355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наоми Митчисон » Иди легко. Повесть о Халле - приемыше драконов » Текст книги (страница 1)
Иди легко. Повесть о Халле - приемыше драконов
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 05:27

Текст книги "Иди легко. Повесть о Халле - приемыше драконов"


Автор книги: Наоми Митчисон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Наоми Митчисон

Часть первая

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Часть вторая

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Часть третья

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Наоми Митчисон

ИДИ ЛЕГКО

Повесть о Халле – приемыше драконов

Часть первая

Глава первая

МЕДВЕДИ

Рассказывают, что, услышав плач малышки – дочки прежней Королевы, – Новая Королева сказала Королю, что от девчонки надо немедленно избавиться. Король уже не помнил прежнюю жену и наверное всего раз или два видел ребенка, поэтому он тут же согласился и сразу об этом забыл.

Малышка бы погибла, но у нее была старая нянька, Матулли, которая все слышала и знала. Матулли была финкой, в ее краях многие умели превращаться в зверей. Так вот, она обернулась большой черной медведицей, схватила зубами малышку вместе с одеялом и, рыча, протопала прямо из покоев через всю королевскую усадьбу по тающему весеннему снегу в березовую рощу, потом в сосновый лес, а оттуда – в глухие дебри темных густых лесов, где просыпались от зимней спячки другие медведи.

Когда кто-нибудь оборачивается медведем, у него, конечно же, появляются медвежьи повадки, и Матулли не была исключением.

Маленькая Халла сначала ползала на четвереньках с медвежатами и получила немало ссадин и царапин от твердых когтей, которые потом зализывали шершавые языки. Она научилась драться с мохнатыми товарищами и даже иногда побеждать, ведь у нее были ловкие руки, которыми можно было таскать за уши и дергать за хвосты, и еще вцепляться в шерсть и залезать на спины… Иногда она удивлялась, почему у нее не растут когти.

Она узнала мысли медведей и их язык. Этого языка вполне хватало для повседневных нужд. С его помощью можно было выразить разницу между вкусом сушеной мыши и какого-нибудь корешка, передать смак ягоды и меда на кончике языка, или за щекой, или под языком. Можно было рассказать о запахах, а лес всегда говорит с медведями запахами. Можно было даже передать что-нибудь услышанное или увиденное, но нельзя было, например, поговорить о тучах или полете орлов, потому, что медведи в небо не смотрят и о таких вещах не думают. Если бы кто-нибудь захотел объяснить медведям, откуда взялись Халла и ее приемная мать, он бы просто не сумел этого сделать.

В лесу было полно других диких зверей: волков, лис, куниц, оленей, лосей, косуль, зайцев…

Но большинство из них старалось с медведями не встречаться. Летом в лесу все ямки закрывались перепутанными стеблями густых трав, кусты превращались в непролазные чащи, было много мха и душистых папоротников, из жирной земли легко выкапывались сладкие побеги и молодые грибы, в птичьих гнездах лежали теплые яйца, а медвежий мех означал дружбу и защиту.

Медведица-Матулли смотрела за маленькой Халлой не хуже, чем любая медведица может присмотреть за любым детенышем. Халла ела досыта, длинный язык умывал ее, ночью она спала, уютно уткнувшись в медвежье брюхо. Но так не могло продолжаться долго. Медведица-Матулли обладала настоящей медвежьей привлекательностью, и ни один медведь-жених не отказался бы от такой хозяйки. Подходила зима, под камнями и поваленными елками Матулли и ее суженого ждали глубокие удобные берлоги. Ночи стали длиннее и холоднее, и Матулли все труднее было просыпаться и вставать по утрам.

А Халла просыпалась, и прыгала, и дергала Матулли за усы, и просила есть. Тогда Матулли начинала думать о том, какие странные эти люди: нет чтобы благоразумно проспать всю зиму; вместо этого они хлопочут, заготавливая дрова, стригут овец, ткут одеяла, шьют теплую одежду и каждый день варят горячий суп. Похоже, что Халла, несмотря на прекрасное воспитание, все это от них унаследовала. Что же делать бедной медведице?

И тут им всем очень повезло.

Однажды Матулли со своим мохнатым избранником бродила по осеннему лесу в поисках последнего меда диких пчел, еще можно было полакомиться задержавшимся в гнезде поздним птенцом, но супруг Матулли ворчал, чувствуя, что скоро выпадет снег и пора забираться в берлогу на долгий зимний сон. Халла носилась рядом, как сумасшедший мотылек, и спать явно не собиралась. Ее, наверное, стоило съесть, и медведь сделал бы это с удовольствием, если бы не боялся Матулли.

Вдруг мимо галопом проскакал олень, в ужасе оглядываясь. А за ним пробежал барсук. Барсук тоже спешил, но нашел время приостановиться и сказать медведям, что скоро здесь появится дракон, которому лучше не попадаться на пути. Большой медведь тут же повернулся и, вскидывая задом, удрал: никогда еще родная берлога не казалась ему такой желанной. А Матулли попятилась в клюквенные заросли и влажный мох, затащив Халлу за спину.

Дракон и вправду скоро появился, с дымом, треском и грохотом. Матулли еще отступила, кашлянула и сказала:

– Господин.

Ибо она знала, что драконы в общении превыше всего ценят вежливость.

От удивления дракон дохнул пламенем, опалив клюквенные кустики и кончики ворсинок густого меха Матулли вдоль спины. Но он не собирался никого обижать, остановился и весьма благосклонно выслушал до конца рассказ Матулли про Халлу Медвежьего Приемыша.

Матулли пришлось говорить по-человечески, потому что на медвежьем языке она не могла всего объяснить. Но драконы, в доступных им пределах, очень сообразительны, и большинство из них понимает не только языки многих животных и птиц, в чьих песнях, впрочем, много чувства и мало смысла, но также языки гномов, троллей, великанов и людей.

Ну, а из людей драконы больше всего терпеть не могут королей и так называемых героев. Причина здесь в том, что те почти всегда нападают на драконов. Поэтому, когда дракон (кстати, его звали Оггхи) услышал, что бедного розового человечьего детеныша обидели Король с Королевой, он, ни минуты не раздумывая, заявил, что удочеряет Медвежьего Приемыша Халлу и постарается воспитать ее в лучших принципах истинного драконства.

– А ты проследишь, чтобы она ела вовремя? – спросила Матулли.

– Ты когда-нибудь слышала, чтобы драконы голодали? – сказал Оггхи.

– А в огонь она не попадет, господин?

– Я сам сделаю ее огнестойкой, – сказал дракон.

– И каждый вечер будешь расчесывать ей волосы?

– Собственными когтями, – ответил дракон, – ибо у этого ребенка единственно правильный цвет волос: они как золото.

– А если она заплачет, ты вытрешь ей слезы?

– Шелковым шарфом принцессы Страны Пряностей, которую так предусмотрительно предложили моему двоюродному брату, дракону Великой Пустыни. Я вижу, что у этого ребенка единственно правильный цвет глаз: они как сапфиры.

– А где теперь Принцесса Пряностей? – спросила Матулли, потому что подумала, что эта принцесса могла бы стать подружкой Халлы.

Дракон прокашлялся, прикрыв пасть лапой.

– Принцессу моему кузену предложило население. С их стороны это было вежливо и вполне приемлемо. К несчастью, вмешался герой – их всегда посылают мешать удовлетворению наших насущных потребностей. В итоге принцесса – и герой, конечно, – погибли. Моего бедного кузена при этом ткнули в глаз. Шарф он отдал мне в обмен на двойной браслет.

– Ты позаботишься, чтобы она не мерзла ночами, господин? – сказала Матулли, изо всех сил стараясь выполнить свой долг, но думая при этом уже о собственной удобной берлоге и бестревожном долгом сне.

– Ей будет тепло, – сказал дракон, – и больше того, у нее будут два ночника, потому что мы, драконы, во сне дышим через ноздри.

После этих слов Оггхи посадил Халлу себе на спину, и она, вцепившись в шипы, завизжала от восторга, оказавшись чуть не выше деревьев.

А Матулли, для которой мысль о теплой берлоге, мохнатом супруге и зимней спячке стала невыносимо соблазнительной и вытеснила все другие мысли, попробовала поклониться дракону, но у медведей это плохо получается. Поэтому она просто развернулась к нему широкой черной спиной и, ломая кусты, ушла вглубь леса.

Дракон Оггхи поднял брови, посмотрел на Халлу через плечо и медленно подмигнул ей краем глаза, как умеют делать крокодилы, а потом быстро снизу вверх, как делают орлы, ибо в нем было что-то от обоих.

Халле это все ужасно понравилось, и она крепко вдавила пятки в чешуйчатые бока, а дракон с треском взмыл над лесом, опалив по дороге пару кустов и пройдясь языком пламени по шкуре какого-то зверя, из гордости или по глупости не отскочившего в сторону.

Глава вторая

ДРАКОНЫ

В тот вечер по дороге домой Оггхи взлетел на Сигнальную Гору, верхушка которой была такой голой и выжженной, что даже на самых лежачих камнях мох не рос. Тут Оггхи громко загудел и выпустил в небо из ноздрей две гигантские огненные лилии. Огонь растаял в быстро наступившей темноте, и к Горе, шумя крыльями, как стая из тысячи гусей, подлетели двоюродные братья дракона Оггхи: Бавк, Горк, Хафр и Грор. Они внимательно выслушали всю историю, пока счастливая Халла лупила голыми пятками по спине собственного дракона. И тут же решили немедленно сделать ее огнестойкой, пока ничего досадного не случилось. Надо сказать, что это было мудрое решение.

Церемония посвящения огнем очень старинная и очень красивая. Выполнять главный обряд может только сама богиня Деметра или Магистр древнего Ордена Драконов, в сопровождении не менее двух членов Ордена. Привыкшая к шершавым языкам медведей, Халла даже не поежилась, когда ее лизали раздвоенные огненные драконьи языки. Некоторое время после этого все, на что она смотрела, казалось ей обведенным огненной каймой, и потом, когда она выросла, это видение повторялось, если она злилась.

А весь тот вечер и потом почти всю ночь, когда Халла уже спала, вокруг нее взволнованно и увлеченно кружились и танцевали драконы, то взмывая к звездам, то опускаясь на камни, выбрасывая фонтаны огня, который отражался в полированных когтях и чешуе, рассыпаясь на сотни искр и вспышек. Иногда они взлетали очень высоко, складывали крылья и неслись вниз, как огненные стрелы, иногда ракетами улетали так далеко в ночь, что начинали казаться маленькими точками, а потом возвращались с шумом и громом.

И они договорились, что воспитают Халлу во славу драконства и на горе всем королям, героям и прочим врагам истинных драконов. А под утро, когда рассвет еще не тронул край неба серым крылом и звезды не успели потускнеть, только стали холодными, дракон-Магистр Оггхи унес к себе спящую девочку. Она спокойно лежала в его громадных когтях, ее светло-золотистые волосы развевались и колебались от его жаркого дыхания, но ни один волосок не загорелся и не потемнел.

Вот так случилось, что Халлу воспитывали драконы, и из года в год учили ее думать по-драконски.

У нее были длинные уроки по геологии и арифметике, особенно по умножению, из которого, естественно, вытекала экономика, по драконской истории и по основам магии, куда входили элементы колдовства, подобранные специально по ее возможностям. После уроков можно было поиграть в сокровищнице Оггхи, покататься с горки из жемчужин и построить крепость из золотых и костяных шкатулок, или обвешаться драгоценными бусами и смотреться, пока не надоест, в полированные серебряные зеркала; зеркало обычно держал кто-нибудь из поклонников – юный дракончик с огненной улыбкой и мягкими чешуйками, потому что сам недавно вылупился.

Обычно она носила золотые платья, а за ежевикой ходила в серебряном; все-таки как ни старались драконы вытравить из нее медвежьи повадки, мед и ягоды она обожала, как медвежонок. Однако ей нравились и драконьи обеды, на которых подавались пережаренные суставы, паленые головы, горячие пудинги и жгучие имбирные пряники с перцем. А уж драконьих орешков она ела, сколько хотела. Если вы никогда не ели драконьих орешков, то я вам сейчас объясню, как они делаются. Берете металлический поднос – настоящие драконы едят только на золоте – и насыпаете на него чищеный миндаль, изюм, чернослив, потом заливаете все коньяком и поджигаете. А тут уж хватайте и ешьте, кто сколько успеет. Я помню, что при этом на подносе всегда оставалась невкусная жижа, но последний раз мне давали драконьи орешки сорок лет назад, люди давно перестали почитать драконов и готовить лакомства в их честь.

Драконы любят жить на выжженных пустошах и в огнедышащих горах или на большой высоте, где голые вершины покрываются снегом. Оггхи тоже жил на Драконьей Горе, но время от времени молодые драконы, Борк или Хафр, которым было всего несколько столетий, брали Халлу с собой в долины, где были леса и текли реки, и показывали ей издали поселения людей, дома, поля, овины и загородки недалеко от фьордов, в которых болтались на воде привязанные лодки, если не было шторма: при сильном ветре лодки вытаскивали на берег. Самые большие лодки были похожи на драконов, но драконы не знали, почему. Это, конечно, могло быть особой формой уважения (что было бы вполне логично), но когда имеешь дело с людьми, ни в чем нельзя быть уверенным.

Летом на Драконьей Горе было жарко и даже душно, а Выжженная Пустошь вокруг колола ступни. Зимой все это покрывалось снегом и между небом и землей опускались мерцающие завесы Полярного Сияния, и сияние окружало цветным венцом Полярную Звезду. Драконы, пролетая через него, потрескивали от атмосферного заряда. Зимой до них долетал из дальней дали тревожный вой волка Фенрира. Но Халла знала, что пока она находится при сокровище в окружении драконов, ей ничто не грозит.

На уроках истории ей рассказывали о Начале Начал, о том, как над гнездом первого дракона выросло дерево Иггдрасил и как раскололись первые драконьи яйца.

Она узнала о Норнах, плетущих ткань судеб, и о странных причудах Всеотца, который сделал людей просто так, для забавы. Потом она узнала о том, как люди возмутились и восстали против драконов. Великий Дракон учил людей выращивать для своих обедов овец и коров и не роптать, если случайно вместе со стадом оказывался съеденным пастух, ибо все к лучшему, если правильно смотреть на вещи. Когда стада и отары увеличивались настолько, что начинало угрожать перепроизводство, на поле человеческой деятельности вступал (точнее, влетал) дракон и без всяких хлопот ликвидировал излишки. Время от времени, причем для общей же пользы, человечество получало указание предложить своему дракону свеженькую сочную принцессу.

Но человечество почему-то возмутилось. Короли, полководцы и герои, нечестно вооружившись огнеупорными доспехами и отвратительными копьями, подстрекаемые некими подпольными элементами, становились между драконами и принцессами в ущерб интересам населения. Иногда это кончалось трагически, как было, например, когда славный дракон пал от руки человека по имени Георг, или когда другого дракона при попытке познакомиться с Андромедой зверски убил Персей. Можно найти доказательство того, что ни одну принцессу не спрашивали, хочет ли она, чтобы победитель дракона освободил ее и унес, обрекая тем самым на судьбу хуже смерти (что и доказывать не надо). Случалось, что драконов убивали хладнокровно и без всякого повода. Совсем недавно это произошло с драконом-Магистром Фафниром, родным дядей Гоука: его грубо разбудил и безжалостно проткнул мечом молодой герой по имени Зигфрид, который, впрочем, сам плохо кончил.

Чаще всего, как и полагается, побеждали драконы.

Халла любила играть в принцессу и дракона. Она воображала, что ее привязали к дереву, и ждала, чтобы кто-нибудь из молодых драконов подлетел к ней с раскрытой пастью и полыхнул на нее восхитительно щекочущим огнем. При этом рядом не было ни одного противного героя. Иногда Халле хотелось, чтобы она была настоящей принцессой и все это случилось не понарошку.

Экономика оказалась более серьезной наукой.

Коротко, она сводилась к следующему. Драконы копили сокровища. Короли и герои их растрачивали. Короли считали похвальным ужасное прозвище «даритель». Они дарили браслеты! А откуда брались браслеты? Конечно же из сокровища, с таким трудом добытого и с такой нежностью и заботой сбереженного драконом! На дракона подло нападали, его злодейски убивали, а сокровище попадало в руки тех, кто не приложил никаких усилий для его накопления, кто его не заработал. Герои похвалялись щедростью. А что такое щедрость? Быть щедрым – означало отдать что-либо не заработанное тому, кто этого не заслуживал. Что могло быть отвратительнее с точки зрения здравомыслящего дракона? Ограбленному дракону, если он оставался жив, приходилось заново все собирать, прятать, переписывать и охранять, – заметьте, рискуя жизнью!

У каждого дракона была пещера, в которой, как того требовал закон их природы, хранилось сокровище: разве блеск сокровища не подразумевается бархатной темнотой пещерных ниш? Таков был неизменный с Начала Начал порядок жизни.

– А откуда взялось золото с самого начала? – спросила Халла, наморщив лоб. Она сидела на камне, обхватив руками колени. На ней было золотое платье для уроков, с большими рубинами по подолу и вокруг шеи.

– Его выплавляют из камня гномы, – сказал Оггхи. – В старину только гномы этим занимались. К несчастью, они научили своему искусству людей. А ведь именно люди силой или хитростью всегда выманивали его у гномов. Люди всегда славились подлостью. Через людей золото попадает в наши пещеры, где ему самое место, и драконы надежно его охраняют.

– А почему драконы не берут его прямо у гномов? – не унималась Халла. – Тогда люди бы не понадобились.

– Потому что, – терпеливо ответил Оггхи, – гномы живут в таких щелях и пещерах, куда дракон нормальных размеров не влезет. А люди, которые недалеко ушли от гномов, могут в них втиснуться.

Халла расправила руки, ее браслеты и кольца зазвенели и засверкали на солнце.

– Как хорошо, что я дракон! – сказала она.

– Не забывай о том, дитя, – сказал Оггхи, – что ты не только думаешь по-драконски, но и входишь в драконье сокровище. В мое сокровище. И еще запомни, что если тебя увидит человек, он тут же попытается отобрать и унести все, что на тебе надето, и, может быть, даже тебя убить.

– Я дохну на него огнем, – сказала Халла. – Когда ты научишь меня дышать огнем? Мне надоела история.

– Очень печально, – сказал Оггхи, – но я не могу научить тебя дышать огнем.

– Почему? – спросила Халла. – Это потому, что я раньше была медведем? Если ты согласишься показать мне, как дышат огнем, я попробую отвыкнуть от ягод и не набирать землю под когти! – драконы всегда выговаривали ей за это.

Оггхи вздохнул, опалив при этом тощий лишайник, случайно выживший на боку камня. Он почувствовал, что наступил момент, когда она должна узнать правду о своей жизни, хотя при всем драконьем воспитании ей это будет трудно понять, а ему – очень трудно говорить. И он произнес:

– Я должен тебе кое-что сказать, девочка. Когда ты смотришь в зеркало, то разве не замечаешь, что ты не похожа на меня и вообще не похожа на дракона?

– Ну, не очень похожа, – протянула Халла, разглядывая длинные пальцы на ногах, на которые нацепила золотые кольца с изумрудами. Пальцы все-таки были маловаты, и ногти недостаточно остры, чтобы стать когтями. – Может быть, когда я еще вырасту, я буду больше на тебя похожа. У меня, кажется, уже крылья начинают расти, – добавила она, пытаясь заглянуть себе за плечо и почесывая спину.

Из одного глаза Оггхи выкатилась горячая слеза.

– Боюсь, дитя, что ты никогда не станешь похожа на дракона, потому что, сказать правду, ты не дракон.

– Но… – сказала Халла, и у нее задрожали губы, – я же чувствую, что я дракон! Ты всегда говорил мне, чтобы я была хорошим драконом. Я знаю, что я дракон!

– Увы! – сказал Оггхи. – Этого мало. Хотя это уже кое-что. Но я должен тебя все равно огорчить. Наберись храбрости, девочка моя, как хороший дракон. На самом деле ты – дитя человека, а у нас ты приемыш. Но не падай духом, – быстро добавил он. – Здесь ты в полной безопасности. Ты никогда к ним не вернешься, если только сама не захочешь.

Халла громко разревелась и повисла на шее у Оггхи.

– Я никогда-никогда не захочу к ним возвращаться! – повторяла она. – Зачем ты мне сказал? Почему не превратил меня в дракона?

– Даже Норны не смогут этого сделать, и сам Всеотец не сможет, – печально ответил Оггхи.

– Но почему? – спросила Халла. – Ты же учил меня превращать камни в лягушек! Это даже у меня получается, разве нет? (Это у нее лучше всего получалось на уроках магии).

– Подумай хорошенько, – сказал Оггхи. – Твои лягушки делали только то, что хотела ты. Если не сказать Волшебное Слово, они даже не прыгают. Если бы мне удалось превратить тебя в дракона, – в чем я сам очень сомневаюсь, – ты бы могла взлетать, дышать огнем, собирать сокровище и вообще делать что-нибудь драконское только по моему слову. В мыслях и в сердце у тебя не было бы никакого драконства. А сейчас, я уверен, в тебе его много. В некотором смысле.

С этими словами он припечатал ей на лоб горячий поцелуй, потом вспомнил про старинный граненый изумруд в самом дальнем углу пещеры, который Халла ни разу не видала, и предложил ей пойти туда и вместе разыскать его. Она сразу приободрилась, потому что в своем маленьком драконстве считала заботу о сокровище самым благородным и увлекательным делом, с которым ничто не могло сравниться!

Глава третья

ГОСТИ НА ДРАКОНЬЕЙ ГОРЕ

Халла становилась старше и все реже вспоминала о том, что она – человек. Иногда она забывала об этом на несколько дней кряду. Однажды на Драконью Гору пришло с визитом семейство Гренделей – странные водяные существа, которые сначала косо смотрели на Халлу, чья человеческая внешность напомнила им о плачевной судьбе их бабушки и старшего дяди, погибших от руки человека по имени Беовульф, который преследовал старуху до самого дома на дне Ужасной Пучины и отрубил ей руку. И все только за то, что они в срок пришли за данью во дворец короля данов Хеорот и взяли свое – всего лишь! К чему придет мир после этого? Человечеству нельзя доверять.

Но вскоре они уразумели, что Халла, хоть и человек, совсем не такая, и когда уходили, оставляя мокрые следы на камнях Драконьей Горы, то, восхищенные ее сочувствием и здоровой злостью, предложили отныне называть ее «Халла Смерть Героям», они были уверены, что ее предназначение – мстить героям и их племени за драконов, гренделей и всех им подобных. В этот вечер, укладываясь спать в свое не то драконье гнездо, не то медвежье логово, которое она сама устроила из мха и жемчуга, Халла очень гордилась собой. Прозвище Медвежий Приемыш было прекрасным для начала, ибо отделяло ее от остального человеческого рода, но Смерть Героям звучало еще лучше.

На Драконью Гору приходили новости из внешнего мира, но разумеется не из мира людей и не из мира богов. Важные для драконов события происходили на других уровнях. Например, раз в столетие птица-Феникс складывала для себя костер, и возжигание этого костра было очень торжественной церемонией. Для нее выбирали молодого дракона, не успевшего обзавестись сокровищем, и он должен был верно направить один-единственный сильный выдох. При этом в Аравийской пустыне всегда собирались благороднейшие драконы из древних родов. Оггхи в юности однажды туда летал. Но теперь он склонен был считать подобные дела излишеством: его сердце было там, где лежало сокровище. А Халла жадно слушала каждое слово и мечтала когда-нибудь все увидеть. Она представляла себя то прекрасным добела раскаленным Фениксом, то скромным юным драконом, совершившим свой первый подвиг, которому предсказывают блестящее будущее.

Время от времени Оггхи улетал по делам.

Он всегда очень следил за собой и за тем, чтобы когти у него были острыми, а суставы – гибкими. Халла проверяла все его чешуйки, нет ли среди них треснутых и обломанных. Если такие попадались, то она брала напильник, шкурку, свою шкатулку мелкой практической магии и быстренько приводила все в порядок. Оггхи считал это неоценимой помощью. Но ее очень тревожило одно мягкое место под передней лапой дракона, и однажды она пыталась заставить его прикрыть уязвимый участок кольчужкой, найденной в сокровищнице, но Оггхи заявил, что это будет не по-драконски, кольчужку отверг и твердо сказал, что никакой опасности нет. В самом деле, он каждый раз благополучно возвращался и приносил пополнение в семейную копилку. Халла с восторгом его рассматривала, датировала, записывала, и они вместе находили в пещере единственно правильную нишу для каждой вещи.

Когда Оггхи отлучался, Халла занималась домашними делами, и к ней на чай залетали молодые драконы. Чай они пили почти кипящий с перечными бутербродами. Иногда приходили другие гости из-за леса у подножия горы. Прибегали единороги, которые ходили за Халлой, как привязанные, и если она садилась, клали ей на колени влажные морды, преданно тараща большие золотистые глаза. Головы у них были тяжелые, и это было очень неудобно, особенно если они подходили парой. И кататься на них было совсем не так интересно, как на драконах.

Время от времени появлялись толстоногие тролли, но вместо того, чтобы нормально разговаривать, они издавали глухие звуки, словно из подземелья, и когда ели, разбрасывали кости.

Наведывались великаны. У каждого из них была какая-нибудь особенность, например третий глаз, чем они так гордились, что не уставали хвастаться, и больше ни о чем не говорили. А их семимильные сапоги и шапки-невидимки выглядели очень обыкновенно и неинтересно. Один великан Бойг вместо зонтика носил елку, а когда начинался дождь, движением большого пальца раскрывал ее в дуб. Но он говорил только загадками, и Халла при нем всегда смущалась. К сокровищу никто из них серьезно не относился. Тролли, например, по поводу ценностей отпускали глупые шутки самого дурного тона.

Однажды Борк взял Халлу с собой в гости к старому Морскому Змею. На каждой его голове была корона, они все говорили одновременно, пуская слюни, так что Халла ничего не поняла. Тогда же она встретила веселую компанию хорошеньких русалочек. Оказалось, что некоторые из них уже достигли того, о чем мечтала она: погубили героя, а то и двух. Но когда она спросила, как это было, чуть не произошла беда. Они сказали, что сейчас покажут, и не успела она рот открыть, как они уже тащили ее под воду на дно и не пускали и смеялись, отчего в воде заискрились цепочки пузырьков. Отпустили они ее только тогда, когда Борк, догадавшись, что происходит, стал кусать их за хвосты. Может быть, русалки ничего плохого не замышляли, а хотели только поиграть, но Халла обиделась и больше не соглашалась даже близко подходить к воде.

Во время одной из деловых отлучек Оггхи, когда Халла осталась одна на Драконьей Горе и от скуки полировала драгоценные камни, прямо у нее над головой внезапно разразилась гроза, из самой черной тучи выскочил крылатый конь, громыхнул у порога пещеры всеми четырьмя копытами и высек искры из камня. Конь был крепкий, мохноногий, с широкой спиной, мощной шеей с подстриженной гривой и крыльями из крупных жестких перьев. Ему надо было быть сильным, потому что дева, сидевшая на нем, была из тех, кто одной рукой сваливает копну сена. И ей надо было быть сильной, потому что она была валькирией, и ей часто приходилось на полном скаку подхватывать проткнутого копьем героя и перебрасывать его на круп коня или нести под мышкой прямо в Валхаллу, а он ничем не мог ей помочь. Дева спрыгнула с коня, сняла шлем, из-под которого упали две тяжелые рыжие косы, почесалась сквозь кольчугу и спросила:

– У тебя найдется иголка с ниткой, дитя? Опять юбка порвалась.

Догадавшись, что это – одна из тех, кого называют Детьми Желанья Всеотца, Халла поспешила принести просимое. Пока валькирия, которую звали Стейнвор, зашивала крупными стежками ненадежную деталь туалета, то и дело укалываясь об иголку и ругаясь, они обменялись парой слов. Халла предложила валькирии чашку медового питья и извинилась, что ничем не может угостить коня.

– У нас здесь ничего не растет, – сказала она. – Даже медвежьих ягод нет. Все рано или поздно сгорает.

– Еще бы, – сказала Стейнвор. – Но я не собираюсь сидеть здесь неделю. Стой спокойно, ты! – повернулась она к коню и объяснила Халле: – Он не выносит драконьего запаха.

– Драконы не пахнут! – возмутилась Халла.

– Это ты так думаешь, милочка, – ответила Стейнвор, сморщив нос. – По-моему, они воняют… Слушай, а почему бы тебе не уйти отсюда? Не к людям, конечно, я же вижу, что это не для тебя. Можешь принять участие в нашей охоте. Почему бы тебе не присоединиться к девушкам? Я могу поговорить со Всеотцом. У нас здорово!

– Большое спасибо, – вежливо ответила Халла, – но я не уверена, что мне это подойдет. Вы ведь должны выбирать героев – прикасаться к ним? А я их ненавижу!

– Далеко не все из них хотят быть избранными! – сказала Стейнвор и коротко засмеялась, как лошадь. – Мы их подбираем, пока они еще не успели сообразить, чего хотят. Они все понадобятся Всеотцу, когда пробьет час Последней Битвы, а тем временем пусть они думают, что ведут жизнь, к которой привыкли. Нам до них дела нет. Охота заключается лишь в том, чтобы найти и подобрать. Это интересней, чем охотиться на диких кабанов.

– Вы приносите их Всеотцу, чтобы они потом напали на Всемирного Змея Мидгарда? – с сомнением в голосе спросила Халла. – Конечно, мне не довелось встречаться со Всемирным Змеем, но…

– Ага, вот оно что! – сказала Стейнвор. – Ты не знаешь, на чьей стороне твои драконы, и ты с ними! Вижу, вижу! – и она ткнула Халлу под ребра рукояткой кинжала: острием его она как раз чистила ногти.

– Драконы всегда очень уважительно отзываются о Всеотце, – сказала Халла, пытаясь не произнести ничего лишнего.

– Может быть, может быть, – сказала Стейнвор. – Но я все равно не уверена, что они на стороне Всеотца. Они, наверное, кем-то приходятся Всемирному Змею. А ты боишься прогадать, оказавшись не на той стороне? Идем со мной, детка, мой конь привык носить двоих. Я поговорю со Всеотцом, и все уладится.

Валькирия схватила Халлу за руку и потащила к коню, как сельская девчонка тянет упирающуюся телку.

– Не надо! – завопила Халла. – Я не хочу! Я дракон!

– Чушь! – коротко сказала Стейнвор и почти втащила Халлу на коня, но та изогнулась, как дракон, царапнулась, как медведь, и атаковала самую уязвимую часть туалета валькирии – оборки на юбке. Стейнвор не привыкла к тому, чтобы на ее охоте на нее нападала дичь: герои обычно так удивлялись, что убиты, что не шевелились. Она отпустила Халлу.

– Мне за тебя стыдно, девочка, – сказала она. – Хочешь жить с вонючими драконами, в то время как можешь пойти в Валхаллу. Не знаю, что подумают Норны, но уж об этом я им обязательно расскажу.

Она ударила коня пятками по бокам и под громовой раскат взлетела назад в свою тучу.

Бедная Халла села на камень и расплакалась. Что, если валькирия в самом деле все расскажет Норнам, и те изменят ее судьбу? На чьей стороне драконы? Неужели они правда воняют?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю