оказалась впервые, отметив лишь странное сочетание изысканной роскоши с почти аскетической простотой убранства… Впрочем, этот необычный контраст как нельзя лучше характеризовал и самого Грациана.
Собравшись с мыслями, она заговорила тихим, медленным голосом, стараясь ничего не упустить….
…Барон Скавро был совсем не прост. И тому, кто прикончил его, по-хорошему, местные власти должны были бы вручить хорошую награду, ибо он сделал графству величайшее благодеяние.
Скавро готовил, ни много ни мало, нападение Немедии на Коршен.
Именно это и было основной целью его приездов сюда и тайных переговоров, что барон вел с самыми разными людьми.
Предателей, увы, оказалось не так уж мало. Даже если принять, что из всех его знакомых с половиной он встречался просто для виду, чтобы запутать тех, кто мог за ним следить, а из оставшихся еще две трети отказались помогать немедийцу – все равно, список получался внушительным. Здесь были и военные, и вельможи, и поставщики двора, и слуги, которые сами по себе мало что значили, но через своих хозяев могли владеть важной информацией… Целая сеть, которой Скавро, как паутиной, оплел весь город…
– А вы, слепцы, ни о чем и не подозревали! – Палома была возмущена.
На лице Грациана не отразилось никаких чувств.
– Как ты выяснила все это? – только и спросил он.
– Большей частью, благодаря Гарбо. Он сумел отыскать кое-кого из пособников немедийца и вытряс из них все, что тем было известно. Не так уж много они знали – Скавро был осторожен – однако из вопросов, которые он задавал, мне стало ясно, что его интересовала прежде всего оборона Коршена и снабжение войск. То же самое, кстати, косвенно подтвердил и Пронтий, когда мы с ним болтали на балу…
– Блестяще, – без всякого выражения констатировал Месьор. – А кроме того?..
– Кроме того, мне ответили из Бельверуса.
– Твои наниматели?
– Да. Ведь мне заплатили за то, чтобы убрать Скавро. И это было самой большой загадкой.
Конечно, Вертрауэн ничего не признал в открытую, и письмо Ринги было полным раздражающе туманных намеков и недомолвок, однако Палома прекрасно разбиралась в хитросплетениях домашней политики. И когда узнала, что покойный барон был близок, в числе прочих, с советником Марциалом, для нее словно свет вспыхнул в темной комнате.
– Видишь ли, – пояснила она своему собеседнику, – как и в любой другой стране, в Немедии масса тайных политических течений, и каждая группа преследует свои цели. Марциал принадлежит к Ордену Черного Кречета. Как и барон Торы кстати, но это так, к слову… Они помешаны на войне. На завоеваниях. Мирная торговля, дружеские отношения – для них это пустой звук. Они рождаются и умирают под лязг оружия. Коршен для них – лакомый кусочек, ведь отсюда открывается дорога на Замору и на Бритунию… Но, по счастью, в Немедии есть и более здравомыслящие люди. Те, кто понимают, что подобный поход был бы величайшей глупостью. Угроза слишком велика. Если Немедия попробует показать зубы – перепуганные соседи вмиг забудут о своих разногласиях. Коринфия, Бритуния и Замора объединятся, чтобы дать отпор завоевателям. И Бельверус окажется втянутым в глобальную затяжную войну, без особых шансов на победу.
– И тайная служба его величества решила эту проблему по-тихому, пока дело не приняло слишком серьезный оборот? – Грациан понимающе усмехнулся.
– Почти. Они лишь собирались ее решить – с моей помощью. Но, как ты знаешь, я опоздала. С ним разделался кто-то из местных. Должно быть, кто-то, кого Скавро пытался переманить на свою сторону – но просчитался.
В комнате повисло долгое молчание. Собеседники думали каждый о своем. Наконец Грациан подал голос:
– Ты не все мне сказала. Приберегаешь самое сладкое на потом?
Он видел ее насквозь.
– Есть еще кое-что. Я просила Гарбо узнать, какие покупки совершал барон в последние пару дней… сама не знаю зачем. Интуиция.
– И она тебя не подвела, – не спросил, а скорее констатировал Грациан. Палома кивнула.
– Помимо прочего, он покупал чернила и пергамент. Тебе это о чем-то говорит?
Месьор повел плечами.
– Донесение в Бельверус? Теперь это уже неважно…
– Не скажи. Ведь он собирался скоро уезжать – хозяин постоялого двора подтвердил, что срок найма комнат истекал через пару дней. Что он мог писать такого, чего не мог бы рассказать при скорой личной встрече. И зачем?
Грациан задумался. Палома не мешала его размышлениям, выжидая, придет ли он к тому же выводу, что и она сама…
– Список, – наконец объявил Месьор, и она с облегчением кивнула. – Единственное, что он мог пожелать занести на пергамент, это список своих сообщников – единственное, что необходимо сохранить в точности.
– И он не отсылал гонца.
Последовавшее молчание длилось бесконечно. Пока наконец Грациан не поднял на нее глаза.
– Ты… уверена?
– Гарбо клянется, что это так, и я ему верю. Ни один человек из тех, кто выправлял подорожную в Немедию за последние седмицы, не мог работать на Скавро.
– Значит, список еще здесь.
– Да. И, похоже, именно его искал тот человек, что напал на меня в доме ювелира. И я готова поставить на кон все, что угодно – он его не нашел.
– Кто же этот человек, по-твоему? Наемница передернула плечами.
– Сообщник. Единственное доверенное лицо, самый близкий Скавро человек, кого тот посвящал во все свои планы. Ведь, согласись, должен был быть кто-то среди высшей знати Коршена… Предатель. Без него все планы захвата города были бы обречены на провал.
– Ты думаешь?
– Уверена. Орден Кречета никогда не меняет своей тактики. Им необходимо было заручиться поддержкой влиятельных лиц в Коршене, чтобы начать действовать. К примеру, кого-то, кому они пообещали бы власть в графстве, после того как предатель откроет им ворота города.
– Но почему не посадить на трон кого-то их своих… немедийца?
– И настроить против себя всю Коринфию? Исключено. – Палома покачала головой. – К чему, когда в Коршене сама ситуация благоприятствует их планам – спасибо графу Лаварро и его нерешительности! Нет, отыскать реального претендента на трон, развязать в графстве братоубийственную войну – а потом явиться сюда «по-добрососедски», дабы помочь навести порядок… вот это куда больше в стиле моих соотечественников. Можешь мне поверить. Так что у Скавро был союзник. Был!
– И кто же он?
Наемница посмотрела на Грациана долгим, внимательным взглядом. Его чуть одутловатое лицо, со следами былых пороков и излишеств, было бледным и усталым. Морщины сегодня утром обозначились четче, чем обычно. Взгляд серых глаз, обычно такой острый, пронизывающий, казался тусклым, сонным. Бесцветные губы кривились в недовольной гримасе.
– Так кто же этот человек? – повторил он, словно думал, что она не слышала вопроса.
Палома вздохнула.
– Я надеялась, что ты мне это скажешь, Грациан. Кому и знать, как не тебе? Ведь это именно ты убил барона Скавро!
– Я? Смеешься?!
– Отнюдь. О, не своими руками, разумеется. Убийцей был Меттерианор. Или его брат… никак не могу запомнить его имя. Но какая разница? Это сделал ты, Грациан!
…Если Палома надеялась, что выражение его лица изменится, отразит хоть какие-то чувства – ее ждало разочарование. Наемница поморщилась, раздосадованная до глубины души.
– Я так старалась, право… Ты мог бы хоть из вежливости оценить мои усилия…
– Я их ценю. – Голос Месьора был безжизненным, как засушенный лист. – Как ты догадалась.
И – когда?
– О! – С показной небрежностью она махнула рукой. – Почти сразу, по правде говоря. Едва только увидела твоих карликов. Дело в том, что Скавро сидел в кресле, когда его убили, я говорила тебе об этом. Но не сказала самого главного – что удар был нанесен вровень. Не сверху, как если бы действовал убийца обычного роста. Нет, тот, кто держал оружие, был одного роста с сидящим! Если только он не встал на колени…
– Но как осторожный немедиец подпустил бы к себе убийцу? – Грациан говорил так отвлеченно, словно все эти обвинения не имели к нему ровным счетом никакого отношения.
– Он не видел причин опасаться тебя… калеки, – безжалостно пояснила Палома. – А карлики – их ведь вообще большинство людей не склонны замечать и принимать всерьез. Так… живые игрушки. Да еще носильщики, в твоем случае. Чего ему было бояться? Меттерианор мог сделать вид, к примеру, что подошел налить своему хозяину вина…
– И это единственное, что позволило тебе заподозрить меня? – Тон коринфийца выражал недоверие. – Жидковато…
Палома тряхнула головой.
– Я – наемница, ты забываешь. И у меня была неплохая школа. Возможно, никто в Коршене не замечает этих небольших утолщений на поручнях твоего кресла… Слепцам простительно. Но на правом я заметила золоченую шишечку. На левом ее нет. Зато точь-в-точь такую же я видела на рукояти терции. Неплохой тайник, клянусь Митрой!
Впервые за все утро Месьор улыбнулся.
– Так-так. А еще?
– Ну, уже сущие мелочи. Они лишь довершили картину и укрепили мою уверенность… Когда я спускалась по лестнице в доме Скавро, перила с одной стороны были сломаны. И излом был свежим, там не было грязи. Узкая лестница – кресло с поручнями было неудобно разворачивать, так ведь? – Грациан пожал плечами. Она продолжила: – И наконец, Гарбо. Он сказал, что почти все, кто посещал немедийца, являлись пешком. Улица Горшечников в бедном квартале. Любой экипаж был бы слишком приметен. Они не желали привлекать внимание. И лишь единственный раз, в самый последний день, некто явился в паланкине. И носилки остановились прямо у дверей. Золотых дел мастер, что живет напротив, очень любопытен. Но даже он не сумел разглядеть, кто вышел оттуда. Отметил только, что паланкин, хоть и без герба, был небедным… Лишь один человек мог рискнуть таким образом. Тот, кто не мог дойти до дверей на своих, ногах…
– Это все?
Она пожала плечами.
– Все. Теперь твоя очередь.
– Что ж, ты это заслужила. Но, увы, я не открою тебе ничего такого, чего ты не знала бы и без меня.
…Грациану, действительно, было известно, кто такой Скавро, и чем он занимается в Коршене. Немедиец имел неосторожность попытаться привлечь на свою сторону одного из кровников – безнадежная затея! Так Месьор узнал о немедийском заговоре. К несчастью, как ни старался, имен других заговорщиков он выведать не смог: барон оказался слишком скрытен.
– Оставалась последняя возможность. Через Эрцина я передал этой лисе, что не прочь встретиться с ним лично. Но он оказался хитер. Стал угрожать, что намекнет Лаварро, будто весь этот заговор – моих рук дело. Вполне правдоподобно. Граф не стал бы думать дважды, он не питает на мой счет особых иллюзий. Поняв, что долгой игры не получится, я решил разрубить узел одним ударом… Вот и все. О списке я не знал. И искал его не я – я даже не знал, что у немедийца было еще одно логово. – Грациан перевел дух, а затем неожиданно спросил – так тихо, что она едва могла расслышать: – Но скажи, если ты знала обо всем с самого начала – почему ты оставалась здесь, со мной? Зачем подыгрывала мне? Почему не сказала сразу о своих подозрениях, если не мне, так хоть судье? Ведь от того, отыщешь ли ты убийцу, зависела твоя жизнь!
Как она может ответить на этот вопрос? Палома дорого бы дала за то, чтобы кто-нибудь сейчас объяснил это ей самой…
– Я любопытна, – отозвалась она наконец. В этом была хотя бы часть истины. – Мне хотелось разобаться в подоплеке этой истории.
– И как, тебе это удалось?
Девушка в задумчивости покачала головой – и, глядя на нее, Грациан неожиданно засмеялся.
– Что такого забавного? – вскинулась она. С каждым мгновением настроение ее делалось все отвратительнее… Палома и сама не знала почему.
– Хочешь, скажу, что тебя так мучит? Она подняла брови.
– Ты разрываешься между двумя равно привлекательными возможностями, когда думаешь обо все этой истории, и не знаешь, какую предпочесть. Ведь моя скромная персона, в твоих глазах, одинаково подходит и на роль спасителя Коршена, и на роль главного предателя. У меня есть права на престол, но, в отличие от моих сводных братьев, я не имею никаких шансов добиться власти. Также, у меня меньше всех причин любить Лаварро и держаться за нынешний порядок. Так что логика подсказывает, что Скавро обязан был поставить на меня. Я ведь больше всех прочих гожусь в предатели, в марионетки Ордена Кречета… – Месьор брезгливо поморщился. – Одновременно, ты только что доказала, что барона убили по моему приказу. И здесь логика вступает в противоречие с фактами. Так что приходится выбирать. Хотя… – он запнулся, затем продолжил с неожиданной горячностью, – разрази меня гром, не понимаю, почему тебя это так огорчает?! Разве тебе было бы приятно, окажись я подлецом?
Глаза его неожиданно вспыхнули, от сонно-усталого выражения не осталось и следа. Теперь перед ней был Грациан – каким она знала его прежде. Только почему-то очень, очень сердитый. Что могло так разгневать его?
– Я не знаю, чему верить. – Неожиданно Палома ощутила чудовищную усталость. Должно быть, сказались две бессонные ночи. – Неужели благополучие Коршена и вправду так дорого тебе, что ты ради этого решился на убийство? Зачем все эти хлопоты?
– Ты хочешь сказать, я слишком мстителен и озлоблен? И мне следовало бы радоваться, если бы доблестная немедийская армия огнем и мечом прошлась бы по моей земле – все ради удовлетворения личных амбиций? Нет, моя дорогая… – Грациан покачал головой. – Не стану скрывать, я не питаю любви к Лаварро, этому выскочке и узурпатору. Я ненавижу того ублюдка, что превратил меня в калеку. Но свои проблемы я предпочитаю решать сам! И помощь Бельверуса мне для этого ни к чему. Скажи, ты веришь мне?
Палома задумалась.
– А это имеет значение?
– Странным образом – да.
– Тогда объясни, какова же моя роль во всем этом? Ведь это ты приготовил мне ловушку. Ты, не отпирайся! Конан знал от Ринги, что я приеду. Ты догадался – зачем, и подослал стражников, чтобы меня схватили у Скавро. Ты подстроил этот суд!..
– И твое освобождение, не забудь.
– Да. На одну луну. И чтобы на этот срок я оказалась полностью в твоей власти. Вот этого я понять не могу. Разве не проще было бы, чтобы меня казнили за убийство?
Грациан молчал очень долго, в задумчивости вертел перстень на указательном пальце. И наконец промолвил:
– Проще – возможно. И сперва, еще не зная тебя, я так и хотел поступить. Но кто бы тогда докопался, как широко раскинул свою сеть немедиец? Кто открыл бы мне, замешан ли в этом сам король Нимед – или это лишь происки какой-то группки заговорщиков? Кто мог бы гарантировать, что Орден Кречета не пришлет на место Скавро второго, третьего соглядатая… которого я уже не сумел бы вычислить?!
Значит, она нужна была ему лишь как связующее звено между ним и немедийской Короной. Так просто… Палома закусила губу.
– А я-то думала, ты просто был тронут моей красотой и решил спасти невинную жертву… – Она с горечью засмеялась. Грациан иронично скривил тонкие губы.
– Ну, а ты решила бы помочь мне просто так, из жалости к несчастному калеке, который мечтает окончить свое жалкое существование в мире и покое…
– Замолчи! Не смей говорить о себе… так! – Она и сама не могла бы сказать, что ее столь сильно возмутило. – Ты… ты бравируешь своим увечьем, как будто… ты выставляешь его на показ, словно это твоя единственная гордость! Какого демона?!
– О… – Месьор, казалось, был поражен. – Прости, я не думал, что тебе это так неприятно.
Но лицо у него было злое, ничуть не виноватое.
– Прекрати! – Палома вскочила с места. Ей хотелось сказать еще что-то… Но слов не было. Она не знала таких слов. – Прекрати, – повторила она беспомощно и вдруг махнула рукой. – А, к Нергалу все это! Давай, упивайся своей слабостью, ты… жалкий калека! Давай, у тебя это так славно получается! – Теперь ей хотелось ранить его посильнее. – Будь ты проклят…
Развернувшись, она вышла из комнаты. Очень спокойно. И даже аккуратно притворила за собой дверь.
И лишь когда очутилась в безлюдном коридоре – она побежала. Сама не зная куда, не различая дороги из-за слез, туманивших глаза.
Глава IX
Таверна гудела, вино лилось рекой… Палома не помнила, каким по счету было это заведение. Она не помнила даже, сколько дней продолжается это бессмысленный, угарный загул. Как только им надоедало в одном месте, они с Эрвердом и толпой незнакомцев, то разраставшейся, то съеживавшейся до пары человек, перекочевывали в новую забегаловку. В иных застревали надолго, в других оставались выпить лишь по кружке. Это не зависело от качества вина. Это вообще ни от чего не зависело. Паломе не хотелось думать.
Под утро, если рассвет не заставал их под столом, они снимали какие-то комнаты, чтобы рухнуть спать вповалку, а под вечер проснуться – и начать все заново.
Хмель уже перестал действовать на нее. Она пребывала в состоянии непреходящего отупения – и это ее вполне устраивало.
Было что-то еще… здесь ее воспоминания становились расплывчаты. Кажется, в одном из питейных домов они встретили Гарбо с приятелями и соревновались в метании ножей. Палома не помнила, кто победил.
Гарбо о чем-то просил ее, она что-то обещала… это не имело никакого значения.
На каком-то постоялом дворе, кажется, случайный собутыльник пытался домогаться ее любви… она помнила лишь потные руки с перстнями и черные глаза навыкате… По руке она полоснула кинжалом. Затем в дело вступил Эрверд со странной фразой, что, мол, перед ним не женщина, а боевой товарищ. Больше никто ее не трогал. Но фраза ей не понравилась, и они с заморийцем чуть не поссорились. Примирение отметили очередным кувшином красного пуантенского…
Затем, в какой-то момент она сделалась на редкость разговорчива и долго пыталась объяснить кому-то – кажется, Гарбо, – что Амальрик вовсе не такой уж негодяй, и рано или поздно она все же поедет в Тору, вернет ему его деньги – и заставит жениться на ней! Эта мысль внезапно показалась ей особенно привлекательной…
– Почему бы и нет, – твердила она упрямо. – Мы друг друга стоим. Вполне годимся, чтобы испортить друг другу жизнь…
– Странный повод для женитьбы!
– Что ты в этом понимаешь! – возмутилась она. Глаза собеседника были совсем рядом, смотрели на нее в упор. Синие, синие глаза…
– К-конан? – Палома ухватилась за столешницу, мир внезапно утратил устойчивость. – А ты что тут делаешь?!
– Пью, – невозмутимо отозвался киммериец, наливая себе еще вина. Как давно он здесь? Наемница тщетно пыталась собрать расползающиеся воспоминания.
Нет, вряд ли очень давно. Такого медведя трудно не заметить…
– Как… как ты нас нашел?
Северянин расхохотался.
– Что искать – вот спрятаться от вас было бы труднее! Весь Коршен поставили на уши… Часто у тебя – такое?
– Хочешь сказать, я непристойно себя веду? – Палома неожиданно пришла в воинственное настроение. – Ты это хочешь сказать, да? Позорю честное имя… Веду себя неподобающе для женщины…
Киммериец пожал широченными плечами.
– Да делай, что хочешь – мне-то что? Почему-то это разъярило ее еще сильнее.
– Значит, тебе дела нет?! Никому нет дела… всем все равно, да?
Несколько мгновений он пристально смотрел на нее. Затем вдруг поднялся с места, нависая над ней, точно скала.
– А ну-ка пойдем…
– Эй! Эй, куда ты ее ведешь? – кто-то из собутыльников попытался воспротивиться. Другие же, включая Эрверда, были слишком пьяны, чтобы что-то замечать.
– Пойдем, – жестко повторил Конан. И, неожиданно для самой себя, Палома подчинилась.
Нетвердой походкой, цепляясь за своего спутника, она вышла во двор таверны. Ночь, влажная и прохладная, окутала ее, словно плащом. Наемнице сразу стало холодно. Она хотела было что-то сказать, потребовать, чтобы он вернул ее на месте… Но не успела.
Железная рука ухватила ее за плечо, потащила куда-то – и Палома внезапно почувствовала, как ноги ее отрываются от земли.
А затем…
Тьфу, проклятье! Вода!.. Ах ты….
Ругаясь и отплевываясь, она выбралась из огромной бочки с дождевой водой, куда окунул наемницу ее мучитель.
Первым порывом было выхватить нож и наброситься на него… она даже сделала первый шаг на подкашивающихся ногах… И вдруг расхохоталась.
Представила себе, до чего нелепо, должно быть, выглядит сейчас со стороны. Мокрая до нитки, с обвисшими волосами. Под сапогами расплывалась огромная лужа…
Девушка с подозрением уставилась на своего спутника, невозмутимо ожидавшего ее дальнейших действий. Несколько мгновений сосредоточенно размышляла и неожиданно спросила:
– Скажи, мне мерещится, или я и вправду болтала о том, чтобы вернуться в Тору к Амальрику?..
Конан молча кивнул.
– Тогда… спасибо, что привел меня в чувство. Давно пора. Хочешь выпить по такому случаю?
– Нет. И тебе не советую. Хватит уже.
– Тоже мне, нянька нашлась! – Она попыталась сделать вид, что обиделась, но это получалось плохо, и, обреченно пожав плечами, ибо ясно стало, что празднику все же наступил конец, поинтересовалась: – Сколько времени я… мы…
– Шестой день.
– И что?
Он понял смысл вопроса.
– Искали тебя. От графа Лаварро приходили – приглашает погостить в замке. Еще из суда был посланец. Обвинение снято, ты свободна… Ах, да. Эвлалия тоже хотела тебя видеть…
Он замолчал.
– Всё?
Одно короткое слово – но оно далось ей тяжелее всего.
Вместо ответа Конан приобнял ее за плечи.
– Пойдем, ты вся мокрая, замерзнешь. Там паланкин на заднем дворе…
Она безвольно позволила ему увести себя, посадить в носилки. Киммериец заботливо укутал ее в меховую накидку. Когда он уселся напротив, в паланкине сразу стало очень тесно. Палома посмотрела на него.
– Ты славный парень, северянин. Что ты делаешь здесь?
– Здесь? Или вообще в Коршене? Или…
– Или.
Киммериец немного подумал, прежде чем ответить. Он, похоже, вообще, привык обдумывать каждое свое слово.
– Он мне нравится, – пробурчал он наконец, и Палома сразу поняла, о ком идет речь. – Не знаю, что уж там рассказывают про его семейство, но… Гнили в нем нет, я такие вещи нутром чую. Хитрый лис, конечно. Слишком умен, себе, на горе – точно как ты. – Конан заговорщически ухмыльнулся. В полутьме блеснули белые зубы. И неожиданно, совсем не в тему, закончил: – Мы все это время знали, где ты и что с тобой. Он велел присматривать. Издалека, на глаза не попадаться…
– А ты, значит, приказ нарушил.
– Ну… – Гигант повел плечами и насмешливо хмыкнул. – Я, вообще, не слишком люблю подчиняться.
Она не сводила с него взгляда. И голос ее прозвучал едва слышно:
– Спасибо тебе…
Это неожиданно смутило северянина.
– Вряд ли станешь благодарить, когда узнаешь, в чем дело.
– Что такое? – Почувствовав, как изменился, стал напряженно-серьезным его тон, Палома вмиг подобралась. Похоже, отдых закончился, и время смеха прошло. Теперь подступали, теснились у порога проблемы.
Конан помолчал, словно, как это ни странно, сомневался, не зная, с чего начать. И вдруг выпалил:
– Неладное он задумал. Что-то мы должны придумать. Я уже голову себе сломал – ничего не выходит, так что на тебя вся надежда. Ты кашу заварила, тебе и расхлебывать…
– Да говори, не тяни!
– Список. – Он почти выплюнул это слово. – Сказал, что нужно выкорчевать эту заразу с корнем – то есть, всех тех, кого этот твой немедиец на свою сторону перетянул. По твоим записям, что ты оставила…
Палома не сразу поняла, что это означает, а когда осознала – ее пробрала ледяная дрожь.
– Но… как же… ведь это все те, кого нашел Гарбо! Там человек сто, не меньше!
– Семьдесят шесть, – сухо поправил Конан.
– Семьдесят шесть… И среди них две трети невиновных. Их что же, всех в суд потащат?! Даже в темноте она ощутила, как напряглось его мощное тело. Ему, казалось, очень не хотелось произносить это вслух…
– Какой там суд, о чем ты!
– Но…
– Кровники, – произнес он наконец. – Завтра – он уже дал приказ. Доказательств никаких. Правды не узнать. Кто из них изменник, кто нет – как разберешься? Но если предали один раз, могут предать и еще. Так он сказал…
От чудовищности этих простых слов у Паломы перехватило дыхание. Семьдесят шесть человек…
– А кровники – они пойдут на это? Конан сумрачно кивнул.
– На то они и кровники. Я – нет. Я – обычный наемник, и не обязан… Так ему и сказал. Он понял. Но – надо что-то придумать…
– Но что? Что?!
Допросить каждого? Следить за ними? Да нет, все не то. Месьор прав, увы, таким путем истину не установить. Да и слишком долго. Кровники готовы начать уже завтра.
Боги! Что же делать?!
– Мы не можем этого допустить, – немеющими губами прошептала девушка. – Он не должен брать на себя… такое.
– Верно. – Голос Конана был мрачен и холоден, как эта ночь. – Ты не можешь этого допустить. Придумай что-нибудь…
– Но почему я?
– Из-за тебя все началось.
– Из-за меня?! – Палома была возмущена. – Я виновата, что раскрыла заговор Скавро?
– Нет, не в этом. – Киммерийца, похоже, раздражала ее недогадливость. – Из-за тебя он так озлился. Уж не знаю, что ты ему в последний день наговорила… Только с этого все и началось.
Наемница покачала головой.
Ее упреки. Отвратительные злые слова. Конан прав… Действительно, это ее вина. Но что теперь делать?
– Настоящий список. Найди его! – Он явно досадовал на ее тупость. – Список Скавро, где настоящие предатели. Если его найти – тогда невиновные не пострадают. Понимаешь?
Ну, конечно! Это единственная возможность!
Однако… легко сказать – найди список. Как? Где?
– Твое дело. – Северянин был безжалостен. – Мозги есть – вот и поработай ими.
…Паланкин замер на месте, затем носильщики осторожно опустили его на землю. Сквозь щелку в занавесях Паломе были видны огни Дворца… Не дожидаясь, пока спутник поможет ей, она легко выскользнула наружу у: зашагала к воротам. Конан молча последовал за ней.
У самого входа она обернулась.
– А ты? Ты поможешь мне? Гигант кивнул.
– Можешь на меня рассчитывать.
– Тогда – ты сможешь упросить Месьора, чтобы он отложил свой приказ хоть на пару дней?..
Он задержался с ответом.
– На один день, – услышала она наконец. – Он согласен только на один.
Ей понадобилось время, чтобы: понять. О, вино, враг здравого рассудка!
– На один… Что-о?! Так значит – ты уже говорил с ним? Ты… Вы опять все это подстроили? Чтобы меня вытащить, да? Опять заговоры? Интриги?! Да как вы смели…
Палома набросилась на него с кулаками. Киммериец легко, как пушинку, подхватил ее за талию и поднял в воздух, ожидая, пока она закончит барахтаться. Наконец, осознав всю тщетность сопротивления, она устало велела:
– Ладно, пусти. Больше не буду. Но – ох, и припомню же я вам обоим…
…Ей нравился смех северянина, особенно, когда он хохотал вот так, громко, от души. Было в этом смехе что-то по-детски заразительное, искреннее… на него невозможно было долго сердиться.
– Видят боги, – прошептала она чуть слышно, – Конан, я бы в тебя влюбилась…
В ответ он хлопнул ее по плечу.
– Но, похоже, я опоздал. Не так ли?
Она бросила на него угрюмый взгляд. Мужчине вовсе не к лицу такая проницательность. Тем более… Ах, до чего же это все глупо, странно, опасно, нелепо, неясно… она могла бы перечислять часами!
– Я устала, – объявила она наконец. – Пойду спать. А на рассвете – начнем.
Вместо ответа, Конан вскинул сжатый кулак. Приветствие наемников! Палома вернула ему этот жест.
Еще всего лишь луну назад она даже названия такого – Коршен – не слышала. Теперь у нее здесь было два брата. Больше, чем дома, в Бельверусе. Гораздо, гораздо больше…
* * *
Рассвет застал наемницу на ногах. В голове шумело, и в желудке ощутимо царапалась какая-то тварь, – но полная боевая разминка без малейших поблажек, даже не до седьмого, а до семьдесят седьмого пота, – помогла изгнать все воспоминания об излишествах минувших дней.
Тяжело дыша, она скинула с себя насквозь промокшую тунику, вложила меч в ножны, в который раз порадовавшись, что комната, которую ей отвели во Дворце, достаточно просторна для упражнений… впрочем, теперь это уже не имело значения.
Затем она умылась ледяной водой, наскоро перекусила сыром и свежей лепешкой и завершила завтрак кружкой свежего молока: за эти дни слуги Месьора успели изучить все пристрастия гостьи.
Все. Откладывать неизбежное было некуда. Пришла пора действовать. Она должна отыскать этот проклятый список!
…Однако для стороннего наблюдателя «действия» Паломы могли бы показаться странными; более того, отнюдь не соответствующими срочности положения и краткости отведенного срока – до полуночи. Вместо того чтобы устремиться в город, встречаться с разными людьми, задавать вопросы, за кем-то следить… словом, вести поиски, как полагается… наемница занялась совсем другим.
Пробежавшись взглядом по своим записям, сделанным накануне решающего разговора с Грацианом, она какое-то время сидела неподвижно, задумчиво глядя в одну точку, а затем с горестным вздохом, как будто ей предстояло нечто крайне неприятное, улеглась на пол. Вытянулась на спине, запрокинула голову, закрыла глаза. И – замерла. Надолго.
Очень надолго.
– Пей – и слушай. Говорить будешь потом.
Сама она, единственная из всех, не притронулась ни к еде, ни к выпивке. Утренний ритуал сосредоточения запрещал принимать в себя грубую земную энергию, которую несла с собой пища, до тех пор, пока не будет исполнена поставленная задача.
– Значит так, – начала она подчеркнуто сухим, деловым тоном. – Мне нужна ваша помощь, друзья. Для тех, кто считает, что чаша весов в наших расчетах и без того кренится в мою сторону, говорю сразу – все долги будут погашены…
– Да что ты болтаешь, Оса! – не выдержал Эрверд. – Кто это и когда отказывался тебе помочь?
Она пожала плечами.
– Слова должны быть сказаны. Кто хотел – услышал. Больше не перебивайте меня. Я объясню, в чем дело. С начала и до конца, поскольку не все из вас знают эту историю полностью.
Теперь они напряглись и готовы были внимать. Она чувствовала нити их сосредоточения, протянувшиеся к ней.
– Мы с вами сидим в доме убитого немедийского барона. Его звали Скавро. Он бывал в Коршене наездами, на протяжении года, выполняя поручение Ордена Черного Кречета, которому служил. Этот Орден – влиятельная группировка в Немедии, объединившая воинственную знать, мечтающую о завоевательных походах и военной добыче. Их выбор пал на ваше графство… План Кречета был прост. Заручившись поддержкой ключевых фигур в Коршене, они рассчитывали напасть на город, сломить оборону и захватить его, свергнув графа Лаварро. На трон должен был взойти кто-то из нынешних наследников… кто-то, кому надоело ждать, пока граф наконец примет решение, и кто опасался, что решение это будет не в его пользу. Я не знаю, кто этот предатель. Возможно, вы поможете мне… Но об этом позже.
