Текст книги "Наши уже не придут (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)

Половина суточной нормы уже израсходована. Остался один на сегодня или девять на всё время. И никто не знает заранее, какие встречи состоятся в эти пять суток.

Практического смысла брать Варшаву в окружение не было – взять её они не смогут, не такими силами, а полноценная блокада невозможна, по тем же причинам. Да и это вызовет лишь отвлечение части сил НАТО на деблокаду, что не займёт много времени и не затратит слишком много усилий.

Никто не будет развивать это наступление, никто не будет насыщать вклинивание резервами – нет давно уже никаких резервов.

«Наши уже не придут», – подумал Немиров. – «Все наши тут».

Он вернул башню на курс и отработал из спаренного пулемёта по выползающим членам экипажа «Мардера». Без лишних мыслей, без лишней жалости.

Когда с вражеским экипажем было покончено, капитан дал команду продолжать движение.

Укреп перед Варшавой обработали артиллерией, сравнительно щедро, то есть минут пять, силами трёх полных батарей. Помимо этого, артиллерия отработала ещё по четырём укрепам в стороне, что открыло возможность атаковать в любом из пяти направлений – это должно было озадачить вражеское командование и принудить его к распылению сил.

Это был очень широкий жест со стороны командования – такие траты непозволительны, поэтому результаты очередного наступления ожидаются соответствующие. Задействованные соединения должны удивить и восхитить генеральный штаб, чтобы такие расходы были хоть сколько-нибудь оправданы.

«Наверное, мы должны не потерять ни единого танка и взять под контроль Варшаву, чтобы оправдать хотя бы расход артиллерийских снарядов», – подумал Аркадий, внимательно рассматривая лесополосу через тепловизор.

ПТУР можно не опасаться – их не видели на поле боя так давно, что некоторые новобранцы даже не до конца верят в реальность их существования.

Для изготовления ПТУР хотя бы второго поколения требуется высокоточное производство, процессоры, производство особых порохов – всё это было утрачено почти везде.

В интернете есть сведения, будто бы у китайцев ещё есть производство ПТУР второго поколения, но это точно производится не массово. После Первой Третьей мировой войны все страны-участницы бросили все свои усилия на попытки остановить уже идущий экономический кризис, даже договорились поделить между собой конголезский кобальт и восстановить ООН, для урегулирования всех последующих конфликтов мирным путём. Но все эти попытки потерпели крах, поэтому кризис набрал обороты и начал свою кровавую жатву.

Военная промышленность оказалась особо уязвима и начала «ложиться», причём не помогали даже усердные попытки сохранить эти не разбомбленные крохи…

Есть ПТУР первого поколения, ручного наведения, по медным проводам, но они не очень точны, требуют очень высокой квалификации от оператора, и при этом остаются дорогим удовольствием. Их очень и очень мало, поэтому шанс встретить что-то такое именно здесь – это очень маловероятно.

Танк, тем временем, начал приближаться к избитой артиллерией лесополосе.

Сзади двигался Б-11 Итальянца, везущий в своём тёмном чреве, освещаемом двумя уцелевшими лампочками, отряд из восьми тяжеловооружённых штурмовиков.

– Стой! – скомандовал Немиров.

Впереди было слишком соблазнительное поле перед лесополосой. Такие ровные и удобные места, как правило, склонны минировать сапёры.

Мины бесполезны, если некому стрелять по замедленному ими противнику, но Немирову очень не хотелось терять трак или иным способом утрачивать мобильность танка.

– Включай трал, – приказал он механику-водителю.

Противоминный катковый трал опустился на почву.

– Малый ход, – по-морскому скомандовал капитан Немиров. – Наблюдатель – в носу не ковыряйся, смотри на все триста шестьдесят!

– Есть! – ответил рядовой.

Со скоростью около десяти километров в час они поехали по открытому полю и капитан почти сразу же получил подтверждение своим опасениям – под отвалом взорвалась мина, закрывшая весь обзор облаком дыма, пыли и земли.

Танк продолжал движение и «ловил» тралом очень плотно уложенные мины. Если бы они поехали без трала, поймали бы днищем не менее трёх мин…

– Это «Мирный», – связался капитан с Б-11. – «Итальянец» – иди след в след.

– Говорит «Итальянец», – донеслось из динамика шлемофона. – Понял тебя, «Мирный».

Безопасная колея сквозь минное поле была проделана и БМП поехала точно по ней.

Т-90М достиг линии вражеских окопов.

Один блиндаж накрыло прямым попаданием, поэтому среди груды сломанных брёвен, перемешанных с землёй и ветками, виднелись чьи-то конечности.

Рядом с окопами тоже наблюдалось несколько тел.

Немиров занял оптимальную позицию для наблюдения за местностью, под густой ольхой, а Б-11 высадил десант прямо в окопы.

Штурмовики быстро всё проверили и доложили лейтенанту, что всё чисто. В блиндажи никто лезть не стал – сейчас такое очень опасно. За годы войны обе стороны наловчились оставлять неожиданно побеждающему противнику серии незабываемых сюрпризов, о которых думаешь, если успеваешь, что лучше бы не находил…

Десант погрузился обратно в БМП и они продолжили свой рискованный путь.

Первую линию противник сдал неожиданно легко, но это может быть связано с тем, что именно отсюда наступления никто не ждал, поэтому тут поставили старинный, середины прошлого века, БМП «Мардер», (1) который продолжает активно искрить и дымить в пятидесяти метрах к западу от линии окопов. А может быть, что это хитрая ловушка с заманиванием сил противника вглубь обороны…

Тем не менее, приказ есть приказ.

– Дрон, – сообщил наблюдатель.

Он не увидел его глазами, а среагировал на показания датчика радиосигнала.

– Включаю РЭП, – произнёс Немиров и переключил тумблер.

Просто так его включать нельзя, ведь надо беречь ресурс ценнейшей техники. Устройства радиоэлектронного подавления, способные принуждать дроны к безопасному режиму, очень дороги и сложны в изготовлении, а по-настоящему хорошие модели уже давно не производятся. Впрочем, как и танки… (2)

Танки вообще уже давно не производят нигде. Максимум, на который хватает мировой промышленности – БМП, БТР, а также всяких эрзацев, оборудованных пулемётами.

Ручного огнестрела и патронов к нему ещё полно, хотя в той же Африке уже лет десять воюют между собой однозарядными самопалами или донельзя проржавевшими автоматами времён Брежнева, но на остальных континентах с патронами и автоматическим оружием проблем, пока что, нет.

Дрон, обнаруженный наблюдателем, попал под действие электронного подавления и по-быстрому отвалил в экстренном автономном режиме. Дорогая техника была спасена, но больше НАТОвцы сюда дроны не пошлют. Иногда бывает, что экстренный автономный режим срабатывает неправильно и ведёт дрон навстречу источнику подавления, а там его уже могут посадить и потом использовать себе на благо.

Возможно, это был камикадзе, а может и разведчик – это уже неважно, ведь он улетел.

Говорят, у кого-то в танковой бригаде есть антидроновые ЭМ-ружья, пережигающие всю электронику в направлении разряда, но Немиров не особо интересовался, ведь всё равно не поделятся.

– Танк, девять часов! – выкрикнул наблюдатель.

Аркадий повернул башню в указанном направлении, но увидел только ржавый остов танка М1. Американский танк основательно сгорел, поэтому представлял собой большой кусок ржавчины, на котором почти не осталось копоти – время и дожди смыли нагар.

– Это подбитый, – произнёс он. – Смотри внимательнее, товарищ рядовой!

– Виноват, товарищ гвардии капитан! – ответил тот.

Вторая линия укрепа была разбомблена, судя по расколотым бункерам и размазанным окопам, но это происходило очень давно – всё успело зарасти травой и даже молодыми деревьями.

Немиров вспомнил, что на карте это значилось как старые укрепления времён предыдущей войны. Сюда прилетали высокоточные ракеты, управляемые бомбы и корректируемые снаряды – то есть, вся роскошь прошлого.

Через эту старую линию укреплений была проведена грунтовая дорога, по которой Немиров не поехал. Он проложил маршрут через зону близ кустарников, по самому неудобному пути, где точно никто не станет ехать.

Сопротивления всё нет и нет, а должно быть, поэтому Немиров начал беспокоиться. Происходит что-то нештатное.

Наконец, они достигли настоящей второй линии обороны.

Из окопов выстрелил безоткатный гранатомёт, но не по танку, а по БМП. Промах.

Немиров подавил источник сопротивления из «Корда», управление которым возможно с места наводчика.

Крупнокалиберные пули прошили бруствер и система управления огнём сообщила о выводе из строя минимум двоих солдат противника.

Итальянец начал отстреливать короткие очереди из автоматической пушки. Мелкие разрывы усеяли окопы.

Ещё несколько смельчаков разрядили свои гранатомёты, но погибли под прицельным пулемётным огнём.

– Пехота противника, три единицы, восемь часов! – сообщил наблюдатель.

– Используй турель! – приказал ему капитан, обстреливающий противника в окопах из спаренного пулемёта. – Но только ПКТ!

– Есть!

Турель, оборудованная 12,7 мм «Кордом» и ПКТ, развернулась в направлении подбирающегося противника и открыла огонь.

– Противотанк прямо по курсу! – выкрикнул механик-водитель.

Немиров повернул башню и вперился взглядом в прицел. Переключение на тепловизор позволило понять, что противник притащил какую-то противотанковую пушку, облепленную кустами. Капитан открыл огонь из спаренного пулемёта.

– Противник уничтожен! – доложил наблюдатель.

– Продолжай наблюдение! – скомандовал Немиров, видящий, что огонь из пулемёта неэффективен. – Беру на себя «Корд»!

Пушка сделала свой выстрел. Бронебойный снаряд попал в верхнюю лобовую деталь и, с разрывом контейнера динамической защиты, улетел в небеса.

«Корд» показал себя эффективнее и в две очереди раздолбал вражескую пушку.

«Не может быть, что у них нет тут адекватных противотанковых средств…» – не поверил Аркадий. – «Так не бывает».

Он предположил, что противник не допустил даже мысли, что генеральный удар будет нанесён прямо по центру обороны, поэтому распределил всю бронетехнику по флангам, где вероятность удара была максимально высока. В таком случае всё предельно понятно, но верится в такое с большим трудом.

«Должен быть какой-то резерв».

Отрезвляла мысль, что у них тоже нет никакого резерва – сейчас они атакуют буквально всем, что есть. Такая ситуация стала допустима только потому, что у командования есть чёткое понимание, что у противника нет достаточного количества сил, чтобы перекрыть все эти наступающие микробатальоны и закрыть их в микрокотёл.

Следом за танковым кулаком идут стрелковые взводы, своим ходом – они должны будут закрепиться во вражеских окопах и отразить контрудар, который последует через несколько дней, когда противник дополнительно ослабит остальные свои укрепы выдёргиванием мало-мальски боеспособных подразделений.

«А чего мы добиваемся?» – в который раз задался вопросом капитан Немиров.

Вот захватят они пригороды к Варшаве, начнут блокаду, а что потом? На взятие куда менее крупных городов не хватало сил ещё три года назад, а теперь это даже не обсуждается.

«Но это приказ», – подумал капитан, дав очередь по отступающим НАТОвцам.

Итальянец высадил штурмовиков, те заняли пустые окопы, после чего начали налаживать оборону.

Был брошен М2 «Браунинг», оборудованный оптическим прицелом – из него даже попали пару раз по Б-11, но затем Итальянец срезал пулемётный расчёт.

Трофейный крупнокалиберный пулемёт установили на оперативно вырытую позицию, танк и БМП заняли оптимальные позиции, после чего все принялись ждать прибытия пехоты.

Мотострелков сейчас нет ни у кого, это оказалось слишком дорого. Уже в конце прошлой фазы Третьей мировой все участники перешли к пешеходным подразделениям, которым не положены даже грузовики – всё обуславливалось тем, что годами не было никаких грандиозных и победоносных углублений на территорию противника более чем на десять километров.

Четыре с половиной часа ожидания и вот на связь вышел командир стрелкового батальона.

– Это «Ролик», «Мирный», как слышно? – обратился по рации майор Кирилл Михайлович Безруких.

– «Мирный» на связи, «Ролик», слышно отлично, – ответил капитан. – Вы на подходе?

– Почти на месте, – ответил майор. – Всё чисто?

– Так точно, – подтвердил капитан. – Подходите и занимайте окопы – наши почти почистили их от приколов.

– Принято, «Мирный», – ответил на это майор. – Конец связи.

Стрелковый батальон, в отличие от танковых батальонов, был почти полнокровным – четыреста тридцать человек. Должно быть шестьсот с лишним, но по нынешним временам даже такой батальон представляет собой внушительную силу.

«Им бы моторизацию», – подумал Немиров.

Прибывшие стрелки оперативно заняли окопы и начали их перекапывать. Перекрыли мешками с песком неактуальные траншеи, вырыли новые выходы, после чего взялись за оборудование пулемётных точек и рытьё блиндажей. Они здесь теперь надолго.

Орудие, отстрелявшееся по ним, оказалось допотопной МТ-12, 100-миллиметровой противотанковой пушкой, более известной под обозначением «Рапира». К ней есть четыре подкалиберных снаряда. Щиток помят и пробит крупнокалиберными пулями, но механизмы, к счастью, не пострадали.

Когда всё стало спокойно, Немиров отвёл танк на полкилометра и начал проверять, во сколько обошлось им всё это мероприятие.

– Один контейнер с концами, ну и два точно надо снимать, а то небезопасно, – оценил понесённый ущерб механик-водитель, старший сержант Георгий Сергеевич Маляров. – Не нравится мне, товарищ гвардии капитан, как эта взрывчатка торчит…

– Техники подъедут – займутся, – ответил ему Аркадий.

Повезло, что снаряд отрикошетил прямо вверх, не задев орудие и контейнеры динамической защиты на башне. Замены им не будет, а они все одноразовые.

– Слышал я, что у какого-то батальона есть какой-то запас коробок «Контакт-5», – произнёс Немиров.

– Не дадут, – покачал головой Маляров. – «Контакт-5» – это же почти мета. Я бы никому не дал.

– А от командования не допросишься… – вздохнул Немиров. – Ладно, проводи осмотр и рядовому Урусбекову покажи, что и где смотреть – впредь будет помогать. Держи.

Он передал механику-водителю пачку «Винстона».

– Спасибо, товарищ гвардии капитан, – заулыбался тот.

– Тебе тоже, – кинул Немиров пачку Урусбекову.

Рядовой, сидевший на корпусе танка, ловко поймал пачку и сразу же начал её распечатывать. Вроде два рубля за пачку, но у рядового и сержантского состава очень маленькие зарплаты и многие отправляют большую часть в тыл, родным.

– Спасибо, товарищ гвардии капитан! – не забыл он поблагодарить щедрое командование.

– Хорошо поработали сегодня, – произнёс Немиров. – Но не расслабляться – обязательно будет контрудар.

– Товарищ гвардии капитан, – подошёл Клевцов.

– Лейтенант, – кивнул ему Немиров.

– Разрешите закурить? – спросил лейтенант.

– Кури, – разрешил ему капитан.

Итальянец закурил какие-то новые сигареты. Аркадий присмотрелся.

– «Мальборо»? – удивился он.

– Трофей, – пожал плечами Клевцов. – Пехота взяла складской блиндаж – я подсуетился, вот, держите, товарищ гвардии капитан.

Он вытащил три пачки заморских сигарет.

– Неплохо повоевали, да? – спросил он с усмешкой.

– Мне всё равно не понравилось, – покачал головой капитан. – На рожон полезли – тут мог оказаться кто угодно.

Без разведки, наудачу – просто крутанули барабан и нажали на спусковой крючок. Должно успокаивать то, что противник тоже без разведки, тоже вслепую, но, почему-то, это не успокаивало.

– Но не оказался же, – усмехнулся лейтенант. – Поставленную задачу выполнили – «отъели» плацдарм для штурма, которого не будет.

– Не будет, – согласился капитан. – Повезло ещё, что штурмовики не вступали в прямое столкновение.

– Да, какое-то слабоватое сопротивление, – покивал Клевцов. – Наверное, не ожидали, что мы сюда со всей кавалерией нагрянем.

– Кстати, – вспомнил вдруг Немиров. – Всё хотел спросить. Почему «Итальянец»?

– А, это… – произнёс лейтенант Клевцов. – Из Тольятти я.

* * *

– … не знаю я, товарищ гвардии капитан, как это устранить, – признался техник, старшина Буркин. – Это в нормальную мастерскую надо и там внимательно смотреть, а мы в лесу, считай. Да и вообще, тут целую деталь надо с завода заказывать, а потом в приличной ремонтной мастерской менять.

Противник, как и ожидалось, предпринял попытку отбить потерянную территорию. Для этого было использовано две единицы полукустарной реактивной артиллерии, восемь эрзац-танков, один настоящий «Леопард 2», а также до двухсот пехотинцев.

«Леопард 2» спалить не удалось, он смылся сразу же, как резко запахло жареным, но зато была уничтожена одна самодельная РСЗО, а также четыре эрзац-танка. Пехота противника тоже понесла потери – сорок семь человек убитыми и неизвестное количество ранеными.

С эрзацами хорошо помогли вражеские мины, перекопанные сапёрами на новые места. Сейчас никто не ставит мины на неизвлекаемость, потому что их ведь можно использовать ещё много раз, так как дефицитная вещь, поэтому найти и выкопать их не составило большой проблемы.

Вот и подорвалось два эрзаца, до состояния утиля, а ещё два были остановлены из автопушки Б-11.

В «Леопарда 2», кстати, сумели попасть из трофейной противотанковой пушки – возможно, он отступил не из опасения потери, а по причине повреждения какого-либо узла. НАТО тоже больше неоткуда брать новые танки, поэтому у них каждый «Леопард 2» и М1 «Абрамс» на особом счету.

Но без последствий этот бой не прошёл. Стрелковый батальон потерял тридцать шесть человек, пушка была уничтожена прямым попаданием кумулятивно-осколочным снарядом, а БМП Итальянца получила снаряд из 57-миллиметрового орудия эрзаца в левую «щёку» башни.

Если на пусковую установку комплекса активной защиты и на пусковую установку «Корнета» было плевать, ракет и зарядов нет уже давно, то вот повреждение многоканального панорамного прицела было для БМП летальным. Полуслепая бронемашина, как показывает практика, становится лёгкой жертвой для компетентных противотанкистов, поэтому на поле боя её пускать нельзя. В других условиях, но не в нынешних.

– Вообще ничего не сделать? – спросил Немиров.

– Да вы сами посмотрите, товарищ гвардии капитан! – указал старшина рукой в сторону БМП. – Там мало того, что визор разбило, так ещё и кусок стали отломило! Я же не Гарри Поттер, чтобы починить всё взмахом палочки!

– Хорошо, я тебя понял, – коротко кивнул ему Аркадий. – Будем думать, что сделать.

Но сделать ничего нельзя. Размен получился неэквивалентный: поменяли Б-11 на самопальный РСЗО и четыре эрзац-танка.

– С командирского прицела тоже можно стрелять, – произнёс Итальянец. – Хрен с ним, с панорамным прицелом.

– Это не так, – покачал головой Немиров. – Придётся посадить на броню десант.

– Да кто подпишется на такое⁈ – удивился Клевцов.

– Выбора-то нет, – прикрыл глаза капитан, которому очень сильно захотелось вновь закурить.

Сидеть десантником на броне – это подвергать себя риску пострадать от сработавшей динамической защиты и КАЗ. Пусть комплексы активной защиты уже давно все закончились, но динамическая защита на месте, а это минимум триста грамм пластита в каждом контейнере. Ударная волна от срабатывания такого контейнера эквивалентна трём гранатам РГН, то есть, безусловно убьёт на расстоянии до метра от эпицентра взрыва, а ещё ведь есть осколки, нисколько не ограниченные подобными дистанциями…

– Либо так, либо пешком, – вздохнул Немиров и устало протёр лицо рукой.

– Может, сварим какую-нибудь херню за башней? – предложил техник. – Вам же нужен наблюдатель, чтобы вовремя замечать противника? С «бэшки»-десятки снимем пару-тройку листов и сварим, хе-хе, воронье гнездо? Десяху, так и так, в утиль – её уже заканнибалили до остова, а тут хоть шерсти клок. От осколков защитит – уже хоть что-то.

Б-10, который тот же Б-11, но с пулемётным вооружением и назначением БТР, был ограблен на предмет всего полезного – динамическую защиту с него ободрали ещё до того, как он прибыл в расположение 7-го танкового батальона, а уже на месте с него сняли все возможные узлы, после чего подлатали ими Б-11. Но броня на нём есть, это правда.

– Сможете сварить что-то приличное в разумные сроки? – уточнил Немиров.

– Варить мы умеем, материал есть – за день управимся, – уверенно заявил техник. – Думаю, разумнее будет наварить рамы из конструкционки, а к ним, на болты, бронепанели – коробку сделаем с дверью, а также козырёк наварим, чтобы сверху тоже было безопасно.

– Перегруз? – поинтересовался Клевцов.

– Запас по массе ещё есть, – почесал старшина затылок. – Весить это гнездо будет килограмм триста, может, чуть больше – считай, три десантника дополнительных. С наблюдателем получится четыре десантника – легко потянет машина. Нам браться?

– Беритесь, – решил Немиров.

Сегодня ему надо будет выделить время и написать письма семьям погибших – в штабе запросили индивидуальные соболезнования утверждённого формата. Так себе утешение для близких, конечно, но таков протокол.

* * *

– … мы сделали все возможное, – продолжал министр экономики Андрей Давыдов. – Но предпринятые меры не оказали должного эффекта и…

Он сделал паузу. Ему не хотелось говорить то, что он должен сказать дальше.

– Ну-ну, продолжайте, – приободрил его президент.

– Вероятно, в следующем году будет наблюдаться острый дефицит продуктов жизненной необходимости, – решился Давыдов.

– Так… – изрёк президент.

То, что ситуация с продовольствием тяжела – это было известно давно. Часть получаемого зерна идёт на продажу союзникам по блоку и нейтральным странам, а остальное идёт на удовлетворение нужд внутреннего рынка. Но в этом году была необычайно сильная засуха, сельское хозяйство шлёт панические доклады о сокращении урожая, поэтому неудивительно, что в следующем году страну не ждёт ничего хорошего. Но чтобы голод…

– Это невозможно, – произнёс президент.

После его изречения повисла пауза.

– Александр Андреевич… – заговорил министр экономики.

– Я сказал, что это невозможно! – патетическим жестом стукнул президент по п-образному столу. – У нас наметились успехи на фронте! Мы начинаем побеждать! Что?

Министр обороны, Геннадий Горин, поднял руку.

– Господин президент, не следует расценивать случайный успех на фронте как предпосылку для победы, – произнёс он. – Это, скорее, недоразумение, нежели плод стратегического гения нашего генштаба. Просчёт вражеского командования, плодами которого мы не в состоянии полноценно воспользоваться.

«Моя „петрономика“…» – думал в это время президент, проигнорировавший слова министра обороны. – «Одна засуха и…»

Он считал, что его сравнивают с американским президентом Рейганом. «Человек, который вытащит Россию из глобального кризиса» – таким был его образ во время предвыборной кампании.

Программа-то у него была хорошая: разорвать порочный круг зависимости от кобальта и вернуться к истокам – к нефтепереработке.

Многие до него пытались, но за десятилетия доминирования электромобилей и не нефтяных эко-френдли материалов, объёмы добычи и переработки нефти существенно упали. А когда возникла потребность возродить нефтяную отрасль, оказалось, что нефтепереработка безвозвратно утратила ключевые технологии.

То топливо, что заливают в танки – это биотопливо, сделанное из отходов и растительного масла.

Нефтеперерабатывающие заводы есть, они ещё функционируют и производят сырьё для пластиков, но оказалось, что новые заводы строить больше не в состоянии никто.

В первый же год своего президентства он понял, что не в силах ничего изменить. Нужно финансировать исследования по восстановлению технологий, но на это просто нет ресурсов.

«Нам просто нужно больше времени», – прервал ход своих мыслей президент.

– Мы не можем развивать этот успех, потому что это не успех, – продолжал Горин. – Уже сейчас ясно, что стрелковые батальоны, занявшие плацдарм под Варшавой, не смогут удерживать свои позиции – есть серьёзные проблемы со снабжением, а также с восполнением понесённых потерь. Вдобавок к этому, противник продолжает предпринимать попытки выбить наши войска с занятого плацдарма…

– Тогда нужно добавить туда резервов, – сказал президент. – Введите резервы!

– Но у нас нет никаких резервов, – ответил на это генерал-полковник. – Мы не можем даже снять подразделения с других фронтов – это уже было проделано четыре раза. На каждом направлении находится чуть меньше минимально необходимого количества солдат. Всё это наступление исходило из политическ…

– Мы должны развивать этот успех! – перебил его президент. – Найдите резервы! Устройте вербовочную кампанию – изыщите добровольцев и отправьте их на некритические фронты, а с фронтов снимите боеспособные подразделения – мы должны взять Варшаву! И, исходя из этого, мы сможем начать переговоры по выводу Польши из войны!

– Нет уже давно никаких добровольцев! – резко встал из-за стола покрасневший министр обороны. – Мы полностью исчерпали не только добровольцев, но и весь мобилизационный ресурс! Если продолжить забирать людей, то начнут страдать промышленные и сельскохозяйственные производства – ты разве не слышал доклад министра экономики⁈ Нас ждёт голод! И ты предлагаешь мне убить ещё несколько тысяч солдат⁈ Ради чего⁈ Ради того, чтобы ты, сучоныш, отчитался перед электоратом, что у нас всё хорошо и мы выигрываем⁈

Вновь повисла пауза.

– Я вас понимаю, – доброжелательно улыбнулся ему президент Петров. – Нервы, стресс… Идите в свой кабинет и отдохните – вернётесь, когда успокоитесь.

Министр обороны сломал позолоченную ручку, которую держал в правой руке, резко развернулся и покинул зал заседаний.

– Генерал-лейтенант Сергеев, – обратился президент к начальнику генштаба. – Что вы можете сказать о возможности изыскания резервов?

– Ну… – растерялся начальник генштаба. – Товарищ генерал-полковник был прав, у нас…

– Я не хочу ничего слышать о невозможностях! – замахал руками президент. – Я хочу услышать о возможностях! Расскажите мне о возможностях!

– Нам нужно время, чтобы провести переоценку баланса подразделений на фронтах, – после недолгой паузы ответил на это генерал-лейтенант.

– Займитесь этим, – ободряюще улыбнулся ему президент. – А теперь перейдём к вопросу патриотического воспитания…

Тут дверь зала заседаний резко распахнулась и в помещение влетел какой-то майор.

– Господин президент! – воскликнул он. – Генерал-полковник Горин застрелился…

* * *

– Мы полагаем, что это свидетельствует о наличии каких-то резервов у противника, – резюмировал генерал армии Дональд Эйкхёрст. – Если у них достаточно солдат для закрепления на образовавшемся выступе, то окружение Варшавы неизбежно. Мы не сумеем собрать достаточно сил для контрнаступления. Разумно будет отступить к Чилице-Колонии. Я предлагаю построить там линию обороны, чтобы удержать противника от соблазна дальнейшего продвижения.

– Откуда у них резервы? – нарушил возникшую тишину верховный главнокомандующий ОВС НАТО, Джонатан Даллес.

– Мы не знаем, – признался генерал армии Эйкхёрст. – Может, им помогли их узкоглазые товарищи, может, они решили утопить свою экономику – это неважно. Мы имеем веские основания полагать, что солдат у них теперь достаточно и это решительное наступление лишь начало. Я настаиваю на том, чтобы отвести войска к Чилице-Колонии и спешно строить там оборонительную линию. Иного выхода из этой опасной ситуации я не вижу.

– Это неприемлемо, – встал с места генерал Левандовски. – Вы понимаете, что предлагаете⁈ Мы не можем оставить Варшаву!

– Предпринятые контратаки были отражены – русские вкопались в захваченные укрепления, – сказал на это генерал армии Эйкхёрст. – Нам нужно отступить, иначе это грозит нам полным разгромом.

– К тому же, это точно похоронит экономику русских, – добавил британский генерал Пикфорд. – Они вынуждены будут кормить население города, а сейчас засуха…

Польский генерал покраснел и схватил со стола пресс-папье. По его разгневанному лицу было видно, что он хочет метнуть его в британца.

– Не позволяйте себе опрометчивых действий, – предупредил его Пикфорд. – Помните, что мы на одной стороне.

Поляк хотел ответить резко, но ему не дали.

– Мы не можем отступать, – произнёс верховный главнокомандующий НАТО Даллес. – Снимите резервы с южного направления – в Италии стало чуть потише. Убытие трёх-четырёх пехотных батальонов ни на что не повлияет.

Эйхёрст хотел сказать, что это далеко не так, но не стал публично ронять авторитет соотечественника.

В Италии совсем не тихо. Повстанцы взяли Рим и это грозит гуманитарной катастрофой в Генуе, Болонье и Милане, потому что беженцы бегут на север. Стокилометровую линию обороны «Пиза-Равенна» держит восемь батальонов пехоты – этого точно недостаточно, чтобы остановить даже стихийную волну беженцев, которых они вынуждены пропускать, а если на них пойдут организованные силы повстанцев…

Это будет коллапс обороны и потеря северной части Италии – президент и Конгресс не простят такого никому.

На родине тоже всё не очень хорошо – бои на границе с Мексикой продолжаются со средней интенсивностью, что отнимает резервы, которые можно было выделить на Европу и Австралию.

В Австралии тоже всё не слава богу – китайцы предпринимают попытки наступления на регион Пилбара, где сосредоточены очень большие запасы кобальта, а также размещён перерабатывающий завод. Все остатки КМП США сейчас находятся там.

Ситуация ухудшается повсеместно, не хватает призывников для восполнения потерь, не хватает рабочих рук на заводах – всё неуклонно катится в пропасть. Демографическая яма 40-х годов привела к тому, что те, кто должен будет родить детей в 50-е и 60-е, сами не родились.

Молодые были угроблены войной и экономическими кризисами, потери населения за последние два десятилетия оценивают в два миллиарда – настолько плохи их дела.

У противников тоже всё плохо, но они всё ещё представляют угрозу.

«Убрать хотя бы одного противника с доски, и тогда мы победим», – подумал генерал армии. – «Если бы Европа перестала быть проблемой, мы бы справились с Китаем и Кореей».

Бросать Европу нельзя, ведь она представляет огромную промышленную ценность – тут есть заводы, производящие хоть какое-то оружие. Ну и на Африку влиять будет сложнее, не будь Европы.

– Варшава ведь даже не ваша столица, – продолжал приводить аргументы генерал Пикфорд.

Столица Польши уже тринадцатый год как в Кракове, поэтому англичанин прав.

– Но это символ! – воскликнул поляк. – Мы не можем отдать его на поругание русским!

– Стратегически выгоднее будет отступить и оставить город, – повторил генерал армии Эйкхёрст.

– Дон, этого не будет, – покачал головой верховный главнокомандующий НАТО. – Снимайте три батальона с Италии и отправляйте их под Варшаву.