Текст книги "Пропуск в райский сад"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Но семнадцать лет – это возраст, когда кажется легко возможным изменить мир в лучшую сторону и совершенно непонятно, почему все сидят сложа руки. Ни слова не говоря Фифи, я сделала копии материалов и послала их на телевидение, на «Каналь попюлер». Реакция телевизионщиков превзошла все мои ожидания: в Альбуа приехала съемочная группа и даже владелец канала – сам мэтр Оливье Консидерабль.

И я в одночасье стала звездой! Самородок из Альбуа! Я получила гранд гильдии тележурналистов за программу, которую Консидерабль сделал на основе материалов «маленькой, но честной провинциалочки», которые на самом деле были собраны Фифи и адвокатиком, а в титрах стояла моя фамилия…

Но тогда я никоим образом не чувствовала себя воровкой! Я была героиней, не побоявшейся заявить правду на весь мир! Поэтому я очень хорошо понимаю Лолу, ее стремление к правде, стремление обличить виновных. И даже если бы это именно она написала ту самую статью, то я не могла бы ее осудить! Даже права такого не имела бы… Бедная девочка… Где она сейчас?..

– Ты ей рассказывала об этом? – кашлянув, спросил Марк.

– О том, что чужую работу выдала за свою? И на этом выстроила карьеру? Нет, конечно. Я вообще никому не рассказывала. И не потому, что скрывала, а просто потому, что не помнила! И никогда бы не вспомнила, если бы Фифи мне сегодня не отомстила. Думаю, статью она начала писать сразу, как только я появилась в Куассане… Просто поразительно! Я уже полгода здесь, но она не давала знать о себе; Она была настолько уверена, что час возмездия близок, что терпеливо дождалась и точно выстрелила! Это большое мастерство…

– Стиль Монте-Кристо! – презрительно сказал Марк. – Ненавижу. Никогда не мог понять, почему все обожают эту книгу?

– А мне нравилась.

– Потому ты и ковыряешься в историях двадцатилетней давности. Что это дает?

Зазвонил телефон. Марк бросился к нему так, будто был уверен, что он зазвонит именно сейчас. Я сказала вдогонку:

– Например, что Лола точно не писала эту статью!

– Это что-то меняет? – возразил он и снял трубку. – Алло! Да, Жак… Что?.. С ума обалдеть!.. Лола нашлась. – Он весело посмотрел на меня.

– Какое счастье! Где она была?

– В больнице, – ответил мне Марк. – Да что ты?.. Да… Наверное… Не знаю. Сейчас спрошу! – И, многозначительно глядя на меня, произнес: – Ты не против, если Лола будет сиделкой Бруно?

– Ну, пусть… А он как?

Марк улыбнулся, закивал и продолжил беседовать по телефону.

– Марк! Я не поняла! Он пришел в себя? – Я вскочила на ноги. – Дай мне поговорить с Бетравом!

Марк отрицательно замотал головой, сказал в трубку:

– Ладно. Как скажешь, – и положил трубку.

– Ты издеваешься?! Почему ты не дал мне поговорить с ним? Что происходит?

Он вдруг с размаху обнял меня, стал целовать губы, лицо, шею, грудь, плечи, подхватил на руки и, будто баюкая, заходил по комнате, повторяя:

– Я тебя очень люблю, очень люблю! Я испытываю к тебе такую нежность! Я не знаю даже таких слов, но, поверь, я люблю тебя больше всего на свете! Тебя и нашу девочку! Очень люблю!

– Марк, я это знаю! Я тоже тебя люблю! Но… Он не дал мне договорить, закрыв мои губы своими, потом осторожно опустил меня опять на диванчик, встал рядом на колени и, приподняв мой подол, целовал мой живот и опять повторил:

– Я очень люблю тебя! Очень, очень люблю вас обеих! Я хочу, чтобы вы обе это знали…

– Марк, пожалуйста, успокойся!

Он виновато посмотрел на меня снизу вверх.

– Соланж…

Я обняла его голову, прижала к себе.

– Ну пожалуйста, мой хороший, успокойся. Я тоже очень люблю тебя. Очень-очень! – И поцеловала его. – Что сказал тебе Бетрав? Почему ты так разнервничался?

Марк еще раз крепко обнял меня, поцеловал мою грудь, поднялся и сел рядом.

– Прости, Соланж. Я дурак. Я хотел тебя успокоить, подготовить, а, наоборот, расстроил.

– Ладно. Уже не важно. Что сказал Бетрав?

– Страховая компания прислала своего представителя и частного детектива. Ты же получаешь страховку, если он…

– Он умер?! – Я отшатнулась.

– Нет! Нет! – Марк замахал руками. – Наоборот! Он очнулся!

Я вскочила и схватилась за голову.

– Боже! Значит, он им сказал, что ты…

– Нет! Он ничего не говорил!

– Он не говорит?.. – Я опустилась на какой-то стул.

– Говорит! Он очнулся утром и сказал: «Как же я хочу спать», повернулся на бок и опять уснул.

– Но почему?.. Почему они нам сразу не позвонили? Обещали же позвонить, когда он…

– Соланж, это слышала только Лола, и пока еще…

– Лола? Что она там делает? Ах да, она хочет быть при нем сиделкой… Как она вообще там оказалась? Она же пропала!

– Дело в том… – начал Марк.

– Не важно! – Я резко встала на ноги. – Поехали! По дороге расскажешь.

– Куда?

– Туда! В больницу! Куда же еще? Он ведь вот-вот проснется! Или уже проснулся. Что ты сидишь? Вставай! Поехали! – Я дернула его за руку.

– Но, Соланж… Жак попросил, чтобы мы, пока здесь эти страховщик и детектив, не покидали имение. Ты что, не понимаешь? Мы же оба под подозрением!

– Тем более едем!

– Давай хоть предупредим Жака. – Марк покосился на телефон.

– Не трать время! По дороге позвоним.

Глава 29,
которая в «лендровере»

Мне показалось, что Марк как-то слишком долго вставляет ключ в зажигание.

– Марк, может, я поведу? У тебя трясутся руки.

– Не придумывай! Смотри. В жизни не тряслись. – Он вытянул свои ручищи и добавил, трогая машину с места: – Жаку звони. Я же тебе дал свой мобильный. Куда ты его дела?

– Никуда. Вот он. Уже звоню.

– Марк, чуть позже. Я очень занят, – сразу сказал Жак.

– Это не Марк! Это Соланж. Два слова! Мы едем в больницу.

– Вы с ума сошли! Я же просил Марка…

– Я знаю! – перебила я. – Потому и звоню, чтобы вы нас не потеряли.

– Немедленно возвращайтесь! – заорал Бетрав. – Не создавайте мне лишних проблем!

– Не волнуйтесь. У нас все в порядке, – сказала я и отключила связь.

– Ну? – произнес Марк.

– Ты же слышал. Теперь он в курсе. – Я с опаской поглядывала на телефончик, ожидая, что Бетрав перезвонит. – Не переживай. Лучше расскажи, как нашлась Лола.

– Сама могла бы у Жака спросить.

– Он очень занят, даже сначала попросил перезвонить. Ну, где она пряталась? Что произошло?

– Не пряталась она вовсе. Это Жак панику устроил, переполошил всех. – Марк взглянул на меня через плечо, я была на заднем сиденье. – Как ты, мамочка?

Я ему подмигнула, он ответил улыбкой и опять стал смотреть на дорогу.

– У нашей Лолы случился приступ благочестия. После разговора с тобой, между прочим.

– Как это? – удивилась я.

– Лола схватила Библию и побежала в больницу. И со вчерашнего дня сидела возле Бруно и молилась.

– По-моему, молятся все-таки по молитвеннику или псалмы читают по псалтыри.

– А она молилась по Библии. Как умела, так и молилась. Какая тебе разница?

– И ее пустили в реанимацию?

– Пустили. Ее все там знают. Она же сколько времени подрабатывала там санитаркой. Им даже очень хорошо – другие санитарки могут чайку попить, пока она за ним приглядывает. Она ведь довольно опытная сиделка.

– С ума сойти! Я бы даже сказала, с ума обалдеть…

– Ну! Так что твой сон правильный отчасти. Она действительно была у Бруно. Только совсем с другой целью!

– Да уж…

– В общем, она дала обет, что никуда от него не уйдет и будет молиться до тех пор, пока он не очнется и не скажет ей правду. Ей! Понимаешь, именно ей! Потому что никому она теперь больше не верит.

– Она читала газету?

– Читала. – Марк хмыкнул. – Сердобольные коллеги принесли. Дескать, чего ты тут из-за чужого человека убиваешься, и так все ясно. А она знаешь, что заявила? Что бумага все стерпит, и заперлась в реанимации изнутри. Но там же другие больные! Бруно пришлось быстро переводить в отдельную палату, тащить туда приборы. Она и там с ним заперлась и сказала, что не пустит никого, кроме лечащего врача, пока Бруно не очнется. Понятно, что не обошлось без вызова охраны. Так она и охрану убедила, что поступает правильно, и даже договорилась, чтобы перед дверью палаты выставили охранника, чтобы никого чужих не пускал. Она даже Жака не хотела впустить туда!

– Догадались все-таки наконец его вызвать?

– Нет! В том-то и дело, что она их застращала, что вызовет Бетрава, если они будут мешать чистоте следствия. Он сам туда поехал, когда выяснилась ситуация Филена, чтобы они его там помыли и подержали, пока за ним психиатры из его клиники не приедут. Ну и заодно пошел поинтересоваться состоянием Бруно. А там наши с тобой родственники в полной растерянности стоят перед запертой дверью, беседуют с охранником и ждут лечащего врача.

– Дальше все понятно… – Я вздохнула. – Значит, мама и твои уже были там к его приходу. Могли бы позвонить…

И именно в этот момент послушно подал голос мобильный. Это была Кларисс. Она звонила из больницы.

– Бетрав сказал, что вы едете сюда. Пожалуйста! Не нужно этого делать.

– Бруно проснулся? – спросила я. – Что он сказал?

– Нет! Он еще спит! Но мы все здесь. Мы дождемся! Пожалуйста, возвращайтесь домой!

– Но я прекрасно себя чувствую. А если Бетрав боится, что мы сбежим, то напрасно. Мы вовсе не собираемся сбегать!

– Не в этом дело! Здесь толпа репортеров!

– Где?!

– В холле больницы! Перед центральным входом! Бетрав вызвал подкрепление, чтобы они дальше не прорвались!

– Хорошо, что предупредила. Мы войдем со служебного входа. Марк знает как.

– Со служебного? Что случилось? – забеспокоился Марк.

Я сказала Кларисс:

– Не о чем волноваться, до встречи, – захлопнула мобильный и ответила Марку: – Больница в осаде. Толпа перед входом и в холле. Папарацци учуяли сенсацию и слетелись, как вампиры на кровь. Странно только, что эта лавина пока еще не двинула на Бон-Авиро.

– Может, правда вернемся, мамочка? Адреналина тебе сегодня и так уже предостаточно.

– Брось! Я не собираюсь сдаваться. Только надо позвонить строителям, попросить, пусть закроют ворота.

Глава 30,
которая в больнице

Мы подъехали к ней сзади, со стороны двора, где была и служебная парковка. Сейчас изобилием легковых и микроавтобусов всех мастей парковка и двор напоминали скорее ярмарку автомобилей. Микроавтобус с логотипами «Каналь попюлер» бросился мне в глаза. Марк присвистнул:

– С ума обалдеть! Тут и встать-то негде.

– Поехали к центральному входу, там припаркуешься.

Он посмотрел на меня с изумлением.

– Кларисс же предупредила, что там толпа.

– Ну и плевать! Здесь же «Каналь попюлер», смотри! – Я показала рукой на микроавтобус и вдруг почувствовала, как защипало в глазах. – Это же мои коллеги и друзья. Понимаешь? Я не буду прятаться. Я расскажу правду. Они мне поверят! Мы слишком долго работали вместе. И я не ссорилась ни с кем из них никогда!

– Ты хочешь дать интервью?

– Да, хочу. Даже если тут сам мерзавец Аристид, все равно! Это же мои друзья… – Я прижала к лицу ладони, чтобы Марк не увидел моих сентиментальных слез, вытерла их пальцами. – Мы же всегда друг другу помогали. Я – им, они – мне… – И полезла в свою сумку.

– Друзья – это хорошо, – сказал Марк, косясь на меня. – Правда хорошо. Только не плачь! Ищешь платок? В бардачке же есть салфетки!

– Я за косметичкой… Надо, что ли, хоть щеки припудрить и подкрасить губы. Черт… Тушь совершенно окаменела… – Я поплевала на щеточку. – А волосы – просто кошмар! Меня же никто не узнает…

– Может, свернем к обочине? Постоим? Чтобы тебе было удобнее.

– Нет-нет, некогда! Я умею на ходу…

Уже с улицы сквозь просветы между деревьями больничного парка было видно у центрального входа людей, чья принадлежность к масс-медиа не вызывала сомнений. Человек десять-двенадцать, не больше. Кто-то брал интервью у пациентов в халатах, тыкая им в лицо микрофоны, но в основном они общались между собой или меланхолично курили. Другие пациенты прогуливались по парку, с любопытством косясь в их сторону.

– По-моему, Кларисс погорячилась, – сказал Марк. – Это сложно назвать толпой, для обуздания которой нужны жандармы. Вот у меня на презентациях действительно была толпа! Десятка два камер и писак с полсотни.

– Но ты же видел, сколько на стоянке машин? Основная масса торчит в холле. Эти просто вышли покурить. Жалко, что отсюда уже нельзя заехать на территорию, а то могли бы с шиком подкатить прямо к входу.

Марк фыркнул.

– Да у тебя, мамочка, кураж! По публике соскучилась?

– А по-моему, кто-то сейчас сильно ностальгировал по былой популярности. Ты не знаешь кто?

– Ладно. Один – один. Вылезай из машины.

Мы пошли по парку, и головы всех прогуливающихся стали поворачиваться в нашу сторону. Марк кого-то поприветствовал, но не получил в ответ даже кивка. Потом мы миновали скамейку, на которой сидели две пожилые тетки, но при нашем приближении они отвели глаза. С ними Марк тоже поздоровался. Они смотрели мимо и, поджав губы, молчали. А за спиной мы услышали достаточно громкое:

– О! Видали? Пошли, пошли! Как только земля под ногами не горит!?

– Не обращай внимания, – шепнул Марк. – Это местная традиция. Новая волна.

Я сжала его руку. Мы приближались к следующей лавке с уже изрядной компанией: три тетки и дедок сидели, а еще один довольно молодой мужчина стоял.

– Могло быть и хуже после опуса Фифи. Не здоровался бы ты с ними.

Но Марк все равно покивал им и улыбнулся. Снова в ответ молчание и пустые глаза. И вслед за спиной:

– Скоро-скоро придет конец этому гадючнику!

Марк обнял меня за плечи, словно почувствовав, что мне очень хочется обернуться и соответствующе ответить.

– Пожалуйста, Соланж, сдержись. Они не злые, просто…

– Просто идиоты! – закончила я. – Готова поспорить, что раньше они каждый вечер смотрели мою программу. И каждый из них хотел оказаться на моем месте! Или хотя бы на месте моего гостя!

– Всё-всё, мамочка! Не думай о них. Они идиоты. – Марк поцеловал меня в макушку. – Я с тобой. Я очень тебя люблю.

– Я тоже…

Тем временем мы подошли уже совсем близко к зданию больницы, и я высматривала знакомых. Но пока не узнавала никого. Зато нас узнали определенно – масс-медийцы стали взволнованно переглядываться, показывая на нас, и самые бойкие уже рванули навстречу.

– Приготовиться! – тихо сказал Марк. – Отсчет пошел!

– Десять, девять, восемь… – Я осеклась, потому что из дверей больницы вышел Аристид. – Черт! Он здесь!

– Кто? – спросил Марк.

– Аристид… Сынок Консидерабля… Редкий мерзавец.

Тот тоже меня заметил, замахал руками и, бесцеремонно распихивая прочих журналистов, первым подбежал к нам.

– Лола! Как я рад тебя видеть! – Его рожа буквально лучилась счастьем. – Марк! Старина! – Он похлопал по плечу совершенно ошалевшего Марка так, будто они от рождения были лучшими приятелями. – Куда вы пропали? Нельзя же так. – Подхватил нас под руки и поволок от уже обступивших гомонящих репортеров, заявляя им: – Позже, позже, господа. Сначала эксклюзив для родного канала нашей звезды Соланж Омье! Затем мы сразу же проведем небольшую пресс-конференцию!

Журналистская братия с микрофонами в вытянутых руках тем не менее трусила следом. Щелкали фотокамеры.

– Какая еще пресс-конференция?! – возмутилась я. – Нам нужно подняться в палату! В конце концов, мы пришли навестить…

– Очень хорошо! – перебил Аристид. Очень! Замечательно и высокогуманно! И какая смелость! Просто гениальное решение прийти сюда! Вы вообще гении, друзья мои, – добавил он и зашептал мне на ухо: – Мы достали из архива тот выпуск, где ты болтаешь с ним, – быстрый кивок в сторону Марка. – И запись скандала, который устроил твой Бруно, тоже сохранилась!

– Как сохранилась? – не поверила я.

– Конечно! В эфир пошла реклама, но камера-то продолжала работать. Подмонтируем!

– Куда подмонтируем?

– К кадрам вашего ареста. Подогреем интерес общественности…

– О чем вы шепчетесь? – не выдержал Марк.

– Потом, потом, дружище. – Аристид покосился на журналистов.

– Он считает, что нас сейчас должны арестовать, – довольно громко произнесла я, вызвав заметное оживление представителей прессы.

Аристид недовольно закряхтел.

– С какой стати? – сказал Марк. – Бруно проснется и расскажет, что…

– Вот именно! Проходите! – Аристид не дал ему договорить, распахнул двери больницы и, понизив голос, выразительно добавил: – Посмотри, тут никто не сомневается, что он расскажет.

В больничном холле царило настоящее столпотворение. И вся эта туча жрецов массмедиа с микрофонами и камерами наперевес моментально двинула к нам, выкрикивая всевозможные вопросы и предположения.

– Чуть позже, чуть позже, господа! – зычно перекрывая нарастающий гвалт, забасил Аристид. – Сначала эксклюзив для «Каналь попюлер», а затем мы непременно проведем пресс-конференцию! Позвольте, позвольте, не задерживайте нас!.. Черт, где ж мои люди-то? – пробормотал он, вертя головой и пробегая глазами по толпе. – Куда все подевались?

– А кто с тобой приехал? – спросила я, тоже пытаясь отыскать знакомые лица, и вдруг увидела, как по лестнице в холл спускается Бетрав.

– Жак! – закричал Марк и замахал рукой. – Жак, мы здесь! Пойдем, пойдем к нему, Соланж. – Он потянул меня. – Пропустите, позвольте пройти, господа… Жак, мы здесь!

Но тот либо не замечал Марка, либо не хотел его замечать. Аристид же ободрился еще больше.

– Чудо как все удачно складывается! Картинка будет просто супер!

Он уже углядел своих людей и сделал им знак пробираться к лестнице, хотя именно этим они и были заняты. Прочие камеры и лес микрофонов тоже нацеливались на Бетрава, который остановился на середине лестницы и с очень серьезным видом извлек мобильный.

Я узнала и нашего оператора, и звуковика, и визажистку Моник. Они приветственно помахали мне руками.

– Моник-то зачем тебе понадобилась, Аристид?

– Для тебя же старался. Еще будешь благодарить.

Тем временем Бетрав набрал какой-то номер и с очень серьезным видом прокашлялся. До лестницы оставалось уже не больше пары метров, а он все не замечал нас.

Трель мобильного раздалась в кармане Марка, вызвав, естественно, всеобщее возбуждение. Камеры и микрофоны заколыхались в нашу сторону.

– Да здесь мы, здесь, Жак! – Марк поднял звенящий аппаратик над головой.

– Пропустите, пропустите же! – воскликнул Аристид.

– Вы все-таки приехали? – произнес Бетрав, глядя сверху вниз с таким видом, будто, кроме нас, здесь не было никого вообще. – Так идите сюда, раз явились. Ох, не слушаетесь вы меня никогда!

Толпа напряженно расступилась, давая нам пройти. Мои бывшие коллеги по каналу воспользовались мгновенной паузой и моментально тоже оказались у лестницы, но пока еще не с нами рядом.

– Так ты все-таки его сын? – шепнул Марку Аристид, косясь на Бетрава.

– Какие глупости!

– Жалко, – отреагировал он и, обернувшись, жестами поманил своих сотрудников.

– Ну чего вы там возитесь? – недовольно сказал Бетрав, достал из кармана диктофон, спустился на пару ступеней и протянул его мне. – На-ка, включай, ты лучше меня с ним управляешься.

Это был диктофон Лолы, который я совсем недавно подарила ей на день рождения.

– Что там записано? – спросила я.

В переполненном холле висела пугающая тишина.

– Так бери и включай, узнаешь. – Бетрав протягивал мне диктофон. – Ну, чего не берешь? Это же не взрывное устройство.

– Жак, – сказал Марк, – дай мне. Я включу. Я тоже умею им пользоваться.

– Погодите, погодите, господа! – Аристид замахал руками. – Тут ведь голос доктора Дакора, офицер?

– Что же еще? – ответил вместо Бетрава Марк. – Разве не ясно? Жак, ну дай мне или сам включи!

– Минуточку, минуточку! – Руки Аристида снова запорхали. – Умоляю, одну минуточку! Согласитесь, офицер, ничего же не изменится, если мы послушаем голос доктора Дакора ровно через минуту? – И, не дожидаясь ответа, воскликнул: – Моник! Быстренько! Приведи их в порядок!

Та, как фокусник, развернула свой чемоданчик и уже держала пуховку.

– Нашу Соланж и Дени? Или всех троих?

– Троих! И поживее! Ну, чего стоишь?.. Из толпы полетели возгласы:

– Правда, чего застряла, Моник?

– Пошевеливайся!

– Жандарма необязательно!

– Не, припудри, чтоб рожа не бликовала!

– А у Дени выдели синяк!

– Нет! Замажь!

– Давай-давай, крошка, пошевеливайся!

– Да это же класс! Сеанс одновременного макияжа на трех лицах! Достойно Гиннесса!..

Моник, прыгая со ступеньки на ступеньку, действительно одновременно гримировала нас троих.

– Черт знает что… – бурчал Бетрав. – Ну и выдумали…

Марк молча сопел. Я тоже молчала. Звуковик прикреплял всем микрофончики. А Аристид очень тихо, но с воодушевлением нашептывал мне на ухо:

– Не волнуйся! Канал сразу же внесет за тебя залог! Ты беременна, суд проявит снисходительность. Ну, Марку, конечно, придется посидеть, но общественное мнение, хороший адвокат…

– Все, хватит шептаться! И хватит на мне рисовать, – резко заявил Бетрав, отстраняясь от визажистки. – Все, все! Спасибо, Моник!

Аристид окинул всех оценивающим взглядом и скомандовал, обернувшись к сотрудникам:

– Работаем, работаем, господа! Офицер! – Он картинно протянул руки к Бетраву. – Позвольте мне воспроизвести эту эпохальную запись. Пожалуйста, диктофон!

Бетрав с сомнением посмотрел на него, встретился взглядом со мной, с Марком…

– Лучше я, – сказал Марк. – Давай агрегат сюда.

– Да ладно уж, я сам. Ну и цирк вы тут мне устроили. – Бетрав вздохнул и нажал кнопочку диктофона.

Все и всё замерло.

Шелест и какие-то отдаленные звуки на записи. Так страшно мне еще не было никогда в жизни. А потом смех Бруно. Тихий и слабый, но этот мурчащий бархатистый смех невозможно было перепутать ни с одним другим. Бруно не произносил ни слова, лишь смеялся и смеялся…

Я с отчаянием смотрела на Марка, он смотрел на меня. Репортерское войско по-прежнему напряженно безмолвствовало, и смех Бруно продолжал разливаться в полной тишине.

– Вы чего кислые-то такие? – переводя взгляд с меня на Марка, тихо спросил Бетрав. – Он же смеется!

– Но, кроме смеха, еще что-нибудь будет, офицер? – поинтересовался Аристид. – Или это все?..

– Да он же свихнулся! – вдруг выкрикнул кто-то. – Разве не ясно?

И остальные сразу заорали:

– Мадам Омье, сумасшествие мужа изменило ваши планы?

– Кто отец вашего ребенка?

– Как вы сблизились с Дени?

– За какую сумму вы продали «бугатти»?..

А смех Бруно по-прежнему разливался из диктофона.

– Прекратите! – рявкнул Бетрав, да так, что все притихли. – Иначе быстро у меня окажетесь в участке за нарушение общест… – Он осекся, потому что зазвучал голос Бруно;

– Невероятная глупость, офицер! Дико смешно! Какого лешего я полез на этот дом? А все из-за Ришелье, из-за этого пройдохи! Чтоб его! Ага, из-за Ришелье! Говорю же, мы решили за него выпить наверху, на крыше, потому что там, с крыши, виден замок, где он бывал. Мы с Марком залезли на леса. Марк – славный парень, душа нараспашку. Они ремонт затеяли у себя. Крыша разобрана. Ну и леса стоят. Вот мы на них и полезли повыше, чтобы этот самый замок разглядеть. Я шел впереди с кувшином. Марк сзади, тащил стаканы и второй кувшин. Я свернул по лесам за угол дома и вдруг услышал, как Марк с кем-то стал болтать. Мне, ясное дело, любопытно: с кем? Мы ж выпить собрались за Ришелье, какого черта он там с кем-то треплется? Я замедлил шаг, обернулся и увидел внизу старикашку, грязного такого, замурзанного. Этот старикашка мочился на розовый куст и глубокомысленно объяснял Марку, что он сейчас очень занят, потому как общается со сферами, а жидкость – суть вселенское вещество! – Бруно хохотнул опять. – Представляете, офицер, человек мочится и философствует! Жидкость – вселенское вещество!.. Но это же дико смешно!.. Почему вы опять не смеетесь?.. В общем, я тогда очень развеселился, захохотал и вдруг понял, что теряю равновесие…