Текст книги "Солдат Рон (СИ)"
Автор книги: Нариман Ибрагим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Всё, что осталось после честного раздела, передается в бюро, но очень редко, хе-хе.
Рюкзак неплохой, хоть и выглядит не очень хорошо. Качество шитья на высоте, Махмуд разбирается в этом вопросе, так как три года работал на фабрике, которая не смогла сопротивляться натиску китайского ширпотреба и банально закрылась год назад.
В общем, рюкзак обещает служить долгие годы, поэтому можно считать, что сегодня был хороший рабочий день.
Дом находился недалеко от аэропорта. Есть свои минусы в таком расположении, например систематический рёв взлетающих по расписанию самолетов, но в остальном сплошные плюсы. Второе рабочее место в шаговом доступе, есть отдельный рынок в пяти километрах, да и вообще... Кого он обманывает? Место полный отстой, оглушительный рокот самолетов нивелирует все надуманные плюсы.
После того эпизода с алкоголем на тридцатилетии брата... приходится жить где получится.
В маленькой комнате, которую он снимал задешево, рюкзак был брошен на кровать, а сам Махмуд пошел в душ.
Каково же было его удивление, когда при выходе из душа ему в нос упёрся ствол пистолета. Не очень красивая рыжеволосая девушка, которая являлась владелицей пистолета, спросила что-то на неизвестном Махмуду языке.
– Я не понимаю вас, простите, не убивайте! – зачастил он, увидев тень раздражения на лице девушки. – Я сделаю всё что угодно, только не убивайте!
Удар по голове пистолетом почти выбил его из сознания, зато сокрушительный удар кулаком в правую скулу довершил начатое пистолетом.
Там же, через час
– Где, мать его женщина, Рон!? – пнула пришедшего в себя марокканца Андреа.
– Прекрати, он тебя не понимает. – попросила Ондатра. – Я ему и так втесала будь здоров.
– Вот только не включай сентиментальность и рефлексию! – Андреа снова пнула заскулившего марокканца. – Где Рон, сука?!
– Хватит. – Адольф подошел к свернувшемуся в позу эмбриона парню. – Английский? Ты говоришь на английском?
– Англиска! – схватился за шанс обеими руками парень. – Понимать немножко!
– Ты не видел рыжего парня чуть младше тебя? – спросил Адольф.
– Не... не понимаю... – признался парень.
– Как тебя зовут? – задал другой вопрос Адольф, усаживаясь на кровать.
– М-махмуд, у меня имя Махмуд! – парень приподнялся. – Не убивать меня, пожалуйста!
– Никто тебя не собирается убивать. Обещаю. – улыбнулся Адольф отеческой улыбкой. – Рыжий. Человек. Мужчина. Не видел?
– Рыжий человек? Видеть не. – ответил Махмуд, воодушевленный доброй улыбкой и обещанием. – Сумка находить аэропорт!
– Он говорит, что нашел сумку в аэропорту. – перевел Адольф.
– Ах вот оно что... – какая-то догадка посетила Ондатру. – Рыжий нас кинул! Оставил в самолете и свалил!
– Не похоже на него. – не согласился Адольф. – К тому же, все его вещи в рюкзаке.
– Ребята, байк выгонять? – высунул из рюкзака голову Голиаф.
– В комнате? Ты дурной на голову? – ответила вопросом на вопрос Ондатра. – Вытащим на улицу, потом вытащишь.
Адольф предупредил, что сами они не смогут повторно забраться в рюкзак, поэтому двое из них всегда находятся внутри. Сейчас внутри находились Голиаф и Павлин. Имён их Адольф так и не узнал.
– Нужно подыскать неприметное место для временной базы. – Иволга вперила пристальный взгляд в Махмуда.
– Где можно неофициально арендовать помещение? Чтобы никто не лез с вопросами и не шатался поблизости? – спросил у него Адольф.
– Помещения? – переспросил Махмуд. – Жить чтобы?
– Да. Тихое место. Без документов. Без людей. Без вопросов. – терпеливо уточнил критерии Адольф.
– Не знать. – ответил Махмуд.
– Хорошо подумай. – мирно попросил Адольф, но выражение его лица немного изменилось. Махмуда это напугало.
– Я... я знать место! Хороший место! – щелкнуло в голове у парня. – Склад покупать?
– Сколько? – спросил Адольф.
– Пять тысяч дирхам и покупать! – назвал смелую цифру, если судить по его затаённой неуверенности, Махмуд.
– Сколько будет по нашему? – спросила Андреа, которая, видимо, понимала о чём речь. – Какую цифру он назвал?
– Пять тысяч марокканских дирхам. – перевел Адольф.
– Грач. – произнесла Андреа.
– Это где-то восемьсот марок, вроде бы... – прикинул Грач.
– Нормально, денег у нас хватает. – решила Андреа. – Пакуйте пацана, пойдет с нами. Адольф, возьми рюкзак.
– Куда меня тащить?! – заволновался Махмуд. – Не убивать, пожалуйста!
– Покажешь склад. – Адольф толкнул его к выходу из комнаты.
Через неделю
– Франсуа согласился пробить выход на Маклера. – доложила Павлин.
Адольф посмотрел на неё внимательным взглядом. Зовут её Гретхен, это всё что он смог ненавязчиво узнать. Выглядела она лет на тридцать, то есть точно не являлась юной максималисткой, которая вступила в Фракцию за всё хорошее и против всего плохого. Здесь таких нет. Максималисты, идеалисты, утописты и прочие -исты погибли во время полицейских облав.
Гретхен с вызовом уставилась в него своими карими глазами.
– У меня есть муж в Германии. – предупредила она.
– Ты не интересуешь меня как женщина. – ответил на это Адольф.
Действительно, как женщина его Гретхен не привлекала. Ну как может привлечь его женщина, обладающая мускулатурой объемом больше, чем у него. Под серой футболкой виднелись жгуты жил и шрамы. Взгляд хищной птицы, квадратная челюсть, грязно-пшеничные волосы, маленький сломанный не единожды нос – она определенно не подходила даже на отборочный тур конкурса “женщина мечты Адольфа Гитлера”.
– Ты из этих? – уточнила на всякий случай Гретхен.
– Нет. – покачал головой Адольф, а сам подумал: – “С каких пор мои имя и фамилия стали ругательствами? Даже я сам испытываю какое-то чувство негатива, когда проговариваю их... проклятый всеми богами альтер-эго...”
– А, значит ты эстет! Любишь девочек потоньше, послабже... – сделала неверный вывод Гретхен.
– Отнюдь нет. – Адольф потерял интерес к разговору. Стоило оно того? Можно было просто не пялиться на неё.
– Тогда я ничего не понимаю. – Гретхен встала к нему полубоком и продемонстрировала грудь и задницу в профиль, томно изогнувшись.
– Ты замужем, а я старомоден. – Адольф развернулся и направился к брифинг-комнате.
– А жаль... – донеслось до него.
В брифинг-комнате они строили планы по возвращению в Германию. Поддержки они лишены, потребуются годы, чтобы восстановить былые связи и численность. Полиция поработала очень хорошо. Те кто выжил залегли на самое глубокое дно, настолько глубокое, что дотуда “не добивает” ни один из условленных способов связи.
– Прошу всех собраться. – громко позвал остальных Адольф.
Дождавшись, когда остальные оставят свои дела, он откашлялся и начал говорить:
– Можно сказать, что мы освоились на новом месте. У нас есть кое-какие запасы, есть оружие, но нет целого ряда вещей. – он сделал глоток воды из стоящего на столе стакана. – У нас нет людей, это раз. У нас мало боеприпасов, это два. У нас нет цели, это три.
– Цели? – не поняла Ондатра.
Ондатру зовут Клаудия Леон. Ей двадцать девять, она не очень красива, да и десять лет во Фракции сказались, превратив её тело в оружие. Рыжие волосы, зеленые глаза, нос картошкой, хитрый прищуренный взгляд, шрам на покатом лбу, большие губы. Природа отдохнула на лице, но здорово потрудилась над телом, дав ей широкие бедра, прямые ноги и большую грудь, а это целый набор предметов для зависти среднестатистических женщин, что компенсировало общую невзрачность и легкую маскулинность лица. Характер соответствовал взгляду и прозвищу, то есть она была хитрой и хозяйственной, что проявлялось в быту. В экстремальных ситуациях Адольф её ещё не видел.
– Продолжай. – прибодрила его Андреа.
– Да, жги глаголом, мой фюрер! – шутливо выполнил нацистское приветствие Волк.
Волк, или Адам Майерс, был высоким и крепким парнем лет тридцати. Шатен, карие глаза, лицо непримечательное, отличительными были небольшие оспинки на подбородке. Адольф вдоволь насмотрелся на таких парней в траншеях Великой войны. Сложно что-то сказать о характере, Адам скрытен.
– Кхм. – Адольф отвлекся от обдумывания своих соратников. – Боеприпасы можно купить, людей нанять, но вот цель... Весьма абстрактная формулировка: “Бороться с фашизмом в ФРГ” – не годится совершенно. Это РЕАКЦИЯ, а нам нужно что-то своё, не ответ, но ВЫЗОВ. Согласно этой цели, Фракция хочет бороться ради простых граждан ПРОТИВ кого-то. Это неверный подход. Нужно настроить ВСЮ страну ПРОТИВ нацистов. У Фракции было колоссальное преимущество против нацистов, но первые поколения его профукали. Утеряли инициативу и превратились из загонщика в жертву! Пусть сейчас в германском обществе предпочитают замолчать эту проблему из прошлого, но это позиция страуса! Нужно заставить всех ГОВОРИТЬ об этом! Нам нужна агентурная сеть, нам нужны ресурсы, нам нужны добровольцы, оружие, боеприпасы и нам нужна НОВАЯ цель!
Адольф снова приложился к стакану.
– Новая цель: ОСВОБОДИТЬ СТРАНУ ОТ НАЦИСТОВ. – с торжественными нотками объявил он. В голове мелькнула мысль. – “Нужно уничтожить остатки дела того чудовища...”
Неизвестное место, неизвестное время
Сколько прошло? Часы, дни, недели? Нет, точно не часы, Рон засекал.
Было ли ему больно? Да. Невыносима ли боль? Нет. В этом-то и проблема. Испытывал он кое-что и похуже, поэтому пытка в барокамере была оценена им на 6 из 10, ладно, 6,5 из 10.
Мощное давление сменялось комплексами целебных заклинаний, чтобы не сдох, а затем всё повторялось вновь.
Сейчас Рон желал испытать что-то смертельно опасное.
– Эй ты, ῆλταр! – позвал он увлеченно затачивающего скальпель ассистента “великого” доктора Зальца. – Хочешь на ушко шепну секрет кое-какой?
Ассистент повернул к нему голову, что-то взвесил в голове и подошел со скальпелем в руках.
– И что же ты расскажешь мне? – приблизился к нему ассистент. – Учти, отрежу тебе причиндалы, в случае чего.
– Знаешь где пару месяцев назад был? – тихо спросил Рон. – В Шварцвальде. Там в медвежьей берлоге заночевал.
– И? – не понял ассистент.
– Мамашу твою, жирную медведицу трахнул! Ах-ах-ха-ха!!! – громко рассмеялся ему прямо в ухо Рон.
Ассистент хотел было проткнуть его скальпелем, но вдруг злорадно улыбнулся, отступив на шаг.
– За маму ответишь. – пригрозил он. – Я тебя резать не буду, убью ещё ненароком, цыпленок. Есть кое-что получше!
Он зашел за штатив, к которому был прикреплен Рон. Вернулся с набором странных инструментов.
– Доктор велел начинать с чего полегче, но думаю я справлюсь с твоими ногтями. – вставив безымянный палец левой руки Рона, он нажал на две скобы.
– А-а-а-а-а! Сука! – заорал Рон.
– Не ожидал? – усмехнулся садистски ассистент. – У тебя ещё девятнадцать ноготков, дружок. А завтра с утра снова станет двадцать, доктор лично наложит заклинание исцеления. Ты готов к следующему пальцу?
“Это всего лишь ногти!” – попытался мысленно утешить себя Рон.
Комментарий к Щиты разума Всем привет, дамы и господа!
Пишите отзывы, оставляйте оценки произведения, желания, жалобы, предложения, пожелания... вы знаете слова.
Если кто-то хочет поддержать меня сугубо из гуманных побуждений, может отправлять поддержку на Яндекс.Деньги: 410018485445521
====== Недобрая легенда ======
– Как ты попадаешь в тот мир, мальчик? – добрый голос вырвал Рона из полубессознательного состояния.
– Что? – пришел он в себя.
– Как ты попадаешь в тот мир, мальчик? – повторил добрый голос.
– Кто вы? – глаза по-прежнему не видели, единственным способом идентификации был голос... и слова. Нужно вытянуть неизвестного на развернутый диалог.
– Все вопросы потом. – отрезал голос. – Расскажи мне, каким образом ты попадаешь в тот мир.
– Я не знаю о чём вы! – тактика тупого солдата срабатывает в самых неожиданных случаях.
– Ложь. – вступил в беседу скрипучий голос.
– Не пытайся лгать. – попросил добрый голос. – Барокамера далеко не самый главный наш инструмент для развязывания языков.
– Скажите конкретно, что вы хотите услышать? – если они определяют ложь, то придется отказаться от тупого солдата и перейти к хитрому капралу.
– С вероятностью 75%, допрашиваемый пытается увести беседу в непродуктивное русло. – доложил скрипучий голос.
– Ты не будешь спать. – поделился Добряк, как назвал про себя Рон человека с добрым голосом. – Раз в двенадцать часов мы будем вырывать твои ногти. Твои зубы будут медленно спиливаться напильником каждые сутки. В твои кости будут вкручены шурупы с подачей тока. И всё это время в камере будет играть музыка, самая худшая, какую только мы смогли найти. Ты готов к этому?
– Кто ты? – спросил Рон.
Если всё будет настолько плохо, то есть шанс, что его перекинет в иной мир.
– Прекрасно. – Добряк благодушно рассмеялся. – Ты крепкий мальчик, это мне нравится.
Его собеседники ушли. В камере заиграла музыка. Классика, Бетховен, “К Элизе”. И этим они собираются его пытать?
Через полчаса прослушивания прекрасной музыки, в камеру кто-то вошел. Тело Рона сменило положение с вертикального на горизонтальное.
– Начнём с простенького. – пальцев коснулся холодный металл.
В течение часа Рону вырывали ногти под красивую классическую музыку.
Боль была неописуемой, но её всё же можно пережить, так как Рон знал, что исцелить можно всё что угодно, кроме, пожалуй, смерти. Это осознание давало сил пережить пытку. К тому же, ассистент доктора Зальца уже продемонстрировал свою низкую квалификацию в отрывании ногтей, поэтому впечатление от повторной пытки были уже не такими яркими.
– Легилименс! – “внезапно” ударил Добряк.
Рон ждал этого последние десять минут, поэтому был готов. В очередной раз атака прошла безуспешно.
После приема пищи, примерно через три часа, в помещение снова кто-то вошел.
Следующую пытку перенести было гораздо сложнее. Рон убеждал себя изо всех сил, что она конечна и рано или поздно прекратится. Уже второй час играл Шуберт, “Зимний путь. Одиночество”.
Зубов нет, они спилены до дёсен. Ротовую полость дёргало болью от любого движения, даже при дыхании носом.
– Ужин! – сообщил ему вошедший жизнерадостный Разносчик, как окрестил его Рон. – Сегодня кукурузные лепешки с горячим чаем! Правда лепешки засохли, а чай реально кипяток! Удачи!
– Пофол №$%&@... – Разносчик освободил Рону руки, чтобы он мог самостоятельно “насладиться” ужином.
– И пойду! – рассмеялся Разносчик.
Приём пищи вышел как бы не мучительнее, чем сама пытка. Глаза ему развязали ещё во время выдирания ногтей, так как пытка переносится тяжелее, если ты видишь, что именно тебе отрезают/отрывают.
Глупость или гуманность? Если покрошить каменной твердости кукурузную лепешку в горячий чай, она становится чрезвычайно мягкой и пригодной для употребления. Одновременно это охлаждает кипяток, что тоже плюс. Есть хотелось безумно.
Тем не менее, ужин у него прошел очень болезненно. Воспалённые дёсны вспухли, препятствуя прохождению пищи, поэтому приходилось прикладывать определенные усилия. Ещё они жутко болели при каждом прикосновении, а некоторые кусочки лепешки попадали в раны. Не оглушительно, но больно.
– Сегодня день “Моей борьбы”, дружок. – пришел обладатель скрипучего голоса. Рон называл его про себя Скрипом. – Часть первая, глава “Причины германской катастрофы”...
Три проклятых часа Рон слушал монотонную лекцию по писанине этого больного ублюдка, которым мог стать Дольф. Главное, Скрип пояснял и трактовал каждый неоднозначный момент в главе. Одно радовало – набившая оскомину классическая музыка приглушается на время лекции.
– Как ты попадаешь в другой мир? Легилименс! – внезапно атаковал Скрип.
Снова удар приняла выстроенная из болезненных воспоминаний защита. Но в отличие от Снейпа, местных психопатов совсем не пугают ужасающие Рона каждую ночь картины. Другое дело, что Рон сам зацикливается на них, что не позволяет врагу проникнуть к ценным воспоминаниям.
– Мерзкий сопляк! – яростно ударил Рона в грудь Скрип. – Когда же ты сломаешься?!
Всего четвертый день, а нацист уже начинает закипать. Слабак.
– Фридрих, включай самую жестокую! – зло ухмыльнулся Скрип. На его сухом морщинистом лице ухмылка выглядела чужеродно. А вот лысина со старческими пятнами блестела.
Заиграла какая-то отрывистая музыка, словно пластинка была испорчена. Неприятной интонации голос запел что-то бессмысленное. Про какие-то падающие звезды и затмевающую солнце луну.
– Группа U2, альбом “Ахтунг бэби”, песня “Муха”. – довольно поведал Рону Скрип. – Ты сам виноват в этом, британец. А ведь могло бы быть и по-хорошему... Шурупы с электричеством покажутся тебе сладким избавлением...
Выбирать между шурупами в кости и прослушиванием песни? Песня, однозначно!
Сутки спустя
– Человек будет ползать! По истинному лицу любви! Словно муха по стене! Это вовсе не секрет! – орал обезумевший от усталости Рон, подпевая этому садисту из колонок. – Ни для кого не секрет, что совесть порой бывает только во вред!
Трое суток спустя
– За что?! Мерлин, за что?! – орал Рон, пытаясь вырваться из креплений. – Что я вам сделал, ублюдки?! За что?! А-а-а-а-а-а!!! Вы настоящие нацисты!! Нацисты... Мерлин... Нет...
Сил больше не осталось, громко орущие дьявольскую музыку динамики были больше не в силах привести Рона в сознание. Он отключился.
Неизвестное место. Неизвестное время
– ... Человек поднимется... Человек упадёт... – Рон поднялся на ноги. В голове всё ещё гудела мордредова песня. – Дерьмо...
Он снова посреди поля мертвецов. Пахло сырой грязью, выпущенными кишками, гниением и кровью. Было довольно жарко, несмотря на наступающий вечер.
С собой ничего не было, ни оружия, ни палочки – ничего! Лишь проклятая пижама из колючей шерсти и тапочки с шипами.
– Мать его... – Рона только что поразило потрясающее открытие, которое он даже не успел толком обдумать, лишь применил для спасения.
В промежутках между пытками было время подумать. Но боль и страдания мешали мыслить ясно, поэтому ничего дельного, кроме кар, которые обрушатся на хреновых нацистов когда он вернется, на ум тогда не приходило. Только одна идейка, отдающая безумием и отчаяньем.
Главный вопрос в логове нацистов звучал так: Почему он не “проваливается”, несмотря на пытки, боль и страх?
Ответ: Воля. Он сконцентрировался на противостоянии физической боли и ментальным атакам. Интуитивно выстроил феноменальную защиту, которая не пускала нацистов и... “проклятье”. Ну или что-то отправляющее его в этот мир.
Нацисты поняли, что ломать ментальную защиту можно месяцами, поэтому решили основательно расшатать волю. Чем крепче Рон сжимал волю в кулак, тем меньше было шансов, что его перебросит из нацистского логова в иной мир. А нужно было лишь отпустить разум, дать карт-бланш постепенно охватывающему разум безумию. “Проклятье” тоже стучалось в его сознание, пытаясь перенести его в тот мир. И стоило ему немного чокнуться, ослабить защиту, и вот он здесь.
– Мать моя Молли Уизли... – Рон нашел ответ на главный вопрос, который мучил его с самого начала. – Поэтому я иногда и задерживался надолго в своём мире! Охренеть!
Это значит, что перемещение можно контролировать. Но это требует умения не только концентрировать волю, но и отпускать её! Нужно двигаться, неважно куда, сбросить напряжение многодневного стояния.
Он вскочил с земли, скинул с себя шипастые тапки и направился к ближайшему трупу.
– Итальянская армия? – удивленно рассмотрел он полуобглоданный труп, от которого из идентификаторов остались лишь значки, медаль и обрывок шеврона с флагом Италии. – Неужели прорвались твари?
Передвигаясь от покойника к покойнику, Рон искал одежду. В пижамке ходить совсем не дело, так как легко могут принять за психа, да и сквозь кустарник не пройдешь...
Примерно через час поисков повезло. Сам Рон, в бытность солдатом армии Его Величества, носил в рюкзаке сменную форму, на случай порчи основной. В итальянской армии таких как он было довольно много, но некоторые рюкзаки были разорваны и залиты кровью, а в других была форма слишком большого размера. Но в итоге почти подходящая была найдена.
Рон сорвал с неё нашивки и знаки отличия старшины итальянской армии. Бывший хозяин формы лежал рядом со своим рюкзаком, ему вспороли живот и выели кишечник. Судя по мучительной гримасе и отсутствию других ран, он был жив в процессе.
Кусок хлеба и баночка оливок должны были стать вечерней трапезой, но Рон совсем забыл про отсутствие зубов и не зажившие раны во рту. Боль прострелила челюсть, когда в лунку попал кусочек хлеба. Рон завыл, осев на землю и схватившись за голову.
– Анэстэзиа... – Рон указал на челюсть пальцем.
Палочки нет, но это не значит, что он совсем уж ничего не может. Боль уменьшилась, а после повторного заклинания исчезла совсем.
– Дантисимус... – прошептал Рон, которого заклинание слегка умиротворило.
С противным хрустом из дёсен начали вываливаться корни предыдущих зубов. Жуткий дискомфорт, но зато скоро появится возможность поесть. Когда зубы отросли на достаточную длину, он использовал найденное в рюкзаке зеркальце для применения “Фините”. Вообще, в медицинской практике Британии давно применяют заранее зачарованные зеркала для остановки заклинания “Дантисимус”, но зачарование на зеркале не обязательное условие. Достаточно смотреть в обычное зеркало и применить “Фините”. Примечательно, что без зеркала отмена не сработает.
Рост зубов остановился, Рон осмотрел в зеркале характер повреждений. Света закатного солнца как раз хватило, чтобы приблизительно рассмотреть содержимое ротовой полости. Придурок-ассистент спиливал зубы как придётся, поэтому дёсны были разрушены до основания. Незабываемое зрелище – среди окровавленных и раскуроченных дёсен торчат новенькие зубы, аккурат на нужных местах.
– Вулнера Санентур! – проговорил Рон, ткнув пальцем в верхнюю челюсть.
Холодок и слабенький, из-за обезболивания, зуд. Повтор процедуры с нижней челюстью и Рон смог довольно щелкнуть зубами. Хорошо быть магом.
Зеркальце помогло оглядеть другие раны на теле.
Нацисты не пожалели шурупов с проводами.
– Вулнера Санентур! – ощущение, будто за провод кто-то с силой потянул. – А, дрянь!
Рон ощутил неописуемое болевое ощущение, будто шуруп попытались выдернуть “с мясом”, то есть вместе с костью.
– Хреновы ублюдки! – с яростью прокричал Рон.
Было бы глупо ожидать, что заклинание для исцеления ран, сделает то же самое с костями. Создатель заклинания явно не предвидел появления в будущем шурупов-саморезов...
– Задницами на шуруп накручу... – пообещал своим мучителям Рон.
Хорошей новостью было наличие оружия при солдатах. Винтовки Каркано M1891 встречались практически повсеместно, к большей их части были прикреплены нестандартные штыки с широкими и длинными лезвиями. Рон выбрал себе карабин, явно переделанный из винтовки в заводских условиях.
С помощью штык-... меча, срезал провода в местах докуда мог дотянуться. Болезненно, но не так больно, как магические попытки исцеления. Как он понял, проблема была в шурупной резьбе – будь иначе, заклинание выдернуло бы чужеродный объект наружу без особых проблем.
С помощью странного штыка, Рон открыл банку оливок. Подняв с земли уроненный кусок хлеба, он почистил его и начал с аппетитом поедать, перемежая с оливками. Было вкусно, но мало. Мертвецов он давно не стеснялся, потерей аппетита в их присутствии не страдал, привык наверное.
Может кому-то покажется подлым, так откровенно мародерить пожитки покойников, но Рон копался в рюкзаках и ранцах не с целью личного обогащения, а с лишь ради добычи хоть каких-то пищевых продуктов и атрибутов для выживания. К примеру, он не забрал встретившиеся в процессе поиска позолоченные карманные часы, итальянские деньги и спрятанный в портупее одного из покойников серебряный портсигар. Винтовка – чтобы защититься, одежда – чтобы не замерзнуть, еда и вода – чтобы жить. Ни больше, ни меньше.
Идей, куда идти, не было совсем. Вообще, у него здесь никогда не было цели, помимо выживания, конечно же. Если с итальянцами это сделали уродцы из кургана, то нужно найти безопасное место, труднодоступное, с источником воды и еды. Хотя, в свете предыдущих событий, это может оказаться не самым рациональным решением.
Ввиду того, что он очень близок к разгадке механизма перемещения, сидеть заперевшись в какой-то келье – не самый умный ход. Мир сожрут эти твари, а он сдохнет от голода в гипотетической келье гипотетического горного монастыря. Скончание века...
Рон начал искать тело виденного ранее итальянского офицера. У него был офицерский планшет, а там точно были актуальные приказы, а приказы выходят под определенную дату.
Офицера Рон нашел, а вот в планшете он обнаружил бумаги, не способные порадовать. Нашелся непонятный документ, датированный 14 июлем 1932 года. Ещё Рон разобрал слово “Удина”. И если он не заблуждается, то это город на северо-востоке Италии.
– Дерьмо... – Рон положил документ обратно в планшет. – Вот дерьмо...
Два года. За два года могло произойти всё что угодно, но больше пугало то, что эти твари из кургана всё ещё существуют и они уже в Италии. Значит их не несколько сотен, как он предполагал. Чтобы перемолоть две противоборствующие армии, а затем вторгнуться в Италию, необходимо не меньше пары сотен тысяч уродцев. Тактическим гением они не блещут, это было ясно ещё в первую встречу, а значит атакуют напролом. А “напролом” требует большой численности.
– Чтобы вас инферналы съели... – Рон прикинул положение закатного солнца и время на наручных часах офицера. – Уродцы...
Идти на восток? В той стороне этих тварей может оказаться пруд пруди, а даже если и нет, там точно никого из людей в живых не осталось, вряд ли уродцы будут брать в плен мирное население. Путешествовать по пустым землям, с риском нарваться на стаю уродцев? Рассмотреть этот вариант стоит.
Идти на запад? Вот где этих тварей реально много. Скорее всего. Если предположение о том, что они идут с Балкан верно, то можно смело утверждать, что уродцы идут на запад. Надо оно Рону?
Север – Альпы, преодоление отнимет силы и время, но тоже реалистичный путь.
Юг – в конечном итоге упрешься в Средиземное море и придется выбирать между западом и востоком, что совсем не вариант.
– Нахер запад. И север тоже нахер. – решил Рон и развернулся на восток.
Комментарий к Недобрая легенда И снова здравствуйте, дамы и господа!
Новая глава вашему вниманию, экшна нет, так как она является переходником к грядущей главе, которую я буду пилить дня три, ибо будет она примерно страничек на 10-12.
Как вижу, кому-то не нравится, что “не про Хогвартс”, вы не переживайте, всё будет. Он играет в моём плане не последнюю роль.
Желающим поддержать автора:
Яндекс.Деньги: 410018485445521
====== Ронбранный ======
– Человек поднимается... тьфу %βιατ№! – Рон плюнул на землю под ногами.
Светает... Сколько миль он уже прошел? Сорок? Пятьдесят? Точно не меньше сорока, уже сутки на марше. И ни души вокруг.
Деревни пусты и разорены. Твари резали гражданских и жрали, жрали. Повсюду кишки, кровь, испражнения уродцев, разруха и упадок. Некоторые дома сгорели, а где-то просто снесены кем-то или чем-то.
– Хоть бы завалящий велосипед... Хоть бы велосипед на ходу! – взмолился Рон, подходя к очередной деревне.
Дома, как Рон и ожидал, пусты. Опять следы паники, обгорелые фундаменты, грузовичок от неизвестного производителя, с измятой в стиле сюрреализма кабиной, трупы, трупы, лужи запекшейся крови, трупы. Звериная жестокость, равнодушная к жизни стариков и детей. Не будь Рон “привит” от подобных картин ранее, сегодня точно бы чокнулся.
Невозможно спокойно смотреть на перерубленного пополам мальчика лет шести-семи. Или на торчащие ноги старика, спрятавшегося между заборами, обнаруженного жестокими тварями и изрубленного на части. Зачем?
Уродцы при встрече отвечать на вопросы не будут, и не только потому, что Рон не будет их задавать.
Велосипеда не нашлось. Точнее нашелся, но он существовал в виде ржавой рамы, лишенной колес, руля, цепи и сиденья.
Прихватив копченную колбасу из ледника, Рон направился дальше.
Мост на Сочи(1)
Небольшой городок был, весьма ожидаемо, мертвецки пуст.
Но тут уже стоял удушающий запах разложения и часто встречались пирующие падальщики. Вороны, одичавшие собаки, лесные хищные звери и птицы. О наличии или отсутствии в местных лесах волков и медведей Рон не знал ничего, но на всякий случай взвел винтовку.
Дышать было почти невозможно, ветра не было, тошнота мешала связно мыслить, поэтому Рон достал из форменного итальянского подсумка противогаз. Дышать стало легче, хотя он здорово потерял в обзоре. Тем не менее, теперь стало возможно исследование городка. Интересовали Рона гаражи и внутренние дворы домов. Три пустых двора, восемь гаражей со всяким хламом, и наконец, джекпот.
– Веришь, или нет, но ты лучшее, что случалось со мной за последние полгода... – нежно пробурчал Рон через противогаз, погладив рукой раму мотоцикла.
BMW R32, или его аналог из этого мира – Рон никакой разницы между двумя моделями не заметил. Первый серийный мотоцикл этой фирмы, двигатель на 494 кубика, степень сжатия 5:1, а значит он мощный и неприхотливый. Компоновка весьма близка к современным Рону мотоциклам, но всё же отличалась. Дуплексная трубчатая рама, башмачный задний тормоз. При такой массивности, аппарат весил всего 280 фунтов, что чрезвычайно легко для такого класса мотоциклов.
R 32 Рон обнаружил в гараже одного из частных домов. Гараж был по-сути мастерской, где его доводили до кондиции. Неизвестный владелец наварил на него дополнительную нагрузку в виде креплений для четырех канистр под бензин. Идея хорошая, так как дальность хода на одном баке у R32 была около 25 миль. Хозяин явно хотел свалить подальше и совсем не был уверен в наличии топлива впереди. Четыре полных канистры с бензином стояли у двери, что лишь подтвердило догадку.
Судя по незавершенности последней ячейки, не успел. Ну, у Рона тоже есть руки и квалификация, так что особо много времени доделка не займёт. О сварке можно даже не думать, электричества уже нет, но зато есть болты с гайками и сверло по металлу.
Три часа работы и мощный немецкий байк обзавёлся дополнительной ячейкой под канистру и удобной кожаной кобурой для карабина. Кожу пришлось отдирать от старого кресла в доме, что отняло дополнительное время, но зато не придётся больше закидывать карабин за спину.
Мотоцикл был исправен, чтобы это понять, хватило и беглого взгляда начинающего механика. Активная работа кикстартером, запуск двигателя, нарастающий рык голодного зверя. Пора ехать.
Дороги были пусты, никаких признаков избыточности машин – время совсем не то. В начале двадцать первого века эту дорогу пешком бы сложно было пройти, так как она 100% забилась бы всякими малолитражками, грузовиками с беженцами, крутыми тачками местных мажоров и вообще любым дерьмом, способным ехать быстрее человека. Многомильный затор не позволил бы проехать никому, кроме, пожалуй, танка. И то, танк завяз бы через сотню ярдов. А так, пустая трасса с изредка встречающимися микрозаторами из автомобилей, полных мертвецов. Люди даже не успевали выбираться, их убивали через окна, крыши и двери.
