Текст книги "Солдат Рон (СИ)"
Автор книги: Нариман Ибрагим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
– Повреждения минимальные! – доложились стрелки с левой полусферы.
Как знал Рон, это значит, что конкретно стрелки и их оружие в порядке, а что сделали снаряды, преодолев зону их ответственности, придется выяснять после боя.
Вообще, когда снаряды пробивают танк – признак приближающегося конца и недостаточной компетентности командира, но сегодня это означало лишь то, что их переиграли, заманив в весьма нехарактерную для этой войны засаду.
Деревня превратилась в захлопнувшуюся ловушку, приготовленную специально для них. Пехота вновь была подавлена пулемётным огнём из огневых точек, которые молчали до этого момента. Из неприметных сарайчиков и некоторых домов выехали танки, а из подвалов и погребков быстро выбирались имперские гренадеры с противотанковыми средствами.
Рон всерьёз начал беспокоиться только когда два германца выстрелили из противотанкового ружья аккурат под триплекс. Башню они не пробили, но искры выбились знатные. Если у них достаточно квалификации, чтобы стрелять в одно и то же место, то его смерть лишь вопрос времени. Благо, никто не запрещал стрелять.
Росчерк пулемётной очереди сбил одного солдата из расчёта, как раз подающего крупнокалиберный патрон второму. Вроде как осуществить это должно было быть непросто, ведь их прикрывал пласт мешков с песком, но это дело статистики и точности. Очередь из двенадцати патронов просто должна была кого-то из них зацепить, что и требовалось доказать.
После боя Рон ещё поймает себя на мысли, как легко меняется восприятие во время боя. Пока германцы не имели средств для борьбы с танком – он воспринимал их как людей, но стоило им начать угрожать существованию лично его – они резко стали восприниматься как смертельно опасные противники. Уже не люди, но враги.
У соседнего танка, девятьсот тридцать второго номера, начались проблемы с пехотой, опасно приблизившейся на дистанцию броска противотанковой гранаты. Медлительностью германцы никогда не отличались, поэтому на крышу корпуса соседа начали падать спайки корпусов обычных Stielhandgranate(1) с одной рукоятью, которые, как объясняли на курсах, являлись основным способом борьбы с бронетехникой у германской пехоты.
Из сведений руководств по характеристикам Mark F, эти противотанковые гранаты не способны пробить ни крышу корпуса, ни его днище, но неприятностей доставить в состоянии. Лично Рон очень не хотел бы, чтобы на крыше его башенки взорвался один фунт аммонала, ведь это вряд ли ему понравится, вон левое ухо звенит от простого удара болванкой по броне где-то в футе от него.
– Наводчики! Стрельба по готовности! По бронетехнике противника! – уверенный голос командира танка из шлемофона немного успокоил. Может Рон зря переживает, и танк рассчитан на подобные ситуации?
Трак соседнего танка сорвало удачно упавшей гранатой. В броню начали почти непрерывно дубасить бронебойные болванки. Кажется, 20-мм пушка на германском легком танке взяла своё слово.
Командование посмеивалось над малюсенькими однобашенными танками германцев, которыми они начали всё интенсивнее снабжать войска. Рон теперь их пренебрежения отнюдь не разделял.
– Я ранен! – доложил бортовой стрелок Генри Фоди, обычный английский парень из-под Ливерпуля.
Даже сквозь оглушающий грохот пробились тяжелые шаги медика, француза в звании старшего капрала медицинской службы, Бриана Буавена. Квалификация у него довольно высокая, в Великую войну он пережил Верден, участвовал в битве при Сомме, где до конца выполнял свой долг. Как-то так сложилось, что в эту войну, которой ещё не дали названия, его направили в английский учебный центр для повышения медицинской квалификации, откуда его забрали в танковый экипаж.
– Уизли, Бредли, сбейте огнемётчика с крыши дома над вами! – донесся приказ в шлемофон.
Рон задрал пулемёт, но стандартного угла подъема не хватило чтобы дотянуться до фрица, сейчас поливающего огнём правую основную башню.
– Брэдли!!! – заорал Рон. – Я не могу достать!
– Та же фигня, Уизли! – донеслось справа.
“Надеюсь никто не заметит”. – понадеялся Рон мысленно, просовывая палочку в ненадолго отодвинутую заслонку справа от пулемёта. – Бомбарда Максима!
Объёмный сгусток нечёткого воздуха врезался в стену дома под ногами огнемётчика.
Дом такого издевательства не выдержал, стена завалилась внутрь, а вслед за ней и крыша вместе с огнемётчиком.
Рон тут же расстрелял упавшие перед домом обломки стены и огнемётчика.
– Никто не любит огнемётчиков!!! – раздался радостный выкрик Рональда Брэдли, тёзки Рона. – Ха-ха-ха!
Германцы притаились, не высовывая носа из укрытий, так как всё пошло совсем не по плану. Английские танки всё ещё относительно целы, несмотря на неистовый обстрел со стороны германских танков, а английская пехота продолжает цепляться за жизнь, яростно отстреливаясь.
– Уизли, Брэдли! На десять часов, первый этаж, противотанковое ружьё! – это снова был командир.
Вообще, Рон и сам его обнаружил, просто доворачивал сейчас башенку. Очередь, один из них лёг навсегда. Вторая очередь положила и последнего из расчёта. Внезапно бумкнуло где-то над головой.
– Гренадеры на втором этаже! Уизли, Брэдли, суки, уберите их! – командир танка просто взбесился, неистово крича в шлемофоне.
Рон быстро высунул руку во вновь открытое отверстие справа от пулемёта. Он в который раз возблагодарил мысленно ретроградов в конструкторском бюро, которые предусмотрели заслонку для стрельбы из личного оружия, хотя от них уже давно собирались отказаться.
– Инсендио Максима! – проорал он заклинание. Как-то сразу забылось, что в доме могут сгореть и гражданские. Хотя, с другой стороны, не такие же германцы твари, чтобы оставлять гражданских в качестве заложников? Ведь правда же?
Магический огонь схватил дерево в помещении на втором этаже, вид на которое открывала брешь от предыдущей Бомбарды. Проблема с гренадерами решилась через несколько десятков секунд, когда они попрыгали вниз, охваченные беспощадным пламенем. Брэдли нельзя было назвать отчаянным гуманистом, но он всё же двумя экономными очередями прекратил их мучения.
– Механик, двадцать ярдов назад! – решил командир танка.
Танк отъехал на требуемую дистанцию, прикрыв борт от одного внезапно выехавшего из-за переулка V3A.
Рону закрыло обзор на улицу, но он начал упорно вглядываться в оконные проёмы появившегося перед ним здания. Мелькнул силуэт в английской каске. Значит здесь свои, но расслабляться не стоит.
– Наши ломят! – донеслось восторженное из главного отсека. – Штурмовики пробились!
Застрекотали тяжелые авиационные пушки. Загремели бомбы. Капитан Эрикссон ругался с кем-то по радиосвязи, скорее всего с летчиками, скорее всего на предмет дружественного огня.
Германцы начали сдаваться. Танки их быстро сгорели под пушками штурмовиков и их же бомбами. Рон знал, что где-то в небе всё это время шла своя схватка. Истребители завоевывали превосходство, чтобы беззащитные в воздушном бою штурмовики смогли прорваться к земле.
Гладиаторы(2) в этот раз оказались сильнее имперских Пфальев Е.XV. Германских штурмовиков сегодня они не увидели.
“И слава Мерлину!” – подумал Рон.
Комментарий к Пасторальная бойня 1 – Stielhandgranate – граната, представляющая из себя корпус с деревянной рукоятью, можно сказать, один из символов Вермахта. Самая популярная граната у фрицев, которую как только не модернизировали полевые умельцы. И противотанковые гранаты из них делали, и мины...
2 – Gloster Gladiator – английский истребитель-биплан, вооруженный четырьмя пулеметами, развивающий скорость 300-400 км/ч (секрет в высоте, только т-с-с!). Быстрый и маневренный, в истории здорового человека был разработан и пущен в серию в тридцатые, но в истории курильщика пораньше, так как война и надо соображать быстрее.
Дамы и господа, истинно говорю вам! Вышла новая глава! Чуть-чуть следующей главы я писать пытался, но что-то похоже придётся поспать, чтобы появились новые идеи, ибо то, что получилось у меня из следующий главы – дерьмо, которое я снёс. Вот так вот! Вот так вот!
Пишите отзывы, комментарии, не я эти правила установил!(вообще-то я, но это к делу не относится!)
====== Марк Ф ======
– ...Уизли, вставай! Уизли, нарколепсик хренов! – неохотно пробуждающееся сознание лениво выхватило обращение к нему. – Подъем!
Рон разлепил глаза, которые после памятного боя в деревне начали слипаться и источать гной. Похоже на какую-то болезнь, возможно коньюктивит.
– А? Сам ты нарко... – Рон окончательно открыл глаза. – Сержант Кнокс?
– Какой ещё сержант Кнокс? – не понял сержант Кнокс.
Рон проморгался. Над ним склонился Рональд Брэдли.
– Обознался со сна. – извинился Рон. – Чего хотел, Брэдли? Мне разрешили неделю просыпаться на два часа позже, после того как я с огнеметчиком и гренадерами разобрался.
– Да знаю! Просто наш индус выменял у кого-то из соседей германской тушенки, я говорю парням оставить и тебе, но ты же их знаешь! – объяснил причину внепланового пробуждения Рона тёзка. – Поторопись, как бы они и мою порцию не схряпали!
– Всё, уже бегу! – Рон поднялся со своего спального места в танке.
Хоть кроватей в танке всего четыре, это не означает, что нельзя расстелить реквизированный в деревне матрас в любом достаточно длинном для этого месте. Например как Рон, расстеливший пуховой матрас из отсека своей башенки в коридор. Капитан его даже похвалил, мол даже во время сна быстрее остальных окажется на боевом посту.
Капитан Эрикссон также отметил его эффективные действия в бою и оперативное выполнение приказов, ведь огнемётчик мог залить горящим топливом двигательный отсек и спалить их к чертям. Говорит, что ещё пара таких боёв и можно рассчитывать на ещё одну Воинскую медаль. А как дважды награждённому ему будет полагаться не десятидневный отпуск, а пятнадцатидневный. В тот момент Рон узнал, что ему ещё и отпуск был положен.
Перед танком Рон увидел костёр, над которым висел котелок с разогревающейся тушенкой. Пахло одуряюще.
– Русская тушенка. – проанонсировал Брэдли, накладывая Рону в миску его порцию.
– Русская? А почему русская? – не понял Рон.
– Не секрет ни для кого, что коммунисты помогают фрицам в этой войне не только полезными ископаемыми и рурстоффом, но и провиантом с обмундированием. Почему, ты думаешь, они так долго могут воевать против целой Антанты? – объяснил Брэдли.
Брэдли выглядел как обычный англичанин, черноволосый, сероглазый, с обычным лицом. Рону он напоминал чем-то брата Билла, если бы он был черноволосым и сероглазым. Лет ему было где-то двадцать пять, может тридцать. Отношения сложились, он не воспринимал Рона как зелёного сопляка, а как товарища. Это Рон ценил прежде всего, так как это здорово упростило коммуникацию.
– Ну... не знал. – признался Рон.
Вообще, изучая магловскую историю своего мира, Рон знал, что германцы могут воевать очень и очень долго и без поддержки, и вроде СССР в тот раз воевал против германцев, или он что-то путает.
– Внимательнее надо быть на политзанятиях! – укорил его подошедший капитан Эрикссон. – Хотя какие теперь занятия... Значит, после завтрака идём на МРМ(1), там кое-что заменим, траки подтянем, движки проверим и на железку в Сент-Мену. Особых подробностей я сам не знаю, но кажется предстоит прорываться через укреплённую линию на Верден. Фрицы сил не жалеют, так не хотят, чтобы мы прорвались, поэтому сопротивление будет такое, что вам и не снилось. Благо, пара дней у нас есть, пока эскадрон по железке перебросят к Вердену, пока сгрузимся, сможете вдоволь поспать. Уизли! Я не забыл, что ты не воспользовался медальным отпуском, поэтому в Сент-Мену дозволяю тебе в меру покутить, пока будет идти разгрузка. Эй, не смотрите на меня такими глазами, я и сам не против отдохнуть от войны, но реальное право на это имеет только Уизли. Все всё поняли? Продолжайте завтрак.
Дождавшись, пока капитан уйдет, Тариан стукнул Рона в плечо.
– Ах ты прощелыга! – рассмеялся он глумливо. – Оказывается имеешь возможность отдохнуть, но не пользуешься! Поэтому, наверное, ты на хорошем счету у начальства! Я бы как медаль получил, на второй день уже дома второй мамкин пудинг жрал!
– Да Уизли только недавно узнал, что за медаль ещё и отпуск положин! На харю его посмотреть! – догадался индус Амар.
– Да иди ты, Амар! – отмахнулся Рон. Так всё и было.
– Так есть! Тупой Уизли. – утвердился в догадке индус. После того, как Рон с видимым превосходством разбил его в шести партиях подряд, он затаил неприязнь и цеплял его по любому поводу.
– А этот никак не забудет, как Уизли трахнул его в шахматы! – широко улыбнулся Брэдли. – Знаешь, много у меня девок было до войны, но ни одну я так не жарил, как Уизли отжарил тебя в тот раз! И главное ни на полшишечки не сунул!
Компания рассмеялась, все, кроме Амара.
– Пшел ты, Брэдля! – обиделся индус.
– Ну не обижайся, Амар! – расстроенно попросил Брэдли. – Зато ты раздобыл нам первоклассную тушенку! За это тебе особая благодарность от нашего дружного экипажа! Правильно говорю, парни?
Ребята дружно закивали и заверили индуса в его несомненной важности и незаменимости в составе танкового экипажа. Рон ел молча. Тушенка оказалась чарующей, можно сказать божественной, особенно после солдатского пайка. Индийский рис, который им отгрузили в количестве пятидесяти фунтов, даже не слегка, а очень и очень приелся. Тушенка стала настоящим спасением. Благодарность сослуживцев была искренней, даже сам Рон был благодарен Амару, а тот это понял, поэтому смягчился, даже вступив в общий разговор.
Когда всё было погружено, они тронулись в путь. Рон лёг досыпать, так как имел на то полное право. Часть пути проспал, даже жёсткая тряска его не остановила. Вторую половину сидел и играл в магнитные шахматы, обучая Амара различным приёмам и стратегиям, параллельно разговаривая с Тарианом и Брэдли. Валлиец рассказывал о своём доме, как он вернется и женится на какой-то красотке с соседней улицы. Брэдли говорил о продажных женщинах и советовал Рону в первые минуты увольнения посетить бордель.
Не то чтобы Рону сильно хотелось туда идти, вроде как не в его возрасте посещать такие заведения... Но раз жалования накопилось достаточно, об этом стоило подумать. Хотя терзала подспудная мысль, что это должно происходить не так. Время подумать есть. Может даже разумнее будет закупиться на эти деньги нормальной едой и выпивкой для разрешения проблем с интендантами. Да и капитану неплохо будет привезти какой-нибудь напиток в качестве благодарности. Почему-то безумно хотелось мороженого.
В мастерской капитан дал старшему какую-то бумагу, потом загнали танк в амбар, переделанный под ремонтный цех, около шести часов банально спали в каком-то хлеву, ныне пустом, затем кэп пришел и разбудил их.
С перерывами на ночлег, два дня ехали в Сент-Мену.
– Уизли, вот тебе лист на увольнение, но чтобы явился по первому сигналу, я отправлю за тобой Брэдли, как придёт время. – капитан вручил ему лист и какую-то тонкую книжечку. – Мы сейчас загоним танк в цех, оказывается, набор для модернизации прибыл намного раньше нас, хотя должен был проехать до станции перед Верденом. Так что будь готов сразу же встретиться с новеньким Виккерсом пятидесятого калибра, инструкцию к нему даю тебе уже сейчас. Когда будет время, изучи внимательно. Всё, пошел!
– Есть, сэр! – Рон развернулся кругом и направился в сторону городка.
Городок оказался тихим, местные хоть и попадались на улице, но очень редко, чувствовалось, что идёт война. Хотя бы потому, что повсюду сновала военная полиция и люди в форме.
Первым делом Рон зашел в кафе.
– У вас есть мороженое? – спросил он у первого же официанта.
– К большомУ сожаленью, мы не продавать мороженое. – извиняющимся тоном ответил официант. – Но к вашИм услугАм есть пироженые, и фирменный фуа-гра!
– А в этом городе вообще продают мороженое? – спросил Рон.
– Я совершенно не знать, увы... – покачал головой официант.
– Эх, ладно. Давай пирожные. – решил Рон. Искать что-то по всему городу было лень. Хотелось вообще снять номер и вдосталь поспать.
Кондитерские изделия оказались на высоте, как вообще любая выпечка, съеденная после многомесячной диеты на тушенке и овсяной каше. Рон был просто счастлив, поедая пирожки, пирожные и запивая их сладким клюквенным соком. Услужливый официант подносил ему угощения, которые обошлись довольно дорого, учитывая ограниченный солдатский бюджет Рона, но он ни о чём не жалел.
Денег ещё оставалось достаточно, поэтому вечером он направился в местное кабаре, где некоторое время любовался задирающими юбки девицами, серьезно раздумывая над посещением двухэтажного дома с красными фонарями, расположенного в соседнем доме. Только он собрался выйти из-за столика, как в кабаре зашел Брэдли.
– Рон, я всё прекрасно понимаю и сочувствую. – начал он свою речь. – Но кэп обещал оторвать мне и тебе задницы, если я не найду тебя в течение десяти минут!
– Ух... – Рон огорчённо оглядел зрительный зал, овеянный приглушенным светом, сцену, где сочные тётки размахивали ногами и демонстрировали нижнее бельё... – Пошли.
Путь до станции перед Верденом Рон не помнил. Им выделили пассажирский вагон, где закупленные сладости и настоящая еда была разделена между отделением. После тотального объедания в составе отделения, он лёг спать, спал без снов и кошмаров, проснулся, когда подъехали к станции.
На станции царил беспорядок, оттаскивали куда-то окровавленные трупы. Неразбериха, носящиеся туда-сюда солдаты, железнодорожники и офицеры... Воронки повсюду, расчёты собирают зенитные гильзы, раздаются команды...
– Час назад здесь прошлись фрицевские штурмовики. Возможно хотели разбомбить наш состав, но кажется не рассчитали время. Видимо решили отбомбиться, чтобы оправдать потраченное топливо. Иного смысла в разрушении пустой станции я не вижу. Железнодорожное полотно не повреждено, пострадал только персонал и здания. – капитан внимательно вглядывался в горизонт. – Нужно поторопиться, с фрицев станется вернуться и повторить. Чёртова имперская разведка, всё-то они наперёд знают... Вот бы мне в руки попалась крыса, которая сливает наши передвижения...
Сгрузив танк и приведя его в готовность к передвижению, они тут же поехали к линии траншей.
Фронт был как всегда. Рон не удивился, когда вновь увидел грязь, воронки, траншеи и существующих в них солдат, обречённых, безнадёжных, но упорно продолжающих существовать. Подленькая мысль о том, что очень хорошо быть не на их месте, заставила Рона устыдиться. В небе летали английские бипланы и германские монопланы, яростно сражаясь.
Эскадрон встал на заранее подготовленные позиции.
– Итак, слушайте, парни! – бригадир лично присутствовал на предштурмовом брифинге. – Скоро прибудут бомбардировщики. Они смешают укрепления фрицев с грязью, а затем артиллеристы добавят ещё, чтобы там вообще ничего не осталось. Вот тогда-то вы и вступите в дело. Прорываете фронт и заходите на глубину двух квадратов, до самого Вердена! В город не лезть, во всяком случае не раньше пехоты. Эрикссон, ты лучше меня это знаешь, так что своё отделение придержи, Коннери, МакДуган, Абрамс, вас тоже касается! Усвоили?
– Так точно, сэр! – слитно ответили командиры отделений.
– Всё, по машинам и ждать команды! – рявкнул бригадир и направился к своему вездеходу.
Рон, как и остальные члены экипажа, запрыгнул в танк через люк в своей башенке и расселся на своём кресле, принявшись проверять новенький пулемёт, установленный во время его увольнения. Патроны были большими и тяжелыми, это вселяло уверенность в том, что легкие танки германцев не смогут обстреливать его безнаказанно. Руководство он изучил, бронебойности пятидесятого калибра может хватить и на средние танки, а укрытия пехоты – больше не укрытия. Мешки с песком можно смело игнорировать, бруствер тоже не существует для Рона. Mark F стал гораздо опаснее...
О начале атаки они узнали гораздо раньше, чем поступил сигнал. Гладиаторы справились с завоеванием превосходства в воздухе, а держащиеся подальше бомбардировщики вышли на необходимую высоту и начали разрушение обороны германцев. Артиллерия довершила начатое.
– Отделение в линию! Вперёд! – шлемофон передал короткую команду командира танка.
У Рона как обычно вспотели ладони. Ухабы “ничьей земли” лишили его возможности наблюдать за окрестностями, и подпрыгивающий танк больно бил его сиденьем по заднице.
– Бортстрелки! Открыть огонь! – Рон бы с удовольствием выполнил эту команду, но прыжки и рывки препятствовали ему в этом. – Механик, стой!
– Есть, стой! – доложился водитель-механик.
Танк дёрнуло, Рон же не стал тормозить, поэтому после удара головой об стенку башни, прильнул к оптике, выцеливая противника в траншеях.
Танк встал аккурат вдоль линии, поэтому германцы были в открытом доступе, чем Рон и воспользовался. Очередь на десять патронов разорвала около трёх германцев, отделяя конечности и превращая в фарш тела.
Результат работы нового пулемёта потряс Рона. Нет, он догадывался, что чем больше калибр – тем разрушительнее воздействие, но думал, что выглядеть это будет не так... ужасно.
Вдох-выдох, это помогает справиться с тем дерьмом, которое его заставляют видеть и делать. Германцы не бегут в панике, они прячутся в перпендикулярных ходах сообщения траншеи, в нишах для хранения боеприпасов и прочих углублениях для различных нужд. Рон начал расстреливать не успевших спрятаться врагов, а также тех из них, которые решили разобраться с нависшей над ними проблемой. Он как мог абстрагировался от происходящего, словно автоматон наводя пулемёт и продолжая стрелять.
Подтянулась английская пехота. Люди в форме цвета хаки падали в германские траншеи, вступая в ближний бой, ожесточенно сражаясь за место, которое, в случае прорыва линии фронта, станет набором бесполезных ям в земле.
Теперь приходилось стрелять внимательнее, после боя будет разбор и подсчёт погибших, у германцев нет ручного крупнокалиберного оружия, поэтому все погибшие от пулемётов крупного калибра будут записаны на танкистов.
– Вперёд! Первая! – команда в шлемофоне поступила вовремя, так как стрелять уже было не в кого, первая линия полностью за англичанами.
Рон внимательно всматривался в триплекс. Первая передача обеспечивала плавный ход, неровности воспринимались подвеской танка не так остро, из-за чего было возможно хоть что-то делать.
– Танки на двенадцать! – доложил один из наводчиков.
– Механик, короткая! – приказал капитан.
Танк остановился, томительные восемь или десять секунд, выстрел. Движение.
– Короткая, механик! – очередной приказ капитана.
Снова около десятка секунд и слитный залп из обоих основных орудий.
– Есть попадание! Легкий танк выведен из строя! – доложился наводчик правого орудия, второй лейтенант Джереми Стокс.
– Механик, стой! – команда капитана, остановка танка. – На одиннадцать часов, средний танк, огонь по готовности!
Рон в триплекс наблюдал ползущего к ним германца с окровавленной ногой, точнее обрубком вместо ноги. В руках у него была целая связка гранат, возвращаться куда-то он явно не собирался.
Очередь. Германец навсегда замер, Рон повернул башню на траншею.
– Сэр, неопознанный танк на час! – доложился наводчик левого орудия, лейтенант Грант.
– Что? Неоп... Открыть огонь! Открыть огонь! – капитана явно испугало увиденное.
Корпус сильно толкнуло, Рон снова ударился головой об стенку башни. Он осмотрел свой сектор в поисках гренадеров, но никого не обнаружил, поэтому высунулся в боевое отделение. Запахло гарью. В лобовой броне зияла пробоина, наводчика левого орудия, лейтенанта Гранта, пробило снарядом насквозь – кровь и внутренности обильно стекали на пол, руки и голова были бессильно опущены, не как у живого. Заряжающий лежал недалеко.
– Грант убит! – доложился Стокс. – Капитан!
– А... – захрипел капитан Эрикссон. – Продолжай огонь по... противнику...
– Капитан ранен! – заорал Стокс в шлемофоне. – Принимаю командование на себя! Заряжающий! Не спать!
Выстрел основного орудия. Перезарядка. Ещё один выстрел.
Рон же обстреливал активизировавшуюся пехоту, которая не собиралась оставлять их в покое. Слишком далеко вперёд уехали, дружественные пехотинцы ещё не подошли.
– Уизли, подави огневую точку на десять часов от тебя! – приказал Стокс.
Рон вгляделся, обзор ему заволокло дымом, поэтому видел он далеко не всё. За завесой обнаружились неяркие вспышки. Пулемётчик явно отсекал от них пехоту. Прицелившись, Рон дал очередь. Снова толчок корпуса, на этот раз Рон услышал, будто что-то скрежетнуло над ним.
– Неопознанный танк отходит! – доложился зачем-то Стокс. – Чёрт. Эта сука точно стреляет подкалиберными(2)!
Рон не понял ничего, кроме первой части высказывания. Стрельбу он прекратил, так как подошла английская пехота. Германцы оказывали ожесточенное сопротивление, но их ломили.
Снова удар по танку, на этот раз более серьезный, Рона со всей силы приложило об стенку, шлем не особо помог, сознание на некоторое время будто выключило.
Очнулся он практически сразу, череп раскалывался, его резко вырвало на пол. Завоняло кислым содержимым желудка. Мутило и двоилось в глазах. Рон без участия сознания посмотрел в триплекс. Какого-то Мордреда германцы перешли в наступление. Кто-то из башенок справа продолжал огонь.
– Уизли, ты живой?! – в шлемофоне был слышен голос Брэдли. – Кэпа и Стокса убили! Правому ряду движков хана! По нам продолжает стрелять их б%@дский танк! Если живой, стреляй, фрицевские гренадеры о нас не забыли!
Неужели у всех остальных всё в порядке и он один не стреляет? Рон взялся за пулемёт. Целиться было очень тяжело. Голову болтало, почему-то запахло горящим топливом. Рон старался отсекать короткие очереди, но не получалось, пальцы слушались с трудом. Вместо достаточных двух или трёх пуль, некоторые германцы получали по восемь или десять.
Неожиданно затвор щелкнул вхолостую. Рон поначалу погрешил на клин, но потом понял, что банально кончились боеприпасы, а ведь стандартная коробка содержала ленту на двести патронов.
Неловкими движениями коробка была отсоединена и брошена на пол отсека. Со сверхусилием подняв полную коробку, Рон присоединил её к пулемёту и завозился со ствольной коробкой, которая никак не желала открываться. Когда сопротивление непокорной техники было преодолено, по танку ещё раз ударило. Рон опять приложился головой, стало совсем плохо. Пробковый шлем, оказывается, недостаточно хорошо глушит удары, так как биться о сталь так же больно, как незащищенной ничем головой. Хотя он допускал мысль, что без шлема он давно бы намазал стены своим мозгом.
Исключительно благодаря удаче Рон смог зацепить ленту в патронном приёмнике. Щелчок затвора – можно стрелять, хотя ему очень сильно хотелось прилечь и сжаться в позу эмбриона, чтобы это ужасное ощущение тошноты прекратилось.
Триплекс, к которому Рон против всех своих естественных побуждений, исключительно на силе воли, прильнул, показал вид на проигрывающих ближний бой английских пехотинцев.
Огонь в столь опасной близости от своих Рон вести остерегался, особенно в нынешнем своём состоянии. Решение пришло не мгновенно, но это лучшее, о чём он мог только мечтать после таких ударов головой. Странно, но отчёт о своём состоянии он себе давал адекватный. Он чётко понимал, что его контузило, причём сильно.
Рон повернул башню максимально налево и принялся стрелять в направлении подтягивающихся к ненадолго потерянным траншеям германцев. О попаданиях речи не шло, но залечь их он заставил. Утихомирив наступающих фрицев, Рон вернул пулемёт в исходное положение. Среди дерущихся и стреляющих друг в друга в упор солдат, он разглядел невероятную фигуру. Сержант Кнокс. Рон проморгался, ударил себя ладонью по черепу, но он не пропадал.
– Кнокс! Сержант Кнокс, держитесь! – тихо проговорил Рон, хотя хотел прокричать.
Он максимально сфокусировался и метко расстрелял противников вокруг Кнокса.
Открыв люк своей башенки, он как мог быстро выбрался наружу, револьвер был в его руках, он пристрелил германца, лежащего у гусениц и закладывающего под его пулеметную башню взрывчатку, и побежал по грязи к сержанту.
На месте резко поплохело. Картина повторилась, Кнокс, пронзённый штыком, лежащий рядом германец. Рон на неверных ногах прошел несколько шагов и упал в траншею. Ползком он добрался до убитого сержанта Кнокса. Вытащив карабин из его тела, он отбросил его прочь. Вглядевшись в лицо Кнокса, Рон изумлённо отшатнулся. Это был не он, даже более того, волосы солдата были рыжими, а лицо веснушчатым. Как его можно было принять за Кнокса? Мутное сознание не может достоверно фиксировать происходящее, поэтому дорисовывает детали из того, что у него есть...
Рон развернулся и направился к танку. Персональный щит Протего, навешанный не на место, а на него самого, защитил от пуль, которые пустил в него перемахнувший через траншею автоматчик германцев. Раздавались взрывы, но Рона это не трогало, с каждой истекшей секундой, с каждым пройденным шагом, он всё меньше воспринимал происходящее, остановившись перед танком, он уже не понимал, что нужно делать, поэтому застыл перед бронёй, ровно напротив двигательного отсека. Он упустил из виду вражеский танк, который навёл длинноствольное орудие на его Mark F и выстрелил. Он не зафиксировал взрыв, который поглотил танк и отбросил Рона на десяток ярдов. Разум отключился, Рон даже не заметил, что тело его загорелось, что телу мучительно больно, и рот против воли издаёт беззвучный вопль.
Рон всё пропустил. Но всё что его в тот момент охватило – тьма и легкая прохлада.
Комментарий к Марк Ф 1 – МРМ – мобильная ремонтная мастерская. Что-то вроде автомастерской для танков, только она не стоит на пересечении Народного Ополчения и Краснопутиловской, а постоянно ездит вслед за наступающими танками. В основном такие могут справиться с заменой некоторых броневых плит, траки там перебрать, катки заменить, двигатель подшаманить, но трупы они воскрешать не умеют, с трупами пожалуйте в серьезные заводские сервисы.
2 – Подкалиберный снаряд – в общем, отличие от обычных снарядов в том, что диаметр этого снаряда меньше, чем диаметр ствола, на жопе у него поддон, который равен диаметру ствола, из-за чего этот остро заточенный лом разгоняется до охренительных скоростей и пробивает намного большую толщину брони, чем калиберный снаряд, но на малых дистанциях, а всё из-за этого самого поддона в жопе, который создаёт паразитное сопротивление, из-за чего импульс теряется быстрее, чем у калиберных. Решили эту проблему после Второй мировой, когда разработали снаряды с отделяющимися поддонами, это когда в цель летит непосредственно бронебойный лом, а поддон отлетает в процессе выстрела. Современные снаряды в истории здорового человека вообще имеют оперение и отделяющийся поддон, поэтому максимально бронебойны и дальнобойны. Но это к делу не относится, в тексте фрицевский танк использует австралопитека среди подкалиберных, поэтому поддон летает вместе с ним.
