Текст книги "Спэнсер Коэн (ЛП)"

Автор книги: Н. Р. Уолкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

него загадку. Он выдавал наименее ожидаемые комментарии и реплики, и я реально начал

задумываться: Эли походу чокнутый дебил, раз ушел от него.

– Нам не туда? – спросил Эндрю, кивнув в сторону дальней части салона.

Я прошел к входной двери.

– Нет. Мы отправляемся к тебе. На автобусы сюда.

Эндрю пожал плечами, но остался стоять на месте.

– Ну, ты можешь ехать на автобусе, если хочешь, но я за рулем. Моя машина там. – Он

указал на дальнюю часть салона.

Эмилио засмеялся, а я показал ему «фак» и, вздернув подбородок, прошагал мимо Эндрю.

– Тогда туда.

– Пока, мальчики, – сказала Даниэла. – Лола просила передать, что позвонит тебе завтра.

– Спасибо, – ухмыльнулся я и придержал для Эндрю открытую заднюю дверь. – Мог бы и

сообщить, что водишь.

Он улыбнулся, выходя на солнышко, и двинул в сторону припаркованного на стоянке за

рядком магазинов «бмв», где мы чуть раньше уже проходили.

– Когда мы шли мимо нее, ты даже не заявил типа: «Эй, вот моя тачка».

Он отпер ее и открыл водительскую дверь.

– Не могу же я выдать все свои секреты за два дня.

– Вождение машины – не секрет. – Я поставил проигрыватель на заднее сиденье и уселся

на переднем в его безукоризненно чистой машине.

– Ты никогда не спрашивал про вождение, – сказал он, перемещая рычаг передач в

обратном направлении. – Что если Эли спросил бы тебя о моей машине? Ты облажался

бы.

– Я бы ответил, что был слишком занят, пока ты трахал меня на заднем сиденье, чтоб

обращать внимание на машину.

Он включил передачу и разинул рот.

Я рассмеялся.

– Шучу. Мы ни за что бы там не поместились. Однако могло бы что–то выйти из

«перевернутого ковбоя»…На слэнге так называется поза, при которой один лежит на

спине, а второй находится сверху спиной к партнеру.

Он прищурился, выставил первую передачу и развернул машину.

– Тебе всегда нужно шокировать?

– Иногда. А иногда это просто весело. Как сейчас.

Он покачал головой и вырулил на улицу.

– Было смешно?

– Ага. А еще кое–что поведало без необходимости спрашивать.

– И что же?

– Ты не поправил меня, когда я предположил, что ты был бы сверху, – сказал я, стараясь

казаться легкомысленным, хотя мой член отреагировал совсем не легкомысленно.

– Э–э, вето. – Он откашлялся и разрумянился целой палитрой красного оттенка. – Вето, вето, вето.

Я хохотнул.

– Справедливо. Но могу сказать: сейчас ты это представляешь.

Он зыркнул на меня.

Я указал на дорогу.

– Следи за движением. Господи!

Чем он, к счастью, и занялся.

– Хочешь прокатиться?

Я фыркнул.

– Ни за что. Не та сторона машины, не та сторона дороги.

Он проворчал что–то очень похожее на «долбаные австралийцы», подстраиваясь под

движение. Пришлось признать: водителем он был отличным. А машина довольно

неплохой.

– Я не сидел за рулем с момента переезда сюда, – признался я.

– Вообще?

– Ага. Либо автобус, либо ногами. Я живу рядом со всеми нужными мне местами. Хотя, если честно, мне этого не хватает.

На какое–то время задумался.

– Я до этого пошутил, но могу притормозить, если ты на самом деле хочешь за руль.

– Нет, – сказал я, улыбаясь. – По мне так лучше не долбать твою тачку на втором

свидании.

– Свидании?

– Ну, ты меня понял. Во всех смыслах и мотивах. А если Эли спросит – да. Свидание. –

Казалось, он пребывал в шоке, так что я добавил: – Не паникуй, я не жду, что ты отдашься

мне на втором свидании.

Он покачал головой.

– Ты невыносим.

Я довольно промурлыкал:

– Спасибо. Между прочим, ты отлично справился, когда я обнял тебя. Круто сыграно.

– Я… не ожидал.

– А я не ожидал твоего заявления дамочкам насчет моей гомосексуальности.

Он проверил зеркало заднего вида и перестроился в другую полосу.

– Да, меня бесят замечания типа «ужасно, что ты гей». – Он нахмурился. – Это

неуважение.

– Да, – согласился я.

– Надеюсь, Эмилио не был против, что я высказал его клиентам.

– Абсолютно нет. Эмилио без всяких угрызений совести ставит на место грубиянов.

– Он очень хорошо рисует от руки, – сказал он. – Меня это поразило. Наверно, я никогда

не считал татуировщиков художниками.

– Разумеется. За исключением того, что его борд – человеческое тело.

Он улыбнулся.

– Зачем мы едем ко мне? – спросил он. – Разве мы не собираемся сегодня на выход?

– Собираемся. Нам нужно настроить твой проигрыватель, потому что ты еще не слышал

Нину Симоне в исполнении Джеффа Бакли.

Он припарковал машину недалеко от дома и секунду не шевелился, словно хотел что–то

сказать, но не был уверен, стоит ли. В конце концов, произнес:

– Звучит здорово.

После этого он немного замкнулся. Словно мы вернулись в день знакомства в кафе.

Господи, это реально было всего два дня назад? Казалось, он выстроил оборонительную

стену, из–за которой его улыбка стала совсем не той, а манера говорения немного

неестественной. Он опустил проигрыватель на обеденный стол.

– Хочешь включить? – спросил я.

Он вытер ладони о брюки.

– Может, позже. Воды?

– Конечно. – Я улыбнулся ему. Не знаю, почему меня так это парило, и почему больше

всего я желал исправить то, что сделал неправильно. Он предложил мне попить, но

выглядел расстроенным. Мне хотелось спросить его, все ли нормально, но не хотелось, чтоб он заявил: «Сделка окончена». Я не хотел прекращать проводить с ним время.

Поэтому притворился, что ничего плохого не происходило, и направил настроение в

безопасное русло.

– Есть фильмы?

Какого хрена я творил? Мозг приказывал уйти. Глупое сердце говорило глупым ногам

стоять на месте и велело моему глупому рту задавать глупые вопросы.

– Конечно, – крикнул он из кухни. – В тумбочке под телевизором. И есть «Нетфликс».

Я открыл тумбочку, желая осмотреть его коллекцию фильмов, и улыбнулся, увидев

первый диск, – «Как приручить дракона». Я вытащил его и поднял, когда он вернулся в

комнату.

Он искренне улыбнулся.

– Второй тоже есть, – сказал он. – Ты вроде говорил, что видел только первый.

Я открыл коробку и вставил диск в плеер.

–Этот я видел. Но нам стоит смотреть по порядку.

Он хмыкнул и плюхнулся на диван, выглядя более расслабленным. Что бы его ни

беспокоило мгновение назад, позабылось, отчего я стал счастливее, чем, наверно, должен

был. Я взял пульты из аккуратного рядка под огромным плоским экраном и вручил их

ему, усаживаясь на другой край дивана. Я собирался усесться рядом, но решил повторно

его не пугать. Он передал мне бутилированную воду.

– Спасибо.

Он понажимал какие–то кнопки, и начался фильм, но потом что–то сделал на своем краю

дивана, который начал медленно опускаться назад, превращаясь в кресло.

– Эй, – сказал я. – Как я это делаю?

Уголки его губ приподнялись как раз в тот момент, когда он отпивал из бутылки.

– Сбоку есть кнопка.

Я нашел кнопку, и медленно начала подниматься опора для ног, а спина автоматически

отклонилась назад.

– О, дружище, мне нужно купить себе такой же.

– Сестра заявляла, что это пустая трата денег. Но лучше решений я в жизни не принимал.

– Понимаю почему. – Господи, было так удобно. – Окей, расскажи мне о том, что ты

рисовал для фильмов.

Он улыбнулся.

– Хорошо.

– Над чем тебе больше нравится работать? – спросил я. – Люди или драконы?

– Драконы.

– Который именно?

– Беззубик.

– Разумеется.

– Проблема?

Я засмеялся.

– Нет. Было бы ошибкой выбрать кого–то другого. Он самый милый, без сомнений.

Эндрю хохотнул.

– Так и есть. Он очень похож на кота.

Некоторое время мы смотрели фильм в тишине.

– В настоящее время работаешь над чем–то? – задал я вопрос. – Хочу посмотреть твои

работы.

Он швырнул мне обложку диска и вздернул бровь, возвращаясь к фильму. Я таращился на

обложку, не совсем врубаясь, в чем прикол. А потом меня осенило. О, Господи.

– Ты рисовал обложку?

– Думал, мне придется ударить тебя ею по голове, – со смешком сказал он. – Да, я работал

над ней. Но работа не только моя. Требуется громадная команда.

Я изумленно покачал головой.

– Ты работал над гребаной обложкой? Офигеть как круто! Ты должен это провозгласить.

Почему ты всем не рассказываешь?

– Потому что я не мудак.

Я фыркнул.

– А я был бы огромным мудаком.

Он захохотал.

– В этом городе и без меня достаточно выпендрежников и звездных подражателей.

– Знаешь что? – спросил я. – Мне нравится это в тебе.

Его губы дрогнули от пытавшейся вырваться улыбки.

– Спасибо. – Он вернулся взглядом к фильму. – Ты тоже не пытаешься вскарабкаться по

социальной лестнице. Приятно встретить такого человека в этом городе.

Его слова вынудили мое сердце сбиться с ритма, что застало меня врасплох. Типа как при

столкновении с форвардом в матче по регби.

Он смотрел на меня и кусал губу, и я почти мог видеть бегающие мысли в его голове.

Потом он улыбнулся.

– Хочу тебе кое–что показать. – Он спрыгнул с дивана и ждал, пока я нажму на кнопку, чтоб автомат вернулся в исходную позицию. Он выгнул бровь. – Знаешь, можно просто

слезть.

– Ни за что, – возразил я. – У меня до сих пор на заднице шрамы от ботинка Наны. Я

спрыгнул с ее кресла, мне тогда было шесть. С того момента я послушно поднимаю

каждое кресло, в котором сижу.

Он рассмеялся и кивнул в сторону лестницы.

– Пойдем.

Я проследовал за ним, оценивая открывшийся вид на его зад. Он остановился в дверном

проеме, но я мог рассмотреть, что было внутри: его огромная постель размера «кинг–

сайз» с массивным деревянным каркасом, покрывало и одинаковые черно–золотые

подушки, и даже не касаясь их, я знал – они были дорогими. И мягкими.

– Если ты хотел меня в своей спальне, стоило только попросить, – пошутил я.

Только вот я не шутил. Я был бы не прочь провести немного времени в его комнате.

Он прошел к другой двери.

– Вообще–то в шкафу.

– Хочешь меня в гардеробной?

Он с недоумением уставился на меня.

– Где?

Чертовы австрализмы не давали покоя.

– Блин. Шкаф. Гардеробная. Одна фигня. Серьезно, тебе необходимо выучить

австралийский, чтоб общаться со мной. Ты реально возьмешь меня в шкафу? – Я пожал

плечами. – Меня извращения не смущают.

Он остановился, касаясь рукой двери.

– У меня нет извращений, – возмутился он. – Ты всегда говоришь только о сексе?

– Не всегда, – признал я. – Еще частично о еде и музыке.

– В каком–то конкретном порядке?

– Нет. Люблю менять местами. Заставлять гадать.

Он закатил глаза и отвернулся к двери.

– Я еще никому этого не показывал, но думаю, ты сможешь оценить.

Я припомнил, насколько он волновался, когда решил мне что–то продемонтсрировать, поэтому мне стало любопытно, что же это такое. Он открыл дверь, и с правой стороны

длинного гардеробного шкафа виднелись полки и аккуратно висящая одежда. А слева –

голая стена. Только это была не просто стена. Над моей головой было длинное узкое окно, откуда пробивалось естественное освещение, а стену покрывали борды. Они явно были

нарисованы им; некоторые черно–белые, некоторые цветные. Одни полностью

завершены, другие были лишь набросками.

– Ого, – прошептал я, сразу же узнал персонажей из просмотренных фильмов и не мог

оторвать от них глаз. – Эндрю, они невероятные.

Он усмехнулся, кажется, почти с облегчением. Он правда считал, что мне не понравится?

– Они довольно классные.

– Классные? – повторил я. – Они потрясающие. Ты потрясающий. Не верится, что ты их

нарисовал! – Смущение вперемешку с капелькой гордости окрасили его щеки. – Почему

они не в гостиной вместе с драконом?

Он посмотрел на них и вздохнул.

– Не знаю. Наверно, не хотел, чтоб работа ежедневно пялилась на меня. Я многогранен, –

тихо сказал он.

– Справедливо, – ответил я. – Понимаю твою точку зрения. Но серьезно? Они

невероятные! Почему хотя бы не на стене в спальне?

Он прыснул.

– Сомневаюсь, что взрослый мужчина оценил бы мультяшных персонажей. – Он

прокашлялся. – Если ты понимаешь меня.

Я хмыкнул.

– Тогда ты точно привел в дом не того парня. – Хотел сделать импровизированное

замечание, но вдруг задумался: – Эли они нравились?

– Да. Но думаю, он радовался, что они были спрятаны. Как я уже говорил, никто их не

видел.

– Я под впечатлением, – я опять глянул на рисунки. – Который твой любимый?

Его лицо засияло.

– Этот. – Он указал на цветной рисунок Марти, зебры с радужным афро из

«Мадагаскара». – Его было весело рисовать. Который нравится тебе?

Я ткнул в одного из двух героев «Кун–фу Панды».

– Мне нравится, что это всего лишь набросок с общими формами тела. Мы можем понять, кто они, но…

– Что но?

– Здорово, что он открыт для интерпретации. Они могут уходить, как бы прощаясь, к нам

спиной или, наоборот, возвращаться. Типа знаешь, только самое начало.

Не дождавшись ответа, я повернулся на него и заметил, что он таращился на меня. Рот его

был открыт, но потом он покачал головой и решил не произносить того, что было на уме.

– В этом вообще есть смысл? – спросил я. – Или я не правильно понял?

Он с трудом сглотнул, глазами приклеившись ко мне, и прошептал:

– Превосходный смысл. Спасибо.

Внезапно воздух в гардеробной стал наэлектризовываться. Я хотел коснуться его, поцеловать его. Господи, мне хотелось попробовать его губы на вкус. Но все было не так.

Я был здесь, чтоб помочь ему вернуть бывшего. Благодаря напоминанию, какого черта

мне тут понадобилось, я глянул в окно и увидел цвет неба.

– Э… – Я сделал вдох, пытаясь собраться. – Уже поздно. Нам еще нужно поесть, да?

Он отступил на шаг назад и медленно выдохнул. Значит, электричество между нами не

было плодом моего воображения.

– Да.

Я развернулся в сторону развешенной одежды.

– Знаешь, никогда раньше не видел настолько опрятного шкафа. – Даже на полках одежда

лежала совершенно.

Он коснулся висящей рубашки.

– В последнее время у меня было много свободного времени.

О, точно. Эли. Снова вернулись к нему. Я начинал ненавидеть этого парня, а ведь даже в

глаза его не видел.

– Здесь есть его одежда?

Глаза Эндрю слегка сузились.

– Нет.

– Какая жалость. Надеялся, он оставил рубашку или типа того.

– Почему?

– Чтоб я надел ее, – сказал я ему. – Чтоб он мог заметить. Мы же хотим добиться его

реакции, так?

– Наверно, – ответил он, вытащил трикотажный жилет в том же стиле, что и надетый на

нем свитер, только серо–синий, а не красно–синий. И поднял его на вешалке. – Он купил

его мне.

– Еще лучше, – сказал я с улыбкой. – Можно я надену?

Он удивленно моргнул.

– Ладно.

Я приложил его к рубашке.

– Сочетается?

– Хм, не очень–то.

Он был прав. Оттенок синего был другим. Я снял белую рубашку на пуговицах и с

длинными рукавами с вешалки.

– Вот что мне подойдет.

Мы были примерно одинакового роста, но совершенно разной комплекции. Я был

худощавым, он плотным, а ознакомившись с его прессом, могу сказать – он был в

прекрасной форме. Жаль, что он прятался под своим свитером и неважно, каким

милашкой в нем выглядел.

Я начал расстегивать рубашку.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Я не могу надеть твою рубашку поверх своей. – Я расстегнул последнюю пуговицу и

стянул ее с себя. – Не переживай, я оплачу химчистку.

– Не в том дело, – сказал он и откашлялся. Он пытался не смотреть на меня, но, кажется, не мог себя перебороть. Меня его взгляд не смущал. – У тебя голая грудь.

– Эй, – сказал я, глубоко оскорбившись. – У меня растут волосы на груди. – Я пригладил

свой пушок.

Он засмеялся, а покраснел настолько густо, что даже уши порозовели.

– Нет, я о том, что у тебя на груди нет татуировок.

– Не, только «рукава». – Я посмотрел на свои плечи, где заканчивались чернила, и

начиналась чистая кожа. – Что? Удивлен?

– Ну, да. Просто предполагал, что они у тебя…везде. – Он до сих пор краснел и пытался

не пожирать меня глазами и не улыбаться.

– Еще нет. Может, когда–нибудь. Они вызывают привыкание, но меня пока все

устраивает. – Я набросил рубашку и приступил к пуговицам. – Если найду правильную, наверно, сделаю.

Он призадумался, но ничего не произнес.

Покончив с рубашкой, я поднял обе руки.

– Села очень хорошо. У тебя есть вкус в одежде.

Он слегка улыбнулся.

– Спасибо.

Я начал закатывать рукава, но остановился.

– Рукава вверх или вниз? – спросил я. – Хочешь, чтоб он увидел, или нет?

– Решать тебе, – ответил он.

– Нет, решать как раз таки тебе. Твои слова, что он не поверит, что ты можешь

встречаться с парнем в татуировках, поэтому я могу их не заворачивать. Без проблем.

Его глаза встретились с моими, и он покачал головой.

– Вверх. Не строй из себя того, кем не являешься.

Я зашелся в хохоте, хотя ничего забавного не было.

– Вообще–то я именно такой и есть. За это мне и платят.

Он отвел взгляд, словно нитки на его одежде были самой увлекательной вещью.

– Да, наверно.

– Но спасибо, – сказал я. – За желание, чтоб я был собой. – Он понятия не имел, что эти

простые слова значили для меня.

Он вымученно улыбнулся, потом взялся за низ свитера и стянул его. Затем расстегнул

рубашку и, не произнося ни слова, снял и ее. Он перебирал одежду, пытаясь найти

подходящую, прошел к сложенной стопке. Вытащил серую, но не успел ее надеть, прерванный моей репликой:

– Стоп.

Он обернулся:

– Что?

И вот я без единого намека на стыд таращился на его тело. Его идеально накачанные, идеально выраженные грудь и пресс.

– Охереть, Эндрю.

– Ой, – сказал он, и я почти застонал, когда его румянец окрасил шею и грудь. Он

копошился с рубашкой.

– Можешь смело ее не надевать, – предложил я. – Господи.

– Говорил же, что занимаюсь, – произнес он, натягивая рубашку, несмотря на то, что я

почти умолял его этого не делать.

– Да, но про сексуальность ты не упоминал.

Он расхохотался надо мной, пренебрегая всеми комплиментами. Эндрю – пестрая смесь: он был застенчивый и даже немного кроткий, но еще прямолинейный. Обычно я мог

угадать «верх» или «низ», но он совершенно сбивал меня с толку.

– Окей, время личных вопросов, – объявил я.

Он свесил голову на грудь.

– О, нет.

Я улыбнулся такой реакции.

– Помни, ты можешь наложить вето в любое время.

– Грозно звучит, – пробурчал он, но посмотрел на меня с надеждой. А еще с ожиданием и

страхом…

– Эли. Он был сверху или ты? – Вообще–то знать такое я не имел никакого права.

Разумеется, этот момент поведал бы мне о динамике их отношений, но ни одного клиента

я раньше не спрашивал о настолько личных вещах. Но с Эндрю… мне нужно было знать.

Мне хотелось знать, каков он в постели.

Сначала он пребывал в шоке – было очевидно – а его одежда снова завораживала. Брови

на секунду нахмурились, и я решил, что он не ответит. Но потом он пожал плечами.

– Все сразу. Хотя было…

Все сразу. Боже, он становился все лучше.

– Хотя было что?

– Нечасто.

Нечасто? Да какого хрена с этим Эли? Что–то явно не сходилось.

– У меня серьезные опасения о психическом состоянии Эли.

Он проигнорировал комментарий, но смотрел прямо мне в глаза.

– Личный вопрос, – повторил он, взял меня за руку и исследовал татуировки, точнее –

провел пальцем по самому большому из четырех дроздов, и мое сердце почти перестало

биться. К такому «личному» я не был готов. – Что это значит?

Я проглотил ком в горле, понятия не имея, что отвечать. Понятия не имея, смогу ли. Мои

татуировки, как и у большинства людей, были напоминаниями, знаками отличия из

личного опыта. Да, я мог носить их на коже, показывая всему миру, но их значение было

слишком личным. В конце концов, я покачал головой и прошептал: – Вето.

Глава 6

Для воскресного вечера в баре было довольно людно.

После нашего разговора в шкафу Эндрю немного притих. Ирония от меня, конечно

же, не ускользнула. К счастью, он не стал прессовать, а ласково улыбался и слишком

старался исправить мое настроение, примерно так же, как кто–то балует собаку, которую

до этого очень больно пнул.

И здесь ирония от меня не ускользнула.

– Выпить? – спросил он. Я кивнул, он отправился к бару, а мне выпало искать для

нас столик. Вернулся он с двумя бутылками пива и одну вручил мне. – Я задал тебе кучу

вопросов, а про предпочтения в выпивке – нет.

– Подойдет, – сказал я. – Отличный выбор.

Бар заполнялся, становясь все оживленней и громче. Мы болтали о всякой ерунде: где бывали, кем хотели стать в детстве, о самых постыдных моментах, о любимых и

ненавидимых предметах в школе, первой влюбленности, первом поцелуе. После третьей

бутылки мне почти удалось вычеркнуть из памяти, для чего мы сюда завалились. Пока

Эндрю не бросил взгляд за мое плечо, глаза его не округлились, а сам он не побледнел.

Я придвинулся ближе и положил руку ему на талию.

– Эли здесь? – тихо прошептал я ему на ухо и скорее ощутил, чем увидел, его кивок.

– Он нас видел?

Я чувствовал, как опускалась и вздымалась грудь Эндрю, а потом он кивнул.

– Да. Сейчас.

– Хорошо, – произнес я, откидываясь назад и улыбаясь. – Именно этого мы и

хотели.

Он посмотрел на меня взором, который я не смог прочитать. Страх?

Неуверенность? Сожаление?

Все еще держа его за руку, я наклонился и зашептал ему на ухо:

– Мечтаю узнать, в каких еще местах тебя окрашивает румянец.

Он загоготал и, как и предполагалось, покраснел. Собственно, это и было моей

целью.

– Господи, – пробормотал он, отхлебнув пива.

Я ухмыльнулся. Идеальная реакция. Если уж не для членоголового бывшего

бойфренда, то для меня. Я и не осознавал, что у меня имелся «пунктик» на пунцовеющих

парней.

Я не осознавал, что у меня появлялся «пунктик» на Эндрю.

Конечно, мое отношение к нему отличалось от отношения к другим клиентам, но

только из–за того, что мы хорошо ладили. Или я убеждал себя в этом? Я не заморачивался

до тех пор, пока позади нас не нарисовался парень, видеть которого до сих пор мне не

доводилось, и меня как громом шарахнуло…

У меня были чувства к Эндрю.

Я не знал, чего хотел. Но не сомневался в одном: я не хотел, чтоб Эндрю помирился

с Эли. На самом деле я не хотел, чтоб они даже просто поговорили.

Я провалил свою работу. Ну, вообще–то не совсем правда. Я влиял на свою работу

ради личной выгоды – что еще хуже.

– Что мне делать? – спросил он.

Я собирался сказать ему идти к бару. Дать Эли возможность вступить в контакт. Но

потом Эндрю положит руку мне на грудь… и это прикосновение, это тепло изменили все.

– Мы выжидаем, – прошептал я ему на ухо. Я чувствовал аромат его одеколона, чувствовал жар его тела. Что невероятно будоражило, и мне едва удавалось говорить. –

Мы заставим его ревновать. Заставим понять, от чего он ушел.

Эндрю с придыханием горячо проговорил мне в ухо:

– Он смотрит.

Господи, голова закружилась, сердце загромыхало в груди.

– Хорошо, – пробормотал я. И ведь было хорошо. Мне хотелось, чтоб Эли смотрел.

Мне хотелось обвить Эндрю рукой за шею и поцеловать. Черт, мне хотелось целовать его, пока он не забудет свое имя. Мне хотелось сделать даже больше. Я ни капельки не солгал

насчет желания посмотреть, докуда спускается его румянец.

– Мы уходим или остаемся? – пролепетал он мне в ухо.

Я не знал. Впервые с момента начала этой халтуры я понятия не имел, что делать. Я

осознавал, что мы должны остаться, осознавал, что обязан спровоцировать контакт для

своего клиента, но не был готов к завершению дела.

Боже, голова была забита совершенно не тем. И рулил ей точно не разум. Я

натурально пребывал не в состоянии мыслить – в чем заключается суть всех шуток про

мужчин–геев – но решение принималось не только членом. Мое глупое сердце

умудрилось рассказать о многом. К сожалению, мой глупый мозг обнаружен не был.

– Пошли отсюда.

Я взял его за руку и повел по бару. Тогда–то и заметил Эли: он ничем не отличался

от увиденного мною на фотках человека. Сомнений не было – он обратил внимание на

надетый на мне жилет, потому что прищурился и всматривался в Эндрю.

Выйдя на улицу, я прикладывал усилия не лыбиться, а Эндрю вдруг рассмеялся.

– Видел его лицо?

– Да. – Я распахнул дверь ближайшего такси и придержал для него. Он

проскользнул на заднее сиденье, а я присоединился к нему.

– Чем теперь займемся? – спросил он. Мне стало интересно: его воодушевление

было спровоцировано достигнутым контактом или из–за того, что отпала причина

изображать свидание, или из–за трех бутылок пива? Но его улыбка была прекрасна.

Я дал таксисту адрес Эндрю.

– Мы отправляемся к тебе постить фотки в твоем «фейсбуке».

Он снова расхохотался. Все лицо засияло, словно он был только что постучавшим в

дверь и давшим деру подростком.

– Ты не шутил, говоря, что мы добьемся от него реакции.

Я согласился.

– Он был в шоке.

– Не думаю, что ему приглянулся мой жилет на тебе.

– Потому–то я его и надел.

Он испустил тихий смешок, а я ждал начала осознания. Обычно за огромным

успехом следовало «что же я натворил?», но с Эндрю этого так и не произошло.

– Мне стоит переживать насчет фотографий, которые ты хочешь выложить на

«фейсбук»? – осведомился он, проходя в гостиную.

– Нет. Я сказал «фейсбук», а не «грайндр7».

7

Приложение для геев и бисексуальных мужчин.

Он захохотал и отправился в кухню. Я заметил все еще не подключенный

проигрыватель, решил, что он нуждался в работе, и склонился над низким комодом

подключить шнур питания как раз в момент возвращения Эндрю.

В руках он держал два пива и совершенно точно заценивал мою задницу.

–Нравится то, что видишь? – спросил я, вздернув бровь.

Он всучил мне бутылку.

–Заткнись и пей.

Я принял пиво с хохотком.

– Предполагалось, что ты кроткий и вежливый парень. А не нахал, отдающий

приказы заткнуться и пить.

Он отхлебнул пива и, глотая его, улыбнулся.

–Только с людьми, с которыми мне не комфортно.

– Рад слышать. – Мы чокнулись бутылками. – Твое здоровье.

В течение нескольких долгих секунд мы не отводили взгляды, отчего сердце мое

сбивалось с ритма, а пах обожгло теплой волной. Не будь он клиентом, я забрал бы из его

руки бутылку, пихнул на диван и нашел каждую точку на теле, что вынуждала бы его

стонать.

Абсолютно не обращая внимания на порнографические картинки в моей голове, он

плюхнулся на диван и закинул ногу на кофейный столик.

– Пластинка сама не заиграет, – поддел он.

Хмыкнув, я поднял с кресла подушку и швырнул в него.

– Хренов командир.

Подушку он с легкостью поймал и положил на колени. Мне стало любопытно: он

пытался спрятать свое возбуждение, или на грани пребывал только я? Вне всякого

сомнения, мне было известно, что по приходу домой придется взять решение вопроса в

свои руки.

Я опустил винил на вертушку и не смог не улыбнуться наполнившему комнату

знакомому потрескивающему звуку, после чего заиграл Джефф Бакли. А потом, все еще

стоя лицом к проигрывателю, я указал на свой зад.

– Разглядел, как следует?

Я обернулся – он смотрел в телефон.

– Прости, что? – отрешенно спросил он.

– Ничего, – ответил я, садясь рядом с ним. – Он писал тебе?

– Нет.

– Напишет.

– Ты говоришь очень смело.

– Я хорош в своем деле.

Он несколько раз моргнул и сделал долгий глоток пива. Я отобрал у него телефон, нажал кнопку камеры, обнял себя за плечи его рукой и дирижировал нами, чтоб

выглядели мы как можно непринужденнее и ближе. Я поднял телефон снять сэлфи, но

первая фотка вышла плохой – он не улыбался.

– Тебе позволено улыбаться, – обратился я к нему.

Он улыбнулся, но слишком натянуто. Поэтому я вцепился пальцами в его ребра, а

он подскочил и, почти расплескивая пиво, захохотал.

– Эй! – воскликнул он, игриво отпихивая меня.

Я держал палец на кнопке и повернул голову, пытаясь укусить его за грудь. Он

громко фыркнул, а я защекотал его снова. Мы полулежали, спина моя прижималась к его

груди. Рука вернулась на мое плечо, ладонь легла мне на грудь. Было очень спокойно, очень естественно. Я снял еще несколько фотографий, на которых лицо его стало

улыбающимся. Беззаботной улыбкой.

– Идеально, – изрек я. Вызвал приложение «фейсбук», и, заметив несколько

уведомлений и сообщений, – которые меня совершенно не касались – протянул ему

телефон. – Хочешь просмотреть?

Он поставил пиво на столик и принял мобильник. Он мог бы с легкостью

использовать руку, что покоилась на моей груди, но ему явно нравилось место ее

пребывания. Я–то точно не возражал.

– М–м–м, – протянул он. – Обычная чушь. – И вернул мне телефон без намека на

колебание.

Я нажал кнопку загрузки и выбрал фото, где видно меня было только от макушки

до глаз, и было оно немного размыто, зато бросалось в глаза, что мы хохотали. А еще

очевидно, что голова моя на его груди, а его рука обвивала мои плечи.

– Эту? – спросил я.

Секунду он разглядывал ее и ответил кивком.

– Что же мы скажем? – поинтересовался я.

– Не знаю, – отозвался он. – Домен–то твой.

Я фыркнул, напечатал «лучший вечер в жизни» и, не давая себе возможности

задуматься, не перебарщивал ли, нажал «отправить».

– Готово.

Он молчал, а я ощущал биение его сердца под моей головой. Он так и не убрал от

меня руку, а я до сих пор не возражал. По прошествии буквально нескольких секунд

полетели первые «лайки». Затем несколько «ЛОЛ», парочка «Эндрю????» и «Привет, Эндрю, кажется, кто–то украл твой телефон».

Эндрю зашелся в хохоте.

– Это Мишель. Мы работаем вместе. – Потом прилетело личное сообщение. – И–и–

и–и–и–и вот и Сара, – вздохнул он. Однако читать не стал, а спустя примерно двадцать

секунд телефон зазвонил. На экране высветилось имя его сестры, и он со стоном принял

вызов. – Привет.

Расслышать можно было только жужжание, точных слов не разобрать. Она,

кажется, задала вопрос: «Он рядом с тобой?».

– Ну, да. Мы можем побеседовать завтра?

Я прилично отпил пива и провел пальцами свободной руки по все еще обнимавшей

меня за плечи руке. Даже смешно, насколько это было естественно, насколько интимно и

совершенно потрясающе. Такой близости у меня не наблюдалось уже довольно давно.

Конечно, у меня случались «однодневки», время от времени бывали даже «двудневки», но

такое – никогда. Ничего похожего на дуракаваляние воскресным вечером на диване в

обнимку.

–Это сделано, чтоб спровоцировать его реакцию, вот и все, – сказал Эндрю. –

Ничего особенного.

Ничего особенного.

Только было все наоборот. По крайней мере, для меня. И только я подумал, что

смог бы привыкнуть находиться рядом с Эндрю, как вдруг вспомнил: он вообще–то уже

был влюблен в другого. И реальность врезалась в сознание, как долбаный грузовик.

А реальность такова: работа все еще требовала выполнения, невзирая на

наслаждение от игры в фейковых бойфрендов. Как же не хотелось ее выполнять. Но он

платил мне, чтоб вернуть бывшего.

Охрененно, мать вашу. Я отпустил его руку, сел прямо и повернулся к нему.

– Могу я поговорить с ней? – тихо спросил я.

Он нахмурился.

– Спэнсер хочет с тобой поговорить, – сообщил он ей. Сестра что–то проговорила, я

не смог разобрать что именно, и он передал мне трубку.

– Привет, Сара, это Спэнсер, – поздоровался я.

– Привет, – неуверенно отозвалась она. – Милое фото.

– О, благодарю.

– Он говорит о тебе, – сказала она.

Ой.

Помни о работе, Спэнсер. Помни, для чего он проводит с тобой время.

Я откашлялся.

– Можно просьбу?

Она молчала, ожидая продолжения.

– Не могла бы ты оставить коммент под фото насчет нашей встречи в следующую

субботу? – попросил я. – Напиши: «Девять часов, бар «Джаз и Блюз».