Текст книги "Осенние перепела"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

14

Один со своей рюмкой, он сидел за столиком ресторана в полуосвещенном проходе, соединявшем буфет с верандой для танцев. Играла музыка. Несколько пар легко передвигались под звуки танца, стараясь немного забыться после дневных забот.

«Вряд ли этих хорошеньких женщин привели сюда прямо с улицы, как это бывало во время войны. У каждой из них есть, видимо, свой дом», – подумал Иса. Ему вспомнились дни ранней молодости. «Женщины тогда были гораздо доступнее, – думал он. – Кажется, сейчас они стали разборчивее, разбогатели, что ли? Во всяком случае, им нужны более выгодные поклонники, чем человек, потерпевший поражение в политической борьбе».

Музыка действовала на него возбуждающе. Хотелось танцевать, но где найти партнершу… Выпил пару рюмок коньяку и сразу почувствовал себя лучше, точно спрятался в надежном убежище, скрытом от посторонних глаз. Вспомнил: ведь у него достаточно денег – спасибо старостам. Можно позволить себе немного развлечься. Эх, если бы не это противное, острое ощущение безысходности, он бы показал всем этим, на что способен!..

Однако Иса недолго наслаждался одиночеством. Послышался чей-то незнакомый голос:

– О чем задумался?

Иса огляделся вокруг. Никого. Но ведь он ясно слышал чей-то пьяный голос.

– Хочешь узнать, где я, – снова заговорил незнакомец. – Присмотрись… Я здесь.

Недалеко от Исы в полутемном углу виднелось небольшое деревце, росшее в деревянной кадке, за которым ничего нельзя было разглядеть. Неизвестный по каким-то причинам предпочитал, видимо, скрываться там, не выходя на свет. Проклиная в душе своего тайного собеседника, Иса сделал вид, что не обращает внимания на его глупые шутки. Однако тот продолжал из темноты:

– Любишь выпивать в одиночестве?

Иса промолчал, надеясь, что незнакомец умолкнет. Но тот вновь заговорил:

– Знаю, тебе так лучше думается. Тогда ответь мне: разве мир и в самом деле идет к гибели?

Иса не отвечал. Он смотрел в сторону танцплощадки, наблюдая за танцующими парами и не переставая удивляться, чему радуются эти люди, отчего так веселы их порозовевшие лица…

Незнакомец, видимо, изрядно подвыпивший, не оставлял его в покое:

– Этот вопрос и в самом деле беспокоит меня. Если мир идет к гибели, тогда я буду пить коньяк, если же есть хоть какая-то надежда на спасение, то я предпочту виски. В конце концов все равно, отчего погибать – болезней у меня хватает: и давление, и печень, и даже геморрой…

Иса невольно улыбнулся. Все-таки опьянение приятно. «Но ведь сколько бед свалилось сразу на наших людей, – снова подумал он. – Такое чувство, будто на твою голову обрушились все обломки старого мира. А тяжелее всего то, что, хотя душа полна ненависти к новым порядкам, разум не в состоянии отвергнуть их. Не может, и все тут!»

– Мир не впервые подвергается разрушению, – неожиданно вырвалось у него. – И если уж суждено погибнуть, то пусть это произойдет поскорее…

В ответ послышался тот же странный голос:

– А чего спешить?

С нервным, каким-то каркающим смешком Иса ответил:

– Гибель для меня сейчас благо, а всякое благо хорошо, если его не надо долго ждать…

Снова и снова печальные мысли лезли в одурманенную хмелем голову. Допив свою рюмку, Иса наконец встал из-за столика и нетвердой походкой направился к выходу.

Он шел по улице Саада Заглула. Из улиц Александрии она, пожалуй, нравилась ему больше всех, и он любил хоть раз в день пройтись по ней, предаваясь бесконечным воспоминаниям.

Время близилось к полуночи. Воздух был освежающе прохладным. Дышалось легко и свободно. Улица в этот час была совершенно пустынной.

Остановился на несколько минут возле памятника Заглулу, обращенного лицом к морю. Это был давний герой его мечтаний, которому он стремился подражать. Затем вскочил в проходящий трамвай и, проехав несколько остановок, вышел, решив пройтись по набережной. Соленый ветерок с моря немного освежил голову. В огромных прогалинах облаков, медленно плывших по небу, мерцали яркие звезды. Казалось, что море, уснув, спокойно дышит в темноте. Где-то вдали тускло поблескивала цепочка огоньков. Это были рыбацкие шхуны, вышедшие в открытое море. Вокруг – ни души…

Иса опустился на каменную ступеньку, наслаждаясь покоем и безмолвием. Не было никакого желания возвращаться в пустую квартиру, тем более что и спать не хотелось. С момента прибытия в Александрию он вел удивительно вольный образ жизни, сообразуясь лишь со своими желаниями: хотелось спать – ложился, просыпался, когда придется, проголодавшись – ел, выходил из дому, почувствовав скуку. Никаких обязанностей, никаких забот. Такой абсолютной свободой он никогда раньше не пользовался…

Вдруг Иса почувствовал, что он здесь не один. Голова инстинктивно повернулась налево, словно какая-то таинственная сила притягивала ее в ту сторону.

В темноте показались неясные очертания фигуры запоздалого прохожего. Наконец незнакомец вступил в полосу света, падавшего от уличного фонаря. Это была женщина. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: проститутка, вышедшая, по-видимому, на ночной промысел. На ней было дешевое касторовое платьице, а вызывающий взгляд без тени смущения или испуга от неожиданной встречи в столь позднее время с неизвестным мужчиной неопровержимо свидетельствовал о ее профессии.

Иса внимательно рассматривал ее, пока она медленно приближалась, идя у самого парапета набережной. Глаза, как у бездомной собаки, выражали готовность последовать за кем угодно по первому знаку.

Подойдя совсем близко, она осторожно села на ту же каменную ступеньку. Их взгляды встретились.

Жалкое создание! Но, пожалуй, в другое время года и она была бы не очень-то доступной на александрийском курорте.

Сначала Иса почувствовал брезгливость, но затем им овладело желание. Да… Прежнего «господина управляющего канцелярией министра», кандидата на министерский пост больше не существовало. Он умер. Сейчас это был пьяный одинокий человек, затерявшийся в темноте чужого города. В глубине его души, подобно пробудившимся ночным червям, вдруг зашевелились самые низменные инстинкты. Они неудержимо подталкивали его к яме, наполненной грязью.

Он подал женщине знак рукой: сказать что-нибудь подходящее у него не поворачивался язык. Потом еще раз поманил ее. Она встала, подошла. Жестом пригласил ее сесть рядом. Она села и неожиданно рассмеялась приглушенным смешком, похожим на всплеск волны, набежавшей на прибрежные камни.

Некоторое время он разглядывал ее лицо – оно было совсем детским.

– Сколько же тебе лет?

Она снова рассмеялась, ничего не ответив. Иса повторил свой вопрос.

– Догадайся сам.

– Тебе, верно, не больше пятнадцати.

– Да успокойся, – горделиво сказала она, – во всяком случае, я уже совершеннолетняя.

Она была небольшого роста, полнотелая, с округлым бледным лицом и короткой мальчишеской прической, на ногтях – следы выцветшего маникюра.

– Откуда ты так поздно?

Она показала назад:

– Из кафе.

– Что-то я не заметил никакого кафе по пути.

– Кому нужно, тот все замечает. – Снова рассмеялась: – Сигаретка найдется?

Они молча закурили. Иса не находил, что сказать. Затем шепотом проговорил:

– Пошли…

Некоторое время они шли рядом вдоль набережной. Потом она взяла его под руку. В темноте не видно было, как он нахмурился. Вспомнил Сальву. Это еще больше усилило раздражение. Зло подумал: «А что если они были бы подругами? Интересно, кого бы я выбрал?»

15

Проснулся поздно утром. Некоторое время с удивлением смотрел на спящую рядом женщину, ничего не понимая. Затем вдруг нахлынули воспоминания о событиях минувшей ночи. Поразмыслив, он немного успокоился: в конце концов, что тут особенного? Холодным оценивающим взглядом, в котором сквозило презрение, стал рассматривать ее – полуголую: полные губы полуоткрыты – видны были ровные мелкие зубы, голова слегка склонилась к правому плечу, растрепавшиеся волосы при дневном свете казались жесткими и непокорными. Странно было видеть эти по-детски пушистые ресницы и юное лицо и эти не по возрасту дряблые груди.

Иса потихоньку встал с постели и прошел в ванную. Когда он возвратился, она проснулась и сидела на кровати, лениво позевывая. Встретившись с тяжелым взглядом ее больших глаз, он тут же решил про себя избавиться от нее как можно скорее.

– Мне пора уходить, – сказал Иса.

Она робко посмотрела на него, соскочила с кровати и вышла из комнаты в ванную. Иса открыл дверь на балкон. В комнату ворвался поток свежего воздуха, неся с собой запах моря. Солнце блестело высоко в зените.

Одеваясь, Иса не переставал любоваться морем. Оно было в вечном движении. На поверхности то тут, то там возникали пенистые гребешки, и казалось, что это тысячи губ раскрываются в приветливой улыбке.

Время шло, а женщина не возвращалась. Ису охватило раздражение. Выйдя в столовую, он вдруг обнаружил, что его ночная подруга занята уборкой.

– Спасибо за твои старания, но оставь это… Не надо. Мне пора уходить.

Не переставая подметать, она попросила:

– Ну пожалуйста…

– Нет, нет, – оборвал он, – одевайся, да поскорее.

Она села на стул. Заулыбалась.

– Вставай же, лентяйка! Мне ведь пора, – снова потребовал Иса.

Она мягко спросила:

– Ты живешь один?

– Да… Ну ладно, пошли!

Она начала причесываться.

– А я подумала, может быть, тебе нужна служанка… – В ее голосе впервые прозвучало искреннее сожаление.

– Спасибо. Я ни в чем не нуждаюсь. У тебя разве нет дома?

– Нет.

– Где же ты жила до сих пор?

– Иногда в кафе, а иногда у хозяйки.

– Но у тебя ведь есть заработок.

– Зимой у меня нет работы, а прошлое лето в этом отношении было хуже зимы.

– К сожалению, я ничего не могу тебе предложить, – раздраженно сказал Иса. Она покорно поднялась и тихо проговорила:

– Нет, в зимнее время я ничего не смогу заработать. А тебе нужна служанка.

Ее настойчивость лишь еще больше разозлила его. Все же он спросил:

– Почему бы тебе не поехать на зиму в Каир?

Она подняла на него удивленные глаза, словно он сказал что-то совершенно уму непостижимое, и просто ответила:

– Но ведь я здешняя.

– У тебя нет родственников?

– Конечно, есть, но я не могу к ним возвратиться.

– Боишься встретиться с ними?

– Они живут в Танте, я сама оттуда родом.

Раздраженный затянувшимся разговором, Иса оборвал ее:

– Ну, как хочешь. У меня нет больше времени…

Она вышла в другую комнату, чтобы одеться.

«А ведь между нами есть что-то общее, – подумал Иса. – Общество не признает нас».

Женщина возвратилась. Она, по-видимому, отчаялась в своих попытках добиться расположения Исы. Увидев семейную фотографию, висевшую на стене, спросила:

– Твои родные?

Невольно рассмеявшись, Иса сказал:

– А ты плутовка!

Она тоже заулыбалась. Затем, сделавшись серьезной, поинтересовалась:

– Ты из Александрии?

– Нет…

– Работаешь здесь чиновником?

– Похоже на то… Эх, ты, следователь! Хватит, пошли…

Она попросила денег. Он дал ей совсем немного и в первый раз за это утро пожалел ее.

Вместе они вышли из квартиры и расстались возле самого дома на улице. Чувствуя голод, Иса направился в ближайшую закусочную. Потом зашел в первый попавшийся кинотеатр: надо было как-то убить время между тремя и шестью часами. После кинотеатра посидел немного в кафе, прочитал вечернюю газету. Около девяти часов вечера направился в ресторан, где был накануне. Послушал музыку, понаблюдал за танцующими, выпил коньяку, захмелел. Захотелось вновь услышать голос таинственного собеседника, поносящего весь мир. Потом вспомнил Самира. И, как бы продолжая с ним разговор, тихо сказал:

– Ты знаешь, мне тоже захотелось приобщиться к суфизму…

Улыбнулся. Затем обратился к самому себе:

– Ты не думаешь о будущем… Конечно, надо передохнуть после перенесенного… И не огорчайся, что ты так ничтожен – такова судьба…

Около полуночи отправился домой. Подойдя к дому, он заметил темную фигурку, сидевшую у входа. Это была ночная знакомая. Она легко вскочила ему навстречу. Иса удивленно всматривался в ее лицо, на котором застыла смущенная улыбка.

– Ты возвращаешься в свое обычное время, – весело сказала она.

После некоторого колебания Иса спросил:

– Что ты здесь делаешь?

Она осторожно взяла его под руку:

– Я ждала тебя… Думала: хоть бы ты пришел один…

Ее ласковый голос подействовал на него. Он несколько смягчился.

Уже подымаясь по лестнице, спросил:

– Как тебя зовут?

– Рири…

Иса засмеялся:

– Да, по имени сразу видно, что ты из Танты…

– В Александрии оно тоже встречается, – возразила она. Затем после короткой паузы добавила: – Чует мое сердце, что ты оставишь меня у себя, правда?..

16

Иса разрешил Рири остаться – уж очень ей этого хотелось. Но с самого начала он дал понять, что не потерпит никаких вольностей: человек он свободный, я она не должна вмешиваться в его дела – даже если каждую ночь он будет приводить новую женщину… Рири на все была согласна. Иса не мог не заметить, что с приходом Рири в доме многое изменилось. Она, казалось, вдохнула жизнь в запустелую обстановку уединенного жилища. Все засверкало чистотой. Стало веселее в этих стенах.

В новом платье, купленном Исой, она выглядела довольно привлекательной. Всем своим видом она выражала готовность повиноваться любому его желанию. Роль служанки (конечно, не госпожи) Рири исполняла легко и непринужденно. Старалась ничем не обременять Ису. Вместе ели, пили, курили – большего она не требовала, да и Иса не давал повода: никаких нежных слов, ничего…

– Я обо всех думаю плохо, – как-то признался он ей. – Такой уж стал. Мне не хотелось бы думать так же и о тебе!

Вскоре зима полностью вступила в свои права и погода окончательно испортилась. Вечерами Иса был вынужден сидеть дома. Нередко, уединившись, он погружался в чтение, иногда же они вместе слушали радио или болтали о разных пустяках. Часто ему казалось, что Рири – это символ его новой жизни, того дна, на которое он ныне опустился. В такие минуты он ненавидел ее и всячески старался уязвить. Ее полное округлое лицо искажала гримаса с трудом сдерживаемого гнева. Казалось, она вот-вот бросится на своего обидчика – так научила ее улица. Впрочем, Рири пыталась не проявлять своих чувств. Только дрожащие губы и гневный взгляд выдавали ее, говоря о внутренней борьбе.

Рири была неграмотной. Ее единственным увлечением было кино. Она помнила имена всех кинозвезд, знала массу песен из кинофильмов, собирала открытки с портретами любимых артистов и часами могла говорить о них.

– Ты не находишь, – спрашивала она, – что я создана для кино?

Иса, пораженный ее тщеславием, отвечал, что ничего в этом не смыслит.

Рири знала тысячи всяких историй о кинозвездах. Откуда только ей все это известно? Она искренне верила, что достойна света юпитеров – все дело в случае, ни больше ни меньше.

– Тебе надо было бы поселиться не у меня, а у какого-нибудь продюсера или кинорежиссера, – подтрунивал над ней Иса.

… Длинны ночи зимой. В эти ночи он часто не ложился до рассвета. Рири научила его азартным играм в карты. Играли они на деньги, и ей даже удавалось выигрывать у него. Это были единственные деньги, которые она получала от Исы, но они недолго задерживались у нее в кармане.

Однажды Исе пришло в голову поговорить с ней о политике. Он поинтересовался, что она знает о происходящих событиях, попросил назвать имена государственных деятелей. Рири только пожимала плечами.

Подумать только! Есть же люди, которым нет дела до политики! Политика, которая сначала возвеличила его, а потом отбросила в сторону, словно выжатый лимон…

– Что ты знаешь о конституции? – спросил он с нескрываемой насмешкой.

Глаза ее не обнаружили ни малейших признаков понимания.

– Ну, а что ты думаешь о независимости Египта?

Ее взгляд по-прежнему ничего не выражал.

– Я имею в виду уход англичан, – попробовал разъяснить Иса.

– Пусть уходят, если тебе так хочется, хотя мне кажется, что кое-кому и при них не так уж плохо. Моя хозяйка, например, недавно открыла кафе.

«Что ей до независимости? – подумал Иса. – Ведь для нее все это пустой звук».

С открытым сердцем и удивительной легкостью она рассказывала о своем прошлом:

– У меня есть мать, старая тетка и сестры. Со стороны отца еще есть дядя. Ему почти девяносто – единственный мужчина в нашем доме…

В детстве она была очень живая – сущий дьяволенок. Ей исполнилось десять лет, когда умер отец. Мать оказалась не в силах ни воспитать, ни даже подчинить ее себе. Не смогла она и отвадить ее от мужчин. Побои и уговоры были бесполезны.

– Полюбила я одного парня. А мне еще не было тогда тринадцати. Вскоре вся деревня заговорила о нас… Ну и случилось, что обычно случается… Мать сначала ударила меня, затем в отчаянии долго била себя по щекам, пока замертво не упала на землю…

Рири сбежала к своему парню в Александрию, куда тот уехал учиться, но через несколько месяцев он бросил ее, и она осталась совершенно одна в большом незнакомом городе. Тогда и началась вся эта жизнь.

– Ты ведь еще совсем юная, – усмехнулся Иса, – а уже такая плутовка.

Она хвастливо продолжала:

– Потом один старый господин взял меня в служанки. Но это было только для вида: просто я ему понравилась. У него была старая больная жена, которая много лет не вставала с постели.

– Ты не очень-то сумела воспользоваться этим случаем – не то что хозяйка кафе, а?!

– Ведь мне ничего не надо. Я ищу только покровителя, – наивно ответила она.

Иса громко рассмеялся, поймав себя на мысли, что оказывается есть на земле люди, еще более несчастные, чем он.

– Чего ты ждешь от будущего?

Брови ее поползли вверх.

– Аллах велик!

– А ты, однако, верующая!

Она лишь улыбнулась, сочтя за лучшее промолчать.

– Сама ведь однажды призналась, что ты дьяволенок, – продолжал Иса.

Рири расхохоталась.

– Не пора ли спать? Это лучше, чем морочить друг другу голову, – проговорила она игриво.

Постепенно Иса проникся доверием к Рири и даже стал находить, что у них есть много общего. Она стала необходимой ему в его затворничестве, особенно сейчас, когда одна беда следовала за другой.

Уже обрушился карающий меч на лидеров партии, и многие были преданы суду. Сердце сжималось от страха, как у торговца наркотиками, прослышавшего об аресте своих хозяев.

Иса ненавидел новые порядки и не пытался понять их. Его ничто больше не удивляло. Все казалось нелепым здесь на чужбине, особенно в ветреные зимние дни, когда закрывается гавань и разъяренные волны с грохотом обрушиваются на набережную, а мрачные тучи превращают день в ночь. Душу терзала тоска по Каиру, по теплому уголку в любимой кофейне.

– Что с тобой? Ты словно где-то далеко-далеко и забыл все на свете! – тормошила его Рири.

В его отсутствующих усталых глазах появлялись проблески жизни, он вяло улыбался, но не произносил ни слова.

– Что о тобой? Скажи мне! Ведь это тянется уже несколько дней! – не унималась она.

– А тебе что? – отвечал он с досадой и раздражением. – Ты только и знаешь, что слушаешь по радио свои песни.

Рири не отставала:

– Ты из аристократов, да?

Он сухо рассмеялся:

– Скорее из безработных!

– Ты?.. Не может быть. Тут какая-то тайна!

– Тайн нет. Все раскрывается…

– Скажи мне хотя бы, почему ты стал таким, что случилось?

– Позволь и мне задать тебе тот же вопрос…

– Моя жизнь не в моих руках…

– А моя?

Иса улыбнулся.

Придет весна, и каждый пойдет своей дорогой.

А я не уйду! – с жаром воскликнула она. – Даже если ты будешь прогонять меня…

Навязчивая девчонка! Да будет проклята ее чувствительность, хотя бы и искренняя! Ее любовь была противна ему, и когда она заговаривала о ней, это обычно вызывало у него отвращение. Вот и сейчас, с трудом сдерживая гнев, он поспешил отвлечься и стал слушать радио. Начиналась трансляция дискуссии по экономическим вопросам. Перечисляя имена экономистов, участвующих в передаче, диктор назвал Хасана Али ад-Дибага. Иса резким движением выключил приемник.

– Что такое?

– Я уже тебе сказал, слушай свои песни! – грубо ответил он…

В ясные зимние дни Иса любил бродить по Александрии. Он никогда не брал с собой Рири, хотя ее глаза горели желанием быть около него, пройтись вместе хоть несколько шагов по набережной.

Но даже сама мысль о подобной возможности была ненавистна ему.

– Почему ты относишься ко мне, точно я…

– Не спрашивай… – оборвал он. Но тут же взглянув на порозовевшее от волнения лицо женщины, шутливо потрепал ее короткие волосы и с нежностью в голосе повторил: – Не надо искать причин несчастья.

Она выражала свои чувства не только словами: старалась как можно лучше услужить ему, угадать каждое его желание. Иса принимал ее заботы с признательностью, хотя и с некоторым недоверием. «Скоро кончится зима, – думал он, – и тогда придет избавление от этой связи». Он это легко переживет. Ведь даже тяжелые и мучительные отношения с Сальвой оставили едва ощутимый след – скорее всего от раны, нанесенной самолюбию, а не от любви. Ничего, он найдет что-нибудь другое, чтобы заполнить душевную пустоту, образовавшуюся после провала его политической карьеры: какую-нибудь интрижку или приключение…

Скоро он с удивлением стал замечать, что здоровье Рири с каждым днем ухудшается. Она стала бледной, вялой и слабой, на лице появилось неприятное выражение. Что же случилось? Казалось, она должна быть довольна жизнью: имела крышу над головой, была сыта и, пожалуй, имела то, о чем никогда и не мечтала. Может быть, простудилась? Но у нее не было никаких явных симптомов простуды. С упорством, которое его самого удивляло, он допытывался:

– Что с тобой? У тебя и раньше так бывало?

Она не отвечала, избегая его пристальных взглядов. Часто не в силах стоять на ногах, она ложилась в постель. Иса не сводил с нее беспокойных, полных тревоги и усталости глаз:

– Надо вызвать врача…

Рири отрицательно замахала руками:

– Нет, что ты, не нужно. Скоро пройдет. Маленькое недомогание… из-за сырости.

Но при этом на ее глаза навертывались слезы и она казалась совсем маленькой неискушенной девочкой. Ису охватывал непонятный страх.

– Да, да, ты права, у тебя, наверное, действительно недомогание от плохой погоды…

Однажды Рири в отчаянии закрыла глаза и показала на свой живот, не произнося ни слова.

Сердце Исы бешено заколотилось. Такое с ним случалось только в моменты приближения серьезной опасности. О! Теперь ему стала понятна ее коварная игра!

– Ах ты, змея! Хороша же твоя награда за то, что я приютил тебя?! Нечего сказать!

– Но откуда я могла знать раньше?! – всхлипывала Рири.

– Прикидываешься наивной, дьявольское отродье!

– Все случилось, несмотря на предосторожности.

– Врешь, врешь, лгунья… и даже если это так, то почему ты сразу не сказала мне?

– Боялась! Боялась я…

– Боялась? Да ты сама кого угодно запугаешь! Чего же ты ждешь?! Когда будешь что-нибудь делать?!

Она разрыдалась, и сквозь всхлипывания Иса услышал:

– Я не могу забыть одной своей подруги. Она умерла, когда сделала это…

– Так что же? – Иса задыхался от гнева. – Так что же? Ну, говори, что ты там еще задумала. – Угрожающе размахивая руками, он закричал: – Я не хочу, ты слышишь, не хочу тебя больше видеть… Убирайся сейчас же… и не вздумай возвращаться!..

– Не гони меня, прошу, ты же не такой плохой, – умоляла она.

Но Иса вне себя от гнева, с каким-то отчаянным упрямством повторял:

– Да, да… я понял тебя и не хочу больше видеть… уходи… уходи прочь!