Текст книги "Жила ли Дева Мария?"

Автор книги: Н. Румянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

II. Ветхозаветная царица небесная

Раз мы подошли к вопросу о наличии культа многоименной языческой богоматери, дохристианской богородицы, в среде древнееврейского народа, посмотрим, что сообщают нам о нем наши главные здесь исторические источники – ветхозаветные писания.

Просматривая их, мы находим там ряд прямых и косвенных подтверждений былого наличия этого культа и много других ценных сведений. Так, косвенное свидетельство былого почитания евреями этой богоматери дает нам пророк Иезекииль, когда пишет: «И привел меня ко входу во врата дома господня, которые к северу, и вот там сидят женщины, плачущие по Таммузу» (8, 15). Данное место определенно говорит за то, что культ вавилонского «спасителя» и, значит, его матери – Иштар некогда действительно существовал в самом политическом и религиозном центре древнееврейского народа – Иерусалиме, и там, в его храме, святыне Ягве, справлялся их главный праздник с обрядовым плачем женщин.

Пророк Исаия дважды сообщает нам о том же, при чем из его слов видно, что Таммуз там был уже отожествлен с финикийским Адонисом, считался с ним одним и тем же божеством, как и Иштар – тожественной Астарте. В одном месте у него читаем: «Ты забыл бога спасения твоего и не вспомнил о скале прибежища твоего; оттого развел увеселительные сады и насадил черенки от чужой лозы. В день насаждения твоего ты заботился, чтобы оно росло и чтобы посеянное тобою рано расцвело; но в день собирания не куча жатвы будет, но скорбь великая» (17, 10–11). Здесь, как и у Иезекииля, прямое указание на знакомое нам празднование смерти и воскресения Таммуза-Адониса с его характерными «садиками», – горшками с быстро проращиваемой зеленью для магического обеспечения урожая полей.

Тот же Исаия в другом месте пишет: «Они (грешники) будут постыжены за дубравы, которые столь вожделенны для вас, и посрамлены за сады, которые вы избрали себе» (1, 29). Эти «вожделенные дубравы» и «сады» являются теми рощами, где обычно происходило связанное с развратом служение Иштар-Астарте и ее сыну – возлюбленному.

Новые красноречивые указания на былое поклонение евреев многоименной богине мы находим также у пророка Иеремии, который вел длительную и неудачную борьбу с ее культом. Так, когда он однажды бичевал за него иудеев и призывал их к служению одному только Ягве, «отвечали Иеремии все мужья, знавшие, что жены их кадят иным богам, и все жены, стоявшие в большом множестве, и весь народ, живший в земле египетской, в Пафросе, и сказали: слово, которое ты говорил нам именем господа (Ягве), мы не слушаем от тебя, но непременно будем делать все то, что вышло из уст наших, чтобы кадить царице небесной и возливать ей возлияния, как мы делали, мы и отцы наши, в городах Иудеи и на улицах Иерусалима, потому что тогда мы были сыты и счастливы, и беды не видели.

А с того времени, как перестали мы кадить царице небесной и возливать ей возлияния, терпим во всем недостаток, и гибнем от меча и голода. И когда мы кадили царице небесной и возливали ей возлияния, то разве без ведома мужей наших делали мы ей пирожки с изображением ее и возливали ей возлияния» (44, 15–19). Дополнением к этому служит описание Иеремией одного праздника: «Не видишь ли, что они (евреи) делают в городах Иудеи и на улицах Иерусалима? Дети собирают дрова, а отцы разводят огонь, и женщины месят тесто, чтобы делать пирожки для царицы небесной и совершать возлияния иным богам» (7, 17–18).

Здесь имеется в виду праздник Таммуза-Адониса, связанный с началом жатвы и вкушением хлеба из новой муки На нем чествовали не только его, но и его мать – Иштар-Астарту, для которой пекли эти «пирожки» и производили возлияние вином. Именуется она здесь «царицей небесной», т. е. небесной покровительницей и владычицей, при чем резко подчеркивается ее связь с земледелием: ей и служению ей евреи приписывают здесь урожай, достаток, сытое и счастливое существование, надеясь, уповая на нее больше, чем на своего национального и грозного Ягве.

Царица небесная Астарта, культ которой процветал в среде древнееврейского народа и оттуда перекочевал в христианство.

Приведем, наконец, еще один пример, показывающий, насколько был развит культ этих божеств и как с ним боролось иногда законническое направление в иудейской религии. В четвертой книге Царств мы видим такую картину: «И повелел царь Хелкии первосвященнику и вторым священникам и стоящим на страже у порога вынести из храма господня все вещи, сделанные для Ваала и для Астарты… и сжег их за Иерусалимом… и велел прах отнести и Вефиль. И отставил жрецов, которых поставили цари иудейские, чтобы совершать курения на высотах в городах иудейских и окрестностях Иерусалима… и вынес Астарту из дома господня за Иерусалим, к потоку Кедрону, и сжег ее у потока Кедрона, и истер ее в прах, и бросил прах ее на кладбище общенародное; и разрушил домы блудилищные, которые были при храме господнем, где женщины ткали одежды для Астарты; и вывел всех жрецов из городов иудейских и осквернил высоты пред воротами… И изломал статуи, и срубил дубравы» (23 гл.). То же было проделано в г. Вефиле и «в городах самарийских», на севере Палестины.

Как видим отсюда, культ многоименной «языческой» богоматери и ее растительного сына существовал почти повсеместно в среде еврейского народа, при чем временами совершался даже в его главных святилищах, храмах Ягве. Упоминаемые здесь «дома блудилищные» и женщины-ткачихи Астарты указывают на наличие там религиозной, обрядовой проституции, о которой мы говорили выше, так как эти ткачихи были храмовыми блудницами-проститутками, «священными девами», служительницами названной богини, царицы небесной. Ограничиваясь, хотя бы, этими примерами, сделаем теперь одно общее замечание.

Когда древнееврейские орды вторглись в Палестину и оружием заняли ее, чтобы окончательно осесть там, исконное население страны своим главным занятием имело земледелие, а в связи с этим, в религиозном отношении, – широко развитый земледельческий культ богини земли и плодородия вместе с ее «умирающим и воскресающим», растительным сыном – «спасителем». Божества эти носили там различные местные имена, но наряду с ними, в силу влияния соседних культур Ассиро-Вавилонии, Финикии и др., высоко чтились также родственные им Иштар-Астарта и Таммуз-Адонис. Еврейский народ, осев и перейдя от скотоводства к земледелию, подпал всяческому влиянию со стороны своих более культурных побежденных и соседей.

От них-то, в числе прочего, он и усвоил, заимствовал культ вышеназванных божеств, который особенно прочно привился в среде простого народа, крестьян, так как он был неразрывно связан с их главным занятием теперь – сельским хозяйством, земледелием. В служении им еврейские крестьяне стали видеть залог своего материального благополучия, хозяйственного благосостояния, урожая полей, обеспечения себя хлебом насущным, что мы наблюдали в словах их к Иеремии. Тщетно потом жрецы и их союзники, ревнители национального Ягве, пророки, громили народ за это, призывали к разрыву с местными божествами и к исключительному служению Ягве, – народ не уступал и пребывал в двоеверии: поклоняясь своему исконному ревнивому Ягве, он, все же, но только более ревностно, служил также своим местным божественным «кормильцам», – царице небесной и ее сыну.

Бронзовый барельеф с изображением семитской «высоты» – святилища, найденный в Сузах и относящийся к 1100 г. до христианской эры. На нем изображены: вверху храм– «божий дом» (бэтель или вифиль); ниже его (у головы жреца) – каменная плита с углублениями для масла и вина; налево, внизу – каменный жертвенник для кровавых жертвоприношений; правее его– искусственные священные деревья-ашеры и каменные столбы-массебы; около них – два прямоугольных бассейна для омовений и глиняный кувшин для того же. На подобных высотах евреи в Ханаане совершали служение местным божествам.

Итак, в среде древнееврейского народа, в Палестине, искони существовал и процветал в своем чистом виде культ многоименной богоматери и спасителя. Но эта была одна сторона дела, рядом с которой существовала еще и другая: скрытый или затертый их культ. Дело в том, что многовековой процесс усвоения местных культов и смешения их с религией Ягве, в числе ряда других следствий, привел к тому, что некоторые из местных ханаанских божеств были не просто механически заимствованы, а поставлены в прямую связь с национальным Ягве, заняли в народном сознании, не без влияния ягвестического жречества, подчиненное Ягве положение и были превращены в мнимоисторические личности различных героев, вождей и т. д.

Так, одно из местных ханаанских божеств, бывшее некогда тотемом-львом и принявшее потом солнечные черты, было превращено в мнимоисторическую фигуру судьи – силача Самсона. Другое, родственное Адонису-Таммузу, местное божество растительности было превращено в пресловутого патриарха Иосифа «прекрасного». Аналогичного происхождения, по природе, мифические вожди еврейского народа – Моисей и Иисус Навин. В тесной мифологической и мнимородственной связи с последним стоит в ветхом завете сестра первого – дева Мириам или Мариам, в греческой форме этого имени – Мария. В ее лице мы имеем ту же многоименную царицу небесную – былую ханаанскую «богоматерь», но только низведенную на степень выдающейся земной женщины и сподвижницы вышеназванных вождей.

Иисус Навин и Мария! Не странное ли и не знакомое ли сочетание имен?

В настоящее время научно установлено, что мнимый основоположник христианства – евангельский Иисус, как человек, как земная личность, не существовал, а является историзованным и очеловеченным былым божеством, культ которого существовал еще до начала христианской эры в среде некоторых еврейских сект и своими корнями восходил к культу как раз Иисуса Навина – растительного божества. Иными словами, евангельский Иисус был только позднейшей, переработанной формой, фигурой ветхозаветного, а еще раньше – ханаанского Иисуса Навина, якобы, введшего евреев в страну обетованную (как тот – в рай).

После этого понятна связь ветхозаветной девы Мариам-Марии с одноименной с ней евангельской приснодевой: последняя в действительности является позднейшей формой, фигурой той сподвижницы Навина, а эта – ее первообразом, прототипом. Сохранилась затертая в ветхом завете мифологическая деталь, что Мариам была матерью Иисуса. Таким образом, евангельская Мария через свой ветхозаветный первообраз оказывается былой вариацией Изиды – Иштар – Астарты – Кибелы, – покровительницы сельского хозяйства, земледелия и носительницы производительных сил природы.

Итак, ветхозаветная дева и мать Иисуса Навина Мария – новозаветная дева и мать Иисуса Мария.

Чтобы понять преемственность между ними, надо учесть, что те самые дохристианские еврейские секты, которые чтили своим культовым божеством Иисуса – Иисуса Навина, чтили и его божественную мать Мариам-Марию, при чем секты эти возникли и сложились незадолго до начала христианской эры и послужили первоистоками, зародышами позднейшего христианства. Об этом говорят не только дошедшие до нас религиозные системы, учения этих сект, но и посторонние, внешние источники, например, дохристианские египетские магические папирусы, где не раз упоминается, в качестве заместительницы Изиды, «еврейка», еврейская богиня Мария. Отметим, наконец, что эту связь двух Марий сознавали еще и позднейшие христиане, вроде церковных авторов Григория Назианзина, Амвросия, Петра Хризолога, которые в ветхозаветной Мариам-Марии видели предтечу и предшественницу христианской Марии.

В заключение надо сказать, что у отдельных вышеупомянутых сект богиня-мать спасителя Иисуса иногда называлась не Марией, а носила другие имена, например: Софии-Премудрости, Еннойи-Мысли и др., отражавшие собою отвлеченную, религиозно-философскую переработку соответствующих, нам не всегда известных, мифов и ее природы. Характерно, что в учениях этих сект она, несмотря на все это, часто выступает со своими основными чертами многоименной богини, т. е. одновременно девой, матерью или сестрой и возлюбленной, вступающей в кровосмесительное общение с сыном или братом. Эти черты она полусохранила также в своем позднейшем христианском образе, к рассмотрению какового и соответствующих сказаний мы и переходим теперь.

III. Новозаветная богоматерь

а. Крылатая богородица Откровения

Итак, мы нашли, что в среде древнееврейского народа тоже существовал культ «языческой» многоименной богини женского, материнского начала, плодородия, производительных сил, земли, природы и всей вселенной вообще. Культ этот существовал как в своем чистом виде, так и в измененном, переработанном, при чем последнее имело место особенно в возникших незадолго до начала христианской эры сектах, чтивших также божество Иисуса, в котором они видели грядущего спасителя, мессию – христа-помазанника. Заимствование и поддержание его евреями было неизбежно и понятно: он стоял в теснейшей связи с сельским хозяйством, с земледелием, на каковое перешли они в Ханаане и в небесные покровители которого мало годился скотоводческий, пастушеский Ягве.

Чтимая всем народом, вышеназванная богиня позднее, ко времени зарождения христианства, в некоторых сектах получила имя Марии по своей историзованной ветхозаветной разновидности – Мариам-Марии, матери тоже историзованного былого божества растительности – Иисуса Навина. В этом своем виде и под этим именем, равно как и под некоторыми другими, она преемственно, через посредство еврейского народа и его смешанной религии, перекочевала в христианство, где начался новый период ее истории. Изучая последний, мы наблюдаем там ряд этапов и видим, как постепенно и извилисто шел исторический путь развития христианского образа богоматери.

Чтобы убедиться в этом, проследим данный образ в раннехристианской литературе, начав рассмотрение последней с новозаветных канонических писаний.

Древнейшей, по написанию, книгой нового завета является Откровение Иоанна, относящееся к самому концу I или началу II века христианской эры. Это загадочное в многом произведение является ценнейшим памятником по изучению раннего христианства. Написанное в годину гнетущих для первохристиан, социальных условий, пропитанное жгучей ненавистью к Римской империи и императорской власти, проникнутое острой тоской по обетованном мессии – Христе Иисусе, долженствующем скоро явиться к страждущему человечеству и установить «новое небо» и «новую землю», – новый социальный строй, оно в своих туманных, фантастических, порой напоминающих бред сумасшедшего, картинах и образах рисует этот близкий приход «спасителя», крах старого и начало нового мира. Спрашивается, занимает ли там какое-либо место интересующая нас богоматерь, и если да, то в каком образе и с какими чертами она выводится там?

Чтобы найти ответ на этот вопрос, рассмотрим несколько мест Откровения, одним из которых является любопытная 12 глава, где читаем следующее:

«И явилось на небе знамение великое: жена, облеченная в солнце, и под ногами ее луна, и на голове ее венец из двадцати звезд.

Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения.

И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на голове его семь диадем.

Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца, мальчика, которому надлежит пасти все народы жезлом железным.

И восхищено было дитя ее к богу и к престолу его. А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней. И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, а дракон и ангелы его воевали с ними, но не устояли, и им не нашлось больше места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змей, называемый дьяволом и сатаною, обольщающий всю вселенную. Низвержен был он на землю, и ангелы низвержены с ним. И услышал я громкий голос говорящий на небе: ныне настало спасение, и сила, и царство бога нашего, и власть Христа его, – низвержен клеветник братий наших клеветавший на них перед богом нашим день и ночь…

Горе живущим на земле и на море! Ибо к вам сошел дьявол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени. И когда дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену, которая родила младенца. И были даны жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню, в свое место, от лица змея, и там питалась в продолжение времени, времен и полувремени. И пустил змей из пасти своей вслед жены воду, как реку, чтобы увлечь ее рекою. Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои и поглотила реку, которую дракон пустил из пасти своей. И рассвирепел дракон на жену и пошел на брань с прочими от ее семени, сохраняющими заповеди божии и имеющими свидетельство Иисуса христа».

Такова 12 глава Откровения, рисующая нам небесное рождение крылатой женой младенца Иисуса. Приведем теперь второе место оттуда, рисующее нам уже совершенно другую картину: брак агнца-Иисуса с той же женой-матерью. После изображения грядущего суда над символами Римской империи и города Рима – зверем и великой блудницей, далее читаем следующее:

«И голос от (небесного) престола исшел, говорящей: хвалите бога нашего, все рабы его и боящиеся его, малые и великие. И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуйя.

Ибо воцарился господь бог, вседержитель, возрадуемся и возвеселимся, и воздадим славу ему, ибо наступил брак агнца. И жена его приготовила себя; и дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же – праведность святых. И сказал мне: напиши: блаженны званные на брачную вечерю агнца». (19, 5–9).

Разберемся теперь во всем этом апокалиптическом материале, отражающем перед нами раннехристианские представления о богоматери – многоименной богине. Пред нами здесь два мифологических мотива: рождение ею своего сына – спасителя Иисуса и брак последнего с нею. Но как рисуются оба эти мотива – события и с какими чертами выступает сама героиня? На фоне звездного неба и в образе царицы небесной.

Действительно, крылатая «жена» 12 главы, облеченная в солнце, с лунным подножием и со звездным венцом на голове, рождающая в муках рождения на небе своего божественного сына, – эта жена является копией, двойником Изиды – Иштар – Астарты – Кибелы, изображавшихся так же, с таким же чертами и атрибутами. Все эти богини, бывшие «царицами небесными» и девственными матерями, в числе прочих своих образов имели также своим небесным, звездным символом зодиакальное созвездие крылатой Девы, якобы, ежегодно непорочно рождающей своего растительно-солнечного сына. Изображение этого созвездия и легло в основу апокалиптического образа жены, вернее – женщины. На этом основании можно думать, что последняя самим автором и первохристианами вообще считалась одновременно матерью и девой, девственницей, как этого мы и должны были ждать.

Что же касается самой сцены рождения с преследованием матери драконом, ее бегством и войной с ним архангела Михаила, то она является христианской переработкой знакомого нам мифа об Изиде и Горе.

Выше мы видели, что, по этому мифу, беременная Гором Изида бежала от преследований дракона Сета в потаенное, уединенное место родила там названного сына, а этот последний, подросши, вступил в борьбу с драконом и победил его. Как видим, миф этот христиане переработали таким образом: мотив бегства матери и рождения ею божественного сына-спасителя они заимствовали почти целиком, а борьбу с драконом связали с мнимым главнокомандующим небесных, ангельских сил, полчищ – архангелом Михаилом, заместившим здесь Гора. И это не единственный случай: мы могли бы указать еще много черт у Михаила, заимствованных христианами от этого египетского божества, двойника Озириса.

Второй мифологический мотив – брак агнца Иисуса с «женой» – тоже уже знаком нам по разбору мифов древневосточных богоматерей, якобы, вступающих в кровосмесительную связь со своими сынами и братьями. Под этой женой здесь, несомненно, надо понимать всю ту же «жену» 12 главы, выступающую там в образе девы-матери. Иными словами, в данном месте Откровения мы имеем перед собою мифологический мотив кровосмесительного брака христианской богоматери-девы со своим сыном – Иисусом – брака или, проще говоря, полового общения. Мотив этот, как мы видели раньше, является отзвуком своеобразных брачных норм в эпоху господства матриархата с его наследованием и счетом по материнской, женской линии.

В итоге мы находим, что, судя по Откровению Иоанна, многоименная «языческая» богоматерь – богиня, попавшая к первохристианам чрез посредство еврейского народа и в его обработке и превратившаяся у них в богородицу – мать Иисуса, в ранний период христианства еще удерживала свои яркие «языческие», исконные черты богини и еще не была превращена в мнимоисторическую личность земной женщины, жены назаретского плотника Иосифа. То же мы наблюдаем там, – заметим кстати, – и в отношении Иисуса: в Откровении он – божество, небесный образ, наделенный сверхчеловеческими чертами и сказочными, фантастическими деталями, совершенно лишенный своей евангельской истории. Отсюда следует, что в эпоху написания этого произведения, историзация, превращение в мнимоисторические личности, Иисуса и его матери еще не произошли, их, фигурирующая ныне в евангелиях, история еще не была выработана, – все это произошло только позднее, несколько десятков лет спустя.

Таков первый этап исторического развития христианского образа богоматери. Посмотрим теперь, что же было с ним дальше.