Текст книги "Елена Прекрасная и Белый Волк (СИ)"

Автор книги: Надежда Черпинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

41 Все эти секреты…

На нижней ступеньке лестницы Лена на миг приостановилась. Сердце выстукивало что-то в ритме фламенко, дыхание сбилось, как от долгого бега.

Но стоило подняться наверх, толкнуть дверь, как её обступила мягкая сумрачная тишина. Сейчас она показалась Лене не пугающей, а неожиданно уютной, безмятежной. И волнение отступило.

Ставни опять были полуприкрыты, в комнате царил густой полумрак, пряча от взора Лены и дивный портрет, и детали старинного интерьера.

Но сегодня Лена не торопилась впустить в покои Хозяина солнечный свет.

Она неторопливо пошла по комнате, вскользь касаясь стен и мебели кончиками пальцев. Не пыталась разглядывать, но ловила исключительно свои ощущения. Даже веки слегка прикрыла, чтобы усилить эффект и опираться только на чувства.

Говорят, самое важное глазами не увидеть… Так пусть смотрит и ищет душа.

Бархатистая спинка кресла, шероховатые камни камина, отполированное изголовье кровати… Пальцы касались этих, казалось бы, чужих вещей, и внутри зарождалось странное волнение – такие… знакомые ощущения…

Лена провела ладонью по постели, прочувствовала прохладную гладкость простыней… И это прикосновение отозвалось мурашками на коже, прокатилось по телу огненной волной.

Она пришла сюда, чтобы ещё раз взглянуть на портрет, но сейчас зачем-то оттягивала время. А, может быть, ей уже и не нужен был дневной свет, чтобы видеть…

Лена остановилась напротив окна, по-прежнему с закрытыми глазами, лишь чуть-чуть подглядывая из-под ресниц, но сейчас она и так видела.

Всё видела: и красочное полотно на стене, и звёздную ночь за окном, где сейчас вообще-то царил белый день. Картинка была такой яркой, наполненной, реалистичной, словно Лена внезапно вернулась в свои сны или воспоминания.

– Так и знал, что застану тебя здесь… – бархатный голос Рагни прозвучал у её плеча неожиданно. Он всегда приходил так тихо, что она просто чувствовала его появление, но не слышала шагов. – Тебя сюда тянет?

– Тянет... – шепнула Лена, не оборачиваясь и не открывая глаз. – Да, пожалуй… Иногда мне кажется… что я уже была здесь…

Ей не хотелось возвращаться обратно в реальность из того волнительно-странного состояния, в котором она пребывала, где сон и явь смешались, даря какие-то невероятные дивные ощущения. А ведь в грёзах можно делать всё, что хочется…

Рагни стоял так близко, но ей этого уже было мало. Сделав полшага назад, Лена прижалась к нему спиной, впитывая такое желанное и нужное ей сейчас живое тепло.

– Обними меня! – тихо попросила она.

– Что? – бархатный голос надломился, дрогнул.

– Обними! – твёрдо повторила Лена.

И улыбнулась, одновременно и болезненно, и счастливо, когда его руки осторожно и нежно обвили её, прижав крепче к груди.

Она откинула голову ему на плечо, потёрлась затылком, ластясь как кошка, погладила мягко его забинтованные предплечья, накрыла своими ладонями его ладони.

Судорожный вздох вырвался из груди Рагни. Он коснулся губами её плеча, замер.

Его тёплое дыхание щекотало её ключицу и шею, и где-то внутри, у самого сердца Лены, разгорался всё ярче крохотный, но ослепительный, как летнее солнце, огонёк. Он пульсировал, рос, разгорался, и все сомнения, страхи, недомолвки обращались в прах в его лучах. И не было на свете ничего прекраснее и нужнее, чем эти объятия, и стук любимого сердца, который сейчас Лена слышала, как удары своего собственного.

Как же ей этого не хватало! Как она скучала по этим объятиям…

– Да… я уже была здесь… – повторила Лена шёпотом, но без малейшего сомнения. – Не вчера… Прежде… Я это помню. Всё было точно так… Сумерки… Тишина… Только камин горел… И я была здесь… не одна. Я была здесь… с тобой…

Она развернулась к нему лицом и наконец открыла глаза. Правда, это мало что изменило, в темноте она по-прежнему почти не видела его лица.

Но это и к лучшему. Полумрак обладал собственной магией. Так жуткая личина Рагни не мешала увидеть главное – как он прекрасен, на самом деле, как дорог и… любим.

– Это был ты. Здесь, со мной. Обнимал… вот так… как сейчас… А я… – она провела кончиками пальцев по его губам и подбородку, – я целовала тебя. Помнишь?

– Разве тебя можно забыть… – чуть хрипло отозвался он.

– Но как же… – Лена зажмурилась на миг, тряхнула головой, – как это возможно? Кто ты, Рагни? И кто… я?

– Ты… та, ради кого бьётся моё сердце. А кто я… – горько вздохнул он. – Всего лишь тот, кого ты видишь перед собой. Проклятое чудовище. Но всё может измениться, Елень, всё может измениться… Если ты хоть раз позволишь себе посмотреть не глазами, а сердцем… разглядеть настоящее… Ты сможешь, я верю! Кто я? Кто ты? Ты знаешь все ответы, Елень! Ты их знаешь… Просто… скажи! Скажи!

Она потянулась навстречу его настойчивому шёпоту, снова закрывая глаза, отыскивая губами его губы, проваливаясь в обжигающий до боли поцелуй, как в жерло вулкана.

Он отвечал жадно, но при этом осторожно, бережно, а у Лены покатились слёзы, словно эта нежность причиняла ей невыносимые страдания. Что-то прорывалось у неё изнутри, разрезая острыми лезвиями измученную душу.

Понимание пришло как озарение, накрыло внезапно, ошеломило, выдернуло откуда-то из самых дальних уголков памяти вереницу видений, ощущений, эмоций…

Такие же горячие поцелуи, смелые ласки, нежность и страсть, от которых забываешь, как дышать… Смятая постель, жар камина и разгоряченных тел.

Бархатный шёпот: «Елень, жизнь моя, любимая моя…»

И сама она льнёт ещё ближе, обнимает за шею, запускает тонкие пальчики в тёмные волосы и, задыхаясь от жгучего зноя в груди, шепчет ему…

– Ингар…

Имя сорвалось с языка само собой. Уже здесь, сейчас, по-настоящему.

Она вздрогнула, отпрянула, с изумлением глядя на едва различимого в темноте любимого.

– Ингар… – ошеломлённо повторила Елень, порывисто обхватила ладонями его лицо, вглядываясь в мерцающие в полумраке глаза, которые сейчас распахнулись потрясённо.

А через миг, показавшийся вечностью, Замок содрогнулся. С грохотом сорвало ставни с окон, и слепящий свет вихрем ворвался в комнату, хлынул, будто океанская волна, смывая жуткую личину чудовища. Елень видела, как прямо сейчас, на её глазах, проклятие разлеталось в лучах этого света прахом, осыпалось серой золой.

И сквозь пугающую маску уродства отчётливо проступал истинный облик того, кого она любила всей душой. И кого не смогла позабыть, несмотря на все могущественные злые чары.

– Ингар! – повторила она в третий раз как заклинание, утонув в бездонных синих глазах любимого рыцаря, будто сошедшего с портрета на стене.

Впрочем, долго любоваться не вышло…

Через мгновение она оказалась в объятиях того самого Хозяина, которого ещё недавно ненавидела всей душой, а сейчас… наверное, умерла бы на месте, если бы кто-то посмел вырвать её из любимых рук.

Он и сам, кажется, едва сдерживался, чтобы не стиснуть её ещё крепче. Прижав к груди, в которой так неистово громыхало сердце, без конца покрывал короткими поцелуями всё её лицо.

Лишь на один короткий миг, Ингар отстранился немного, с восхищением и любовью заглянул в полные слёз глаза любимой (впрочем, его собственные, ярко-синие, сейчас тоже подозрительно блестели) и, поцеловав несколько раз её руки, наконец, похоже, обрёл способность говорить:

– Ты смогла, любимая моя! Смогла… Еля, любимая! – он снова принялся целовать ей руки. – Я знал, верил… Умница, ты всё поняла, разгадала… Сердце моё, поверить не могу! Наконец-то! Как же я тебя ждал! Елень, жизнь моя... Люблю тебя! Как же я люблю тебя!

– И я… и я тебя… люблю, – прижавшись мокрой щекой к его груди, шепнула Елень сердцу своего любимого рыцаря.

***

42 Все эти секреты...

Мир исчез на время, или исчезли они – Елень и Ингар.

Растворились друг в друге. В самых желанных объятиях, в сладостных поцелуях, в нежных прикосновениях. Елень казалось, что она стала такой же невесомой и тёплой, как золотой солнечный свет, что лился в окно. И теперь она сияла в сердце любимого, без труда найдя туда дорогу, как он сиял в её душе. Отныне они стали единым целым, и никакие тёмные чары и проклятия больше не смогут разрушить этот союз истинной любви!

В этот волшебный момент происходило настоящее чудо. И Елень приняла его с молчаливым восхищением, боясь спугнуть магию произнесёнными вслух словами.

А ведь спросить очень хотелось…

Вопросов у Елень по-прежнему было много… Пожалуй, их стало даже больше. Несмотря на то, что память вернулась, она всё ещё не понимала многого.

Но сейчас важнее было другое – просто быть рядом. Просто чувствовать.

И научиться верить, что это навсегда.

Вместе с воспоминаниями вернулись все эмоции, и душу просто разрывало от противоречивых чувств. Нежность, боль, счастье, горечь, любовь, благодарность, страсть – всё смешалось в такой головокружительный водоворот, что она не устояла бы на ногах, не удержи её Ингар в своих крепких руках.

Казалось, он боялся хоть на миг разомкнуть объятия, да Елень и сама цеплялась за него, словно одержимая. В сердце поселился безумный страх, что стоит отпустить любимого, и он снова исчезнет, или снова обратится в кого-нибудь, или всё это вовсе окажется лишь прекрасным сном…

Так страшно снова потерять то, что с таким трудом нашла и обрела!

И словно читая её мысли, Ингар шепнул, погладив её по щеке:

– Как же долго я тебя искал! Ждал, надеялся, отчаивался, но всё равно верил, верил, что вернёшься! И ты пришла… Еля, любимая моя, красавица моя… Моя королевна… Я даже на миг тебя отпускать не хочу… Сегодня утром… когда понял, что снова тебя потерял…

Он не договорил, судорожно прижал к себе ещё крепче, и Лена всхлипнула, осознав только теперь, что едва не натворила, как больно ранила того, кого больше жизни любила. Пусть и невольно.

– Прости!

– Тебе ли прощения просить… – покачал головой Ингар, снова целуя ей руки. – Это я не доглядел, не заметил, когда ты сбежать успела. Чуть не погибла из-за этого письма… Если бы я знал, чем оно обернётся! Да и за всё остальное мне стоит прощения просить… Извёл тебя загадками этими, недомолвками. Прости, любимая!

– Почему ты мне сразу всё не рассказал? – непонимающе нахмурилась Лена. – Неужели думал, что я тебя оттолкну… – она замялась, пытаясь подобрать слова, – такого, в облике Рагни?

– Когда понял, что ты меня не узнаешь… – Ингар тяжело вздохнул, – сначала решил, что ты меня просто забыла за эти годы. Честно признаюсь, на миг стало больно, очень больно. Но потом… словно наваждение прошло. Как я посмел такое подумать?! Не могла ты меня забыть! Не могла разлюбить! Только не ты!

Он нежно коснулся её губ.

И лишь потом продолжил свой рассказ:

– Я стал говорить с тобой, стараясь не напугать ещё больше, и понял, что всё намного хуже. Ты не только меня не помнишь, ты вообще всё забыла. Себя потеряла. Вот тогда я и догадался, почему ты так долго не возвращалась ко мне. И слова пророчества госпожи Маржетты наконец разгадал.

– Госпожи Маржетты? Той самой?! – ахнула Елень.

Память её пробуждалась, восстанавливая всё больше прошлых событий, имён и названий.

– Да, той самой. Я добрался до самой великой ведьмы в королевстве. Когда ты пропала, я не знал, что и думать… С ума сходил! Сначала решил, что тебя смог похитить твой отец или этот проклятый Айлас… Но потом узнал, что они всё ещё ищут тебя. Магия Замка не пускала их сюда, но они шарили по окрестностям и Чёрному Лесу. Обещали награду тому, кто доставит тебя в королевский замок. И я тоже искал тебя повсюду…

– Зеркало… – вдруг отрешённо вставила Елень, – это зеркало там, на стене, у двери… Оно разбилось, когда я смотрела в него, и открылся портал… Это они… они что-то сделали… – Елень так и не смогла произнести слово «отец» и с запинкой объяснила: – Король Ренрис и его проклятый чародей… Они как-то смогли пробиться через защитную магию. Думаю, хотели меня забрать через этот портал. Но я так сопротивлялась, что меня утянуло в другой мир. И я забыла даже своё имя. Не говоря уже о прошлом…

– Имя… Да, на именах держалось всё проклятие, – кивнул Ингар. – Видишь, что-то ты всё-таки помнила, но считала лишь своей фантазией. Однако, эти воспоминания не давали тебе покоя. Не зря же начала эту историю про Тристана и Элейну писать. Но наши имена, твоё и моё, чары проклятия от тебя скрыли.

– Зато их ненавистные имена я не забыла! – зло фыркнула Елень, – Ренрис и Айлас! Будь они прокляты!

– Их имена ничего не меняли. Потому ты их и помнила. А вот наши… Я не просто так стал называть тебя сразу Елень – думал, это тебе поможет вспомнить… Но не помогло. Впрочем, надо всё по порядку рассказать… Пока ещё можно было выбираться из Леса, я ходил к разным магам и чародеям за помощью. И вот однажды мне посчастливилось попасть к самой пророчице Маржетте. Она начала говорить о тебе, прежде чем я рассказал хоть что-то. Вот эта женщина и поведала мне, что ты отныне в таких далёких землях, что мне никогда не добраться до тебя. Такие вести меня совсем не обрадовали. Но ведьма сказала, что есть надежда…

Елень слушала, затаив дыхание, с трудом сдерживая слёзы, ведь понимала, что любимый тогда пережил. Она хотя бы не помнила, что потеряла, хоть в душе и чувствовала эту утрату. А он…

– Как выяснилось теперь, это было даже не другое королевство, а другой мир, – невесело усмехнулся Ингар. – Госпожа Маржетта сказала, что чары пока мешают тебе вернуться ко мне, но однажды ты найдёшь путь домой. И тогда… сможешь снять с нас всех проклятие. Для этого тебе нужно лишь назвать меня настоящим именем. Я ещё удивился тогда – куда уж проще! Теперь-то понимаю, чего тебе стоило вспомнить это имя. Маржетта ещё тогда предупредила, что ты сама должна меня узнать. Непременно сама! Иначе ничего не получится. Если я сам назову себя прежде, или кто-то другой расскажет тебе обо мне и о том, что с нами случилось… пусть даже лишь намекнёт, а не скажет всю правду, то проклятие станет ещё сильнее. Тогда избавиться от него уже не выйдет. Никогда. О том, как должно его снять, говорить тебе тоже было нельзя. Вот поэтому я отмалчивался на все твои вопросы, поэтому не сказал, что ты жила здесь прежде, не сказал, что люблю тебя, не сказал, кто я… Придумал это смешное прозвище.

– Рагни… – Елень грустно усмехнулась, – это же… Ингар… наоборот. Я только сейчас поняла…

– Это была моя первая попытка дать тебе хоть какую-то подсказку… – любимый улыбнулся и развёл руками, но тотчас снова приобнял, даже на миг не желая её отпускать. – Очевидно, не самая удачная. Ты не разгадала, что в прозвище чудовища спрятано моё настоящее имя… Я, конечно, рисковал. Вдруг даже такая крохотная подсказка могла лишить нас возможности избавиться от чар. Но мне так хотелось помочь тебе хотя бы чем-то. И я пытался. Не представляешь, какая это пытка – смотреть, как ты изводишь себя догадками, и не сметь произнести даже слово! Магри убеждала меня, что нужно всё рассказать. Что ты, возможно, вспомнишь меня, когда узнаешь, что здесь произошло. Но я не мог обрекать тебя на это – прожить всю жизнь рядом с уродом, не имея возможности даже выбраться отсюда к людям. Правда, после заката ко мне возвращался мой настоящий облик. Это ещё один подарок ведьмы Маржетты. Избавить меня от проклятия не смогла даже она при всём её могуществе. Однако сделала так, что я хотя бы на время смог становиться человеком. Но с тем, кого, дабы избегать имён, мы здесь договорились называть просто Хозяин, у тебя и вовсе отношения не задались…

– О, да! – Елень чуть отстранилась и с наигранным гневом ткнула Ингара пальчиком в грудь. – Потрудись-ка объяснить, что всё это значит! С именами и признаниями всё понятно… Ты просто не мог открыть мне правду. Но зачем было так грубить и оскорблять меня? Зачем ты это делал?

– Я не оскорблял тебя, любовь моя… – грустно улыбнулся Ингар.

– А как это ещё назвать?!

– Поверь, я не сказал тебе ни одного дурного слова, Елень! Клянусь! Ни одного злого слова…

– Как это? – ахнула Елень.

Он сказал это так, что она сразу проверила. Но объяснить для себя пока не могла и приготовилась услышать очередное откровение.

– Не знаю, что ты слышала, моя родная, но точно не то, что я тебе говорил.

Елень изумлённо распахнула глаза.

А Ингар продолжил со вздохом:

– Должно быть, здесь проклятие сработало иначе… Днём ты видела безобразное чудовище вместо меня настоящего. Что интересно, не ты одна – я был чудовищем и для всех прочих. А вот ночью только для тебя моя речь искажалась причудливым образом. Когда я говорил с Магри и её сыновьями, они меня понимали верно.

– Точно… Пир и Лугри… это же мальчики Магри… Только сейчас сообразила. Они так выросли… – улыбнулась, чуть отвлекшись Елень. – И… что же ты мне сказать пытался?

– В первый вечер… во мне ещё жила надежда, что меня настоящего ты всё-таки узнаешь, – вздохнул, взъерошив тёмные пряди, Ингар. – Я смотрел на тебя в надежде… Видел в твоих глазах интерес, доброжелательность, заинтересованность. Но только не то, что хотел увидеть. Ни узнавания, ни любви… Я понял, что ты не помнишь меня. От разочарования даже заговорить смог не сразу. Да, оказалось, снять проклятие вовсе не так просто. И тогда я решил, что нужно просто проявить вежливость и гостеприимство. Я хотел стать тебе другом. Надеялся, что однажды ты вспомнишь о наших чувствах или же сможешь полюбить меня снова. Я заговорил о том, как рад такой гостье в моём замке. Кажется, сказал какой-то комплимент, восхищаясь тобой. Ты в тот вечер была особенно красива. Впрочем, как и всегда. Но мои слова тебя неожиданно обидели и разозлили.

– О, ещё как! – хмыкнула Елень, только сейчас понимая всю абсурдность ситуации.

Она только теперь разгадала, почему жесты, взгляды и прикосновения Хозяина так противоречили его словам – он просто говорил совсем другое, не то, что она слышала.

– Я попытался извиниться и объяснить, что имел в виду, но этим рассердил тебя ещё больше. Не сразу понял, что происходит, и почему ты так странно отвечаешь на то, что я говорю… Увы, ты уже в ярости ушла прочь, когда я наконец уразумел, что произошло.

– Если бы я только знала… – сокрушённо покачала головой Елень.

– Дальше – хуже… Я понял, как действует проклятие на Хозяина, понял, что невольно обидел тебя. Но на следующее утро, когда случайно услышал твой разговор с Магри, решил, что вы обсуждали Рагни. Я дал себе слово, что постараюсь не пугать тебя больше своей жуткой личиной, и прятался от тебя по всему Замку, стараясь не попадаться на глаза. В конце концов, к вечеру на меня такая тоска напала, ведь я тебя почти весь день не видел, что я не выдержал и попросил Магри позвать тебя на ужин. Для себя решил, что буду молчать как рыба, чтобы случайно не обидеть тебя ещё раз. Мне за счастье было хотя бы смотреть на тебя, быть рядом…

– Но ничего не вышло, – усмехнулась невесело Елень. – В этот раз поговорить захотелось мне…

– Да, и мы снова поссорились, – кивнул Ингар. – Да ещё так… страшно… Ты смотрела на меня так, словно ненавидишь всей душой. А я бы полжизни тогда не пожалел за право обнять тебя, за один поцелуй…

– И тогда ты решил написать письмо… – она уже догадалась, что было дальше.

– Да, на следующий день, в библиотеке, мне пришла в голову мысль… Если проклятие так коверкает всё, что я говорю, может, слова, написанные на бумаге, останутся истинными. И я написал эту записку, где просил простить меня и умолял остаться в Замке навсегда.

– Но проклятие и здесь сыграло с нами злую шутку… – вздохнула Елень. Подняла глаза, заглянула в его бездонно-синие: – А что ты тогда сказал мне на лестнице?

Он коснулся её лица, мягко погладил по щеке, вызывая трепетные мурашки по всему телу.

– То, что готов повторять снова и снова… Пока моё сердце бьётся. Я надеялся, что эти слова ты расслышишь даже сквозь стену проклятия… Люблю тебя!

– Я услышала их, любимый, – Елень сама потянулась к его губам, – душой я их услышала, в глазах твоих прочитала… Правда, поняла это только сегодня… Люблю тебя!

– Люблю тебя… – повторил эхом он.

– Люблю тебя… – успела ещё раз прошептать Елень.

А потом снова случился долгий-долгий, жаркий-жаркий поцелуй, и в третий раз: «Люблю тебя» – простучали в такт два влюбленных сердца.

***

43 И пришла весна

– Господин! Господин! Господин!

Далёкий перепуганный зов Магри прервал их жаркий поцелуй, но даже он не смог разорвать объятия.

– Я здесь, Магри! – громко крикнул Ингар, не выпуская любимую из своих рук, а Елень льнула к нему кошкой. Он улыбнулся нежно и добавил уже тише: – Мы здесь.

Вскоре на лестнице раздались торопливые шаги, и кухарка с шумом ворвалась в их тихий мирок под самой крышей Замка.

Только эта была уже совсем не та старушка, похожая на злую ведьму…

Статная, красивая женщина с золотыми косами и озорными глазами вбежала и замерла, изумлённо распахнув глаза.

Да, именно такой она была, пока злые чары не исказили здесь всё. И ведь как несправедливо, что коснулась злая магия проклятия самых верных и чистых сердцем – тех, кто был больше всего предан своему господину.

Не сразу это случилось…

Теперь-то Елень помнила это, помнила всё.

Сначала, когда Ингар только вернулся в свой Замок в облике жуткого и опасного Зверя, заклятие не действовало на других, но потом оно стало разрастаться, меняться, искажать мир вокруг.

И кто-то, испугавшись этого, ушёл сразу. Кто-то позже, желая избежать страшной участи. Кто-то намного позже, уже получив свои увечья, но надеясь, что злые чары падут, когда они окажутся далеко от источника проклятия.

В конце концов, осталась только вдова Магри и её сыновья-близнецы.

И вот сейчас та прежняя Магри смотрела на них, потеряв дар речи.

Ингар и Елень переглянулись и рассмеялись счастливо.

– Магри! – Елень первой бросилась с объятиями к своей единственной подруге в этом Замке. Впрочем, и любимый тоже не остался в стороне.

– Господин… Ингар! Да как же это?! – воскликнула потрясённо и радостно ошеломлённая кухарка, едва разжались тиски объятий. – Госпожа Елень… Как?!

– Я же говорил, что она сможет! – с гордостью посмотрел на невесту рыцарь. – Вот чудо и случилось! Долой злые чары!

Лицо женщины, теперь уже красивое и доброе, дрогнуло, слёзы хлынули из глаз…

Но от долгих рыданий спасло то, что на лестнице послышался ещё более громкий топот. А через миг взору Елень и остальных предстали два рослых дюжих юноши с растрёпанными светлыми вихрами и добродушными веснушчатыми лицами.

– Пир! Лугри! – изумлённо вскрикнула Елень. – Какие вы стали! Я вас ещё совсем мальчишками помню…

И они снова со смехом все бросились обнимать друг друга.

Здесь и сейчас, в этот миг безграничного счастья, исчезли все различия, не было слуг и хозяев, простолюдинов и знати… Добрые друзья обнимали друг друга и делились своей радостью. Ведь всё тёмное и страшное осталось позади.

– Выходит, проклятия больше нет? – всё ещё недоверчиво спросил один из братьев, кажется, Лугри.

– Выходит… что так! – счастливо кивнул Ингар. – Правда, нам ещё предстоит разобраться, как это всё отразилось на магии Замка. Наверняка, перемены коснулись не только нас. Сейчас всё вокруг начнёт меняться…

– Ещё как начнёт! – с воодушевлением подхватил Пир. – Вы на улицу-то гляньте… Там такое!

Переглянувшись, все бросились к окну. И не поверили своим глазам.

Ингар даже распахнул окно, верно, желая убедиться, что им не мерещится.

Весна пришла. В их заснеженный сказочный мир внезапно пришла весна.

Прямо на глазах исчезали пушистые сугробы. Таял, искрясь в лучах яркого, ласкового солнца, лёд фонтана. Освободившись от снежного плена, деревья покрывались первыми клейкими листочками.

Иней весёлой капелью осыпался с алых бутонов и глянцевых листьев роз. И те тянулись к голубому чистому небу и золотым лучам светила новыми, юными побегами.

Даже мрачная тёмная стена леса уже не казалась такой угрюмой и опасной.

Снег сходил и там. Причём просто исчезал, а не превращался в огромные лужи, грозящие потопом. На проталинах уже пробивалась первая травка, и хрупкие маленькие подснежники радовали пробудившийся мир своей красотой. Звенели на разные голоса неизвестно откуда взявшиеся птицы. Ароматы хвои и талого снега кружили голову, смешиваясь с благоуханием розового сада.

– Это просто сказка! – восхищению Елень не было предела. – Скорее! Идём туда!

И все, с радостью подхватив её идею, бросились на улицу.

***

Как же прекрасно было греться в лучах нежного солнца, любоваться цветами и зеленью, а не снегом и льдом. Впервые за столько лет зима покинула владения Ингара.

Снова цвели розы, снова журчал фонтан, снова в саду у Замка звенел счастливый смех.

Снова рыцарь Ингар дарил нежные бутоны любимой и целовал свою прекрасную королевну Елень в алые губы, и жажду этих поцелуев утолить было невозможно.

А потом они все помогали Магри готовить обед…

Ведь сегодня был особый повод собраться всем вместе. Впрочем, Елень знала, что отныне так будет всегда. Они стали настоящей семьёй – не только она и Ингар, но и Магри, и её мальчики.

И праздничный стол, нынче накрытый прямо в саду, ломился от вкуснейших блюд.

Но даже не этим он был так прекрасен.

Просто сегодня за ним собрались счастливые и свободные люди. Люди со светлыми душами и большими сердцами. Люди, заслужившие и отстоявшие своё счастье. И больше они никому и никогда не позволят его отнять.

А когда на Лес и сад опустились сумерки, Елень и Ингар поднялись в их комнату в самой высокой башне замка, и зажгли камин, и долго смотрели на звёзды. Сначала на звёзды в бархатном чёрном небе, потом на звёзды в глазах друг друга…

А потом они любили друг друга, жадно, нежно, знойно… как в первый и последний раз… вспоминая и обретая заново… прорастая в родную душу… сливаясь в страстном порыве навсегда…

А засыпали, обнявшись и не размыкая рук.

А, проснувшись поутру, улыбались и друг другу, и новому дню, и тому, что всё это волшебство оказалось не сном.

Ингар и Елень знали, отныне каждый их день и каждая ночь будут такими.

***