Текст книги "Солдат Рон (СИ)"
Автор книги: Нариман Ибрагим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)
====== Сгоревший во взрыве ======
Медицинское крыло Хогвартса
– Кх-х-х-х-х-х... – раздался ужасный хрип посреди тишины медицинской палаты.
Мадам Помфри с нарастающей тревогой вышла из своего кабинета. Она уже слышала подобные звуки, когда-то давно. Так хрипит горящий человек.
В палате перед ней предстала ужасающая, вводящая в шок картина. На кровати корчилось горящее тело. Одежда пылала каким-то не очень ярким оранжевым пламенем, а человек не кричал.
Горящие люди почти никогда не кричат. Кислород вокруг выгорает, а раскалённый дым прижигает дыхательные пути, поэтому всё что может издавать жертва огня – хрип.
Взяв себя в руки, Помфри применила заклинание Аугаменти. Блестяще выполненное заклинание потушило пламя, изрядно залив пол. Вода убрала огонь, но не боль. Следующим было обезболивающее заклинание, чтобы пациент перестал корчиться. Следующее заклинание заставило дыхательные пути пациента очиститься, а лёгкие наполняться воздухом.
Диагностическое заклинание заставило колдомедика вздрогнуть. Обилие информации о повреждениях, такой калейдоскоп информации о травмах она получала лишь когда боролась за жизнь Аластора Грюма, который не мог попасть в Мунго, где его караулили Пожиратели Смерти, поэтому на остатках воли добрался в Хогвартс. Но в случае с этим неизвестным всё проще. Все раны сугубо физические, магия в них не участвовала. Главной проблемой были проникшие очень глубоко в плоть кусочки металла.
Одновременно с процедурами сшивания ран, Поппи телекинетически наносила противоожоговую мазь на все пораженные участки. Подействовать мазь должна быстро, но ожоги были меньшей из проблем. Системное поражение органов, разорванная кусочком металла печень, несколько десятков переломов, желудочно-кишечный тракт нужно очищать и собирать заново, так как особо крупный кусок железа превратил его в кашу. Ко всему этому добавлялся дефицит крови, которая непрерывно вытекала изо всех отверстий.
Два часа работы и две пинты израсходованных зелий – пациент стабилизирован. Сотрясение Помфри исцелила, как могла, но последствия будут проявляться позднее. Теперь настало время определить его личность. Внешность не говорила абсолютно ничего. Сгоревшие кожа и волосы обезличили неизвестного, сложно было рассуждать даже о его расе. Голубые глаза, возможно, только возможно, рыжие волосы, скорее всего это пропавший полгода назад из этой самой палаты Рональд Уизли.
Но догадок недостаточно, поэтому мадам Помфри осторожно отделила одежду от плоти и начала изучать карманы. Во внутреннем кармане обнаружился длинный и широкий металлический портсигар, который содержал в себе неизвестную медаль, бережно завернутую в тряпочку, непонятную сложенную бумагу, которая скорее всего служила приказом о награждении, моток коричневой нити, иголки, военный билет и ещё какие-то бумаги.
В военном билете была черно-белая фотография Рональда Уизли, магловская. Принадлежал этот билет ему же, имелись сведения о получении прививок от тифа, натуральной оспы, БЦЖ(1) и дифтерии. Мадам Помфри была врачом, поэтому на профессиональных рефлексах быстро обнаружила эту страницу билета.
Это точно Уизли, теперь у Поппи была в этом уверенность. Она удостоверилась, что жизнь студента в безопасности, и только потом направилась к камину, чтобы связаться с директором.
– Альбус, не уверена, что в это будет просто поверить, но в больничной палате сейчас находится Рональд Уизли. – сообщила она удивленному директору.
– Не может быть... – Дамблдор аппарировал в кабинет. – Где он?
– Здесь. – Помфри с готовностью указала на кровать, где лежал накрытый магическим пологом Рональд Уизли. – Я закрыла его от движения воздуха, так как кожа после противоожоговой мази будет очень чувствительна.
– Когда он придёт в себя? – поинтересовался Дамблдор.
– Неизвестно. – ответила Помфри, начав заполнять какой-то лист самопишущим пером, одновременно уточняя данные диагностического заклинания. – Тяжелая контузия, как следствие мощного взрыва на небольшом расстоянии. Мальчик очень живуч и невероятно удачлив, если так можно сказать, проникающих ранений мозга нет, даже позвоночник почти не задет, рёбра переломаны в труху, но острые осколки костей не разрезали сердце и лёгкие, как это обычно бывает. Печень была разрушена, но я наложила временные чары-заменители, которые будут действовать до тех пор, пока я не восстановлю её из того, что осталось. Недели две это займёт точно, мне потребуется помощь профессора Снейпа.
– Я попрошу Северуса, чтобы он оказал необходимую поддержку. – кивнул Дамблдор. – Как только мистер Уизли придёт в себя...
– Капрал. – поправила его мадам Помфри.
– Что? – не понял директор.
– У Рональда Уизли есть воинское звание, которое обозначено на остатках шевронов и в военном билете. – объяснила Поппи. – Следует обращаться к нему в привычной для него манере, это я на будущее. Такие травмы мозга не проходят без последствий, поэтому будет лучше, если ему не будут “резать слух” неподобающим для него обращением.
– Это... ценная рекомендация. – после обдумывания обстоятельства ответил директор. – Как бы то ни было, после того, как капрал Уизли придёт в сознание, необходимо уведомить его семью, которая уже считает его погибшим, и меня, чтобы я мог с ним побеседовать.
– Хорошо, Альбус. – кивнул Поппи и вернулась к работе.
Предстояло очень много работы, и это не считая наблюдения за бедняжкой Колином, который был парализован неизвестным проклятьем.
Май 1993 года. Хогвартс. Больничное крыло
– Кха! – Рон очнулся с громким вдохом.
Паника. Первое ощущение, которое он испытал.
– “Германцы! Я прохлопал германцев со взрывчаткой!” – ржавым гвоздём вбилась в голову мысль, рука зашарила по пространству вокруг. – “Где мой револьвер?!”
Он поднял голову и начал лихорадочно всматриваться в черноту, в которой оказался. Не воняло порохом, горелой плотью и он не был измазан в кровавой грязи – это обескураживало.
– Брэдли! Брэдли! Амар! Капитан Эрикссон! Кто-нибудь! Я ослеп! – начал звать на помощь Рон. Уже не волновало, что на крики могут прийти имперские пехотинцы и угостить его десятью дюймами холодной стали в живот.
– Капрал Уизли, успокойтесь, всё в порядке, вы в безопасности. – заверил его успокаивающий женский голос.
– Эскадрон! Кто-нибудь из эскадрона выжил? – задал актуальнейший из вопросов Рон. – Германцы выкатили новый танк, он прошивал нас как бумагу! Капитан Эрикссон погиб, кто-нибудь из экипажа выжил? Капрал Брэдли? Пожалуйста, скажите мне!
Ответа он не дождался. Голос исчез, будто и не было его. Что делать? Рон попытался встать. Что-то препятствовало ему. Тело не слушалось. Даже руку не поднять.
– Я парализован? Мерлин! Кто бы ты ни был, добей меня! – искренне попросил Рон. – Я так жить не хочу! ДОБЕЙ! Пожалуйста! Добей меня!
– Рон? Сынок? – раздался издалека испуганный вскрик до боли знакомого голоса. Мама. – Сынок! Ты очнулся!
– Не подпускайте её к кровати. – твердо потребовал до этого мягкий голос. Кажется, Рон начал узнавать этот голос. Неужели?..
– Мадам Помфри? – неверяще спросил Рон.
– Капрал Уизли, сохраняйте спокойствие. – попросила Помфри. – Я сейчас медленно сниму повязку, ваши восстановленные глаза не привыкли к свету, поэтому вы можете испытать дискомфорт.
Искренняя радость Рона от того, что он не ослеп, чуть омрачилась резкой болью в глазах, а всё из-за ослепительно яркого света от полуприглушенных светильников.
– Где я? – проморгавшись, спросил Рон, хотя и сам догадывался о своём местонахождении.
– Отдельная палата больничного крыла Хогвартса. – ответила на вопрос мадам Помфри, которую Рон наконец смог отчетливо разглядеть. – Вы... кхм... поступили к нам с тяжелейшими ранениями, но вовремя оказанная мною помощь позволила сохранить все части тела, в том числе и глаза.
– Сынок, я рад, что ты смог вернуться. – подошел Артур Уизли и приобнял Рона. – Ты даже не представляешь, как мы волновались, даже... но я не оставлял надежду, как и Молли...
– Сынок... – мать крепко обняла Рона, начав заливать его плечо слезами. – М-мы...
Она больше не смогла произнести ни слова, поэтому просто рыдала.
– Я живой, мам... – всё, что смог сказать Рон.
– Мадам Помфри, когда Рон сможет покинуть госпиталь? – спросил отец.
– Как только поговорит с директором. – ответила колдомедичка. – Я полностью исцелила его раны ещё месяц назад, поэтому с физической стороны он здоров.
– С физической? – уточнил Артур.
– Да, но об этом стоит поговорить без... пройдемте в мой кабинет. – ушла от прямого ответа Помфри. Рону это не понравилось, поэтому он наложил слабенькие чары подслушивания, которые даются ему беспалочково и невербально ещё с капральских курсов. Палочку он спрятал в танке, так как она могла вызвать много неудобных вопросов, на которые у него не было бы ответов. Она сгорела, если верить последнему воспоминанию из того мира.
Разговор отца и медика был громким, поэтому даже слабое усиление звуков позволило расслышать всё детально.
– Вы говорите, что мой сын псих?! – возмущенно воскликнул Артур.
– Он горел! Заживо горел! Знаете, как это влияет на психику взрослого человека? А Рональд ребёнок! – внушала Помфри отцу Рона. – Вам просто необходимо положить его в Мунго хотя бы на несколько недель, чтобы они смогли точно установить наличие или отсутствие у него отклонений в психическом здоровье.
– Я отказываюсь от госпитализации моего сына в Мунго! Эти шарлатаны признали сумасшедшим моего брата Билиуса, у нас дома до сих пор хранится заключение о его невменяемости! – категорично заявил Артур. – Билиус страдал тем же недугом, что и Рон сейчас!
– Тогда попытайте счастье у маглов. Это единственное, что вам остаётся. – тихо ответила на это Помфри.
– Надо будет – пойдем к маглам! – Артур выскочил из кабинета и хлопнул дверью. – Молли, отлипни от сына, он вернулся, а значит нужно увозить его отсюда побыстрее. Где Альбус?
– Я здесь. – директор появился внезапно. – Мист... капрал Уизли, думаю нам необходимо пройти ко мне в кабинет и переговорить там. Пройдемте.
Рон как был, в больничной пижаме, встал и направился за директором. Тот взял его за руку и аппарировал в свой кабинет.
– Чаю? – радушно спросил он у севшего в кресло Рона. – Нет? Что же, капрал Уизли... Думаю следует рассказать вам беспристрастную версию происходящего сейчас в Хогвартсе. Но для начала немного упущенной вами предыстории. Итак. В июне, после того, как вы справились с магическими шахматами, совершив весьма красивый ход в конце, ваш друг Гарри Поттер одолел профессора Квирелла, который оказался приспешником Того-кого-нельзя-называть. После того памятного противостояния и уничтожения философского камня, вас доставили в больничное крыло, где вы лежали беспробудно, а затем исчезли. С момента вашего исчезновения прошел уже почти год, сейчас седьмое мая тысяча девятьсот девяносто третьего года, второй учебный год, и в Хогвартсе не так безопасно, как раньше. Бытует мнение, будто Тайная комната открылась вновь, и кто-то парализует людей в коридорах. Смею заверить вас, капрал Уизли, что эти два явления никак не связаны, потому что... просто доверьтесь моему опыту, Тайная комната забирает жизни, а сейчас никто не умер. Не знаю каким образом, но ваш друг Гарри Поттер был признан общественностью Наследником Слизерина, так как владеет парселтангом. Это...
– Язык змей. Я знаю, директор, спасибо. – Рон хотел послушать продолжение, а не описание языка, про который он вычитал в одном из учебников из общей секции библиотеки.
– Очень хорошо, капрал Уизли! – похвалил его директор. – На чём я остановился? А, парселтанг. На основании этого неоднозначного умения, весьма косвенно характеризующего человека как пресловутого Наследника Слизерина, вашего друга необоснованно третируют, считая повелителем этого не виденного никем чудовища, которое парализует жертв. Нет в природе магических существ, которые парализуют жертв, а затем оставляют их. Тем не менее, с людской молвой сложно что-то поделать. Пока не будет зримых доказательств, что это кто-то другой, или вообще нет никакого Наследника Слизерина, репутация у вашего друга будет наихудшей из его проблем...
– Вы так подчеркнуто повторяете, что Поттер мой друг. – констатировал Рон. – Он мне не друг.
Дамблдор с тщательно скрытой досадой пригубил чай из пиалы. От Рона такие вещи больше не ускользают. Жизнь, нет, война научила относиться к людям серьезнее. Всё может помочь – всё может навредить.
– Хорошо, ваш однокурсник. Подобная формулировка не вызывает у вас отторжения? – поинтересовался Дамблдор.
– Нет. – Рон посмотрел на часы. – Знаете, господин директор, у меня мало времени и есть целая куча проблем, которые следует начать решать уже сегодня.
– Какие же? – заинтересованно спросил директор. Возможно ему действительно интересно.
– Например, я иногда вижу погибших у меня на глазах людей. – твердо ответил Рон. – Это не нормально, я хочу избавиться от этого. Ещё у меня сейчас жутко болит и кружится голова, это тоже не нормально, я тоже хочу избавиться от этого. Я соскучился по дому, я там больше полугода не был, я скучаю по домашней стряпне, шерстяному одеялу, плакатам Пушек Педдл, вою упыря, скрипящим половицам, запаху дома, родителям, братьям и сестре! Меня не волнует какой-то Поттер и его героические проблемы. Мне героизма хватило по горло, господин директор. Давайте будем считать, что Рональд Уизли сгорел во взрыве и оставим его в покое? Я могу идти?
– Хм... – Дамблдор крепко задумался, после такого ответа. – Хорошо, капрал, можете возвращаться домой. Но, от учёбы вас никто не освобождал, поэтому отдыхать вы будете две недели. Экзамены за второй курс будете сдавать на общих основаниях, поэтому хорошенько подготовьтесь за оставшееся время, я знаю ваш потенциал, вы справитесь.
Теперь очередь задумываться перешла к Рону. До июня осталось очень мало времени, неполный месяц, поэтому нужно будет интенсивно готовиться к экзаменам. Он справится. Если его не забросит обратно в тот ад, но даже сама мысль об этом жутко пугала. Как можно заставить себя не думать?
“Гермиона Грейнджер. Она поможет мне подготовиться” – перевел ход мыслей Рон. – “Она точно уже подготовилась ко всему, а значит имеет немного свободного времени.”
Нора
Рон стоял посреди комнаты и крутил в руках “новенькую” палочку. Отец выкопал её где-то в гараже, кажется она принадлежала прапрадеду.
– Люмос! – свет зажегся уверенно. – Нокс!
– Сынок, я тут наготовила пирожков к чаю, спускайся! – позвала Рона мама.
Рон проверил клетку с Коростой, которая почему-то пристально глядела на него всё это время, а затем сбежал по лестнице вниз, примчался в столовую и уселся за стол.
– Ронни, мне есть, что сказать тебе по твоей проблеме. – отец уже сидел за столом, перед ним была кипа бумаг. – Я всё это время пытался проникнуть в дом Билиуса, но удалось мне это всего два раза, но зато каких! Я утянул оттуда рабочий дневник, в который Билиус заносил результаты испытаний. Интересно?
– Конечно, пап! – воскликнул Рон. – Ещё бы нет!
– Тогда слушай. – Артур откашлялся. – Оказывается, есть такая вещь, которую Билиус назвал “врастанием”. Это явление описано им весьма пространно, видимо он сам не до конца понимал, что это такое, но говорю как есть. Помнится, в первый раз в тебя стреляли и ранили в руку? Но в нашем мире у тебя место ранения лишь зудело, так? С каждым, как это называл Билиус, “пропаданием”, твоя “реальность” в том мире растёт, что сказывается на нашем мире. В первые дни ты мог быть смертельно ранен, но здесь всё было бы в порядке. Теперь же, ты полностью “реализовался” там, что проявилось в исчезновении твоего тела в нашем мире. Синхронизация произошла, поэтому разницы между тобой “там” и тобой “здесь” больше нет. Билиус испытал всю полноту “реализации” в Америке, в своём доме, исчез на три года, а ты провёл там около девяти месяцев. Тебе не говорили, что ты три долгих месяца лежал в больничном крыле, не приходя в сознание? Почти год прошел, в июне ты “провалился”, или “пропал”, а полноценно вернулся лишь сейчас, в мае. Три месяца в коме за возвращение считать не стоит, я думаю.
– Ага, ты так говоришь “в коме”, будто я только и делаю, что впадаю в неё. – усмехнулся Рон, а потом задумался. – Хотя да, я только и делаю, что в кому впадаю.
– Больше нет, к добру это или к худу. – усмехнулся в ответ Артур. – Теперь ты пропадаешь полностью. Кстати, можешь не искать системы в продолжительности отсутствия здесь или там. Билиус не первый из наших, кто пытался систематизировать данные и собрать статистику. Поколения предков пытались выявить алгоритм или хотя бы зависимости, но ничего не нашли. Ты можешь провести там год, но вернуться через час, а можешь провести там несколько минут, но вернуться на следующий день. Притом, чем “реальнее” ты там, тем больше разброс. Но иногда бывает, время проходит почти один к одному. Никогда не угадаешь. Не пытайся искать закономерности, их просто нет. Всё это уже проходили наши предки, если верить записям Билиуса, который был основательным мужиком и подошел к решению своей проблемы педантично. Жаль, что он ни на шаг не приблизился к решению...
– Какой же там кошмар... Мне нужно больше заклинаний, пап... – Рон содрогнулся от мысли о возвращении. – И нужно разобраться с головой, я кажется схожу с ума. Ещё там я видел наяву давно мёртвого человека. Мы же не пойдем в Мунго?
– Нет, там ретрограды и самодуры правят бал. – ответил на это Артур. – Мы поступим умнее. Мы найдем лучшего магловского психиатра или лучше психотерапевта, сынок... Пусть он не сможет залезть к тебе в голову(2), но мне кажется ему это и не нужно будет...
Кабинет Дамблдора
– Уизли... Уизли... Уизли... Уизли... – в течение нескольких минут бормотал директор, раскачиваясь в кресле и раздумывая. – Это придётся переиграть, эту ветвь отрезать, эти четыре вероятности теряют достоверность, придётся отказаться от варианта “Р”, и перейти к варианту “Н”. Да, вариант “Н” будет введён в игру в следующем году...
Комментарий к Сгоревший во взрыве 1 – Заклёпкометристы, БЦЖ уже была, причём в 1900-е годы, а доработали в 20-е.
2 – Артур вообще не разбирается в психиатрах или психотерапевтах, питая в себе наивные детские иллюзии.
Как многие и догадывались... Хогвартс, сцка!
====== Шрамы ======
8 мая 1993 года. Хогвартс
– Рон, слышал новости? – Артур вернулся домой.
– А? – Рон читал газету в столовой.
– Дамблдора убрали с поста директора. – сообщил отец.
– В курсе. – кивнул сын. – Это из-за того, что мою однокурсницу парализовало, как и одну девочку из Когтеврана. А ещё Совет Попечителей решил, что я достаточно отдыхал, поэтому должен вернуться в Хогвартс десятого мая.
– А я этого не знал... – Артур недоуменно уставился на сына. – Откуда...
– Свежая газета, а также письмо от Совета Попечителей. – ответил Рон, уставившись на отца в ответ.
Артур содрогнулся от его взгляда. Перенесённое сыном имело отпечаток не только внутри, но и снаружи, особенно в глазах. Непоправимый ущерб, который они попытались сгладить у магловского психотерапевта, к которому честно записались на приём и должны были посещать раз в неделю. После первого сеанса Рон сказал: “Мне не нужен взрослый друг, который войдет в моё детское положение. Вы наняли не того.”
Что делать, Артур не знал. Сын сильно изменился, его душа больше не была душой ребёнка, Артур сравнил бы её с разбитой деталью магловского стального оружия, холодной, равнодушной, но иногда весьма опасной. Вспомнить хотя бы первый день, когда Рон услышал скрип половицы и увешал всю свою комнату защитными щитами, способными выдержать практически любое заклинание, кроме Непростительных. Сын стал сильнее в магическом плане. Артур нехотя признавался себе, что он не ровня собственному сыну в области боевой магии. Таких мощных щитов Артур не сможет создавать уже никогда, банально не хватит внутренней организации и контроля. А вот что расколотая на части душа сына сохранила, так это хладнокровную решительность, организованность и контроль. Даже более того, сохранила и преумножила. Опасное сочетание – мощные заклинания и болезнь разума, когда испытываешь кризис доверия одновременно со страхом потерять близких. Что психотерапевт сумел установить за один сеанс, это источники проблем его сына. Всех, кого Рон знал в том мире, жестоко убили на войне, эти ментальные травмы перемежались с травмами физическими, что усугубляло его состояние, что привело к сублимации страхов, заключающейся в педантичном выполнении своих солдатских обязанностей, склонности к дисциплине, нетерпимости к нерасторопности, а также неустанному оттачиванию мастерства игры в шахматы. Артур не без гордости отметил качественно новый уровень игры, который Рон проявил при первой же партии. Артур сам далеко не дурак сыграть, как-никак член шахматного клуба, но сын разделывал его каждый раз, причём с видимым преимуществом. Абсолютно точное, многоходовое планирование, молниеносная адаптация планов к действиям противника, беспощадность к оппоненту. Раньше такого за Роном не наблюдалось, а может они просто очень давно не играли. Вопрос с подходящим доктором для сына сейчас решался Артуром. Все психотерапевты относятся к Рону как к ребенку, вот главная проблема. А в голове он уже давно не ребенок. Он убивал людей, горел в огне, промерзал, стоя по колено в воде, в которой иногда плавали конечности и сгустки крови. Но, как сказал один из почти подошедших психотерапевтов: “то, что едва ли перенесёт взрослый, ребёнок может забыть на следующий день.” Отсюда ещё один факт о сыне: Рон ничего не забывает. Близкая к абсолютной память, сфокусированность на учёбе, причём не только практической, что было бы ожидаемо, но и теоретической – его мозг фиксировал почти всю информацию, и не только фиксировал, но и проводил анализ. Помимо очевидного преимущества, это имело и неочевидный недостаток. Рон однажды поделился с ним, в один из тихих вечеров, что в деталях помнит каждый кошмар. В тот день он ещё спросил про новый учебник по Артефакторике, очень сложную вещь, которую даже Перси вряд ли освоит. Пришлось пообещать, поэтому в ближайшие дни ему нужно будет съездить в книжный.
Артур некоторые учебники вообще не понимал, а Рон находил в теории подтверждение практики, вникал в саму суть заложенных авторами знаний, не только всецело запоминая, но и осознавая всю полноту информации. Говорят, Тот-Кого-Нельзя-Называть, был наиболее способным студентом всего выпуска в Хогвартсе. Это ещё ничего не значит, но... Нет. Это его сын, воспитан им, выпестован, он настоящий Уизли и никогда не станет подобным Воландеморту. Никогда.
Коридоры Хогвартса. 11 мая
– Привет, Рон. – грустно приветствовал его Гарри Поттер собственной персоной.
– Привет, Гарри. – равнодушно ответил на приветствие Рон, проходя мимо. Гарри недоуменно замер, глядя ему вслед.
Желания общаться не было, как и желания появляться в Хогвартсе, но ничего не поделать, Попечители могут устроить немало проблем его отцу, стоит им не выполнить их требования. Пришлось ехать, хотя дома подготовка шла эффективнее, ввиду отсутствия необходимости ходить на неактуальные для Рона занятия, вроде истории и астрономии. Всё что необходимо для совершенствования заклинаний и сдачи экзаменов он уже освоил, да и экзамены, после того, что Рон изучил самостоятельно – лишь формальность. И кто вообще сказал, что он обязан сдавать их на “Превосходно”?
Достаточно просто сдать их, эта непонятная нацеленность на высший результат берёт корни из его тщательного изучения, отработки, а затем и модернизации заклинаний, которые могли бы оказаться полезными в ином мире. Частично это оказалось верно, так как он точно бы умер сотни раз, не окажись у него щита и боевых заклинаний, но в то же время большая часть оказалась просто неприменима. Например, заклинание Агуаменти, которое он не применял ни разу, зато затратил много часов на его отработку. Казалось, что рано или поздно сложится ситуация, когда без воды будет совсем никак. На самом деле он планировал использовать это заклинание на пулемётах вроде Максим, но ему приходилось иметь дело только с чехословацким ZB-50 и английским Vickers .50, которые были на воздушном охлаждении. Первому было достаточно воздуха, а второй стрелял не так быстро как базовая модель, поэтому не нуждался в воде. В случае с пулемётом Максим Агуаменти существенно ускорило бы остывание, а следовательно и скорострельность. Но не сложилось.
Блестяще сдавать экзамены не нужно – с этим решено. Неизвестный парализатор в стенах Хогвартса – не его проблема. Вон Гарри Поттер, спаситель и сохранитель магического мира есть, пусть занимается. Что нужно лично ему? Разобраться с проблемой кошмаров. Не было ещё кошмара, где он не горел. Каждый раз этот ужас обрастал совершенно невероятными подробностями, например, вчера ему снилось, будто вместе с ним в танковом топливе горит вся его семья. Худшим было то, что он просыпался от ужаса, и засыпал снова только для того, чтобы погрузиться в следующий кошмар. А за ночь он просыпался по три-четыре раза. Только монументальное усилие воли заставляло его не показывать, насколько ему дерьмово, единственный, кто знал кое-что о его состоянии, это Снейп, решивший проверить бдительность Рона и наткнувшийся на целый шквал воспоминаний Рона, которые были на поверхности. По договоренности, Снейп пробивает защиту, находится в воспоминаниях несколько секунд и уходит, Рон взамен, в случае успешной контратаки, поступает так же. Снейпу хватило нескольких секунд в палате с пылающим Роном. Весь вчерашний и позавчерашний день новых атак не случалось.
Сегодня он проснулся на два часа раньше, чтобы поупражняться с найденным в одном из подсобных помещений тренировочным мечом, который он сузил и укоротил до размеров кортика. Сооруженная из одолженных у Хагрида бревна, цепи и войлока “груша” была повешена в неиспользуемой аудитории рядом с башней Гриффиндора, там Рон отрабатывал удары, руководствуясь пособием по боксу, которое выучил ещё дома. Сил у него было маловато, но неустанная ежедневная практика должна выправить ситуацию. Упражнения с кортиком заключались в отработке колющих ударов, чтобы довести их до автоматизма. Фехтовать пятнадцатидюймовым кортиком невозможно, поэтому Рон рассматривал его как оружие внезапного удара, или средство для траншейной свалки, но никак не самостоятельной единицей вооружения.
Рон каждое утро бегает, пока на небольшие дистанции, не более трёх миль подряд, ибо время бега рациональнее использовать на занятия боксом.
Проблема была с едой, которой хватать уже перестало, так как Рон уже давно лишился лишнего жира и активно наращивал мускулатуру. Организм его атрофировал некоторую часть мышц, так как он долго лежал в больничном крыле, но восстановление и наращивание шло довольно быстро.
Удивительно было увидеть однажды рано утром Гарри Поттера, поднявшегося в такую рань.
“Защитник людей, спаситель бл№дей...” – почему-то вспомнилась фраза капрала Симмонса, которой он прокомментировал достаточно редкое появление армейского каппелана в траншеях. – “Опять будет нести бред про чудовище Слизерина.”
– Рон! Доброе утро! – как-то слишком бодро поздоровался Гарри.
– Для кого как. – не согласился Рон, почесав шрам от ожога на щеке.
Он был неприятно удивлён, что этот навязчивый очкарик провёл всё лето в Норе, ночуя в его комнате. Рону это ОЧЕНЬ не понравилось. Этот очкастый шнырь спал в его кровати. Без его ведома и разрешения. Он давал себе отчёт, что при всём желании родители не могли спросить у него, но ведь есть ещё комната Чарли, где можно было разместить Поттера.
Ещё был инцидент осенью, когда Перси, близнецы, Джинни и Поттер не смогли пройти на платформу 9¾ в Кингс-Кросс. Мать написала жалобу в министерство, отреагировали только вечером, когда перед платформой столпилась целая толпа. В детали Рон не вдавался, но учёба у сестрёнки началась не очень хорошо. Ещё он обратил внимание, что Джинни какая-то нехарактерно замкнутая, скрытная. Не то чтобы он пытался поговорить с ней, нет, не пытался, но по общению её с близнецами было понятно, что что-то не так. Может на неё так плохо влияет обстановка Хогвартса?
– Чего хотел, Поттер? – холодно поинтересовался Рон, разминая ноги.
Утро холодное, май не самый тёплый месяц в Шотландии, особенно его начало.
– Я успел переговорить с Хагридом, до того, как его забрали в Азкабан... – начал Гарри. – Он посоветовал идти за пауками...
– Ну так иди. – посоветовал равнодушно Рон. – Разминка закончена, пора бежать.
– Погоди! – Гарри побежал вслед за ним. – Пожалуйста, можешь сходить со мной?
– Какая моя печаль? – уточнил Рон подхваченной от покойного Брэдли фразой.
Брэдли точно погиб. Рон рассматривал своё последнее воспоминание в деталях, стараясь не смотреть на взрыв, поджёгший его. Танк был уничтожен, так как произошла детонация боекомплекта к основным орудиям, а там было порядка четырёхсот унитарных снарядов. Без шансов.
– Что? – не понял Гарри.
– Думаешь я вот просто так пойду к акромантулам? – переформулировал вопрос Рон, прекратив бежать.
– Ну... мы же друзья? – полувопросительно и неуверенно произнес Гарри.
– Не думаю. – покачал головой Рон.
– Это может быть ключом к обнаружению злодея, который парализует студентов! – вдруг нашелся Гарри.
– Неубедительно, Поттер. – с грустью в голосе произнес Рон и снова побежал.
– Постой! Гермиона! – выдал новый аргумент Гарри.
Рон снова остановился и посмотрел на него.
– На кой тебе нужен я? – шнурок на левом ботинке развязался, Рон присел.
– Ну... Ты владеешь заклинаниями минимум за три курса, а может и за пять. – начал перечислять Гарри. – Ты очень хороший магический боец, как сказал про тебя профессор Снейп.
Гарри поморщился, когда произнес фамилию зельевара.
– Снейп так сказал? – не поверил Рон.
– Да-да! – закивал Гарри.
– Ну раз сам Ужас Подземелий посоветовал тебе взять меня в великий поход против пауков, прекрасно зная, что у меня арахнофобия... – Рон задумался. – Что есть такого в акромантулах, что можно загнать тому же Снейпу за нормальные деньги? Если назовешь хотя бы три части паучьего тела, которые мы сможем самостоятельно извлечь и доставить к профессору, я буду участвовать. У тебя пятнадцать минут, пока я не пробежал вокруг квиддичного поля. Время пошло!
Рон побежал, держа один темп, чтобы не сбить дыхание. Пятнадцать минут прошли незаметно.
Гарри был мокрым от пота, едва дышащим, но явно ждущим Рона.
– Слушаю ответ. – Рон остановился перед ним, смахнув капельки пота со лба.
– Яд, шерсть, жало. И яйца. – ответил Гарри.
– Четвертое неправда, но три ты назвал. – Рон кивнул своим мыслям. – Хорошо. От тебя требуется добыть флаконы для яда, ножницы для стрижки акромантулов, хотя сойдут любые из стали, ты записывай, а также размягчитель жал. Последний особенно важен. Найдешь их до шести – после ужина пойдем в Запретный лес.
