Текст книги "Мой чужой ребёнок (СИ)"
Автор книги: Настя Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Мой чужой ребёнок
Настя Ильина
Глава 1. Сын ли ты… Дочь ли ты…
В голове царил туман. Я постаралась открыть глаза, но тщетно, потому что они слипались. Сделав глубокий вдох, я всё-таки разомкнула веки и посмотрела в потолок. Бледно-молочный. Запах медикаментов вдруг стал чётко ощутимым, и я поняла, что нахожусь в больнице.
Как я суда попала?
Что случилось?
Воспоминания стали возвращаться клочками, словно складывался в единое целое разорванный лист бумаги.
… Стас приехал в квартиру, и я обняла его, чтобы поддержать хоть как-то…
… Резкая боль пронзила низ живота, и схватки начали учащаться…
… Меня привезли в клинику…
… Стас шептал, что любит меня и будет рядом…
… Я села в родильное кресло…
… Всё происходило стремительно быстро и больно…
Боль снова резанула по нервным окончаниям. Низ живота сжался. С губ слетел рваный стон. Я положила руку на живот и ужаснулась, потому что он стал плоским. Я родила ребёнка. Шрамов не ощутила, значит, родила сама. Я постаралась привстать, но внизу всё болело. Поборов это ощущение, всё-таки поднялась на ноги. В глазах начало темнеть. Держась за стеночку, я направилась к двери, ведущей в коридор.
– Эй-ей-ей! Вы куда? – подбежала ко мне медсестра.
В ушах противно запищало, словно кто-то громко включил ультразвук. Я поморщилась и прикусила губу.
– Ставьте ей снотворное! Давайте-давайте, ей нужен хороший отдых! – послышался голос врача в голове, воспоминанием из прошлого. Кажется, это был тот самый, что наблюдал беременность.
– Ребёнок… Я родила ребёнка… – начала объясняться я, глядя на медсестру.
– Я в курсе, что вы родили ребёнка, но из палаты выходить нельзя. У нас карантин, – строго ответила она и начала разворачивать меня, подталкивая обратно.
У меня почти не было сил, чтобы сопротивляться. Я вошла обратно в палату и ощутила, как вдоль позвоночника побежали мурашки. Тело в мгновение налилось свинцом, стало таким тяжёлым, что мне захотелось рухнуть на постель и не вставать, но я не могла, ведь где-то был ребёнок, моя крошечка.
Мой чужой ребёнок…
– Где он? Малыш… Я хочу всего лишь увидеть его, – постаралась улыбнуться я.
Любые эмоции давались с трудом. Скорее всего, мне поставили сильное снотворное, потому что всё ещё хотелось спать.
– Вы ложитесь пока в кровать. Отдыхайте. Завтра доктор придёт и, возможно, выпишет вас.
– Как выпишет? Подождите! А как же ребёнок? – не унималась я, чувствуя, как сердце превратилось в отбойный молоток, с силой ударяясь о грудную клетку.
Ото сна не осталось и следа… Мне не хотелось отдыхать. Силы начали постепенно возвращаться. Я даже не знала, жив ли малыш, нормально ли прошли роды. Медсестра нахмурилась.
– Понимаете, я не могу вам ничего говорить о ребёнке… – пожала она плечами.
– Он… ж-ж-жив? – выдавила я, отказываясь принимать, если скажут обратное.
– Жив и здоров. Это всё, что вы можете знать. Всё хорошо с малышом, – улыбнулась медсестра.
– Почему я не могу увидеть его? – к уголкам глаз подступили слёзы.
Я сглотнула тугой ком.
– Потому что Максим Викторович запретил вам видеться с ребёнком и передавать вам любую информацию о нём.
Горло сдавило цепкими пальцами, сдавливая и затрудняя дыхание. Я с трудом смогла втянуть в себя воздух и сморгнула слёзы.
Максим Викторович… Запретил… В голове не укладывалось, что он мог запретить мне видеться с ребёнком после родов. Он ведь казался мне совсем иным человеком. Хотя тот факт, что он перестал приезжать к нам с Витей, и последние пару недель мы вообще не виделись, говорил о многом. Максим заранее начал отдаляться от нас, потому что сделал свой выбор… Он выбрал жену… Галю… И решил запретить мне видеться с малышом.
Я вспомнила Новый год, который мы отмечали вместе. Рука Максима дрожала, касаясь моего живота и здороваясь с ещё не рождённой крошкой. И вот теперь он воткнул мне нож в спину, запретив увидеться с ребёнком, попрощаться с ним… Или с ней…
– Пожалуйста! Я всего одним глазочком посмотрю на него и всё! – взмолилась я. – Я имею на это право!
– Никаких вы прав не имеете, – презрительно фыркнула медсестра. – Совершенно. Вы добровольно стали суррогатной матерью. Поверьте, я с такими, как вы, дело не первый день имею… Завтра уже станет легче. Вернётесь домой, к сыну, и забудете, что в животе кто-то жил. Подождите! Сейчас я поставлю вам укол.
Она вынырнула за дверь, а я прислонилась спиной к стене и медленно скатилась по ней на пол. В висках стучало, слёзы щипали глаза и обжигали щёки. Я заплакала навзрыд. Это оказалось куда больнее, чем я предполагала изначально. Гораздо больнее. Меня словно вспороли тупым ножом и выпотрошили.
Максим Викторович запретил…
Он не дал мне даже посмотреть на малыша, которого я вынашивала девять месяцев. Я начала захлёбываться собственной болью. Дыхания не хватало. Казалось, что воздух выбили из лёгких и теперь я уже не смогу втянуть его полной грудью. Мне хотелось просто закрыть глаза и не открывать их больше, но следовало держаться ради Вити.
Медсестра вернулась с двумя медбратьями. Они взяли меня под руки и буквально оттащили к кровати. Пока один крепко держал мою руку, медсестра пыталась нащупать вену.
– Скажите, хотя бы, кто родился?! – взмолилась я, хватаясь за неё свободной рукой.
– Максим Викторович запретил. Простите, – пожала она плечами, а лекарство начало разливаться по венам, заставляя меня снова погрузиться в Царство Морфея.
Вот только это погружение оказалось кошмарным, потому что меня разрывало от боли, сжигающей душу дотла.
Максим Викторович запретил…
* * *
Из-за встречи с отцом мне пришлось задержаться в чужом городе чуть дольше. Мы с мамой вернулись только на следующие сутки поздно вечером. Галя сидела дома и что-то строчила на клавиатуре, улыбаясь монитору так, как мне никогда не улыбалась.
– Нина Михайловна? – спросила она и напряглась, едва увидела маму.
– Мама пока поживёт с нами, – сказал я.
Счастливое лицо Гали исказилось в одну секунду. Она сгримасничала и закрыла крышку ноутбука. Поднялась с дивана, а затем окинула нас многозначительным взглядом.
– Вы располагайтесь, Нина Михайловна! Чувствуйте себя как дома! – фальшивым голосом сказала Галя, показывая своё недовольство.
Внутри закипело возмущение. Я посмотрел на жену таким гневным взглядом, что она даже поёжилась. Передёрнула плечами, вздёрнула подбородок и поспешила к лестнице. Она ушла, а мама присела на диван и потёрла виски.
– Я не хочу стать причиной разлада в вашей семье. Может быть, лучше снимешь мне что-то в городе? Я не привередлива, однокомнатной квартирки мне хватит, – принялась оправдываться мама.
– У нас с Галей давно уже всё не так, – ответил я, подошёл к бару и плеснул в бокал немного красного вина. – Будешь? – мама кивнула. Я налил её любимое белое, поднёс ей бокал и присел в кресло рядом. – Мне кажется, что у нас с Галей с самого начала всё не так. Она ведёт себя как-то фальшиво, не искренно… Мы с ней когда начали жить вместе, она казалась другой. Ты ведь сама помнишь всё. Мне кажется, что её испортили деньги. Я так жалею, мама, что пошёл на суррогатное материнство. Не хочу, чтобы ребёнок рос без матери, но и с Галей как вести себя я не знаю…
Мне не хотелось, чтобы жена мимолётом услышала мои откровения, поэтому я решил, что про детективов расскажу маме как-нибудь потом. Нам было более чем достаточно потрясений за последние сутки.
Я сделал глоток вина, гоняя креплёный напиток со вкусом сушёной вишни во рту. Достал телефон из кармана пиджака и включил его.
Несколько пропущенных от Ольги заставили меня напрячься. Она находилась на последнем месяце, могла со дня на день родить ведь. Я набрал её номер телефона, но он оказался выключенным. Ещё один звонок был из «Семейное древо». Я посмотрел на часы. Полночь. Никто всё равно не ответил бы. Если только дежурные врачи, но они вроде бы не брали трубку.
– Что ты волнуешься? Может, следует справиться, как она? – спросила мама, кивнув на телефон.
Я бы поехал сейчас к ним с Витей, но – во-первых, выпил немного вина, а во-вторых, в полночь они точно спят.
– Всё нормально, мам. Там в гостевой комнате, где вы с папой отдыхали, всё чистое… Постелишь сама? Я с ног валюсь!
– Постелю! Иди отдыхай. Утро вечера мудренее. Я ещё немного посижу тут и тоже лягу.
Я улыбнулся, поставил пустой бокал на журнальный столик, поцеловал маму, проходя мимо неё, и поспешил в спальню. Вот только приблизившись к двери, остановился и задумался. Не было желания ложиться рядом с женой. Но и спать в кабинете я не хотел. Я имел на спальню куда больше прав, чем она. Поэтому вошёл, скинул с себя верхнюю одежду, впервые небрежно разбросав её по полу, и лёг.
– Почему ты не предупредил меня, что привезёшь свою маму? – спросила Галя, отложив в сторону журнал, который до этого листала.
– А я должен спрашивать, можно ли привезти маму в мой дом? – задал я встречный вопрос, прекрасно осознавая, что сейчас мы можем добраться до той самой точки, откуда уже нельзя будет вернуться.
– Должен! Потому что мы семья, если ты ещё не забыл! Скажи спасибо, что я до сих пор терплю твои измены! Другая уже давно подала бы на развод, а я терплю и прощаю! – всхлипнула Галя.
Её слёзы уже не действовали на меня, скорее наоборот, – раздражали. Как и претензии об изменах, которых не было никогда… Пусть и очень хотелось после встречи с Олей.
– Измены? Ты сейчас в своём уме? Когда это я тебе изменял? М? – повысил я голос.
– Думаешь, я не догадывалась? Я пару раз приходила к тебе на работу, а тебя там не было, а потом ты говорил, что задержался на какой-то планёрке… – Галя скрестила руки на груди.
На секунду мне стало её жаль. Внутри проснулись чувства к той Гале, которую я полюбил. И я почти представил, что именно она пережила, думая, будто бы у меня есть другая. Ведь фактически так и было. Я проводил это время с Олей.
– А ты не думала, что планёрки и встречи могут проводиться в других местах?! – спросил я, стараясь оправдаться.
– Значит, ты мне не изменял? – тут же перебила Галя.
– Я тебе не изменял. А ты мне?
Я думал, что встречный вопрос застанет Галю врасплох, но она широко распахнула глаза и помотала головой.
– Когда мне тебе изменять? У меня же такой плотный график… Ох… Давай ложиться спать. Завтра непростой день. Мне надо будет выглядеть на все сто.
Я не стал спорить и отключил свет над своей половиной кровати. Пелена сна сразу же заволокла, убаюкивая, словно материнские руки. Мне даже не захотелось спросить, что за важный день завтра предстоит Гале.
Разбудил меня будильник. Я попытался отключить его и уснуть дальше, но потом вспомнил об Оле и решил ехать на работу к обеду, а сначала проверить, всё ли у неё в порядке.
На кухне стоял волшебный запах оладий. Впервые за долгое время настроение с утра внезапно подскочило до уровня «счастлив». Домработница сидела за одним столом с мамой, и они что-то обсуждали.
– Максим Викторович, простите меня за такую вольность! – подскочила она с места, едва увидела меня.
– Всё в порядке! Вы кушайте, пожалуйста…
Мне не понравилась реакция женщины. Возможно, Галя представила меня тираном в её глазах и запугала так, что бедняга чуть не поперхнулась своим недопитым чаем и вспыхнула от смущения, хоть и была одного возраста с мамой.
– Я тут похозяйничала с утра, – улыбнулась мама. – Попьёшь чайку?
– Я бы попил, но есть одно неотложное дело… – развёл я руками. – Оставьте мне пару штучек на ужин, – кивнул я на оладьи.
– Какое такое дело? – спросила мама.
– Оля! – прошептал я одними губами и, поймав мамину улыбку, поспешил к машине, думая, куда так рано уехала Галя.
Глава 2. Обухом по голове
Вторая попытка пробуждения принесла столько душевной боли, что мне хотелось раствориться, исчезнуть в небытие, но я нужна была сыну. Витя ждал меня дома.
Я присела, чувствуя, боль внизу живота и пустоту. Боль разливающуюся горечью в душе. Я зажмурилась и постаралась выровнять дыхание. Хотелось рыдать, но нельзя было… Груди горели, скорее всего, из-за того, что были наполнены молоком. Вот только физическая боль – это ничто по сравнению с душевной, с той, что уничтожала меня изнутри, превращая в пустышку.
– Доброе утро! – заглянула в палату девушка лет двадцати пяти.
– Где мой ребёнок? – спросила я, понимая, что она, скорее всего, не ответит.
– Ну… Я думала, что мы начнём с разговора о вашем самочувствии, но если вы хотите сразу же перейти к беседе о ребёнке…
Она взяла стул, поставила его рядом с кроватью и присела. Девушка открыла папку, которую держала в руках и достала ручку.
– Ольга, начнём с того, что вы с самого начала знали, что это не ваш ребёнок. Вы ему не биологическая мать.
Она говорила размеренным голосом, пытаясь убедить меня в своей правоте. Вот только я без её слов всё это знала… Это не мой ребёнок, но не могла я не попрощаться с ним… или с ней… Я даже не узнала дочь это или сын… И не сказала малышу, что всегда буду помнить и любить его, пусть я и не биологическая мать.
Пустота начала пожирать изнутри. Я прислонилась спиной к стене, чувствуя, как через тонкую ткань сорочки холод пробирается к телу и пощипывает его.
– Я хочу просто увидеть ребёнка, узнать его пол, мне многого не надо, просто поцеловать и сказать, что я не забуду. Пожалуйста-а-а! – взмолилась я.
Слёз больше не осталось, вот только глаза всё ещё пекло от горечи разочарования. Тяжесть громадным камнем повисла на душе.
– Его биологические родители запретили вам встречаться. Вы подписывали договор, в котором такая вольность с их стороны допускается. Мы не имеем права нарушать его. Поймите вы, Ольга, будет только хуже, если вам удастся встретиться с ребёнком. Я психолог, я смогу помочь вам.
Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы кто-то лез в мою голову и вскрывал всю подноготную, пробуждая чувства, которые мне не хотелось трогать. Я считала Максима иным человеком. Я не рассчитывала, что он позволит мне общаться с ребёнком, но и не думала, что всё получится вот так. Что он даже не позволит узнать сын это или дочь… Что не придёт…
– Я могу отказаться от ваших услуг? – спросила я, облизывая пересохшие губы.
– Не можете, – нахмурилась девушка, но потом поправилась: – Фактически можете, но я крайне не рекомендую делать это. Понимаете, многие мамочки отказываются от услуг психолога, а потом пожинают плоды этого в виде затяжных депрессий и нервных срывов. Я помогу вам справиться с болью.
– Я отказываюсь от ваших услуг, – уверенно сказала я. – Я должна поговорить с врачом, который вёл мою беременность.
– Ольга, вы не понимаете…
– Почему вы ещё тут? Я отказалась от ваших услуг! Я не желаю больше ничего слышать! – поджала я губы и тяжело выдохнула.
Я постаралась успокоиться, ведь я нужна была сыну и Стасу. Стас… Я вспомнила, что перед тем, как начались роды, я обещала ему поехать вместе в больницу, куда увезли его маму с инфарктом… Сердце вдруг начало колотиться, и я принялась озираться в поисках телефона.
– Где мои личные вещи? – спросила я.
– Это следует спрашивать у медсестры. Я понятия не имею. Вы уверены, что хотите отказаться от моих услуг? – она смотрела мне в глаза пристально.
Наверное, если бы не своя боль потери, мне бы стало немного жаль эту девушку… Но не сейчас, когда горечь заполонила все фибры души, пульсируя там и плескаясь дальше ядом. Хотя, казалось бы, куда дальше?!
– Уверена. Спасибо.
Она протянула мне уже готовое заявление, где я поставила подпись. Девушка ушла. Я прислонилась головой к стене и прикрыла глаза. Сознание спуталось. Все мысли сплетались в хоровод разочарований. Врач, который вёл мою беременность, не заставил себя долго ждать и вошёл в палату уже минут через пять после ухода психолога.
– Пожалуйста, хоть одним глазком! – взмолилась я, отрываясь от стены и планируя встать на ноги.
– Договор есть договор. Тем более с ребёнком сейчас его мама. Простите, но вы не можете встречаться с малышом и справляться о его состоянии. Если вы решите преследовать биологических родителей, вас посадят за нарушение договора. Скажите, вам оно надо?
Я подавила все эмоции и принялась отрицательно мотать головой.
С ребёнком его мама…
Небось Галя поспешила делать фотосессии и хвастаться тем, что «успешно родила».
– Зря вы отказались от помощи психолога. Она бы вам сейчас очень пригодилась вот в таком состоянии, – попрекнул меня доктор.
– Спасибо, но мне не нужна помощь психолога… Если бы я только могла хоть одним глазком взглянуть на ребёнка и попрощаться с ним… Роды начались так быстро, я не успела приготовиться к расставанию с ним…
Я пыталась ухватиться за последнюю соломинку, словно была утопающим в громадном океане. Я смотрела на врача. Желваки на его лице передёрнулись, выдавая напряжённое размышление, но ответ разрушил все надежды.
– Простите. Я не могу этого сделать, – отрицательно помотал он головой и развёл руками.
Я вспомнила, как умоляла малыша подождать ещё немного, когда схватки начали учащаться и принесли вместе с собой нестерпимую боль. Я надеялась, что это тренировочные, что у нас есть ещё несколько дней…
– Оля, я вызываю скорую! – сказал Стас.
Он остался со мной в квартире один, потому что мама увела Витю на прогулку в это время.
– Пожалуйста, не надо! Сейчас всё пройдёт… – умоляла его.
– Я боюсь за тебя! Ты бледная! На тебе лица нет! – не унимался бывший муж.
– Стас, это тре… – договорить я не смогла от очередной вспышки боли, что стянула живот и сорвалась криком с губ.
– Когда я смогу уйти домой? – спросила я у доктора, понимая, что никто не даст мне увидеться с малышом.
– Ваш муж должен будет приехать в течение часа. Я позвонил и сообщил, что ваше состояние удовлетворительное. Он привезёт вам чистые вещи.
Стас… Он оказался рядом как раз в тот самый момент, когда мне так нужна чья-то помощь и поддержка, но мне не хотелось давать ему надежду, поэтому я решила попросить его уйти… Навсегда. Из моей жизни.
Доктор развернулся на каблуках и открыл дверь, но я остановила его голосом.
– Пожалуйста! – он нехотя обернулся. – Скажите хотя бы, кто родился?!
Он несколько секунд стоял, словно солдат по стойке «смирно». На лице мужчины в этот момент сменились разные эмоции, и даже глаза чуть увлажнились.
– Девочка. Три девятьсот, пятьдесят два сантиметра.
Доктор удалился быстрым шагом, а я начала захлёбываться рыданиями.
Девочка.
Дочка.
Маленькая принцесса.
Слёзы хлынули из глаз, обжигая щёки.
* * *
Я ехал быстро, не соблюдая ограничения скорости. Ночью так сильно разозлился на жену, что даже не включил мозги и не подумал о пропущенных Оли. Следовало написать ей сообщение… Я должен был дозваниваться до клиники, чтобы выяснить, зачем они звонили. Оставалось надеяться, что всё в порядке, что она будет дома и обрадуется моему визиту. Мне так много хотелось сказать Ольге: поделиться с ней новостью об уходе отца и сообщить, что я решил покопаться в прошлом жены. Потому что мне не безразлична Ольга.
Вот только её машины у забора не оказалось. Я бросил свою у ворот, не заботясь о том, чтобы правильно припарковать и никому не мешать. Дом оказался закрыт. Ноги начали подкашиваться. Я не должен был открывать двери, но предчувствие чего-то нехорошего заставило это сделать. Я взбежал вверх по лестнице и оказался в комнате, где Оля расположилась вместе с сыном. Она постеснялась и не стала занимать ещё одну спальню, хоть я и твердил, чтобы чувствовала себя хозяйкой. Страх сковал, когда я заметил, что не осталось ничего… Не было игрушек… Вещей… Следовало признать, что это случилось… Они уехали.
Я достал телефон и начал звонить Ольге, надеясь, что она ответит и объяснит, что случилось. Вот только дикторский голос по-прежнему говорил, что абонент недоступен.
Чёрт.
Сбежала, чтобы не отдавать ребёнка? На неё это было непохоже… Не такой она человек. Совершенно не такой. Она бы обязательно поговорила. Я вспомнил о её пропущенных. Сердце сжалось в камень.
Я быстро сбежал вниз по лестнице и заметил в гостиной коробку из-под ёлочных игрушек, где лежали комиксы и герои, которых я покупал Вите.
Что-то случилось.
Первой мыслью было, что Галя узнала про дом и наговорила какие-то гадости Оле, но жена вчера выглядела настолько счастливой, что я не мог поверить этим догадкам.
Когда зазвонил телефон, сердце ухнуло вниз. Я понадеялся, что это Ольга, но звонили из «Семейное древо».
– Максим Викторович, это Елена, администратор клиники «Семей…».
Я не дал ей договорить, оборвал на полуслове:
– Что случилось?
– О! Ваша супруга устроила скандал из-за того, что доктор запретил ей устроить фотосессию с дочкой. Вы поймите, ребёнку пока всего лишь сутки… Вспышки фотокамер могут испугать и навредить неокрепшему организму…
В ушах свистело, словно на взлётной полосе. Я смотрел в одну точку перед собой и думал. Кажется, сердце остановилось и отбивало разорванные удары лишь пару раз в минуту.
…С дочкой…
…Всего лишь сутки…
В голове не укладывалось. Я не верил. Казалось, словно меня разыгрывают. Мне хотелось спросить, кто придумал эту злую шутку, но язык не поворачивался. Кажется, он прилип к нёбу и отказывался двигаться.
– Максим Викторович, вы сможете подъехать? – заставил меня встрепенуться голос Елены.
– Да! Я приеду! Подождите! Ребёнок родился? – я не верил. Не мог поверить. Всеми силами отвергал.
– Да. Неужели жена ничего не сказала вам? – переспросила администратор.
– Как Оля? – сразу же сорвался с моих губ второй вопрос.
– Суррогатная мама в порядке. За ней как раз только что муж приехал, собирается домой. Всё хорошо. Только ваша жена устраивает скандал…
– Я разнесу вашу клинику в пыль, если пропустите фотографов, – зарычал я. – Скоро буду.
Я сел за руль, но тело отказывалось подчиняться. Ноги едва двигались. Все конечности в мгновение стали ледяными. Плечи передёрнулись от прохлады, что разносилась по организму со скоростью света.
Как Галя посмела промолчать о ребёнке? Она знала! Ещё вчера знала, потому что запланировала очередную треклятую фотосессию, но ничего не сказала мне. В эту секунду я готов был убить её. Если бы только жена оказалась рядом, не знаю, что сделал бы с ней.
Я резко развернул машину и втопил педаль газа в пол. Мчался на огромной скорости к клинике и, кажется, пару раз попал на камеры. Добрался я туда минут за двадцать вместо обычного часа. Бросил машину у крыльца и поспешил внутрь.
В коридоре сидел фотограф и парочка его помощников. Они держали в руках какое-то оборудование, значит, собирались проводить профессиональную съёмку со вспышками и прочей приблудой.
– Пошли вон! – прикрикнул я на них.
– У нас два часа оплачено. Раз снимать не дают, отсидим, – ответил тот, что держал камеру в руках.
– Чеши отсюда, пока я твою аппаратуру не перемолол! – грозно произнёс я. Наверное, этого хватило, потому что фотограф поднялся на ноги и развёл руками.
– Хозяин-барин. Кто оплатил, тот и решает. Пошли, парни! В кафешку зайдём!
Я сверкнул гневным взглядом на девушку с ресепшена.
– Где они? – спросил я и облизнул пересохшие губы. – Баринова Галина с ребёнком где?
– Так наверху. На вт-т-тором эт-т-таже. Первая палата.
Я не собирался разговаривать. Хотел подняться наверх и хорошенько встряхнуть Галю. Быстрым шагом, переступая через одну ступеньку, поднялся на второй этаж и пару секунд стоял около палаты, а затем открыл дверь. Галя выписывала пируэты у прозрачной люльки, делая селфи в одной сорочке и с распущенными волосами. Мне хотелось схватить её за плечи и тряхануть хорошенько, может быть тогда что-то человеческое проснулось бы внутри неё, но взгляд прилип к малышке, что тихонечко посапывала, завёрнутая в пелёнку. На глаза навернулись слёзы. Я подошёл ближе и улыбнулся.
– Привет, милая! – прошептал я.
– Макс, ты пришёл! Наконец-то! – произнесла Галя счастливым голосом, но я не смотрел на неё, не хотел портить себе настроение. – Сфотографируй нас со стороны… Фотографа не пустили. Я сейчас возьму дочку на руки.
– Ребёнок спит, – прорычал я и покосился в сторону женщины, которая в мгновенье стала противной.
– Ты чего такой злой-то?
Она серьёзно не понимала?
Я схватил Галю за запястье, наверное, слишком сильно, потому что она пискнула, пытаясь вытащить руку, и выволок её в коридор, заставляя быстро передвигать ноги.
– Ты не мать! Ты дрянь! – сказал я то, что крутилось на языке. Глаза жены широко распахнулись. – Как ты посмела? Почему не сказала мне?
– Я думала, ты знаешь! – пискнула она, продолжив пытаться вырвать руку, но моя хватка была сильной. Я злился очень сильно и почти не мог контролировать эту ярость.
– Думала? Больше ты ничего не думала?
– А как я должна была реагировать на то, что ты куда-то умчался и сутки не брал трубку? А? – с обидой в голосе спросила Галя. – Потому я и думала, что тебе всё известно. А потом ты приволок маму, не посоветовавшись со мной! Я обиделась! Вот и всё!
Она начала плакать. Сердце немного оттаяло, и я отпустил её. На запястье Гали чётко отпечатались следы моих пальцев. Я не хотел делать ей больно, но не смог управлять эмоциями.
– Максим Викторович?! Зря вы в верхней одежде прошли… – услышал я голос врача, что занимался планированием беременности и наблюдал Ольгу. Пройдёмте в кабинет, нам нужно поговорить.
Я сверкнул гневным взглядом на Галю и направился за врачом. Я не знал, что будет дальше, но прощать жену не планировал.
