Текст книги "Принц в фартуке (СИ)"

Автор книги: Мстислава Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Однако. Я читала, что от гончих избавиться невозможно, только задержать, причем ненадолго, потому что гончая поглощает магию и в конце концов обращает против мага его же силу. Но черт не человек, в том смысле, что он дух, и хотя черти обладают материальностью, они вполне способны перейти на тонкий план.

А где призывательница?! Я верчу головой.

Король?

Король лежит, глаза закрыты. Не похоже, что короткий бой его хоть как-то потревожил. Дыхание тяжелое...

– Где она?

Керт ориентируется гораздо лучше меня, уверена, он видел, куда она делать.

– Сбежала.

– То есть прямо сейчас она может призывать вторую гончую?!

Керт не отвечает, так что становится очевидно – да, может. И мы никак не можем ее помешать. Если только не.

Ругнувшись, я выскакиваю из спальни. О том, что снаружи меня могут ждать гвардейцы, я благополучно забываю. К счастью, меня ждут не они. Призывательница сидит на полу и лихорадочно наносит на пол меловой рисунок.

– Остановись, – приказываю я.

За призыв гончей приговор суда будет однозначный – смертная казнь.

Девушка это понимает, не может не понимать. Она закрывается магическим щитом. К счастью, магия против грубой силы играет далеко не всегда, и уж точно примитивный щит бесполезен против пинка.

Она валится на пол, своей же одеждой стирает часть символов.

Теперь усыпить как целителя.

Призывательница с гортанным криком выхватывает нож. Режущая часть вытесана из камня. Ее оружие имеет мало общего с настоящим ножом. Это не столько оружие, сколько ритуальный предмет.

Я, наконец, понимаю, кто передо мной – шепчущая. Ее искусство ближе к шаманству, чем к магии. За свое могущество девушка платит разумом. Такая молодая, а уже безумная, ее жажда убийства, жажда крови – это жажда запертых в ее кинжале призраков.

Она не пытается ранить меня, они бьет острием в пол. Хрупкий камень раскалывается, разлетается крошевом, и из рукояти вырываются… клубы мрака, стремительно заполняющие покои.

Я успеваю шарахнуться, и туча обрушивается на хохочущую призывательницу. Миг, и смех обрывается, в черной туче нарастают громоподобные раскаты, чем-то неуловимо напоминающие оборвавшийся смех, будто туча впитала его.

Чернота приходит в движение, туча вытягивается, обретает человекоподобный силуэт. Рокот стихает, и из недр тучи раздается голос:

Я сделала! Я сделала это! Я вознеслась!

Да нет, дорогуша, ты не вознеслась, ты всего лишь сама стала призраком. Сильным. Но временно, причем счет идет максимум на часы.

Впрочем, от знания, что к вечеру сумасшедшая призывательница бесследно развеется, мне не легче. Я замираю у стены, смутно представляя, что предпринять. Я уверена, я не ее цель. Зачем девушка присоединилась к канцлеру? Он ее чем-то зацепил, чем-то личным. Деньгами приблизившегося к грани шепчущего не заманить. Попробовать разговорить? Малодушную мысль, что пусть идет и творит, что хочет, лишь бы от нас с Кертом подальше, я давлю в зародыше. Как без пяти минут принцесса, я не имею права отступать.

– Поздравляю, – я скрещиваю руки на груди. – Я думала, вознесение – сказка или дается лишь лучшим из лучших.

Черная туча разворачивается ко мне. Клубы тьмы, из которой она соткана, медленно перетекают, отчего силуэт уродливо ломается: то вздыбится опухоль на плече, то рука истончится в запястье, а пальцы наоборот раздуются. Словом, в зеркало бывшей призывательнице лучше не смотреться.

– Я лучшая, – горячо заверяет она меня. – Я самая талантливая из учениц мастера!

– Двадцать лет усердной учебы, это восхищает.

Неожиданно, но призывательница легко ведется. Я чуть ли не откровенно ей зубы заговариваю, а она воспринимает лесть всерьез.

– Двадцать? – туча сотрясается и рокотом. – Я справилась в три раза быстрее!

Ого.

В смысле, двадцать я назвала наугад. Из того, что я знаю, шепчущие впадают в безумие приблизительно через десять-пятнадцать лет работы. Свихнуться можно хоть за год, хоть за день. Сроки вторичны, первично – сколько дряни пропускает через себя шепчущий. Призраки не возникают без причины. Предательство, насильственная мучительная смерть, незаконченное дело – и все это шепчущие собирают, пропускают через себя.

Назвав двадцать лет, я дала призывательнице шанс похвастаться, и она его не упустила.

– Честно говоря, трудно поверить. Нет, я не подозреваю тебя в обмане, наоборот, я уверена, что ты сказала правду, и от этого еще более невероятно. Вероятно, такие как ты рождаются раз в сотню лет, а то и реже.

Призывательница оглядывается. Похоже, я ее недооценила и перестаралась, моя лесть ей больше не интересна.

– Хах, – вздыхает она с легко уловимым раздражением.

Рискнуть?

– Особенно удивительно, что такой талант оказался рядом с канцлером.

Туча не просто вздрагивает, она содрогается, в миг теряет четкие очертания и бесформенной массой растекается по гостиной.

– Этот никчемный трус?!

– Мне он тоже не нравится, и насчет трусости согласна. Он единственный сбежал, бросив всех.

Туча успокаивается, по крайней мере, она съеживается до прежних размеров и вновь обретает очертания человека.

– Он возомнил, что может стать королем! А станет мальчиком на побегушках у Столпов. Откуда она знает истинный расклад сил?

У меня вторая ошибка подряд – плохо. Я снова ее недооценила, я сочла, что она человек канцлера, а она от «пятерки».

– Да уж.

– Не станет, – тотчас противоречит она себе. – Он умрет. Все умрут.

Она раскидывает руки, заходится в безумном хохоте, и чернильная ночь затопляет гостиную.

Интерлюдия 4
Керт

Я удерживаю гончую на месте. Когти взрывают паркет, скребут каменную плиту.

Гончая впитывает магию и с каждым мгновением становится сильнее. Становилась бы, если бы не черт. Почему маги до сих пор не додумались до столь очевидного решения? С призрачной гончей может справиться другой призрак или дух. Наш с Авророй черт не смог бы, он еще маленький. Взрослый черт? Не уверен...

Зато в связке маг-черт результат потрясающий. Черт ранит гончую быстрее, чем она успевает восстановиться за счет моей силы, а она ему вреда причинить не способна, благодаря тому, что я ее держу. Надо будет обязательно приказать Академии магии начать исследования в этом направлении.

Гончая мельчает, слабеет, пока не превращается лишь в тень самой себя. На миг она показывается обычным призраком. Последний взмах, черт развеивает ее.

Сколько времени это заняло? Четверть часа или около того.

Гвардейцы лежат, целитель лежит. Канцлер ушел, но его побег меня меньше всего заботит. Так и быть, пару часов пусть наслаждается свободой и бежит так далеко, как сможет, все равно не уйдет. Я уверен – он не больше, чем инструмент в чужих руках.

Призывательница... натворит дел. Ее не следовало отпускать живой. Мой промах, и то, что я всеми силами удерживал гончую не оправдание.

– Рори, я. Рори?!

Черт, куда Аврора пропала?! Я видел, она хорошо справлялась. Я расслабился, когда опасность ушла. Аврора держалась за моей спиной. В спальне ее нет. Она вернулась в тайный ход? Но Аврора не стала бы уходить далеко.

Почему она не отзывается?!

– Моя принцесса?

Я бросаюсь к ходу, заглядываю. Никого.

– Ум?

– Где она? Где Аврора?

Черт в два прыжка пересекает спальню и шлепает лапой по двери.

Я дурак... Аврора сделала то же, что сделал бы я – она побежала за призывательницей. Небеса, хоть бы Аврора не успела, пожалуйста.

Черт вдруг с визгом отскакивает от двери, опрометью улепетывает.

Я распахиваю дверь.

Я ослеп? Впереди не просто темно, черно. Отшатнувшись, я бросаю взгляд в сторону, убеждаюсь, что зрение со мной. Тьма. Не может быть! Это призраки? Точнее, концентрация боли и мучений без следа личности. Чернота медленно затекает в спальню. Я отступаю еще на шаг.

Аврора догнала призывательницу, и они там, во тьме. Аврора, только выживи. Я не представляю, что маг может противопоставить призраку. С призраками работают жрецы. Я же.

Вернуться, схватить с пьедестала скипетр и направить на наползающий мрак – умом я понимаю, что с мига, как я распахнул дверь, проходят доли мгновения, но кажется, что уходит вечность, что я непозволительно медлю.

Я сжимаю скипетр до боли в пальцах. Я наследник, но не король, и артефакт не хочет меня признавать, я буквально продавливаю свою волю. Навершие ослепительно вспыхивает. Я теряюсь в белизне. Вперед иду по памяти, пока не врезаюсь плечом в проем.

– Рори? Моя принцесса?

Я никак не могу проморгаться. Рори все еще не отвечает.

– Черт!

Он же цел? Плохо, если его тоже зацепило.

– К-керт?

Я оборачиваюсь. Я по-прежнему не могу видеть.

Голос... Я безумно счастлив его слышать. Папа пришел в сознание и, пусть тихо, запинаясь, с трудом, но смог заговорить. И одновременно я безумно разочарован, что голос не принадлежит Авроре.

– Леди?

Ответа нет.

– К-ке.

Черт!

Наверное, я не смог бы выбрать между отцом и любимой, но сейчас выбора как такового нет. Слепо шарить по гостиной бесполезно и даже опасно, мало ли, что я зацеплю. Тот же круг далеко не всегда можно тронуть без последствий, а я понятия не имею, что на память о себе оставила призывательница. Ориентируясь на голос и память, я возвращаюсь в спальню.

Споткнувшись о чье-то тело, я едва не падаю. Как же я ненавижу беспомощность.

Так, целитель валялся в стороне, ближе к тайному ходу, значит, я прошелся по гвардейцу. Надо разобраться, почему он без уставного амулета, но это позже, гораздо позже.

– Папа, я здесь.

Я налетаю коленом на угол кровати, чуть смещаюсь.

– Ты.

– Я в порядке, – поспешно отвечаю я.

Лгу.

Мне давно нужен лекарь, а еще нет ни малейших признаков, что зрение восстанавливается. Перед глазами сплошное белое полотно, словно скипетр так и продолжает сиять, но я чувствую, что это не так. Артефакт погас.

Я нащупываю пьедестал, лежащую на бархате корону и протягиваю ее папе. Регалии помимо прочего являются мощнейшими целительными артефактами. Хотя я использовал скипетр против призраков, магия коснулась отца, и этого оказалось достаточно, чтобы он очнулся. Корона же подействует еще лучше. Жаль, что она действует только на королей, мне бы не помешало.

– Керт? Мне руки не поднять. Я очень жалок, да?

– Это яд, пап. Ты очень сильный.

Из нас двоих жалкий я.

– Что с тобой, Керт? – все же заметил? Хах, как будто могло быть иначе.

– Временная потеря зрения, – спокойно отвечаю я, хотя ни капли уверенности не испытываю. Не исключено, что я выжег себе глаза. Не то что бы меня сейчас это всерьез волновало... Если это могло помочь Авроре, то я бы снова действовал точно также, невзирая на цену.

Единственное, что меня по-настоящему пугает – пока я слеп, я бесполезен для окружающих. Я бесполезен для Авроры. Единственный мой шанс сделать сейчас для нее хоть что-то – это помочь папе подняться на ноги. Я могу быть его руками, а он – моими глазами.

Я упираюсь коленом в край кровати, дотрагиваюсь до подушки и веду по шелковой поверхности пальцами, пока не попадают волосы. Я опускаю корону папе на голову, сажусь рядом.

Глаза все еще отказываются видеть.

– Керт, почему ты один?

– У-у-ум?

О, живой. Какое облегчение.

– Я не один, пап. Ты лучше скажи, насколько плохо ты себя чувствуешь, – знаю, жестоко, но. – Ты сможешь встать?

– Керт?

– Пап, прости, но дворец под контролем захватчиков, а я официально обвинен в покушении на тебя… – жестом я подзываю черта, на ощупь провожу по его спине, мимоходом чешу за ухом и шепотом, чтобы отца лишний раз не отвлекать, прошу. – Найди Аврору.

– У-ум!

Я ощущаю толчок – черт спрыгивает с колен. На душе становится капельку легче.

– Керт, это же?..

Как непривычно без глаз, я почему-то решил, что папа черта не заметит. Кажется, я не только зрения лишился, но и мозгов.

– Это любимец моей невесты.

– Ха?!

Я невольно улыбаюсь.

– Пап, давай об этом позже?

– Разумеется. Керт, – папа в миг становится собранным, в тон возвращается былая властность. – Я назначаю тебя регентом. Сын, мне жаль, что я тебя подвожу, но в ближайшие сутки от меня помощи не жди.

Скипетр, который я так и продолжаю сжимать, перестает сопротивляться. Напряжение магии, которое я чувствовал просто держа его, исчезает.

– Пап, не волнуйся, я справлюсь, – куда я денусь, когда меня Аврора ждет? – Ты можешь посоветовать, кому еще можно доверять?

– Себе, Керт. Сейчас ты можешь доверять только себе.

Я молчу. А что сказать? Корона не сработала так, как я надеялся. Успокаивает, что по крайней мере папа встанет на ноги.

Почему черт молчит? Он не нашел Аврору?

Дверь с грохотом ударяется в стену, и грохот тонет в топоте.

Канцлер прислал отряд гвардейцев. Я вскакиваю, разворачиваюсь лицом к угрозе. Как плохо не видеть. Простыня все еще перед глазами. Скипетр отзывается теплотой. Папа не на словах назначил меня регентом, он отдал приказ через корону.

Если ворвались настоящие гвардейцы, я их остановлю.

– За короля!

– Спасите короля!

– Убийцу, остановите убийцу! Мятежный принц здесь!

Хорошая идея. Если бы я не получил права регента, вероятно, канцлер смог бы убедить гвардейцев снять амулеты, и против толпы отборных бойцов я бы не выстоял.

Они заметили Аврору или черта? О них не говорят.

– Он убил наших братьев!

А вот это плохо, в том смысле, что к долгу перед короной примешивается личное.

Отец опережает меня на долю секунды:

– Что здесь происходит? – корона усиливает голос, и получается очень внушительно. Топот стихает, будто гвардейцы на невидимую стену налетели. Папа использовал магию?

– В-ваше величество? Вы очнулись!

Раздаются одиночные шаги. Вероятно, кто-то выходит вперед.

– Ваше величество, капитан второго гвардейского отряда прибыл по приказу канцлера для защиты вашей жизни и ареста мятежника!

– Мятежника? – папин голос слабеет, напряжение далось ему тяжело.

А я вместо того, чтобы защитить его сам нуждаюсь в защите.

– Ваше величество, свидетели покушения на вас единогласно показывают на наследного принца. Сожалею. Докладываю, в кратчайшие сроки было проведено расследование, и на суде, возглавленным канцлером лично, его высочество был признан виновным и приговорен.

– К обезглавливанию? – усмехаюсь я.

– Так точно, ва...

Капитан запинается и растерянно замолкает.

А канцлер неприятно удивляет. Осудить меня заочно он мог только с единогласной поддержкой Совета. Это не значит, что всю верхушку следует записать в предатели, отнюдь. Достаточно погнать из Совета за скудоумие. После разбирательства, разумеется. Пусть объясняют, к чему такая спешка. Если бы я и вправду поднял мятеж, ареста было бы достаточно.

– Ваше высочество! – новый голос более звонче, моложе, – Прошу сдаться и проследовать за нами.

Умник. Заместитель капитана, полагаю?

– Боюсь, солдат, вы не в праве просить меня сдаться.

– До моего выздоровления его высочество назначается регентом. По подозрению в покушении приказываю арестовать канцлера.

Капитан молчит, зато звонкий открывает рот не по статусу:

– Ваше величество, но все видели.

– Все? – перебивает отец с нескрываемой насмешкой.

– Ваше величество, вы были серьезно ранены. Более того, против вас была применена ментальная магия. Вполне очевидно, что воспоминания о минутах, предшествующих покушению, могут быть путаными, недостоверными. Поверить в предательство близких всегда трудно, но доказательства вины его высочества неопровержимы.

Вот и еще один кандидат на обезглавливание. Должно быть, я сейчас очень неприятно улыбаюсь:

– С каких пор солдатам позволено совмещать службу с судейской должностью?

– Ваше величество, – заговорил капитан, – с вашего позволения, приказываю арестовать своего заместителя. До выяснения обстоятельств.

– Действуйте.

Я слышу, как отец тяжело вздыхает.

Спасибо, папа, ты мне помог.

Проблема в том, что я не уверен, можно ли доверять капитану. Арест отчаянного заместител–дурака ничего не значит.

Внезапно скипетр из теплого становится горячим, а с следующий миг белую пелену будто разрывает. Я снова вижу.

Глава 19

В себя меня приводит крайне неприятное ощущение – кто-то с энтузиазмом слюнявит мне лицо. Открыв глаза, я обнаруживаю перед собой поросячий пятак, черные глазки-бусинки и длинный лоскут мокрого языка.

– У-у-у, – чертик радостно подпрыгивает у меня на груди и снова тянется лобзаться.

Бр-р, если честно.

Но не расстраивать же ребенка.

В теле слабость, но сил, чтобы почесать чертенка за ухом хватает:

– Что произошло?

– Ум.

Нашла, кого спрашивать, хах. Но раз черт спокоен, значить, бояться нечего. Приподнявшись на локте, я осматриваюсь. Падала я у стены, а сейчас с удобством лежу на диване, под головой подушка, а на ногах небрежно наброшено декоративное покрывало.

Я в гостиной.

От призывательницы не осталось и клочка, круг не просто поврежден, а наполовину уничтожен, чтобы им точно нельзя было воспользоваться снова.

Спустив ноги, я аккуратно сажусь, пережидаю короткое головокружение.

Где Керт?!

Вероятно, на диван меня устроил либо он сам, либо по его приказу.

– Леди, моя почтение.

Я поворачиваю голову. В дверном проеме, ведущем в королевскую спальню стоит носатый мужчина в жемчужно-серой мантии, наброшенной поверх модного костюма-тройки.

– Здравствуйте, лорд.

– Леди, позвольте представиться. Я придворный целитель Теренс Ланс. Как вы себя чувствуете, леди? Я бы рекомендовал вам прилечь, не стоит торопиться вставать. По-хорошему, я бы прописал вам постельный режим на пару дней, а затем отправил на целебные источники высыпаться, хорошо питаться и много гулять на природе.

Ложиться я, естественно, не спешу, пересаживаю чертенка на плечо, встаю.

В этот раз от резкой смены положения голова не кружится, и я принимаю это за добрый знак.

– А по-плохому? – спрашиваю я целителя.

– Мне приказано о вас позаботиться, леди. Признаться, я в затруднительном положении. Приказ его высочества и мой долг лекаря противоречат долгу верноподданного.

Намек понятен.

– Лорд Ланс, вы не подскажете, где я могу найти его высочество?

– Полагаю, в тюрьме?

– Что?!

Как это может быть?

Целитель вскидывает ладони:

– Леди, я не так выразился, прошу прощения. Его высочество арестовал нескольких подозреваемых в попытке государственного переворота и, насколько мне известно, лично спустился в тюрьму.

– Ага...

Хорошо, а то я уже успела всяких ужасов понапридумывать.

– Леди, его высочеству очень не хватает людей, на которых он сейчас может опереться.

Я смогу свободно пройти по дворцу? Я смутно представляю, как искать Керта.

За спиной целителя появляется гвардеец:

– Леди очнулась? Как ваше самочувствие, леди?

– Спасибо за заботу, я в порядке.

Странно, что гвардеец проявляет подобного рода интерес, но у меня нет причин отказываться отвечать, да и лекарь выглядит спокойным. Вероятно, гвардейца одобрил Керт.

– В таком случае, леди, его величество приглашает вас на аудиенцию.

Эм?

– У-у-у… – вторит моим мыслям черт.

А у меня на языке вертится вопрос – какого черта?!

Хм, неужели Керт успел уже сообщить королю о своем намерении жениться на мне. На месте его величества я бы тоже забеспокоилась.

Да, конечно.

Неодобрительно качнув головой, лекарь отступает.

– Леди, как вас представить? – уточняет гвардеец.

– Аврора Майс.

В свете я появлялась хоть и недолго, но довольно часто. Король меня узнает? Если да, то из неподходящей невесты я разом превращусь в неприемлемую, хах. Как не вовремя...

Гвардеец громко докладывает обо мне, я запоздало пытаюсь поправить одежду, одергиваю перекосившуюся рубашку. Видок у меня вообще не для аудиенции. Начать с того, что я в мужской рубашке. Мне бы хоть умыться, но предстать перед королем придется, придется как есть. Я расправляю плечи, поднимаю голову. Одежда красит человека – это правда, но и обратное тоже верно. Даже в рубище можно произвести достойное впечатление, если держаться с гордостью и уверенностью. Меня учили. Гвардеец отступает с прохода, разворачивается полубоком и жестом приглашает меня войти.

Черт отказывается слезать, наоборот, крепче обнимает за шею, и я бросаю попытки оставить его в гостиной и делаю вперед три шага. К постели его величества лучше не приближаться.

Король бледен, глаза полуприкрыты, словно ему тяжело держать их открытыми. Он не лежит, а сидит, опираясь на подушки, и что-то мне подсказывает, что стоит их убрать, он беспомощно завалится на спину. Во что король одет толком не понять. Белая рубашка? Король по плечи скрыт толстым одеялом. На голове корона. Я бросаю взгляд на возвышение, где, когда мы с Кертом пришли, лежали регалии. Скипетр и печать исчезли. Регент, если он королевской крови, в праве их использовать, все, кроме короны.

– Ваше величество, приветствую вас. Аврора Майс к вашим услугам.

Обычно леди исполняют реверанс, но я в брюках, поэтому я низко кланяюсь.

– Леди, подойдите.

Я выпрямляюсь и послушно делаю еще несколько шагов.

– Ваше величество.

– Какая неожиданность, леди Миашар.

Узнал с первого взгляда. Наш король хорош.

– Майс, ваше величество. Уже почти десять лет, как я разорвала отношения с семьей.

– Хм? Леди, вы сами-то верите в то, что говорите? Когда это род Миашар отпускал своих детей? Если вам подарили иллюзию свободы, это не значит, что для вас больше нет рамок и границ.

– Вы, безусловно, правы, ваше величество.

Но Керт решил бросить вызов моей родне. Хотя я по-прежнему считаю, что не стоит обострять отношения с «пятеркой», я не могу не признать, что столкновение неизбежно. Возможно, Керт прав, действуя на опережение.

– Мой сын заочно представил вас мне, как свою невесту.

Не понимаю...

Прямо сейчас Керту нужны те, на кого он может свалить часть поручений, особенно на меня, ведь я уже доказала свою преданность. Зачем меня задерживать? Ведь пока беседа ни о чем, ничего срочного.

– Его высочество сделал мне предложение.

– Леди, я слышу в ваших словах неуверенность

– Сир, я всего лишь полагаю, что сейчас не самое подходящее время для решения брачных вопросов. Важнее, чтобы сейчас вы и его высочество сохранили жизни и сохранили власть.

– Леди Аврора, почему вы идете против своей семьи?

Я задумываюсь лишь на короткое мгновение и отрицательно качаю головой:

– Ваше величество, я никогда не шла против своей семьи и сейчас не иду. Я делаю то, что считаю правильным. А правильный поступок в моем представлении – предотвратить смуту.

– Хм? Разве для леди из рода Миашар смена династии ни что-то обыденное, не заслуживающее внимания?

– Сир, я внимательно читала исторические хроники, и если записи хоть сколько-то правдивы, я с уверенностью могу сказать, что перевороты происходили по разным причинам, и несколько из них не только прошли безболезненно, но и принесли очевидную пользу, избавив страну от королей-самодуров, правление которых вело страну к неизбежному краху. Но были и другие перевороты. «Пятерка» с кровью вырывала династии, угрожавшие их исключительному положению. Сир, вы хороший правитель, и его высочество, уверена, будет не хуже. Переворот ввергнет страну в хаос, и это, что я не могу поддержать, ни как ваша подданная, ни как дочь рода Миашар, чувствующая ответственность за эту страну.

Король устало закрывает глаза. Он слишком слаб для длительных бесед.

Я осторожно кошусь в сторону. Было бы прекрасно, если бы он меня «выгнал». Уйти без разрешения его величества слишком грубо. Но целитель не спешит мне на помощь.

Я уже собираюсь самовольно попрощаться. В конце концов «с вашего позволения, сир» фраза достаточно извиняющая в нашей ситуации.

– Леди Миашар, ради правильного выбора вы готовы похоронить свой род?

Что это за вопрос такой? Он… бессмысленный.

Король явно проверяет мою реакцию.

– Ваше величество, я слишком незначительная фигура, чтобы от моего выбора зависело благополучие рода, к тому же я уверена, что худшее, что может грозить моей семье – это бегство из страны.

– Я услышал вас, леди.

И снова повисает молчание. Для меня – тягостное.

Идею самовольного ухода я отбрасываю как вредную. Явно, что король не настроен отпускать меня к Керту, а значит придется стоять и демонстрировать выдержку. Ничего трудного, мне доводилось стоять перед главой семьи, занятого чтением и демонстративно меня игнорирующего – часть обучения. Но сейчас я нужна Керту. А вдруг король именно это и хочет увидеть – как я бросаю ему вызов ради Керта?

Как сложно... Вариант может быть любым, я слишком мало знаю о короле, чтоб принять верное решение.

– У-ум, – подпрыгивает на моем плече черт.

– Так и знал, – почти одновременно раздается голос Керта.

Обернувшись, я чувствую, как невольно расплываюсь в улыбке. Керт жив, цел и на первый взгляд не пострадал.

Он едва ли обращает на меня внимание, лишь во взгляде мелькает глубоко спрятанная теплота. Я уверена, что Керт рад меня видеть не меньше, чем я его. Но он сосредоточен на отце. Шагнув ко мне, Керт встает за моей спиной, а я вспоминаю, перед кем я, и обращаю взгляд к королю. На свободное плечо ложится теплая ладонь.

– О чем ты?

– О том, что Аврора слишком вежлива, чтобы послать тебя к чертям.

Эм? При гвардейцах и целителе столь вольное общение не перебор?

– Сын!

– Папа, я все еще разбираюсь с захватчиками, людей не хватает, поэтому с твоего позволения я Аврору украду.

– Керт.

– Лорд Ланс, позаботьтесь о его величестве. Папа, пожалуйста, отдыхай и поправляйся.

Король фыркает не столько раздраженно, сколько со скрытым одобрением.

А Керт подхватывает меня под руку и утягивает за собой обратно в гостиную. Черт моментально перебирается к Керту и уже с его плеча корчит мне рожу.

Я останавливаюсь в нескольких шагах от того места, где призывательница вывела круг. Очень хочется спросить, что Керт сделал. Я помню, как я закрылась щитом. Я защищалась и потеряла сознание, в победе моей заслуги нет, Керт справился сам. Когда-нибудь спрошу.

Мы разворачиваемся друг к другу, и я, не задумываясь, забрасываю руки Керту на шею. Так естественно получается, будто мы вместе давным-давно. Мы встречаемся взглядами и выдаем хором:

– Как ты себя чувствуешь?

Рассмеявшись, я чувствую, как утекает напряжение. Керт смеется вместе со мной. Мы стоим и прижимаемся друг к другу лбами.

Крохотная передышка возвращает силы.

– Я в порядке, Керт.

– Я тоже.

– Чем я могу тебе помочь?

Керт отстраняется, берет меня за руку и сдвигает манжет, обнажая запястье. На коже тотчас проступает татуировка, оставленная теневым двойником печати.

– Долг выполнен, – произносит Керт, и рисунок блекнет, размывается и на глазах исчезает.

– Хм? – почему Керт решил стереть татуировку именно сейчас? Она не мешала.

– Рори, мне действительно нужна твоя помощь.

– Конечно. Говори.

– Рори, я понимаю, что моя просьба чрезмерна, но... Леди, пожалуйста, возьмите на себя встречу с Советом, а затем наведите порядок при дворе. Мне сейчас совсем не до своры напыщенных бездельников.

Совет? Как он себе это представляет? Я же не была представлена официально. Я для них девочка с улицы.

Керт откидывает полу камзола. На поясе в петле закреплен скипетр. Как я и предполагала, регалии, кроме короны, у Керта. Он касается навершием скипетра моего запястья.

– Что ты делаешь?! – я с легким ужасом смотрю, как на коже проступает новый рисунок. Керт пожимает плечами:

– У тебя будет теневой двойник скипетра. Как иначе?

Черт, он говорит это так спокойно, как будто вручил мне не право говорить от имени регента, а карандашом поделился.