Текст книги "Вдвоём (СИ)"
Автор книги: Натали Лансон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Натали Лансон
Вдвоём
Глава 1
Золотая свадьба
Может ли старость дарить такое счастье?
Может!
Сидя в центе праздничного стола рядом с любимым и единственным мужчиной в моей жизни, меня переполняли эмоции.
Радость, счастье, любовь, признательность и благодарность… и совсем чуть-чуть жалости, что современная медицина не придумала ещё вакцину бессмертия.
Поздравления от любимых родственников, детей, внуков сыпались со всех сторон.
Вовочка чувствовал себя неловко. Нет, он у меня очень общительный. Можно сказать – балагур, но такое пристальное внимание поначалу смущало даже меня.
– Мамулька, – со спины тихо подошёл Никита.
– Что, сыночек?
Наш сын и главврач поликлиники в одном лице переступил с ноги на ногу, чувствуя неловкость.
– Мам, пап. Сложный случай. Надо на работу. Хирург новый, боится сам оперировать девушку.
– Молодец хоть признаёт, что помощь нужна, – заворчал Вовочка, поднимаясь со стула и пожимая сыну руку на прощание. – А то нынче молодёжь очень самостоятельная.
– Пап, – Никитка покачал головой, ухмыляясь, – молодёжь всегда была и будет самостоятельной. Тут просто человек ответственный. Я Аллу Игоревну потому и взял на работу, что она – очень совестливая и осмотрительная.
– Конечно, – поддержала любимых мужчин. – Не на баяне играете, а жизни человеческие спасаете!
У окружающих появились улыбки на лицах.
– Ольга Владимировна, ваша работа тоже очень важная, – подала голос Анечка, наша невестка.
Я только махнула рукой, улыбнувшись.
«Что там жизненно-важного в пиликанье на кнопках? – вспомнив о своей работе в детском саду, печально вздохнула. Очень уж скучала сейчас, уже больше двадцати лет просидев на выслуге. – Дари любовь детям, пой с ними, да пляши… Только искренне и от всего сердца – вот и всё!»
– Беги, сынок. Бог тебе в помощь!
Никита ушёл, поцеловав свою жену перед уходом, и я вытерла одинокую слезу, выступившую от умиления.
– Бабушка, бабушка! – Подскочила Катюша – наша шебутная внучка. – Пора! Сейчас.
Вова резво для семидесяти трёх лет поднялся со стула.
«Танец… и зачем только этот бред придумали?»
Подав руку, медленно под ручку последовала за Вовчиком.
Муж очень любил танцевать. Сколько себя помню, на всех вечеринках, праздниках Вовочка был центром танцпола. Не то, чтобы он был профессиональным танцором. Нет. Обычный строитель с руками не из «одного» места.
Всё дело было в его натуре. И самое забавное, я до самой свадьбы не знала, что Вова такой прикольный. Он мне казался таким серьёзным и хмурым… а в день нашей свадьбы у мужика будто колпачок сорвало. Он так выплясывал и радовался «прощанию со свободой», как выразились его женатые друзья.
«Боже… – заглянув в счастливые глаза муза, еле сдержала слёзы, – спасибо тебе за такую жизнь!»
Осторожные движения, поставленные внучкой-хореографом, получалось выполнять без особого труда. Даже на автомате. Эмоции заполнили собой всё, стирая механичность и переживания по поводу красоты исполнения.
Нам нравилось! Остальное не важно.
Мягкая мелодия, смысл слов песни, сила голоса певцов… моя любимая песня «Вдвоём»… песня нашей молодости. Максим и Наргиз вдохнули в композицию такую мощь, что словами не описать то воздействие, которое песня на меня производила!
Окружающее пространство сгладилось яркими красками. Я не видела ни улыбки, ни слёзы друзей и близких. Для меня эпицентром Вселенной был и всегда остаётся лишь он один – мой Вовочка.
– Устала? – Спросил муж, когда праздник закончился, и мы вернулись домой.
– Чуть-чуть. Такие мероприятия меня всегда выматывали.
– Знаю. – Вовочка подошёл ближе и обнял. – Давай спать?
Тихо захихикав, как девочка, сострила:
– Говоришь, как в первую брачную ночь. Помнится, после свадьбы мы тоже без ног свалились спать.
– … только подарки спихнули с кровати, – засмеялся Вова, крепко обнимая меня. – Да… вернуть бы меня пятьдесят лет назад, я бы спать не лёг.
Щёлкнув любимого старика по носу, с хохотом выбралась из его рук.
– Шутник. Всему своё время. И знаешь… вернись я обратно, ни одной секундочки не изменила бы.
– И я…
Забравшись под одеяло, умиротворённо вздохнула.
– Ты же помнишь?
– Что?
– Я умираю первой… не смей оставлять меня одну.
Муж напрягся.
– Оля, раньше воспринимать твою творческую натуру было как-то легче. Сейчас эта дурость – несмешная.
– Знаю…
Сколько себя помню, я к Вове постоянно приставала с этой просьбой. Натура или нет, а страх остаться без него всегда кружил рядом. Я отчётливо осознавала, что не смогу без него прожить и дня. Я слабая без него. «Половина» в прямом смысле этого слова.
Самое жуткое, что в молодости этот страх был призрачным, а с возрастом обрёл лицо. Это нормально. Время же неумолимо. Тем не менее…
Муж некоторое время молчал. Напряжение отпускало его тело.
Хмыкнув, Вовочка заключил:
– Уйдём вместе. Вдвоём.
– Вдвоём… А мне нравится!
Засыпая в объятьях любимого, улыбалась.
Глава 2
Ужасный сон или новая реальность
Потянувшись, удивлённо распахнула ресницы и села на кровати.
«Нет тяжести в теле… а села, как резво! – Быстро моргнув, опешила, непрестанно работая ресницами. – Что за чёрт?!»
Обстановка вокруг меня сильно напоминала комнату в общежитии. Моя кровать полуторная… и по периметру помещения ещё две такие.
«Где я? Это сон?» – Опустив взгляд, вздрогнула, посмотрев на свои руки.
Молодые, без веснушек, которые сопровождали меня по жизни с пелёнок. Пальцы тонкие, изящные. Толстый перстень, которых я с роду не носила.
Отбросив одеяло, подскочила к напольному зеркалу.
Встретившее меня отражение захлебнулось рыданиями.
Я знала, что это. Сама ни одну книгу написала в стиле попаданства. На мои фэнтезийные труды даже популярностью пользовались, но поверить в то, что я, как мои героини, попала в другой мир… в тело другого человека…
«… а моё?! Где я?! А Вова?! Нет! Не хочу!!!»
Протяжно взвыв, рухнула на пол.
Меня трясло от беззвучных рыданий.
Появление нечаянного свидетеля не спасло. Истерика захватила меня полностью.
Ужас и страх затопили сознание.
– Олив! Оливия!!! Ты чего?! – Подскочившая девушка, заботливо приобняла меня за плечики, помогая подняться. Эмоции чужой подруги оказались очень кстати. Страшно подумать, как долго я приходила бы в себя, находясь перед не своим отражением! – Оливка, что с тобой? Это из-за опекуна, да? Брось! Навязанная им помолвка с баронским отродьем всё равно сейчас ничем не обяжет. Тебе учиться ещё три года, а за это время всяко может случиться. Я тебе как зельевар говорю!
Всхлипывая, дрожащими руками обхватила протянутый стакан с жидкостью.
Большие глотки холодной воды окончательно помогли прийти в себя.
– Идём… надо умыться. Скоро на занятия. Нельзя такой идти… Даррелл увидит – станет ещё невыносимее. Гадёныш! И чего к тебе придрался тварь!?
Хлопнула дверь, и в комнату вплыла ещё одна девушка.
– Нечего было его опускать при всех… Это Лэнг так изощрённо мстит. Не думаю, что дело дойдёт до свадьбы… – голубоглазая брюнетка поморщилась, окинув меня оценивающим взглядом. – И чего он так зациклился? Было б чему мстить…
– Кейт! – Охнула обнимающая меня блондинка с ласковыми карими глазами, которые при взгляде на Кейт обзавелись колючим неприязненным возмущением. – Как тебе не стыдно!
– Не стыдно! – Огрызнулась брюнетка, раздражённо перекидывая блестящие кудри через плечо. – Эта выскочка заслужила всё, что получает. Ещё перед дочерью мятежников вся академия не прыгала на задних лапках! Подумаешь! Отличница!!
Эта Кейт помогла мне окончательно прийти в себя.
«Значит, я теперь не Ольга Владимировна – музыкальный руководитель в детском саду… писательница фэнтезийных романов… больше не мама самого лучшего сына… не бабушка красавицы-внучки… не любимая и единственная Вовочки… – Слёзы новым потоком потекли по щекам, и блондинка помрачнела, озверело пялясь на соседку по комнате. – Дочь мятежников? Отличница?!»
Зажмурившись, отчаянно зашептала:
– Не хочу… проснись… проснись…
– Олив?
«Я – Оля! Оля… – отчаянно замотав головой, юркнула под одеяло. – Где ты, Вовочка? Забери меня! Ты мне обещал! Где твоё – «ВДВОЁМ»?!»
Тихо переругиваясь, девочки ушли, а моя натура полностью проявила себя. Одиночество толкнуло меня в объятья жалости и сожалений. Сердце, как маленький зверёк в клетке, билось в груди молодого тела, желая только одного – домой.
Разомкнув губы, тихонько запела, пытаясь расправиться с рыданиями:
– Мы вдвоём…
Вокруг Солнца на Земле дёнь за днём…
И под ярким самым… и под дождем вдвоём!
Всё на свете вместе переживём
И когда-нибудь в один день умрем.
Мы вдвоём…
Мы вдвоём…
Я всегда пела, когда душа болела, или сердце сжималось в тревоге перед неизвестным. Это помогало… но не сегодня.
Кошмар затягивался, а «сон» не собирался быть сном.
Постепенно за окошком стемнело, и девушки вернулись в комнату.
Блондинка, имя которой я так и не услышала, тихо поставила на тумбочку стакан с мутноватой жидкостью и небольшую булочку… потопталась немного, не зная, как со мной разговаривать, и уныло сдулась, когда я отвернулась к стене.
«Так нельзя, – будто бы сквозь пелену донес голосом Вовы разум простую истину. – Тебе дали ещё одну жизнь! Живи!»
«Забыли забрать память…»
«Значит, скоро она тебе пригодится! Ты должна радоваться тому, что есть!»
Девочки уже сопели в две дырки, когда я села на кровати и дрожащими руками потянулась к булочке.
«Пригодится… хоть бы».
Поедая булку, зажмурилась, уходя в себя и копошась в воспоминаниях, которые роились в голове не только в виде моего жизненного опыта, но и памяти предыдущей жительнице этого тела.
Девочка, в теле которой я проснулась, действительно была дочерью мятежника. Всю семью император и его совет приговорили к смерти, оставив лишь годовалую Оливию Ленокс – это всё, что знала воспитанница сиротской обители «Пресветлой Фелисии», где Оливия жила до восемнадцати лет. И хорошо, надо сказать, жила. Хорошая девочка. Усердная и добросовестная, Оливия не приносила никаких хлопот матерям-настоятельницам. Даже помогала с младшенькими, играя и обучая их всему, что должны знать детки, вплоть до выпуска.
Когда за Оливией приехала карета с опекуном, весь приют рыдал взахлёб, благословляя девочку на дорогу.
И началась гадкая взрослая жизнь.
Ублюдочный опекун, который хоть и редко появлялся, но не упускал возможности поддеть дочь мятежника, старался изо всех сил, чтобы Оливии жизнь мёдом не казалась.
Как советник императора стал опекуном Оливии – это другой вопрос, но чего я никак понять не могла, почему весь свет так ненавидел наследницу того, кого втайне поддерживали при восстании, пока орден Ленокса не рассекретила тайная служба императора?! Хотя… о чём это я?! Своя рубашка ближе к телу. Тут всё логично. Да и выслужиться перед гадким императором, который просто заморил подданных налогами – святое дело лизоблюдов.
Оливии повезло в одном – девочка имела дар.
«Проклятийница»… именно этот дар не позволил императору уморить ребёнка вместе с её родителями. Убить невинного проклятийника – прямой ход в местную преисподнюю всем кланом!
Оставив Оливку в живых, Этан Тайрон, император Каримы, сделал девушку своей должницей. Долг жизни в Каримской империи – это довольно серьёзная магическая цепь. Оливия не может мстить благодетелю и его семье, обязана почитать сраного спасителя и слушаться его во всём.
«Хорошо, что я – не Оливия», – вздрогнув, поморщилась, отставляя пустой стакан на тумбочку.
Сейчас Ленокс училась на втором курсе академии. На бытовом факультете, хотя все проклятийники без конкурса зачислялись на боевой или проклятийный факультеты… и на бюджетной основе!
«Да всё понятно… принизили, как только могли. Не дай Бог, ещё научится себя защищать и давать отпор! Суки… – вспоминая сюжеты своих книг, горько усмехнулась. – Мда… это попаданство будет покруче любого фэнтези… ад, ещё и реальный».
Скуксившись, поникла головой.
Девочку было жалко. Куда она делась, я не видела в её воспоминаниях. Просто легла спать, расстроенная заявлением этого Даррелла, что опекун Ленокс дал добро на помолвку, а проснулась уже я. Всё.
Поднявшись, прошлёпала в ванную комнату.
Горячая вода помогла распрощаться с последними отголосками тоски. Нет, она не прошла. Не покинула меня навсегда. Только немного приглушилась под напором реалий чужого мира, где мне теперь куковать непонятно сколько времени.
Верить, что я навсегда останусь тут, никак не хотелось, но и дальше страдать я себе позволить не могла.
Вернувшись в комнату, тяжело вздохнула, ныряя под мягкое, пахнущее полевыми цветами одеяло.
«Утро вечера…»
Глава 3
Академия Каримы
– Ты как? – первое, что я услышала, когда открыла глаза и застонала, осознав, что кошмар не закончен.
Сон продолжался, хотя бессмысленно называть то дерьмо, в которое я попала, сном.
Роза Бонд – пепельная блондинка и очень отзывчивая девушка, присела на край моей кровати.
– Оливка, так нельзя. Если и сегодня пропустишь занятия, профессор Флетчер отправит тебя к целителям.
– Розочка, не волнуйся. Я сегодня готова идти вперёд. Жалко, что ты не на бытовом… – девушка обиженно поджала губы, и я поторопилась пояснить. – Мне без тебя будет очень тяжело держаться стойко.
Подбородок Розы задрожал от искренней жалости. Блондинка подалась вперёд, стискивая меня в крепких объятьях.
– Держись! Всего-то два пары. Обещаю, в обеденный зал мы пойдём вместе!
Положив подбородок девушке на плечо, глубоко вздохнула.
– Спасибо.
– Обнять и плакать, – скривилась Кейтлин Мирануш – дочь старшей фрейлины Её Величества Александрины Тайрон, а я в который раз поблагодарила высшие силы, что те оставили мне память и мою, и несчастной Оливии.
– Кейт, отвали, – прорычала Роза, моментально показывая свои шипы. – Будешь Оливку задирать, она тебя проклянёт!
– Ей запрещено, – побледнела брюнетка, быстро накидывая сверху платья мантию и хватая рюкзак.
– Вообще-то мне запрещено проклинать императорскую семью, – ехидно заметила я, прищуриваясь. – Или отпрыски фрейлин имеют какое-то отношение к династии правителей?
Кейт охнула, прежде чем выместись прочь и хлопнуть на прощание дверью.
Роза усмехнулась.
– Сутки страданий пошли тебе на пользу, Оливка. Ты прям стала такая боевая… Ладно. Идём, а то пропустим завтрак. Ты и так целый день голодала.
Столовая академии, как и само величественное здание, поразили меня до глубины души.
Мощные постаменты, длинные переходы, замковые стены по периметру, мерцающий купол, толпа студентов, или как они себя называю «адептов», строгие соколиные взгляды преподавателей, попадающихся нам по дороге к местному общепиту – всё напоминало сказку, и было именно ей!
Мне даже кажется, что будь я моложе лет на пятьдесят, это попадание могло мне прийтись по вкусу… но не после того, как я встретила Вовочку.
В академии учились все: как отпрыски элиты, так и бедняки. Разница только в том, что у бедняков уровень магии должен был быть высоким, а сынки и дочери приближённых ко двору семей даже с минимальной искрой были обязаны закончить академию. Естественно, чем приближённее семья, тем сноснее отношение к полной бездарности, отсюда и пофигистическое внимание к обучению.
«Система образования тут никудышная… впрочем, – вспомнила я о родной стране и её бестолковых министрах, – у нас ничуть не лучше».
Народу было столько, что меня даже никто не замечал. Все куда-то спешили, как в мегаполисе, и это позволяло немного расслабиться.
Завтрак оказался очень даже приятным. Вкус новых для меня блюд разбавил настрой, и в кабинет «Бытовых заклинаний» я заходила уже с боевым настроением.
Объявление профессора Флетчера, который оказался деканом бытовиков, о том, что сегодняшнее занятие будет практическим, немного растревожило душу, но после удачного ответа на вопрос преподавателя и демонстрации самого заклинания, которое получилось у меня с первого раза, я окончательно поверила в себя.
«Будем жить!» – Обратившись к потолку, отправила мысленный посыл Вовочке, которого больше не было рядом.
Время до обеда пролетело незаметно. Воспоминания Оливии, её знания и прошлые заслуги перед преподавателями сослужили мне хорошую службу. И декан бытовиков, и преподаватель «Истории магии», чья пара стояла второй, не пытались как-то меня прессовать. Даже улыбались и признательно кивали головой, когда мои ответы были верными.
На курсе Оливии Ленокс было не так много адептов. Во-первых, бедняков с таким слабым уровнем, что учились на бытовом факультете, практически не брали, а во-вторых, отпрыски элиты получали по сусалам, если их определяли сюда.
Бытовой факультет, по сути, служил таким себе трамплином, имея длительность обучения всего в два года.
Если к концу второго курса тебя не определяли на любой другой из шести оставшихся факультетов, администрация выдавала справку, и ты отправлялся в гувернантки или же в дворецкие.
Моя чуйка говорила мне, что Оливку ждёт именно эта участь. Особенно если вспомнить, что до конца второго курса оставалось какие-то полгода… плюсом эта помолвка, чтоб им!
Только представила себе мужчину, прикасающегося ко мне, вздрогнула от брезгливости.
«Не, товарищи! Бабушка Оля хер кого допустит до этого тела, пока занимает его!»
Моя решительность была непоколебима.
Вместо того, чтобы ждать Розетту у порога аудитории «Истории магии», я перекинула через плечо рюкзак и быстренько погнала в библиотеку. Появилась идея… и пока меня не зажопили окончательно, нужно было понять, как претворить её в жизнь!
Глава 4
Знания – всё для попаданок!
Библиотекарша, которая Оливку чуть ли не боготворила, выдала мне всё, что я попросила.
Мать трёх сорванцов, живших на территории академии, как и муж-завхоз госпожи Тейт, были обязаны Ленокс по гроб жизни. Девочка спасла их детишек, когда те попадали в пруд. Прогулка поздним вечером тоже может принести кому-то пользу! В тот раз – она была для детей и их родителей, сегодня – для меня.
Пролистав ни один фолиант по проклятиям и причинно-следственному разбору связи долга жизни, поняла одно – совсем не применять дар здешняя Вселенная Оливии Ленокс не запрещает! А мне, Ольге Владимировне, так и вовсе! Долг привязывался к душе, а моя душа ничем не обязана этому гадскому правителю!
«Но и бузить глупо. Хоть выдержки по иномирянам имеются, а заявлять о себе так явно – это чревато…»
– Вот ты где!
От восклицания соседки по комнате, я чуть второй инфаркт не схлопотала, подскакивая так, что коленки о столешницу ушибла.
– Я тебя обыскалась!
– Прости, Розочка.
– Что это? – Блондинка присела рядом на стул, уставившись в страничку огромного талмуда «Высшие проклятия десятого уровня». – Ты что? Собираешься сесть за решётку?
– С чего такие выводы?
– Так к высшим проклятиям относятся все заклинания, итогом которых является смерть, а за такое по головке не погладят… даже по такой очаровательной, как твоя.
Оливия Ленокс, действительно была хороша собой. Я о таком теле могла только мечтать даже в свои восемнадцать лет.
Сколько себя помню, масса моего тела превосходила норму в пару десятков кило, а тут тоненькая тростиночка, хоть грудь под мешковатым платьем и не маленькая. Оценить фигуру Ленокс я сумела даже в истеричном состоянии, принимая вчера душ.
Помимо глаз, девочка, то есть теперь я, отличалась выразительными, нежными чертами лица, миндалевидным разрезом лазурных и чистых, как море, глаз, шоколадным цветом волос и молочной кожей без единого изъяна. И пусть Кейтлин с Розой смотрелись куда ярче скромно одетой воспитанницы сиротского приюта, но Оливия одним своим взглядом могла покорить даже самых искушённых мужчин.
Я, с высоты своих лет, даже ещё не столкнувшись лично с недоженихом Ленокс, могу точно сказать – такие очаровательные непорочные милахи привлекают ублюдков, точно мёд пчёл. Это как с новой детской площадкой… нарики и потерянные ушлёпки обязательно сломают качели, разрисуют лавочки и повыдёргивают к херам собачьим цветы, чтобы они не затрагивали струны в их душе, которых они сами боятся.
Работая когда-то в детском саду, мне только руками приходится разводить, видя подобное.
Дети… они такие хорошенькие. Что с ними происходило в пубертате!? Почему их так тянет к девиантности в этот период!? Вопрос, которым задаются философы тысячелетиями, по большому счёту так и не найдя на него ответ.
Даррелл Лэнг – из этой оперы. Хоть молодому аристократу стукнуло уже двадцать два года, а «ушлёпка» из него никто так и не изгнал.
– Розочка, я не собираюсь делать глупости. Просто читала о «долге жизни», но ты не говори никому об этом.
– Конечно, не скажу! – Роза с укором посмотрела на меня. – Я же ещё не поехала крышей. Нам неприятности ни к чему. – Бонд поднялась, сгребая книги в ровную стопку. – Идём. Скоро ужин.
«УЖИН?!» – С удивлением хлопая ресницами, покинула библиотеку, на прощанье махнув миссис Тейт.
Академия гудела, наполненная студенческой жизнью. Первокурсники отличались от выпускников одним своим затравленным взглядом, а титулованные преподаватели выделялись среди своих коллег по принципу влияния в обществе. Всё, как и везде. Я даже себя словила на мысли, что Боженька недаром даёт человеку одну жизнь… ну или память на одну жизнь… или…
«А! – мысленно махнула рукой на теории, в которых я полный профан. – Всё-таки не каждый день так умудряюсь попасть! Откуда мне знать, как там Небесная канцелярия работает?! Жизнь – настоящие потёмки…»
Как бы то ни было, а вывод о том, что мне тяжело вжиться в чужое существование, да ещё и существование девушки, которая отличается от меня и характером, и внешними данными, неукоснительно вбивался в сознание.
Почувствовав спиной чей-то взгляд, еле усидела на стуле.
Бросаться в объятья явного любопытства – всегда плохо. Осмотрительность и бдительность – наше всё! Мне не пять лет, чтобы вестись на банальный интерес.
Прожевав мясо, глотнула и тихо обратилась к сидящей напротив меня Бонд:
– Розочка, глянь осторожно, кто там мне спину сверлит… только осторожно.
Мастерица зелий прищурилась, прежде чем нацепить на лицо маску безразличия.
Лёгкий наклон, и девушку передёрнуло от отвращения.
– Лэнг… и сучка Кейт с ним.
Громкий смех был явно направлен ударом в мою психику. И, положа руку на сердце, это бы сработало, будь Оливия в своём теле. Бедная девочка вообще не понимала, за что ей такой мрак, ведь она всегда старалась быть к окружающим доброй, а тут такая мерзость. Но это Оливия не понимала. Я, как человек, имеющий высшее педагогическое образование, прочитавший ни один труд психологов, философов и других деятелей и мыслителей, работающих над душевной составляющей поступков и мыслей разновозрастных представителей хомо сапиенс, имела свои соображения на этот счёт.
Соседка-паршивка элементарно веселила недожениха рассказами о моих вчерашних терзаниях, а он радовался, что смог сломить девку, которая посмела ему отказать, когда засранец попытался зажать красотку в тёмном уголке академии.
«Ничего… Смейтесь пока. Смеётся тот, кто смеётся последним».
В комнату мы вернулись без приключений.
Быстро подготовившись к завтрашним предметам, прилегла на кровать, размышляя о даре.
Он был. Я его чувствовала. Магия воспринималась, как сеанс иглоукалывания. Как-то сын купил нам с Вовочкой путёвки в Тибет. Я знаю, о чём говорю.
Дар явно был недоволен. Царапался изнутри и одаривал тянущей тоской. Он обижался, что им не пользуются.
Ощущения подсказывали, что дар проклятийницы застоялся. Возможно, Оливия выгорела прошлой ночью именно из-за восемнадцатилетнего игнора.
Кейт вернулась с довольной улыбочкой.
Я отвернулась к стене, чтобы не сбиваться с мысли. Она витала в воздухе, не позволяя себя поймать. Пришлось собраться изо всех сил, чтобы Эврика рухнула простотой решения, точно яблоко на Ньютона.
Когда я подскочила с кровати, свет в комнате уже потух, и девочки спали.
Покусывая нижнюю губу, подошла к зеркалу и приложила обе руки к идеально гладкой поверхности напольного предмета мебели.
«Так… Смотреть, не отрывая глаз… – девушка-отражение уставилась на меня в ответ, лихорадочно блестя глазами. – «Нырнуть в глубины резерва жгучим желанием…» – мысленно процитировала один из абзацев учебника по проклятиям. – И слова… сказанные от всего сердца… с бешеным посылом…»
– Проклинаю тебя!
