Текст книги "Жила ли Дева Мария?"

Автор книги: Н. Румянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

VI. Реликвии и мощи Марии

а. Могила и мощи Марии

Что культ мощей, и, так называемых, реликвий – священных предметов, связываемых с личностью того или иного «героя» религиозного порядка, играл и доселе еще играет огромную роль в христианстве, – доказывать этого не приходится. Корнями своими он восходит к первобытным магическим и анимистическим представлениям и верованиям. Первобытные люди думали, что между телом и «душой» человека имеется интимная, тесная связь, – что по смерти человека его душа остается и пребывает около тела или даже частички тела умершего, почему они так заботились о сохранении трупов или каких либо отдельных частей его, – о «мощах». Имея их, – верили они, – можно всегда иметь при себе и душу умершего, дух его, чтобы пользоваться его могуществом, силой и помощью в различных личных, хозяйственных и прочих целях.

С другой стороны, имелось верование или представление, что каждый человек вообще, а чем либо выдающийся – в особенности и в большей степени, обладает особой, таинственной, волшебной – магической силой, с помощью которой он может влиять, воздействовать на все и всех, например, приносить или губить урожай, наводить или останавливать дождь, ветер и т. д., насылать на человека и скот болезни смерть и, наоборот, исцелять от них. Считали также, что магическая сила не только пропитывает, наполняет все тело человека и каждую частичку его, но даже и все те предметы, которые так или иначе были в соприкосновении с ним, например, его одежду, обувь, оружие, утварь и пр. Отсюда у древних была вторая причина хранить «мощи» и отдельные предметы того или другого умершего и даже живого, особенно – выдающегося человека, чтобы пользоваться магической силой, якобы, пребывающей в них.

Эти дикарские представления и верования, вместе с другими, им подобными, заимствовало раннее христианство, где они заняли особое место в культе «святых» и нашли свое выражение или отражение в полусамостоятельном культе мощей и реликвий. С развитием этого культа христиане стали ревностно собирать, хранить и чтить все, что только оставалось от того или иного «святого», считая, что оно обладает особо – действительной, магической силой – «благодатью». На этой почве, конечно, сразу же должно было развиться также шарлатанство; мошенничество: фабрикация мощей и реликвий, проделываемая с определенными корыстными, шантажными целями. Фабрикация эта велась хаотически, всяким на свой риск и страх, почему «обретались» также святыни от никогда не существовавших в действительности лиц и в огромном количестве экземпляров.

Разумеется, большие старания прилагали рясники к «обретению» мощей и реликвий от главных своих героев, особенно – от евангельских Иисуса, Марии, апостолов и др. Старания и поиски их были не «бесплодны»: обрели, т. е. сфабриковали, они многое и во многих экземплярах. В качестве примера всего этого и вследствие большой роли, какую играли и играют еще до сих пор, мы приведем теперь маленькую сводку мощей и реликвий интересующей нас богоматери и приснодевы Марии.

Приступая к ней, мы напоминаем, что еще в IV в. христиане ничего определенно не знали ни о времени, ни о месте, ни вообще даже о смерти богородицы.

В V веке картина уже меняется: указывают сразу две могилы Марии. С одной стороны, из актов вселенского собора 415 года следует, что Марию считали умершей в Эфесе и что там имелась ее могила, пользовавшаяся почитанием. С другой, – такую же могилу показывали в Иерусалиме. Больше того, в обоих этих могилах мыслилось наличие тела приснодевы. Это видно, хотя бы, из того, что императрица Пульхерия просила иерусалимского епископа Ювеналия уступить ей тело Марии, каковое она хотела выставить на поклонение в Константинополе.

К вопросу о могиле Марии мы еще вернемся в дальнейшем, здесь же отметим, что, по словам Григория Турского, в его время, т. е. в VI веке, в Оверни, в церкви, хранились мощи – части тела богоматери, да и сам он, якобы, постоянно носил с собой ковчежец с такими мощами. Затем, некоторые кости ее показывались также в Люсоне, где они существовали вплоть до IX века.

Когда в христианской церкви окончательно возобладало учение о телесном вознесении Марии на небо, ее «мощи», рассеянные по различным церквам, стали мало-помалу исчезать, а на их место выдвигаться реликвии – святыни иного рода. Считали, что, хотя она и вознеслась, все же, должна была оставить после себя на земле что-либо, как это утверждали относительно ее сына.

б. Волосы и ногти богоматери

В результате такого взгляда на сцену выплывают, напр., волосы богоматери, при том не в малом количестве. Французский исследователь по истории и статистике христианских мощей, Коллэн Планси, перечисляет следующие места, где показываются верующим на предмет почитания эти «святые волосы»: 1) В Риме в церкви св. Марии-на-Минерве; 2) там же, в церкви св. Иоанна Латеранского; 3) там же, в церкви св. Сусанны; 4) там же, в церкви св. креста; 5) там же, в церкви св. Марии-ин-Капителли; 6) в Венеции, в соборе св. Марка: 7) в Болонье, в церкви св. Доминика; 8) в Падуе, в церкви св. Антония; 9) в Овиедо, в церкви богоматери; 10) в Сан-Сальвадоре; 11) в Брюгге; 12) в Ассизи; 13) в Сэн-Омере; 14) в Маконе; 15) в Сэн-Флуре; 16) в Берре, в Провансе.

Частицы волос Марии показывались в аббатстве Шелл; в Клюнийском монастыре; в Шартре; в Сэн-Дени; в Париже, в св. Капелле, и т. д.

Добавим к этому, что патриарх антиохийский Макарий подарил царю Алексею Михайловичу, среди разных мощей, также «власы пресвятой богородицы», которые затем хранились в особом церковноархеологическом хранилище при Московском дворце.

Планси отмечает также, что, хотя и говорят, что волосы у Марии были золотистого цвета, в действительности, они, судя по показываемым, были у ней всех цветов. Он же приводит, вероятно, многим известный старинный анекдот о том, как один монах, показывая и расхваливая верующим волос богоматери, в ответ на замечание одного крестьянина: «достопочтенный отче! Я этого святого волоса не вижу», воскликнул: «черт возьми, я думаю; вот уже двадцать лет, как я его показываю, а до сих пор еще сам его не видал».

Рядом с волосами Марии можно поставить ногти приснодевы. Частицы их хранились, напр., в особом красном мешочке и показывались верующим в Мельезэ, в Пуату.

в. Молоко приснодевы

«Что же касается молока приснодевы, – говорит Жан Кальвин, – то не стоит перечислять тех мест, где оно имеется; при том мы никогда бы не кончили с этим, ибо нет такого городишки и такого захудалого монастыря, мужского или женского, где бы не показывали этого молока в большем или меньшим количестве. Не то, чтобы показывающие стыдились похвалиться целыми горшками его, а просто вследствие того соображения, что их ложь будет более прикрыта, если у них будет его лишь столько, сколько поместится в стеклянном или хрустальном сосуде для показывания, чтобы нельзя было присматриваться поближе. Во всяком случае, будь святая дева коровой и будь она тельной всю свою жизнь, большого труда стоило бы ей дать такое количество молока».

Предпослав часть этой выдержки из Кальвина, Планси перечисляет лишь наиболее известные места, где существует культ молока приснодевы, и оговаривается, что список его далеко не полон.

Так, по его словам, в Генуе показывали довольной большой сосуд с молоком Марии, при чем последнему приписывали ряд целебных свойств. Другую склянку с молоком ее показывают в Риме, в церкви св. Николая-в-темнице; третью – там же, в церкви св. Марии-ин-Капителли; четвертую – там же, в церкви св. Марии-дель-Пополо; пятую– в Венеции, в соборе св. Марка, где молоко это дают кормилицам! Шестую – у целестинцев, в Авиньоне; седьмую – в Падуе, в церкви св. Антония; восьмую – в кафедральном соборе г. Тулона; девятую – в Берре, в Провансе; десятую – в Шелле: одиннадцатую – в св. Капелле Парижа; двенадцатую – в Гиманаресе, в Португалии; тринадцатую, с небольшим количеством молока, – в Э, в Провансе; четырнадцатую – в Шартре; пятнадцатую тоже в Шартре.

Об этой склянке с молоком в Шартре рассказывают такую историю: сорок четвертый епископ этого города, Фульберт, однажды чувствовал, что как будто огонь жжет его язык. И вот ему явилась приснодева, велела открыть рот и пальцами выдавила из своих грудей целую «волну» превосходного молока, каковое исцелило его язык и сделало даже более здоровым, чем он был раньше.

При этом на щеках Фульберта остались капли молока, их собрали в склянку; так появилось это «сокровище» Шартра.

Шестнадцатую склянку с молоком показывали в аббатстве Эврони утверждали, что молоко это Мария пролила во время бегства в Египет. Эта реликвия была приобретена во время крестовых походов и обогатила монастырь, имевший более сорока тысяч ливров ежегодного дохода (ливр=25 копеек).

Семнадцатую склянку почитали в церкви св. Людовика, в Неаполе, при чем молоко в ней, якобы, делалось жидким во все богородничные праздники, а в остальное время года оставалось творогом.

Иначе происходило дело с восемнадцатою склянкой, в аббатстве Руаймон, где молоко приснодевы весь год оставалось жидким, а на богородничные праздники превращалось в творог.

Но это еще не все.

В двухстах шагах от Вифлеема до сих пор еще существует пещера, цель многих паломничеств. В этой пещере, говорят, богоматерь при кормлении младенца Иисуса пролила несколько капель молока на камень, который от этого сделался мягким и белым. Женщины, у коих не хватает молока в грудях, приходят в пещеру, скребут тот камень, а порошок пьют в вино или отваре, отчего у них, будто бы, тотчас прибывает молоко. Утверждают, что даже, если мужчина почему-либо выпьет этой смеси, у него сосцы разбухнут от молока.

Исследователь Мели, разбирая вопрос о реликвиях молока приснодевы и отмечая приписываемое последнему чудесное свойство увеличивать молоко у кормилиц, доказывает что мы, в большинстве случаев, имеем здесь дело с особым камнем, каковой при растворе дает молочного цвета и вкуса жидкость.

Он же, указав уже отмеченную нами склянку с молоком Марии в Неаполе, называет еще одну (по нашему счету – девятнадцатую), в храме св. Радегонды, в Реймсе, при чем говорит, что такие «молочные» реликвии приснодевы хранятся еще в шестидесяти восьми церквах.

Такое количество мест и склянок с молоком Марии. – а они здесь, конечно, учтены далеко не все, – заставляет думать, вместе с Кальвином, что рясники, действительно, представляли себе богоматерь вроде молочной и дойной коровы. Подобные реликвии хранились или показывались и у нас, на Руси, напр., в некоторых церквах существовали, а, может быть, и теперь существуют иконы, в кои было заделано или вложено это «молоко». Некоторое количество его хранилось также в церк. – археологич. хранилище, при Московском дворце в XVII в.

г. Крови богородицы

Однако, есть еще более скандальные реликвии Марии. Рясники, создавшие целый культ крайней плота Христа и сфабриковавшие больше десятка экземпляров их, не обошли в этом отношении Марию. Что они сделали здесь, предоставим сказать одному верующему:

«Что еще заставило меня презирать священные реликвии, так это то, что в Каталонии, в Жоссе, в Оверни и в других местах я видел грязные тряпки с кровями святой девы».

Присоединим сюда также сообщение Мальвера, что в Эбрахском монастыре, в Франконии, хранилась «частица регул (месячных очищений) блаженной девы Марии».

После всего этого кажется совершенно невинным уже все то, что показывают рясники из вещей Марии, а разыскали они здесь многое.

д. Гребни, чепцы, повязки и покрывала Марии

Так, выше мы обращали внимание на большое количество показываемых верующим волос богоматери. Будем ли мы удивляться тому, что показывают и гребни ее: один – в Риме, в церкви св. Мартина; другой – в Безансоне, в храме Иоанна Великого?

«Из чепчиков Марии, – писал Кальвин, – я знаю только два: один – в Трире, в аббатстве св. Максимина; другой – в Лизио, в Италии. Но мне хотелось бы знать, чтобы сообразили, из какой они материи, и было ли в обычае в те времена в стране иудейской носить чепцы такого фасона; хотелось бы мне, чтобы сравнили их между собою, дабы узнать, в какой мере они похожи друг на друга».

Последнее пожелание Кальвина выполнил Планси, который сообщает, что один такой чепец Марии уничтожили гугеноты в церкви св. чела, в Периге; другой чепец, отмеченный и Кальвином, в Трире, годился женщине ростом в восемь футов; третий чепец хранится среди святынь г. Рагузы и едва налезает на голову десятилетней девочки; четвертый, не похожий ни на один из тех, находится в монастыре, в Эскуриале. Если мы присоединим сюда указанный Кальвином чепец в Лизио, в итоге получим пять, притом разномерных экземпляров.

Для Марии, если бы только она когда-либо существовала в качестве женщины, такое количество чепцов было бы, пожалуй, не очень большим, тем более, что, оказывается, она носила и другие головные уборы.

Так, в свое время некий Антонин Плацентин указывал, что в Иерусалиме хранится лобная повязка Марии. Планси пополняет это сведение указанием, что такие же повязки показываются в Сан-Сальвадоре, в Москве и в Болонье, при чем болонская украшена пятнами крови, якобы, брызнувшей на богоматерь, когда пронзили бок Иисусу.

Помимо чепцов и повязок, приснодева, по-видимому, носила также покрывало; по крайней мере, его показывают и даже не в единственном числе. Говорят, что оно некогда хранились в Иерусалиме и затем было перенесено оттуда в Константинополь, где императоры брали его с собой в походы и, будто бы, потому одерживали победы.

Второй экземпляр этого же покрывала находится теперь в Трире; он, якобы, был в 1207 году принесен туда из Константинополя, хотя еще в XV веке его показывали в этом городе. Третий экземпляр имеется в Риме, в церкви св. Марии-дель-Пополо; четвертый – в Шартре; пятый– в Мон-Серрате; шестой – в Эскуриале; седьмой – показывали в Благовещенском соборе, в Москве; восьмой – в Марсели, в храме св. Марии. Итого – восемь.

е. Сорочки-рубашки богоматери

Раз мы коснулись одеяния богоматери, то укажем теперь на ее сорочки. Таковых имеется четыре. Одна из них – в Утрехте; другую в 1205 году принес в Муассон епископ Нивелон; третья и четвертая в 810 году были присланы из Константинополя в подарок Карлу Великому и отданы им в одну из церквей г. Э. Впоследствии король Карл Лысый одну из них передал в церковь г. Шартра.

По поводу одной из этих реликвий Кальвин делает характерное замечание. «Когда в Э, – говорит он, – выставляют напоказ сорочку (богоматери), то держат на конце шеста нечто вроде длинного священнического стихаря. Если бы дева Мария была великаншей, то и тогда едва ли она стала носить такую большую сорочку. А чтобы сорочка производила большее впечатление, одновременно с ней выносят носки святого Иосифа, которые впору разве только ребенку или карлику. Пословица говорит, что враль должен иметь хорошую память, чтобы не завраться по забывчивости. Они плохо соблюдали это правило, ибо не постарались привести в лучшее соответствие чулки мужа и сорочку жены».

Патриарх антиохийский Макарий привез и подарил царю Алексею Михайловичу вместе с «власами» богородицы также «меру срачицы», т. е. нижней рубашки ее.

ж. Верхние одежды – ризы и пуговицы Марии

Не знаем, чем объяснить то странное обстоятельство, что больше, чем сорочек Марии, сохранилось ее верхних одежд или «риз».

Одна из них, якобы, была некогда украдена у одной еврейки, в Галилее, и в V веке торжественно перенесена в Константинополь, при чем в честь ее было даже установлено особое празднество («положение ризы богородицы», 2 июля). «Однако, – говорит Планси, – это не единственный экземпляр; и если мы должны верить всему тому, что показывают нам из одежд приснодевы, то она была великолепно разодета. Ибо вторую одежду ее хранят в Риме, в храме св. Иоанна Латеранского; третью – там же, в церкви св. Марии-на-Минерве; четвертую – там же, в церкви св. Марии-дель-Пополо; пятую – там же, в церкви св. Варвары; шестую – там же, в церкви св. Василия; седьмую – там же, в церкви св. Фомы ин-Парионе; восьмую – там же, в церкви св. Сусанны; девятую– в Сан-Сальвадоре, в Испании; десятую – в Авиньоне; одиннадцатую – в Марсели; двенадцатую – в Тулоне; тринадцатую – в Ассизи; четырнадцатую – в Арле, пятнадцатую – в Новгороде; шестнадцатую – в Эскуриале; – семнадцатую показывали в Берре, в Провансе; восемнадцатую – в аббатстве Монтье-ла-Селль, в Шампани; девятнадцатую – в Шартрез-де Мондье; двадцатую – в Брюсселе (двадцать первую, – добавим мы, – в Мцхетском соборе, в Грузии) и т. д.

Большинство из этих одежд заставляет предполагать, что лицо, носившее их, было очень богато. В ризнице г. Мюнхена хранят кусок золотого муара (ткани) и выдают его за часть одежды приснодевы; этот кусок подтверждает то, что мы говорим о ее богатстве».

Присоединим сюда указание Мальвера, что кусок одежды Марии показывали в часовне Марии, в Сэн-Омере, а также замечание Люциуса, что некоторые одежды приснодевы находились в Назарете, в ее доме, превращенном в часовню.

К сожалению, мы не могли пока проверить указания Планси, что одежда богоматери показывалась у нас, в Новгороде, но что части таковой «ризы» существовали и до сих пор существуют у нас, это известно многим.

Наиболее известной является часть «ризы богородицы», хранящаяся в особом ковчеге в московском Успенском соборе. Она в числе ряда других «святынь» некогда была пожертвована сюда князем В. В. Голицыным. Другая, не менее знаменитая ее часть, приобретенная в XIV веке суздальским архиепископом Дионисием, хранится в московском Благовещенском соборе, в том самом серебряном кивоте со «страстями спаса», где показывается целый ассортимент предметов, якобы, фигурировавших при трагедии на Голгофе. Третья часть ризы Марии находится в Никитском монастыре, в Москве. Еще одна часть находилась, вместе с кровью Иисуса и мощами Иоанна Предтечи, в золотом ковчежце, висевшем у иконы богородицы Одигитрии, в том же Успенском соборе. В 1588 году константинопольский патриарх Иеремия подарил царю Феодору Иоанновичу золотую панагию – наперсную икону со вложенными в нее частями «животворящего креста, ризы господней и богоматери».

Не указывая еще целого ряда панагий и крестов с частицами «ризы Марии» хранившихся в различных наших соборах и церквах, отметим только, что одна такая часть до сих пор хранится даже в одной из простых сельских церквей, в селе Горячкине, Можайского уезда, Моск. губ., где она находится в особом ковчежце вместе с частями ризы Иисуса, его креста, веревки с его кровью, камня от его гроба и пр. и была пожертвована туда, конечно, местной помещицей.

Чтобы покончить с вопросом об одеждах приснодевы, действительно, имевшей довольно богатый гардероб, заметим кстати, что вышеупомянутый патриарх Иеремия преподнес Феодору Иоанновичу также три пуговицы от какой-то из ее риз.

з. Пояса Марии

По-видимому, рясники считали, что необходимой принадлежностью дамского, в том числе и богородицына, костюма является пояс. Они рассказывают, что, когда Мария возносилась на небо, то уронила пояс, который и поспешил забрать себе ап. Фома. Пояс этот впоследствии был перенесен в Константинополь и оказался в руках императрицы Пульхерии, жены имп. Маркиана, которая положила его в построенный ею Халкопратейский храм. В IX веке, – передают они, – больная жена имп. Льва Философа – Зоя видела во сне, что она выздоровеет, если на нее возложат тот пояс. Это было сделано, императрица, якобы, исцелилась, а пояс снова положен в ковчег.

Церковники поспешили не упустить этого обстоятельства и ввели особый праздник – «Положение честного пояса пресвятой богородицы» (31 августа).

Мы не знаем, когда был и был ли вообще разделен этот пояс на части, но в настоящее время большая часть пояса Марии пребывает на горе Афоне, в тамошнем Ватопедском монастыре, где помещается в «богатоустроенном сребропозлащенном ковчеге», на алтаре соборного храма. Другая часть хранится в Грузии, в Зугдидской церкви; она, якобы, была перенесена туда в конце X века дочерью имп. Романа Аргира, вышедшей замуж за Баграта Куропалата, царя Грузии и Абхазии; «жемчуг, изумруды, яхонты украшают эту святыню». Третья часть пояса, – по словам одного нашего церковника, – хранится в Трирском монастыре (в Германии).

Иную картину рисует Планси. Он сообщает, что в 1205 году пояс Марии был перенесен из Константинополя во Францию, в г. Суассон, где и был окружен соответствующим почитанием. Вместе с тем, его же показывают еще в трех местах: в церкви богоматери, в Мон-Серрате; а также в Ассизи и в Прато, в Тоскане, где он, якобы, производил и производит много чудес: помогает роженицам, ускользает из рук воров и пр.

Кроме того, один экземпляр пояса хранился в соборе богоматери в Париже, где помещался в хрустальном ковчежце; другому экземпляру поклонялись в Шартре; третий имелся в Мцхетском соборе, в Грузии.