Текст книги "Осенние перепела"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

28

В Александрию они уехали одни, без Инаят-ханум. Несколько дней прожили в отеле «Лувр», потом Иса нашел уютную квартирку на седьмом этаже с видом на море. Курортный сезон шел к концу: постепенно умолкал шумный гомон веселой толпы, на небе появлялось все больше пышно-белых облаков.

Кадрия, несмотря на недомогание, казалась по-настоящему счастливой; настойчиво лечилась, строго соблюдала диету, ограничивая себя буквально во всем.

– Трудно начинать жизнь сначала, – как-то сказал Иса, тяжело вздыхая. Кадрия пристально посмотрела ему в глаза, ее лицо выражало недоумение.

– Есть у меня одна мечта, – продолжал Иса. – Хочу пожить где-нибудь в глуши – в деревне, подальше от Каира; приезжать в город только в случае крайней необходимости.

– Но что у нас общего с деревней?! – встрепенулась Кадрия.

– Не тревожься… Думаю, что все так и останется мечтой.

Дни проходили довольно скучно. Иса чувствовал себя одиноко. Кадрия больше сидела дома, жалуясь на нездоровье. Иса часто подолгу бродил по улицам, предаваясь своим обычным размышлениям. Конечно, его дни прошли, говорил он себе, и к прошлому нет возврата. Того положения, которое он занимал раньше, никогда больше ему не добиться. Единственное, что осталось, – это жить за счет женщины, с которой свела судьба. Нет, нет, не любить, а жить за ее счет, именно обирать, грабить. Когда же все это кончится? Как хотелось бы думать о чем-то другом, мечтать и радоваться! Где же выход?

Однажды вечером Иса прогуливался по набережной. И вдруг в одной из бесчисленных лавчонок, прилепившихся друг к другу вдоль тротуара, он увидел… Рири.

Обеспокоенный и даже немного испуганный, он остановился у витрины. Сомнений быть не могло: перед ним была Рири, собственной персоной. Она, видимо, была хозяйкой этого маленького заведения, торговавшего мороженым, бобами и тамией – блюдом из бобов, варенных в масле. Укрывшись в тени, Иса долго следил за Рири. Чувство неловкости и стыда охватывало его, когда он вспоминал, как жестоко обошелся с ней. Да, да… Это она… Рири. Время пошло ей на пользу. Это уже не та оборванная девочка, а женщина… Женщина в полном смысле этого слова – такую нельзя не заметить: серьезная, деловая, настоящая госпожа… Три недели – день за днем – бродил он по этой набережной и, кажется, изучил все до мельчайших подробностей, а не заметил эту лавчонку… Как она называется? Ах, да… «Бери и благодари».

Всякий раз, приезжая в Александрию, Иса вспоминал Рири, воскрешал в памяти время, проведенное с ней. Его страшила малейшая возможность случайно встретиться с ней, даже один на один. Не зная о ней ничего, он полагал, что Рири навсегда покинула город, совсем исчезла с его пути. И вот она здесь, совсем рядом, сидит в своей лавчонке. Как смогла она все это приобрести? Иса стоял, укрывшись в тени, в памяти вспыхивали давно забытые подробности жизни с Рири. А ведь, казалось, что все давно забыто, ушло и не вернется…

В лавку вошла какая-то женщина, ведя за руку девочку. Она подошла к Рири и что-то ей озабоченно сказала. Вдруг малышка взобралась на колени Рири и стала играть ее бусами. Поразительная догадка пришла в голову Исе. Забилось сердце – казалось, стук его заглушал шум моря, бьющегося о гранит набережной за спиной. Иса не мог оторвать глаз от маленькой девочки, безмятежно игравшей на коленях Рири. Похолодело в душе, руки и ноги одеревенели… «Нет, нет… этого не может быть!» – говорил он себе.

Ему никак не удавалось разглядеть лицо девочки. Может быть, все это ему мерещится и он сам будет потом смеяться над собой?.. Надо бежать отсюда, бежать прочь как можно скорее! Подальше от этой лавчонки, подальше от Александрии!.. Но он не мог сделать ни шагу. Рири приподняла девочку и, поцеловав, опустила на пол. Взяв опять девочку за руку, служанка вышла из лавки. Они пошли по боковой улочке, ведущей к центру города. Иса бросился следом за ними и скоро догнал. Девочка что-то болтала, нежно щебеча, словно птичка. Иса смог расслышать лишь одно слово; «шоколадка». Около перекрестка, у лавки, где продают сласти и орехи, служанка остановилась. Иса подошел ближе, попросил у торговца пачку сигарет, а сам стал жадно рассматривать девочку. Круглые глаза? Эти черты будто знакомого лица – что-то в них есть от его матери и сестер – от всех понемногу. Его бросило в дрожь, он едва держался на ногах от усталости и волнения. Сердце учащенно билось…

Служанка перешла с девочкой дорогу и направилась к зданию на другой стороне улицы. Иса провожал их долгим взглядом, покуда они не скрылись в доме. Посмотрел на небо и тяжело вздохнул. «Милосердия… милосердия прошу…» – шептали его губы.

29

Сидя в кафе «Ан-Наср», напротив лавчонки Рири, Иса осторожно вел наблюдение, стараясь не попадаться ей на глаза. Он давно не испытывал такого волнения и никак не мог прийти в себя. Как он сейчас жалел, что не заговорил ни со служанкой, ни с самой малышкой. Многое бы стало ясно.

А девочка! Какая она милая, живая, подвижная. Неужели это его дочь?!

Одно было ясно: медлить нельзя. Надо уйти от Кадрии и забыть все, что было в прошлом, полном ненависти и горечи. Он не может больше жить с ней. Нет, нет, он никуда отсюда не уедет! На этот раз он не спасует, что бы ни случилось. Неизвестность его больше не страшит. Может быть, это последняя возможность начать новую, полную смысла жизнь – того смысла, который он так тщетно искал до сих пор. Сейчас ему многое стало понятным и ничто не в силах заставить его отступить. Он готов бросить вызов судьбе… А Кадрия? Найдет ли она другого мужчину, согласного быть у нее на содержании? Она заслуживает сочувствия. Но жить с ней он больше не может, это сплошной обман, от которого в душе остается только горький осадок. Зачем продолжать эту жизнь – жизнь без будущего? Никогда еще его сердце не сжималось от любви, и вот сейчас настал наконец счастливый миг… Эта девочка – его дочь! Пройдет еще немного времени, и он узнает это наверняка. Она не будет сиротой, хватит того, что ему самому пришлось пережить. Конечно, она принесет немало сложностей в его жизнь. Одно ее появление ошеломит всех. Пойдут слухи, домыслы, толки, начнут склонять его имя. Ну и пусть! Он не сдастся, устоит, выдержит все и будет жить, обретя наконец счастье. Если ему повезет и он сможет создать настоящую семью, то ради этого есть смысл остаться в Александрии и вложить свой капитал в лавчонку Рири… Начнется новая жизнь. Он отбросит ложный стыд, забудет гордость и упрямство и мужественно встретит предстоящее испытание…

Уже давно за полночь, набережная опустела, изредка пройдет запоздалый прохожий, и опять – никого. В лавке Рири все пришло в движение: пора закрывать. Покинув свой пост за столиком кофейни, Иса укрылся в переулке, ведущем от набережной к центру, притаившись у поворота. Но вот в конце переулка появилась тень. Иса прошел несколько шагов вперед и встал на освещенном месте прямо под уличным фонарем. Теперь его можно было видеть издалека. Рири приближалась. Она шла, не глядя на него. Когда она поравнялась с ним, он тихо позвал:

– Рири…

Она остановилась.

– Кто это?

Иса сделал шаг вперед… Она пристально посмотрела на него: ни один мускул не дрогнул у нее на лице.

– Это я, Иса!

Она, конечно, узнала его. Удивление в глазах, дрожащие губы, насупленные брови и выражение отвращения на лице – всего этого нельзя было не заметить. Ничего не говоря, Рири попыталась пройти мимо. Иса преградил ей дорогу.

– Ты кто такой? – с возмущением спросила она. – Чего ты от меня хочешь?

– Я Иса, или ты забыла?!

– Не знаю я тебя, уходи!

– Но вспомни… Зачем ты гонишь меня? – продолжал Иса, стараясь придать голосу больше теплоты и чувства. – Я не надеюсь, что ты простишь меня… но у нас есть о чем поговорить… пойми ты это…

– Сколько раз тебе говорить – я не знаю тебя, не знаю, слышишь, пусти меня!

– Нам нужно поговорить! – крикнул Иса, теряя надежду. – Это крайне необходимо! Тебе трудно представить, как я страдаю…

– Да уходи же… уходи… Это лучшее, что ты можешь сейчас сделать…

– Но пойми же, Рири, я без ума от малышки!

– Какой малышки? О чем ты говоришь?

– Ну та, которая сидела у тебя на коленях. В лавке… Тебя я увидел случайно, а потом – ее… со служанкой. Я шел за ними до дому. Я хочу, чтобы ты поверила мне, поняла, как мне тяжело…

– Знать ни о чем не хочу, – упорно повторяла она. – Уходи!

– Я схожу с ума… Рири, ты скажи мне только, это моя дочь? Скажи… ты должна сказать… должна…

В тишине улицы раздался резкий голос Рири:

– Прочь, прочь с моих глаз! Ты ненормальный! Прочь, прочь! – повторяла она в исступлении.

– Сердце подсказало мне…

– Врет оно, твое сердце… врет, как и ты сам!

– Я понимаю, что поступил подло. Но сейчас скажи, молю тебя: эта девочка – моя дочь?

– Я отвечу тебе только одно: уйди с глаз моих, чтобы я больше тебя не видела.

– Я заслужил это, я знаю… но теперь я хочу сделать только хорошее. Еще раз умоляю: не лишай меня этой возможности…

– Да уходи же! – закричала она. – Не хочу тебя видеть. Уходи!..

– Рири, выслушай меня, разве ты не видишь, что я совсем обезумел. Ответь только на мой вопрос – мне больше ничего не надо…

– Будь ты проклят! Сам же бросил меня, а теперь скулишь, как побитая собака!

Оттолкнув его, она бросилась бежать, осыпая его проклятиями.

30

Ночь Иса провел на набережной. Он не видел и не слышал ничего: ни сияния южных звезд, ни шума разбушевавшегося моря. Домой вернулся только на рассвете. Кадрия ждала его, измучившись от беспокойства.

Если бы Рири оставила в его сердце хоть малейшую надежду, Иса рассказал бы Кадрии всю правду. Но этого не случилось, и он сказал жене, что был в плохом настроении и бродил всю ночь по городу. Уже лежа в постели, он говорил себе: «Надо как можно скорее покончить с этой лживой жизнью, будь она проклята! Опять пойдут карты, коньяк, потекут набившие оскомину разговоры».

На следующий день Иса снова отправился к лавочке Рири. Он долго ходил вокруг в надежде увидеть своего ребенка. Несмотря на неудачу, он продолжал верить, что счастье не пройдет мимо.

Подойдя к сидевшему неподалеку чистильщику обуви, Иса поставил ногу на ящик и громко спросил:

– Есть свободные квартиры?

– Квартир в это время больше, чем забот на сердце, – улыбнулся чистильщик.

– Мне нужна свободная комната.

– В пансионе?

– Лучше в какой-нибудь семье! – подмигнул Иса и, кивнув головой в сторону лавки Рири, спросил:

– Знаешь что-нибудь о хозяйке «Бери и благодари»?

Чистильщик стал серьезнее, улыбка сбежала с лица.

– Что вы, господин. Это уважаемая госпожа.

Иса пристально посмотрел на него.

– Не хочу занимать ваше время, ничего не могу сказать… – продолжал чистильщик.

– Э, да ты не понял меня. Я и сам вижу, что это уважаемая госпожа. Но у нее, я слышал, есть дочка, такая милая девочка.

– Да, да, такая прелесть, плод счастливого брака!

Иса многозначительно улыбнулся:

– Но ведь отца девочки никто не видел. Госпожа незамужем?

– Что вы, что вы… Муж ее – хозяин лавки.

– Так почему же он не хозяйничает в своем заведении сам?

– Видите ли… – чистильщик замялся, потом, набрав в легкие побольше воздуха, словно перед прыжком в воду, сказал: – Он сейчас в тюрьме…

– За что?

– Говорят, наркотики! Но, видит аллах, он не виноват!

– Аллах его и освободит. Но скажи мне, ты уверен, что он отец ребенка?

– Еще бы, – в глазах чистильщика на какой-то миг появилось выражение настороженности.

А Иса, словно решившись на что-то, сказал:

– Ну, довольно болтать… Сдается мне, что тебе кое-что известно, но ты хочешь скрыть это от меня… А может, я знаю больше твоего, а?

– Что вы знаете?

– Хотел бы сначала послушать тебя: как же нам вести дальше разговор, если ты заведомо начинаешь со лжи.

– Говорят, – начал чистильщик, видимо уступая напору Исы, – что хозяин записал в метрику этой девочки свое имя. Хороший он человек!

– Но для чего он это сделал?

– Видите ли, он старый и очень добрый человек, детей у него не было, – продолжал чистильщик, не забывая густо намазывать ботинки Исы ваксой. – Он полюбил свою нынешнюю госпожу и женился на ней. Все по воле аллаха, по повелению пророка…

– Он действительно хороший человек, – сказал Иса, судорожно глотнув слюну, – и, уж конечно, не заслуживает тюрьмы…

– Поэтому-то она и работает в лавке и терпеливо, преданно ждет…

– Он достоин этого…

Иса расплатился. Разговор вселил в него слабую надежду.

Как и накануне, он простоял под фонарем до полуночи, ожидая Рири.

Заметив его, она перешла на другую сторону, но Иса бросился вслед за ней.

– Я жду тебя, – сказал он с мольбой в голосе, – нам нужно поговорить…

Рири продолжала идти, делая вид, что все это ее не касается. Тогда Иса преградил ей дорогу.

– Скажи мне только: она моя дочь?

– Отстань, иначе я позову полицию…

– Она – моя дочь, да, да! Я знаю все…

– Слышишь, я позову полицию…

– Будь великодушной, прости меня…

Рири резко оборвала его:

– Тебя убить мало, не то что прощать…

– Давай лучше поговорим, как сделать, чтобы забыть все, что было…

– А я уже забыла… Уходи…

– Послушай, Рири, ты ждешь своего мужа напрасно, получи развод, и мы…

– Как низко! – перебила она. – Ты всегда был таким. Разве ты способен на добро…

Лицо Исы исказилось от боли.

– Я очень, очень страдаю, – простонал он.

– А мне-то что. Страдай себе на здоровье.

– Но ведь эта девочка – моя дочь, плоть от плоти моей. Какое имеет к ней отношение этот человек в тюрьме?..

Рири смотрела на Ису во все глаза.

– Это его дочь, – твердо сказала она. – И только его. Он удочерил ее, и она принадлежит ему навсегда, ты слышишь? А я – вместе с ней. Я хочу предостеречь тебя: не пытайся больше встречаться со мной!

– Рири, ты захлопываешь передо мной дверь, дверь милосердия…

– Я?! Это ты сам закрыл ее… Уходи, прошу тебя…

– А моя дочь?! – чуть не плача взмолился Иса.

– Разве ты отец? Ты последний трус, – крикнула Рири, отойдя от него на несколько шагов. – Моей дочери не нужен такой отец!..

31

Укрывшись за какой-то будкой, Иса стал искать Рири. Он увидел ее под одним из тентов. Рири внимательно наблюдала, как недалеко от нее играла на песке маленькая Ниамат.

Утро было свежее и чистое. Мягко светило солнце, нежно лаская тех немногих, кто в этот ранний час пришел на пляж. Чтобы не попасться на глаза Рири, Иса спрятался в кабину для переодевания.

Все его мысли и чувства были заняты девочкой. Ему так хотелось поцеловать это маленькое нежное тельце, прижаться к смуглым, загорелым ножкам, погладить ее густые, мокрые волосы. В красивом оранжевом купальнике, веселая и шаловливая, Ниамат выглядела беззаботной и счастливой. Ниамат – плод скуки отца и страха матери. Жизнь не посчиталась с этими пороками и сотворила привлекательное, полное здоровья и счастья существо. Глядя на нее, Иса думал: «Разве нельзя после стольких бед вкусить сладость счастья? Море, которое сегодня, как и миллионы лет назад, величаво гонит свои волны, наверное, видело бесчисленное множество подобных примеров, так же как и это голубое, без единого облачка небо».

Иса решительно выбрался из своего укрытия и направился к девочке. Рири вскочила и бросилась ему наперерез, но он все-таки успел поцеловать свою дочь. Потом весь как-то сник и медленно, не оборачиваясь, пошел назад.

Наступило время обеда. Иса не пошел домой, перекусил в кофейне. Затем отправился на трехчасовой сеанс в кино, но этого оказалось мало – заглянул в другой кинотеатр, посмотрел еще один фильм. Под вечер вновь забрел в кофейню поужинать и выпить коньяку. Засиделся до полуночи. Сильно захмелел. Не хотелось двигаться. Опустился в кресло напротив стойки и, вытянув ноги, стал смотреть по сторонам.

Его внимание привлек какой-то высокий молодой человек. Исе показалось, что он уже где-то видел это смуглое длинное лицо, этот твердый холодный взгляд.

Незнакомец приближался к нему: серые брюки, белая с засученными рукавами рубашка. Двумя пальцами левой руки он осторожно держал красную розу. Их глаза встретились, молодой человек улыбнулся и прошел к стойке, где продавали фруктовые соки. Вдруг Ису словно молния поразила. Перед глазами возникла давно забытая сцена одного из допросов, на которых Иса присутствовал как представитель своей партии. Тогда этот молодой человек – он был еще совсем юношей – вел себя мужественно и не назвал никого; правда, его все равно признали виновным и отправили в концлагерь. Сколько он провел там? Наверное, до смены правительства. Интересно, что он делает сейчас? Занимает высокое положение или по-прежнему воюет с властями? Чему он улыбнулся? Неужели вспомнил его, Ису? Еще устроит какую-нибудь сцену… Иса решил не думать об этом человеке, но что-то, что было сильнее его, заставило обернуться: молодой человек сидел, прислонившись спиной к стойке, держа в руке бокал сока манго, и спокойно смотрел на Ису. Его глаза понимающе улыбались и, казалось, говорили: «Прошлое не забыто, оно здесь, перед тобой».

Глаза Исы забегали. Он почувствовал, что больше не может оставаться здесь, поднялся и вышел на набережную. О возвращении домой не могло быть и речи. Разве у него есть свой дом? Пройдя немного вперед, Иса свернул на площадь и присел на скамью у памятника Сааду Заглулу. Вокруг было пустынно. На скамейках ни души. Прохладный ветер хозяйничал на площади, заигрывая с высокими пальмами. На ночном небе мигали звезды, усеявшие бесконечный шлейф Млечного пути. Куда уйти от прошлого? Как спрятаться от воспоминаний? Что делать, если снова встретишь этого молодого человека?

Вдруг Иса почувствовал, что кто-то присел рядом. Он раздраженно повернулся и вздрогнул: то был его старый знакомый.

Иса вскочил, готовый защищаться, но тотчас сел, смущенно улыбаясь. Молодой человек спокойно произнес:

– Добрый вечер, господин Иса, хотя лучше сказать, доброе утро! Смотрите, еще немного – и ночь кончится!

Иса взглянул на соседа, едва освещенного слабым светом уличного фонаря, и холодно ответил:

– Доброе утро. Но кто вы?

– Неужели вы забыли меня?

– Очень сожалею, – пробормотал Иса, разыгрывая крайнее удивление.

Молодой человек рассмеялся.

– Самым последним забывают своего врага!

– Не понимаю вас.

– Ну, вспомните допрос, который длился тогда до самого утра. Мой арест: ведь вы, к сожалению, бросали в тюрьмы и борцов за свободу…

– Я не понимаю, о чем вы это, – примирительно сказал Иса, – но очень хорошо помню дни войны и те тяжелые условия, которые вынуждали прибегать нередко к мерам, которые нам самим были ненавистны…

– Слышал, и не раз, подобные объяснения. Ну да что прошло, то прошло!

Иса промолчал. Он не склонен был продолжать разговор и посмотрел куда-то в сторону, давая понять, что хочет побыть один.

– Все изменилось, буквально все, – спокойно продолжал молодой человек, – весь мир. Не думайте, что я радуюсь несчастью или горю другого. Нет, что вы! Нисколько, клянусь… Я даже скорее сочувствую…

– Ради аллаха, избавьте меня от вашего сочувствия! – вспылив, перебил Иса.

– Не сердитесь, прошу вас. Я очень боюсь показаться назойливым, но мне хочется поговорить с вами…

– О чем?

– О мире вокруг нас!

Иса чувствовал, что хмель еще не вышел окончательно из головы и тихо сказал:

– Меня уже ничто не интересует.

– А меня волнует буквально все…

– Разве вы не видите, что весь мир однообразен и скучен?

– Мне скучать некогда!

– Так что же вы делаете?!

– Не обращаю внимания на трудности и смотрю вперед с улыбкой, радуясь жизни.

Иса промолчал.

– Вы, я вижу, не хотите разговаривать со мной, – сказал молодой человек. – Не смею вас больше беспокоить.

Иса проводил его долгим взглядом. И тут же пожалел, что не поддержал начатый разговор. Ведь у этого молодого человека не было злых намерений. Пожалуй, следовало поговорить с ним. Да, лучше догнать его!

Иса решительно встал и широким шагом пошел напрямик через площадь.

Он наконец увидел перед собой какую-то цель и твердо решил достигнуть ее. Казалось, мрак и одиночество начали отступать.