Текст книги "Огонь войны (Повести)"

Автор книги: Нариман Джумаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Эй, ты! – грубо окликнул он одного из всадников – начальника десятка. Тот подъехал. – Погляди: в самом деле дым идет?

Онбеги сощурил заплывшие глаза, повертелся в седле, но ничего не ответил.

– Что же ты? – в нетерпении крикнул мирахур. – Тьфу, проклятый! Мансур! – Он махнул рукой другому всаднику, в папахе и засаленном английском френче. – Погляди-ка, видишь дым?

– Вижу, ваша милость! – Лутчек хищно улыбнулся, оскалив гнилые зубы. – Это уж, наверно, они, красные…

– Ха, пожалуй, верно! Эй, онбеги! – И он приказал десятскому с группой всадников обойти стороной место, где виднелся дым, ударить с тыла по тем, кто там находится.

– Вай! – обрадованно гикнул тот. – Овца бежит к волку в зубы! А ну, ребята! – Хлестнув лошадь, он поскакал в сторону со своим десятком.

Мирахур с остальными тоже прибавил ходу. «Как же с ним расправиться? – думал он, вспоминая Бехбита, которого считал уже пойманным. – Шкуру содрать с живого? Или, может, к хвостам коней привязать?»

Так и не придумав достойной казни врагу, мирахур с отрядом в несколько десятков человек мчался с бархана на бархан. Солнце поднялось уже совсем высоко. Наконец, взобравшись на гребень крутого бугра, они увидели в довольно широкой плоской котловине группу людей вокруг костра. Чуть поодаль паслись верблюды с вьюками на спинах и четыре нерасседланных коня.

Четыре коня – как раз то, что докосил лазутчик! Правда, на людях у костра не видно красноармейских гимнастерок и фуражек… Переоделись!

– Вперед! Да поможет нам Али – сподвижник пророка! – Выдернув из ножен кривую саблю, мирахур замахал ею над головой! Конь под ним приподнялся на дыбы, заплясал на месте – и рванулся вперед.

Лутчеки с гиканьем и визгом, размахивая саблями, ножами, винтовками, поскакали нестройной кучей. Вымахав низину, стали развертываться полумесяцем.

Люди у костра заметили опасность и похватали ружья. Треснуло несколько выстрелов, один из лутчеков покатился на землю, еще под одним споткнулась лошадь.

Вытаращив глаза и пошевеливая колючими усами, пригнувшись над гривой коня, мирахур очутился позади лутчеков, которые, словно волки на отару, накинулись на людей у костра. Разгоряченный конь вынес мирахура прямо на человека в шелковом халате и персидской смушковой папахе конусом. Человек палил из маузера и что-то кричал.

– Вы куда? – сквозь шум боя донеслось до мирахура. – Что вы делаете? Мовламберды, опомнись, господин мирахур!.. Ведь это я, Файзулла!..

Тут только до взбудораженного сознания мирахура дошло: что-то неладно. Осадив коня, он привстал на стременах, помахал саблей.

– Погоди! Назад!.. – Но его никто не слушал. Лутчеки топтали конями поверженных у костра путников, гонялись за теми, кто пытался бежать, рубили наотмашь.

– Сто-о-ой!!! – заорал что есть мочи мирахур. – Стой, скоты! Кому говорю?! Наши это…

Но вот, наконец, на него обратили внимание. Всадники прекратили битву, и кое-кто, сойдя с коней, подбирал своих и чужих. Вдруг в стороне раздался топот, гиканье, выстрелы – подоспела обходная ватага во главе с онбеги. Сам мирахур выбежал им навстречу, расставив руки. Удивленного онбеги с руганью стянули с седла.

Боевой пыл у всадников медленно остывал. И никто не заметил, что в стороне, по склону бархана, проехал на взмыленном коне еще какой-то незнакомый одинокий всадник.

РИСКОВАННЫЙ МАНЕВР

Шукур Дакавсыз судорожным рывком попытался высвободить руки, вдавленные в песок сильными руками Бехбита. Издалека заметив борьбу, к месту схватки прибежал Союн Сулейман. Он навалился лутчеку на ноги. Подоспевшие Мемик и Вельмурад связали пойманного, сняли оружие.

Лутчека обыскали. В поясном шве шаровар оказалась зашитой записка:

«Мирахуру Мовламберды Кайтак-мирэе.

Большевистский караван не пошел в пески. Оружие отправлено по реке, катером, в ночь на… июня. Возможны остановки вблизи Шахристана и выше по течению. Немедленно с отрядом выходите к Аму-Дарье, мобилизуйте дружинников. Не скупитесь в расходах. Обеспечьте доставку донесений мне.

Искандер-паша».

– Понял теперь, что к чему? – спросил Союн Сулейман Бехбита, прочитав вслух записку.

Они сидели на верблюжьей попоне чуть в стороне от каравана. Нурягды с Хайдаром раскладывали костер, готовили чай. Вельмурад ловил, чтобы стреножить, норовистого коня Шукура.

– Понял! – Бехбит сел к Союну ближе, поправил папаху на голове. – Тот самый Искандер-паша, которому писал… какой-то мерзавец, затесавшийся к нам…

– Да. Знаешь, кто это?

Бехбит покачал головой.

– Искандер-паша, политический советник эмира, командированный с чрезвычайными полномочиями к бекам Чарджуя и Керки, выдающий себя за турка, «добровольца в борьбе за веру», на самом деле британский разведчик капитан Саймон Мэллори Александер. Перебежчики из Бухары давно рассказали о нем… Молодой, но опытный и коварный, как фаланга. Значит, он где-то близ Чарджуя, и слежка за нами – дело его рук. Так же как и вооружение байских шаек под Керки. Эх, никого нельзя послать о Чарджуй, к военкому!..

Бехбит внимательно слушал, о чем-то размышляя. Наконец, улучив момент, спросил:

– Мы поймали двоих, посланных к этому Искандеру и от него. У обоих записки. А почему они на словах не передают? Ведь такие короткие донесения…

– Чудак ты! – Союн Сулейман хлопнул парня по плечу. – Разве эти лутчеки, наемные убийцы – единомышленники Искандера-паши, эмира и беков? Что между ними общего? Разве они борются за одно и то же? У лутчеков одна цель – награбить побольше пли продаться кому подороже. Искандер-паша их отлично знает. Потому и требует письменных донесений… Но, как видишь, и прогадывает!

– Этот предатель, что у нас завелся, тоже пишет бумажки.

– Этому другого выхода нет.

– Слушай! – Бехбит подскочил на месте, скуластое усталое лицо осветилось улыбкой. – А что, если мы эту записку Искандер-паши отправим мирахуру? Пусть ловит нас на реке!

– Вот это мысль! – Командир живо обернулся к нему. – Но кого пошлем? Тебя они знают…

– Вельмурада пошлем.

– Помни: предатель среди нас!

– Только не Вельмурад!

– Рискнем, значит? – Союн Сулейман пристально глянул прямо в лицо своему давнему приятелю.

Тот выдержал взгляд. Оба они отвечали за успех дела: один – перед советской властью в лице военкома, другой – перед народом, восставшим против угнетателей.

– Давай прежде опросим этого басмача, – сказал Бехбит. – Выведаем, о чем они там еще не написали.

– Мемик, – громко позвал командир. – Тащи сюда задержанного!

Мемик сидел с винтовкой в руках на холмике, у подножья которого лежал связанный Шукур. Данавсыз. Временами слышалось, будто они о чем-то переговариваются. Услыхав окрик командира, Мемик встал. Потом довольно громко проговорил:

– А ну, подымайся, падаль! – и ударил пленника прикладом.

Тот тяжело поднялся на ноги и вдруг нагнулся, схватил горсть песку и, кинув в глаза Мемику, побежал к своему коню. Руки у него оказались несвязанными – каким-то способом он перетер или порвал ремень, стягивавший их. Добежав, лутчек из седельной сумки выхватил нож, нагнулся, чтобы обрезать путы на ногах коня, и в этот миг прозвучал выстрел.

– Не стреляй! Живого… – успел только крикнуть Союн. Но поздно. – Мемик опустил винтовку, лутчек лицом вниз бился на песке.

Бехбит кинулся к нему – казалось, смертельно раненный Шукур Данавсыз хотел что-то сказать.

– Он… этот… эт-т… – пробормотал Шукур, когда Бехбит приподнял его за плечи. Глаза у лутчека остановились, остекленели.

– Что же ты сделал?! – в отчаянии закричал Мемику Бехбит.

– Ну, подумаешь, – с деланным безразличием ответил Мемик. – Одним негодяем стало меньше. Ты же видел: он бежать хотел…

– Красноармеец Мемик Хатачм-оглы, – строго сказал командир. – Неправильно поступили! Убивать пленного не было необходимости. Погорячились во вред делу.

– Виноват, товарищ командир! – Мемик с глуповатым лицом вытянулся в струнку.

Союн махнул рукой: горю не поможешь…

Через некоторое время, когда все пили чай у костра, а Вельмурад стоял в дозоре, к нему подошел командир:

– Товарищ Вельмурад, получите задание. Опасное и ответственное! – Союн Сулейман очень пристально глянул в глаза красноармейцу, в самые зрачки: лицо Вельмурада не дрогнуло, не напряглось. Особой радости он тоже, казалось, не испытывал.

– Слушаю, товарищ командир, – просто сказал он.

«На этого положиться можно!» – в мыслях отметил Союн. Коротко изложил бойцу задание. В заключение сказал:

– Выезжайте немедленно. Вас сменит Нурягды.

Вельмураду для маскировки пришлось сбросить гимнастерку, облачиться в старенький халат и папаху Хайдара-водоноса; тому отдали одежду, снятую с убитого лутчека. Сев на коня Шукура Данавсыза, Вельмурад-мерген отправился в путь. С гребня бархана махнул на прощание друзьям рукой.

«СОЛНЦЕ НАД МАКУШКОЙ – ДОСТАВАЙ ГОРБУШКУ!»

Лутчеки мирахура и тс, кто остался в живых из сопровождавших караван, понемногу приходили в себя. Тем временем Вельмурад, привлеченный шумом и пальбой, успел незамеченным подъехать совсем близко, разглядеть все происходящее и снова укрыться за барханом. Отсюда было хорошо видно и слышно все, что происходило в низине.

Мирахур, спешившись, все еще удивленно таращил глаза на человека в шелковом халате, с маузером, постепенно узнавая в нем Файзуллу, служившего хранителем имущества у кушбеги – первого министра Бухарского эмирата. Файзулла, оправившись от смертельного испуга, накинулся на мирахура:

– Что же ты натворил, безбожник?! Твои головорезы побили верных слуг кушбеги! Ну, погоди, с тебя спросят за это!

– А вы что здесь делали? – хмуро спросил мирахур. – Мы вот большевиков ловим, второй день в песках…

– У нас дела поважнее! Его светлость кушбеги приказал доставить вот эти сундуки через афганскую границу в Мазари Шериф.

– Что за сундуки?

– Понимаешь, – Файзулла наклонился к уху собеседника. – Кушбеги отправляет за границу золото и драгоценности. Трудно ручаться за безопасность столицы.

– Ах, вот как? Потихоньку сплавляете богатства? А мы тут, как собаки, рыщем по пустыне, жизни не жалеем… Ну-ка, открывай сундук! Мне и моим всадникам следует за то, что мы очистим дороги от большевиков.

– Как ты смеешь?! – округлил глаза Файзулла и угрожающе поднял маузер. – Его милость кушбеги…

Но кончить не успел – мирахур цепко схватил его за локоть, вывернул руку. Подняв упавший маузер, выстрелом прикончил верного слугу первого министра и закричал:

– Молодцы мои! Бей их!! Вероотступники ограбили казну! Все наше будет!..

Лутчеки словно только этого и ждали – в минуту расправились с теми из караванщиков, которые еще оставались в живых, и кинулись к сундукам. Но мирахур с маузером в руках растолкал наиболее проворных.

– Стой!! Куда? Не сейчас, не сейчас! Прежде поймаем большевиков. Ну-ка, – он указал на лутчека с толстым носом и вороватыми зелеными глазами, – вставай в караул у сундуков. Еще ты… и ты…

Поставив у груза тех, кто понадежнее, мирахур стал разъяснять остальным, в чем вина перебитых караванщиков:

– Подлые, хотели удрать за границу! А мы здесь сражайся с большевиками? Нету дураков! Поделим все, что они тут награбили. Только не сейчас…

– Верно! – отозвался носатый лутчек. Он надеялся урвать побольше за свою преданность мирахуру. – А сейчас: «Солнце над макушкой – доставай горбушку!»

Всадники принялись было готовить себе еду. В это время из-за бархана показался Вельмурад верхом на коне. Первым его заметил носатый лутчек.

– Эй, стой! – окликнул он. – Ребята, еще один!

Лутчеки повскакивали на ноги, все уставились на Вельмурада. Овладев собой, он громко сказал:

– Нет, я не из тех. Поглядите хорошенько!

– А ведь у него конь Шукура Данавсыза, – изумился один из лутчеков.

– Да, – ответил Вельмурад. – Я на время взял его коня. Меня срочно направил к вам Искандер-паша. Кто из вас мирахур?

Лутчеки притихли, все взгляды обратились к мирахуру. Делая вид, что признает его только теперь, Вельмурад поклонился, прижав руку к груди:

– Искандер-паша передает вашей милости срочное известие, – и протянул мирахуру записку, взятую у Шукура.

Преисполнившись важности, мирахур уставился глазами в бумажку и начал водить по ней пальцем, однако всем было видно, что грамота ему не далась.

– Ну-ка, прочти мне, что здесь нацарапано – не разберу! – сердито бросил он Вельмураду, заметив, что лутчеки начали весело переглядываться.

– Известие секретное, господин! – полушепотом предупредил Вельмурад.

Мирахур поднял глаза:

– А ну, молодцы! Отдыхать, обедать! Нечего глазеть, нечего?

Когда лутчеки занялись каждый своим делом, мирахур присел на сундук. Вельмурад стоял перед ним навытяжку.

– Ты кто? Откуда родом? – спросил мирахур.

– Я из племени Бешир. Зовут Яйлым.

– Так, так… Из Беширев, значит… Читай, что тут написано!

Вельмурад прочел вслух.

– Вот как, рекой, значит, направили! А мы здесь рыщем. Все это Абдурашид: затесался к красным и ни черта не может сообщить толком!

– А кто такой Абдурашид? – простодушно спросил Вельмурад.

– Не знаешь? Э, да ты, видать, новичок! А что там еще велели передать?

– Еще приказали, чтобы красных с каравана доставили живыми. А мне велели оставаться при вашей милости.

«Неплохо, – подумал мирахур. – Грамотный парень всегда пригодится». Вслух сказал:

– Так и быть!

НЕВЗГОДЫ

Выйдя в путь вечером, караван шел до глубокой ночи. Затем устроили короткий привал, дали отдых верблюдам и сами подкрепились немного. На рассвете сделали второй привал. На этот раз освободили животных от груза, накормили.

Новый день обещал быть тихим, безветренным. Словно нарисованные на фоне светло голубого неба, неподвижно стояли на гребнях барханов желтые кисточки трав, мертвенно-зеленые ветки саксаула. Склоны барханов испещрены узорами – здесь положили стежки суслики, жуки, песчаные хорьки. Утренний воздух прохладен.

– Хорошо-то хорошо, – поглядев вокруг, сказал командиру Хайдар-водонос. – Да только лучше все-таки поторопиться. «С дорогой справится идущий, с долгами – отдающий». Не ровен час, погода может так завернуть, что и не расскажешь…

И командир поторапливал бойцов. К полудню зной сделался нестерпимым. Мерно покачиваясь, тяжело ступали верблюды. Впереди, ведя в поводу белую верблюдицу, шагал Хайдар, он что-то протяжное напевал себе под нос. Чуть в стороне, на расстоянии крика, шел Бехбит, внимательно оглядывая окрестность.

Вдруг светло-голубое небо словно подернулось пыльцой. Стало труднее дышать. Ударил порыв ветра – и сразу в лица людей пахнуло жаром, будто из топящейся печи. Ветер крепчал с каждой секундой, делаясь все горячее. У людей пересохли губы, ноздри.

– Шагай, шагай! – наклоняясь головой вперед, крикнул командир.

Вместе с Хайдаром они тянули за повод верблюдицу на гребень бархана. Скоро весь караван очутился в низине. Ветер здесь был чуть слабее, хотя такой же горячий.

Он дул с юга, прямо в лицо путникам. Такой ветер называется в этих местах афганцем.

Союн Сулейман приказал остановиться. Нашли защищенное от ветра место, сняли груз; верблюды сразу же легли. Командир с одним из бойцов ушли в дозор, остальные тоже легли, укрывшись попонами. Ураган бушевал до вечера, занося путников горячим, колючим песком. Время от времени люди прикладывались к мехам с водой.

Только к ночи ветер унялся, небо посветлело, проглянули редкие звезды. Душный зной уступил место ночной прохладе. Тогда тронулись в путь и шли без остановок до позднего утра следующего дня, пока снова не начало припекать безжалостное солнце.

Мемик и Нурягды шагали рядом, в хвосте каравана. От зноя и усталости разговаривать не хотелось. Однако Мемик все-таки нарушил молчание.

– Слушай! – окликнул он Нурягды, затем подошел ближе и заговорил вполголоса. – Ты веришь, что мы действительно выполняем приказ военкома?

Нурягды обернулся к нему с удивлением.

– Командиру не доверяешь? Присягу не забывай!

– Как забыть… Только что же это мы везем? По всем признакам, оружие… И везем в Керки. А там крепость, и недостатка в оружии вроде не было…

– Знаешь, – сердито глянул на товарища Нурягды, – оружие или нет, лучше бы ты держал язык за зубами. Болтать – не к лицу красному воину!

– Так-то оно так… – Мемик некоторое время шагал молча. – Ну, а что, если тут не оружие, а товары? Чтобы с афганскими купцами торговать.

– Что мы – лавочники? – сердито и в то же время с ноткой неуверенности бросил Нурягды.

– Кто говорит… А знаешь, что за человек этот Бехбит?

– Не знаю. Но верю ему!

– Говорят, он отчаянный парень – вор и контрабандист…

– Слушай! – Нурягды остановился, юношески пухлые губы его дрожали. – Я пока не вижу поводов для подозрений. Но будь уверен, если увижу – я знаю, что делать! Изменников революции покараю своей рукой!

– Ти-ише, что ты? Не волнуйся так! – замахал на него руками плотный Мемик. – Я и говорю, никаких поводов для подозрений… Но если что, будем действовать вместе.

В это время командир дал приказ остановиться. Подкрепились сухим хлебом и водой, легли отдыхать. Бехбит с винтовкой взобрался на гребень бархана – была его очередь караулить.

Когда все задремали, Нурягды тихонько поднялся, огляделся. На душе у него было смутно: слова Мемика не давали покоя. Что, в самом деле, в этих ящиках? Оглядев их со всех сторон, парень попробовал поднять крышку на одном – не поддастся, крепко прибито. Надпись На ящике не по-русски.

Нурягды хотел только слегка приподнять крышку. Пожалуй, можно ножом. Он отправился к одному из вьюков, где хранился его собственный небольшой мешочек с имуществом. Когда вернулся, командир приподнял заспанную голову, потом встал, оправил гимнастерку. Огляделся – и вдруг замер.

– Смотрите! – крикнул он тревожным голосом.

Нурягды, спрятав нож, подбежал, поглядел: в стороне от ящиков лежал мех для воды, продырявленный, наполовину вытекший. На песке растеклось и уже начало подсыхать влажное темное пятно.

НЕПРИСТУПНЫЙ ОСТРОВ

Поздним вечером на окраине широко раскинувшегося аула вперебой залаяли собаки. Громко зацокали копыта, в улицу въехала большая группа всадников. Свора бешено лающих собак проводила их до самого центра аула.

– Опять лутчеки завернули к Кочкар-баю, – с тревожным вздохом проговорил оборванный старик; он пускал воду на свой клочок земли. – О всевышний, отврати от нас эту напасть!

Старик перекрыл воду и пошел в свою лачугу. Когда допивал чайник чаю, на байском дворе заблеяли козы.

– Так… Палевого козлика забирают в котел! – Старик в ночной тишине различал каждый звук. Он услышал, как на байском дворе разжигали печи, чтобы варить плов для гостей.

Потом собаки залаяли на северной окраине.

– Пошли будить Сахата-бахши[6]6
  Бахши – народный поэт-импровизатор.


[Закрыть], – определил старик.

Почти всю ночь шум пиршества у бая не давал ему сомкнуть глаз. Только к рассвету там угомонились. При первых лучах солнца одни лишь воробьи весело чирикали в листве – аул спал.

Когда солнце стояло уже высоко над землей и воздух раскалился, точно внутри недавно протопленной печи, мирахур проснулся весь в липком поту. С трудом расклеил заспанные глаза, медленно поднял тяжелую после ночной гулянки голову. В комнате никого. Мирахур прокашлялся. Неслышно ступая, вошел толстомордый слуга с кувшином и тазиком для умывания. Мирахур, кряхтя, поднялся на ноги, умылся. В это время с льстивой улыбкой появился хозяин Кочкар-бай.

– Позови-ка Яйлыма! – приказал мирахур слуге.

Поприветствовав гостя, бай распорядился приготовить завтрак. Живо была расстелена скатерть, появились чайники, подносы с едой.

Красноармеец Вельмурад-мерген, принявший вымышленное имя Яйлым, скромно вошел и сел у самого входа. Мирахур жестом пригласил его к скатерти.

Он уже вполне доверял своему новому приближенному. Мирахур задумал сделать его своим личным секретарем. От сообразительного, грамотного секретаря и сам научится «умным словам». А тогда друзья и недруги скажут о нем: «Какой опытный, разумный слуга эмира!»

– Как думаешь, где сейчас лодка русских? – спросил мирахур.

– Я думаю, следует обыскать берега. За день она не могла уйти далеко. Надо также опросить тех, кто ее видел.

– Тогда после завтрака мы отправимся, захватим двух-трех «языков»! Ну, бай-ага, начинайте! – Он предложил хозяину первому приступить к блюду с пловом.

Некоторое время они препирались – кому начать, наконец мирахур уступил. После завтрака мирахур хвастливо заявил:

– Не станем вызывать сюда Искандера-пашу! К чему? Ведь сегодня же до вечера мы управимся с делом.

Весь остаток дня отряд лутчеков, разбившись на группы, рыскал по берегу Аму-Дарьи, высматривал, вынюхивал. Были опрошены рыбаки, лодочники, дехкане, работавшие близ реки. Однако никаких следов «огненной лодки большевиков» обнаружено не было. И странное дело: все задержанные и опрошенные в один голос клялись, что даже не слыхали о такой лодке.

Только на следующее утро лутчеки, расположившиеся на постой у местного лавочника, донесли мирахуру:

– Есть слух, что на острове посреди реки стоит какое-то судно.

Выбежав во двор, мирахур скомандовал седлать. Прихватив почти весь отряд – до сорока всадников, галопом пустился к берегу. Напротив острова, в зарослях камыша отряд спешился. Остров, видневшийся за широким плесом, казался безлюдным.

– Ну, кто на разведку? Надо переправиться к острову на лодке. – Мирахур окинул глазом свое воинство: ни один не подал голоса. – Трусите, сучьи дети? Эх вы!.. Одна голова – один раз умирать!

– Я пойду, – выступил перед ним Яйлым. – Дайте мне в помощь кого-нибудь еще.

К Яйлыму подошел рослый лутчек Абды, усатый, с простоватым круглым лицом.

– А чего бояться? – басом сказал он. – Вот я пойду.

Вдвоем они взяли рыбачью лодку и без помех переправились к костру.

«Только бы стрелять не начали, – с опаской думал Яйлым-Вельмурад, направляя веслом лодку к заливу. – Что же они, спят?» – подумал он минуту спустя уже с другим чувством. Остров молчал. Заросший густым камышом, точно опоясанный зеленой стеной, он казался крепостью, которую создала сама природа.

Лодка пристала к берегу. Они привязали ее, крадучись пошли в глубь зарослей. Абды невозмутимо таращил круглые глаза, однако был начеку и держался смело. Винтовку дулом вперед крепко сжимал обеими руками.

Какой-то шорох раздался поблизости. Абды оглянулся на Вельмурада.

– Ну, чего струсил? – с деланной беспечностью спросил тот. – Может, и встретим какого рыбака… Возьми винтовку на ремень!

Простодушный Абды покорно повесил ружье на плечо. Они вошли в густые заросли. Из-под самых ног с шумом вылетел фазан. Вздрогнувший Абды схватился было за винтовку.

– Эй, богатырь! – снова со смехом окликнул его Вельмурад. – Не за фазанами охотиться идем! А если трусишь – возвращайся, нечего было увязываться со мной!

Покраснев, Абды смущенно засопел и поправил на плече винтовку. Тропинка вывела их на открытое место. Внезапно топот тяжелых ног, щелканье затворов, грубые окрики над самым ухом заставили их замереть на месте.

– Стой, проклятые басмачи! – во всю мочь крикнул кто-то по-русски. – Бросай оружие! Не то сейчас отправим к чертям на базар…

Абды побелел, съежился; винтовка скользнула на землю. Его лицо приняло плаксиво-жалкое выражение, усы обвисли. Вельмурад тоже кинул на землю винтовку, поднял руки. Четверо матросов, кто с винтовкой, кто с пистолетом, выйдя из зарослей, подобрали оружие. Двое из них были незнакомы Вельмураду. Но и матросы с катера смотрели на него, как на врага.

– Ну, шагай вперед, продажная душа! – толкнул один из них Вельмурада в спину. Двое других повели силача Абды.

Пленников привели к берегу залива. Здесь, кроме прежнего, теперь стоял еще один катер, поменьше. «Вот откуда незнакомые», – отметил в уме Вельмурад.

Из зарослей вышли еще двое, один из них – капитан Горбунов, со звездочкой на кожаной фуражке, замасленная блуза перепоясана ремнем с кобурой. Горбунов сразу же приступил к допросу:

– Рассказывай, зачем пожаловали? Да не вздумай запираться, предатель!

Капитан, видимо, не сомневался, что Вельмурад и есть таинственный лазутчик, пересылавший врагу записки. Но Вельмурад об этом как раз и не знал! Он спросил с удивлением:

– Кто предатель? Вы что, не узнали меня?

Горбунов рассердился, закусил желтоватый ус.

– Не знаешь, кто предатель? Тут тебе не дети малые! Думаешь, мы не распутали твои уловки? Говори все, что тебе известно, не то вот твой последний час!

Он приказал увести Абды, бессмысленно таращившего глаза на окружающих. Потом опять крикнул на Вельмурада:

– Рассказывай!..

– Товарищ капитан, – заговорил тот. – Здесь какое-то недоразумение…

– Тут тебе нет товарищей!

Вельмурад умолк и лихорадочно стал вспоминать все, что знал об их экспедиции. Пришли на память слова мирахура о некоем Абдурашиде, который находится у красных. Вспомнил он, что бойцы не знали, какой груз следует с караваном, лутчеки же об этом знали отлично…

– Товарищ капитан! – еще настойчивее повторил он и умоляюще приложил руки к груди, прося не перебивать. – Выслушайте меня! А потом уже решайте, как хотите…

Казалось, капитан смягчился. Он сел на пробитую бочку из-под горючего – их за ненадобностью сгрузили на берег – и приготовился слушать. Вельмурад, стоя перед капитаном, подробно рассказал все, что с ним произошло.

– Вы можете пока не верить мне, – заключил он. – Давайте я докажу, что не предатель. Заманю врагов на остров – они ведь все равно не уйдут, зная, что катер находится здесь. А вы устроите им засаду.

– Хорошо! – Капитан встал с бочки. – Проверим тебя.

Горбунов приказал пока увести Вельмурада и допросил простака Абды. Тот не запирался. Его показания были на пользу Вельмураду. Капитан решил принять предложенный план. Он ушел в свою каюту, велел привести Вельмурада.

– Верю тебе! – сказал без предисловий старый капитан. – Если дело удастся, представим тебя к награде.

– Ай, зачем? – с улыбкой отмахнулся Вельмурад-мерген. – Свалить бы эмира – вот лучшая награда…

Они выработали план предстоящей операции. Матросы на острове должны были дождаться, когда лутчеки причалят к берегу и начнут высаживаться, после чего встретить их залпами из засад.

– Еще одна просьба, – в заключение сказал Вельмурад. – Если будут пленные, я также постараюсь быть среди них, а вы не показывайте виду, что знаете меня. А после надо устроить так, будто я бежал от вас. И еще одного с собой прихватил. Я надеюсь, будучи среди лутчеков, еще многое выведать и принести пользу революции.

Капитан согласился. Вельмурад в лодке переправился на берег и скоро оказался в стане мирахура.

– Яйлым! – радостно встретил он разведчика. – Что так долго? Где Абды?

– Абды остался следить за красными. Они сейчас перегружают свои ящики. В полночь собираются отчаливать» Надо не мешкать, сейчас же напасть на них!

– Дорогу знаешь? Лодку найдем?

– Все будет! Надо пятнадцать человек.

– Ты парень с головой. Ну, помогай аллах!

Раздобыв рыбачью лодку с парусом, Вельмурад с отрядом лутчеков к вечеру переправился на остров.

– Помните: держаться всем вместе, не разбегаться! – наказывал он перед самой высадкой. Подождав, пока все сошли на берег, он крепко, замысловатым узлом, затянул лодочный канат, чтобы никто сразу не отвязал.

Отряд, стараясь не шуметь, подошел к зарослям. Вдруг ему навстречу ударил залп… другой… Передние с криками попадали на землю, остальные кинулись врассыпную. Но меткие. – пули настигали бегущих. Пять уцелевших подняли руки и жалобно молили о пощаде.

Матросы отвели пленных к месту стоянки, перевезли в трюм большого катера. Вельмурад, легко раненный в плечо, находился среди них. Скоро его вывели – будто на допрос.

– Прости меня, друг! – поднялся навстречу капитан, когда Вельмурад сел и спросил, откуда взялся второй катер.

– Мы послали вниз по течению шлюпку с двумя матросами, – рассказывал капитан. – Они вызвали быстроходный катер с горючим.

Когда стемнело, оба катера снялись с якоря. В каюту вызвали на допрос еще одного лутчека, по имени Вели. Припугнув пистолетом, его спросили, указывая на Вельмурада:

– А ну, что ты знаешь про вашего главаря?

Насмерть перепуганный лутчек чернил Вельмурада, как только мог. Их увели и обоих посадили в пустом помещении на палубе. Вельмураду дали нож, надрезали веревку на руках. Охранявший их матрос беспечно раскуривал, потом притворился задремавшим. Вельмурад разорвал веревку, стягивающую руки, шепотом подозвал лутчека:

– Скорее ко мне! Сейчас освобожу…

Обрезав веревки у него на руках, Вельмурад сказал:

– Бежим! Плавать умеешь?

– Д-да… – пробормотал пленник, у него зуб на зуб не попадал от страха.

Шагнув к борту, они прыгнули в воду. Матрос поднялся, поглядел вслед бежавшим – и пошел докладывать капитану об удаче операции.

Оба беглеца, подхваченные течением, сразу потеряли друг друга из виду. Напрягая силы, Вельмурад устремился наперерез течению. Пришлось скинуть сапоги, мешавшие плыть. Прошло с полчаса, пока он выбрался на берег. Пройдя немного в направлении аула, встретил своего сотоварища – тот лежал на траве, все еще не оправившись от усталости и страха.

– Брат мой! – приподнялся Вели навстречу Вельмураду. – Клянусь, до конца дней моих не забуду твоей доброты…

– Живее подымайся! – оборвал его Вельмурад.

Но тот устал до последней степени и не в силах был стоять на ногах. Они сели, Вельмурад стал рассказывать, каким образом на катере лутчек Абды надрезал путы у него на руках и незаметно сунул нож.

– Что, и Абды в плену? – спросил Вели.

– Да. Он оставался на острове наблюдать за красными; но попался к ним в руки. Прикинулся изменником, и они его не связали. А теперь вот помог нам бежать. Ты тоже там распинался…

– Не выдавай меня. Яйлым, дорогой! – взмолился лутчек.

– Ладно! – махнул рукой Вельмурад-Яйлым. – Но и ты при случае поможешь мне. Пошли!

Вскоре их окликнул дозорный. Лутчеки сидели вокруг костра на окраине аула. Мирахур с приближенными расположился поодаль. Еще издали острые глаза Вельмурада разглядели рядом с мирахуром незнакомого – белолицего, в чалме и тонком халате. Красноармеец инстинктивно подался назад, но мирахур уже окликнул его, подзывая жестом.

– Сейчас, господин мирахур! – проговорил он. – У того костра сумку забыл…

А сам прибавил шагу, направляясь в сторону от костра к прибрежным зарослям. «Это, конечно, Искандер-паша! – стучало у него в мозгу. – Только бы он не успел разглядеть меня…» Но Искандер-паша остротою зрения мог бы поспорить с ястребом. Едва Вельмурад появился вблизи костра, англичанин что-то шепнул мирахуру. Тот секунду оторопело хлопал глазами, потом вскочил, выпалил в воздух из маузера, заорал во всю мочь:

– Держи! Молодцы мои! Хватай изменника!..

Поняв, что все пропало, Вельмурад пустился бежать.

Но силы были на исходе. Споткнувшись, он упал – и тотчас на него навалились несколько человек. Лутчеки с криками и ругательствами вязали ему руки.

– Тащить? – спросил кто-то.

– После! – злобно бросил мирахур. – Только стерегите в оба!