Текст книги "Запретные страсти"

Автор книги: Натали Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– А мне кажется, я достаточно строга с ней.

– Ну, не без этого! Вы же все-таки ее учительница, а не подружка. Но ей хорошо с вами, Кэтрин. Лучше, чем с кем бы то ни было... Вы не трясетесь над ней, как я, и вы еще не махнули на нее рукой, как...

Он оборвал себя, но Кэтрин без труда продолжила: «Как ее мать». Гувернантке стало так жаль девочку, что она едва не развернула машину, чтобы вернуться и просто обнять Нору еще раз.

– То, что вы познакомили ее со своим сыном – это очень здорово, Кэтрин. Вы продемонстрировали нашей девочке, что доверяете ей самое дорогое. А, значит, ставите ее на один уровень с собой.

– Разве может быть иначе?

– Да, но до сих пор все относились к Норе, как к слегка чокнутой, и она сама уже начала думать о себе также...

– Но вы же не считаете дочь чокнутой!

Темные брови мужчины сошлись на переносице:

– Я ведь не отдал ее в школу, Кэтрин. И она поняла – почему... Я виноват перед моей девочкой не меньше, чем остальные. А, может, и больше, ведь это я произвел ее на свет... такой.

Кэтрин решилась:

– Я плохо знаю Маргарет. Вам не кажется, что Нора во многом напоминает ее?

Рон резко повернулся:

– В чем именно?

– Даже внешне, – заторопилась Кэтрин, напуганная его откровенным раздражением. – И потом эта детская привязанность к чудесам...

– Вы полагаете, Маргарет верит в чудеса? Не смешите меня!

Стараясь смотреть только на дорогу, которая и впрямь была не из легких, Кэт пробормотала:

– Все женщины верят в чудеса. Или, по крайней мере, хотят в них верить.

Его смех опять отозвался ознобом. Женщине даже показалось, что дыхание Рона скользнуло по ее коже.

– Ох, Кэтрин! – весело сказал мужчина. – Не беритесь судить обо всех женщинах. Не можете вы их знать, как я не возьмусь вещать от лица всех мужчин.

У нее вырвалось:

– Вы не такой, как все!

– Нет?

По-собачьи склонив голову на бок, как делала Джерри, выпрашивая кусочек со стола, Рон заглянул ей в лицо, и Кэтрин пришлось взглянуть на него. Он не смеялся. Ей даже показалось, что в его улыбке светится не совсем понятная печаль.

– И что же во мне не такого?

«Он – жигало! – опять сплыло предостережение Николь. – Он попытается очаровать тебя».

Кэтрин беспомощно заспорила: «Но зачем ему это? Какой от меня прок? Или он тоже замышляет с моей помощью как-нибудь отомстить Николь? Да нет, быть не может. Только не это... Да хочет ли он мстить ей?! И за что? Ему-то – за что?»

Николь объясняла его к ней ненависть (которой, кстати, Кэтрин пока не заметила) желанием освободиться от чувства вины, которое в ней материализовалось. Уничтожив ее окончательно, Рон избавиться от угрызений совести, которая вновь превратиться во что-то нереальное, как у большинства людей.

Кэтрин мешало поверить в это лишь то, что она не могла явственно вообразить человека, мечтающего разделаться с Николь. И уж во всяком случае, этот человек никак не мог походить на Рона Коллиза.

С трудом вернувшись мыслями к его вопросу, она ответила первое, что пришло в голову:

– Обычные мужчины не дарят машины гувернанткам своих дочерей.

– Да бросьте! – небрежно прервал ее Рон. Откинувшись на спинку сиденья, он сказал как бы самому себе: – История знает идиотов, которые дарили дворцы служанкам.

Кэтрин почувствовала себя уязвленной:

– Вы считаете это идиотизмом?

– Правда, те были их любовницами, – задумчиво добавил Рон.

– Чаще такое случается, когда только добиваются любви...

Он снова заглянул ей в лицо:

– Вы полагаете, что я добиваюсь...

– Нет, что вы! – смутилась Кэтрин. – Я совсем не вас имела в виду!

– А, может быть, и напрасно, – сухо проговорил мужчина и попросил: – Остановите, Кэтрин. Я возвращаюсь.

18

«А если мне самой позвонить ему?» – Николь протянула руку к трубке и тотчас отдернула ее.

– Нет. Не сейчас.

«А когда же?!» – тихонько взвыла в ней та, что так и осталась в том дне, когда Джастин сказал, как бы между прочим:

– Да, кстати. Я сегодня уезжаю в Нью-Йорк. Ты же понимаешь, если я останусь в этой дыре, обо мне так никто и не узнает.

– Я понимаю, – ответила Николь уже из сегодняшнего дня, пустого и серого, несмотря на вечное солнце за окном. Его свет резал глаза, но не проникал в душу. С тех пор, как Джастин уехал, Николь носила в себе сумерки.

В последние дни ей не хотелось даже курить, и Николь сказала себе, что оказывается отучиться от этого вовсе не так сложно, как расписывают. Просто однажды у тебя вдруг пропадает вкус к жизни и ко всему, что составляет ее удовольствия. Но выбрасывать из дома сигареты она пока не стала.

«Что я скажу ему, если все же решусь набрать номер? – спросила она себя. – Проскулю, что не могу жить без него? Что без любви я превращаюсь в какого-то мерзкого демона, готового выместить свою обиду на жизнь даже ребенка? Что я окончательно потеряла надежду, узнав, что в этом деле замешан Рон Коллиз? Зачем Джастину знать все это? Он вырвал меня из сердца еще в тот день, когда решился уехать с Мэг. И если временами ему чудится, что его душа тоскует по мне, то это ведь только самообман. Подобно тому, как болит и ноет недавно ампутированная нога...»

Она попыталась усмехнуться: «Я – нога». И представила себя валяющейся в груде мертвых обрубков. Но это не показалось ей смешным.

Пытаясь разогнать давящую тишину, Николь произнесла вслух:

– Я скажу ему: «Джастин, я приеду на твою выставку». Только это. И повешу трубку. И пусть решает сам, что это значит для меня и для него. И как ему быть, если я когда-нибудь действительно приеду.

Девушку вдруг словно окатило холодной водой: не когда-нибудь, послезавтра! И все внезапно приблизилось, подступило к горлу беспомощными слезами, которые заставили Николь выкрикнуть:

– Позвони же мне еще раз!

В пустом доме голос прозвучал особенно жалобно. Закусив палец, Николь прислушалась к пустоте, и подумала, что не будь Кэтрин с сыном, эта музыка небытия окружала бы ее всегда. Зачем она напустилась на Кэтрин из-за этой машины? Разве подруга обязана в угоду ей отказываться от подобных даров судьбы? Она и так готова была сквозь землю провалиться, когда Николь выговаривала ей, видно же было... Какое она имела право чернить эту нежданную радость? Майк просто визжал, увидев эту злосчастную машину...

Даже если Рон таким образом пытается расположить Кэтрин к себе? И даже если это удастся ему – какая разница? Разве отомстив ему, Николь сможет тем самым вернуть того единственного человека, имя которого стоном звучит в ее душе? Какой же тогда смысл в ее мести?

Море за окном отозвалось тихим ропотом. Соглашалось оно с ней или спорило? Николь так привыкла к его постоянному присутствию, что перестала замечать, как ходики на стене. Но сейчас море зазвучало громче обычного, и Николь в этом почудился какой-то знак судьбы. Но какой? От чего-то ее пытались предостеречь или напротив – подтолкнуть к чему-то?

– Ехать или не ехать...

Отыскав в кармане монетку, Николь подбросила ее, загадав, и увидела на ладони «орла», велевшего ей перестать отсиживаться в коконе своей тоски и отправляться в путь. Она смотрела на него с недоверием: «А я не смухлевала?» Николь уже готова была перебросить десятицентовик, но тут в тишину ворвался пронзительный голос телефона, и она выронила монетку.

Едва не крикнув в трубку: «Джастин!», она все же успела взять себя в руки и спокойно произнести:

– Алло?

– Николь? Это вы? Это Маргарет Коллиз.

Николь едва не выронила трубку:

– О! Маргарет? Добрый день.

– Точнее, вечер. Николь, мы можем с вами встретиться? Есть разговор, но мне не хотелось бы по телефону...

– Я понимаю, – сказала Николь, хотя не понимала ничего. – Когда вы хотите...

– Если можно прямо сейчас.

– Сейчас? Конечно, можно. Только... где? Дело в том, что скоро вернется...

Маргарет холодно остановила ее:

– Я в курсе, что она живет у вас. Вы не могли бы прийти в кафе «У Сержа»? Там готовят неплохой кофе. Вы пьете кофе?

– Обычно по утрам, но почему бы нет?

– Через двадцать минут вас устроит?

Положив трубку, девушка какое-то время приходила в себя, потом, опустившись на колени, отыскала монетку, и с изумлением уставилась на «решку»...

19

Маргарет уже была на месте, когда Николь вбежала, слегка запыхавшись, потому что в последний момент вернулась Кэтрин с сыном, и начала по обыкновению бормотать, что ей лучше уехать, пока ничего не случилось, и еще что-то в духе такого же бреда.

– Куда это ты собралась? – возмутилась подруга. – Даже не думай! Ребенок только начал привыкать к школе, у него даже друзья появились, а ты сорвешь его с места и – куда? Опять наобум отправишься странствовать по стране? Что такое? Ник дал знать о себе?

– Нет! – испуганно вскрикнула Кэтрин. – Слава Богу, это не Ник!

– Тогда кто? Догадываюсь... Рон подарил тебе виллу? Или яхту? Что на этот раз?

Кэтрин замахала руками:

– Нет-нет! Больше никаких подарков. Но он... Я даже не знаю, как сказать...

– Говори, как было. Он приставал к тебе?

Женщина замялась:

– Не в том смысле, как ты думаешь.

– Ты не знаешь, что я думаю. Так что он такого вытворил на сей раз?

Запинаясь на каждом слове, Кэтрин через силу проговорила:

– Он сказал... Да нет, этого не объяснишь! По сути дела, он ничего такого и не сказал. Только...

– Ну, понятно, – вздохнула Николь. – Тон был многозначительным...

– Не то чтобы...

Николь взглянула на часы:

– Ладно, Кэти. Не переживай, и не думай бежать. Мне тут надо отлучиться, а ты готовь ужин. Я сегодня была не в состоянии.

– А что случилось? – крикнула Кэтрин уже ей вслед.

Николь криво усмехнулась: «Случилось! Это случилось уже давно, неужели ты не знаешь? Меня бросил Джастин. Он разлюбил меня. Променял на грядущую славу. Кто на его месте поступил бы иначе?»

Девушка быстро пошла по ведущей вверх извилистой улочке, напоминающей средневековую. Если нужно было попасть в ту часть города, где находилось кафе «У Сержа», Николь всегда выбирала этот путь. Казалось, дорога уводит вглубь веков, и это приятно щекотало нервы...

Хозяин кафе, куда направлялась Николь, был вовсе не француз, как можно было подумать, а канадец, при чем так и не смирившийся с тем, что живет в Штатах. Главным его развлечением было ругать американцев за грубость, неряшливость, глупость, жадность, воинственность, и, слушая Сержа, Николь всегда представляла Канаду страной ангелов. Почему Серж не возвращался туда, было совершенно непонятно...

Кивнув с порога курчавому толстячку-хозяину, девушка нашла глазами Маргарет, курившую за столиком у окна. Заметив Николь, та только опустила веки, давая понять, что все остается в силе, она ждет ее.

«В чем-то Кэтрин права, – неохотно согласилась Николь. – Этой даме не очень-то хочется помогать... Но если сравнивать ее с мужем...»

– Сейчас принесут кофе, я уже заказала, – церемонно сообщила Маргарет, когда хозяйка книжного магазина села за столик, на всякий случай – лицом к двери. Хотя, чего именно опасаться, Николь еще не решила.

– Хорошо, – рассеянно отозвалась она. – Так что у вас за дело ко мне?

Непривычно яркие губы Маргарет исказились усмешкой:

– А вы сразу берете быка за рога...

– Хотите поговорить о погоде? – почему-то разозлилась Николь. – Ладно. Говорят, что жара продержится еще недели две. Как минимум.

– А в Нью-Йорке сегодня дождь...

Николь резко выпрямилась:

– Что?

– Я знаю, что сделал Рон.

– Вы знаете о...

– О выставке вашего художника и об участии Рона в этом деле... Но я думаю, что вы... несколько неправильно оценили его мотив.

Неслышно подобравшийся официант («Кажется, тоже канадец», – почему-то подумала Николь) поставил на стол две чашечки кофе, и Маргарет замолчала, пережидая присутствие постороннего. Когда он отошел, одарив обеих улыбкой, Николь спросила:

– И что же нового вы хотите сообщить мне о мотиве вашего мужа? Вы, кстати, в курсе, что...

– Что у него был роман с вашей матерью? – небрежным тоном подхватила Маргарет. – Это я знаю. И давно. Это довольно тяжелые воспоминания.

– Неужели? Стоит ли переживать, это ведь было еще до вашего появления.

Маргарет вздернула брови, потом снисходительно пояснила:

– Для него тяжелые. Рон вообще-то не слишком чувствительный человек, но он не перестает упрекать себя в том, что так и не смог полюбить ее.

Николь едва не выронила чашку:

– Не смог полюбить?! Что значит... Но ведь она ушла к нему... Я знаю это наверняка!

– Совершенно верно, ушла. Но, между нами, – Маргарет подалась вперед, заставив Николь отшатнуться, – это была исключительно ее инициатива. Рон не настаивал на этом. Он ведь тогда был совсем мальчишкой, ему, конечно, льстил роман со взрослой, замужней женщиной, но жениться на ней... Ну, вы понимаете.

«Нет, не понимаю, – простонала Николь про себя. – Так, значит, этот подонок еще и отверг ее?! Так вот из-за чего она...»

– Выходит, все еще хуже, чем я представляла... О, господи!

– Хуже? – брови Маргарет, которые были самой живой частью ее лица, опять подлетели. – Чем же хуже? Он не любил вашу мать, поэтому имеет полное право любить вас. Никакого кровосмешения. Ну, сексуальные отношения мы в данном случае в расчет не берем.

У Николь так застучало в висках, что она схватилась за голову обеими руками. В эти минуты девушка чувствовала себя человеком, унесенным в бушующее море на прогнившем обломке доски. Никакого равновесия, никакой надежды на будущее...

– Что вы такое несете? – она мгновенно утратила способность быть вежливой.

Маргарет усмехнулась:

– Вы рассердились?

– Да из меня сейчас магма польется! – Николь резко отодвинула чашку.

Черный кофе выплеснулся на голубую скатерть, пятно растеклось безобразной мордой. Поморщившись, Маргарет бросила сверху салфетку.

– А что, собственно, заставило вас закипеть? – поинтересовалась она. – Разве вы не подозревали, что Рон давно влюблен в вас?

У Николь спазмом свело горло:

– Я... Я никогда не считала это любовью.

– Вот как? – Маргарет посмотрела на нее с интересом. – А чем же вы это считали?

– Мне казалось, он... ненавидит меня за то, что я заставляю его чувствовать себя виноватым.

Маргарет расхохоталась, заставив других посетителей оглянуться.

– Какая глупость, – презрительно заявила она. – За что чувствовать себя виноватым мальчику, которого совратила опытная женщина?

Николь вспыхнула:

– Не смейте так говорить о моей матери!

– Ах да, простите, – опомнилась Маргарет. – Но ведь Рону действительно не в чем себя винить! Никто не должен себя чувствовать виноватым за то, что его любят слишком сильно.

Николь прервала ее:

– Оставим это. А как быть со смертью моего отца?

– Боже, – вздохнула Маргарет. – А это здесь при чем? Он тоже был влюблен в Рона? Этого я не знала.

– Не говорите глупости! Ваш муж разорил моего отца, и у того случился сердечный приступ. Которого он не пережил.

– Кто вам сказал, что это Рон разорил его? – удивилась Маргарет. – Ничего подобного! У этого голодранца вообще нет ничего своего, все, что мы имеем – это только мое наследство. Да он и дела-то никогда не вел! Я и не позволю ему... На это у меня есть проверенные люди. Я перекупила издательство вашего отца уже после его смерти, так что мы с Роном тут ни при чем.

Сердце Николь предательски дрогнуло сомнением. Девушка пыталась вспомнить, произносил ли отец имя Рона... Да, было! Что же он сказал тогда? Кажется, что-то вроде того, что ему жаль, ведь уже не удастся отомстить Рону Коллизу. И тут же заговорил о потерянных деньгах, об издательстве, которое больше не принадлежит их семье, он потерял его потому, что... Почему? Кажется, отец так и не сказал этого...

Николь в смятении отвела глаза: получается, что она сама связала события, которые привели к смерти отца с именем Рона Коллиза. Все эти годы ее ненависть питалась собственным воображением. Иллюзией, у которой никогда не было реальной почвы.

Потрясение было столь сильным, что шум в ушах заглушил слова Маргарет. Николь очнулась только, когда прозвучала фраза:

– Я надеюсь, вы поможете мне развестись с ним так, чтобы он не отобрал у меня дочь.

20

Домой Николь возвращалась, почти не видя дороги. Того мира, в котором она жила всего час назад, больше не существовало, а что окружало ее теперь, девушка еще не успела понять. Кто-то здоровался с ней, она отвечала, машинально улыбаясь, но никого не узнавала, потому что это были люди из ее прежней жизни.

«Я столько лет ненавидела человека, который ни в чем не был виноват, – у нее больно пульсировало в висках, и Николь терла их и вдавливала, пытаясь загнать боль внутрь. – Как же это получилось? Когда умирал отец, я была оглушена... Я услышала не то, что он говорил. Он хотел отомстить Рону за маму, наше издательство было тут ни при чем... А мама, как утверждает Маргарет, сама влюбилась в Рона... Правда ли это? Но как теперь проверишь? Вот черт! И тут он не виноват!»

Ее уже злило, что Рон Коллиз ухитрился выкрутиться везде, и, вроде бы не к чему было придраться. Но тут ее настигла оглушительная мысль о Джастине.

– Вот!

Николь даже остановилась. От этого обвинения – главного! – Рону не отвертеться. Он увернулся от прошлого, но в настоящем ему нет прощения. Он лишил Николь счастья. Почему он это сделал?

Маргарет утверждала, что это тайная влюбленность в нее, Николь, подтолкнула его к этой подлости, осчастливившей Джастина-художника.

«А, может, и человека, – замерев от горя, предположила Николь. – Разве Мэг удержала бы его возле себя, если б он не был с ней счастлив? Я вот не смогла удержать...»

Из всего этого напрашивался вывод, что Джастин никогда не был с ней счастлив, а, значит, будет неблагородно по отношению к нему пытаться вернуть его, пусть наслаждается жизнью, но Николь не хотела расслышать этого в себе. Слишком громко звучал в ее душе стон покинутой женщины, которая пострадала не по своей вине. «В этом виновен Рон Коллиз!» – только это ей удавалось слышать.

Его жена просила Николь немного сыграть, чуть-чуть пофлиртовать с ее мужем, и он, мол, окончательно потеряет голову. Давно уже потерял... А в нужный момент, когда нанятый Маргарет частный детектив окажется рядом, Николь могла бы подарить Рону один-единственный поцелуй, больше для суда и не нужно. Его супружеская неверность будет доказана.

– Разве одного поцелуя достаточно? – не поверила Николь.

Маргарет усмехнулась:

– Этомусудье будет достаточно.

«У нее все уже куплено, осталось соблюсти формальности, – догадалась Николь. – И только я могу ей помочь... Неужели он действительно влюблен в меня? Но ведь ему уже тысяча лет!»

Этого она не сказала Маргарет, опасаясь обидеть ее. Та выглядела достаточно молодо, но кто знает... Рона Коллиза всегда любили старшие по возрасту женщины...

– И вы получите назад свое издательство, – как бы между прочим заметила Маргарет.

Николь обмерла:

– Вы готовы вернуть мне его?

– Пока не готова. Только в том случае, если вы мне поможете.

– Но почему вы думаете, что муж отберет у вас дочь, если вы просто подадите на развод?

У Николь так и вертелось на языке: «Разве вы настолько плохая мать?»

Но Маргарет сама признала это. Вскинув подбородок, она надменно произнесла:

– Неприятно признавать это, особенно при вас, только Нора выберет отца, если возникнет необходимость такого выбора. Я не собираюсь предоставлять его ребенку. Это должны решать взрослые.

Когда Николь вошла в дом, Кэтрин с тревогой воскликнула:

– Наконец-то! Я уже собиралась искать тебя. Ничего не случилось?

– А разве уже... – Николь взглянула на часы: так поздно она давно не возвращалась. Кажется, в этой другой жизни совсем иной ход времени.

Кэт всмотрелась:

– На тебе лица нет. Что произошло?

– Ничего. Можешь уходить от Коллизов, если тебе там невмоготу.

– Что?! – женщина заметно растерялась. – Но я не собираюсь от них уходить. Во всяком случае, пока... Мы с Норой только подружились...

– И тебе неплохо платят...

– Да, и это тоже. Ты ведь знаешь, как это важно для меня! Нам с Майком не на кого надеяться.

Улыбнувшись, Николь положила руку на плечо подруги:

– Вы можете надеяться на меня.

Кэтрин отвела глаза:

– Но, Николь... Я не хочу обижать тебя, но ты ведь и сама не слишком... состоятельная женщина.

– Пока нет, – согласилась она. – Но скоро... Очень скоро все может измениться. Я не могу сказать тебе, что именно произойдет, но у нас будут деньги, Кэтрин! Я в этом почти уверена.

Не понимая, о чем идет речь, Кэт боязливо переспросила:

– Почти?

Вздохнув, Николь упала в кресло и закрыла глаза. Вокруг ее рта проступили горькие линии.

– Всегда что-то может пойти не так...

– Ты играешь на бирже? – предположила Кэтрин. Почему-то ей было не по себе от этого разговора, но понять причины она не могла.

– Не спрашивай, – устало отозвалась названная сестра. – Всему свое время. Извини, если я... растревожила тебя. Я лишь хотела избавить тебя от неприятного общества Рона Коллиза и его супруги, но если ты всем довольна...

Кэтрин пожала плечами:

– Что значит – довольна? Это моя работа. Не так уж много людей любят свою работу. А мне, по крайней мере, нравится Нора.

– И Рон, – пробормотала Николь.

– Что ты сказала?

– И Рон дарит тебе машины... Это тоже очень даже неплохо.

Осторожно согласившись, Кэтрин позволила себе прикрыться сыном:

– Майку они очень понравились. Правда, он не видел Маргарет...

Николь поморщилась:

– Он немного потерял. Сухой бамбук эта Маргарет. И внутри такая же пустота.

Кэтрин присела рядом:

– А ты хорошо ее знаешь?

Приоткрыв глаза, Николь произнесла не слишком уверенно:

– Ну... Я имею о ней некоторое представление.

– Почему они поженились? Они ведь такие разные! Только из-за денег?

– Кто знает... Брак меняет людей. Возможно, когда они встретились, оба были другими, – она посмотрела на подругу с любопытством. – А какой он по-твоему? Представь, что я ничего не рассказывала тебе о его прошлом! Какой он на первый взгляд?

Чуть отвернувшись, чтобы Николь не заметила ее смущения, Кэтрин тихо проговорила:

– Он веселый и живой. Любит детей, особенно свою дочь, конечно. В нем и самом еще много мальчишеского. Он способен превратить обычную жизнь в праздник.

Николь насмешливо подхватила:

– Мечта, а не мужчина!

– Не все мечтают именно о таком... Вряд ли его можно назвать рыцарем без страха и упрека.

– Почему ты так решила?

– Хотя бы потому, как он обращается со своей женой. Раз ты считаешь, что нужно спасать ее от Рона...

– Забудь то, что я говорила! Меня интересует твое мнение!

Набравшись храбрости, Кэтрин выпалила:

– Тогда... Тогда он действительно – рыцарь без страха и упрека.

Веки Николь снова тяжело опустились. Несколько минут она молчала, хотя понимала, что Кэтрин ничего не добавит к уже произнесенному – больше этого сказать уже невозможно. Потом, не открывая глаз, наощупь нашла ее руку:

– Кто из нас ошибается в нем? Кажется, скоро мы узнаем это... Джастин не звонил?

21

Джастин не звонил...

Часы и дни, однообразные, словно капли дождя, сливались в один тягучий, мутноватый ручей ее жизни, и Николь покорно следовала за ним, ожидая сигнала к действию – звонка из Нью-Йорка. До открытия выставки оставалось всего три дня, и Николь начинала тихо сходить с ума, и разговаривать с Джастином вслух.

– Ты так и не позвонишь мне?

– Зачем? Я ведь уже назвал тебе дату.

– Но я загадала, что поеду только, если ты позвонишь мне еще раз.

– Николь, ты ведь понимаешь, сколько у меня разных дел перед открытием!

– Неужели не выкроить минуты на звонок? Одной минуты!

– Да еще Мэг все время вертится рядом...

– Не говори о ней в таком тоне. Если бы тебя действительно раздражало, что она вертится рядом, ты уже нашел бы способ избавиться от нее. Сбежал бы куда-нибудь. Как от меня.

– Пожалуйста, не сравнивай! Я не от тебя сбежал. Я отправился покорять мир.

– Как же, как же! Извини, я забыла.

– Ты – злючка. Знаешь об этом? Маленькая, хорошенькая злючка.

– Хорошенькая? Когда-то ты говорил, что я – красивая. Не помнишь?

– Почему же? Отлично помню. И охотно подтверждаю свои слова.

– Я красивая?

– Ты самая красивая, Николь. Поверь моему вкусу художника.

– Но моя красота не принесла тебе денег. Так, Джастин? Тебе позарез нужны были деньги, а у меня их не было. Но ты знаешь, милый, кажется скоро они появятся у меня... Ты рад? Для этого всего лишь нужно сделать подлость... Но разве не таким образом зарабатываются большие деньги?

Джастин не успел ответить, или колокольчик над дверью заглушил его слова. А Николь необходимо было узнать, что он думает на этот счет.

«Я совсем свихнулась, – опомнилась девушка. – Разговариваю сама с собой, и досадую, что не получила ответа!»

– Добрый день, Николь!

Она вздрогнула, мгновенно узнав этот голос. Немного было в мире голосов, которые она знала так же хорошо, как этот.

– И вам, Рон, – продавщица постаралась быть приветливой. – Какая новинка интересует вас сегодня? Все читают «Код Да Винчи». Не хотите?

– Не сейчас.

«Он выглядит каким-то помятым, – заметила Николь. – Что-то случилось? Или он и вправду изводится от любви? А я, похоже, никогда не разучусь ненавидеть его... Даже если все действительно обстояло так, как сказала Маргарет. Я слишком привыкла к тому, что он – враг. Но поцеловать его... Ну что ж, это не особенно сложное задание... Противно, конечно, что Маргарет хочет использовать меня, как шлюху, но ведь и платит хорошо. Надо заставить ее подписать договор, а то еще откажется потом...»

– Николь, в прошлый раз... Я нисколько не хотел вас обидеть.

Промычав что-то нечленораздельное, она схватила новый каталог и принялась листать его, пытаясь спрятать глаза от Рона.

– Но вы еще сердитесь на меня.

«Пора действовать, – решила Николь. – Если я не собираюсь тянуть с этим до старости».

– Вовсе нет, Рон, – отозвалась она несколько фальшиво, как ей самой показалось.

– Я не хотел оскорбить память вашей матери. Она была чудесным человеком.

Николь передернулась:

– Рон! Прошу вас! Может, мы прекратим этот разговор?

– Вы избегаете разговоров о ней?

Девушка уцепилась: «Разговор! Вот, что мне нужно!» И медленно подняла глаза:

– Нет. Вовсе нет. Мне бы хотелось поговорить о ней. Но не сейчас... Может быть, мы могли бы...

Мужчина широко улыбнулся:

– В любое время, Николь!

– Сегодня вечером, – выпалила она, подумав, что лучше уж разделаться со всей этой грязью побыстрее.

– Отлично! Где? Мне прийти к вам?

– Нет-нет! – испугалась она. – У меня сейчас не слишком удобно.

– Ну да, – вспомнил Рон. – У вас же Кэтрин с мальчиком... В каком-нибудь кафе?

Николь поморщилась. Целовать его на глазах у десятка людей, которые разнесут эту новость по всему городу?

– Н-нет, – замялась она. – Мне не хотелось бы, чтобы нас видели вместе.

Он отозвался серьезно:

– Понимаю. Николь, а вас не оскорбит, если я предложу встретиться в отеле? Там есть отличный номер, который я снимаю, если начинается ливень, когда я оказываюсь вне дома, и дороги размывает. В дождь к нам на гору не залезть.

Николь едва не засмеялась от ликования: «Лучше и не придумаешь! И ведь сам предложил!»

– Там никто не помешает нам поговорить.

– И какой же это номер?

Рон усмехнулся:

– Тринадцатый.

– Тринадцатый?! Вы с ума сошли!

– А вы так суеверны?

– Не особенно... И все же... Я как-то избегаю этого числа.

– И совершенно напрасно. Оно ничем не хуже других. Я ночевал там много раз, и никогда не произошло ничего плохого. Вам нечего боятся, Николь.

«Мне-то, конечно», – молодая женщина опять опустила глаза.

– Ладно, Рон. Ваша взяла. Я приду туда в... в девятом часу.

– Спасибо, Николь.

Ей почудилось, или его голос и вправду дрогнул? Николь посмотрела на него испытующе, но Рон уже справился с собой:

– Я уже буду там. У меня сохранились письма вашей мамы, я принесу их.

Хозяйка книжного магазинчика изумленно уставилась на собеседника:

– Вы до сих пор храните ее письма?!

– Я ведь любил ее, – негромко сказал Рон. – Хотя она заслуживала гораздо большей любви...

«Почему ж ты не дал ей этой любви, скотина!» – девушка почувствовала, как запылали щеки, и подумала, что Рон может неправильно понять ее. Но он так напряженно думал о чем-то своем, что ничего не заметил.

– Маргарет знает об этих письмах? Вообще обо всем? – спросила она на всякий случай.

Рон в сомнении дернул кончиками губ:

– Вряд ли. Я никогда не рассказывал ей о Мишель. Хотя это вполне мог сделать кто-нибудь другой.

Николь решилась спросить о том, что давно не давало покоя:

– Почему вы вернулись в наш город, Рон? В память о ней? Нет, не может быть!

– Нет, – подтвердил он и отступил к двери. – Я вернулся только ради вас, Николь. Чтобы хотя бы видеть вас... Так я жду вас в восемь.

Мужчина вышел так стремительно, что Николь ничего не успела ответить.

«На это у меня будет целый вечер, – успокоила она себя. – А что, собственно, я собираюсь ему сказать?»

И сняла трубку, чтобы позвонить Маргарет.

22

Поездка к личному нотариусу Маргарет Коллиз, утомительное составление и чтение договора, инструктаж частным сыщиком, все это так вымотало Николь, что к восьми часам ей хотелось одного – упасть в гамак возле дома и дремать, слушая песню моря.

Мстительница уговаривала себя: «Последний рывок. Какой-нибудь час, и все будет позади. Рон попадет в ловушку, а я вырвусь на свободу. И поеду к Джастину».

Стараясь не попадаться на глаза Кэтрин, она переоделась в своей комнате и выскользнула через дверь на кухне. Николь не собиралась посвящать подругу, даже когда все будет позади. Девушка догадывалась, что Рон нравится Кэт, и та придет в ужас, если узнает, что сделала с ним Николь. Чего доброго еще и разочаруется в ней, а Николь уже искренне привязалась к подруге и Майку. Конечно, если вернется Джастин, им все равно предстоит расстаться, но хотя бы друзьями...

– Ты будешь ужинать? – крикнула Кэтрин из своей комнаты.

– Нет, – отозвалась Николь. – Не ждите меня. У меня кое-какие дела.

Ее радовало то, что они сразу ограничили личное пространство и не лезли друг к другу с лишними вопросами. Хотя самой Николь частенько хотелось расспросить подругу о жизни Коллизов...

Выскользнув из дома, она отбежала подальше, чтобы Кэтрин не заметила из окна, что Николь надела короткое, откровенное платье телесного цвета. Рон не мог не прореагировать на него, если он все еще был мужчиной. А зачем бы он приглашал ее в отель, если б дела его были совсем плохи?

Поймав такси, Николь быстро юркнула в салон, чтобы не попадаться на глаза знакомым, все-таки Вайтстоун очень маленький город. В отель она тоже вошла быстрым шагом, и с облегчением перевела дух: кажется никто не видел.

Поискав глазами частного детектива, девушка решила, что тот уже в засаде со своей камерой, и подошла к пожилому портье, похожему на английского дворецкого.

– Номер тринадцатый? – переспросил он. – Да, мисс, мистер Коллиз ждет вас. Сейчас вас проводят.

«Он зарегистрировался под своим именем? – удивилась она. – Как неосторожно! Хотя... Какая мне разница?»