Текст книги "Сердце врага"

Автор книги: Натали О'Найт

Соавторы: Норман Хьюз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

И вновь у наемницы возникло неприятное ощущение, что она – лишь пешка в затеянной кем-то игре, что ее испытывают на прочность, оценивают… Но для чего? Если этот человек видит в ней лишь инструмент для достижения своих тайных планов – что она может с этим поделать? И стоит ли этому противиться?

Да, стоит, в любом случае, – твердо сказала она себе. Если Грациан обманывает ее – он заплатит за это. Ибо никому не позволено использовать ее против воли. Она может присягнуть на верность, может во имя дружбы и данного слова пожертвовать всем… но не вслепую! Не безвольным орудием в чьих-то руках! Таким она не будет никогда. И горе тому, кто посягнет на ее свободу!

Однако Палома постаралась ничем не выдать охватившей ее ярости. Терпение. Терпение. У нее впереди целая луна…

– Итак, с чего ты начнешь, – нетерпеливо подтолкнул ее хозяин Дворца.

Палома потеребила прядь белоснежных волос.

– Напишу несколько писем, если позволишь. И – нужно послать кого-нибудь выяснить, вышел ли на волю человек по имени Гарбо.

– Гарбо! – Вельможа был поражен. – Откуда ты его знаешь. И что, во имя Митры, этот паршивец делает в тюрьме?!

Палома торжествовала. Пусть и маленькая, но это была ее победа.

– Предоставляю тебе выяснить это самому. Что до меня, я бы хотела увидеться с ним. Тайно, разумеется.

– Слушаю и повинуюсь. Что-нибудь еще?

– Хм, пожалуй. Там, в подземелье, томится еще одна невинная душа. Его имя Эрверд Четыре Руки. Он будет полезнее нам здесь, на свободе.

Грациан нахмурился.

– Боюсь, ты переоцениваешь мои возможности.

– Отнюдь, – сладко улыбнулась ему Палома. – Как ты изволил выразиться, я буду рада посмотреть, как ты справишься с этой задачей…

Он молча проглотил пилюлю.

– Я велю, чтобы тебе дали чернила и пергамент. Сюда?

– Да, пожалуй. Мне нравится этот сад. По знаку Грациана, из-за кустов вынырнули два давешних карлика. Интересно, что они слышали из их разговора? И можно ли им доверять? Однако наемница вновь предпочла держать свои сомнения при себе.

– Увидимся за ужином, – бросил вельможа на прощание.

Палома неопределенно махнула рукой. Общество месьора Грациан хорошо лишь в строго отмеренных дозах. Сейчас ей хотелось чего-то… попроще.

* * *

Палома не могла знать наверняка, какое влияние имел на судейских ее любезный хозяин; внешне, с тем же Агиери Грациан явно был на ножах… но наемница не сомневалась, что за право взять ее под свою опеку Месьор расплатился сполна, будь то золотом или чем еще, – и подношение было принято. Лишним подтверждением возможностей калеки стало появление Конами, который, точно сторожевая башня вырос над ней спустя часа два, после того как она расстались с Грацианом.

– Месьор велел кое-что передать тебе…

Палома отложила в сторону перо, следя, чтобы капли чернил не попали на наполовину исписанный пергамент.

– Говори.

– Вот его слова: «Иди в сад и скажи женщине, что Четыре Руки – завтра в полдень. Второй – сегодня, восьмой колокол, Меттерианор проводит». Это все.

– Кто такой Метте… Конан ухмыльнулся.

– Меттерианор. Советую запомнить. Это первый карлик Месьора.

– Божественно! – Палома не могла скрыть восхищения. – А у второго имя, видно, длиной отсюда – и до Северных Ворот?

– Еще длиннее! – Улыбка не сходила с лица северянина. Похоже, он был рад случаю поболтать с хорошенькой женщиной. – Не отвлекаю ли я тебя от дел?

– Ничего, дела подождут. Да ты садись, чего встал столбом. – Палома показала стражнику на низкий трехногий табурет, который слуги принесли сюда чуть раньше, вместе с принадлежностями для письма… похоже, некто был уверен, что гостье захочется поболтать. – Вина?

– Не могу, на службе. – Конан сокрушенно развел руками.

Да, поразилась Палома. Удивительно строгие порядки царят во Дворце…

– Боишься, что промажешь, если я кинусь наутек? – Она оценивающе смерила его взглядом.

Северянин мотнул головой. – Никаких шансов. Не промахнусь. И кроме того, там еще двое – на выходе из сада.

Раз говорит «двое», значит, не меньше четверых. Впрочем, она ведь не собирается бежать, правда?

Черноволосый страж, в свою очередь, тоже не спускал глаз с женщины. И, с тревогой отметила про себя Палома, смотрел на нее, скорее, как на соперника перед боем. В обычное время она была бы этому только рада: ничто не вызывало у нее большей ненависти, чем самцы, видящие в ней лишь поживу своей похоти… Но здесь, во Дворце, все было слишком запутано, слишком Опасно. Ей не помешал бы хоть один человек, который, для разнообразия, видел бы в ней слабую женщину, нуждающуюся в помощи и защите, а не дикого зверя, за которым нужен глаз да глаз.

– Ладно, мир, – предложила она первой и подняла руки. Мгновение поколебавшись, Конан ответил на жест, коснувшись ее ладоней своими. – Да что ты так косишься на меня, я не кусаюсь! Светлое Небо, хотела бы я знать, что вам такого обо мне наговорили?!

– Что твой язык ядовитый, как у змеи, что ты красива, как тигрица в дарфарских джунглях, и в запасе у тебя больше трюков, чем у балаганщика на Летней ярмарке, – без тени улыбки ответствовал северянин. – И что тому, кто тебя упустит, сохранят жизнь. Но не пощадят никого из родичей, до пятого колена, включая младенцев и женщин. Ко мне это не относится, я здесь единственный наемник, и у меня нет семьи, однако для остальных это… имеет значение.

Ну что ж, вполне в стиле Грациана. Палома поджала губы.

– Можешь успокоить своих приятелей. Я не собираюсь бежать.

– Он говорил, что ты так и скажешь…

– Бр-р! Зачем тогда мне, вообще, открывать рот? Если ваш драгоценный Месьор уже все за меня решил?!

Над этим вопросом северянин какое-то время поразмыслил, прежде чем ответить совершенно серьезно:

– У тебя красивый голос, мне нравится тебя слушать. Так что продолжай…

– Будьте вы все неладны! – Палома положительно начинала задыхаться. О, сколько бы она сейчас отдала за простую компанию в какой-нибудь таверне, с незамысловатыми шуточками и пустой болтовней, где в каждом слове не таится нож. – Ну почему в вашем Дворце даже стражник не может быть простым, свойским парнем, без всех этих хитростей и подначек?! Откуда столько умников на мою голову! И кстати – насчет Ринги…

Черноволосый ухмыльнулся.

– Она прислала письмо с гонцом, дней пять назад. Очень короткое. Только твое имя, приметы – и что тебе может понадобиться помощь. Я гадал, как тебя отыскать… но тут ты нашлась сама.

– Но откуда ты ее знаешь? Ты тоже…

– Нет, к вашей службе я отношения не имею. Просто… случайно познакомились года два назад. Он явно не желал распространяться на эту тему. – Не знаю даже, как она выяснила, где меня искать. Впрочем, от этой проныры можно ожидать чего угодно…

– А Месьор в курсе? Конан кивнул.

Кто бы сомневался… И это многое объясняет!

Ладно, оставим пока эту тему, решила Палома. Кто знает, как многое ему, действительно, известно о делах немедийской тайной службы. Кстати, интересно, было ли у Ринги что-нибудь с этим красавцем-варваром? В отличие от подруги, Палома не слишком интересовалась мужчинами, однако была и не настолько слепа, чтобы не заметить, насколько привлекателен синеглазый киммериец. Готова поставить жалование за полгода, Ринге он разбил сердечко!..

Словно прочитав ее мысли, северянин улыбнулся:

– Как она поживает? И Мораддин?..

– У Ринги все хорошо. А никакого Мораддина. я не знаю.

– Ну как же?! – он был искренне удивлен. – Hевысокий такой крепыш, мозгов хватит на десятерых, и язык острый, как жало…

Под это определение подходили слишком многие, однако человека с таким именем Палома не знала, что еще раз и повторила своему собеседнику. Впрочем, ее отношения с немедийской тайными службой были весьма специфичны: кроме Ринги она не общалась ни с кем, и все задания получала от нее лично. Так что в этом не было ничего удивительного.

– А что ты делаешь для них? – поинтересовался Конан.

Палома задумалась. Все, что она скажет сейчас, станет известно Грациану. Как многое она может рискнуть открыть ему? Хотя, если уж он знает, что в Коршене она готовилась исполнить роль наемного убийцы…

– Все, что придется, – наконец пожала плечами наемница. – За что лучше платят…

– Правильный подход. – Варвар одобрительно кивнул. – Хотя не думаю, что с тобой все так просто.

– Ни с кем не просто… – Она усмехнулась. У северянина, несмотря на грубоватую внешность и манеры, был острый взгляд, и в глазах светился ясный, живой ум. Молод, но далеко пойдет, сказала она себе. И в свою очередь поинтересовалась:

– Ты говорил, что кроме тебя на службе у Месьора нет других наемников. А кто же тогда остальные? И – кто ты такой?

– Вольный бродяга. Наемник, вроде тебя. Я родом из Киммерии, но давно уже мотаюсь по свету. Что же касается тех, кто служит Грациану… Их отцы и деды служили правителям Коршена. Все они с рождения получали то же воспитание, что и дети правителя. Логика, риторика, поэтика… Ну, и боевые искусства, конечно Славные парни – увидишь, когда познакомишься с ними поближе! Преданность у них в крови потому их и зовут кровниками.

– Хм… – Наемница попыталась представить себе эту систему – отважных бойцов, привязанных к своему господину с рождения. Умных, верных, не мыслящих для себя иной жизни, кроме службы графам Коршенским… – Занятно тут у них все устроено.

– Было устроено. Раньше.

– До… графа Лаварро? Стражник кивнул.

– А в чем соль истории? Как он, вообще, пришел к власти?

– Обыкновенно. – По сдержанному тону Конана было видно, чти эта тема не доставляет ему особого удовольствия. И все же говорить он не отказывался. Как видно, Грациан решил, что ей следует это узнать. – Был Маргелий, старый граф, бездетный. Паллий, сын его младшего брата был объявлен наследником. А Лаварро женился на Паллие, единоутробной сестре, которая стала матерью Месьора. Выскочка-аргосец, совершеннейший никто. Не будь она в тягости, никогда бы ему не получить ее руку. А так… В Коринфии внебрачный ребенок считается для женщины наихудшим позором. Даже при всех деньгах п положении графа, ему не удалось бы сбыть ее с рук. Тем паче, ходили слухи насчет того, кто мог быть…

– Отцом ребенка?

– Да. Но об этом я не стану говорить. К чему Порочить мертвецов!

К тому же, какое значение могли иметь дела сорокалетней давности? Палома и без того уже могла предсказать, что было дальше.

– Трагический несчастный случай, да? Погибли все, кроме Лаварро, его супруги и младенца Месьора? Он стал при ней регентом, затем она отреклась от власти в его пользу. Так?

– Все верно. – Конан задумчиво уставился на проплывающие в вышине облака. – Только в ту пору Месьор еще не родился – так скоро все случилось. Иначе уже он был бы объявлен наследником, и отречение Паллии никому бы ничего не дало…

– Ты ведь не так давно у него на службе – но, похоже, многое успел узнать. – Про себя она отметила, с какой симпатией Конан говорит о Грациане, и это невольно повысило ее уважение к Месьору. Насколько она знала людей типа этого киммерийца, они не дарили свою преданность кому попало.

– Я любопытен. – Варвар засмеялся. – здесь, в Коршене, творятся интересные дела. Узнаешь сама, когда поживешь тут чуть подольше…

Свежий ветерок трепал волосы мужчины и женщины. Аромат жасмина и шиповника прият но щекотал ноздри. Надо будет все же попросить, чтобы прислали портниху, нужны будут платья, не к месту вдруг подумала Палома. Взгляд ее упал на недописанное письмо.

– Что еще хотел Месьор, чтобы я узнала тебя сегодня?

– Он сказал, ты можешь спросить о расстановке сил в городе.

Наемница качнула головой.

– Нет, об этом я предпочту узнать от других.

– Тогда… это все. – Конан изобразил огорчение. – Он сказал, что едва ли ты пожелаешь испробовать на мне свои женские чары. Я, признаться, все же надеялся на это…

От неожиданности Палома хихикнула, совсем по-девически, и сразу стала выглядеть подростком лет пятнадцати; она и не догадывалась, как хороша в это мгновение… И как любуются ею чьи-то глаза из-за зеленой изгороди.

– Никаких шансов, – поддразнила она киммерийца. – Ведь с тобой даже если начать целоваться, ты и то будешь бегать к Месьору за указаниями!

– Ну, еще чего! В этом я и сам соображаю неплохо! – Северянин явно оскорбился. – Хочешь проверить?

– Ни за что, – отчеканила она.

…Как ни странно, расстались они почти приятелями.

* * *

– Клянусь Небом, Меттерианор, если бы твой язык был хоть на четверть таким длинным, как твое имя, ты был бы куда более приятным собеседником!

Но на эту реплику Паломы, равно как и на все предшествующие, в ответ раздалось лишь нечленораздельное бурчание.

– Тебе, должно быть, от зевоты скулы сводит, если вдруг посмотришь в зеркало, – не унималась наемница, которая словно задалась целью за время их прогулки довести своего провожатого до белого каления. – Потому что в нем ты видишь самого скучного человека на свете!

– Не смешно, – неожиданно отозвался карлик. Так он все-таки умеет говорить! От неожиданности Палома даже споткнулась и растянулась бы на мостовой, если бы Меттерианор не подставил ей вовремя руку. – Смотри, куда идешь, женщина!

– Меня зовут Палома, к твоему сведению, – оскорбилась она. – И я, кстати, называю тебя по имени.

– Верно. Только потому я и разговариваю с тобой. Все прочие самки норовят обозвать меня Метти или малышом…

Самки, ну надо же!.. У Паломы готов был сорваться с языка резкий ответ, и все же она сдержалась. Этот человечек мог быть очень опасным врагом – у нее были причины так полагать. И кроме того, кто она такая, чтобы судить несчастного уродца? Стоит лишь представить себе его жизнь: наверняка, у него имелась масса причин ненавидеть окружающих.

…Как и было обещано, Меттерианор явился за ней ближе к восьмому колоколу, когда уже совсем стемнело, чтобы проводить на встречу с Гарбо. Наемница не стала спрашивать, куда они идут. И без того ясно было, что в какой-нибудь воровской притон.

Неузнаваемая в своем мужском платье, с волосами, спрятанными под капюшон плаща, она чувствовала себя на улицах города совершенно спокойно. Конан даже выделил ей короткий меч и пару метательных кинжалов – поразительное доверие со стороны Месьора! Впрочем, она не сомневалась, что за ними следят его люди, которым дан приказ не спускать глаз с пленницы. До пятого колена, включая женщин и младенцев… – она хорошо помнила слова северянина. Так что мысль о побеге хоть и мелькала порой, но скорее так, по привычке, не всерьез.

Однако, благодаря своему спутнику, у нее не было никаких шансов остаться незамеченной, если кому-то еще вздумалось бы проследить за ними. Карлик с тем же успехом мог нести штандарт своего хозяина… Что это, небрежность с его стороны, или расчет? В первое Палома не верила. Грациан не допускал небрежностей. Но зачем ему нужно, чтобы в городе знали о том, что кто-то из его людей встречается с одним из коршенских «черных баронов»? Не удержавшись, она спросила об этом Меттерианора.

– Не имеет значения, там, куда мы идем, – загадочно отрезал тот. – Тебе – опаснее. Спрячь волосы!

Рука ее послушно дернулась заправить выбившуюся прядь. Что ж, могло быть только одно место, где женщина привлечет к себе больше внимания, чем карлик-уродец. Она хмыкнула. Будем надеяться, Гарбо не воспримет ее появление там как намек…

– Последний вопрос, – прошептала Палома, когда они с широкой торговой улицы, совершенно вымершей с наступлением ночи, свернули в оживленный квартал, где все двери были откровенно выкрашены красным… что лишний раз подтвердило ее догадки. – Скажи-ка, не случилось ли чего-нибудь важного на коршенском Дне за последнюю, скажем, седмицу?

Карлик подозрительно покосился на нее из-под густых черных бровей.

– Тебе-то что до того?

Ну, с нее было довольно дерзостей!

– Отвечай на вопрос! – прошипела наемница. И человечек ощутимо дернулся – почувствовал, как незащищенную шею кольнуло острие ножа. – Я была вежлива с тобой, Меттерианор.

– Ладно, ладно, убери… – Он не был испуган. Скорее даже, в голосе звучало уважение. – Был тут небольшой переполох три дня назад. Кто-то поджег дом Тусцеллы, это один из троих Старших в Нижнем Коршене. Но хитрый лис сумел выбраться. А так – немало его народу сгорело заживо. Полыхнуло сразу – болтают даже, без колдовства не обошлось.

– Хм. – Палома нахмурилась, одновременно отталкивая какую-то чересчур ретивую шлюху, пытавшуюся затянуть «молодых господ поразвлечься». – Узнали, кто за этим стоял?

Карлик покачал головой.

– Нет. Иначе тут уже такая бойня бы началась… Нам сюда. – Он указал на неприметную дверь с облупившейся алой краской.

– Дешево как-то… – Палома подчеркнуто скривилась. На самом деле, мозг ее сейчас работал с бешеной скоростью, оценивая то, что сообщил коротышка, и сопоставляя это с уже известными фактами. М-да, бедняга Гарбо… – Неужели у слуг Месьора не хватает денег на бордели побогаче?

Но у Меттерианора уже, как видно, прошел приступ болтливости, он вновь вернулся к обычному бурчанию. Последним его наставлением, прежде чем они переступили порог, было:

– Милалу попросишь.

– А деньги?

– Заплачено…

И постарайся получить удовольствие, – со злой усмешкой сказала сама себе Палома.

* * *

Милала, оказавшаяся толстой шемиткой с потертой физиономией и ничего не выражающим взглядом чуть раскосых глаз, безмолвно повела «клиента» наверх по отчаянно скрипучей лестнице. По крайней мере, ни одна собака не подберется незамеченной, оценила Палома.

Карлик остался в нижнем зале, где гостям предлагали вино и танцевали под бубенный разнобой три костлявые девчушки в странных нарядах, должные, видимо, изображать кхитайских наложниц. Танцовщиц было едва ли не больше, чем зрителей…

Убогое заведение. Ей до сих пор не доводилось бывать в борделях, но почему-то она представляла себе нечто утонченно-порочное, место, где разврат возведен в ранг искусства… Какой ужасный обман!

Задумавшись, она едва не воткнулась носом в жирную спину Милалы.

Остановившись, перед дверью, та низко поклонилась:

– Прошу сюда, молодой господин.

– Войди первой, – сухо велела наемница.

Ничему не удивляющаяся шемитка молча повиновалась. И лишь убедившись, что здесь нет никакой ловушки, Палома последовала за ней.

– Распорядиться насчет вина, господин? – спросила шлюха уже с порога: ей явно был дан приказ ни мгновения лишнего не задерживаться в этой комнате.

– Нет, ступай.

Та исчезла мгновенно. Палома выждала, пока проскрипят все пятнадцать – сосчитала! – ступенек лестницы, и окликнула:

– Выйдешь сам, или станем в жмурки играть? Только ведь я искать буду вот этим… – Она подкинула на ладони метательный нож.

Несколько мгновений висело молчание, и девушка уже подумала, что ошиблась…

– Велико было искушение проверить твою меткость – но не стану рисковать. – Гарбо выскользнул из-за полога кровати – единственного предмета меблировки в крохотной комнатке. – Здравствуй, сестричка.

– Здравствуй и ты, брат.

Они смерили друг друга взглядами – почти как тогда, перед поединком.

– Мне нужна твоя помощь, – коротко произнесла она.

Коринфиец выглядел расстроенным.

– Вот так сразу, с ходу? Никаких тебе братских объятий, поцелуев, ни даже «Гарбо, дорогой, как твои дела»?..

– Целоваться будешь с Милалой. А дела твои мне и без того известны. Поздравить не с чем.

– Это верно. – Гарбо вмиг помрачнел, напускную веселость как рукой сняло. – Какая-то тварь нас продала. Хорошо еще, что эти ублюдки не знали точно, кто их нанял. Иначе…

Палома понимающе кивнула, присаживаясь на краешек широкого ложа. Коринфиец примостился с другой стороны.

– Что ж, значит походишь еще какое-то время третьим. Не все сразу…

Гарбо скривился.

– Умеешь ты утешить, нечего сказать!

– Не взыщи. – У Паломы хватало и своих проблем, сочувствовать вору она не собиралась. Сам виноват – если уж замышляешь расправиться с конкурентом, будь любезен подготовиться как следует. Поджечь дом – это же надо было удумать такое! Более ненадежный план и представить трудно…

– Ладно, зачем звала? – До Гарбо, похоже, дошло, что соболезнований от наемницы ему не дождаться. – Может, выпить хочешь?

– Нет. И тебе не советую. Пить надо, когда Победу празднуешь. А неудачу вином заливать – последнее дело!

– Суровая ты… – Однако глаза его неожиданно потеплели. Как ни странно, но жесткость Паломы, похоже, оказала на коринфийца целительное воздействие. – Так что я могу для тебя сделать, сестра?

– То самое, о чем мы с тобой тогда говорили. Помнишь, немедиец с улицы Горшечников по имени Скавро. Якшался, как выяснилось, с огромной толпой народа, странно, что у вас о нем никто не слышал. Мне нужно узнать о нем как можно больше. И самое главное – последние дни. Что он делал, кто к нему ходил. До последних мелочей.

Гарбо задумался.

– Непростое дело. Вот если бы украсть что…

– Это я и без тебя могу. – Палома хмыкнула, вспомнив былые деньки в Заморе. – Но тут дело потоньше. Аккуратно нужно ступать, чтобы воду не взбаламутить. Да, и вот еще что… – В мозгу ее внезапно вспыхнула мысль. – Пусть кто-нибудь обойдет все окрестные лавки. Я хочу знать, что он покупал.

– Зачем?!

Она пожала плечами. Так, интуиция, неоформившаяся догадка.

– Просто сделай, что я тебя прошу, ладно?

Коринфиец ответил не сразу. Бросил на девушку оценивающий взгляд. И наконец вымолвил задумчиво:

– А ведь я не в долгу перед тобой, Оса. Она поняла намек.

– Знаю. Все будет оплачено. Назовешь сумму.

– Это само собой. Но я о другом. Палома мгновенно ощерилась.

– О чем же? Ты ведь не так глуп, чтобы нанеся, что я расплачусь собой!

– Это худшее, что я слышал за свою жизнь! Бессердечная!.. – Черный барон заломил руки, вскинул брови с выражением самого непритворного горя – но тут же сменил тон. – Нет, если серьезно, ты восхитительная женщина, и меня больно ранит твое равнодушие к моим мужским достоинствам… Однако я хочу, чтобы ты расплатилась чем-то куда более ценным, чем твое роскошное тело…

– И что же это такое? – Палома была сбита с толку.

– Твои мозги.

– Ты… – Она не смогла сдержать смеха. – Ты хочешь их вылущить, как горошину из стручка?

Съесть на завтрак, в надежде, что поумнеешь. Не поможет, дорогой, мне жаль тебя огорчать! Гарбо засмеялся тоже.

– Ты безжалостна. И умна. Ты ведь уже поняла, что мне нужно, правда?

– О, да.

– Мне бы не хотелось встревать в ваши дрязги…

– Но ты уже сделала это.

Верно, в тот самый миг, когда побраталась с ним волком. Когда решила обратиться к нему за помощью. Он наложил на нее долг чести – и Палома уже не могла отступить. Он поймал ее в ловушку.

– Ладно. Помоги мне с моим делом. Потом – я подумаю, что нам предпринять с твоим. Все равно нужно время, чтобы Тусцелла успокоился. Первое время после покушения они все будут слишком настороже.

Темные глаза коринфийца расширились, когда он понял, что ей известно даже имя его врага.

– Воистину, ты – дар богов, Палома, – пробормотал он в восхищении.

Наемница усмехнулась.

– Дары богов опасны для смертных, брат. Будь осторожен.

– Я всегда осторожен… – Он задумался, что-то прикидывая про себя. – Не ищи меня больше. Я найду способ тебя известить, как только узнаю что смогу про твоего немедийца.

– Тогда – до встречи. И да пребудет с тобой удача. – Она поднялась, поправляя волосы, и направилась к двери.

– Удачи и тебе, сестра…

* * *

Как и обещал Грациан, на следующий день Палому ждала еще одна встреча.

После всех этих проныр-коринфийцев, слишком умных для собственного блага, Эрверд Четыре Руки показался Паломе истинным благословением. Его радость при встрече была незатейлива и искренна, как глоток родниковой воды, а когда он поклялся наемнице, что в благодарность за подаренную свободу готов сделать для нее все, что угодно – то он имел в виду ровно то, что сказал, не больше и не меньше, без уже опротивевших ей двойных смыслов, намеков и торговли. Помилуй Небо, а ведь когда-то туранцы казались ей самым хитрым и лукавым народом на свете. Да один коринфиец на медный сикль купит десяток туранцев, и еще сдача останется!

Больше всего ей хотелось бы провести с заморийцем день-другой, пошататься по городу, как в старые добрые времена – по Асгалуну, навести, пару кабаков, пометать ножи на спор, может быть, заглянуть в оружейную лавку, прицениться к лошадям на ярмарке… в общем, насладиться всеми этими простыми радостями, которые так давно сделались ей недоступны. Увы. Увы. Во славу прошлых деньков они откупорили и саду кувшин розового коринфийского из запасов Месьора, но доброй пирушки не получилось. Эрверд начал было орать какую-то непристойную песню, но осекся на втором же куплете, пожал плечами. Середина дня, да еще дорога впереди – какое уж тут веселье?..

Провожая его на конюшню, Палома клятвенно пообещала приятелю, что по его возвращению они все же устроят кутеж, да такой, что в Коршене еще три года будут чесать языки… Звучало фальшиво. Она могла лишь надеяться, что Эрверд, простая душа, не расслышит.

Он тревожился за нее. Единственный из всех, пожалуй.

– Может, сказать этой твоей Ринге, во что ты тут влипла? Пусть поможет, отпишет сюда в Коршен, что ли?

Но Палома настрого запретила ему делать это. Во-первых, вмешательство бельверусских властей ничего не даст, для коринфийских судей их слово весит меньше пушинки. Во-вторых, Ринге хватит и без того забот, со всем тем, что она сообщает про Скавро.

– Ты, главное, постарайся обернуться поскорее. И поосторожнее там, в пути… Через десять дней буду ждать тебя обратно!

Сноровисто седлая жеребца из конюшни Месьора, которого хозяин утром любезно согласился выделить гонцу, Эрверд сосредоточенно кивнул.

Дороги на западе последние годы не отличались надежностью. Бандиты нападали стремительно, убивали, грабили, жгли… и исчезали, растворяясь в горах и лесах, точно дикие призраки, порожденные самой Ночью.

Спасения от них не было. Ни коринфийские, ни немедийские власти не желали оголять границы, посылая отряды для охраны дорог. Преступная глупость, по мнению Паломы – но кто спрашивал ее мнение?!

Вместе с Эрвердом, ведя на поводу жеребца, она прошла до ворот, запиравших огороженный внутренний двор-сад и многочисленные пристройки.

Эта задняя часть Дворца, включавшая также два боковых крыла, и служила, собственно, жилищем Месьору… все, что осталось ему от владений предков. Передняя – самая роскошная и парадная часть, где разместилась тюрьма, – принадлежала ныне городу… и Паломе уже довелось повидать, во что ее превратили.

Интересно, что должен чувствовать калека, ежедневно созерцающий это располовиненное здание, намеренно изуродованное, испохабленное, словно в насмешку над его предками и над ним самим?

Хорошо хоть, у Месьора хватало денег, чтобы оставшуюся часть поддерживать в относительном порядке… да и то следы запустения исподволь виднелись повсюду, точно зловредная плесень, от которой нет спасения в сырость.

…На глазах у подозрительно косящегося на странную парочку стража, Палома обняла своего гонца, в последний раз повторяя ему все наставления. Тот, зараженный, как видно, ее нервозностью, не нашел в себе даже сил для прощальной шутки, и только махнул рукой.

– Ты это, Оса… поосторожней тут. Я послушал, чего ребята болтали, там, в камере… Змеиное гнездо, одним словом. Поосторожней!..

Наемница сосредоточенно кивнула.

– Возвращайся поскорее!

Она не стала лишний раз напоминать заморийцу, как многое для нее будет зависеть от его благополучного возвращения и от тех вестей, что он привезет. Именно поэтому она не решилась довериться никому из слуг Месьора, хотя тот настойчиво предлагал своих гонцов. Нет уж. Она верит только своим!

Дождавшись, пока стук копыт по мостовой затихнет в отдалении, Палома развернулась и, не глядя по сторонам, направилась обратно. На душе было скверно, дурные предчувствия грызли сердце, точно мыши – сухую корку… но, хвала Небу, в саду еще, кажется, оставалась початая бутыль вина…