Текст книги "Вдвоём (СИ)"

Автор книги: Натали Лансон

Глава 8
Творение, соединяющее миры

Пока карета мерно покачивалась, унося меня в дом опекуна, напряжённо размышляла.

«Так… бузить не буду. Впрочем, как и лезть на рожон. Свой ход я сделала – обезопасила себя со всех сторон. Теперь остаётся только смотреть, как воспримут такую вольность местные мужланы-шовинисты. Я даже ритуал стерплю… ничего… Если Даррелл, правда, сможет после этого загадочного обряда безболезненно трогать меня, придумаю ещё вариант… например проклятие именно для «любимого» жениха. Фантазии хватит на полчище таких крысёнышей! У меня ж теперь есть возможность изучать древние руны! Главное, не перемудрить и самой не превратиться во Франкенштейна. Руны – это чудесно, но во всём нужна мера… Мой Никита, как стал врачом, несколько раз на дню это говорил… Самое интересное, всю молодость я была пухтей, а как сын взялся за моё здоровье, похудела… Я всегда себя слишком любила. Полный человек, при хорошем здоровье, прежде всего слабый волей. Без вариантов! Просто ленится заняться собой! Я была такой – в правдивости этого наблюдения сомнений нет! Что-что, а признавать вину и слабость с возрастом – это удел разумного человека…»

Съехав в размышлениях к тоске по любимым, закуталась в плащ, расстроенно шмыгая носом.

«И как я могла упустить эту тоску у попаданок, у которых в другом мире так же оставались родные, друзья и близкие? Не описывала душевные терзания… Такое ощущение, что героиня забывала прошлое. Просто оставила его и радуется магии, а ведь магия – это не душевное тепло, которое тебе дарят любимые. Да – интересно, но не настолько, чтобы затереть память о былом».

Прошла неделя, а слёзы так же легко катились из глаз, стоило только вспомнить о Вовочке, Никитке, Анечке и Катюшке.

«Да хоть сотня лет пройдёт! Буду реветь белугой… Любовь, настоящая, искренняя, затмевающая твои желания и прихоти – она такая… Бессмертная!»

Ход кареты замедлился.

Выглянув в окошко, с безразличием окинула огромное поместье герцога Кейна, видневшееся вдали.

Мы почти приехали.

Впереди возвышался огромный дворец с острыми башенками-пиками.

Тоска медленно таяла, и незаметно подступило волнение. Пусть я – дитя города, да и резиденции видела покруче замка герцога Кейна, а ладошки вспотели.

Спрятавшись за шторкой, привела себя в порядок.

Когда карета подкатила к огромному крыльцу, на ступенях которого ровным строем замер рабочий персонал каменного шедевра архитектуры, я успела взять себя в руки и даже натянуть дежурную улыбку на губы. Память подсказывала, что Оливку тут любят, хоть она и дичилась, ничего не замечая в новых условиях.

– Мисс Ленокс, – склонилась передо мной в книксене юная девушка. Тиса – моя горничная.

– Доброго дня, Тисайя.

– Мы очень рады вашему возвращению… – мрачный дворецкий, который при моём появлении засиял дружелюбием, полностью покорённый воспитанницей сиротского приюта ещё при её первом визите в особняк. – Мисс Оливия, Клара приготовила ваши любимые шоколадные кексы…

– Мистер Шармель, вы, как всегда, безумно внимательны.

– Завтра тяжёлый день… мы хотели скрасить вам приезд.

Лакеи сняли с кареты мои сумки и живо бросились в холл.

– Господин Кейн скоро прибудет, поэтому у вас есть время на отдых. Его Сиятельство сейчас у императора…

Слушая краем уха отчёт, который мне в принципе никто не должен предоставлять, вертела во все стороны головой, преодолевая ступеньку за ступенькой, пока меня вели всем табуном в холл огромного шедевра архитектуры.

Видеть замок в памяти Оливки, и находиться в нём самой – совсем различные впечатления.

Ленокс дом опекуна не нравился, а мне очень даже приглянулся!

Высокие потолки, изысканная лепнина, мебель, подобранная в одном едином стиле, имя которому – богатство, огромное пространство – это не могло не поражать колоритом!

Когда мы проходили мимо большой залы, взгляд на стоящий в её центре рояль сбил меня с темпа.

Я замерла, точно вкопанная.

Рояль… это было… как нож в спину.

«Соединяющее два мира творение, музыка которого может убить, вдохновить или облегчить боль, разрывающую изнутри…»

В детском саду музыкальные занятия я вела под баян, но колледж закончила по двум видам инструментов: баяну и фортепиано. Видеть родственника последнего было так же дико, как если бы я вдруг научилась дышать под водой!

Мои сопровождающие по инерции продолжали идти, а у меня руки задрожали.

Пальцы закололо.

Хотелось коснуться рояля, его клавиш, успокоить душу… сказать ей, что я помню… помню тех, кого мы с ней так любим!

Сойдя со ступени парадной лестницы, как заворожённая, я вошла в огромную комнату с колоннами.

«Кажется, я не дойду…» – ноги подкашивались, несмотря на молодое тело.

С каждым шагом я превращалась в ту старушку, что заснула в объятьях своего мужа самой счастливой женщиной на свете.

На круглый стул с красивой спинкой я практически упала.

Слуги герцога Кейна молчали. Они обнаружили свою пропажу практически сразу, но задаваться вопросами или просить меня возвратиться обратно, не спешили.

Они будто чувствовали, что я сейчас в том состоянии, в котором человека лучше не беспокоить.

Черная крышка рояля с лёгкостью поддалась неуверенным движениям.

От вида белых и чёрных клавиш в груди сжалась тоска.

В горле пересохло, когда первый аккорд лёг на слух родным звучанием.

Прикусив язык до крови, взяла ещё пару трезвучий, которые сами по себе съехали в минорный лад.

Начало знакомого произведения, заставило меня сглотнуть солёную влагу. Душа умоляла о жалости… и я впервые поняла, что такое петь для себя…

Музыка, написанная Максимом Фадеевым на слова Александра Кочеткова, отозвалась с готовностью.

 
– Как больно, милая, как странно:
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,
Как больно, милая, как странно —
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется пламенной смолой.
 

Всё расплывалось от слёз, поэтому я перестала смотреть на клавиши, прекрасно ориентируясь и так.

Голос Оливии… он был прекрасен. С хрипотцой, низкий, но ласковый и нежный. Я о таком только мечтала, хотя пела тоже довольно неплохо.

 
– Пока жива, с тобой я буду.
Душа и кровь нераздвоимы.
Пока жива, с тобой я буду.
Любовь и смерть – всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой, любимый,
Ты понесешь с собой повсюду,
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
 

Солёные капельки сбегали по щекам, скатываясь прямо в декольте кремового платья. Мне было всё равно. Боль вытекала из груди с каждым словом…

 
– С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них.
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг!
 

Кто-то шмыгнул носом… я зажмурилась, чтобы не расклеиться ещё больше:

 
– Но если мне укрыться нечем.
От жалости неисцелимой.
Но если мне укрыться нечем.
От холода и темноты?
За расставаньем будет встреча.
Не забывай меня, любимый.
За расставаньем будет встреча.
Вернемся оба – я и ты.
Но если ты безвестно канешь,
Короткий свет луча дневного.
Но если ты безвестно канешь,
За звездный пояс, в млечный дым…
Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного.
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
 

Голос задрожал. Пришлось перейти на шёпот:

 
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них.
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь…
Когда уходите на…
 

Допеть сил не хватило. Горло передавило спазмом.

Доиграла под собственные всхлипывания.

Пальцы замерли, будто прилипнув к клавишам.

Тяжелее всего было сейчас смотреть на своих нечаянных слушателей.

Не хотелось.

Я знала, что они здесь… и жалеют меня… Уже меня, а не Оливку.

За окном пронесся экипаж.

«Опекун приехал…»

Резко обернувшись, с удивлением заметила, что в бальной зале нахожусь одна.

Шустро поднявшись со стула, признательно погладила рояль и по памяти бросилась искать свою комнату.

Глава 9
Бал

Как ни странно, но опекун меня не посетил ни тем вечером, ни следующим утром.

«Весь в делах – весь в работе!» – Объяснил управляющий поместьем – Эрон Хаббард, который мне из всех живущих в особняке один не понравился. Было в нём что-то мерзкое… подлое.

На Вилетте статус женщин был не завидный, далёкий от свободы воли и выбора наше Земелюшки, но игнорировать элементарные потребности своей воспитанницы – это возмутительная линия поведения даже здесь.

Добиваться внимания я не собиралась, хоть условности и говорили, что Дар Кейн поступает достаточно пренебрежительно для опекуна.

Слуги, всё видящие и знающие, постоянно неодобрительно поджимали губы, когда я пыталась выпытать, где их хозяин находится сейчас. Не в отношении меня. Нет. Ребятки явно осуждали своего хозяина. Им было невдомёк, что моё любопытство направлено на элементарную осторожность – не хочу с ним пересекаться! Переубедить ханжу выполнять приказы императора у меня всё равно не выйдет, а больше с Кейном нам разговаривать не о чём!

Вечер Х наступил слишком быстро. То ли хлопоты и примерки меня так закружили, то ли старание не попасться в те короткие мгновения, что получалось пробежаться до библиотеки знатного козюли, но вот уже я стояла перед зеркалом, полностью готовая предстать перед гостями, которых за час доставило экипажей тридцать, не меньше!

Самый жуткий гость, которого я даже не мыслила здесь увидеть, прибыл прямо перед моим выходом.

– ИМПЕРАТОР! – Взвизгнула Тиса, отчего я чуть мимо кровати не села. – Милостивый Саникс!!!

Жемчужное ожерелье треснуло в руках, и горошинки рассыпались по полу.

– Вершитель Всемогущий!!! Мисси!!! Простите!!! – Девушка упала в ноги.

– Тисайя, встань, – потянув девушку с колен, нахмурилась. – Ничего страшного. Если бы они были в моих руках, их бы постигла та же участь, милая… Не волнуйся. Скажем, что это я взбесилась и порвала нить жемчуга.

– Что вы, мисси! Вы такая хорошая и бережная. Никто не поверит… Это я – косорукая… – горничная захлебнулась рыданиями.

Пришлось прибегнуть к строгости. Я сама такая – чем больше жалеют, тем больше плакать хочется!

– Тиса! Хватит сопли на кулак наматывать! Никакая я не хорошая. Иди сюда и помоги мне обуться.

Задрав подол пышного платья до колен, наморщила носик. Зато Тиса рыдать перестала… только носом шмыгала, но это ничего. С местными порядками можно и выпоротой стать за такой проступок.

Такими нас и нашёл его Светлость Володар Кейн.

Придурок вошёл в комнату без стука. Собственно, человек у себя дома, тем не менее!

Дёрнув юбки вниз, добилась того, что бедная Тиса осталась внутри.

Попискивая то ли от смеха, то ли от рыданий, девушка еле выбралась оттуда, пока мы с Кейном сверлили друг друга подозрительными, осуждающими взглядами.

«Красивый…» – одно единственное слово – это всё, что въедливо пульсировало в мыслях от первой встречи с тиранистым опекуном Оливки.

Мужчина шагнул вперёд, требовательно вытянув руку.

«Чего надо?!»

Мою вздёрнутую бровь герцог не оценил.

Подошёл ещё ближе, самовольно взял руку и коснулся губами кожи, преодолевая нехилый заряд тока.

Не двести двадцать, но тряхнуло умника неплохо.

«И всё равно не отпускает… мазохист хренов!»

Дар Кейн отличался высоким ростом, широкими плечами, узкими бёдрами и талией. Тёмные волосы и зелёные глаза с желтоватыми крапинками по краю чёрного зрачка тоже удалось разглядеть. Мужчина оказался слишком близко. Я даже заволновалась.

– Тиса, ступай вниз. На сегодня свободна… – приказал опекун, хмуро сводя широкие брови.

– Но, Ваша Светлость…

Холодный прищур заморозил даже меня.

– Вы совсем распоясались в последнее время. Мне вернуть меры наказания?!

Девушка дёрнулась, словно её ударили.

Секунда – и от неё духа не осталось.

Я молчала. Недовольно сопела, но начинать разговор не рисковала.

– Бал в честь вашей помолвки, Оливия, уже открыт. Жених приехал… но самое главное – прибыл Этан Тайрон со своей императрицей. Надеюсь, не стоит говорить, что вести себя вы должны соответственно дворцовому этикету? Раньше вы вели себя, как воспитанная… леди, – запнулся Кейн, продолжая получать свои девять вольт подзарядки. Было видно, что его тело адаптируется к восприимчивости моего проклятья. Я лихорадочно пыталась откопать информацию о даре… эмн… Дара (забавное имя опекуна только сейчас оценила в сокращении), но ничего обнаружить не смогла. Информация о советнике была размыта слухами и предположениями. Это всё. И как раз это всё мне сейчас не нравилось! – … пока не посыпались жалобы от приближённых императора. Сегодня, надеюсь, демонстрации ваших способностей не будет?

– Не могу ручаться… Меня не обучали применению дара, поэтому я не знаю, как эти выбросы контролировать.

Кейн недовольно поджал губы.

Мужчина был чем-то озабочен.

– Не вынуждайте меня выполнять указания императора. Я и так подставился за то нападение на Мортона… Император будет смотреть на меня косо, если вы выкинете ещё что-нибудь. Не хотелось бы оборвать ваше обучение, которое мне далось с таким боем.

Намёк, более чем в лоб, был зарублен на носу.

Удивило меня это предупреждение.

«Кейн ослушался императора?! Этан Тайрон приказал забрать меня из академии? Допустим. В это я могу поверить, но с чего бы опекуну заступаться за всеми презираемую дочь отступника!? Что за…»

– Идём. И прекратите меня бить проклятием.

– Это зависит только от вас. Проклятие работает только в том случае, если вы что-то задумали нехорошее против меня.

– Не задумал я ничего, – огрызнулся мужчина, мазнув по моему декольте, будто там ничего интересного не было. А у Оливки, вообще-то, третий полный!! Не то, чтобы я набивалась на комплимент, но, как женщине, было обидненько. – Мне вообще не до вас. Брачный контракт составил в вашу пользу – это всё, что могу в своём положении…

«Оу?! А кто это у нас больше не отличается высокомерием и чванливым скотством?! В памяти Оливки был ещё тот козлина…»

Мужчина задумчиво нахмурил брови.

– А самоедство засчитывается за возможную вину?

– Однозначно. И можно мне не выкать? Чувствую себя старухой…

– Хмм… Ну, прости. Что до вины – я хоть и стараюсь тебе помочь, но это не в моей власти… Тут бы себя не потерять…

Герцог был таким загадочным, что меня любопытство разбирало на части.

Как назло, мы вышли на лестницу, внизу которой стихли голоса… и я заискрилась, точно оборванный электропровод!

– Проклятье, – прошипел Кейн. Его лоб покрылся испариной, но он не бросил меня. Продолжал держать локоть, помогая спуститься.

«Это всё из-за съезда этих блатных и нищих! Вот тебе и добропорядочные твар… гости».

Привычное приветствие и обмен любезностями, при котором на меня поглядывали только украдкой и с большим изумлением, всем своим видом демонстрируя своё безразличие, не достигло желаемого императором и его ушлёпками эффекта.

Я скучающе обводила взглядом каждого присутствующего, вычленяя из памяти Оливии мизер информации.

Девочка в императорском дворце была один раз… и он закончился весьма плачевно для наивняшки. Замаранные собственными низменными пороками, придворные гадюшного императора подняли добрую девочку на смех… а потом одна из свиты Александрины, которая в единственном лице отличалась человечностью среди окружающих её девиц, испортила платье Оливки. Девочку отправили домой с ехидными ухмылочками и хищным оскалом, дав милой девчушке прозвище «замарашка»…

Кейн пригласил всех в залу, как только императрица мило улыбнулась и заявила, что её фрейлины приготовили интересную программу к вечеру, дабы ритуал прошёл в весёлой домашней обстановке.

По мне так весьма сомнительное стремление, но моего мнения никто не спрашивал, поэтому я мудро придержала его в себе, кивнув с благодарной улыбкой.

Зала вместила всех… а потом грянула музыка, начались танцы аристократичных артисток.

Некоторые из фрейлин демонстрировали свои умения в художественных талантах, некоторые – в магии. Мне понравился иллюзорный ряд баронессы Фигли. Пусть выражение лица красотки соответствовало её фамилии, а магия оказалась весьма яркой и милой.

Я уже успела разузнать, что на Вилетте нет ни вампиров, ни драконов или оборотней – одни маги, но танцующие призрачные феи над головой кудесницы, подняли мне настроение на порядочный десяток.

Кейн отошёл к императору, что-то с ним бурно обсуждая яростным шёпотом, а ко мне со спины незаметно подобрался Даррелл Лэнг.

– Ленокс, выкинешь что-нибудь, предупреждаю – никакие проклятия тебя не спасут.

Глава 10
Талантливая… крыса

– Ленокс, выкинешь что-нибудь, предупреждаю – никакие проклятия тебя не спасут.

Между пальцами заискрили молнии. Стоящие рядом со мной девицы, предусмотрительно отодвинулись.

«Хммм… интересно, а я могу этими молниями управлять? Если – да, то у меня, можно сказать, условный рефлекс защиты выработался. Если смотреть по факту, меня можно будет записать в стихийницы…»

Пока я размышляла, Даррелл продолжал зудеть, наставляя меня на путь истинный, даже не замечая, что от его угроз скоро кому-то прилетит…

– Только попробуй что-то выкинуть, когда будешь пить из кубка… и когда я потянусь к тебе за поцелуем…

Медленно повернув голову, улыбнулась.

Лэнг сглотнул, явно трухнув.

Что его так напугало в моём лице – не знаю, но эффект решила закрепить:

– Только потянись… будешь лежать, как твой дружок, до второго Пришествия.

– А? До чего?

– Лучше тебе не знать, малыш… Свали в канаву, а то я тебя прямо тут угандошу… прости за мой французский.

– А?

– Святой Лука, – я возвела глаза к золотой лепнине, – император выдаёт меня замуж за дебила…

– Ах ты…

– Оливия, дорогая… – воскликнула Александрия, уже минут десять поглядывая на меня со своего постамента, которого тут вчера точно не было. – Подойди, детка.

«Детка… тоже мне. Да у тебя даже с Оливией разница не больше, чем в пять лет. Про себя настоящую вообще молчу».

Народ продолжал смотреть на выступление очередной фрейлины, которая жонглировала белоснежными пульсарами, как заправской клоун в цирке, но любопытство сделало своё дело – гости навострили ушки на макушки, пока я приближалась к их владычице.

– Ваше Величество, – снова присела в реверансе, дожидаясь, когда мне позволят подняться.

– Оставь, дитя. Лучше скажи, тебе нравится мой подарок?

– Спасибо, Ваше Величество. Я даже предположить не могла, что удостоюсь такой чести.

Правительница осторожно посмотрела на своего мужа и, подбирая слова, обнадёжила меня:

– Я считаю, что дети не несут ответственности за грехи своих родителей.

«Макаренко номер два, ёлки-моталки. Тот тоже детей преступников социализировал. Эта, видимо, меня в свои подопечные решила записать… И зачем тебе это надо?»

– Вы согласны со мной?

«Вопрос с подвохом…»

Задумчиво склонив голову набок, сдержано улыбнулась:

– До тех пор, пока детей не пытаются обременить этой ответственностью – да. Однако даже животному сложно оставаться безучастным, когда по его следу пускают свору, объявив своей целью. – Животный мир Вилетты был идентичен нашему. Собственно, вся разница между Вилеттой и Землёй заключалась лишь в магическом биополе. На Вилетте – магия, у нас – технологии. В остальном – даже расположение материков и океанов – линия к линии. Ну, ещё разница в политическом строе отдельных государств. Здесь всё-таки преобладала монархия. Всё остальное – как под копирку. Именно поэтому позволила себе сравнение. – Знаете, какое животное самое опасное?

Императрица оживлённо заблестела глазами… как и её муженёк с моим опекуном и отцом Даррелла, прекратившего пререкаться с Кейном.

– Кабан?

– Крыса. Ммм… в сиротском приюте собственными глазами видела, как загнанная в угол крыса растерзала трёх гончих.

«Куда-то я не туда съехала…» – на меня смотрели так подозрительно, будто я сама в крысу сейчас собираюсь превратиться.

Пришлось кривить губы в неестественно улыбке.

– Впрочем, это не важно. Человек на то и человек, чтобы отличаться от животных разумностью и осторожностью. Да и прессинг сильного человека только закаляет на злобу врага.

– Вы относите себя к категории сильных? – Это был вопрос без иронии или ядовитого презрения. Искренний… даже с неуловимой верой. Императрица явно хотела меня в свои сторонники.

«Зачем?» – Тот вопрос, который я планировала разобрать по полочкам этой же ночью.

– Я выросла среди сильных и талантливых людей. Не могу быть слабой априори.

– Талантливых? – Влез в наш разговор сам Этан Тайрон, явно пытаясь увести жёнушку от опасной темы. Не знаю, что происходит между императором и императрицей, но оживление Александрии Этана прилично взволновало, хоть Тайрон и пытался этого не показать.

«Бабушка Оля очень старая. От неё такое даже при желании не ускользнёт. Опекун, вон, тоже весь дёрганный, как кобра перед прыжком.

– Раз вы сильная и талантливая, посоревнуйтесь с очаровательными фрейлинами Её Величества.

– В очаровании? – Решила поиздеваться над гадостным мудилой, повесившим всю семью бедной Оливки.

– В талантах, – огрызнулся Этан Тайрон, а за его спиной Кейн едва заметно мотнул головой, призывая отказаться или спасовать.

«Иди на хер!»

– Если Её Величество позволит…

– Я тебе приказал! – Император потихоньку зверел, но улыбка и быстро поднимающаяся грудь Александрины говорила о том, что я сделала всё правильно. Блондинистая владычица уже губу раскатала, считая, что пары ласковых слов достаточно, чтобы сделать меня своей должницей.

– Как прикажете… – отвернувшись от четы правителей, быстрым шагом сократила расстояние до рояля и присела на холодный стул, УЖЕ зная, что буду петь!

«Сам нарвался! Да и песню эту я виртуозно исполняю!» – Мои любимки обожали, когда я играла «Нас бьют – мы летаем». Даже Вовочка, который у меня в молодости больше рэп слушать любил, уважал творчество NARGIZ, перепевшей одну из последних композиций Пугачёвой на УРА! Что говорить про меня – женщину, обожающую рок и метал?!

Когда грянули первые аккорды, я поняла, что такой экспрессии во мне ещё никогда не было. До этого момента я дарила людям силу, выпевая каждое слово. Сейчас я шла в бой! Собиралась одной песней показать, что со мной просто не будет ни во время ритуала, ни после него!

«Да я со своим проклятийным даром в Богиню превращусь, а не сдам ни одного сантиметрика воли и свободы!!!»

Глаза у народа по мере проигрыша становились всё круглее. Вряд ли придворные слышали когда-нибудь в исполнении рояля чистейший рок!

«Вон, Кейн вообще, кажется, сейчас в обморок упадёт…»

Переведя взгляд с опекуна на Этана Тайрона, запела:

 
– Ты плыл в небесах, но был спущен на землю;
И раненый в сердце мечтаешь стать целью,
Но эта уловка всем битым знакома —
В любви без страховки живут миллионы.
Миллионы…
 

Кейн сполз по стеночке… Его состояние никто даже не замечал.

Отгоняя неловкость, гнула своё:

 
– Нас бьют – мы летаем, от боли всё выше,
Крыло расправляя над собственной крышей.
Нас бьют – мы летаем, смеемся и плачем,
Внизу оставляя свои неудачи.
 

Хрипловатый голос Оливии обалденно вписался в стиль. Рояль не пел, а орал. Казалось, пальцами я заколачиваю гвозди… в крышку гроба. В чью именно? Скоро узнаем!

 
– Пусть врут, что крепчаем от новых предательств;
Подбитый изменой – не ждет доказательств;
Кто крыльев лишился – боится влюбляться,
Но должен над страхом потери подняться.
Подняться…
 

Императора я испепеляла улыбкой:

 
– Нас бьют – мы летаем, от боли всё выше,
Крыло расправляя над собственной крышей.
Нас бьют – мы летаем, смеемся и плачем,
Внизу оставляя свои неудачи.
Неудачи…
Полёты, полёты судьбы в непогоду;
Рискуют пилоты, чтоб вырвать свободу.
Чтоб вырвать свободу!
 

Бедные клавиши… Со стороны, наверное, казалось, что я танцую за роялем.

Мне было плевать.

«Ушатаю любого гандобаса! Я вам не Оливка! Бабушка Оля в гневе страшна!»

Настрой «гостей» был понятен без слов – я пылала разрядами, точно в ёлка в Новый год. Всем хотелось, как минимум, по-тихому прикопать меня за особняком!