Текст книги "Пропуск в райский сад"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 18,
в которой вчерашний день

Утром за мной заехала мама и повезла в Куассон к гинекологу. Я еще вполне замечательно помещаюсь за рулем, но мама и Марк категорически против, чтобы я сейчас сама водила машину. Марк бы и сам меня свозил, но мама заявила:

– Мы не так часто видимся, тем более моей крошечке скоро предстоит общение с этим психопатом Бруно, и я как мать просто обязана правильно ее настроить.

На деле же наше с мамой общение свелось к ее восторгам по поводу дальнобойщика Анатоля и ее замечательного моста на верхней челюсти, выстроенного на средства того же Анатоля.

– Безусловно, мама, Анатоль достоин всяческих похвал! Я не помню никого, кто прожил бы с тобой так долго. Только на моей памяти вы вместе уже полгода! И к тому же он соорудил прекрасную лестницу на второй этаж. Просто фантастика!

– Ха! – горделиво отреагировала она. – А как он наладил крышу? И, между прочим, Анатоль сделал мне предложение!

– Мама, но он моложе тебя на одиннадцать лет!

– Подумаешь! Твой Марк тоже тебя моложе. – Она посмотрела на меня и подмигнула. – Это у нас семейное! Как только он разведется, мы сразу поженимся.

– Так он женат?

– А кто, по-твоему, сделал это? – Она постучала пальцем по зубам своего моста. – Керамо-гранит!

– Мама, металлокерамика…

– Тем более! Его жена.

Я чуть не икнула.

– Да. Она у него стоматолог. Чудная женщина! Мы так подружились… Но ему совершенно не подходит!

– Почему, мама?

Теперь она постучала пальцем по своему виску.

– Сама-то подумай! Дальнобойщик и стоматолог. Что между ними общего? Молчишь. Вот то-то! Но она этого долго не понимала и не давала ему развод. Все-таки сын и дочка!

– А теперь дает?

– Еще бы! Я ей все объяснила, и теперь она спокойна – Анатоль в хороших руках. У него же геморрой и радикулит. Кто о нем позаботится? А теперь есть я. Она и нижний мост мне тоже бесплатно сделает, лишь бы нашему Анатолю было хорошо.

– Бесплатно? Тоже? Ты же сказала, что он заплатил!

– Заплатил. – Мама кивнула. – Конечно! Не бесплатно же он столько своих лет загубил с этой заумной выскочкой!..

После гинеколога мы заехали в супермаркет – мне нужно было купить провизию для рабочих на следующую неделю. Мама скучающее переминалась с ноги на ногу рядом со мной, а потом сказала, что пойдет в секцию готового платья. Там я ее и нашла. И в первый момент потеряла дар речи: на маме было свадебное платье и фата.

– Как ты находишь, дорогая сестра? – спросила она нарочито громко.

– Супер…

– О! Если Анатоль увидит меня такой, он сразу же даст ей развод! Или лучше эта фата? – Она нацепила другую.

– Но разве он не давал развода? Вроде бы она.

– Ой, не путай меня! – Мама примерила еще одну фату. – Ну, сестрица, какая лучше?

– Никакая. Пойдем отсюда. Я купила тебе коробку шоколадных конфет.

– Зачем ты вечно покупаешь коробки? Гораздо выгоднее – на вес. Ты совершенно не умеешь обращаться с деньгами.

Глава 19,
в которой пыльный потрепанный «форд»

Он стоял прямо за воротами Бон-Авиро.

– Похоже, родственники твоего Марка из Парижа пожаловали! – оживилась мама.

– Не думаю, – сказала я. – Ни у кого из них нет «форда».

– Ну, значит, купили!

– Такую развалину? Не смеши. Скорее это какого-нибудь подрядчика или торгового агента. Давай, мам, аккуратненько объезжай дом и подгони поближе к летней кухне. Разгрузимся, а потом перекусим. Между прочим, Лола с самого утра готовит для тебя свою лазанью. Специально в честь твоего визита.

– Лола! Лола! – Мама поморщилась, заворачивая за угол. – Далась она тебе. Я просто не понимаю, какого рожна ты приваживаешь эту шлюшку? У тебя молодой муж, а ты…

Мама не договорила, и я еще не успела ничего возразить, как мы обе онемели. Возле летней кухни за столом для сезонных рабочих мы увидели Марка, маминого Анатоля и… Бруно. Причем они были настолько увлечены друг другом, что даже не отреагировали на появление маминого «ситроена».

– Черт… – выдохнула мама. – Откуда они тут взялись?

– Сейчас подъедем и узнаем, – кашлянув, сказала я.

– Слушай! По-моему, они все в стельку пьяные!

– По-моему, тоже…

Следы драки на физиономиях всех троих, но мужчины вели себя так, будто давние и закадычные друзья. Из кухни робко выглянула Лола и виновато развела руками – мол, я тут ни при чем.

– О-о-о! Мои девочки! – Первым на наше с мамой появление отреагировал Анатоль. – Парни! – Он приподнялся, но, закачавшись, снова рухнул на стул. – Парни! Знкмтесь! Это моя мамочка! И моя Сл… сл…солнышко! Моя дочечка! – Он оперся руками о стол, встал и все-таки удержался в вертикальном положении. – Мамч-ка! Доччка! Знкмтесь! Это Брно и Мрк! Мои друзья! Мои лчшие дрзья! – Он протянул к нам руки и попытался выбраться из-за стола, вероятно, чтобы пойти навстречу, но потерял равновесие и упал. – Ммчка! Брно и Мрк!..

– Ах ты, гад алкашный! – заорала мама, бросаясь к нему.

Бруно и Марк, медленно поворачивая головы, наблюдали за ними, словно с другой звезды.

– Только бы нажраться! Тебе же в рейс завтра! А ну, вставай! Живо! Кому сказала! Вставай на ноги, гад!

– А у тя ноги, ммчка… – пробормотал Анатоль и схватил ее за щиколотки. – О! Как я лблю тви ноги-и!

– Отпусти, сволочь! Вставай!

– Позвольте вам помочь, мадам! – неожиданно совершенно внятно произнес Бруно, вполне непринужденно поднимаясь из-за стола. – Сию минуту, мадам! – Он нагнулся, схватил Анатоля за плечи и рывком поставил на ноги. – Извольте получить и расписаться, мадам! Ваш багаж?

Бруно улыбался от уха до уха, но его глаза были стеклянными. Мне стало страшно: пьяный Бруно категорически непредсказуем.

– Кретин! – Мама со всего размаху влепила Бруно пощечину.

Тот от неожиданности выпустил Анатоля, который сразу начал падать, но Бруно все же успел его подхватить и, ухмыляясь, повторил:

– Так ваш багаж, мадам? Или сдаем в утиль?

– Ну, ты чего ваше? – вмешался вдруг Марк, тоже со стеклянными глазами. – Какой еще утиль на фиг? Это ж наша теща! И тесть!

– Эти? – Бруно швырнул Анатоля на мою маму, и она его подхватила, чуть не упав под тушей дальнобойщика, но для Бруно, похоже, они уже не существовали. – Ну и пусть проваливают! Не могу больше видеть их рожи!

– Сам ты р-р-рожа! – неожиданно проревел Анатоль, хотя его голова с закрытыми глазами мирно лежала на мамином плече и он даже не шелохнулся.

Мама, сгибаясь под тяжестью Анатоля, с ужасом в глазах делала мне знаки, чтобы я помогла как-нибудь отволочь его в «ситроен». Я посмотрела на дверь кухни, но Лола уже спряталась.

– Мама, в нем центнер! – тихо прошипела я. – Я не собираюсь рисковать ребенком ради твоего алкоголика!

Бруно поднял руку, вытянул указательный палец и погрозил Марку.

– Твой ребенок? Твой!

– Ну, мой. А в чем дело? – вскинулся Марк. – Мы же с тобой уже все решили! Раз мой, стало быть, она живет со мной!

– Вот! – Бруно повернулся ко мне и уже мне грозил пальцем. – Поняла? Надо все решать разумно и равномерно. Без кровопролития, как Ришелье!

– Ага! За Ршлье! – возгласил Анатоль, приподнимая голову с маминого плеча. – Впьем! Нлвай!

– Кстати, – сказал Марк, двумя руками беря кувшин и приноравливаясь наполнять бокалы. – А у меня с крыши видно замок, в котором частенько гостил Ришелье.

– А не врешь? – с интересом и восторгом уточнил Бруно. – Ришелье? В твоем замке?

– Да не в моем! Где ты видел у меня замок? У меня дом. Понял? До-о-м! И это с его крыши видно тот замок, в кото…

– Слушай! – Бруно бросился к Марку и обнял. – А давай мы залезем на крышу и будем пить за Ришелье, глядя на замок!

Марк радостно открыл рот и закивал.

– А-а-ах! Гениально! Давай!

– Так! Девочки, мальчики! – Бруно распахнул объятия и замахал руками. – Быстренько! Быстренько! Все на крышу! Будем пить за Ришелье! Равномерно и без кровопролития!

– Бз крпрлтия! – подтвердил Анатоль, решительно отстраняясь от мамы. – Нлвай! – И тут же рухнул навзничь, а через мгновение уже спал с громким храпом.

Бруно, не обращая на него ни малейшего внимания, схватил один из наполненных бокалов и протянул его маме.

– Прошу вас, мадам! Выпейте из моего, и вы будете знать все мои мысли! И быстренько, быстренько на крышу!

– Да пошел ты! – Мама выхватила у него бокал и швырнула в сад. Бруно сосредоточенно наблюдал за его полетом. – Какая еще к лешему крыша? Ришелье он захотел!

– Ну захотел. Извольте, мадам! – Бруно изогнул руку кренделем и подставил маме. – Пожалуйте на крышу.

Бруно покачивался и глядел исподлобья. Мама испуганно посмотрела на меня. Никогда еще я не видела свою маму в таком замешательстве.

– На крышу! На крышу! – пропел Марк, неуклюже вылезая из-за стола и с грохотом опрокидывая свой стул.

– Хватит! – воскликнула я, выходя из оцепенения. – Никакой крыши! Быстро оба отведите Анатоля в машину моей мамы, и всем спать!

– Спать? – изумился Марк. – Ты чего? День еще!

Бруно же по-восточному сложил руки и поклонился.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! Анатоля в машину, и всем спать! Понял, дружище Марк?

– Ну…

– Никаких ну! Я беру его за плечи, ты за ноги – и понесли! Быстренько, быстренько!

На удивление проворно для своего состояния они подхватили Анатоля и поволокли к маминой машине. Из кухни вылетела Лола и метнулась к нам.

– Ой, что тут было! Такой кошмар! Они так дрались! Такой ужас! Сначала мсье и Марк, а Анатоль их разнимал! И они стали лупить его так, как…

– Да помолчи ты! – обрезала мама. – Потом расскажешь. Сейчас надо быстро все выгрузить из машины!

Мы с мамой направились к «ситроену», Лола медлила.

– Ну идем же, – поторопила я. – Не стой!

– Можно, я не пойду? Я их боюсь…

Она показала глазами на Бруно и Марка, которые, уже наполовину запихнув Анатоля на заднее сиденье, яростно ругаясь, заталкивали в машину его ноги, но те не менее яростно брыкались, и полупроснувшийся дальнобойщик обиженно басил:

– Ммчка! Ну пргони ты их! Лезу-у-у-т и лезу-у-у-т! Ну пргони, ммчка! Я спть хчу-у-у!

– Я сама боюсь, – сказала мама. – Пошли, аккуратненько, зайдем с другой стороны. Они даже не заметят.

Мы с Лолой последовали маминому плану. Лолу трясло.

– Черт знает что, – пробурчала мама, открывая багажник, и мы с Лолой стали вытаскивать провиант на землю. – Ну-ка, мальчики! Бруно, Марк! Помогайте выгружать, а я сама его налажу! – Она бесцеремонно и бесстрашно отпихнула обоих и ласково заворковала: – Тото, голубчик, подтяни ножки, мамочка закроет дверцу! Вот так, Тото, вот так, мой птенчик!..

Птенчик пробубнил что-то еще, но его конечности вдруг послушно исчезли в машине. Мама захлопнула дверцу. Марк и Бруно, склонив головы набок, с интересом наблюдали.

– А вы двое? Чего застыли? Выгружайте, кому сказано!

Марк и Бруно на удивление покорно принялись с сопением вытаскивать коробки, пакеты и свертки. Багажник моментально опустел. Мама тут же его захлопнула, чмокнула меня в щеку:

– Пока, детка! – и уже сидела за рулем. – Звони!

«Ситроен» сорвался с места и, вздымая пыль, мгновенно исчез за домом. Вдруг сразу стали слышны звуки голосов, стук молотков, визг циркулярки: строительные рабочие все вместе строили на земле какую-то конструкцию.

– Ну и что теперь с этим делать? – не обращаясь ни к кому конкретно, спросил Бруно, пристально созерцая продукты и слегка покачиваясь.

– Бери чего-нибудь и пошли, – ответил, тоже покачиваясь, Марк. – Перетаскаем в погреб потихонечку.

Они сосредоточенно подняли по коробке и, пошатываясь, побрели в сторону погреба. У Марка синяк на скуле и под глазом. У Бруно разбитая губа и запекшаяся кровь под носом. У обоих ссадины на руках и лицах. Разорванная футболка Марка и болтающийся рукав рубахи Бруно…

– Они же пьяные, все побьют! – стуча зубами, прошептала Лола. Я видела, как ее колотит.

– Успокойся! Ничего они не побьют, тут нет ничего стеклянного. Подвигаются, хоть немного протрезвеют… Почему ты сразу не позвонила мне на мобильный, когда они приехали?

– Они все хотели, чтобы был сюрприз! А потом стали драться…

– Так вызвала бы Бетрава! Он их быстро бы приструнил!

Со стороны погреба показались пошатывающиеся Марк и Бруно. Они шли в обнимку…

– Если что, я на кухне! – меняясь в лице, сообщила Лола. – Туда надо что-нибудь отнести?

– Да, вот эти пакеты.

Я показала пальцем. Она подхватила их и убежала. Марк и Бруно в двух шагах от меня подняли по очередной коробке и, шумно сопя, снова побрели к погребу. Не глядя на меня, словно меня тут вовсе не существовало.

Я помчалась в дом. Схватила телефонную трубку. Не с первого раза набрала номер – пальцы попадали не на те кнопки.

– Дядя Жак! – Впервые в жизни я назвала его так. – Умоляю! Приезжайте! Явился мой муж! Бруно Дакор!

– Драка?!

– Была! Уже дружат… Пьяные… Мне так страшно!

– Не волнуйся, Соланж! – Он тоже впервые в жизни назвал меня по имени и на «ты». – Уже еду! Сосчитай до десяти и глубоко подыши! Тебе нельзя волноваться!

Я сосчитала до десяти. Подышала. Потом еще раз сосчитала и подышала. Еще раз… Обвела взглядом гостиную и подошла к окнам. Решительно распахнула все настежь. Сразу ворвались звуки стройки, свет и запахи. Хоть какое-то движение воздуха… Присела у окна. Снова посчитала. Подышала. Потом принесла белье, плед, подушку. Расстелила простыни на диване и стала надевать на подушку чистую наволочку, думая про себя, не много ли чести – укладывать Бруно на чистом белье. Кто его звал сюда? Сюрприз… Ну и кретин же этот мамин Анатоль!

И тут до меня долетел отчаянный крик и жуткий грохот. Причем мне показалось, что кричал определенно Бруно!

Глава 20,
в которой я выбежала с подушкой в руках

Завернула за угол дома.

Бруно лежал на спине среди кучи мусора и стружки. Поперек его груди покачивалась доска, неструганная, размером, пожалуй, с метр. Подоске суетливо метался блестящий жучок. Бруно хрипел, из уголка его разбитого рта струилась кровь.

– Сделай хоть что-нибудь! – вдруг сверху заорал Марк.

Я задрала голову. Леса покачивались, с них сыпались пыль и мусор, будто кто-то скакал по ним. Но Марка я не разглядела. Тем не менее я бросила подушку и осторожно сняла доску с груди Бруно. Она оказалась довольно тяжелой. Хрипы Бруно сразу сделались тише, но кровь все так же тоненькой струйкой стекала изо рта на шею. Волосы шевелились от ветерка.

– Что здесь произошло? – спросила Лола за моей спиной.

Я вздрогнула и обернулась, сжимая доску обеими руками, чтобы не уронить ее снова на Бруно. Лола что-то шептала, морщась и кривя губы, но я не разобрала, что именно… Вокруг все плыло, в ушах вибрировал неприятный монотонный звон, и занозистая доска в руках весила не меньше полутонны…

– Лола, дура! Да держи же ты ее! – издалека заорал голос Марка. – Не стой столбом! Ослепла?! Она же сейчас завалится!

Марк уже подхватил меня за плечи и, заглядывая мне в лицо, спрашивал, обдавая чудовищным перегаром:

– Как ты? Ты меня слышишь?

– Слышу… Не дыши на меня… А то меня сейчас вырвет… – пробормотала я и вдруг очень отчетливо поняла, что Марк совершенно трезвый, хотя от него несет, как из винной бочки. А вокруг нас толпятся и гомонят строительные рабочие.

Глава 21,
в которой комментарии Полетт

– Ну, его перегар сработал для тебя вместо нашатыря. Тут любой бы протрезвел, – со знанием дела изрекла она и неожиданно добавила: – Если, конечно, был действительно пьяным, а не нарочно притворялся.

– Марк? Да он неспособен даже на самое малейшее при…

– А полгода притворяться, что твой муж не имеет к его матери никакого отношения?

– Он не притворялся! Он просто об этом не говорил!

Полет хмыкнула и похлопала меня по колену.

– Ладно-ладно. Проехали. Дальше-то что было?

– Рабочие стали орать на Марка, чтобы увел меня в дом, если не хочет, чтобы я разродилась до времени. Марк велел им вызывать «скорую», и мы пошли домой. А они бурно выясняли, у кого есть мобильный. Но у всех либо сели аккумуляторы, либо кончились деньги на счете. Марк обернулся и сказал, что сам вызовет. Но тут приехал Бетрав и машина «скорой помощи».

– Вот он у меня какой! – Полетт горделиво потерла ладошки. – Жак-вездесущий! Ты ему сказала, что была драка, он медицину-то сразу и пригнал! Почуял, что тут добром не кончится. У него ж интуиция, как у тигра! Ну? Дальше-то что?

Глава 22,
в которой медики занялись Бруно

Бетрав молча вытащил сигареты и закурил. Он не смотрел ни на меня, ни на Марка. Ни даже на Бруно. Просто сосредоточенно рассматривал розовый куст посреди двора. Рабочие держались кучкой и курили тоже, поглядывая то на Бетрава, то на нас с Марком. Лола, вытянув шейку, как будто с нарочитым интересом наблюдала за действиями медсестры и врача. Наконец Марк не выдержал.

– Дядя Жак! Ну честное слово! Это просто несчастный случай. Он сам упал с лесов!

– А какого… – Бетрав крякнул и щелчком отшвырнул окурок. – Какого лешего он на леса полез?

– Ну, мы хотели выпить на крыше за Ришелье…

Бетрав резко вскинул голову и посмотрел на Марка так, будто оценивал его психическое состояние. Но ничего не сказал, а снова вытащил сигареты.

– Правда, дядя Жак! Он сам упал. Меня даже рядом с ним не было. Я разговаривал с Круговоротом, когда он упал.

– С кем? – нахмурился Бетрав.

– Круговорот – это бродяга! – поспешно объяснила я. – Старик, прибился к нам вчера, и я хотела его прогнать…

– Но он такой прикольный! – хмыкнув, перебил меня Марк. – Всех смешит, и я позволил ему остаться, чтобы строителям помогал. Подсобный рабочий всегда не лишний, а этому, кроме еды, ничего не надо. Я, говорит, человек мира и презираю деньги, поскольку сие есть чуждое природе явление…

Бетрав с выражением крайнего недовольства смотрел на Марка, и я понимала, что его очень раздражает амбре от Марка и эта полупьяная болтовня.

Санитары уже грузили носилки с Бруно в машину. Медсестра придерживала на нем кислородную маску. Ко мне почти бегом направился врач и заявил, чтобы я поторопилась и ехала с ними, потому что в больнице должна буду подписать обязательные бумаги, как жена пострадавшего, который сейчас в бессознательном состоянии и которому, похоже, требуется срочная операция.

– Операция? Какая?

– Мадам, в больнице еще раз обследуют вашего мужа и решат точнее. Я не вправе ставить преждевременный диагноз. Пожалуйста, садитесь в машину. Не задерживайте нас.

– Я поеду с ней, – решительно заявил Марк и покосился на Бетрава.

– Поезжай-поезжай, сынок, – неожиданно ласково произнес тот. – Не бросай Соланж.

Только поменьше болтай, уж больно у тебя из пасти разит алкоголем.

Мы втиснулись в машину возле носилок, и Марк всю дорогу молчал и старательно прикрывал рот рукой.

Рентген показал, что у Бруно сломано два ребра, но позвоночник в полном порядке. Операция не нужна. Большие гематомы от ушибов на спине пройдут со временем. Кости черепа тоже целы. Однако он в глубокой коме. И мне посоветовали ехать домой и не ждать у постели, когда он придет в себя. Может быть, завтра, может быть, через два дня, может быть – никогда.

Когда мы с Марком вышли из больницы, на лавочке сидел и курил Бетрав.

– Дядя Жак! – обрадовался Марк. – Как хорошо, что ты здесь. А то я уже голову сломал, как домой добираться. Мы ж без машины. Подбросишь нас?

– Конечно. – Он метко стрельнул окурком в урну и поднялся. – Как дела у мсье Дакора?

Мы вкратце рассказали. В машине Бетрава оказался термос с зеленым чаем и целый пакет пирожков.

– Угощайтесь. Моя пекла. Пальчики оближешь! С мясом.

Пирожки оказались действительно замечательными. Бетрав что-то мурлыкал себе под нос и поглядывал в зеркальце, как мы с Марком на заднем сиденье расправляемся с его припасами.

– В общем так, господа, – через какое-то время заговорил он. – Я побеседовал со всеми строителями, и они сообщили, что все были с другой стороны дома и подбежали только тогда, когда Дакор был уже на земле, а Соланж и Лола стояли рядом. Причем у Соланж в руках была доска.

– Да, правильно, – сказала я. – На Бруно упала доска, и я эту доску с него сняла.

– Допустим, – сказал жандарм. – Но суть не в этом, а в том, что все они находились с северной стороны дома, а падение произошло – с южной, и ни один из них не может подтвердить, что тебя, Марк, не было рядом с Дакором. И никто не видал и не слыхал, как ты разговаривал в этот момент с бродягой!

– Ну как же, – возразил Марк. – Я хоть и пьяный тогда был сильно, но точно помню, что болтал с Круговоротом!

– Как он выглядел?

– Ну мелкий такой старикашка. Волосы сальные, давно не стриженные. И не брился, должно быть, с неделю. Комбинезон явно с чужого плеча. Он прибился к нам вчера. Соланж кормила его вечером вместе со сборщиками винограда. Он развлекал всех байками.

– Какими? – уточнил Бетрав, косясь на меня через зеркало.

– Про жидкости, про величие круговорота жидкостей в природе, – стараясь улыбнуться, сказала я. – Эдакий доморощенный философ.

– Ага, – радостно подтвердил Марк. – Это он был, точно! Я и застал его за тем, что он мочился на розовый куст во дворе. Я окликнул: Круговорот, что ты делаешь? «Общаюсь со сферами!» – говорит. Я засмеялся, Бруно тоже. – Марк кашлянул. – А потом упал…

– Как?

– Я не видел, дядя Жак! Бруно был за углом дома. Но смех я слышал. У него такой красивый смех, как у киноактера.

– Допустим. А где этот бродячий философ был утром?

Я сказала:

– Утром он опять ел со сборщиками, а потом я уехала в город и как-то не обратила внимания, куда он делся. Кстати, строители могли его даже не видеть. После работы они уезжают к себе домой и приезжают утром, уже после того, как сборщики уходят на виноградники. А этот бродяга-философ появился вчера вечером, когда сборщики уже садились ужинать, а утром…

– Вечером, утром! – раздраженно перебил Бетрав. – В имении нет никакого бродяги, господа! Вам бы пьесы для кино писать. Даже для цирка! Поберегите фантазию.

– Но это правда, дядя Жак!

– Ага. Как же! При всей моей любви к тебе, дорогой крестник, я больше верю Лоле, хоть терпеть ее не могу, и ты это прекрасно знаешь! Только в ее рассказе, похоже, больше правды, чем в вашем писающем философе!

– Ну и что же она тебе поведала?

– То и поведала! – Бетрав съехал к обочине и, затормозив, обернулся к нам. – Постоим тут. А то меня уже трясет от ваших философов! Не хватало еще разбиться… В общем, она побежала на крик и шум из кухни, которая к востоку от твоего главного дома. Она не видела еще ничего, но услышала, как ты заорал: «Сделай хоть что-нибудь»! – а затем увидела Соланж, склонившуюся над Дакором с доской в руках. А рядом почему-то валялась подушка! – Бетрав сверлил меня глазами.

– Потому что я стелила постель для Бруно и как раз надевала наволочку на подушку, когда услышала его крик, а потом грохот! И поэтому я выбежала прямо с подушкой в руках!

Бетрав кашлянул, покачал головой, потер лоб.

– Короче, господа, Лола тоже нигде рядом с домом не видела вашего Круговорота. И она абсолютно уверена в том, что ты, Марк, нарочно столкнул Дакора с лесов. Это ведь ты рассказал, что с крыши видно замок, где был Ришелье, потому вы оба туда и полезли, чтобы выпить за Ришелье.

– Но я же этого не отрицаю! Я тебе еще когда сказал, зачем мы полезли на леса!

– Не перебивай. Я пересказываю тебе показания свидетеля, а на самом деле даже не имею права это делать! – Бетрав вытащил сигареты, повертел в руках и заговорил, не глядя ни на кого: – Рабочие все были с другой стороны дома. Очень удачно – в имении никого. Столкнуть, додушить подушкой или добить доской. По мнению Лолы, Соланж собиралась это сделать, но не успела, потому что она прибежала вовремя. Она была в кухне, совершенно случайно вышла во двор и вдруг услышала крик. Если бы она прибежала на секунду позже, то Соланж уже успела бы добить мужа. Не перебивайте! Это мнение Лолы! Дескать, как выяснилось, Соланж Омье способна на многое, она совсем не такая кроткая и незаслуженно обиженная, она мстительная, хитрая и все такое. Правду о Соланж Омье должны знать все. И она это сделает! Читатели ее знают и верят. Правда должна восторжествовать. Вы оба хоть понимаете, что это значит?

– То есть она опубликует статью? – выдохнула я.

– Ха, статью… Марк, при всей моей любви к тебе у вас двоих достаточно причин, чтобы желать Дакору смерти! И я это прекрасно понимаю. Но еще я понимаю, что правда так или иначе выплывет наружу. Ведь страховая компания, между прочим, обязательно пришлет своего детектива расследовать несчастный случай. Так что хорошенько подумайте перед тем, как плести про писающих философов страховому следователю. Это будет не наивный дядюшка Жак, а серьезный профи, который работает за проценты от суммы страховки! Кстати, мадам Дакор-Омье, вам известна сумма страховки вашего мужа?

– Дядя Жак! – вспылил Марк. – Прекрати разговаривать с Соланж в таком тоне! Мы ждем ребенка! Бруно очнется и расскажет правду! Я его вниз не сталкивал!

– А если нет, дорогой крестник?

– Он очнется!

– Допустим. Но ты уверен, что он расскажет твою правду? А как вовсе очнется психом?

Я похолодела.

– Так что, дорогие мои, – неожиданно мягко заговорил Бетрав, трогая с места машину, – мой вам совет: придумайте что-нибудь поубедительнее или найдите своего Круговорота. И не рекомендую никому из вас пытаться сбежать, я достану любого из-под земли.

– Вот вы и доставайте из-под земли этого бродягу! – взорвалась я. – Впредь я буду общаться с вами только через адвоката. Остановите машину! Я не желаю вас больше видеть!

Во Франции запрещен развод с сумасшедшими супругами.

– Не кипятись, Соланж. Доедем. – Марк схватил меня за руку. – До Бон-Авиро пара километров! Вон уже ворота видно!

– Вот и хорошо! Прогуляюсь. Беременным ведь полагается много гулять!

– Слушайте, – сказал Бетрав, – я вовсе не хотел никого обидеть. Я сам переживаю не меньше вашего. А вы несете мне про какого-то бродягу!

– Но это правда, дядя Жак!

– Ладно. Завтра утром пораньше я заеду к тебе пообщаться со сборщиками винограда насчет бродяги. Черт знает что!..

Через минуту он остановился у ворот Бон-Авиро.

– Дядя Жак, может, прямо сейчас и поговоришь с людьми?

– Нет. Не могу. Марк, я тоже человек! Хватит с меня на сегодня твоих проблем… Ищи бродягу! Хоть свидетеля твоего разговора с ним найди!

Он уехал, и мы пошли к дому.

– Так странно, тихо, – сказал Марк.

– Для этого времени – нормально. Сборщики еще не вернулись с виноградника, а у строителей закончился рабочий день, и они разъехались.

– Черт… Собак, что ли, завести? А то прямо тишина какая-то ненормальная.

– Заведи… Лола ведь точно состряпает публикацию!

Он поднес мою руку к своему лицу и, заглядывая мне в глаза, потерся о нее щекой.

– Ну и пусть стряпает. Не думай об этом.

– Я не могу!

– Ну хотя бы не думай до завтрашнего утра, как Жак.

Я улыбнулась.

– Знаешь, я лучше просто с ней поговорю. И попрошу не торопиться с обличительной статьей.

– Выдашь дядю Жака? – Марк напрягся. – Он передал нам, как близким людям, ее мнение, а ты…

– Погоди! Дослушай меня! Ты уверен, что это ее мнение, а не его? Что-то он не сильно торопится искать единственного свидетеля. Не сам ли он навел ее на мысль о статье?

Марк застыл как вкопанный.

– Но зачем ему это нужно?

– Любому хочется славы. Особенно провинциалу. Бетрав всю жизнь провел здесь, а какие тут могут быть громкие дела? И вдруг такая редкость – криминальный инцидент между телезвездой и ее мужем, звездой от кардиохирургии! Любовный треугольник, покушение на убийство… Молчи-молчи, слушай! Лоле тоже хочется в большой мир. И как только выйдет ее обличительно-разоблачительная статья, как – бинго! – все таблоиды, все желтые масс-медиа у их ног. И в одночасье бравый жандарм и маленькая провинциалка – герои дня, люди года! Неверная жена и ее кровожадный любовник арестованы, правда восторжествовала!

– Но… боже мой… Соланж… Ну честное слово, я даже не видел, как он упал! Я болтал с этим бродягой, который мочился на твой любимый розовый куст… Неужели даже ты мне не веришь?

– Марк. Я выбежала сразу же, как упал Бруно. Но никакого бродяги я не видела! Понимаешь? Не видела!

– Спасибо, что хоть не сказала об этом Жаку…

– А он меня об этом спрашивал? Думаешь, просто забыл спросить? Я так не думаю. Не нужен ему никакой свидетель!

Марк вздохнул. Я погладила его по руке.

– Марк, я хочу тебе верить. Если ты говоришь, что бродяга был у куста, значит, был. Может, я просто не обратила на него внимания. Я же, помнишь, была совершенно не в себе!

– Зато я сразу протрезвел!

– Я заметила. Идем.

Мы пошли. Через пару шагов Марк устало произнес:

– Как хочешь, но я не верю, чтобы ради славы Жак был готов перешагнуть через меня. Он же мой крестный!

– Как бы там ни было, но происшествие не утаишь: строители вернутся домой, расскажут своим близким, потянется ворох пересудов. Единственная надежда – убедить Лолу не спешить с публикацией. Пересуды и сплетни – это одно. Печатное слово – совсем другое.

– Сейчас поужинаем все вместе, пока не пришли сборщики, и поговорим. Все-таки она – добрая девочка.

Я с изумлением посмотрела на Марка.

– Она здесь после того, что наговорила Бетраву?

– Ну наговорила там чего-то сгоряча, а на самом деле…

– Марк! – перебила я. – Нет здесь ее! Ни ее, ни ужина!

Он попытался поспорить, но мы уже завернули за угол дома, и немытая посуда на столе возле летней кухни, как и темнота в самой кухне с распахнутой настежь дверью красноречиво свидетельствовали о моей правоте.

– Как же она могла бросить все так, нараспашку?..

– Ну, наверное, понадеялась на строителей.

– А они? Как же они могли вот так все уйти?!.

– Уже не важно. Разгреби на столе, а я займусь готовкой.

К приходу сборщиков мы успели кое-как сварганить им ужин. Я видела, насколько подавлен Марк, и тоже не сомневалась, что вместе с собой в город и его окрестности строители унесли отсюда крайне увлекательные повествования.

Вернувшиеся сборщики засыпали нас вопросами, потому что с виноградников они видели и «скорую», и машину шефа жандармов. Я сказала, что сейчас все им объясню.

– Я сам, – сказал Марк. – А ты бы позвонила малышке.

Я ушла в дом. Улеглась в гостиной на диване на то самое свежее белье, которое приготовила для Бруно, и набрала номер Лолы. Та сразу же сняла трубку, будто ждала моего звонка, и сквозь зубы объявила, что говорить нам с ней больше не о чем, что она мне так доверяла, считала своим самым близким человеком, своим идеалом, она была так счастлива рядом со мной, а Соланж Омье оказалась убийцей!

– Я не собираюсь молчать! – взвизгивала она. – Я ничего не боюсь! Я единственный свидетель того, как Соланж Омье пыталась доской добить собственного мужа! Я слышала, как Марк кричал: «Сделай хоть что-нибудь»! Я готова поклясться чем угодно!

– Лола, пожалуйста, только один вопрос!

– Думаете, оплатили мою учебу и теперь имеете право допрашивать? Да подавитесь вы своими деньгами! Мне ничего от вас не надо! Я не желаю учиться на деньги убийцы!

– Твое право. – Я услышала, как она всхлипнула. – Только скажи, пожалуйста, ты случайно не видела в тот момент никого у розового куста? Это очень важно!