Текст книги "Азиатская Европа (сборник)"

Автор книги: Мурад Аджи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Новые христианские алтари устраивали по тюркскому образцу и тюркскими мастерами. Не случайно Лаодикийский собор (ок. 363) постановил: «Не должно в местах Господних или в церквах устраивать так называемые агапы».

Слово «алтарь» есть адаптация древнетюркского выражения аlа tцr,состоящего из слов: аlа(Берущий – одно из обращений к Богу Небесному) и tцr(почетное место, место против входа). То есть «почетное место Берущего» ( аlа tör —алатор – алатар – алтар – алтарь – altaria).

Такая трактовка точно передает назначение алтаря и согласуется с религиозными обычаями тенгриан. Христиане заимствовали предмет и его название.

Аминь– «да будет верно», заключительное слово молитвы. Оно якобы из Ветхого завета. Однако сами богословы отмечают, что «аминь» в Новом завете звучит в ином значении, чем в еврейских книгах.

Это противоречие легко устраняется: христиане взяли у тенгриан не только сам обряд богослужения, но и многие термины, его сопровождающие.

По-тюркски aminозначает «нахожусь в безопасности», «защищен».

Традиция произносить amin(амин) в конце молитвы отмечена у тюрков еще в глубокой древности. Ее истоки – в культе, который сложился задолго до новой эры: к душам предков (amin)обращались они за помощью и защитой.

У чувашей, например, принята молитвенная формула: «Амин, Турă, çырлах!» – «Амин, Тура, помилуй!» («Тура» – обращение к Тенгри у чувашей). Таким образом, завершение молитвы словом «амин» получает свое естественное объяснение.

Артос– квасной хлеб, освящаемый на Пасху; другое название – просфора. Якобы произошло из греческого artos —«хлеб».

Но обратим внимание на очень важную деталь: Восточная церковь использует для этого таинства только кваснойхлеб, а Западная – пресный (опресноки). Почему?

Столь принципиальные отличия в отправлении одного из важнейших христианских обрядов предполагают объяснение, а его нет… Откуда эта традиция? И она из тенгрианства.

Именно квасной хлеб на праздник весны приносили тенгриане в храмы как дар Тенгри, это был древний культовый обряд у тюрков, известный задолго до новой эры. Он и стал обязательным при праздновании Пасхи в Восточной церкви – отсюда кулич.

Вместе с этим, абсолютно новым обрядом пришло в Церковь и незнакомое древнетюркское слово artut(приношение, дар, подарок), превратившееся в понятное для греков «хлеб» (artut —артут – артус – артос – artos). Надо заметить, что тюрки до сих пор пекут только квасной хлеб, по-другому они печь не умеют.

Бог– верховная сущность, наделенная высшим разумом, абсолютным совершенством, всемогуществом, сотворившая мир и управляющая им.

Слово «Бог» обычно связывают с монгольским «Бур-хан». Однако слово «Бог», как известно, было в русском языке задолго до прихода монголов.

Реже имя Всевышнего выводят из санскрита: в ведийской мифологии «Бхага» (bhága)– божество, имя которого переводится как «доля», «счастье», «имущество». Но эта версия без аргументации, в ней найдено только созвучие. И все.

Убедительнее слово «Бог» искать в древнетюркском bodi,которое подтверждается и буддийской традицией. Известно, что в I веке в буддизме после IV Собора, на котором приняты тенгрианские обряды богослужения, распространилось новое учение «махаяна» (широкая колесница) как противоположное более древнему – «хинаяна» (узкая колесница). Оно возникло при царе Канишке – хане Ерке, владыке Кушанской империи.

«Бодхи» (Просветление, Пробуждение) стало важнейшим понятием буддизма, обозначая высшее сознание, духовное просветление, достижение мудрости. У тюрков это слово звучало как «боди» (bodi).Вот цитата из сутры «Золотой блеск»: «Bodi tegmä tujunmaqïγ jana sözlägäli boltuqmaz»(«Прозрение, называемое bodhi, нельзя выразить словами»).

Если в Азии «боди» за века трансформировалось в «богдохан» (достигший Просветления государь), «бог-до-гэгэн» (Свет августейший), то в Европе, не знакомой с культурой Востока, оно означало не «Свет Небесный», а только имя Высшего Существа – Бога.

Обращения «Бог», «Бох», «Боже», «Божич» встречаются только у народов, чья история связана с тюркской. Показательно, что у тюрков слово boq (bog)означало «обрести мир, покой».

Не исключено, что выражение «в Бозе почить», ныне понимаемое как «умереть в Боге», есть искажение тюркского bodi boša-.В его основе два слова: bodi(Просветление) и boša-(покидать), или «покидать в Просветлении».

Монета с изображением царя Канишки – хана Ерке (I век). Этого тюрка в Азии называют святым, он принес образ Бога Небесного, наполнив буддизм новым содержанием

Бурса– общежитие для бедных студентов. Слово выводят из латинского bursa – «сумка», «кошелек», объясняя тем, что в средние века так называли кассу какого-либо союза. Крайне сомнительное объяснение. Идея подобных учреждений и их название – явно заимствование у тюрков в V веке и тому есть ряд доказательств. В переводе с древнетюркского bursaη(бурсан – бурса) – «монашеская община», что абсолютно точно передает истинный смысл слова «бурса».

Господи– в русском языке одно из обращений к Богу. Его почему-то выводят от hó(старинный звательный падеж). Но куда убедительнее иное объяснение.

Согласно постулатам восточной философии, человек на пути к совершенству проходит через пять ступеней познания. Он как бы проживает пять жизней в одной. На каждой ступени у него свое представление об Истине, дарованной Вечным Синим Небом. Отсюда пять видений и пять обращений к Всевышнему: Тенгри, Алла, Бога, Ходай и Господи.

В основе слова «Господи» лежит köz bodi(– гозбоди – госбоди – господи), составленное из двух древне-тюркских слов – köz(глаз) и bodi(Прозрение).

Именно «Прозрения глаз» просит у Всевышнего верующий. К этому призывают и тенгрианство, и буддизм, в этом они видели развитие души и самого человека. У христиан, как известно, цели религии совершенно иные, они ищут для себя спасения в смирении.

Дух– в русском языке понимается как «внутренняя моральная сила». Здесь явное заимствование древнетюркского слова tuγ —«знамя».

Известно, что знамя окружалось ореолом святости у азиатских народов. В знамени обитает дух-покровитель, дарующий людям военный успех и самое их существование. Знамя у тюрков имело значение священного талисмана.

В Европе знамя привычной ныне формы появилось только с приходом тюрков.

В результате русской фонетической адаптации слово tuγпревратилось в «дух» (tuγ —туг – дуг – дух), но сохранило смысл, который вкладывали в него тюрки.

Уронить знамя или сломать его – считалось дурным знаком. Отсюда фразеологизмы типа «поднять боевой дух», «боевой дух упал», «сломлен духом». Все они есть буквальный перевод тюркских выражений, их калька.

Ереси– в христианстве отклонения от церковной доктрины. В переносном значении – заблуждение.

Происхождение этого слова связывают с греческим hбiresis —«избранный образ мыслей», «особое вероучение». Однако и здесь явная интерпретация древнетюркского выражения jer – esiz.Оно состоит из двух слов: jer-(отвергать) и esiz(зло).

После незначительных фонетических изменений незнакомое тюркское выражение превратилось в понятное для греков «выбор», «особое вероучение» (jer – esiz —ересиз – ересис – háiresis).

Возможен и другой вариант этимологии этого слова, также тюркский – jer-дsп.Сочетание jer– +аффикс – ä sï (<-ä + sï)дословно «то, что следует отвергнуть» (jer-äsï —ерэсы – ереси – háiresis).

Икона– от греческого «изображение», изображение Иисуса Христа, Богоматери и святых.

Но иконопись не могла начаться со времен Христа, хотя бы потому, что христианство было ветвью иудаизма, которому икона не свойственна и ныне.

Лишь с VI века в Византии появились первые иконы. В конце VIII века (II Никейский собор, 783–787 годы) иконы стали обязательной принадлежностью христианского культа в Европе. Одним из защитников иконопочитания был святой Иоанн Дамаскин, похоже, тюрк по крови. Он жил в VIII веке и в миру носил имя Мансур. В 787 году Вселенский собор провозгласил его «глашатаем истины».

Первые иконы отмечены в церковном обиходе уже в IV веке в Армении, Кавказской Албании и Иверии.

Показательно, что икона обязательна для северной ветви буддизма, основанной, как известно, на тенгрианских традициях. Будда изображается с поднятой в жесте умиротворения рукой: большой и безымянный пальцы сомкнуты.

Иконы – священный атрибут северной ветви буддизма. Так буддисты отдают дань тенгрианским традициям. Позже икону приняла и христианская Церковь. С Востока пришли на христианские иконы нимб и жест умиротворения

У тенгриан этот жест назывался двоеперстием.Точно таким же он перешел и сохранился в Армянской и других Церквах, первыми перенявших духовные традиции тюрков.

У тюрков культ священных образов восходит к наскальной живописи. По сохранившимся поверьям, они помогали человеку настроиться на общение с Богом, достичь Просветления.

Древняя «наскальная» традиция соединения молитвы и образа выражалась в двух древнетюркских словах: аj-(говори) и köni(истинно, правдиво). Слово köniчасто использовалось в религиозной терминологии древних тюрков: например, köni kertü пот(истинное учение).

Заимствуя у тенгриан обряд иконопочитания, христиане, что видно из их же объяснения (!), приняли лишь внешнюю сторону, они не поняли сокровенной сущности иконы (отсюда иконоборческие смуты!). В итоге тюркское наставление «говори истинно», или «открой душу», превратилось в убогое греческое – «изображение».

Едва ли не на всех европейских языках слово «айкон» ( aj– köni —айкони – айкон – eikón)звучит одинаково.

Ирмос– в христианстве богослужебная песня утреннего канона, служащая связью между песнями из Святого писания и тропарями. Отсюда якобы и название: от греческого heirmуs —«сплетение». Здесь, как с иконой, пример внешнего заимствования.

В византийской гимнографии ирмосы появились не ранее VII века. Слово «ирмос» тюркского корня: jir(песня) + аффикс – mazдословно – «наши песни» (йыр-маз).

Очевидно, в результате фонетической адаптации тюркское «йырмаз» превратилось в греческое «ирмос» (jirmaz —ирмаз – ирмоз – ирмос).

Как известно, пение – обязательный элемент духовной культуры тюрков, особенность тенгрианской традиции. Ее отметил римский папа Григорий Великий, который и заимствовал у тюрков-тенгриан этот обряд: отсюда грегорианское пение в католической Церкви.

Происхождение слова «ирмос» от тюркского «песня» подтверждается и тем, что богослужебная книга «Ирмология» содержит молитвы, предназначенные только для пения. Одним из первых авторов ирмосов в христианстве был святой Иоанн Дамаскин (в миру Мансур).

Кадило– сосуд для курения фимиамом в христианской службе. В древности он имел вид чашки, укрепленной на деревянной рукоятке, и назывался кация.(Так до сих пор устроена кадильница у русских старообрядцев.) Ныне кадило подвешивают на цепочке, в него кладут горящие угли, а на них насыпают ладан. По древним поверьям Востока, ладан отгоняет злых духов.

Кадило. И оно пришло в христианство из тенгрианства

Оба названия («кадило» и «кация») бесспорно тюркского происхождения. В переводе с древнетюркского qaδït-означает «отвращать», отсюда «кадило», дымом которого тенгриане отвращали злых духов (qaδït– —кадыт – кадит → «кадило»).

Название «кация» восходит к сложному слову qа čajti (qa čajti —качайти – кацайти – кацай – кация), которое состоит из двух древнетюркских слов: qa(сосуд) и č ajti(святыня).

Перевод этого слова – «сосуд со святыней» – точно отражает не только назначение кации, но и благоговейное отношение к помещаемому в нее ладану.

Камилавка– у христиан головной убор лиц священного сана. В IX веке так называли императорские венцы и папскую тиару. С XV века камилавку носит духовенство.

Происхождение слова связывают с греческим kámēlos(верблюд). Название якобы восходит к шапке из верблюжьего (kámēlos)волоса. Версия малоубедительна. Какая связь верблюда с царским венцом и папской тиарой?

Налицо очередное заимствование из тенгрианства. Название головного убора восходит к qam jelvi,состоящему опять же из двух древнетюркских слов: qam(священнослужитель) и jelvi(священнодействие).

Сцены священнодействия сохранились в наскальной живописи Алтая. Известно, что у тюрков священнослужитель во время священнодействия обязательно надевал подобный головной убор. У христиан такого головного убора не было.

Введя его в свои обряды, христиане стали искать объяснение незнакомому названию. Кроме неуклюжего греческого «верблюда», ничего предложено не было.

Клобук– головной убор монахов, состоящий из камилавки и крепа. Нынешняя форма взята Русской церковью у греков в XVII веке. Прежде этот покров делался не из легкой материи, а из плотной. У монахов времен Пахомия (IV век) он повторял башлык.

Клобук имеет бесспорно тюркское происхождение. Сами христиане выводят его из тюркского слова «колпак» – шапка. Однако это не точно. В основе названия лежит выражение qul baγ,состоящее из двух древнетюркских слов: qul(раб Божий) и bag(покрывало). Иначе говоря, «покрывало раба Божьего».

Название говорит и о форме клобука и передает символическую его суть.

Колокол– его появление в христианстве связывают с именем епископа Павлина (353–431), которому якобы подсказал идею вид полевого цветка. Но это – более чем наивно. Латинское название колокола «кампана» (сатрапа)по невежеству объясняют названием провинции, где их начали отливать.

Наскальная живопись Древнего Алтая хранит немало обрядовых сцен. Священнослужителей отличают специальные головные уборы, прообразы христианских камилавок

Документы свидетельствуют совершенно иное. В Италии колокола появились только при папе Сабиниане, около 604 года, а во Франции – в 550 году. Греки не знали колоколов до IX века. Там прихожан созывали ударами молотка в било (деревянную доску) или клепало (железную полосу).

Родина колоколов – Тибет, а изобретатель их – Аблома, сын Аботени и его четвертой жены Джамир Гимбаре. Так утверждают легенды Востока, сложившиеся еще до новой эры.

От тюрков традицию использовать колокола для сбора верующих первыми заимствовали армяне. В Эчмиадзине – духовном центре Армянской апостольской церкви – хранится древнейший колокол с Тибета, видимо подаренный тюрками.

Не случайно русское колокол,немецкое Glockи французское cloche —явно одного корня. Однако объяснение, будто в их основе лежит латинское сlocca,не удовлетворительно. Здесь явная латинская адаптация иноязычного слова, которое вытеснило прежнее campana.

Название выведено из выражения qalïk qol-,составленного из двух древнетюркских слов: qalïk(небо, небеса) и qol-(просить, молить). Перевод «моли небеса» прямо указывает на назначение колокола (qalïk qol– —калыккол – калыкол – колокол).

Воистину верны слова: «Колокол таинственно связан со святыми силами и людскими душами; он будит землю и небо».

Впрочем, не исключено и другое толкование этого слова, тоже тюркское: qol(в значении «рука») и oqï-(звать, призывать), то есть «призывать рукою».

Иначе выглядит и история слова «кампана» – к итальянской провинции оно не имеет отношения. Название составлено из двух древнетюркских слов: cam(священнослужитель) и pan(доска), что значит «доска священнослужителя». Это абсолютно точно передает назначение била (сатрапа —кампана – кампан – cam pan).

Более того, объясняет, почему с появлением настоящих колоколов на смену слову сатрапапришло сlосса.

И это не все. В церковном уставе помимо «кампаны» используется термин «тяжкая», якобы перевод греческого слова «барайа» («тяжкие»). Считается, что так назвали большие колокола за их сильный звук.

Здесь явное сочетание двух древнетюркских слов: bar-(исчезни) и аjаγ(грех) ( bar – ajaγ —барайаг – барайа). Перевод «исчезни грех» передает символическую суть благовеста, когда колокола («во вся тяжкая») звучат в дни торжественных событий в церкви. Например, на Пасху.

Кондакарь – старинная запись пения, которое было известно кипчакам в алтайскую пору, когда складывались обряды тенгриан. К сожалению, символы кондакаря так и не расшифрованы

В северной ветви буддизма есть специальный обряд уничтожения грехов. Эта церемония проводится перед входом в монастырь. К слову, колокольчик – атрибут буддийского алтаря, он символизирует высшую мудрость.

Кондак– жанр византийской церковной поэзии. Отсюда якобы и название, восходящее к греческому kontбkion —«краткий».

Творцом кондаков в христианской Церкви был Роман Сладкопевец, он родом из Сирии, жил в V–VI веках. Однако самые ранние образцы («Пир дев») приписывают Мефодию, епископу из Ликии, умершему в 311 году.

Кондак как жанр церковного творчества расцветает в западном мире благодаря тюркам. О чем в VI веке сообщали сирийские источники. Это позволяет полагать, что термин «кондак», как и «ирмос», тюркского происхождения. Он от древнетюркского слова köndgär-(направлять на истинный путь). Сочетание köndgar– +аффикс – kдословно – «направление на истинный путь». Вот почему кондаки излагают содержание праздника или жизни святого!

По поверьям древних тюрков, в знаменах жили духи – покровители рода. Отсюда драконы, волки, кресты и другие символы на их знаменах. В раннем средневековье эта традиция прижилась в Европе: знамя крестоносцев (XI век); знамя Священной Римской империи (с XV века); знамена Тевтонского ордена. Как и лабарум императора Константина Великого, их украшали тенгрианские кресты

Такая трактовка куда уместнее, нежели греческое «краткий» (köndgärk —кондгарк – кондарк – кондак – kontákion).

На Руси певческие рукописи XI–XIV веков включали в себя собрание кондаков и назывались «кондакарь». Эта фонетическая адаптация еще ближе к тюркскому первоисточнику, нежели греческая (köndgärk —кондгарк – кондагарк – кондакарь).

Кондакарное письмо, к сожалению, так и не расшифровано. А причина неудачи в игнорировании тюркских традиций. Европа не желает замечать, что кондакарное письмо имеет тюркские истоки.

Кукуль– головной покров монахов-великосхимников. В отличие от клобука покрывает голову и спускается на оба плеча, грудь и спину и везде покрыт изображениями святого равностороннего креста. Кукуль – знак беззлобия, напоминающий монаху о незлобии и младенческой простоте. Кукуль, как и клобук, имеет бесспорно тюркское происхождение, название состоит из двух слов: kü-(охранять) и qul(раб Божий). Перевод «охраняй раба Божьего» говорит о прямом назначении кукуля и передает его символическую суть.

Лабарум– название знамени с крестом, которое утвердил император Константин. Происхождение слова «лабарум» (labarum)считается неизвестным.

Культ креста пришел в Европу вместе с тюрками-кипчаками. Равносторонний крест – символ Тенгри.

Византия, заимствуя у тенгриан обряды почитания Бога Небесного и приспосабливая к ним христианство, переняла и культ креста. Вот почему в IV веке равностороннийкрест украсил знамена Константина.

Саккос Московского митрополита сшит в 1364 году. Он позволяет судить об одежде тенгрианских священнослужителей: голубого (небесного) цвета, с равносторонними крестами. Самое главное – сшит до официального учреждения христианской Церкви в Московском княжестве

«Лабарум» есть явная адаптация тюркского выражения ala barïm( ala barïm —алабарым – алабарум – лабарум – labarum).В его основе: ala(в значении «недобрые помыслы», «козни») и barпm(погибель), образованное сочетанием глагола bar-(исчезать, умирать) + аффикс – пm.Перевод этого выражения – «погибель недобрых помыслов» – очень точно отражает ситуацию, после которой малоизвестный грек Константин стал Великим государем. Имея за плечами тюркское войско, сделать это было не трудно.

Монастырь– общины монахов или монахинь.

Первые западные монастыри возникли через тысячу лет после буддийских, в III–IV веках. Это были поселения отшельников в Египте, которые имели облик крепостей. Но только в середине V века по правилам IV Вселенского собора (451) монахи были причислены к христианам и подчинены ведению епархиальных архиереев.

Уже одно это показывает, что идея монашества не могла возникнуть в христианской среде.

Но официальная версия слово «монастырь» выводит из греческого «монос» (один), отсюда – monastérion(келья отшельника). Однако это совершенно не согласуется с историей монастырей.

Налицо очередная неудачная греческая «адаптация»! У древних тюрков была молитва manastar χïrz-a(«прости мне мои прегрешения»). Эта формула пришла из санскрита. Особого внимания заслуживает в ней первое слово manastar.Оно состоит из manasá(душа) и tar(спасать), что переводится как «спаси душу».

Золотые дробницы с саккоса Московского митрополита. Их сделали на сто с лишним лет раньше самого саккоса. Видимо, они сняты с другой одежды. Судя по орнаменту и технике изготовления, это типично тюркское украшение: подобные изделия не раз находили в древних курганах Великой Степи

Видимо, эту короткую молитву тюрки читали при входе в монастыри или около святых мест. Она абсолютно точно передает чувства тех, кто искал в монастырях спасения от мирской скверны.

Нимб– изображение сияния вокруг головы (символ святости). Происхождение его не установлено.

В Европе слово «нимб» обычно выводят из латыни, от nimbus(туча, облако). Между тем нимб – один из древнейших символов восточной культуры, означающий истечение жизненной силы, мудрости, сияние святости. Нимбы были разной формы и разного цвета.

Этот термин – явная адаптация древнетюркского выражения jaη im ba (jaη im ba —янимба – нимба – нимб – nimbus), состоящего из трех слов: jaη(сияние), im(знак) и ba-(обвязывать).

Перевод понятен – «окружи знаком света», «высвети». Он – наставление иконописцам.

Орарь– длинная лента, которую носит на плечах христианский священник.

Историки Церкви не установили, когда орарь стал облачением священнослужителей. Расходятся их взгляды и на происхождение самого слова «орарь».

По дурной традиции слово «орарь» считается греческим. Одни настаивают на греческом «видеть», «наблюдать». Другие производят его от «хранение», «попечение», подразумевая, что лица, имеющие орарь, пекутся о душах верующих. Есть и латинский вариант – orarium,от orare(молиться).

Тенгрианский крест – фрагмент украшения седельных ремней. Типичная деталь торжественной упряжи

Такая разноголосица объяснима. Слово это тюркское, в его основе лежит ö r– arï-,состоящее из ö r-(вязать, плести) и arï-(очищаться) (ör– arï– —орары – орари – орарь).

Особого внимания в выражении ö r– arï-заслуживает слово arï-.В древнетюркских религиозных текстах слово arï-означает «очищаться от грехов». Вот цитата: «jazuquη arïγa mujan bulγa sen»(«очистятся твои грехи, и ты добьешься справедливости»).

Таким образом, перевод слова «орарь» с древнетюркского – «завяжи и очистись» – совершенно точно передает символическую суть носимого облачения. Здесь нет ни малейшей натяжки.

Надевая орарь, священнослужитель опускает его концы вниз, а прочитав молитву, он перевязывается орарем, показывая тем самым свою духовную чистоту. Это – тенгрианская традиция.

Язычник– сторонник многобожия, идолопоклонник.

Слово «язычник» имеет явную древнетюркскую основу jaz-(грешить). Сочетание jaz– +аффикс – ïgčïпереводится как «грешник» (jaz– + – ïgčï —языгчи – язычиг – язычник).

Не исключен и другой вариант этимологии этого слова: тюркская основа jazïnč(грех) + русский суффикс – ник (jazпnи+ – ник —язынчник – язычник). Однако это менее вероятно.

Таким образом, можно полагать, что русское слово «язычник» есть заимствование тюркского слова «грешник»…

Как видим, криминалистам открываются неплохие перспективы в исторических исследованиях. Их методики здесь кстати. А мы взяли лишь одну область «преступлений» – религиозную… Так, куда исчезли тюркские духовные ценности? Этот вопрос уже, кажется, не зависает в воздухе, как прежде.

Но религиозная история не закончилась «потерянными» словами, она имела продолжение.

Расколы и раскольники

К концу первого тысячелетия пространство Европы раскололось на две враждующие стихии – Рим и Константинополь возненавидели друг друга. Причины для тайной и явной вражды между ними были давние.

Во-первых, экономические. Византия долго и успешно общалась с тюрками: знаменитый Шелковый путь заканчивался в Византии, проходя по Дешт-и-Кипчаку. Путь «из варяг в греки» тоже вел в Византию и тоже через Дешт-и-Кипчак. Успешная торговля с восточными соседями усиливала позицию греков в их противостоянии Риму. Вот Рим и желал выгодных ему перемен.

Вторая причина противоборства Рима и Константинополя была не менее весомой – религиозные разногласия. Они выткали канву всей политической жизни Европы: «Чья власть, того и вера». Эти слова служили девизом. Речь шла о владении миром, о претензиях двух держав, которые лишь маскировали свои желания теологическими спорами: не Бог, а золотой телец вдохновлял правителей.

Приняв в IV веке христианство, и Рим, и Константинополь быстро из рабов превратились в господ, и они не жалели сил, чтобы после смерти Аттилы отмыть, обелить свое рабское прошлое. Греческие императоры первыми поняли, как это сделать – с помощью религии, которую обе страны приняли все-таки насильственно и которую теперь важно было сделать себе подвластной.

Лишь религия несмываемой печатью указывала им на былое.

В Центральной и Западной Европе преуспевали римляне, переманившие много кипчаков. Восточная Европа осталась за греками, которые умело балансировали между Римом и степняками. А поскольку политическое давление в Европе велось через Церковь, то правители двух враждующих стран обратили взоры именно на Церковь, через нее надеясь влиять и на противника, и на соседей, через нее возвышаться и творить себе будущее и прошлое. Христианство все больше и больше становилось инструментом политики. И только политики.

В Риме вплоть до IX века светская власть очень активно вела дела папства – церковные нововведения, догматы и правила исходили, как правило, от светских политиков, которым прислуживала Церковь.

И это было объяснимо. После блестящих побед Аттилы Западная империя долго не могла восстановиться – ее терзали «варвары» и многочисленные «варварские королевства», которые появились в Европе.

Лишь в 591 году, заключив мир с варварами-лангобардами, римские власти получили передышку. И за дело взялась Церковь, центр которой был тогда в Византии, – папа римский обязан был согласовывать свои действия с Вселенским патриархом, но он не всегда делал это.

В VII–VIII веках Римская церковь с благословения папы Григория Великого тайно начала блестящую идеологическую агрессию на север, к тюркам, где господствовало тенгрианство (или «арианство», по христианской терминологии). Тысячи и тысячи людей через десятилетия оказались в плену Рима. И они даже не узнали об этом!

Папа умело повел диалог с королем Испании, нашел общие слова с воинственной Брунгильдой – королевой Австразии, стал едва ли не своим человеком на южных землях Британских островов. Вся Западная Европа почувствовала на себе миротворческую активность Рима – войны надоели всем.

Одно из ранних изображений Христа. Налицо попытка изменения формы равностороннего креста. Художник пытается уместить человека на тенгрианском кресте, умышленно искажая пропорции тела Распятого

Умело маневрируя связями, не афишируя их, папа тихо собирал силу, превращая папство в активный институт власти… Тайное войско, суд, финансы… А главное – слово (идеология), оно было главным оружием.

Папа Григорий Великий задумал государство над государствами… Триста лет энергично и незаметно Западная церковь вела его строительство. Лишь когда все было готово, папа Николай I (858–867) заявил о самостоятельности римской церкви. Это был очень серьезный удар по престижу Византии. Завоеванная самостоятельность! С ней нельзя было не считаться, ее нельзя было не уважать.

В Византии же, начиная от императора Константина, Церковь стояла за спиной императора, полагаясь на его силу и власть. Она почила на лаврах. Зависимость ее проявлялась во всем, активной политики она избегала. Тихо властвовала.

В споре за лидерство церковный Рим выбрал, конечно, самый трудный, но и самый плодотворный путь: он полагался только на себя. Последовательно укрепляя свою власть, свои финансы и одновременно упрощаятенгрианский канон, формировал свой обряд, свою службу. Иначе говоря, искал свое лицо, свою индивидуальность. Только так он мог вырвать церковное лидерство у Византии и вновь занять трон повелителя Европы.

В Западной церкви смело отбрасывали старые, придумывали новые обряды, которые по духу были ближе европейцам. И хотя образ тюркского Бога Небесного по-прежнему присутствовал в ее пантеоне, но… уже не на переднем плане был он. Скорее ютился фоном для Христа, Девы Марии, различных святых. Религия все дальше отходила от своей божественной сути. Внешняя, обрядовая ее сторона явно преобладала в нововведениях Рима.

Впрочем, так и должно было быть: иначе папство не получило бы свое лицо и право на собственную церковную политику, к которой обязаны были прислушиваться. В средневековье обрядовой стороне придавалось особое значение. Парадокс заключался в том, что внешняя помпезность уводила людей от Бога. Рим, добившийся власти, нищал духовно: богатство, роскошь губили его, вызывали несогласие паствы.

Константинополь уступал римлянам одну позицию за другой – политика греков была даже не консервативной, скорее закостенелой. Греческие правители тихо паразитировали на религии, напоминая медведя в берлоге, который живет зимой за счет накопленного летом жира. Однако в идеологии так продолжаться долго не могло – и идеи стареют. Жизнь при всей ее лености, консервативности не терпит застоя, иначе она превращается в болото.

Византия была обречена. Рано или поздно страна должна была рухнуть в это бесславное болото: ее благополучие целиком и полностью зависело от Дешт-и-Кипчака. Не считаться с тюрками она не могла. Вот почему греки держались чуть восточнее для Запада и чуть западнее для Востока.

Конечно, нововведения были и в Греческой церкви, но непоследовательные, непродуманные (например, иконоборчество). Константинополь вынужденно проявлял сдержанность, похвальный консерватизм, который в конце концов и привел Европу к разделению христианской единой Церкви на византийскую и римскую. Случилось это 16 июля 1054 года, тогда был подписан акт взаимного отлучения.

Восток и Запад объявили миру, что они отличаются мировоззрением. Это крупнейшее событие и увенчало политику, которой так или иначе придерживались обе стороны, начиная с IV века – с момента заселения Европы тюрками и принятия христианства в колониях Римской империи, а также в самом Риме [44]44
  По сути же христианство, в нынешнем (!) его понимании, Европа приняла только к XIII веку. Тогда исчезли последние языческие страны, был в целом сформирован и принят в общем виде канон, действующий поныне без каких-либо принципиальных изменений. Хотя различия (большие и малые) в действующих Церквах сохранились до сих пор.


[Закрыть].

Вспыхнул первый крупный конфликт внутри Церкви. К сожалению, для Европы он был не единственным: церковно-политические разногласия всегда слагали некий дипломатический фон, насыщенный взаимными упреками в ереси. Складывалось ощущение, что каждая европейская Церковь владела некой божественной истиной, устанавливая, что есть правильно, а что – нет. Папа Геласий I, например, на Соборе в Риме 13 мая 495 года торжественно объявил себя «наместником Христа на Земле». Ни больше ни меньше. Церковники утверждали за собой право называть ересью все, что им угодно. Борьбой с ересью оправдывались войны, тайные убийства, публичные казни… Политика велась грязная и отнюдь не церковная! Смрад стоял над Европой.