Текст книги "Принц в фартуке (СИ)"
Автор книги: Мстислава Черная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– Идемте! – пока я не передумала.
Недобиток пропускает меня вперед, но в гостиной обгоняет, сбрасывает рубашку, комком бросает на пол и ложится на диван. Я напоминаю себе, что смущаться при взгляде на обнаженный шикарный рельеф мне не по возрасту, но ничего не могу с собой сделать. Зато смущение легко перевести в злость, а злость – в решительность. Я сажусь рядом, бедром сдвигаю недобитка ближе к спинке и опускаю пальцы не его грудь.
Глава 12
Сосредотачиваться я умею, да и сам парень снова серьезен, больше не устраивает сомнительных провокаций. Я закрываю глаза и прислушиваюсь к биению магии. Десять лет без практики – на что я годна? Учить меня начали с пяти лет, как это принято, все забыть я не могла.
Я только начинаю – всего лишь прислушиваюсь к потокам, но печать уже реагирует, давит. Мне словно гранитную плиту на грудь положили. Очень неприятно, а еще дыхание сбивается. Я вспоминаю самые первые уроки – два коротких вдоха-выдоха и один глубокий с задержкой дыхания.
Магия течет вокруг, покалывает, а под пальцами зияет провал.
Ментальный удар? Хах, это все равно что океан назвать лужицей. Недобитка выжгли. Я вообще не понимаю, как он с такой дырой продолжает жить. Любой другой на его месте потерял бы волю, лежал, свернувшись калачиком, и вскоре умер от обезвоживания. Потрясающая сила воли...
Я не представляю, как эту дыру заполнить, моих возможностей не хватит, тут работы на месяцы.
Нет, недобиток неправ или, что вероятнее, он нарочно дал неточные указания, позволяя мне разобраться самой. Мне не нужно «заливать» дыру, мне нужно направить поток магии по спирали так, чтобы сила обволакивала края и виток за витком уходила глубже.
Печать давит. Я игнорирую давление, пока оно не перерастает в настоящую боль, будто под тяжестью камня ломаются кости. Я понимаю, что в действительности я в порядке, что переломы иллюзорны, но вот боль реальна. Я стискиваю зубы. Я выдержу. Когда печать ставили, было больнее. Я хочу довести силу до дна.
Мою ладонь накрывает его рука:
– Леди, остановитесь. Вы больше не можете.
– Могу.
– Остановитесь.
Концентрация сбита, поток упущен. Я открываю глаза. Недобиток как раз приподнимается и оказывается со мной лицом к лицу. Надо же, я не замечала какой у него необычный излом бровей.
Он волнуется за. меня?!
Я спешно отвожу взгляд, пытаюсь освободить пальцы, но он не отпускает, крепко прижимает к себе.
– Я в порядке.
– Леди, я даю вам слово, что избавлю вас от печати.
– Спасибо, я вам искренне признательно, но, господин Не-Черт, вмешиваться во внутренние дела...
– Леди, я прекрасно помню, как пала предыдущая династия, нет необходимости напоминать.
На первый взгляд главы пяти древних родов смиренно склоняют головы перед королями, но это смирение обманчиво. Мне известны три попытки королей прижать рода или один из родов к ногтю. Все три попытки закончились быстрой и решительной сменой династии.
О?
Недобиток удивляет все больше. Я не говорила, из какой я семьи, но он снова сделал правильные выводы.
– Мне пора.
– Да, леди.
Он позволяет мне встать, отпускает.
Я сбегаю раньше, чем он выходит меня проводить.
Мне до того не по себе, что я даже прихватываю весь выставленный у порога мусор. Кстати, можно сделать вид, что в квартиру я приходила не только пообедать, но и прибраться. Я снова чувствую чужой взгляд, всего-то пару шагов из подъезда сделала. Что же, постараюсь вести себя естественно.
Черта, без напоминаний, самовольно прыгнувшего к мне в сумку, надеюсь, на заметят.
Пакеты следует выбросить в помойку, но идти к контейнерам я боюсь. Вдруг еще кого-нибудь откопаю? Похоже, я заработала мусорную фобию. Черт!
– Ум.
– Ш-ш-ш...
И что делать? Не могу же я мусор притащить на работу.
Пока я размышляю, дверь подъезда снова открывается. Кутаясь в шаль, выходит женщина с изрезанным темными морщинами лицом. Я киваю в знак приветствия. С женщиной лично я не знакома, хотя живем в одном доме. Да я почти ни с кем не знакома. Отчасти потому что я была слишком увлечена работой, и соседи были мне не интересны, отчасти, потому что мы принадлежим к разным мирам, и разница между нами встает незримой стеной, которую ни я, ни они не пытались преодолеть. Заем? Я пала по меркам моей родни, но для обычных людей, я состоятельная леди, стоящая на вершине социальной пирамиды, госслужащая. Женщина опускает голову. Мне всегда казалось, что она стесняется своей внешности, но сегодня я осознаю, что могла ошибаться. Возможно, она боится оскорбить меня своим видом? Такие морщины бывают у людей, занимающихся обработкой кристаллов-накопителей из-за вредной пыли, въедающейся в кожу.
Хозяйка.
– П-простите, – она втягивает голову в плечи.
Черт.
И ведь даже не улыбнуться – она смотрит в пол и улыбку просто не увидит.
– Хозяйка, я тороплюсь на работу. Не могли бы вы мне помочь? Мне нужно это выбросить.
– А? Д-да, госпожа.
Вряд ли она знает, что я аристократка, ей хватает и моего форменного плаща. Мне становится неприятно, что женщина готова выполнять работу бесплатно. Я профессионально чувствую в ней смирение с ролью жертвы. Почему я раньше проходила мимо?! Женщине явно нужна реабилитация... Ага, реабилитация много кому нужна. Мне всех себе на шею посадить и тянуть? Я бы посадила, но хребет переломится раньше, чем я хоть какую-то пользу принесу.
– Вот.
Я опускаю пакеты на пол, запускаю ладонь в сумку, получаю когтями от черта, которого я случайно ущипнула за бок и выхватываю кошелек, вкладываю в руки женщины деньги, почти столько же, сколько плачу за день работы помощницы по хозяйству. И, пока она ошеломлена, я разворачиваюсь и ухожу. Окликнуть она меня не осмеливается.
Фуф, избежала пугающего третьего раза.
В инспекцию я возвращаюсь в чуть приподнятом настроении, у меня снова есть надежда.
Если недобиток прихлопнет деарцев сверху, то я доберусь до усыновителей беспрепятственно.
– Госпожа Аврора!
Энна редко обращается ко мне по имени, предпочитает более формальный стиль.
– Да?
– Госпожа, вас господин Трей вызывает. Он сказал, что хочет видеть вас немедленно.
– Ясно.
– Госпожа Майс?
– Все в порядке, – вздыхаю я.
Ничего не в порядке. Вряд ли Энна поверит, но я дала ей знать, что не нужно вмешиваться, и что бы то ни было предпринимать.
Я поправляю полу плаща так, чтобы она прикрывала сумку. Ее следовало бы оставить в кабинете, но я не собираюсь во имя вежливости расставаться с чертом. Во-первых, безопасность. Во-вторых, я обещала недобитку. В-третьих, я боюсь за свой кабинет. И, в-четвертых, если кто-то узнает, что я пустила в инспекцию зловредного духа, меня уволят, и одним штрафом я не отделаюсь.
Личный помощник господина Трейя докладывает о моем приходе и сразу же приглашает войти. Давненько меня начальник не вызывал. Последний раз вот так, в кабинете, мы встречались почти год назад, когда он отчитывал меня за то, что я была груба с благотворителями. Я отказалась принять в качестве помощи приюту откровенный брак, в результате благотворители лишились плюса к репутации, а господин Трей – щедрых подарков.
– Госпожа Майс, вы опять создаете трудности, – упрекает он мягким баритоном.
– Боюсь, что я не совсем понимаю.
Господин Трей худощавый мужчина лет пятидесяти. Не скажу, что он плох. Он никогда не принимал решений, которые были бы во вред детям, однако блюсти свои интересы он не забывает. Как в тот раз. От того, что на складе часть пространства будет забита негодными вещами, детям ни тепло, ни холодно. Так почему бы и не извлечь выгоду?
– Не понимаете, госпожа Майс? Неужели? Я уверен, что вы умнее, чем притворяетесь. Но раз вы хотите, чтобы я озвучил, то, извольте. Мне не трудно. Ваше расследование ставит под удар престиж Опеки. Может быть, вам нравится мое кресло? Прежде я не замечал за вами амбиций, но людям свойственно меняться.
– Господин Трей, – перебиваю я.
– Госпожа Майс, не утруждайтесь. Вы собирались патетично воскликнуть «дети», я прав? Дети... Ну, удивите меня, как вы им помоете? Госпожа Майс, по-человечески я на вашей стороне, и при других обстоятельствах я бы поддержал ваше начинание, однако сверху пришел негласный запрет. Более того, мне пришла рекомендация добавить в дела пропавших детей отчеты инспекторов, якобы убедившихся в их благополучии.
– Это подлог.
– Госпожа Майс, почему бы вам не отправиться с завтрашнего дня в отпуск? Вы переутомились, вам стоит подумать и принять взвешенное решение, хотите вы отступить или через–день два свалиться в переулке с проломленной головой.
– Отпуск, значит?
– Верно. Госпожа Майс, уж простите за резкость, но в отличие от вас, я человек семейный. Но все же. Может быть, я напрасно тороплюсь? У вас есть решение? Присядьте, Аврора. Стоите, как олицетворение совести, – он наклоняется и достает из ящика стола две рюмки и коньяк. – Какое у вас есть решение?
Он разливает коньяк по рюмкам и одну пододвигает мне.
– У меня нет решения, – твердо произношу я. – Кроме одного.
– Хм?
– Поднять шум. Если мы раззвоним о похищении, то нас не смогут игнорировать.
Деарцы не будут убивать детей, по крайней мере я в это верю исходя не только из их учения, но и из здравого смысла. Их цель скрыть свое возвращение. Убийство детей расследование не остановит.
– За вашу наивность, госпожа Аврора, – провозглашает тост господин Трей. – Нам не дадут поднять шум.
Что-то не хочется мне притрагиваться к рюмке. И пить тоже не хочется...
Собственно... А зачем мне сохранять видимость хороших отношений с начальником? Его истинные мотивы не имеют для меня никакого значения. Я уйду в отпуск, и дальше одно из двух. Либо враги недобитка до нас все-таки доберутся. Это будет конец. Либо я смогу помочь ему восстановиться, и мы попадем на новую «вилку», смерть или победа.
– Наивность, хм.
Я барабаню ногтями по столешнице, не прикасаюсь к рюмке, вместо этого без спросу из стопки чистой бумаги беру лист и пишу заявление на отпуск.
Начальник подносит коньяк к губам, делает крошечный глоток, демонстративно смакует.
На том, чтобы я все-таки тоже выпила, он не настаивает, спокойно принимает отказ поддержать тост и это расслабляет. Впрочем, бдительности я не теряю. Я дописываю заявление, перечитываю текст и размашисто подписываюсь.
Господин Трей забирает заявление, тоже прочитывает и сразу же визирует.
– За ваше благоразумие, Аврора, – он салютует мне рюмкой. – За то, чтобы вы хорошо провели отпуск и вернулись к нам с новыми силами.
Жалко, что разбирательство с обворованным приютом откладывается, но основное я закончила. Может, Рейме передать? Пусть заслуги припишут ее, я не против. Для меня важен результат.
– Я… – хочу сказать, что я пойду, но господин Трей перебивает.
– Госпожа Майс, мне больно смотреть, как вы рвете себе сердце.
Да? Трудно поверить. Никогда не замечала за ним излишней чувствительности.
– Спасибо за заботу. Я справлюсь.
– Может, отправить вас в пансионат?
Выдворить меня из города ему тоже рекомендовали?
Качнув головой, отказываюсь.
– Не стоит, я сменю обстановку иначе. Давно пора заняться ремонтом.
– Вот и хорошо! За ремонт!
Начальник опрокидывает в себя рюмку. Кстати, алкоголь он держит для встречи высокопоставленных визитеров. На моей памяти это первый раз, когда он притрагивается к выпивке без повода, что опять же навевает подозрения.
– Госпожа Майс? – он легким толчком отправляет нетронутую рюмку ближе ко мне. – Я понимаю, что вы, наверное, в глубине души меня презираете, и я готов это принять от вас. Вы, Аврора, нереально самоотверженная. Если бы не видел вас своими глазами, не поверил бы, что такие люди бывают. Но знаете... Я как-то странно себя чувствую. Я тут перед вами коньяк глотал, а вы даже чисто символически не пригубили.
Сказать, что я не пью, нельзя. Совсем недавно на благотворительном вечере я добровольно взяла шампанское. Продолжая отказываться, я поступаю по-настоящему грубо, особенно учитывая, что господин Трей предлагает пригубить рюмку, не пить.
Мне категорически не нравится его настойчивость.
Почему я колеблюсь? Я же уже решила, что отношения с ним мне не важны. Когда мы с недобитком победим – поражение смертельно, а значит и думать о нем бессмысленно – я подучу поддержку пусть не самого короля, но недобитка, человека к нему приближенного, доверенного.
Я не уверена, что хочу оставаться старшим инспектором. Может, господин Трей прав? Почему бы мне ни примерить его кресло?
Так и не притронувшись к рюмке, я встаю:
– Простите, господин Трей, но я совершенно не в настроении.
– Хорошего отдыха, госпожа Майс, – в прощальной фразе мне чудится угроза.
А еще я краем глаза замечаю, что он выплескивает из моей рюмки в цветочный горшок. Бедная герань.
Я хотела сходить за продуктами, принести нормальной еды, но планы меняются. Надо предупредить недобитка, что против меня уже идет непонятная возня. Я даже не буду тратить время на передачу отчетов по приюту, только Энну предупрежу, что с сегодняшнего дня я в отпуске. Одна минута роли не сыграет. Я не могу не сказать, чтобы не лезла в документы и вообще забыла, чем мы занимались последние два дня.
Как же не хватает магии. Сейчас бы щитом укрыться, но у меня есть только черт.
– Госпожа Аврора? – встревоженный возглас Энны доносится словно издали. – Вам плохо? Нет, просто задумалась.
Но вопрос Эночка задала удачно.
– Перетрудилась, – с натугой улыбаюсь я. – Энна, я взяла отпуска.
А?!
Мои слова шокируют. За десять лет я ни разу не отдыхала. Энна со мной год, но не интересоваться сплетнями обо мне она не могла. Уйти в разгар двух важных расследований для меня и вовсе противоестественно.
Я подхожу к ней вплотную:
– Что тебя удивляет? Я заработалась, переутомилась. Энна, тебе тоже следует взять отпуск. Ты ведь умеешь делать правильные выводы.
Энна бледнеет.
В том, что она сопоставит прекращение расследования и отпуск, я не сомневаюсь.
Поощрительно улыбнувшись, я разворачиваюсь и покидаю приемную.
Домой, скорее домой, рассказать новости недобитку, предупредить, что, возможно, у нас гораздо меньше времени, чем мы думаем.
На улице, едва я выхожу из здания инспекции, в затылок впивается острый взгляд невидимки.
Глава 13
Нужно ли меня убивать?
С одной стороны, в расследовании я не продвинулась ни на шаг. С другой стороны, я произнесла очень опасные слова. Я предложила поднять шум. Но даже без слов, в Опеке знают мой характер, знают, что я не сдамся так легко. Нетрудно предположить, что я попытаюсь нанять частника. А значит, меня надо убить.
Пожалуй, зря я в третий раз на помойку не пошла. Первый раз вытащила недобитка, второй раз – черта. Оба приобретения на диво полезные, разве что польза не сразу видна была. В пору в храм Небес идти и благодарить. Небесная защита меня в помойку толкнула, не иначе.
Недобиток сказал, что я для него единственная надежда, а теперь и он для меня.
Почему господин Трей выплеснул коньяк? Когда все закончится, обязательно попрошу недобитка расследовать короткий эпизод.
Вряд ли яд...
Я выхожу к проспекту. Днем здесь движение довольно оживленное, иногда приходится ждать минут пять, а то и дольше. Экипаж, стоявший у обочины, медленно начинает движение. Я переступаю с ноги на ногу и предусмотрительно пячусь, а заодно прикидываю, куда отпрыгнуть. Смерть по колесами – что может быть менее подозрительным? Тем более нормального расследования не будет.
Экипаж притормаживает, наружу высовывается бородач с всклокоченной копной волос. Этакая глазастая кочка, которую после бритья не узнать при всем желании.
– Черт.
Невидимка так и сверлит взглядом, но вроде бы не приближается. Я нервно оглядываюсь. За спиной пока никого. И черт пока спокоен, ворчит из сумки.
– Дочка, тебе дурно?
С чего бы мне было дурно?
Коньяк? Я не думаю, что начальник осмелился бы подлить мне яд, но что-то легкое, вызывающее, например, головокружение...
Я игнорирую, притворяюсь, что не понимаю, к кому обращаются и, оглядевшись, заскакиваю в первый попавшийся магазин. Заносит меня в ювелирный. Сто лет не вспоминала про драгоценности. Клерк за прилавком почтительно здоровается, окидывает меня взглядом – из-под ресниц, наверняка замечает насколько простенькие у меня сережки-гвоздики, я их ношу, чтобы прокол не зарос. Ни колец, ни браслетов на мне нет.
– Добро пожаловать, госпожа, – клерк приветлив, но я чувствую, как гаснет его интерес. – Я могу вам чем-то помочь, госпожа?
– Спасибо. Я пока хочу присмотреться.
Я подхожу к крайней витрине, разворачиваюсь полубоком, чтобы клерк не видел, что интересуюсь я отнюдь не цепочками. Я через окно наблюдаю за проспектом. Экипаж отъезжает, никто не попытался преследовать меня в магазине.
Но это не значит, что я смогу дойти до дома.
– Госпожа, вы чем-то заинтересовались? – клерк подбирается ближе.
Попросить выпустить меня через черный ход? Это имело бы смысл, если бы я собиралась скрываться и бежать, но мне-то надо прорваться к недобитку.
– В общих чертах, – отмахиваюсь я от клерка.
Открыто на проспекте напасть на меня не должны. Экипаж уже отъехал.
Тянуть нельзя, нельзя давать врагу время.
Решившись, я выхожу, передергиваю плечами. Натравить на невидимку черта? Нет, я не хочу, чтобы черт пострадал. И просто глупо светить свой единственный козырь.
Я благополучно перебегаю проспект.
Можно пойти не дворами, а в обход, но часть пути все равно придется петлять между домами, можно пойти напрямую привычным маршрутом.
– Черт.
Пойду напрямую.
Проблема в том, что какой проход я бы ни выбрала, я все равно выйду к подъезду. Я надеюсь, что за мной послали только бородача в экипаже. Все же я обычная женщина, инспектор Опеки, посылать на меня ораву загонщиков чрезмерно. Хоть бы проскочить до того, как бородач-кочка вернется.
Я кручу головой, но пока не вижу никого подозрительного, людей в проулках каменного мешка в это время почти нет. Я торопливо петляю, и в какой-то момент ощущение чужого присутствия пропадает. Вероятно, я вырвалась вперед.
До дома уже недалеко.
– Ум, – беспокойно дергается черт в сумке.
Никого...
Никого, а в следующее мгновение от дома отделяется тень, человек в плаще перекрывает дорогу. Впереди.
Я шарахаюсь к зданию и вжимаюсь в стену спиной – чтобы сзади не ударили.
Человек вроде бы один.
– Госпожа Майс, – он миролюбиво вскидывает скрытые темными перчатками ладони, – прошу, не надо бояться. Я пришел поговорить, а не причинить вам вред.
– Странный способ беседовать.
– К сожалению, обстоятельства вынуждают действовать не самым приятным образом. Госпожа Майс, вы ведь уже поняли, что вступили на очень тонкий лед.
– Говорите прямо.
Плащ не позволяет рассмотреть фигуру. Я даже не возьмусь предполагать, какой у человека рост. Он может стоять на высоких каблуках или нарочно горбиться. Мне остается лишь хриплый голос.
– Госпожа, улица не терпит откровенности. Ваше расследование. не может быть продолжено, однако я уверяю, что ни вам, ни детям ничего не грозит. Чтобы вы убедились, я прямо сейчас готов отвезти вас к ним, чтобы вы лично убедились. Я готов поклясться, что не причиню вам вреда.
Ага-ага, ищите дуру.
Дотошная, но недалекая инспекторша, «повернутая» на детях и потерявшая надежду, могла бы поверить. Именно такой я кажусь окружающим, да? Я, кстати, верю. Почему бы и нет? Этот конкретный плащ не причинит мне вреда, чистая правда, ведь у него есть сообщники. Опять же, я готова поверить, что мне покажут детей. Меня обещали доставить к ним. Вы пустить не свободу не обещали.
Деарцам нужна нянька, да?
Я еще раз оглядываюсь. Плащ по-прежнему один.
– Дети в порядке? Вы действительно мне их покажете?
Он знает, где они?!
– Да, госпожа.
Я с робкой улыбкой подхожу ближе.
Будь у меня магия... Сейчас мне с крепким мужчиной не справиться, физически он сильнее. Я прижимаю руку к груди, дергаю ремешок, пряжка раскрывается, плащ скользит по плечам.
– Завернись!
– Что? – человек в плаще теряется.
Зато черт отлично понимает, что от него требуется. Он еще маленький, детенок, но пакостить уже умеет не по-детски. Порывом чертячьей магии с меня срывает форменный плащ, бросает полотно ткани в лицо мужчине. Плащ туго спеленывает ему руки, накрывает с головой, а чтобы мужчина не завал на помощь и не занимался прочими глупостями, один из краев плаща набивается ему в рот.
– Ты моя умница, поймал маме рыбку, – хвалю я.
– У-у-ум…
– Ага.
Ошеломленное мычание сменяется активным дерганьем, мужчина силится освободиться. Я несколько секунд наблюдаю за его потугами. Если он маг, он справится, и тогда мне надо бежать. Если кто-то придет к нему на выручку, мне надо бежать. Но ни того, ни другого не происходит.
Я быстро стягиваю с пояса ремень, закидываю его петлей мужчине на шею и затягиваю. Не настолько, чтобы полностью перекрыть дыхание, но достаточно, чтобы желание дергаться пропало.
С пленником я не церемонюсь. Девяносто девять из ста, что он деарец, один из тех, кто вбивает детям в голову, что смысл их жизни лечь на алтарь и состариться. Натянув поводок, я тащу пленника за собой.
Где-то рядом его сообщники ждут, когда он меня приведет.
Ждут ли они меня у подъезда или в подъезде?
– Шевелись, пока не удавила, – тяну я пленника.
Он и был наблюдателем? Я больше не чувствую взгляда невидимки. А куда делся бородач-кочка? Полагаю, кочка пока ждет в экипаже, а невидимка пойман. Не могли на меня отправить слишком много народа. Если бы меня опасались, то отправили бы как минимум одного мага.
Я втягиваю мужчину в подъезд. К счастью, по пути нам никто не попадается. Не знаю, как бы я объясняла соседям полутруп.
Этажи преодолеваю с боем, пленник рвется, рискуя задохнуться.
Удерживать и одновременно отпирать дверь не так-то просто. Ключ выскальзывает, со звоном падает.
– Ум.
Чертенок подхватывает ключ, а затем делает невероятное – вставляет в замочную скважину кончик хвоста. Механизм щелкает, магия пропускает чертенка, как постоянного жителя квартиры. Оглянувшись на меня с превосходством, черт толкает дверь и первым запрыгивает в квартиру.
– Шевелись.
Как только черт перестанет удерживать мой плащ, лишающий пленника свободы движений, он вырвется.
На шум из комнаты выглядывает недобиток, и я не могу отделаться от мысли, что поза со скрещенными на груди руками, в которой он меня встречает, это поза сварливой жены, собравшейся с порога распекать супруга.
Недобиток замечает «живой куль», заламывает бровь.
Я понимаю, что он ждет объяснений, но сперва я захлопываю входную дверь и закрываю на все замки. С которой новости начать, что все плохо или что все очень-очень плохо? Наверное, следует начать с главного: скоро нас придут убивать.
Недобиток, кивнув на куль, ухмыляется:
– Леди, боюсь представить, кого вы притащили на этот раз.
– Деарца, – пожимаю я плечами. – Богатый улов, да?
Пленник забился с новой силой. Вряд ли он понял, что своей реакцией подтвердил мою догадку. Под его напором магия черта слабеет. Малышу и без того трудно было справляться, наверняка черт перестал удерживать кокон из плаща. Пленник освобождает руки. Скинуть ткань с головы мешает кожаная петля ремня.
Не-Черт реагирует молниеносно, наваливается сверху, заламывает пленнику руку, удерживает:
– Леди, у вас веревки не найдется?
Нет, но, наверное, сгодится порванная на толстые ленты простынка. Заодно приношу с кухни стул, к которому пленника и привязываем, я помогаю держать.
– Лапочка, присмотри, – прошу я черта, хватаю недобитка за руку и тяну за собой в ванную.
– Ум, – согласно откликается черт.
Я врубаю струю воды на полную мощность. Шум заглушит мои слова. Хотя я не собираюсь отпускать пленника, все равно следует быть осторожной и лишнего не болтать. Недобиток понятливо склоняется и словно невзначай приобнимает меня за талию. Жест лишний, но приятный и я не сбрасываю его ладонь.
Пересказав все, что со мной случилось после ухода, я озвучиваю главный вывод:
– Они могут прийти за мной в любой момент, прямо сейчас они могут подниматься по лестнице.
– Я понял, леди. Но я пока не вижу, что мы можем изменить.
– Нам нужны союзники.
– Вы о «Великой пятерке»?
Вот вроде бы спокойно произносит, но из под корки ледяного спокойствия прорывается обжигающая ярость, и пальцы на моей талии сжимаются.
Что не так?
– Почему нет? Великие рода предпочитают не вмешиваться, но если попросить... Господин, давайте будем смотреть правде в глаза, королевство почти потеряно. Просить неприятно, но ради.
– Леди, вы не поняли? – в вопросе чудится непонятная жалость.
– Не поняла что?
– Деарцы вернулись с попустительства «Пятерки». Я не думаю, что великие рода позволят деарцам взять власть, но помогать не станут до последнего. Я не уверен, какую цель они преследуют, ослабить короля или убрать и передать корону новой династии.
Недобиток отстраняется и первым выходит.
Я закрываю кран и опираюсь на раковину. Можно мне минуту просто постоять? Не каждый день узнаешь, что пошла против своей родни.
– Леди, – окликает меня недобиток.
– Да?
– Вы... все еще со мной?
Оттолкнувшись от раковины, я выпрямляюсь, оборачиваюсь. Недобиток вернулся и стоит в дверном проеме. И он спрашивает отнюдь не о деарцах, а о «Пятерке».
Если я скажу, что нет, он убьет меня?
– Да, я с вами, господин.
Недобиток в мгновение сокращает расстояние между нами, я вдруг оказываюсь прижатой к стене, а он близко-близко, я чувствую тепло его тела.
– Леди, почему мне хочется вам верить? Не в моих правилах безоглядно доверять. Я бы не смог открыться и, признаться, я искренне рад, что мне не нужно принимать решение. Я не смог бы рискнуть. Собой – легко, но я не один, за мной люди, которых я обязан защищать. А прямо сейчас у меня нет как такового выбора, кроме как положиться на вас, леди. Я действительно хочу вам верить. Вы убьете меня? Или исцелите? У нас мало времени, леди.
Он... позволит?! Я могу управлять лишь очень слабым потоком, но даже крох хватит, чтобы причинить непоправимый вред. Я имею в виду, я могла бы не повести поток по спирали, а крутануть так, что парень потеряет сознание от боли, а дальше останется лишь легким движением руки перерезать горло.
Разве это не шанс помириться с родней?
Недобиток проверяет пленника, по-прежнему накрытого моим плащом. Черт устроился у него на голове, так что можно не сомневаться – пленник в надежных лапах.
– Идемте, леди, – недобиток тянет меня в гостиную, скидывает рубашку и ложится на диван.
– Я тоже хочу вам доверять.
Однажды мужчина, получивший мое сердце, уже обманул меня.
Так, не время вспоминать. Десять лет жила, отгородившись от воспоминаний, а в последние пару дней, как недобиток ворвался в мою квартиру, прошлое стало напоминать о себе непозволительно часто.
Я опускаю ладонь на его грудину, ловлю поток энергии. Моя печать тотчас отвечает давлением, но сейчас игнорировать ее легче. Я закрываю глаза и погружаюсь в процесс. Мы думали, у нас есть дни, но счет на часы, поэтому нельзя отвлекаться, надо сосредоточиться, полностью сконцентрироваться.
Магия течет, и вскоре для меня не остается ничего, кроме закручивающегося спиралью потока.
