Текст книги "Экзамен любви"

Автор книги: Наоми Хортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Наоми Хортон

Экзамен любви

Искушение – 61

: fios SpellCheck: montelu

Аннотация

Миллионеру Коннору Девлину, основателю и президенту крупнейшей компьютерной

компании, никак не удается по-настоящему обзавестись семьей. Как жить дальше

после второго развода? Есть, правда, одна женщина, дороже которой у него нет

никого на свете, ее зовут Энди Спенсер, но она его самый лучший друг. Как

трудно выйти за рамки давно сложившихся отношений…

Глава первая

Хотя в глубине души она ждала этого, резкий телефонный звонок, взорвавший

ночную тишину спальни, заставил ее вздрогнуть. Негромко выругавшись, Энди

отвернулась к стенке, уставилась в темноту, но почти тут же, поморщившись от

назойливых звонков, эхом отдававшихся в голове, окончательно проснулась. Кто

бы, черт побери, это мог быть?

Сейчас, видимо, совсем поздно. О, легко догадаться, кто звонит! Он никогда не

звонил ей днем. Днем он был слишком уверен в себе, и чувство мужского

превосходства, словно доспехи, защищало его от любых сомнений и ударов. Нет, он

звонил непременно ночью, когда бесы выбирались из глубин подсознания и начинали

напоминать о себе.

Ну конечно, кто, как не она, Энди Спенсер, поможет изгнать бесов?

Девушка мрачно улыбнулась и покосилась на светящееся табло электронных часов

над кроватью. О Боже, он рехнулся! Его проблемы, ему их и решать! Никуда я не

поеду! Пусть и не мечтает об этом. По крайней мере не сейчас. Сколько все-таки

времени? Господи, не может быть! Половина пятого утра. Она застонала и снова

недоверчиво посмотрела на часы. Половина пятого!

Чудом не задев стопку книг, угрожающе нависшую над самым краешком стола, Энди

сняла трубку и, закрыв глаза, откинулась на мягкие подушки.

– Привет, Конн!

Молчание в трубке, затем знакомый заразительный мужской смех.

– Черт, как это у тебя получается – всегда знаешь, кто звонит?

– Кто еще может позвонить посреди ночи? – сонно пробормотала она в ответ. —Итак, ты получил постановление о разводе. Не правда ли?

Снова молчание. На этот раз довольно долгое. Наконец Конн вздохнул, и в этом

вздохе Энди послышались и боль, и сожаление, и еще много самых разных чувств.

– Да. Да, ты права, – вкрадчиво проговорил Конн, но потом снова грубовато: – А

как ты догадалась?

– Я видела конверт с грифом твоего адвоката, когда утром раскладывала почту на

письменном столе. Конверт имел как раз такой зловещий вид, который и должен

быть у постановления о разводе.

Конн рассмеялся, но Энди знала, что это стоило ему больших усилий. Он снова

вздохнул. Было слышно, как ее босс задумчиво потирает пальцами щетину на лице.

Девушка ясно представила, как Конн сидит в комнате без света: взгляд устремлен

в темноту, в руках тонкие листки бумаги. Когда он распечатал конверт и в первый

раз прочитал постановление, наверняка подумал: “Какая глупость!” Потом небрежно

посмотрел еще раз, повторяя про себя, что он и так не живет с Юдифью уже

полтора года. Мол, смех один. А кроме того, это уже второй развод, так что ему

не привыкать. Он слишком пресыщен женщинами, слишком измучен, слишком холоден

от природы, чтобы всерьез переживать всю эту ерунду. И чувствует лишь

долгожданное облегчение – наконец-то все позади.

А потом пришла боль – глубокая, безотчетная, такая долго не отпускает. Все было

как в прошлый раз. И вот пришел день, он сидит в огромном пустом доме, прислушивается к гудению кондиционера и стуку собственного сердца. Полный мрак

кругом и чувство одиночества. Возвращаются воспоминания. В конце концов он не

выдерживает, и рука тянется к телефону…

Энди зажмурилась. На этот раз она не собирается уступать и ехать к нему домой

только ради того, чтобы подержать за руку, сказать, что она ему сочувствует, а

под конец постараться убедить, что все устроится. Хватит с нее. Только не

сегодня. И вообще никогда!

– А может, ты что-нибудь на себя быстренько набросишь и приедешь ко мне? – тихо

спросил Конн. – Сделаем пару коктейлей, выпьем за старые добрые времена, а

потом ты поможешь мне выкинуть ее фотографии.

– Сейчас полпятого утра, Коннор, – сквозь зубы ответила Энди. Никуда она не

поедет, пусть хоть лопнет от злости. – Судя по голосу, ты всю ночь пьешь за

старые добрые времена и никак не можешь остановиться. Закупорь бутылку виски —она ведь на столе перед тобой, да? – перестань теребить фотографию Юдифи, лучше

сожги ее и ложись спать. Утром поговорим.

– Черт! – Он тихо рассмеялся. Его мягкий глубокий хрипловатый смех опутывал

Энди, как шелковая петля. – Иногда вы просто пугаете меня, леди. Но ты угадала

далеко не все – на столе стоит не какое-то там захудалое виски, а шотландское

двенадцатилетнее.

Энди невольно улыбнулась.

– Ну что ж, Девлин, поздравляю, у тебя появилось хоть какое-то подобие стиля.

Помнится, после развода с Лизой ты накачался самым дешевым вином, после чего

пять или шесть раз тебя рвало, а потом еще три дня ты приходил в себя.

– Да, когда что-то делаешь часто, по крайней мере приучаешься делать это

хорошо, – вздохнул Конн. – Мне никак не удается приобрести опыт семейной жизни, зато про разводы я уже знаю немало.

– Конн… – Энди чувствовала, что ее собеседник впадает в отчаяние. И поняла, что опять не сможет отказать ему, хотя и знала, что отказать нужно, давно пора

прекратить эти странные отношения.

– Энди? – Тихий голос наполнен болью. – Энди, дорогая, ты мне очень нужна

сейчас.

Она снова стиснула зубы, зажмурилась. Каждая мельчайшая частица ее тела

противилась этой мягкости и вкрадчивости, за которыми – она прекрасно знала это

– скрываются и сила, и упорство.

– Через четыре часа я должна быть на работе.

Тихий дразнящий смех в ответ. Она никогда не могла перед ним устоять.

– Ладно тебе, Энди. Неужели босс уволит тебя, если разок опоздаешь?

– К сожалению, я давно уже на это не надеюсь, – ядовито ответила она.

Снова тихий и заразительный смех.

– Встряхнись немного, Энди. Я даю тебе отгул. Согласна?

– Интересно, а кто подготовит информацию, которая тебе будет нужна как воздух

сегодня в полдень для встречи с Десмондом Беком?

– Отмени встречу, – простонал Конн. – Отмени это чертово завтра. Себе я тоже

дам отгул, и мы с тобой отдохнем. Можно покататься на яхте. Энди, ты уже почти

год не видела моей яхты.

– Приди в себя, Девлин. – Энди говорила медленно, отчетливо произнося каждое

слово. – У нас есть возможность купить компанию Бека, а значит избавиться от

самых опасных конкурентов. Это бывает раз в жизни. Компания принесет миллионы —если человек с мозгами и сильным характером спасет ее от банкротства и поставит

на ноги. И ты будешь меня убеждать, что тебе наплевать на такую перспективу? Да

все кругом отлично знают, что в твоих жилах течет кровь настоящего

предпринимателя!

– О’кей, значит мы обойдемся без отгулов. – Так тяжело Конн еще не вздыхал. —Тогда сделаем так: бери с собой все бумаги и приезжай, а на работу поедем

вместе. – Он снова рассмеялся: – Решайся, Энди, я все равно не дам тебе больше

спать.

Энди добросовестно старалась разглядеть потолок в совершенно темной комнате и в

сороковой раз повторяла себе, что Конн на за что на свете не заставит ее сейчас

подняться и выйти из дома. Не сейчас.

И никогда. В ее жизни начался новый период. Прежней Андреа Спенсер больше нет.

Появился новый, улучшенный вариант, абсолютно равнодушный к мольбам мужчин с

серо-зелеными глазами и обаятельными улыбками.

– Слушай, а тебе не приходило когда-нибудь в голову, что я могу быть не одна? —Энди продолжала разглядывать потолок. – А вдруг в половине пятого утра у меня

найдется более интересное занятие, чем обмывать твои разводы? Коннор, я

нормальная двадцатидевятилетняя свободная женщина. У меня есть своя жизнь, которая не имеет к “Девлин электроникс” никакого отношения.

– Помнишь, мы обещали, что никогда не бросим друг друга в беде? – пробормотал

он. – Мы же с тобой кровные брат и сестра. И теперь ты хочешь предать брата?

Бросить своего лучшего друга, когда ты ему так нужна?

Она машинально потрогала шрам на большом пальце левой руки. Двадцать лет назад

они кровью поклялись друг другу в вечной дружбе. Двадцать лет назад – и до сих

пор эта клятва была важна для нее.

Кровные брат и сестра.

Она поняла, что еще совсем чуть-чуть – и придется в очередной раз уступить ему.

“Черт бы тебя побрал, Коннор Девлин. – Она по-настоящему разозлилась. – Это, в

конце концов, несправедливо. Я всегда бросалась тебе на помощь, стоило тебе

только поманить меня. Ты просто набирал мой номер телефона и…”

Все ясно.

Теперь он уже мог не утруждать себя оправданиями.

Он был слишком умен, чтобы оправдываться.

Энди глубоко вздохнула. В голове носились самые страшные проклятия по адресу

Конна. Он снова хрипловато, тихо рассмеялся. Этот смех буквально околдовывал

ее. Она подавила очередной вздох, раздумывая, кого, собственно говоря, она

хотела обмануть, решив, что сможет отказать. Никогда ее на это не хватало. Ни

разу за двадцать два года.

– Я приеду через час. – Она говорила очень сухо. – Прекрати пить это чертово

виски. Если ты окончательно напьешься к моему приходу и начнешь рыдать, я

клянусь, что сразу же уеду обратно.

– Когда ты последний раз видела меня рыдающим дорогая?

– Семь лет назад, когда ты первый раз развелся, – раздраженно ответила Энди. —И приготовь кофе.

– Со сливками?

– Нет, самый крепкий. – Она села и протерла глаза. – Ты мой должник, Девлин!

Очень большой должник.

– Я сделаю для тебя все что угодно, дорогая, – усмехнулся Конн. – Я люблю тебя.

Самое неприятное состояло в том, что, пока он говорил эти слова, он говорил их

вполне искренне.

Энди собралась довольно быстро: надела очень удобные старенькие джинсы, свитер, запихнула расческу и косметичку в маленькую сумочку, на ходу засунула деловые

бумаги в портфель из тонкой кожи, нашла ключи от машины.

Должно быть, она все-таки сошла с ума. Зевая и слегка дрожа от холода, отперла

дверцу маленького красного “мерседеса”, протиснулась на водительское место.

Включила зажигание. Она была противна самой себе.

Давным-давно пора научиться контролировать свои чувства. Уж кем-кем, а ребенком

ее никак не назовешь. Одно дело – в десять лет влюбиться в симпатичного

мальчика, живущего по соседству, а совсем другое – умирать от любви, когда

через три недели тебе исполнится тридцать, а он до сих пор и понятия не имеет о

твоих чувствах к нему.

“Это какая-то мелодрама, – мрачно подумала она, – просто самая настоящая

мелодрама”.

До его дома она доехала всего за тридцать минут. На обычно переполненном шоссе

не было ни одной машины, как и на дороге, ведущей к огромному дому с пятью

акрами холмистой земли и видом на пустынное, черное как смоль море.

Каждый раз, когда она подъезжала к этому дому, ее охватывало странное чувство.

Деревья клонились почти к самой середине узкой дороги, а воздух был насыщен

ароматами сосны и морской соли. Первый раз она проехала по этой дороге

одиннадцать лет назад и до сих пор с нежностью вспоминала о том вечере.

Конну был двадцать один, и он учился на последнем курсе, когда она закончила

колледж. Энди пользовалась огромной популярностью и была преисполнена самых

радужных надежд. Конн со своим лучшим другом Билли Соумсом много говорили о

том, как они бросят учебу и откроют свою собственную компьютерную компанию.

Очень скоро они так и сделали. А еще через одиннадцать месяцев маленькая фирма, поначалу состоявшая из двух человек, стала самой перспективной компьютерной

компанией на всем Западном побережье, а ее молодые владельцы достигли высот, о

которых не могли и мечтать.

Энди подъехала к кольцевой дороге, опоясывающей дом, и печально улыбнулась.

Прямо перед ней в ночное небо вздымалась мрачная твердыня, а на темном фоне, словно рождественская елка, сиял разноцветными огнями парадный вход. Он включил

всю эту иллюминацию в честь ее приезда. Когда она приезжала сюда одиннадцать

лет назад, ее встречали не столь торжественно.

В тот раз она приехала совсем поздно – почти в полночь. Она вернулась в Сиэтл

из Нью-Йорка просто потому, что не могла больше жить без Конна. Она тогда

решила, что надо взять инициативу в свои руки и заставить его влюбиться в нее.

Она разработала виртуозный, продуманный до мелочей план первого обольщения, с

которого должна была начаться история их любви.

Она не позвонила и даже не написала ему, что собирается приехать, – хотела

сделать сюрприз, полюбоваться выражением его лица… Вот он открывает дверь и

видит ее – с бутылкой шампанского в одной руке и чемоданом – в другой.

Ну что ж, она на самом деле удивила его. Он распахнул дверь, уставился на нее, целую минуту пытался сообразить, что к чему, а потом хмуро поинтересовался, какого дьявола она торчит здесь в двенадцать ночи. Потом, словно очнувшись, рассмеялся, крепко обнял и повел за собой.

Едва он успел повесить на спинку стула ее пиджак и предложить ей располагаться

поудобнее, как из глубины дома донесся раздраженный женский голос. Энди не

смогла ни привести в порядок свои мысли, ни взять со стула пиджак, ни тем более

с достоинством уйти, пока не поздно, – в комнату медленно вошла высокая

стройная блондинка с растрепанными волосами и слипающимися со сна глазами.

А потом в гостиную вернулся Конн. Усмехаясь как идиот, он подошел к блондинке, положил руку ей на плечо, поцеловал и представил ее как Лизу, свою жену.

Жену.

Даже сейчас, хотя прошло уже больше десяти лет, Энди чувствовала, как

заливаются краской щеки. Она помнила, как тогда, вне себя от стыда и бешенства, пробормотав что-то в ответ, схватила пиджак и чемодан и пулей вылетела из дома

Конна. Слезы буквально ослепляли ее. Конн выбежал следом, начал расспрашивать, что вдруг с ней приключилось. Может, она останется хотя бы на пару минут и

расскажет, почему вернулась в Сиэтл и где остановилась? Потом его позвала Лиза, и Энди, пользуясь случаем, скрылась в темноте.

Будь у нее деньги, она бы улетела в Нью-Йорк первым же рейсом. Но у нее было

слишком мало наличных и слишком много гордости. В конце концов, бросив вызов

судьбе, она осталась в Сиэтле, закончила колледж, нашла хорошую работу, удобную

квартиру и даже обзавелась парой любовников, послав куда подальше Коннора

Девлина и его жену.

“Канули в лету одиннадцать лет, а вместе с ними – уже две миссис Девлин, а я

снова здесь”, – думала Энди, остановив “мерседес” перед входом. Казалось все

складывается лучше некуда: любимая работа, прекрасная квартира, заполненная

картинами и антиквариатом, город, в котором жило много верных друзей, и даже

человек, мечтавший жениться на ней. Не было только одного – и самого главного.

Не было Конна Девлина.

Конн оставил дверь незапертой специально для нее. Энди постояла пару минут в

большой темной и пустой прихожей, инстинктивно прислушиваясь, но не услышала

звуков хриплого женского смеха и не почувствовала запаха незнакомых духов.

Посмеявшись над собственной глупостью, она уверенно направилась вперед по

коридору, ведущему в гостиную, стараясь в темноте не задеть ни вазу эпохи Мина

слева, ни антикварный стол справа. Для нее здесь был словно второй родной дом, вещи – близкими и знакомыми, как старые друзья. Они давно уже стали частью ее, потому что стали частью Конна. Она глубоко вдохнула воздух. Ее любимый запах

горящих дров, натуральной кожи и аромат одеколона, которым он всегда

пользовался.

Огромная гостиная была погружена в сумрак, тусклый свет исходил лишь от тлеющих

в камине угольков. Конн сидел возле камина в большом кресле: голова запрокинута

назад, глаза закрыты… Рядом на деревянном столике с медными узорами стояли

выпитая уже на четверть бутылка скотча и наполовину пустой стакан.

Энди бросила на стул куртку, подошла и села рядом с ним. Протянула руки и стала

нежно массировать ему виски.

Он улыбнулся, не открывая глаз.

– Мой ангел милосердия. Я не знал, придешь ты или нет.

– Ты отлично знал, что я приду, – сухо возразила Энди. – Я всегда прихожу.

– Это правда. – Конн поймал ее левую руку, потянул вниз и поцеловал запястье. —Дорогая, что бы я делал без тебя! Знаешь, я часто думаю, что только ты и

вносишь какой-то смысл в мою жизнь. И, видит Бог, ты единственный человек, на

которого можно положиться.

Он открыл глаза, повернулся к ней и, как всегда, остался доволен тем, что

увидел. Даже в половине шестого утра, в джинсах и свитере, без тени косметики

на лице, она выглядела сногсшибательно. Легкий румянец на щеках, густые

каштановые блестящие волосы рассыпаны по плечам. Но Энди есть Энди, всегда

спокойная и холодная, никогда не теряющая над собой контроля, всегда отлично

понимающая, что и зачем, не позволяющая себе расслабиться даже наедине с лучшим

другом.

Конн сжал ее пальцы, потом отпустил, подался вперед, положив локти на колени, и

принялся потирать давно не бритую физиономию. Глаза слипаются, язык еле

ворочается. Конн чувствовал себя старым и измученным.

– Как приятно, что ты все-таки приехала, – пробормотал он. Вот бы голова

перестала раскалываться! – Ты действительно умеешь помочь человеку, поддержать

его и найти самые тактичные слова.

– Да, я и правда притащилась сюда. – Энди ударила его кулаком по колену. —Много у тебя друзей, которые в половине пятого утра оставили бы свою теплую

постель, чтобы послушать твои всхлипы и стоны?

– Я не плачу и не жалуюсь, – сказал Конн сквозь зубы. – Я праздную. У каждого

мужчины есть право отпраздновать свой развод. Я снова свободен. Разве это не

прекрасный повод для праздника?

А про себя добавил: “Правда, настроение у меня не совсем праздничное, больше

всего хочется заползти в какую-нибудь нору поглубже. А там заснуть и не

просыпаться в ближайшие месяца три”.

– О, Конн! – услышал он шепот. Кончики пальцев скользнули по его щекам, вискам.

Потом ее нежные руки обвили шею, и Конн в ответ крепко сжал ее в своих

объятьях, прижался к ней, вдыхая аромат теплого женского тела. – Конн, мне

ужасно жалко, что у тебя снова ничего не получилось, – прошептала Энди. – Я

знаю, как ты надеялся на этот брак. Как ты хотел создать настоящую семью.

Он печально улыбнулся.

– Ничего, милая Энди, я переживу. Только полный идиот типа меня мог заставить

тебя приехать. Понимаешь, когда я с утра просматривал эти чертовы бумаги, то

думал – все кончено, но мы оба так хотели. Ничего страшного. Для меня развод

вовсе не стал неожиданностью. Ну а потом… – Он пожал плечами, коснулся губами

ее шеи. – Черт, просто не знаю, что на меня нашло. Как будто по мне машина

проехала. И ведь я даже не любил ее.

– Нет, ты любил ее когда-то, – мягко возразила Энди, откинувшись назад, чтобы

взглянуть на него.

– Да что ты! – Конн даже не узнал свой собственный, надломленный болью голос.

– Может, ты только думал, что любишь ее, но это то же самое.

– Видишь ли, я сижу здесь уже Бог знает сколько времени и пытаюсь вспомнить, что же все-таки я испытывал к этой женщине. Ну хоть что-то должен чувствовать

мужчина, чтобы жениться, правда? – Конн серьезно взглянул на Энди. – Иногда мне

просто страшно за себя. Второй раз одно и то же. Я еще могу объяснить свой

первый развод – когда я женился на Лизе, я был слишком молод и всерьез верил в

жуткую глупость: все, что нужно мужу и жене, – это постоянный секс.

Конн слегка улыбнулся – его забавляли и собственные воспоминания, и реакция

Энди.

– Но когда я женился на Юдифи, я думал – это на всю жизнь. Мне казалось, уж

теперь-то я знаю, что делаю. Понимаешь, я был убежден в прочности нашего союза.

– Он вновь грустно улыбнулся. – А через три года она ушла. И я до сих пор не

понял почему. Просто все… кончилось. Помню, как проснулся однажды утром, посмотрел, как она лежит рядом, и в голове мелькнуло: “Лучше бы никогда тебя не

встречать”.

– Но вы не перестали заниматься любовью?

Он нехотя усмехнулся.

– Да уж, не перестали. Вплоть до самого конца.

Их взгляды встретились, и она слишком поздно отвернулась. Посмотрела куда-то

вбок, слегка покраснела. Решительно поднялась с кресла.

– Пойду-ка я… ммм… приготовлю тебе что-нибудь на завтрак. Тебе хоть кофе

удалось сварить?

– Угу, – кивнул он с отсутствующим видом, наблюдая, как Энди собирает

разбросанные вокруг кресла бумаги. – Угу, с кофе полный порядок. – Он вдруг с

неожиданной ясностью вспомнил, как занимался с ней любовью.

Выходные в раю… именно так он запомнил навсегда те три дня. Такой упоительной

близости ему никогда больше не доводилось испытывать. Они собирались вчетвером

отправиться на лыжную прогулку в Бейкерские горы, подальше от города: Энди со

своим другом и он с Шерон Ньюкомби.

А когда за два дня до начала похода Энди поругалась с этим самым другом, Конн

высказался в том духе, что не понимает, почему бы ей не поехать, тем более что

в домике, который они арендовали, места предостаточно, но тогда уже Шерон

полезла в бутылку, начала кричать, что мол, третий лишний, и, в конце концов, отказалась ехать, хлопнув напоследок дверью.

Пришлось им с Энди ехать вдвоем, и самое интересное: ни он, ни она понятия не

имели, чем это закончится. А кончилось это такой вспышкой страсти, что даже

теперь, через двенадцать лет, он чувствовал возбуждение во всем теле, стоило

ему только вспомнить о том походе в горы.

Поистине волшебный уик-энд! Но он прошел, они вернулись в город, учеба в

колледже отнимала все их свободное время, и каким-то непостижимым образом – он

так и не понял, как такое могло произойти, – волшебство исчезло в суете

повседневной жизни. Потом снова появилась раскаивающаяся и смиренная Шерон, и

настала очередь Энди уходить и в ярости хлопать дверью. Конн помнил, что все

окончательно решилось сразу после начала каникул – Энди уехала на лето в

Сан-Франциско работать в инвестиционной компании своего брата.

Вначале Конн хотел отправиться за ней и поставить точки над “i”. Но тут вместе

со своим однокашником Биллом Соумсом он начал работать над планами по созданию

компьютерной фирмы, и лето пролетело совсем незаметно. Когда Энди вернулась, выяснилось, что им тяжело и как-то неловко снова общаться друг с другом. Ну и, наконец, он узнал о внезапном решении Энди переехать в Нью-Йорк – так они

потеряли всякую связь почти на год.

Дрова, подложенные в камин, догорев, рассыпались на множество ярких искр, ослепив Конна, и он прикрыл глаза, нетерпеливо пытаясь отделаться от

воспоминаний.

Энди собрала документы, связанные с разводом, и положила перед Конном; тот

равнодушно взглянул на бумаги. Странно, что оказалось так легко все разрушить!

Горько усмехаясь, Конн встал и сладко, с хрустом потянулся. Энди поблизости

нигде не оказалось, но он тотчас услышал, что она возится на кухне, и сразу

понял, как сильно проголодался. Крепко закрутив пробку на бутылке скотча, прихватил недопитый стакан и отправился навстречу соблазнительному звону

посуды.

Энди вынимала тарелки из мойки и расставляла их в шкафу. Конн подошел сзади и

стал с удовольствием ее рассматривать: грубая джинсовая ткань туго обтягивала

маленькие аккуратные ягодицы. Именно такой Энди ему и не хватало. Без всякого

сомнения, предложить ей работу в его компании было прекрасной идеей. Только, к

сожалению, общались они теперь в основном на работе, когда Энди носила строгий, деловой костюм.

“Какой позор! – вдруг подумал Конн. – Самый настоящий позор…”

Он поставил стакан на полку, обнял Энди и, уткнувшись в ее шею, прошептал: – Знаешь, о чем я только что думал?

– Прямо боюсь спрашивать.

– Я думал, что мы все-таки могли бы устроить себе выходной. “Бектрон” подождет

пару деньков?– это только сделает Десмонда Бека посговорчивее.

Интересно, почему ему раньше не приходило в голову, что из них вышла бы

неплохая пара?.. Не то чтобы он никогда не думал об этом. Но… раньше ему

казалось как-то нелепо приставать к женщине, которая давно стала его лучшим

другом.

– Я думал еще кое о чем, – пробормотал Конн. Он медленно засунул правую руку ей

под свитер и нежно провел пальцами по телу.

– Коннор! – Энди напряглась как струна, едва лишь почувствовала, как его пальцы

прикоснулись к ее животу: неужели, не могла она поверить, все это происходит на

самом деле?

– Мы могли бы отлично провести часик-другой в постели, – шепнул он. Его левая

рука скользнула под пояс ее джинсов, а правая стала не спеша подниматься вверх, пока не коснулась груди под шелковым кружевным бельем. Груди были полные, теплые, и Конн хорошо помнил, как бурно двенадцать лет назад реагировала Энди

на каждое прикосновение к ним, как тихо постанывала, когда он…

– Коннор!.. – От удивления на несколько мгновений у нее просто перехватило дух.

Опомнившись, она отшатнулась, пытаясь освободиться от его объятий.

– Боже, как ты прекрасна, Энди! – хрипло проговорил Конн, жадно лаская ее

удивительно нежное и теплое тело. – Представляешь, я уже успел забыть, как ты

прекрасна. – Прижавшись губами к шее девушки, он положил руки ей на бедра и

притянул к себе. – Помнишь уик-энд в Бейкерских горах?

Энди стояла едва дыша. Конн улыбнулся. Осторожно потрогал кончиками пальцев

края ее бюстгальтера. Тогда на ней был бюстгальтер, расстегивающийся спереди, и

он надеялся, что она не изменила своим вкусам. Убедившись, что он прав, Конн

снова улыбнулся.

– Мы могли бы снова вернуться в нашу сказку, Энди.

– Конн, ты соображаешь, что делаешь? – прошептала потрясенная Энди.

– А как ты думаешь, что я делаю? – Конн хрипло рассмеялся. – Помнишь, подобное

уже когда-то происходило, но то была лишь прелюдия…

Он снова вспомнил их приключение в горах. Тогда они испытали настоящую страсть, неистовую и дикую, буквально не могли насытиться друг другом…

И хотя со времени той поездки прошло долгих двенадцать лет, Конн так отчетливо

представлял себе все стадии испытанного ими плавного восхождения на седьмое

небо, будто это происходило не более чем час назад.

Конн тяжело вздохнул и, расстегнув бюстгальтер, стал жадно ласкать, мять

затвердевшие соски. Энди стонала совсем как двенадцать лет назад.

Конн вспомнил мельчайшие подробности их прошлой близости… Первые нежные, дразнящие прикосновения. Ее ноги, вначале стыдливо и немного растерянно сжатые, потом широко раскрылись, позволив его руке забраться под трусики. Да и сейчас

Энди больше не противилась ему, глаза ее широко раскрылись, из груди вырвался

стон наслаждения.

Конн почувствовал: еще чуть-чуть – и его брюки разорвет от напряжения. С трудом

выдохнув, он расстегнул кнопку на ее джинсах, нетерпеливо рванул вниз молнию, просунул руку… Скорее по изгибам женского тела туда, вниз, под резинку

трусиков!

– Энди, я хочу тебя… – прохрипел он, придвинувшись к ней точно так же, как

это было тогда.

– Коннор! Коннор, пожалуйста!

Пробормотав что-то невнятное, он убрал руку, но тут же обнял Энди и, прижав к

кухонной раковине, принялся гладить по волосам, а затем, приподняв ее опущенную

голову, прикоснулся губами ко рту. Поцелуй с каждым мгновением становился все

настойчивее, язык жадно, но вместе с тем спокойно и уверенно искал ее язык, будто возвратился домой после долгой разлуки. Энди слабо ответила на поцелуй, обвила руками его шею, тело послушно подалось вперед, казалось уже готовое к

любви.

Неожиданно она опустила руки ему на плечи и, резко толкнув, повернулась к нему

спиной.

– Какого черта, Коннор? Что ты себе позволяешь?

– Я просто целую тебя, Энди, – пробормотал Конн, снова наклоняясь к ней. —Перестань уворачиваться и …

– Оставь меня в покое!

Энди оказалась куда сильнее, чем он ожидал. Она снова, и на этот раз более

грубо, отпихнула его и глубоко вздохнула. Щеки горят, глаза гневно сверкают!

– Энди, Боже ты мой!.. Что с тобой? С ума сошла, что ли? – Конн отступил на

шаг. Кровь стучала в висках, дыхание прерывалось, напряжение во всем теле

причиняло острую боль.

– Я не шлюха, которую вызывают по настроению, понял? Если тебе вдруг взбрело в

голову продемонстрировать, какой ты крутой парень, или разогнать тоску, или

просто отпраздновать очередное возвращение к холостяцкой жизни, пожалуйста. Но

только не со мной!

– Что-что? – Конн уставился на нее, пытаясь привести в порядок мысли. – Милая

Энди, да ты просто не поняла…

– Ну уж нет, прекрасно поняла! – яростно крикнула Энди, дрожа от злости. Она

быстро застегнула джинсы, привела в порядок бюстгальтер. – Ты для этого

разбудил меня ни свет ни заря? Стало себя чуть-чуть жаль, вот и надумал: забуду

на пару часов о разводе и развлекусь как следует с какой-нибудь бабенкой.

– Прекрати сейчас же! – заорал он, хватаясь за волосы. Конн выругался, отошел к

окну, потом оперся обеими руками о стол и опустил голову, закрыв глаза. – Энди, прости, пожалуйста. Я не знаю…

Он вдруг мрачно подумал, что и вправду не понимает, что с ним происходит.

Конечно, он много раз представлял себе, как в один прекрасный день они снова

займутся с Энди любовью. Но на самом деле он никогда по-настоящему не хотел ее.

“Да это же Энди, мой лучший друг, – стукнуло у него в голове. – А с лучшими

друзьями так не поступают”.

– Ты тоже извини меня, – наконец тихо проговорила она. – Это просто… Забудем, ладно? Уже половина шестого утра, я устала, а ты, по-моему, слегка пьян.

И Энди положила руку на спину Конна и принялась нежно массировать ее круговыми

движениями.

– Девлин, ты мой лучший друг. Разумеется, если ты намерен приставать ко мне, я

пошлю тебя куда подальше. Но давай не будем делать из мухи слона, договорились?

– Энди слегка коснулась губами его щеки, на какое-то неуловимое мгновенье

прижалась к нему грудью. – Пойди прими душ похолоднее. Я все-таки приготовлю

завтрак.

Конн не сдержал улыбки. Выпрямился и ловко поймал Энди за руку, загородив ей

дорогу на кухню.

– Может, составишь компанию, а, Энди? Черт возьми, дорогая, последний раз мы

стояли вместе под душем двенадцать лет назад. Честное слово, это не худший

способ начать день.

– Лучше не искушать судьбу, Конн, – мягко ответила Энди.

Конн усмехнулся. Он не раз задавался вопросом: а чем же он смог заслужить

дружбу такой женщины, как Энди? Что ни говори, а Энди всегда была самым светлым

пятном в его жизни.

– Будь у меня хоть капля мозгов, одиннадцать лет назад я бы женился на тебе, а

не на Лизе, – полушутя-полусерьезно признался он.

На какую-то долю секунды Энди застыла со странным выражением на лице, словно

колеблясь, не зная, что сказать. Потом весело улыбнулась: – И послал бы ко всем чертям нашу прекрасную дружбу, Девлин? Нечто такое уже

случилось во время уик-энда в Бейкерских горах, помнишь?

– Да уж, помню, – выдавил из себя Конн.

– Ну, значит, ты помнишь и наше соглашение на тему “Дружба дороже секса”. А

также…

– Но это был особенный секс, – напряженно проговорил он. – Помнишь, тогда мы

признались друг другу, что нас связал потрясающий, восхитительный секс.

– Ладно, потрясающий секс. – Энди едва сдерживала хохот. – Но это не главное.