Текст книги "Азиатская Европа (сборник)"

Автор книги: Мурад Аджи

Полностью отдаю себе отчет в сказанном. Но мои слова ни на йоту не расходятся с официальным житием Григория Просветителя, с записками Фавста Бузанда и других летописцев того времени. Я лишь воссоединил легендарные предания тюрков и армян и перенес их на реальную, историческую почву, ничего не добавив и не убавив. Поэтому продолжаю.

…Чтобы осуществить задуманное, к делу привлекли внука Просветителя, названного в честь деда Григорисом: его пятнадцати лет от роду рукоположили в епископы – важным духовным лицом пошел отрок на север, на встречу с вестниками Посланца Божьего… А может быть, мальчика просто отдали на воспитание (в аталычество), что сходилось с традициями тюрков и что вполне вписывается в ход дальнейших событий.

У степняков – и только у кипчаков! – юный Григорис постиг обряды почитания Бога Небесного. У них – и только у них! – он наяву увидел спасающий крест, иконы, молитвы, услышал колокольные перезвоны, призывающие к молитве, о которых рассказывал ему дед… И самое главное – здесь он первымиз христиан принял водное крещение, а потом и наложил на себя крестное знамение в знак очищения и подчинения Богу. (Около Дербента сохранилось озеро Аджи и рядом селение Гюрги.)

Большой палец правой руки он присоединил к безымянному, поднес их ко лбу, опустил на грудь, положил на левое плечо, потом на правое… Так делали тенгриане, осеняя животворящим крестом Тенгри, так с тех пор стали делать христиане Армении.

Соединение большого пальца с безымянным – жест, издревле бытующий на Востоке как «знак умиротворения». Он запечатлен едва ли не в каждом изображении Будды и Тенгри. По преданию, этого знака не переносит нечистая сила – при виде его власть демонов иссякает. «Ты славный и победоносный воин, совершивший многие чудеса, познавший одно из трех лиц Бога…» – передает ту историю молитва во славу святого Георгия, которая всюду читается одинаково. В сознании европейцев святой Георгий явил собой Посредника между Богом и человеком… Он обратился к посланцам Бога Небесного!.. С него начался союз народов Кавказа со степным миром. Знаком этого союза стал тенгрианский крест, ныне известный как крест святого Георгия.

А как же легенда? О ней чуть позже…

Противоречия

Признаюсь, поначалу эпизод с крестом и зарождением новых Церквей на Кавказе у меня не вызывал удовлетворения. Смущала нечеткая хронология: в разных источниках один и тот же исторический факт порой датировался с разбросом лет в тридцать. В моей гипотезе возникала явная нестыковка событий.

Например, если принять за точку отсчета 301 год – образование Армянской церкви, выстраивается картина, в которую эпизод с подвигом Георгия-воина и обретением им креста в 302 году не вписывается. Слишком рано ему быть! Он логичен для 30-х годов IV века. Потому что первые десятилетия в Армении и в Кавказской Албании шла подготовка к принятию новой веры – идея нового Бога только обретала сторонников, входила в сознание людей. Распахивая почву язычества, люди строили храмы, низвергали старых богов; готовились священнослужители, прихожане: в один день великиедела не делаются.

Однако принятая хронология не согласуется с реальным ходом истории. Налицо противоречия. Почему? Потому что обретение Святого Креста в Армении, согласно ее же историческим документам, пришлось только на 10 ноября 326 года. Значит, крест действительно воссиял над Армянской церковью через четверть века после ее основания.

Правда, обретение креста европейцы теперь связывают с другим событием, якобы имевшим место в Палестине: «Этот Праздник совершается в память обретения Честнаго и Животворящего Древа Креста Господня равноапостольною царицею Еленою». Однако даже если все было именно так, в любом случае на месте «чуда» нашли бы только Т-образную балку, на которой распяли Христа, но никак не равностороннийкрест. Не было тогда креста!

Сопоставив многие факты, я пришел к убеждению, что пугавшие меня хронологические неурядицы до обидного банальны. Дата смерти святого Георгия – 303 год – просто придумана римской Церковью, как и многое в его житии. Она придумана редакторами, которым важно было соединить судьбу Георгия с римским императором Диоклетианом… Других объяснений здесь просто нет.

Посохи католикоса Армянской церкви. Тенгрианские кресты и змеи на них говорят сами за себя

Но теперь возникал иной вопрос: почему Фавст Бузанд назвал персидского правителя «повелителем многочисленных войск гуннов»? Что это, неточность перевода? Или ошибка летописца, который рассказывал со слов других?.. Кто ошибся? К сожалению, найти ответ не удалось. {34}

Но факт остался фактом: Дадиан – организатор убийства епископа Григориса, его соучастник… Однако какие причины заставили персидского правителя пойти на столь жестокий шаг? Чем не угодил ему юный проповедник?

Преступлению, по-моему, способствовал… сам Григорис, его успешное миссионерство на Кавказе. Оно наверняка не осталось незамеченным в Персии. Зная о персидской родословной Григориса, Дадиан, возможно, склонял его к распространению зороастризма – религии персов. Тем самым Персия получала шанс поправить свои пошатнувшиеся дела на Кавказе… Завязывалась политическаяинтрига, участвовать в которой Григорис отказался. Он, как истинный духовный воин, изменить службе Богу Небесному не мог.

Но «если двое враждуют, один из них умирает», говорят на Востоке. Несговорчивого, неопытного в жизни епископа персы попросту оговорили перед кипчаками. Сделали они это без труда, потому что степняки, как дети, верили словам. Нашелся повод, который и решил судьбу юноши. Он был убит… Убит жестоко, как человек, совершивший очень тяжелое преступление. Форма убийства говорит сама за себя.

Но… и это «но» было самым трудным и самым необъяснимым. Не удавалось понять, почему убитый, тем более инородец, за спиной которого, возможно, даже стояло тяжкое преступление, оказался у кипчаков национальным героем?! Почему никто и никогда не пользовался в Великой Степи большей славой и уважением, чем святой Георгий – наш Гюрджи? Он – второй после Бога.

Оказывается, в Степи существовал древний обычай, на него обращали внимание и другие исследователи. {35} Если человек из стана врага проявлял чудеса храбрости и геройства, если его отличали благородные поступки, достойные подражания, этого человека, взяв в плен, не просто убивали, а жестокоумерщвляли со словами: «Когда ты переродишься, удостой нас чести родиться на нашей земле».

В таких случаях казнь превращалась в жертвоприношение героя. По поверьям степняков, если ритуал был соблюден с тщательностью, удовлетворенная последним пиром душа героя становилась уже не врагом, а духом-покровителем и защитникомтех, кто оказал ему последние почести. Ему ставили балабал – каменный памятник.

Посохи католикоса Армянской церкви венчают две змеи – напоминание о духовном общении с тюрками

Дадиан, персидский правитель (возможно, и не своими руками), убил епископа Григориса, но традиции Великой Степи сделали из невинной жертвы вечного героя – Джаргана, Гюрджи… Он – «отчаянный до безрассудства» – в отличие от самих степняков, уважавших шашку, совершил свой великий подвиг словом.Он принял мучительную смерть. Иноземец умирал с именем Тенгри на устах, Которому он служил при жизни и Которому не изменил в минуту смерти.

Печать Тенгри – благочестие! – отметила героя. Осознав это, кипчаки изумились и навсегда оставили его своим духом-покровителем и защитником. По-другому поступить они просто не могли. Вот почему именно у европейских кипчаков образ святого воина особенно силен.

Такой образ не мог родиться у армян или у персов вовсе не потому, что «нет пророка в своем отечестве». Просто к этим народам подвиг героя не имел отношения, а потому они в его казни увидели лишь мученическую смерть и не более. Высший смысл ритуального жертвоприношения остался ими не понятым. В самой Армении Григориса помнят больше как внука Григория Просветителя, а где его могила, и не ведают. {36}

Память о подвиге Джаргана сохранили только Великая Степь и кипчаки, чьим покровителем он стал. Тогда становится понятным и другое: почему в божественный пантеон Армянской церкви святой Георгий (Геворг) пришел много позже (видимо, в VII–VIII веках) из Византии, когда уже забылось, кто стоял у его истока. В Армении с тех пор сосуществуют как бы два человека – чужой Геворг и свой Григорис. И никто не догадывается, что один есть отражение другого… Такое случалось в истории народов. Видимо, историкам Церкви надо самим привести свое хозяйство в некое соответствие, десятки событий противоречат друг другу.

А любая нестыковка тянет за собой другую. Если, скажем, по примеру церковных историков, отбросить Великую Степь, то непонятно, когда, где и как был рукоположенПросветитель Армении Григорий – дед Григориса? Не в синагоге же он принял крест… А когда и от кого он принял его? {37}

Кто строил и освящал первые армянские храмы? Именно храмы! Почему их ориентировали на восток, по примеру тенгрианских? Они, как у степняков, имели в основании форму креста. Почему до VII–VIII веков в них не входили верующие, а молились около храма?.. Откуда вдруг, в один день, в Армении возникла новая церковная архитектура и почему она так удивительно похожа на кипчакскую? Наконец, почему в них появились алтари, которых у христиан тоже не было?

А что делает тюркская тамга на стенах древних армянских храмов? Неужели и она ничего не подскажет историкам? В стене одного из монастырей (около часовни Вачагана III Блаженного) есть камень с изображением всадника в тюркской одежде и головном уборе (у кипчаков он назывался клобук), с седлом без стремян… Что это за такой всадник-священник? И почему он удивительно похож на тех, что высечены на скалах Алтая и Южной Сибири?.. Многое пора историкам Церкви приводить в соответствие с реальностью, которая немым укором взирает со стен самих же древнеармянских храмов и монастырей.

Но и это далеко не все… Скажем, почему на посохеглавы Армянской церкви две змеи, точно как у тенгрианских священнослужителей? Связано ли это со «змеиным рвом»? Между прочим, тенгрианские (ну, не армянские же!) посохи сохранились в гербах ряда сибирских городов, которые издревле были духовными центрами тюрков… Не правда ли, интересно?

Господь мне открыл глаза… Подобные наблюдения на Кавказе делать теперь проще простого, они на виду. Начать с крестного знамения – армяне его накладывают по-тенгриански. Случайно ли реликварии (вместилища для реликвий) по сию пору сохраняют у них форму руки с жестом умиротворения? Получая благословение, армяне складывают ладони по-тенгриански, крестом. Причащая, священник рисует кисточкой на лбу прихожанина-армянина тенгрианский крест… Об очертаниях креста, принятого в Армянской церкви, даже не говорю – слишком очевидно его тенгрианское начало… Одежды армянских священников имеют тенгрианский покрой. {38} Ни Европа, ни Ближний Восток просто не могли дать Армении того, чего у них самих тогда не было! Так где же был рукоположен Просветитель Григорий? Первый священник в христианском мире?! В Дербенте.

«Христиане пусть снова сделаются христианами»

Без преувеличения, святой Георгий был первым в мире евразийцем. Он познал духовные традиции Востока, познакомил с ними Европу. С осознанием этого факта, мне кажется, открылся загадочный смысл очень важного указа римского императора Галерия, подписанного в 311 году, когда идея возможного союза со степняками уже обрела сторонников. Император прекращал гонение на христиан при условии: «Христиане пусть снова сделаются христианами».

Объяснить смысл его слов пытались поколения историков, но загадка оставалась. {39} Запутавшись в версиях, исследователи отмахнулись от нее. Договорились, что это «обычная римско-юридическая формула, ни к чему христиан не обязывающая и ничего в действительности не значащая»… Ой ли?

Очень даже много значащая!.. Ведь дальше в тексте указа следует: «Мы заботились также, чтобы и некоторые христиане, оставившие учение своих отцов, возвратились к благому образу мыслей, ибо их почему-то обуяла такая непритязательность, поработило такое безумие, что они не следуют древним уставам, которым прежде, может быть, следовали и отцы их, но поставляют себе законы по собственному произволу, какие кто хочет, создают их и, по различию мнений, составляют различные общества». На слове «различные» делаю особый акцент: налицо первый раскол в христианстве. Точнее и короче, чем зафиксировал его сам император, не скажешь: жидовствующие христиане остались на прежних позициях, а «новые» стали оформлять себе обряд, заимствованный у тенгриан-тюрков.

Из указа Галерия следовало, что власть, поняв бессмысленность насилия, пыталась мирно возвратить христиан к «правилам и учреждениям», какие были у тех раньше. Как видим, опять все сходится: именно новый обряд, пришедший с Кавказа, дал повод для Диоклетиановых гонений, и он же отменял их. Своим указом Галерий пытался нейтрализовать «врага внутреннего». И в этом убеждают материалы Анкирских соборов (314 и 358 годы), где впервые были сформулированы правила «нового» христианства (арианства).

…Теперь все вроде бы вставало на свои места, логика и документы связывали разрозненные события в единое целое, объясняющее масштаб подвига святого Георгия.

Однако это меня как раз и не удовлетворяло. Смущало, что в работах, изданных, например, в России, нет и строчки о том, что мне уже казалось очевидным… Я не принимал правоту собственных суждений: их очевидность ставила в тупик!

Помог профессор Кирпичников, его книга. Оказывается, в 494 году I Римский собор ЗАПРЕТИЛупоминание о деянии святого Георгия. Вот в чем причина нашего незнания и путаницы, закрученной вокруг этой светлой личности и его подвига во имя Великой Степи. О его реальной жизни знать и говорить христианам не разрешалось. «Пусть дело Георгия останется известным только Богу», – решил Собор. Римский епископ Гёласий I ослушников осуждал очень жестоко.

Наскальное изображение тенгрианского священнослужителя (Древний Алтай). Одежды армяне священников удивительно повторяют одежду тенгрианских священнослужителей, которую также описал латинский историк Евнапий в конце IV века

С тех пор появились церковная полуправда, легенды и все прочие «объяснения», их цель – подальше от истины, от Великой Степи… Поэтому-то в Армянской церкви и не «узнали» Григориса, его деяние!

Беду усугубил в X веке еще один «редактор» истории – монах Симеон Метафраст. Уже по заданию византийской Церкви он переработал все биографии канонизированных святых. {40} Что он кому добавил и что убрал, осталось великой тайной… Так в очередной раз – и опять «официально» – Георгию-воину изменили биографию. К сожалению, это была не последняя ее «редакция».

О приписках Метафраста профессор Кирпичников написал сдержанно, как о не достойном серьезного внимания: церковные легенды о мучениках всегда «реформировались» по известному шаблону – жития святых подгоняли под сюжеты Библии.

Но окончательную и самую жирную точку, даже не точку, а кляксу на церковную историю поставили в Риме в 1969 году: вот когда тайное превратилось в явное – Георгия ИСКЛЮЧИЛИиз официального списка святых католической Церкви…

«Куда отсюда? Куда идти?»

К счастью, сохранились апокрифы, они – как глоток чистого воздуха. Апокрифами называют литературные произведения, не признаваемые Церковью: предания, легенды, песни, стихи. Их именуют народными (у них нет автора, но их знают все). Можно запретить книги, исказить что-то на бумаге, но всехлюдей нельзя принудить к молчанию…

Разночтения очень точно, возможно, сам того не сознавая, выразил Константин Бальмонт, великий поэт Великой Степи. Не случайно современники его называли гением:

 
Святой Георгий, убив дракона,
Взглянул печально вокруг себя.
Не мог он слышать глухого стона,
Не мог быть светлым – лишь свет любя.
Он с легким сердцем, во имя Бога,
Копье наметил и поднял щит,
Но мыслей стало так много, много,
И он, сразивши, сражен, молчит.
И конь святого своим копытом
Ударил гневно о край пути,
Сюда он прибыл путем избитым.
Куда отсюда? Куда идти?
Святой Георгий, святой Георгий,
И ты изведал свой высший час!
Пред сильным змеем ты был в восторге,
Пред мертвым змием ты вдруг погас!
 

Слова поэта я понял, может быть, слишком «по-своему» – пока змей был жив, был жив и Георгий… Исчезнут степняки, вернее, их вольный дух – «погаснет» образ Георгия. Западная Церковь уже «погасила» его, Посланника Божьего, Посредника между Богом и человеком…

Апокрифы вопреки злу сохраняли то, что, по замыслу Рима, должно было исчезнуть. Они не опровергали «официальную» версию – они не замечали ее, умело дополняя деталями, которые приобретали особый смысл. С помощью книги профессора Кирпичникова я вникал в переводы сербохорватских, болгарских, англосаксонских, славянских, латинских произведений, видел их краски, оттенки, за которыми стояла информация.

С особым вниманием перечитывал выдержки из работы восточного историка IX века Табари (он, свободный от римской цензуры, одним из первых рассказал о мусульманской версии подвига святого Георгия – Джирджиса). И происходило чудо: вековые события становились зримыми, а их участники уже не походили на бесплотных, сказочных персонажей, какими их сделала Церковь.

Имя святого Георгия звучит на устах людей разныхвероисповеданий. Разве это не показатель его величия! Он выше христианских апостолов! В молитвах степняки всегда обращались к нему не иначе как «пророков равностоятель», то есть равный самим пророкам.

Для Рима, мечтавшего вернуть себе господство над миром, такойГеоргий представлял опасность. Отсюда иезуитское искажение его жития и всей истории Великой Степи, шедшее веками. Вода точила камень, червяк подтачивал дерево, каждый делал свое дело, пока, наконец, великий духовный подвиг не был низведен до примитивного убийства, а Степь – в сборище кочевников.

И только у кипчаков – в их апокрифах – святой Георгий по-прежнему остался утверждающим на земле имя Тенгри. К истинным святым не прилипает ложь! «Поборником веры», «непобедимым страстотерпцем» запомнили его степняки.

Селение Джалган

В селение Джалган я попал с трудом. Место, выбранное для жилья, – самое неподходящее во всей округе: на вершине горы, дорог нет, пашен нет, с пастбищами плохо. Однако живут люди, и живут очень давно.

Сюда добираться лучше на вездеходе. И не в любую погоду. Очень неудобное место, хотя рядом равнина, хорошие горные склоны, вода. Но Джалган стоит именно там – на вершине горы! И задачи у него всегда были иными, чем в других окрестных селениях. Джалган – охранник, страж святых мест. Об этом здесь знают все.

Обитатели селения живут как бы в стороне от всего остального мира. Будто другой народ с другой планеты. Кто они? Остается только гадать. На подъезде к селению я обратил внимание на старинное кладбище, здесь были памятники, почти ушедшие в землю, были и неплохо сохранившиеся. По их форме я понял, что в селении когда-то главенствовала персидская культура. Джалганцы говорят на фарси. Правда, их «фарси» не понимают ни персы, да и никто другой на свете. Самостоятельный язык? Самостоятельный народ? Возможно. В Дагестане такое не в новинку.

Когда я поинтересовался их национальностью, сказали, что азербайджанцы. И добавили: «По паспорту». Но ни по языку, ни по культуре на азербайджанцев они не походят. Селение по духу иное. Низкие глинобитные домики с плоскими крышами и с окнами, выходящими во двор, глухие каменные ограды указывали скорее на Афганистан. И люди с выразительными, очень своеобразными лицами походили на афганцев (пуштунов). Здесь всюду был Восток, Кавказ, но Кавказ особенный.

Время давно застыло в Джалгане: улицы принадлежали пятнадцатому или даже десятому веку. Лишь электрические столбы возвращали воображение в реальность. Селение напоминало огромную площадку, где готовились к съемке фильма…

Первой, кого мы увидели, была женщина, она откуда-то снизу несла кувшин с водой. Приезд незнакомых насторожил ее. Конечно, разговор не получился. Виной тому был не языковой барьер, а ее правильное мусульманское воспитание – она не имела права останавливаться перед чужаками.

Один из немногих уцелевших памятников Кавказской Албании, страны, которая своим появлением обязана Степи и Великому переселению

Второй собеседник был поприветливее. Им оказался пожилой крестьянин, возвращавшийся с поля в уснувшее от летнего зноя село. Пригласил в дом, где за чаем поговорили «о том, о сем» – на Востоке не принято набрасываться с вопросами и просьбами. Нужно неторопливо побеседовать с хозяином, дать ему почувствовать в вас гостя, и, только поняв, что вы за человек, собеседник сам решит, помогать вам или нет.

Слух о нашем приезде пошел по Джалгану, беспроволочный телеграф заработал. Одному соседу потребовалось что-то срочно спросить у нашего хозяина, и он, извиняясь, отозвал его от стола, за которым мы сидели. Вернее, сидели мы не за столом, а на глинобитном полу, где прохлада камня хорошо чувствовалась и была желанной. Перед нами лежала пестрая скатерть, на которую хозяйка поставила пиалы, банку с сахаром и ломтики сыра на тарелке… Потом пришли еще какие-то люди, потом мы вышли в сад, где ветки деревьев прогибались от зрелой черешни… К нам явно присматривались.

– Есть у нас пир, – услышал я наконец долгожданное. (Пир – это святое место.)

Могила святого воина – самое почетное в Джалгане место. Оно рядом с мечетью. Когда-то над могилой возвышалась часовенка, ее отметил и Фавст Бузанд. С веками часовенка разрушалась, ее восстанавливали вновь – сейчас лишь стены остались от нее. Да старая-престарая смоковница, которую по давней традиции высаживали около святых мест.

Конечно, это совсем не та смоковница, не первая – она ее внучка-правнучка. Тоже, как и часовенка, старела, ее заменяли новой. Прошли же, слава богу, почти тысяча семьсот лет. Неизменным оставалось лишь каменное надгробье, над которым не властны ни стихия, ни время. В узком проходе полуразрушенных стен лежал камень, будто отполированный с одного бока: за века ладони и губы паломников оставили на нем свой, очень заметный след… Вере человеческой уступают даже камни.

Когда я, стоя на коленях, коснулся надгробья святого Георгия, случилось необъяснимое. Тепло, излучаемое камнем, потекло по моим рукам, покалывая пальцы и наполняя душу радостью и счастьем. Это было ЕГОтепло. Такого блаженства я не испытывал никогда в жизни. В меня что-то вернулось, а камень под руками ожил, казалось, я прикоснулся к живому человеку. Чувствовалось даже затаенное дыхание…

В священной роще, она рядом с могилой, когда-то останавливались паломники, они собирались на молитвы – тенгриане, мусульмане и христиане приходили сюда. Здесь они отдыхали, приносили жертвы в честь святого воина, погибшего за веру. Алтарь и место разделки животных сохранились. Правда, давно не приходят сюда люди. С 1917 года.

Волны атеизма, захлестнувшие тогда Россию, прокатились и по Кавказу. Но и они не смыли могилу святого Георгия – люди тайно ухаживали за ней. Не объявляя, разумеется, и не афишируя свою заботу. А вот священная роща пострадала. Ее приказали вырубить. К счастью, у властей не хватило сил довести приказ до конца.

Правда, без разрушений не обошлось. В 30-е годы в Дербенте взорвали храм святого Георгия, он стоял на месте, где, по преданию, убили воина. Сюда, к храму, от селения Джалган еще в давние времена провели водопровод, и прихожане совершали омовение перед молитвой еговодой! (Омовение перед молитвой считалось обязательным у тенгриан.) Почти тысячу семьсот лет просуществовал водопровод. В 1938 году его разрушили. Ныне на месте гибели святого Георгия – памятник Ленину…

Лишь родник в священной роще селения Джалган живет бессмертной жизнью. Сюда по традиции приходят кормящие матери, у которых пропало молоко. Священную воду пьют и те, кто страдает бесплодием.

Исток известной легенды

Я сидел на поляне в священной роще, смотрел на этот родник – тайнопись легенды становилась явью. Апокрифы сербов, болгар, хорватов и других потомков кипчаков на удивление согласуются с преданиями забытых ими азиатских собратьев.

Впрочем, иначе и быть не могло! Руки церковной цензуры не коснулись восточных территорий Великой Степи. Мусульманские Турция, Иран, Татарстан, Башкортостан, Азербайджан уберегли весть о святом Хызыр-Илйясе – о Георгии. А правда не бывает разной – она одна у всех.

«Радуйся, яко тобою Церковь верных просвещается: радуйся, яко имя твое и между неверными(выделено мною. – М. А.)прославляется», – говорят в молитве Георгию сербы и украинцы, казаки и хорваты, русские и болгары, храня память о том, что именно этот святой духовно объединил Восток и Запад… Вновь и вновь остается повторять: память человечества вечна, она хранит даже то, что забыли сами люди!

Историки, похоже, прошли мимо очень важного факта… Не заметили – на знаменах степняков были не только кресты, но и иные символы: голова волка, лебедь, елень (олень). А общим тотемным знаком считался змей – Аждарха…

Образ змея или дракона на Востоке всегда имел очень глубокий смысл. Например, в китайской мифологии лун (дракон) – воплощение светлой, небесной мужской силы, существо доброе, чье появление считается благоприятным знаком. Таким он был и у кипчаков – защитник домашнего очага. У русских же, в их былинах, наоборот, Змей Горыныч – исчадие зла.

Флаги кипчаков наводили ужас на европейцев, которые принимали их за живых драконов

У индусов с древнейших времен почитались наги (божественные змеи), они – властители подземного мира, способные оживлять мертвых. В мифах монгольских народов лу (дракон) – владыка водной стихии и громовержец. Лу у них причисляется к небесным богам – Тенгри (Лу-Тенгри). Образ Лу издревле встречается и в тибетской мифологии, его культ даже повлиял на обряды буддизма.

А у иранцев Ажи-Дахака (дракон) уже совсем другой. Там он иноземный царь, захвативший власть над Ираном. Его образ трактуется по-разному: от праведного зороастрийца до соперника бога огня Атара. Любопытно, что здесь долго сохранялось почитание Ажи-Дахака. Местные правители возводили к нему свои родословные, рассказывали семейные предания о службе своих предков при дворе Ажи-Дахака.

С иранским Ажи-Дахака на удивление схож дракон Аждарха в мифологии тюрков. По преданию, в него превратился змей, проживший сотню лет.

В древней тюркской легенде Аждарха угрожает городу гибелью. Чтобы спасти народ, горожане ему отдавали на съедение девушек. Герой побеждает Аждарху, спасая жертву (царскую дочь), на которой и женится. В мифах азербайджанцев, казанских татар, башкир Аждарха связан еще и с водой (источником) или дождевыми тучами… Не правда ли, эта древняя тюркская легенда напоминает другую, очень известную в Европе – о святом Георгии? {41}

…А теперь перечитаем еще раз легенду «Чудо Георгия о змии» и уже иными глазами посмотрим на ее символы. Змей приползал со стороны болот. Так и было: путь степняков на родину Джаргана (Георгия – Григориса) был со стороны Куринской низменности, которая часто представляла собой сплошное болото, особенно после паводков. Отсюда – настойчивое упоминание о болоте в легенде.

Что же до поединка, то, очевидно, он был теологическим, то есть духовным. Вот почему воин отложил свое копье и меч… Ибо слово сильнее меча. Это знал мудрый Аждарха, а теперь понял и Джарган.

А кого символизировала девушка, чью жизнь отстаивал Георгий? Только Армению, которая первой с его помощью заключила союз с сильным соседом и первой приняла крещение. Вот почему девица повела змея на пояске за собой в город, и – крест вознесся над безалтарными храмами Закавказья. Оспаривать это трудно – существуют археологические свидетельства… К сожалению, в городе змея вскоре убили, что, увы, тоже соотносится с действительностью, союзничество с армянами не по вине кипчаков оказалось недолгим.

Могила святого Георгия в окрестностях города Дep6eнта. Фото В. Бреля

Город, где святой Георгий по легенде встретился со змеем, сохранился, он на полпути из Армении к Дербенту. Это – Гянджа, она долго называлась Елизаветполь, видимо, по имени Елисава (Елисават), которую спас Георгий. Гянджа была известна в Великой Степи как богоугодное место. {42} Кто знает, не связано ли переименование города с событиями, которые не попали в официальные документы, но остались в народной памяти? Случайно ли сюда бежали из России духоборы из «степных» губерний, когда на них начались гонения?.. К слову, на гербе Елизаветпольской губернии было два Георгиевских креста… Почему? Я прекрасно понимаю, кого-то мои наблюдения будут раздражать и покажутся всего лишь «совпадениями». Пусть. Но в апокрифах не раз упоминается, что неподалеку от места упокоения святого Георгия открылся целебный источник.

Мусульманские легенды прямо называют Хызыр-Илйяса (Георгия) вечно юным стражем источника жизни. Почти во всех апокрифах есть эпизод, в котором он помогает женщине с младенцем: исцеляет дитя и дает ему пищу. Не раз повторяется рассказ о священной роще… А я сижу в этой самой роще, пью воду из этого самого родника… Все – рядом, смотрю на людей, которые изредка с канистрами приходят сюда за священной водой… «Совпадения»?!

В англосаксонской средневековой поэме воина перед смертью волочатлицом по земле, что полностью совпадает с известием Фавста Бузанда, о котором автор поэмы, естественно, даже не слышал Автор поэмы начинает с заявления: «Неверные неверно написали в чем заключается правда». И далее следует рассказ о теологическом поединке, в котором главенствовало слово. Тоже «совпадение»?!

«Кипчакская» память хранит драгоценнейшие детали жизни и смерти святого воина, из поколения в поколение передавались они. Например, у болгар и у сербов в день Георгия (Джурджев день) полагается резать барашка в поле, на равнине, а съедать на вершине горы: и поныне в некоторых областях поступают именно так, хотя и не знают почему. Причем режут только молодого барашка (агнца, невинную жертву)…

Объяснение обычаю можно найти в апокрифах: они сообщают еще об одном «совпадении» – убили святого на равнине, а похоронили на вершине горы. Казалось бы, откуда в Центральной Европе знают эти детали? До Дербента им так далеко… Однако, если вспомнить, что Центральную Европу ныне заселяют потомки тех кипчаков, кто шел в авангарде Великого переселения народов, все встает на место.

А если не забывать, что одно из имен святого воина у тюрков звучало как «Хызр», то, кажется, становится понятным происхождение слова «Хазария» – земли, где проповедовал и где был похоронен святой Георгий. Эту обетованную землю чтили христиане, создавшие именно в Дербенте свой первый в истории Патриарший престол. Закономерно и упоминание о ней в священном Коране. В духовном мире нет ничего случайного!.. Позже выходцы из Хазарии создали Грузию – Гкэрджи. Земля святого Георгия жива.