Текст книги "Заколдованная школа. Непоседа Лайош"

Автор книги: Надь Каталин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Подарок ко Дню рождения

В оставшиеся дни у всех на уме был только сантиметр. Ребята словно и не слышали о том, что школу на хуторах закрывают. Хотя родители, конечно, им все рассказали.

Наутро после собрания мама приколола на школьной двери кусочек старого своего сантиметра. Он был не так уж и стар, просто помят и потерт немножко, и потому маме было не жалко отрезать от него кусочек в двадцать делений. И повесить его на дверь. Мама сказала детям, что до конца учебного года остается ровно двадцать дней. И, начиная с этого дня, они ежедневно будут отрезать по одному сантиметру. Как снимут последний, тут и начнутся каникулы.

Все обрадовались, зашумели, стали кричать «ура!». Чуть не перессорились – кто будет отрезать от сантиметра кусочки. Словом, ералаш был такой, что Дани едва расслышал кукование кукушки. Хотя ждал его уже давно.

Карчи Гуйаша он обнаружил возле ореха.

– Слыхал? – с ходу спросил Дани.

– Слыхал.

– Ну и?..

– Меня в интернат отдают. Так и сказали.

– И что дальше?

– Побег! Поможешь?

– Посмотри, какое интересное гнездо у дятла, вот в этом дупле! – перебил друга Дани, выразительно тараща глаза.

– Ты что, спятил? – оторопело спросил Карчи.

– А у вас есть такое дупло? – все так же тараща глаза, спросил Дани. Но не у Карчи спросил, а у Кочиша-старшего, который был уже совсем возле них.

– Ах, вон что! – сообразил наконец Карчи. – Из-за Дюси Кочиша нечего невесть что городить. Он тоже решил бежать. Мы еще по дороге в школу поклялись, что организуем побег.

– А что, и убежим! – горячо вступил в разговор Дюси. – Меня ведь тоже отдают в интернат. Родители вчера же все порешили. Так что надо выработать план побега.

– Надо все-таки подождать, когда в интернате будем, – попробовал успокоить его Карчи Гуйаш. – Не можем мы убежать оттуда, пока нас там нет.

– Но план-то выработать можно! – не сдавался Дюси. – Например, как быть с моим братишкой? Родители и его в интернат отдают. Говорят, так ему лучше, чем кататься взад и вперед.

– Ему первому и устроим побег, – твердо заявил Карчи. – Детей и женщин полагается спасать в первую очередь. А кстати, кого-нибудь из девчонок отдают в интернат?

Дани больше не слушал. Он смотрел на гнездо дятла. В городской школе разве дятла увидишь? И гнездо его – тоже… А эти двое раскричались тут про свой интернат, словно бы немножко и рады…

В оставшиеся дни школа готовилась празднично отметить окончание учебного года. Родители постановили, что на торжественное собрание придут все как один, даже те, чьи дети давно закончили хуторскую четырехклассную школу. Мама каждому из ребят дала какую-нибудь роль. Все репетировали. О городской школе почти не было речи.

Дани каждый день пропадал на хуторах, навещал их один за другим. Только хутор дяди Ферко обходил стороной. Но тут как раз дяде Ферко исполнилось восемьдесят пять лет, и поздравлять его пошла целая делегация от школы – подарки каждый класс наготовил. Дани пошел вместе со всеми. Он же и приветствие выучил наизусть. Мама долго с ним репетировала, и он все знал назубок.

К дяде Ферко и мама пошла со своими учениками. Ребята отдали подарки, спели хором веселую песенку. Дальше следовало приветствие, то есть Дани.

– Дорогой дядя Ферко! Дорогой… дорогой дядя Ферко… мы все… поздравляем…

Больше ничего выговорить Дани не смог.

Ребята все за него огорчились. Мама – нет.

Когда на сантиметре осталось всего пять делений, мама сказала, что завтра Дани, Бенце и Мишка уезжают к бабушке на все лето. Дни стоят жаркие, пожалуй, можно уже и купаться, так что тянуть нечего.

Но отправляла-то она детей раньше обычного. Просто не хотела, чтобы Дани видел прощание со школой.

……………………………………………………

Их привезли домой лишь к концу лета. Все это время мама и папа готовились к переезду в город, устраивались на новом месте.

Был уже поздний вечер, когда вся семья прибыла в город. Новая квартира каждого из детей встретила приятными неожиданностями. У Мишки, например, не стало манежика. В детской комнате все так устроено, что никакой беды с ней случиться не может. Словом, Мишка была очень довольна. Она перетрогала руками все вещи в комнате. Узнала свои старые игрушки, тут же их разбросала и сразу почувствовала себя дома. Села посреди большого ковра и с увлечением рассматривала его рисунок. Чуть позже она уже дергала ворс пальчиками – никак не могла понять, что цветы на ковре сорвать нельзя. Во всяком случае эта игра ей понравилась, и она надолго затихла. Но скоро пришлось бежать за ведром и губкой. Под Мишкой растеклась лужица: полила-таки цветы на ковре!

У Бенце тоже была радость. На хуторе он спал в детской кроватке и очень был этим недоволен: она была точно такая же, как у Мишки. Теперь папа с мамой купили в детскую комнату двухъярусную кровать – чтобы детям оставалось больше места для игр. Бенце, разумеется, получил верхний ярус. Он тотчас туда взобрался и не спустился вниз за весь вечер ни разу. Даже ужинать не пошел. Кровать была крепостью, осажденной врагами. Бенце втянул наверх и лесенку, сделав крепость совсем неприступной. Врагам ее ни за что не взять! И Дани – тоже!

Но Дани и не собирался идти на приступ. Ему тоже было чем заняться: теперь у него была отдельная комната. Правда, совсем малюсенькая, меньше даже, чем теплица-«гусеница», но зато безраздельно его! Мама и папа написали на двери его имя. А в комнате его ждал еще подарок – настоящий письменный стол. Стол для школьника. И чтобы никто не усомнился, на столе лежала бумажка с надписью:

Даниэл Хегедюш, ученик 1-го класса.

Это было написано одними большими буквами, мама знала, что так Дани сумеет прочитать надпись сам.

– Славный уголок, ничего не скажешь! – обрадовался Дани.

Он посидел за столом, попрыгал на кушетке. Шкаф можно было открыть, только закрыв прежде дверь в комнату.

– Сюда никто больше и не поместится, – заметил Дани, и по его голосу было слышно, что он ничуть об этом не жалеет.

– Да? – сказал папа. – Н-ну, тогда уж и не знаю, как быть.

Он стоял на пороге с картонной коробкой в руках. Дани смотрел на него, не понимая, что он хочет с ней делать.

Папа опустил коробку на пол, и тут же содержимое ее выкатилось – это был Данин черный щенок собственной персоной!

– А у него даже имени еще нет, – тихо проговорил Дани.

Стали все вместе придумывать кличку щенку: Черныш, Шалун, Шарик. Щенок ни на одно из них не откликался и старательно покусывал палец Дани на левой ноге. Так и остался щенок Щенком.

Папа сказал: сегодня «отбоя» не будет. Можно играть, знакомиться с новой квартирой сколько угодно. Только Мишку уложили на нижнюю полку двухъярусной кровати. Она долго ворочалась, искала свою дырочку в новой стене.

Мальчики тоже переоделись в пижамы, но спать не хотели. Забравшись на большую родительскую кровать, они рассказывали, как провели лето. Бенце все вспоминал торт, который изготовили к дню рождения Дани, – большущий, прямо с таз величиной! И на нем горело шесть свечек, а вокруг сидели дети – девять гостей!

– Мы и дома отпразднуем твой день рождения, Даника, – ласково сказала мама. – Ну-ка, говори: что бы ты хотел получить в подарок?

– Чтобы мы вернулись домой, на хутор, – не задумавшись ни на миг, без колебаний ответил Дани.

Скоро все улеглись. Но маме с папой, кажется, не спалось. Слышно было, как они разговаривали в темноте.

Дани тоже не мог заснуть, хотя ему позволили – только на этот раз! – взять в постель Щенка. Щенок мирно спал, а Дани смотрел в окно. И читал без конца большие, ярко горевшие буквы лотерейной рекламы на крыше дома напротив: ТОТО-ЛОТО! Дани смотрел на них не моргая, хотя ему было совсем неинтересно и он даже не знал, что это такое.

Ненастоящая школа

Новая школа была великолепна – красная, словно костер. Костер на окраине города! Каждый, кто едет с хуторов по шоссе, видит прежде всего ее.

К торжественной линейке по случаю начала учебного года съехалось много хуторян. Автобус был битком набит школьниками и их родителями. Все выглядели праздничными и немного испуганными. Дядя Шандор, водитель автобуса, успокаивал родителей: он за детьми присмотрит, ни одного не потеряет. Ну, а если уж кто-нибудь все-таки потеряется, он взамен украдет и привезет другого, еще лучше и краше. Ребята пересмеивались. Кое-кто из родителей тоже смеялся, остальные помалкивали.

Некоторые родители ехали без детей. Они отвезли своих в интернат двумя днями раньше, чтобы малыши чуть-чуть пообвыклись. Может, хоть в нынешний торжественный день слез будет меньше, чем позавчера. Правда, и позавчера плакали больше мамы.

На торжественную линейку Дани пошел вместе с папой. Это тоже было непривычно. Мама убежала из дому спозаранку: отдать Мишку в ясли, а Бенце отвести в детский сад. Никого не осталось дома, некому теперь стеречь Щенка! Как он, бедный, скулил, когда запирали дверь. Наверно, страшно ему одному. Да еще в необжитой квартире…

Папа зашел в первый класс вместе с Дани. И хорошо сделал. Все-таки хоть одно знакомое лицо. Потому что ребята в классе все-все чужие и таращатся на Дани, словно в кукольный театр пришли.

– Я лучше туда пойду, где Гуйаш учится, – шепотом сказал Дани отцу.

– Нельзя, Даника! Карчи Гуйаш уже в четвертом классе. Ты ведь знаешь!

– Тогда хоть с младшим Кочишем буду…

– Нельзя. Он во втором классе. В мамином.

– Вот и хорошо. Пошли.

Они уже не шептались: Дани решительно заговорил вслух.

Дети – как в кукольном театре! – затихли и навострили уши.

– Ты уж с нами останься, Даника! Ты ведь в первом классе учиться будешь.

Это сказала учительница – здешняя, новая. Чужая.

– Хватит с меня, я уже много раз в первом классе сидел, – угрюмо пробормотал Дани.

– Значит, ты провалился? Провалился?! – тоненько пропела маленькая девочка с бантом и засмеялась.

– В первом классе никто не проваливается, Марти! – строго одернула девочку учительница. – А тем более такой большой и умный мальчик, как Дани. Ну-ка, подружитесь скорее. Марти! Дани!

– У меня друзей и так много. Больше не надо! – отрезал Дани и повернулся к насмешнице девочке спиной.

Но когда стали строиться, чтобы выйти во двор, ему все же пришлось стать в пару с ней. Торжественное открытие нового учебного года устраивали во дворе школы. Вокруг учеников собралось народу не меньше, чем на ярмарке вокруг жаровни с колбасками.

У каждого класса было свое место, обозначенное на асфальте мелом. Первоклассников усадили впереди на две длинные скамейки. Позади них выстроился второй класс. Илушка, увидев Дани, помахала ему. Кочиш тоже. И мама!.. Правда, мама только улыбнулась ему, глазами. Им-то хорошо, они все вместе…

Посреди двора стоял стол, и за ним сидели взрослые. То один из них, то другой вставал и что-то говорил. Дани был поражен: одного из них он узнал! Тот самый дядя, который приезжал к ним на хутор весной! И все твердил: «Решение вопроса… решение вопроса…» Он, он всему виной! Из-за него все пошло прахом. Хуторскую школу закрыли. Теперь приходится жить здесь, где нет ни колодца, ни гнезда дятла и где ребята слыхом не слыхали про уроки с магнитофоном. И сколько б ни куковал здесь Гуйаш, Дани его не услышит, ведь какую глупость придумали – каждый класс учится отдельно, в разных комнатах!

Дани встал со скамьи, прямо подошел к тому, знакомому, за столом и громко проговорил:

– Ненастоящая это школа!

Все смеялись, хотя что же тут смешного. А их давешний гость снова заговорил в микрофон и опять что-то про «решение вопроса», а взрослые хлопали. Только учительница первого класса не хлопала, она крепко держала Дани за руку, даже когда он опять на скамейку сел, не отпустила. Было немножко больно, Дани захотелось даже укусить ее.

После торжественного открытия школьного года всем разрешили идти по домам. Хуторские ребята спешили, автобус уже отправлялся, и они уезжали на свои хутора. Им хорошо! Карчи Гуйаш и другие интернатские исчезли в соседнем здании. Оно было точно такое же, как школа, только фиолетовое. Интернатовцы там жили. Дани даже не успел спросить Карчи, что у них было вчера на обед. А Дани важно было узнать. Недаром же есть присказка: «В школе как тебя запрут, суп чернильный подадут, в нем галушки из бумажек…» Дани слышал это от тети Жофи. Правда, она училась в школе давно. Теперь, наверно, такого быть не может! Надо у мамы спросить.

Дани ждал маму в классе, так они договорились. Он сел на первую парту и ничего не делал, просто ждал. Остальные дети ушли. И хорошо. Они просто замучили Дани вопросами: почему вместе с ними в садик не ходил, ну и все в том же роде. Какое им дело?! А эта девчонка с бантом решила, что он провалился, на второй год остался. Нет уж, с ней-то он и не подумает разговаривать!

И вдруг она вернулась. Именно она, эта лягушка с бантиком! Подошла к Дани и сказала:

– Кукукк…

Дани молчал. Она повторила:

– Кукукк… Марти.

Дани отвернулся, зажмурился. Он мириться с ней не намерен! Когда он открыл глаза, бантика не было и в помине. И что она пристала: «кукукк» да «кукукк». Думает, Карчи ему заменит? Как же, держи карман шире! Но откуда она знает их тайну, про «кукукк» и все такое? И с какой стати вдруг – «Марти»? Издевается, что ли? С такой станется.

Наконец-то появилась мама! Домой пошли вместе. Мама все теребила Дани, расспрашивала, что да как, но Дани молчал. Ему не хотелось говорить, не хотелось ни домой идти, ни оставаться в школе. Он высвободил ладонь из маминой руки. Но мама так и не спросила, что с ним и почему он такой печальный. Она-то была очень веселая. Увидела какого-то незнакомца, окликнула:

– Привет, Тамаш!

– Привет, Эржи!

– А это мой старший сын. Скоро доверю его твоим заботам, – сказала мама (о чем это она?!) и подтолкнула Дани: – Ну же, Дани, поздоровайся как следует.

Дани здороваться не стал. Незнакомец, совсем молодой, засмеялся.

– Тогда собачка с тобой поздоровается!

Только тут Дани заметил у его ног собачонку. Маленькую, не больше шлепанца. Шерсть у нее была грязновато-белая и вся в завитках – вроде парадной диванной подушки в красивом вязаном чехле из мохера. А этот Тамаш все смотрел то на Дани, то на собачку и приговаривал:

– Ну, Муфти, умница! Поздоровайся же, Муфти!

Смешная собачонка тотчас встала на задние лапы, а передние послушно протянула Дани. Она так молотила ими по воздуху, как будто боксировала.

Дани невольно отпрянул. Такого он еще не видел! Ни Цезарь, ни какая другая собака на хуторах этого не умела… С испугу, с горя – он и сам не знал почему – Дани неожиданно пнул собачонку ногой. Она, заскулив, отскочила и на трех лапах бросилась наутек. Поводок у хозяина, конечно, вырвала, и он змеей извивался следом. Тамаш почему-то смеялся. Мама тоже.

Дома Дани закрылся в своей комнате, даже ужинать не пошел. Только на секунду приоткрыл дверь – выставил в коридор Щенка. Пусть хотя бы Щенка покормят, если уж его оставили умирать с голоду!

Автостоп

Утром он пошел в школу, не приготовив домашнего задания. Хотя оно было совсем легкое: учительница попросила каждого принести в класс свою самую любимую игрушку.

Девочки пришли с куклами, даже наряды кукольные притащили. Они увлеченно одевали своих любимиц в пижамы, джинсы; одну куклу нарядили невестой, другую докторшей, третью запеленали, как младенца. Дани никогда такого не видел. Мишкины игрушки можно было кусать или купать, но только не наряжать.

Одна-единственная девочка принесла не куклу, а шахматы. Данина соседка по парте. Наверно, у папы своего стащила. У Даниного папы тоже есть шахматы. Папа даже показал ему, какая фигура как ходит.

– А ты почему не принес какую-нибудь игру? – спросила соседка с бантом.

– Так.

– Но дома-то они у тебя есть?

– Хватает.

– После покажешь?

– Нет.

– Ты жадный?

Дани покрутил головой. Он не жадный. Но как показать этой, с бантиком, чердак с голубями? И Цезаря, и гнездо дятла, и уроки по магнитофону, и ансамбль цитр… Все его любимые игры остались там, на хуторе.

– Ты не принес игрушек, Дани? – спросила и учительница.

– У нас шахматы будут на двоих, – заявила девочка с бантом. – Это даже хорошо, что он ничего не принес. С кем бы я тогда играла?

– Ты умеешь играть в шахматы? – удивился Дани. Вот уж никогда не подумал бы!

– Умею. А ты?

– И я умею. Немножко.

– Сыграем?

– Можно.

– Выбирай, белые или черные? – великодушно предложила девочка.

Тут Дани пообещал принести завтра в школу цитру. Соседка обрадовалась. Даже позволила Дани выиграть первую партию, и только начали вторую, как учительница вдруг обернулась к ним и сказала:

– Марти Кукукк, не разговаривай!

Девочка с бантом вскочила. Теперь-то Дани понял, что Кукукк ее фамилия и она вовсе не вышучивала их с Карчи. А зовут ее Марти.

– Просто мне Дани сказал, что умеет играть на цитре, – сообщила Марти весело. – И я очень обрадовалась!

Учительница тоже обрадовалась.

– Вот и чудесно, Дани, сегодня же и покажешь нам свое искусство. После обеда в продленной группе будет праздник. Дани сыграет на цитре, а куклы будут танцевать. Кукольный бал!

Кукольный бал…

Картофельный бал, картофельный бал! Дядя Ферко на лавочке спал…

Дани решил, что после обеда ни в какую продленную группу не пойдет. Он лучше убежит. Навестит дядю Ферко.

Он едва дождался конца обеда. Есть не хотелось. Правда, супу немножко съел, но только потому, что им разрешили самим налить себе из большой супницы. Кто сколько хочет. Многие нарочно наливали поменьше, чтобы поскорей съесть и налить еще. Обычно ведь дома детям разливать суп не разрешают. Боятся, что разлить-то разольют, да не туда, куда нужно, а на скатерть. С Кочишем-младшим именно так и получилось. Но его не ругали, посыпали пятна солью. Дани отдал ему свою порцию мяса, но попросил вернуть кость. Кости нужны для Щенка – чтобы зубы окрепли.

После обеда Дани помчался домой. В школьном портфеле оставил только кость и туда же посадил Щенка. Дядя Ферко ему обрадуется. Пусть и собака его порадуется, все-таки Щенок – ее сын.

Он долго стоял на автобусной остановке. Автобус, наверно, уже ушел. И хуторских ребят не было видно… Дани зашагал пешком.

Шел он и шел… Так часто начинаются сказки. Или так: в некотором царстве, в некотором государстве… В некотором царстве, некотором государстве жил-был мальчик. Звали его Дани. И была у Дани собака. Вот отправились они бродить по свету, шли куда глаза глядят – то есть на хутора. Шли и шли, а дороге конца нет. Собаке-то ничего, она сидела в портфеле и грызла кость, а вот хозяин ее шел пешком. Шел и шел. И уже очень устал. Тогда он сказал: «Чур-чур, явись передо мною моя золотая карета!»

Лучше бы, конечно, попытаться остановить машину. Есть такой способ – автостоп. Карчи однажды рассказывал, давно, еще на хуторе, что это плевое дело, он уже много раз так путешествовал. И всегда все шло как надо. Машины останавливались и везли его в город.

Сел Дани на километровый столбик и стал ждать. По дороге бежало много машин. Дани руки не подымал, не махал им – не знал, что так полагается. Он просто сидел и ждал, что какая-нибудь машина остановится. Но машины проскакивали мимо, даже не притормозив. Прошло много времени, и вдруг один микробус остановился. На шоферском месте сидел папа.

– Я убежал из дому, – тотчас сообщил ему Дани.

– И куда же ты путь-дорогу держишь? – поинтересовался папа, освобождая место рядом с собой.

– Мне нужно посмотреть, как там дядя Ферко. Очень нужно.

– Из-за этого убегать не стоило. Я бы сам и отвез тебя.

– Прямо сейчас?

– Нет. Сейчас я за больным еду. Другое направление. Но на днях повезу нашим старичкам лекарства.

– И меня возьмешь?

– Возьму.

– А после, когда уже повидаем дядю Ферко… поедем в школу… то есть мимо школы проедем?

– Можно и проехать.

– Папа! Знаешь, папа… ты самый… самый лучший шахматист на свете. Я уже и Марти Кукукк сказал.

– А кто это?

– Одна девочка. Она умеет играть в шахматы. Веришь? Но я ей сказал: подумаешь! Мой папа еще лучше играет!

– Представляю, как она обрадовалась.

– Она не обрадовалась. Но я, может, и буду с ней дружить.

– Хорошо бы. Ведь на хуторе у тебя было много приятелей.

– А сейчас вот один я.

Папа включил радио. Передавали цыганскую музыку. Но папа слушать все же не стал, выключил.

– Я вот что хочу сказать тебе, сынок. Мама и я очень, знаешь ли, тебя любим.

В машине стало тихо-тихо. Только усердно щелкали «дворники». Их включил Дани, хотя дождя не было. Прошло сколько-то времени, вдруг Дани сказал папе:

– Спасибо.

– Я потому тебе об этом сказал, чтобы ты помнил, когда опять надумаешь пуститься в бега.

– Я бы сейчас домой поехал.

– По-моему, так и следует. Автобус в город пойдет через двадцать минут. Подожди его на остановке. Вот она, я тебя здесь и высажу.

– Какой навес красивый!

– Надеюсь, ты не боишься один?

– Что ты, папа!

– Я вижу, и Щенок с тобой?

– Не беспокойся! Я за ним присмотрю!