355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Натали Беннетт » Изгои (ЛП) » Текст книги (страница 4)
Изгои (ЛП)
  • Текст добавлен: 11 января 2022, 11:00

Текст книги "Изгои (ЛП)"


Автор книги: Натали Беннетт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8

Арлен

Как только мы выехали на шоссе, он рванул вперед, несясь на полной скорости под рев двигателя.

Все ждала, что Ной ворвется в этот причудливый пузырь и вернет меня обратно в реальность, где запястья скованы, а я одна на той кровати, жду, когда он вновь захочет со мной позабавиться, но этого так и не произошло.

Были лишь я и Гримм. Из всех людей, которые, как казалось, придут и заберут меня, всегда знала, что это будет именно он. Моя вечная тень.

Как раз в момент, когда уже была готова все отринуть, он ворвался в дверь и напомнил, что никогда не допустит этого. Крепче обняла его за пояс, не испытывая в этот момент абсолютно никакого страха.

Беззвездное небо походило на клубящееся над головой черное море. За последние месяцы, это было первое красивое зрелище, которое довелось увидеть. Бескрайняя пустошь выглядела живописно. Ветер хлестал по лицу и жег глаза, но было абсолютно наплевать. Он был свежим и чистым, проникая в истощенные легкие, – еще один знак того, что теперь действительно освободилась из темницы с четырьмя стенами.

И чем быстрее ехал Гримм, тем сильнее ощущалось, как огонек в груди, давно угасший, вновь пытается разгореться.

Было прохладно, но его толстовка дарила комфорт, а массивное тело походило на мини-обогреватель. Он был самым настоящим из всех, последним доказательством того, что это действительно реальность. Чувствуя под ладонями упругие мышцы живота, с каждым вдохом ощущала его запах.

Точно не знаю, сколько ехали, но когда он наконец начал сбавлять скорость, у меня болели руки и жгло бедра. Вдали возвышались какие-то строения, и я не сразу сообразила, что передо мной город.

Мужчина съехал на обочину и заглушил двигатель.

– Хочешь отлить? – спросил он, легко спрыгивая с мотоцикла и поворачиваясь ко мне.

В самом деле? Выражение его лица было таким серьезным, что у меня возникло нелепое желание рассмеяться, а это было действительно нечто, что уже и позабыла как делается. А как много времени провела с ним? Час? Три? Практически могла представить, что тот ужасный дерьмовый гадюшник, в нескольких месяцах позади.

Однако босые ноги чувствовали ветер так же остро, как и щеки. Надетый на мне халат по-прежнему прикрывала лишь толстовка, а я все еще ощущала себя мерзкой. Было невозможно смотреть на него дольше нескольких секунд, а ведь раньше такой проблемы никогда не возникало.

Взгляд его был пронзительным. Уже и забыла, как легко он способен видеть меня насквозь.

Кроме того, была еще одна проблема, в существование которой даже не могла поверить. То, как этот мужчина притягивал меня вновь и вновь, подобно гравитации, что не могла преодолеть. А ведь чертовски старалась. Пыталась с того самого дня, как встретились. Он оказался вредным пагубным пристрастием, от которого никогда не избавиться.

Но сейчас, была не в том состоянии, чтобы потакать этому. Разум слишком нестабилен, в нем бушевал уродливый круговорот ненависти, боли и ярости.

Душа раскололась на две части, а нечто дьявольское обосновалось посередине. Не хотелось, чтобы он увидел эту версию Арлен Проснер, хотя и прежняя мне не особенно нравилась.

Все это сразу отрезвило и уничтожило мимолетную радость. Я напоминала пересмешника, который больше не мог петь. А чем был пересмешник без своей песенки, ведь теперь смысл его существования утрачен?

Чуждая сторона меня, с которой еще не успела толком познакомиться, знала ответ, но по-прежнему утаивала его. Гримм стоял передо мной, уверенный, как и прежде, словно именно он должен был все объяснить, будто это его долг – взять на себя мое бремя и облегчить его.

Неужели это не бред? Разве, до этого момента, не справлялась со всем? Хлесткое «нет» стремительным эхом отозвалось в голове. Не понимала ничего по-прежнему, поэтому и не стремилась.

Прочистив горло, покачала головой, изображая лучшее безразличие, на которое только способна. Не прошло и секунды, как его рука коснулась моего подбородка и заставила посмотреть прямо в глаза.

– Когда общаюсь с тобой при помощи слов, ты смотришь мне прямо в глаза и отвечаешь. Так происходит беседа.

– Гримм, многие люди болтают, не обращая внимания на то, что делают другие.

Нахмурившись, оттолкнула его руку; он спокойно отпустил меня, но затем провел пальцами по лицу, чтобы заставить вновь сосредоточиться на нем.

– Насколько помню, мы – не «многие». Хочу, чтобы твой взгляд был прикован ко мне. Усекла, малявка?

Звучало так, будто он оставил что-то недосказанным в этой фразе, но достаточно хорошо знала Гримма, чтобы понять, если он не договорил сразу, то не станет уточнять.

Вдобавок, он только что назвал меня малявкой. Не думала, что когда-нибудь услышу это прозвище вновь. Откровенно говоря, терпеть его не могла, но знаете что? На данный момент «Малявка» звучало на порядок лучше, чем «Арлен».

– В данный момент мне вовсе не нужно ни по первому, ни по второму номеру, – уверенно заявила, удерживая его взгляд целых семь секунд…подсчитала точно.

– Это уже прогресс, но могла бы просто сказать, что тебе не нужно по*рать.

– Гримм, я выражаюсь не так, как ты.

– Ясно, – пробурчал он, направляясь к седельной сумке на противоположной стороне байка. – Вряд ли у тебя могут быть проблемы с тем, чтобы смотреть людям в глаза. С чего бы прятать такое лицо?

Я моргнула. Это что, сарказм? Скажи он мне комплимент, возможно, все еще считала бы, что грезила наяву. Пока просто пялилась на него, как на невоспитанного болвана, он открыл сумку и вытащил кучу одежды.

Парень безмолвно держал в руках сверток, ожидая, пока я слезу с «Харлея» и надену на себя все прямо там, на обочине. Спустившись вниз, почувствовала, будто только что наступила в чашу с желе.

– Осторожней, – предостерег, протягивая руку, чтобы поддержать меня, ухватив за плечо.

– Я в норме, – ответила через несколько секунд, забрав у него небольшую стопку.

Отсортировав все, с удивлением обнаружила пару трусиков и бюстгальтер, свернутые внутри темно-зеленого топа.

Поскольку мы находились на обочине и под открытым небом, то одевалась так быстро, как только могла.

Сначала надела черные трусики, затем облегающие угольно-черные брюки. Далее были коричневые кожаные военные ботинки. В них оказалась засунута пара носков. Полагаю, за все это следовало поблагодарить Кали… девушка была очень сообразительна.

Зашнуровав ботинки, стянула через голову толстовку Гримма и развернулась к нему спиной, снимая халат и застегивая подобранный бюстгальтер-бандо.

От ночного воздуха кожа покрылась небольшими мурашками. Схватив майку, торопливо натянула последнюю и попыталась не обращать внимания, что все это время на меня неотрывно пялился Гримм.

– Что теперь? – спросила, поворачиваясь к нему лицом в ту же секунду, как только соблюла приличия.

– Мне нужно в город…

– Ты меня не бросишь, – вклинилась я.

– Никогда и не планировал оставлять тебя, малявка, просто решил, что захочешь одеться, прежде чем мы отправимся.

Вполне логично.

– Ох, ну, тогда вот.

– Оставь себе, – он проигнорировал протянутую толстовку и забрался обратно на мотоцикл.

Пожав плечами, натянула ее через голову, максимально засучив рукава, и вновь забралась к нему сзади, стараясь не обращать внимания на разболевшуюся задницу.

Все это было ничто по сравнению с тем, что ощущалось… когда бы то ни было. Он снова завел двигатель, и мы поехали, бросив позади клочок изношенной ткани.


Глава 9

Гримм

Ей незачем было так крепко прижиматься ко мне, но останавливать ее не собирался.

Впервые в жизни женщина сидела на заднем сиденье моего байка, а не волочилась за ним. Находиться в таком положении было непривычно, но не так уж невыносимо, как это представлялось ранее.

Старался не думать слишком усердно, насколько правильным было это ощущение. Сосредоточился на размышлениях о том, почему же произнес то, что сказал. Хотелось донести ей, что у нее слишком привлекательное личико, чтобы скрывать.

Это было мягко сказано. Малявка была настоящей взрывоопасной штучкой. Одна лишь мысль об этом выбивала из колеи. Я был старше ее почти на одиннадцать лет, но мой нравственный ориентир не собирался внезапно начинать функционировать из-за этого.

Думая о том, что у меня были женщины разных типов… от смуглых красоток до бледнокожих, рыжеволосых с веснушками, но ни одна из них не походила на нее. Даже на малую толику они не выглядели такими же соблазнительными; в противном случае все еще были бы живы.

Оставалось лишь представить, как великолепно она будет выглядеть с возрастом. Было достаточно очевидно, что член затвердел, пока мы рассекали черный асфальт, но я был не в состоянии что-то исправить.

Это само по себе являлось уже веской причиной, чтобы сконцентрироваться на других моментах, например, забраться ей в голову во время возвращения домой.

Не походить на пубертатного юнца стало бы хорошим началом. Дерьмо, которое недавно вырвалось из моего рта, было просто отвратительным.

Мало того, что фраза оказалась банальной, она не совсем точно передавала то, что яимел в виду. Общение с женщинами не входило в репертуар навыков. Обычно приходилось просто затыкать им рот, чтобы не вопили прямо в ухо. И так происходило в обоих случаях: когда трахал и убивал.

В подобных вещах Кобра разбирался лучше всех; даже Ромеро действовал куда мягче, чем я, а он не являлся Казановой ни по чьим критериям… даже по мнению моей сестры.

По выражению лица малявки, понял, что она не уверена, шучу я или серьезно. Маска, которую девушка всегда пыталась нацепить, с таким же успехом могла казаться невидимой. Ее всегда было легко читать, подобно книжке с картинками… мне не нужно было произносить ни слова, как впрочем, и ей.

Я только что получил ее.

Вряд ли она осознавала что-то до сих пор. Много чего девушка вообще не знала.

В этом и заключалась проблема обитателей Королевства, – они не жили в реальном мире.

Люди существовали в сказочной стране грез, а когда реальность накрывала, оказывались в полной заднице.

Я не винил малявку за отсутствие жизненного опыта, поскольку никто из нас не в силах повлиять на то, где родиться. Хотя, сам по себе был ничуть не лучше тех ублюдков, которые только что ее поимели… более того, знал, что по ряду основных качеств, я даже хуже… тем не менее, отказывался мириться с тем, что, как мне было прекрасно известно, с ней сотворили.

Однако, опекать ее не собирался и не интересовался, все ли с ней в порядке. Тупой риторический вопрос. Существуют вещи, которые просто не нуждаются в подтверждении. Ее глаза были широко распахнутыми окнами, которые демонстрировали все.

Мне был вполне понятен тот язык, на котором они общались, даже если она этого не осознавала.

Пламя, которое когда-то освещало всю ее суть, подобно маяку, теперь горело внутри кромешной тьмы, способной конкурировать с моей собственной.

Ей нужно было получить хорошее просвещение.

Девочке было необходимо понять, что во тьме нет ничего страшного, и спасать ее от этого не намеревался.

Я не был героем. Никогда им не стану… только не ради нее.

Каждый из нас родился, чтобы жить в этом аду. Поэтому научу ее, как выйти за границы и преуспеть. Если понадобится, опустошу, разрушу, просто чтобы стать тем, кто вновь воссоздаст ее целостность. В моем представлении, это был именно я.

С самого начала, чувствовал необходимость быть ее тенью, и сложившаяся ситуация лишь укрепила решимость. В этом мире, я потерял уже достаточно, не позволю отнять и ее.

Покажу ей, что ад может быть прекрасен. Именно здесь ее место… прямо рядом со мной. Даже понимая, что означал для нее мой образ жизни… уже было слишком поздно возвращаться назад.

Если спросить, откуда все это, бл*ть, взялось, у меня не найдется конкретного ответа.

Прежде, до нее, мне никогда не приходилось проявлять эгоизм.

Никто и никогда не смотрел на меня так, как малявка, видя нечто большее, нежели просто человека, промышляющего сбором душ… словно был чем-то стоящим долбанного внимания.

Кали и братья пытались продемонстрировать мне то же самое, но это было не одно и то же. Конечно понимал, что Ромеро может объяснить это лучше, чем я. Логика, разум, рационализм… ничто из этого не имело значения. Во мне просто возникло неконтролируемое желание защищать ее. Ранее, уже потерпел неудачу… полное фиаско.

Будь я внимателен к ней, как всегда делал до той ночи, она никогда бы не вышла из дома. Если бы все происходящее между нами было открыто, никто бы не осмелился забрать ее оттуда. Люди боялись меня слишком сильно, чтобы трахаться с кем-то, кто принадлежал мне.

Казалось, что всего на минуту оторвал от нее пристальный взгляд, а потом она испарилась.

Такого больше не повторится.

Хочу сделать ее безоговорочно принадлежащей мне. Пускай тогда какое-нибудь божественное проведение смилостивится над тем, у кого вообще хватит духу попытаться снова влезть между нами. Уж я бы, бл*ть, точно не рискнул.


Глава 10

Арлен

Выцветший зеленый знак, приветствующий людей в Ривермут, возвышался справа от нас. На нем был изображен знак Бафомета – перевернутая пентаграмма с рогатой головой козла. Я знала, что на иврите против часовой стрелки написано имя Ромеро. Он действительно был дьяволом во плоти. Подумать только, когда-то я страшно боялась встретить его или любого из сатанинских последователей… Они оказались моими самыми близкими друзьями, членами огромной семьи.

Жизнь, конечно, была весьма претенциозной сучкой, но в ней имелись свои особенности. Подвинулась на сиденье, чтобы получше видеть.

Слышала, что все остальные города были заброшены, во что сложно было поверить, если учесть, что в Центуриоле проживало не так уж много чертовых людей… не забывая о том, что также я была осведомлена, что некоторые все еще умудрялись процветать. Пусть не в таких масштабах, как Королевство, но все же, они существовали.

Гримм не замедлился, как ожидалось, а наоборот, ускорился, как только погасил дальний свет, промчавшись мимо поросших мхом зданий, оставленной посреди улицы машины и объехав огромную выбоину. Как, черт бы его побрал, он так хорошо видел во тьме?

Завизжала, когда он вошел в поворот так стремительно, что думала – мы опрокинемся. При желании, могла бы с легкостью коснуться асфальта.

Чувствовала, как он дрожал от смеха, когда уткнулась лицом в его спину, закутавшись в длинную толстовку.

Осмелившись поднять голову, увидела, что он въезжал на парковку огромного кирпичного здания с остроконечными арками.

Поднявшись на уровень C, поставил мотоцикл на парковочное место в затемненном углу рядом с металлической дверью.

Как только двигатель заглох, Гримм слез с байка и аккуратно спустил меня на землю, поддерживая до тех пор, пока не убедился, что твердо стою на ногах.

Двигаясь с плавной грацией, он снял самую большую сумку с заднего сиденья и взял меня за руку. Прижавшись к нему, озиралась по сторонам, опасаясь, что в любую секунду на нас что-нибудь набросится.

– Почему мы здесь? – спросила тихим шепотом.

– Не думаю, что сможешь бодрствовать всю поездку, и не уверен, что тебе понравится падать с багажника мотоцикла.

Я не устала.

А когда он открыл железную дверь, то проснулась еще больше. Интересно, почему он выбрал именно это место для привала?

Не была уверена, вызвано ли мое любопытство в полной мере тем, что изо дня в день пребывала в одной и той же комнате, или тем, что никогда не видела ничего подобного.

Лишь изогнутый полумесяц пытался осветить наш путь, а на верху лестничного пролета было одно-единственное окно.

Совершенно очевидно, что старый лифт не работал… не то чтобы вообще доверяла ему с самого начала, поэтому мы отправились пешком. Держалась за Гримма, надеясь, что не споткнусь обо что-то на своем пути, и поскольку не прикасалась к перилам рядом с нами.

Он распахнул еще одну дверь, и мы вошли в чрезвычайно длинный коридор, освещенный лишь немногим лучше.

Именно тогда и поняла, что находимся в громадной больнице. Она выглядела, словно нечто прямиком из фильма ужасов.

Меня это сразу же заинтриговало. Воздух был пропитан пылью, краска на стенах так облупилась, что казалась слоем сухой грязи.

Со мной на буксире, он продолжил путь по коридору, маневрируя вокруг старого инвалидного кресла, на которое я бы непременно налетела.

Подошвы ботинок хрустели по листам бумаги, грязи и какому-то мусору, захламлявшему пол. Несколько армированных окон располагались слева от нас вдоль стены, но были настолько грязными, что через них почти ничего нельзя было разглядеть.

Мужчина внезапно резко остановился, когда мы дошли до конца коридора и оказались в комнате. Когда он выпустил мою руку, я вцепилась в его рубашку.

Если он и возражал, то не подавал виду. Молча захлопнув дверь, расстегнул молнию на сумке.

Спустя секунду мягкое свечение озарило все вокруг. Он достал нечто похожее на маленький фонарик.

– Ты уже был здесь? – спросила, обратив внимание на порядок в помещении.

Увидев полупустую больничную кровать с чистым одеялом в цветочек, сама же и ответила на собственный вопрос.

– Получив общее представление о том, где ты находишься, наметил маршрут туда и обратно. Эта больница была лучшим выбором. Более пятнадцати зданий пустых, как видишь, и идеальных для ночлега, в сравнении с заброшенным, кишащим тараканами мотелем за углом. Послал одного из последователей, чтобы убедиться, что все чисто, и обустроить место, где ты могла бы переночевать, – объяснил Гримм.

Пожалуй, это было самое многословное из того, что он когда-либо говорил за один раз. Голос был глубоким, но в то же время немного хрипловатым. Можно сказать, очень брутальным, но я никогда раньше не сталкивалась с мужчинами подобного масштаба, чтобы делать такие заявления.

Он развернулся ко мне лицом, а мне удалось выдержать его взгляд целых четыре секунды, прежде чем притвориться, что есть нечто более увлекательное. Разумеется, ничего такого не было. В моей жизни он всегда был самым интригующим человеком.

Ну, не учитывая Кали, которая являлась совершенно иной, особенной историей, именно благодаря ей я познакомилась с ним.

Если бы в тот день людоед не притащил в сарай ту сумасшедшую задницу, меня бы уже в живых не было. Наверняка его гниющий труп дважды успел обдумать то решение.

Было интересно, как она справлялась со всем, что с ней творилось. Ею пользовались с самого детства, и от этого меня тошнило. Разумеется, она выросла несколько иной, но все-таки повзрослела и изменилась… она была самой сильной женщиной, которую я знала. Кроме того, Кали полностью приняла свое внутреннее безумие. И не была так не уверена в себе, как я.

– Малявка, – внезапно произнес Гримм, оказавшись передо мной и выдернув из размышлений. Пришлось задрать подбородок, чтобы взглянуть на него.

– Этого тоже не стоит делать, – выразился достаточно просто, но в его словах была какая-то недосказанность.

– Ты же не можешь запретить мне думать.

– Я и не говорил тебе не думать. Просто сказал не держать это в себе, и что можно поговорить со мной.

Конечно, хотелось заметить, что он ничего такого не произносил, но не собиралась ввязываться в пространный диалог с Гриммом. Мне и раньше это было не нужно. Я только что получила его. Даже не прилагая особых усилий, все между нами походило на некое природное явление, подобно тому, как солнцу известно, когда следует поменяться местами с луной.

Тем не менее, что, черт подери, произошло за время нашей разлуки? И почему он теперь хочет, чтобы доверилась ему? В этот момент он опять уставился на меня, а я оказалась близка к тому, чтобы испытать эмоциональный срыв, поэтому сделала лучшее из того, что могла предпринять – обняла его.

Конечно же, знала, что он не любитель обнимашек, но плевать. Уткнувшись лицом в мощную грудь, намеренно вдыхала его аромат, крепко прижимаясь. Ждала, что оттолкнет меня, но Гримм лишь замер на целую минуту, а потом, сам меня обнял.

Вероятно, могла бы умереть прямо тогда от сильнейшего толчка, который раздался в груди. Его руки, впервые обхватившие меня, были самым правильным ощущением за очень длительное время.

Гримм заставил меня почувствовать нечто помимо оцепенения.

– Спасибо, – произнесла, неохотно отстраняясь. Опустила руки, но он по-прежнему крепко прижимал свои к моей спине.

– За что ты меня благодаришь?

– Ты пришел за мной.

Издав гортанный звук, отошел и вернулся к сумке. Появилось ощущение – ляпнула что-то не то, но было абсолютно безразлично. Если уж меня собственный рот завел так далеко, разве немного правды может повредить?

Кроме того, нам обоим не помешала бы определенная порция чувств в жизни.

– Знаю, что слишком задержался, а ты, вероятно, удивлена, почему же не ношусь с тобой, как с хрустальным обломком, это на меня не похоже, и поступать так не намерен.

– Кроме того, быть настолько откровенным – совсем не в твоем духе, – не удержалась от колкости.

– То, что мы не были откровенны – это ошибка, которую собираемся исправить. Ты просто поговори со мной, – поспешил уточнить парень.

– С твоей стороны, звучит весьма собственнически.

– Следует ли предупредить тебя, что в дальнейшем, намерен быть эгоистичным и защищать единственную вещь, что когда-либо принадлежала исключительно мне?

Ага, наверняка это все еще сон. Открыла рот, точнее, он уже был открыт то ли от потрясения, то ли от замешательства и настороженной радости… точно не уверена.

– Ты только что назвал меня вещью? – прозвучал мой гениальный ответ на потенциально самые лучшие слова, которые когда-либо доводилось слышать в своей жалкой жизни.

Протянув руку, осторожно взял мою ладонь и подвел к кровати. Не произнеся ни слова, он жестом велел сесть. Опустившись на пенополистирол под цветочным одеялом, сосредоточилась на его подбородке.

Гримм навис надо мной и при помощи пальца поднял мою голову вверх, чтобы мы смотрели в глаза друг другу, прежде чем произнести кое-что.

– Ты – моя вещь… заноза в заднице, малявка чертова. Можешь считать меня собственническим хером, если легче от этого. Однако, ты по-прежнему моя вещь.

Потом он вернулся к своей сумке, оставив меня с хмурым видом. И что мне было ответить на все это? Какого черта ему понадобилось сейчас так благородно выглядеть?

– Во-первых, Гримм, я женщина, а не предмет. Во-вторых, если уж что-то из себя представляю…

– Значит, ты моя женщина. Так лучше? А я – твой мужчина. Мне тут дали пару советов и напомнили о неизбежном. Мы с тобой оба это прекрасно осознаем, так что давай не будем пороть всякую херню.

– Навешивай ярлыки, как пожелаешь. Я выйду из комнаты и если хочешь, то можешь поступить по-девчачьи – разреветься, устроить истерику и разломать все, что попадется под руку, но это все равно ничего не изменит.

Я вновь нахмурилась, но не рассердилась. Разумеется, он мог бы сформулировать все значительно лучше. Впрочем, и цветистой поэзии от него не ожидала.

Ничего подобного не предполагала. Задним умом понимала, что он прав, ведь это все неизбежно… в той стране фантазий, в которой жила, то есть там, где чувства не были односторонними.

Раньше не была уверена, что он знает о моих чувствах. Это никогда не было предметом обсуждения. Лишь обмен взглядами, то тут, то там. Однако, он разглядел всю мою душу до самых глубин. Следовало бы догадаться. Разумеется, он все знал.

– Ты голодна? – поинтересовался он, поднимаясь с корточек.

– Итак, мы теперь собираемся просто двигаться дальше? И точка?

– Есть хочешь?

– Нет, я не голодна, Гримм. Не меняй тему разговора.

– Съешь это, – мужчина что-то подбросил в воздух.

Как только оно подлетело к моему лицу, инстинктивно потянулась рукой и поймала. Проклятое красное яблоко.

– Но ведь только что сказала, что не голодна.

– Ты солгала, – самоуверенно отозвался он, а мой желудок в ту же секунду заурчал в знак согласия.

Вгрызлась в яблоко, дабы не запустить его в ухмыляющуюся физиономию. Даже не собиралась признавать, что это было самое сочное яблоко, которое когда-либо пробовала. Он подошел с пластиковой бутылкой и присел рядом.

Не обращала внимания на то, как его татуировки, которые хранила в памяти, выглядели на свету, или на то, как безупречно скульптурно выделялось его тело под черной рубашкой. Не заметила даже маленькую прядь волос, выбившуюся из общей массы и теперь как бы покоившуюся на лбу.

Мы сидели и хрустели в тишине, пока Гримм не поднял бутылку и не отпил, а я наблюдала, как он глотал. Закончив, протянул бутылку мне, медленно взяла ее, рассматривая прозрачную жидкость внутри.

Конечно, знала, что ничего там не подмешано… Гримм бы так не поступил, но это стало ярким напоминанием о тех временах, когда приходилось пить то, что было.

Это же просто вода, твердила себе. То, что пила множество раз, до появления Ноя. Проклятье. Ной. Он все еще находился там.

– В таком виде я тебе бесполезна, – самый простейший способ сказать, что в смятении, не углубляясь в подробности.

Несколько секунд мужчина пялился в потолок.

– Я не силен в этом дер*ме, малявка, – вздохнул он, передергивая плечами. – Хочу тебя любым способом. Все варианты лучше, чем вообще никакой, а нынешний подходит просто идеально.

Видите, знала, что он поймет, о чем речь, и не придется уточнять. Он не разочаровал.

– Кто сказал, что у тебя не получается, Ромео? – подразнила с улыбкой.

– Ромеро в этом деле разбирается лучше меня.

Чуть не поперхнулась водой, которую только что отважно глотнула, когда осознала, что он серьезен. Возникло искушение столкнуть его с кровати за то, что выдал такую глупость.

– Извини, что приходится сказать тебе, что заблуждаешься, Гримм. Он никогда не заставил бы меня почувствовать то же, что и ты, – наклонившись, намеревалась впиться крепким поцелуем в щеку, целясь прямо в бородку, но тут он резко обернулся, внезапно его рука обхватила меня за шею, и мужчина прижался своими губами к моим.

Задохнулась, не представляя, что предпринять. То есть, конечно знала, что делать, но это же был Гримм. Мой жнец прильнул своим ртом к моему.

Твердила эту мысль, когда он полностью взял все под свой контроль.

С удовольствием позволила ему взять то, что даже не представляла себе, как кому-то еще когда-либо отдам снова.

Но опять же… это был Гримм. Мужчина, который менее пяти минут назад сказал, что хочет меня, какой бы ни была… а именно, чрезвычайно растерянной, бесспорно долбанутой и вечно изображающей мудрую задницу.

Безумие – вверить смерти жизнь, но никогда и никому не доверяла так, как ему в это мгновение. Искушающие губы уговаривали мои разомкнуться, а затем умелый, шелковистый язык начал ласкать мой.

Должна признаться, что потребовалось больше времени, чем хотелось, чтобы ответить взаимностью, поскольку ни одна женщина не желала бы упустить ни секунды, когда речь шла о поцелуе с таким великолепным мужчиной.

Стук в груди превратился в учащенное сердцебиение, когда поцеловала его в ответ. На вкус он был как сладчайший сахар, растворяющийся на языке, словно наркотик.

Мы находились в обветшалой больнице, но с таким же успехом могли бы стоять на горной вершине, а где-то вдалеке гремели бы фейерверки.

Его руки не опускались, но он не настаивал на большем.

Наклонившись к нему, обхватила ладонями лицо, поглаживая перевернутый крест, на который положила глаз с момента нашего знакомства. Кожа была намного нежнее, чем казалось. Шершавая щетина бородки покалывала ладони.

Хотелось большего. Не понимала, откуда взялось это внезапное желание, но оно было столь порочным в вожделении, и плотским в потребности быть утоленным. Возможно, это произошло потому, что действительно хотела его, а может быть, это было лишь одной из тех вещей, которые неизбежно должны произойти между нами.

Он отпрянул, прежде чем успела слишком сильно задуматься об этом, с ухмылкой на лице, удерживая нас нос к носу.

– Никогда больше не смей говорить, что не разбираешься в этом, обманщик, – уронив яблочный огрызок ему на колени, откинулась назад.

– Неплохо, верно? – Он метнул яблоко через всю комнату, попав в ржавую раковину. – Это был всего лишь тестовый вариант, – одарил меня такой плутовской улыбкой, на которую невозможно было не ответить.

Мне это было прекрасно известно. Просто у Гримма был такой взгляд, словно предупреждающий красный знак о той пагубной привычке, которую упоминала ранее.

Он был из тех мужчин, которые трахаются так классно, что думаешь об этом каждый день в течение нескольких недель подряд и воспроизводишь в памяти каждую секунду, пока занимаешься стиркой.

Возможно, я была гораздо более испорчена, чем предполагала. Не знаю, было ли ненормальным чувствовать себя так после всего случившегося со мной, но здесь… когда он смотрел на меня… это казалось чем-то мощным и разрушительным. И это ощущение было гораздо предпочтительнее, чем тошнотворное, слабое, жалкое чувство, похожее на паразита, стремящегося укорениться в моем сознании.

– Сюда, – наконец произнес он, перемещая мое тело, словно фарфоровую куклу, так что оказалась на спине, положив голову ему на колени.

Ощутила явную твердость внизу, которая, очевидно, собиралась стать тем самым изголодавшимся слоном в комнате.

– Здесь мы пробудем недолго, так что поговорим позже. А сейчас тебе необходимо поспать.

Скрестив ноги в лодыжках, еще плотнее закуталась в его толстовку.

Усталости не чувствовалось, но и не хотелось свалиться с мотоцикла, поскольку совсем не выспалась. Впрочем, так задремать тоже не получалось.

– Все, что у меня оставалось – это безмолвие; хочу услышать твой голос. Мой новый любимый звук, – тихо добавила.

Когда тишина затянулась, казалось, он не был склонен потакать мне. Вероятно, я давила, но вскоре обнаружила, что улыбаюсь, когда он начал подробно рассказывать о госпитале, в котором мы находились.

Бережно прижав руку к моему животу, он заговорил, глядя на меня сверху-вниз, а я в ответ смотрела на него так, что казалось, в горле запершило. Считается, что время определяет все, и мой жнец вернулся ко мне в самый подходящий момент.

Лицом к лицу, как сейчас, все утратило всякий смысл. Даже забыла, где мы находились. Уже не имело значения, кем была, когда казалось, что смотрю на себя со стороны и вижу, что нечто суровое и холодное, но одновременно полыхающее огнем, отражается во мне.

Будто время остановилось, а затем возобновило бег, запуская обратный отсчет для чего-то гораздо большего, нежели могла представить, что вот-вот свершится. Его прекрасные, бездушные омуты глаз, были сродни бездонному колодцу, он без всякого труда утянул меня вниз, прямо на дно, где поджидал Тартар.

А когда, наконец, начала отключаться, то была мысль лишь об том, что это одна из пагубных привычек, от которой никогда не хотелось бы избавиться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю