Текст книги "Иди легко. Повесть о Халле - приемыше драконов"

Автор книги: Наоми Митчисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Не знаю, – прошептала Халла, глядя в водоворот за кормой.

Она подумала, что не прочь была бы пожить в пещере, с глубокими мшистыми нишами, в которых поблескивает сокровище. Неужели он собирался принести в дом сокровище? Нет, не принесет, на героя он так же мало похож, как и на дракона. И на нее не похож. Кто же он, такой не похожий ни на кого? Почему уверен, что ей понравится жизнь в маленьком домике? Ей бы хорошо было в берлоге, притаившейся за камнями и еловыми ветками, которая уютно пахнет медведем, и чтобы перед сном ее облизал горячий язык няни Матулли. Разве в доме так же? Неужели Всеотец хотел, чтобы она жила в доме? Нельзя идти легко, если взвалить на себя дом: даже улитки с легкой раковиной идти легко не могут.

Наступил вечер. Они снова причалили к берегу, где тек чистый ручей. В сумерках они видели, как светятся окна маленьких домиков вдали над ручьем. Кто-то сказал, что там богатый поселок, где стоит один большой дом и несколько маленьких, много скота и хорошие поля. Там живут гостеприимные люди, особенно хозяин большого дома, Модольф сын Откеля. Он с семьей пришел в Хольмгард с севера, как и многие другие, и поселился в дне пути от города, на плодородных землях у реки. Днем они обязательно заехали бы к Модольфу, он бы всех напоил молоком и, может быть, даже дал хлеба с мясом. Такой у них обычай.

Негромко беседуя, люди заворачивались в одеяла, укладывались спать. Ночь настала темная. И вдруг темноту, как нож, прорезал вопль. Все вскочили и прислушались. Кто-то сказал, что, наверное, на поселок напали разбойники, а жаль, потому что люди там жили добрые, Модольф самый лучший из них, но какой толк быть добрым, если не уметь защититься? Тут в темное небо взвился столб пламени, осветив черную крышу, и хозяин ладьи подумал, не лучше ли уплыть подальше, пока разбойники их не заметили? Но Таркан-Дар сказал:

– Я пойду на помощь этим людям, и если удача мне не изменит, может быть, князь Хольмгарда скорее возьмет меня на службу? Кто со мной?

Еще десяток сказали, да, они пойдут. Халла ничего не сказала, но тоже пошла вслед за мужчинами.

Они тихо вошли в ручей, прошли некоторое время прямо по воде, потом выбрались на противоположный берег, обнажили мечи и побежали на огонь. Первый, кого они встретили, держал в руках цеп для молотьбы и еле стоял на ногах, на лице у него была глубокая рана и кровь лилась, и он, шатаясь, показывал туда, где бородатый в кольчуге тащил за руку девушку. Девушка кричала, и длинные косы волочились за ней. Вот она нагнулась и укусила бородача за руку, и он размахнулся, чтобы дать ей по зубам кулаком, но Таркан-Дар успел подскочить, всадил ему в горло меч, и человек упал, обливаясь кровью. Таркан-Дар подхватил девушку, но она упала на колени и, горько плача, протянула руки к нему, потом к горящему дому. Разбойники привязали ее отца Модольфа к столбу внутри дома, а дом подожгли.

Бой с бандитами был жаркий и короткий, головорезы бородача не могли определить, сколько у них противников, часть их погибла, остальные разбежались. Краем глаза Халла увидела, как с неба, словно падучая звезда, слетела валькирия, подхватила бородатого и унесла на крылатом коне. Значит, он был героем. А потом она стояла рядом с Таркан-Даром в толпе людей с ладьи, мужчин и женщин из поселка, и все смотрели, как пламя лижет стены большого дома, и была страшная тишина, а девушка с мокрым от слез лицом вырывалась из крепких рук, которые ее не пускали.

Но Халле любой огонь был нипочем после того, как драконы в торжествующем танце целую ночь лизали ее раздвоенными огненными языками на Сигнальной Горе, пока не потускнели звезды. И она побежала ко входу в дом, где обрушившийся дверной косяк поджег лежавший рядом сноп соломы, и теперь это все полыхало, рассыпая искры и распространяя знакомый приятно щекочущий жар. Через косяк она легко перепрыгнула, слыша, как позади отчаянно зовет ее Таркан-Дар. У нее не было времени что-либо ему объяснять, да он все равно не понял бы.

В глубине дома она увидела, что искала: старика, привязанного к столбу за собственным креслом… С губы у него капала кровь, наверное, его ударили, он кашлял, задыхаясь от дыма, повиснув на веревках, взгляд его был затуманен, вряд ли он понял, кто перерезал его веревки, человек или потусторонняя сила. Халла старалась думать быстрее. С ней-то все в порядке, а как этого вытащить через огонь? Однако, слегка придя в чувство, старик сам показал в угол, где, кажется, еще не горело.

Она потянула его туда, он с трудом передвигал ноги. В углу было окно, но высоковато. Она подвинула к нему стол, и оба взобрались на него. Но выглянув, она увидела как раз под окном горящее сено.

Выход все-таки нашелся. У стены осталось два ведра пахты, Халла схватила их, выплеснула сверху на сено, сбросила плащ, чтобы было удобнее, и, подтянув старика к окну, вытолкнула его. Потом спрыгнула сама, не забыв подхватить плащ, и пока пламя не разгорелось снова, потянула старика дальше от стены дома. Но его уже подхватило множество рук, а Таркан-Дар и девушка упали на колени у ее ног, и Таркан-Дар называл ее старым прозвищем, Халла Богом Посланная.

А она расплакалась у него на плече. Огнестойкой она, конечно, была, но прыгая, растянула лодыжку, и теперь нога начала сильно болеть.

Глава четвертая

ЛЕГЕНДА

В ладью в ту ночь никто не вернулся. Все собрались в одном из уцелевших при пожаре домов.

Туда принесли хлеб, мясо, молоко и мед. Несколько человек в поселке было убито, были раненые, ущерб был велик. Но разбойников прогнали, дома сумеют отстроить, коровы принесут новых телят, а пока из того, что удалось спасти, они отберут зерно для весеннего сева, и остального должно хватить на пропитание до лета.

Самое главное – спасен Модольф, человек всеми почитаемый и любимый, и девушка Альфейда. Она напугана и то и дело принимается плакать, но это пройдет. Из людей с ладьи никто всерьез не ранен. Постепенно оттуда подошли все остальные, и было решено завтра, не задерживаясь, идти в Хольмгард и доложить Князю о том, как попираются его законы и страдают его подданные всего в дне пути от города. В последнее время развелось слишком много странствующих героев и просто бандитов, рыщущих в поисках добычи, многие из них были хорошей крови, младшие сыновья богатых родов, потерявшие совесть и честь, не гнушавшиеся насилием, чтобы получить желаемое.

Большинство жителей поселка были христианами и собирались отправиться в Хольмгард на Пасху, чтобы провести там три дня в печали, а потом долго радоваться. Так что, когда Таркан-Дар сказал им, что Халла, наверное, ангел, посланный ему и его друзьям в беде, и что она знает все наречия, ему поверили. Рассказывать все это ему пришлось без нее, потому что сама Халла, напившись горячего молока с травами, крепко заснула после того как женщины перевязали ей ногу. Модольф, Альфейда и еще несколько человек умели говорить по-гречески, и если они говорили медленно, Таркан-Дар их понимал. После того, что он сказал, все стали смотреть на Халлу. Она спала, женщины расчесали ей волосы, чудесно необгоревшие, и незаметно отрезали себе по прядке, чтобы потом передать своим детям, а те – своим, и так из поколения в поколение, с рассказом, который станет легендой.

А Таркан-Дар, перед тем как заснуть, подумал о том, что теперь он сможет получить хорошую службу у Князя Хольмгарда. И еще о том, что Халла опять стала другой. Как он мог помыслить о том, чтобы жениться на Богом Посланной? Но ведь она готовила и стирала, как все женщины, он сам видел. Она стирала ему рубахи. Может быть, не так ловко, как девушка, выросшая хорошей хозяйкой под опекой строгой матери, но когда он решил жениться на ней, он об этом подумал и понял, что для него это не главное. Так кто же она? Он знал запах ее волос и кожи, как запах собственной одежды, обнимал ее за плечи и чувствовал их под своей рукой. Милая Пташка была ему родной, о Халле он думал по-другому, и будущее с Халлой представлял не так… Или не представлял? Было ли оно, это будущее с Халлой? Обе ушли от него. Кто же она, верный друг и помощник в пути, кто? Он так и заснул, повторяя в уме вопросы и не находя ответа.

Халла на следующий день долго не просыпалась, а когда проснулась, нога у нее болела меньше и опухоль стала спадать.

Люди в поселке усердно трудились, приводя все в порядок. В воздухе висел противный запах горелого, забивая дыхание. Мужчины вытаскивали из пожарища полуобгоревшие балки, которые могли еще пригодиться, соскребали с них пепел и угли, при этом дым поднимался снова, иногда еще сыпались искры. Металлические предметы все расплавились или погнулись и стали негодными, их надо будет отвезти в Хольмгард, заново переплавить и перековать. Тамошние кузнецы славились мастерством. Коровам и лошадям перевязали раны и смазали ожоги, как людям. Одна из женщин во время побоища с перепугу начала рожать и благополучно разрешилась мальчиком. Вместо большого дома на эту зиму решено было построить мазанку. С реки начали сразу носить камни.

Вечером все собрались при факелах и продолжали связывать большие щиты из камыша на шестах.

Девушка Альфейда тоже проспала все утро, и ночной кошмар в ее памяти уже начинал казаться дурным сном, только синяки остались. Главное, что все позади. Она была молода. Она сидела и смотрела, как Таркан-Дар тщательно чистит и точит меч и какой у него красивый маробский плащ, вышитый раковинами. В одном месте плащ порвался. Можно взять его заштопать? Можно она возьмет теплый плащ с его плеч и подержит в своих руках? Халла Богом Посланная, ангел Халла, наверное, не захочет штопать плащ?

Таркан-Дар время от времени посматривал на Альфейду. Волосы у нее были светло-золотистые, синяки казались черными на белых руках и шее. Когда она ловила его взгляд, кровь приливала к щекам, и она наклоняла голову. Он вдруг вспомнил Милую Пташку, ушел в себя и замолчал. Ему стало тяжело и безразлично, что делается вокруг и что он сам сделал в этом мире.

Одна из женщин заговорила с Халлой, сначала робко, а потом, забыв, что Халла, может быть, ангел, стала взахлеб рассказывать все, что знала, старые новости новому человеку, как любят женщины. Она рассказала ей, что Альфейда – единственная дочь старика Модольфа, правда, у него раньше было еще два сына, но один погиб на охоте, а другой в прошлую весну утонул в реке в половодье. Модольф был человеком очень хорошим, но его семью преследовал злой рок. Беды начались очень давно, но Бог своего проклятия, наверное, не хочет снимать. Альфейда тоже очень хорошая девушка, добрая и послушная, отличная ткачиха и хозяюшка, умеет сбивать масло и лечить раны, это было ужасно, когда разбойник тащил ее, сами знаете, для чего. Двое парней погибли, пытаясь спасти ее. А вот этот, который спас, он кто? Откуда он родом? Что собирается делать дальше?

Вечер был дымный; вокруг суетились люди, женщина рассказывала и расспрашивала, а Халла думала о том, что если Таркан-Дар захочет вместо нее взять в жены девушку Альфейду, наверное, будет лучше.

На следующий день они пошли посмотреть, как закладывают новый дом. Альфейда вместе с мужчинами меряла место для будущих стен и размечала углы. У нее был верный глаз, и она знала, что нужно. Таркан-Дар пошел посмотреть поближе и остался помогать. Модольф медленнее приходил в себя, чем дочь, но тоже уже отдохнул и сидел на пригорке, куда с трудом поднялся, опираясь на палку. Богом Посланная Халла говорила, что придет. Она тоже ходила с палкой. Женщина она или нет? Чья она дочь? Модольф посмотрел на свою дочь. Альфейда держала один конец веревки, южанин, который ее спас, – другой. Остальные забивали колья. Потом южанин оглянулся, передал свой конец веревки другому человеку и поспешил туда, где Халла только что вышла из дома. Он подхватил ее на руки и принес на пригорок, ее золотые нетронутые огнем косы свисали с его плеч. Вот она уже сидит возле Модольфа, а Таркан-Дар стоит рядом.

– Пять лет мы жили в мире, – сказал Модольф. – Я думал, что у Князя рука длиннее. Я начал верить, что удача снова со мной.

– Нам что-то говорили о древнем проклятье, которое пало на твой род, – сказала Халла, смотря на то, как мужчины кладут основание дома и как умело Альфейда показывает им, что надо делать.

– Это было очень-очень давно, – сказал Модольф, вздохнув и водя по пыли концом палки. – Мои предки были королями в землях к северу отсюда. Говорят, что в мире тогда были великаны и драконы.

– Великаны и сейчас есть, и драконы тоже! – воскликнула Халла, охваченная каким-то странным чувством. Ей вдруг на мгновение показалось, что этот холм над рекой на самом деле не существует, она видит его и себя во сне. И она крепко ухватила Таркан-Дара за ногу у щиколотки. Он дружески опустил руку ей на голову. Такой знакомый жест, и нога настоящая.

– Может быть, и есть, так же как ангелы и добрые духи, дитя мое, – сказал Модольф. – Но почти не показываются. Хотя мы не всегда понимаем, что видим, вот и сейчас… – он на минуту замолчал, потом продолжил: – В те дни на земле творилось большое зло, белый Иисус не приходил на север. Люди слушались старых Богов или не признавали никаких, ими правили жестокие короли, каждый устанавливал свои законы. Легенда рассказывает, что у одного короля умерла жена и он женился на другой. А от первой жены остался ребенок, девочка. И новая жена приказала отнести ее в лес и погубить. Так было сделано. Мои прадеды, а за ними и я, в этом не виноваты, но мы потомки того самого Короля и Королевы-злодейки. Проклятие пало на весь род, и поколение за поколением дети расплачиваются за грехи отцов. Приходила смерть, разрушались стены, нас били молнии, тонули наши корабли, нападали ночью враги. Королевство было совсем маленьким, затерянным среди гор и лесов, но и оно пропало. Мои прадеды пришли сюда, на юго-восток от старых мест, и довольно долго жили спокойно, построили новые жилища и служили более сильным королям и князьям. Отец мой, Откель, поступил на службу к князю Хольмгарда. Я тоже ему служил, когда был молод. Мой дед был крещен. Мы думали, что тогда, проклятье спадет с нас. Но всех ждал плохой конец, и вот теперь осталась одна дочь Альфейда, моя последняя и единственная в роде.

– Но мы отвели от вас несчастье, – сказала Халла. – Таркан-Дар и я!..

Она задышала свободнее: значит, она существует, а не растворилась, как отражение в воде. Она может говорить и слышит сама себя. Вот Таркан-Дар, кости у него твердые, а у нее еще болит нога. Все из плоти и крови!

– Если бы я мог поверить, что это правда, – медленно произнес Модольф.

– Я не слышал от нее лжи. Ни разу, – сказал Таркан-Дар, тщательно подбирая слова и глядя куда-то вдаль. – Она должна знать.

– Странно, что беды преследовали нас так долго оттого лишь, что погиб ребенок, – сказал Модольф. – В мире происходят гораздо худшие вещи. Может быть, проклятие тем страшнее, чем невиннее жертва?

– Может быть, она не погибла, – сказала Халла. – Может быть, ее воспитали медведи и драконы. Может быть, в конце концов так для нее лучше, чем быть дочерью Короля!

– Этого в легенде не было, – сказал Модольф.

– Забудь легенду, – сказала Халла.

Девушка Альфейда взбежала на пригорок.

– Я приказала мужчинам завтра целый день резать прутья, – сказала она. – Ив на берегу много. Мы сделаем навес с плетнем и поставим туда коров. Нужны новые подойники, отец, но их пока можно сделать из несгоревших досок. Как-нибудь устроимся. Я надеюсь, что наши новые друзья и спасители останутся с нами на зиму? Если, конечно, согласятся жить в бедном доме… но потом мы построим хороший!

Она опустила глаза и покраснела. Отец повторил ее просьбу. Конечно, хорошо бы им остаться.

– Я собирался поступить на службу к Князю Хольмгарда, – сказал Таркан-Дар.

– Поступай ко мне на службу, – сказал Модольф. – И бери все, что хочешь. – Он посмотрел прямо на дочь.

– Как Она скажет, – сказал Таркан-Дар и, опустившись перед Халлой на колени, крепко обхватил ее руками. – Она мудрая.

– Я думаю, что тебе надо остаться, – сказала Халла.

– А ты?

– Не знаю, ничего я не знаю, – сказала Халла почти со слезами в голосе. – Я сейчас ни о чем не хочу думать.

Глава пятая

ИДИ ЛЕГКО

На следующий день к поселку подъехал на коне сам Князь Хольмгарда, в красивой одежде с нашитыми стальными пластинами, в медвежьей шубе через плечо, в островерхом шлеме и высоких сапогах. У его пояса в красивых ножнах висел меч с рукоятью, усаженной рубинами. Выглядел Князь величественно. С ним прискакала сотня наемных дружинников. Они напомнили Халле варягов, виденных в Византии, и она подумала, что многие из них, наверное, герои. Ей было хорошо видно всех с пригорка, где она осталась сидеть, в то время как Модольф и Таркан-Дар подошли к Князю и теперь рассказывали ему обо всем случившемся, стоя у его стремени.

Князь благосклонно смотрел на Таркан-Дара. Он расспросил его, откуда он пришел и почему покинул родину, а когда услышал ответ, пригласил его в свою наемную дружину. Однако не возражал, чтобы воин прожил зиму у Модольфа.

– Я уверен, что здесь тебе окажут должное гостеприимство, – сказал Князь.

Потом спросил, в какую сторону бежали разбойники, и приказал своему сотскому взять половину солдат и изловить бандитов. Ибо мир в Хольмгарде должен быть сохранен. Если допустить разбой на земле, начнутся нападения на корабли и торговые караваны, а этого нельзя допускать, ибо торговля – деньги, и город богатеет, собирая с купцов пошлины. Если же князь не сумеет сохранить мир, люди в Хольмгарде бьют в большой колокол, собираются на главной площади и прогоняют такого князя и ставят вместо него нового.

Вот так у Таркан-Дара все складывалось хорошо. Князь обещал ему службу; и скоро он перестанет травить себя воспоминаниями о Маробе и Милой Пташке. Потом он сможет простить своих врагов и простить Византию за то, что она оказалась не такой, как он ожидал. Он будет думать, что брат его Хиллит благополучно вернулся домой и счастливо живет в Маробе, он ведь никогда не вернется туда сам и не узнает, что произошло на самом деле. Между ним и Маробом теперь две реки. Между ним и прошлым – Альфейда. Он странствовал, но его странствия кончаются. «Он здесь будет счастлив, – думала Халла, – а я – я так и не пришла к месту, где кончатся мои странствия. Здесь меня ничто не удержит. Я осталась такой же, как была; что вообще хотел от меня Всеотец?..»

Она по-прежнему сидела на пригорке, но уже спиной к тому месту, где был поселок и где закладывался новый дом. С другой стороны холма до самой реки был кустарник, заросли ольхи и ивняка, местами камыши. Там между кустами она заметила какое-то движение. Запахнув плотнее плащ, словно ее слегка знобило, она встала и медленно пошла в ту сторону, прихрамывая, но не очень. Нет, это было не стадо из поселка. Дикие звери? Халла пошла осторожнее. И вдруг увидела большое крыло. За деревом. Наверно, валькирия, и не одна. Может быть, это Стейнвор с девушками? Халла вложила палец за щеку и свистнула. Сначала все было тихо, а крыло исчезло, словно его и не было. Но через минуту из-за низких ольховых веток вынырнула Стейнвор и подошла к Халле.

– А, это ты, дорогая. Как я сразу не догадалась, – сказала она.

– Да, это я, – сказала Халла. – Во всяком случае, я так предполагаю. Они мне такое сказали, Стейнвор! Послушай, сейчас великаны еще есть?

– Ну, если подумать, – сказала Стейнвор, – то я давно их не видела. Наверное, где-нибудь есть. Они же будут нашими врагами в Последней Битве, Халла, разве ты забыла? Как же сможет начаться Битва, если не будет врагов?

– Может быть, это одна из шуток Всеотца, – сказала Халла. – Ну ладно. А драконы есть?

– Думаю, что эти точно есть. Не здесь, конечно. И их стало меньше. Где-нибудь в Китае. Или в Аравии. Не за каждым углом, как было когда-то.

– Что сталось с их сокровищами?

– По-моему, люди стали относиться к сокровищам по-драконски, – сказала Стейнвор, нахмурившись и теребя пряжку на поясе. – Знаешь, теперь даже герои не раздают их так щедро, как бывало. Может быть, они с драконами друг друга лучше узнали и помирились?

– Может быть, – сказала Халла. – Врагов сохранить еще труднее, чем друзей. Наверное, это очень неудобно для Богов и великанов. А что, если они тоже поймут друг друга? И тогда Последняя Битва просто не состоится, и что вы будете делать со всеми своими героями?

Стейнвор покачала головой: это уж было слишком! Но Халла продолжала:

– Стейнвор, когда ты в первый раз разговаривала со мной на Драконьей Горе, как давно это было?

– Ах, я была так занята с тех пор, то одно, то другое, – сказала Стейнвор, переплетая косу, такую же рыжую, как тогда. – Время проходит быстро. Наверное, не один год прошел. А что ты сама думаешь?

– Я спрашиваю, сколько лет? Пять? Пятьсот? Стейнвор, ты знаешь, о чем я говорю. В какую игру втянул меня Всеотец?

– Что он тебе сказал, Халла?

– Сказал: «Иди легко».

– Если ты так и шла, то, может быть, обогнала время… А ты хотела бы по-другому, Халла?

– Я думала, он мне скажет…

– Он никогда ничего нам не говорит, Халла. Надо самой узнать. Почему бы тебе все-таки не присоединиться к нам? Пусть ненадолго?

– Я уже говорила тебе, Стейнвор, что терпеть не могу героев.

– Они попадаются все реже. Хочешь – верь, хочешь – нет, бывает, что мы месяцами ни одного не видим, а мотаемся по всему миру. И над горами тоже. Ты себе не представляешь, как хорошо над горами!

– Я гор не видела с тех пор, как… Отсюда до самого Микгарда плоско. Болота. И реки без единой скалы.

– Однажды мы взлетали на закате с утеса на Кавказе. Солнце садилось под нами. Красота. Эти кони такие игры любят.

– Я люблю коней, – тихо сказала Халла и сделала шаг вперед.

– С нашими говорить интереснее, чем с другими, – у них шире кругозор. Они иногда спорят.

– А для меня найдется… конь? – спросила Халла.

– Всеотец пожелал их для нас. Если он хотел, чтобы и ты… Гляди, вон новенький! Серый красавец в яблоках.

– Всеотец мне ничего не говорил… – произнесла Халла и заколебалась.

Но конь был красив, очень красив, почти как единорог, только морда у него была умнее. Он играл большими крыльями, перья вздрагивали и светились на солнце, – он был лучше любого настоящего коня, лучше, чем корабль. На таком коне ничего не было нужно, лишним был даже плащ. Она разжала руку, и плащ соскользнул на край болотца. Ничего не надо. Пусть будет совсем легко.

Конец