Текст книги "Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить"

Автор книги: Монтегю Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Хозяин гостиницы сидел, разинув рот.

– Не могу понять, – в конце концов, произнес он, вытирая пот со лба. Это просто какой-то кошмар. Мне уже доводилось такое слышать, но я был абсолютно уверен в том, что это кошка так орет.

– Он что сума сошел? – сказал Андерсон.

– Увы, как не печально, но придется это признать! А такой хороший клиент, да еще вдобавок ко всему, насколько мне известно, преуспевающий в своем деле, молодой семьянин, детишек растит.

И тут кто-то раздраженной, нервной рукой начал тарабанить в их дверь, которую сам без приглашения и открыл. На пороге стоял тот самый юрист, о котором они только что говорили, в домашней одежде со стоящими дыбом волосами; он был просто взбешен.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он, – но я был бы вам весьма признателен, если бы вы прекратили… —

Тут он замолчал, так как было ясно, что никто из присутствующих не имеет никакого отношения к этому нарушению покоя. После минутного затишья вопли возобновились с новой силой и стали еще более дикими, чем прежде.

Черт побери, что это такое? – вырвалось у юриста. – Откуда это? Кто это орет? Я что с ума сошел?

– Господин Дженсен, это в соседней комнате, то есть в вашей. У вас там случайно кошка в трубе не застряла, а межет еще кто-нибудь?

– Это было единственное, что смог произнести Андерсон, но сказав это, он понял всю ненужность произнесенных им слов. Что-то нужно было делать, ведь не стоять же так, слушая этот жуткий вой и смотреть на белое от страха лицо хозяина гостиницы, покрытое капельками пота, который недоуменно таращился и трясся, вцепившись в ручки своего кресла.

– Такое абсолютно невозможно, – произнес юрист, – ни в коем случае. В моей комнате нет никакой трубы. Я пришел к вам, потому что я был абсолютно уверен в том, что все эти вопли идут из вашей комнаты. Ведь она, соседняя с моей.

– А между вашей и моей дверью случайно нет никакой двери? – с большим интересом спросил Андерсон.

– Нет, сэр, – ответил господин Дженсен, довольно решительным голосом. – По крайней мере, этим утром я такой не заметил.

– Ага! – сказал Андерсон. – а вечером она была?

– Не знаю, не уверен в этом, – произнес юрист в некотором замешательстве.

Неожиданно вопли и пение в соседней комнате прекратились, было слышно, как этот певец начал тихонько что-то мурлыкать и при этом посмеиваться себе под нос. Услышав этот голос, трое мужчин невольно вздрогнули. Затем всё стихло.

– Итак, – сказал юрист, – что вы можете сказать на это счет, господин Кристенсен? Что всё это значит?

– О, Господь Всемогущий! – воскликнул господин Кристенсен, – А я-то тут при чем! Я знаю не больше вашего, господа, клянусь вам, я не слыхал ничего подобного прежде.

– Так же и я, – сказал господин Дженсен, После этого он что-то произнес, сопровождая свои слова вздохом. Андерсону показалось, что тот произнес слова из Псалтыря: omnis spiritus laudet Dominum[93]93
  'omnis spiritus laudet Dominum, – Всякое дыхание. да хвалит Господа!


[Закрыть], – но он в этом не был уверен.

– Нам надо что-то делать, – сказал Андерсон, – ведь нас трое. Не пойти ли нам в соседнюю комнату и самим всё выяснить?

– Но это же, комната господина Дженсена, – завыл хозяин гостиницы. – Что толку от того, что мы туда пойдем, он же ушел оттуда.

– Я не совсем уверен в том, что это доносилось из моей комнаты, – сказал Дженсен. – я думаю, что этот джентльмен прав: нам надо пойти и самим всё выяснить.

Единственные орудия самообороны, которые они смогли найти, были палка и зонтик. От страха дрожа вся компания крадучись пробиралась по коридору. Вокруг царила мертвая тишина, но под дверью соседней комнаты виднелась тонкая дорожка света. Андерсон и Дженсен приблизились к ней. Дженсен взялся за ручку и толкнул её с силой. Бесполезно. Дверь не поддалась.

– Господин Кристенсен, – сказал Дженсен, – не могли бы вы привести самого сильного из своих работников? Нам непременно нужно попасть внутрь.

Хозяин гостиницы кивнул головой в знак согласия и впопыхах ушел, в душе радуясь тому, что хоть на какое-то время ему удастся быть подальше от этого зловещего места. Янсен и Андерсон остались там же, где и стояли, им нужно было смотреть за дверью.

– Смотрите-ка, а ведь, это комната номер 13, – сказал Андерсон.

– Ну, да. Вот ваша дверь, а вот моя, – сказал Дженсен.

– В моей комнате днем три окна, – сказал Андерсон, с трудом стараясь подавить нервный смешок.

– Вот те на, и в моей тоже! – сказал юрист, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Андерсона. Он стоял, спиной повернувшись к этой двери, и спина его была совсем рядом к ней. В этот момент дверь открылась, и из неё кто-то протянул руку и схватил его своими, похожими на когти, пальцами за плечо. На руке этой висели свисающие пожелтевшие лохмотья, сквозь которые проглядывала голая кожа, а кое-где можно было заметить, она была покрыта длинной серой шерстью.

Андерсон закричал от отвращения и испуга, но правда успел вовремя оттащить Дженсена подальше от двери, после чего дверь снова захлопнулась, и долго было слышно раскатистый смех.

Дженсен не заметил ничего, но после того как Андерсон торопясь и сбиваясь рассказал, какой опасности тому удалось избежать, его охватило сильное беспокойство и он сумел только вымолвить, что им надо поскорей отсюда убираться и запереться в одной из своих комнат.

И пока тот излагал этот план действий, пришел хозяин гостиницы с двумя крепкими детинами, выглядели они весьма внушительно, хоть и вели себя настороженно. Дженсен принялся им рассказывать о том, что здесь произошло, и его рассказ отнюдь не прибавил им мужества и боевого настроя.

Они побросали ломы, которые принесли с собой, и заявили, что не намерены рисковать своей шкурой и лезть в эту чертову нору. Хозяин гостиницы выглядел ничтожным и жалким, он нервничал, будучи не в состоянии скрыть своей нерешительности, но понимал, что если не вступить в бой с этой таинственной силой, то его отель потеряет своих постояльцев, но сам лично, браться за это он не хотел. К счастью, Андерсон нашел способ, как вернуть силу духа людям потерявшим её.

– И это та скандинавская отвага, о которой я так много слышал? – сказал он, – Да там даже не немец, а если бы он был и немец, то нас пятеро против одного.

Обоих слуг и Дженсена как будто кто-то ужалил, набравшись мужества, они набросились на дверь.

– Стоп! – сказал Дженсен. – Ну, вы совсем голову потеряли. В общем, так, хозяин стоит здесь и светит фонарем, один из вас ломает дверь, никто не входит внутрь, все ждут, пока то само вылезет.

Все закивали головами в знак согласия, самый молодой вышел вперед, занес свой лом над головой и нанес сокрушительный удар по двери. Результат оказался совсем не таким, какой они ожидали. Не было треснувшего дерева, разбитого и разваливающегося от удара, – раздался только глухой звук, как будто удар нанесли по каменной стене. Парень, невольно вскрикнув, выронил лом и начал тереть свой локоть. На какой-то момент его крик отвлек их внимание, а вслед за этим Андерсон снова посмотрел на дверь. Двери не было; перед ними была ровная стена, такая же, как и все стены в коридоре гостиницы, правда на ней осталась глубокая выбоина, которую оставил лом. Номер 13 исчез, как будто его там никогда и не было.

На какое-то мгновение они замерли, словно оцепенев, и смотрели, не отрывая глаз на глухую стену. Внизу, во дворе, проснулся первый петух, и уже было слышно его громкий крик. Андерсон посмотрел в том направлении, откуда доносился крик петуха, через окно, которое находилось в конце длинного коридора, и увидел, как на восточном участке неба забрезжил рассвет.

* * *

– Наверно, – произнес хозяин гостиницы, в некоторой нерешительности, – господа захотят сменить комнаты на эту ночь – как насчет двуспального номера?

Ни Дженсен, ни Андерсон ничего не имели против этого предложения. После того, что они пережили, им совсем не хотелось расставаться. Они посчитали будет правильно, если каждый из них зайдет в свою комнату и заберет оттуда вещи, которые ему могут понадобиться ночью, а другой будет сопровождать со свечой в руке. И они успели заметить, что как комната № 12, так и комната № 14 имеют по три окна.

На следующее утро вся компания собралась в номере № 12. Хозяин гостиницы, очень хотел обойтись без посторонней помощи, но также было необходимо, чтобы та мистика, которая окутала эту часть дома, был развеяна окончательно. Так что пришлось ему снаряжать двух слуг на плотницкие работы. Мебель вынесли прочь, и, ценой несчетного числа поломанных планок удалось вскрыть тот участок пола, который находился рядом с комнатой № 14.

Вероятно, вы думаете, что они нашли там скелет Магистра Николаса Франкена, того, о котором я рассказывал раньше. Ничего подобного не случилось. Единственное, что удалось найти между балками, поддерживающими пол, так это небольшую медную коробочку. В ней находился аккуратно сложенный пергамент, на котором было написано около двадцати строчек. Оба, как Андерсон, так и Дженсен (который, вдобавок ко всему, оказался и палеографом[94]94
  Палеогра́фия – вспомогательная историческая дисциплина (специальная историко-филологическая дисциплина), изучающая историю письма, закономерности развития его графических форм, а также памятники древней письменности в целях их прочтения, определения автора, времени и места создания.


[Закрыть]) очень заинтересовались своей находкой, ведь она обещала дать ключ к тем паранормальным явлениям, которые здесь происходили.

* * *

У меня есть копия работы по астрологии, которую я никогда не читал. В ней, как фронтиспис, используется деревянная гравюра Ханса Зебальда Бехама[95]95
  Ханс Зебальд Бехам (нем. Sebald Hans Beham, 1500, Нюрнберг – 22 января 1550, Франкфурт-на-Майне) – немецкий художник, график, гравëр эпохи ренессанса. Считается самым выдающимся послеАльбрехта Дюрера мастером «малых форм».


[Закрыть] на которой изображено несколько мудрецов, сидящих вокруг круглого стола. Эта деталь, вероятно, даст возможность экспертам установить автора этой книги. Я не могу разобрать, что у неё за название, и к тому же, в настоящий момент прочесть то, что там написано, не представляется возможным. На форзаце её что-то написано от руки. В течение всего того времени, что эта книга находится у меня я не могу понять в каком направлении нужно читать эту надпись, справа налево или слева направо, еще сложнее понять на каком языке она написана. Ничем не отличалось затянувшееся изучение Андерсона и Дженсена того документа, который они обнаружили в медной коробке.

После двух дней бдения над пергаментом, Дженсен, который был из них самым эрудированным, робко высказал предположение, что язык, на котором это клочок был написан, является либо латынью, либо древним датским языком.

У Андерсона не было каких-либо предположений, только он очень хотел отдать эту коробку и манускрипт Историческому Обществу города Виборг, чтобы они их оставили у себя в музее.

Несколько месяцев спустя, когда мы с ним гуляли в лесу, возле Упсалы,[96]96
  Уппсала ((швед. Uppsala – букв. «Верхняя Палата») – старинный город в Швеции, административный центр одноимённых лена и коммуны. Расположен в исторической провинции Уппланд в 70 км к северу от Стокгольма. С населением более 140 тыс. человек этот город является четвёртым по этому показателю в стране.
  С 1164 года Уппсала является центром архидиоцеза Уппсалы и местом пребывания архиепископа Церкви Швеции. Основанный в 1477 году Уппсальский университет является старейшим центром высшего образования в Скандинавии.


[Закрыть] мы зашли в городскую библиотеку, в которой я про это и узнал. Я не мог удержаться от смеха, читая контракт, согласно которому Даниель Сальфениус (позднее профессор иврита в Кеннинсберге) продал душу Сатане. Но, Андерсона эта история особенно не развеселила.

– Безумный юнец! – сказал он о Сальфениусе, который подписал контракт с Дьяволом, будучи еще студентом, – он видимо даже не подозревал, в какой компании он окажется?

И когда я высказал по этому поводу свои соображения, обычные в подобной ситуации, он мне ничего не ответил, а лишь только пробурчал что-то невнятное. После обеда он рассказал мне всю эту историю, которую вы сейчас читаете, но отказался делать какие-либо выводы из этого или соглашаться с теми, которые я привел ему.

Граф Магнус

Каким образом эти материалы, на основе которых я сумел составить связанный рассказ, попали в мои руки, – есть последнее, что я хотел бы сообщить моему читателю. Но, я считаю это необходимым, вначале моего повествования сделать небольшое вступление, и рассказать о том, в каком состоянии они перешли в мое владение.

Какая-то часть из них состояла из рассказов из книг о путешествиях. В сороковые и пятидесятые годы томик таких рассказов можно было увидеть в каждом доме. «Дневник пребывания в Ютландии и на Датских островах» Хораса Мэрриэта[97]97
  Хорас Марриэт был английским путешественником и писателем. Он был сыном бизнесмена Джозефа Марриэта, который имел владения в Вест-Индии и зарабатывал продажей колониальных товаров.


[Закрыть], – является прекрасным образцом изданий того сорта, о котором я говорю. В таких книгах обычно рассказывается о каком-нибудь неизвестном уголке на континенте. В них присутствуют иллюстрации из гравюр на дереве или стальных пластинках. В такой литературе подробно описываются гостиничные номера и средства коммуникации, подобную информацию вы сейчас можете без труда найти в любом хорошо составленном путеводителе. В них всегда приводится огромное количество различного рода бесед с образованными иностранцами, разудалыми хозяевами гостиниц, и словоохотливыми крестьянами. Одним словом, в них слишком много лишней болтовни.

Если уж говорить о том, как я решил подать материал в моем рассказе, то мои записи, по мере развития действия в нем, приобретают характер дневника, в котором представлены мысли и переживания одного человека, и подобная форма изложения сохраняется до самой развязки, можно сказать, почти до самого конца.

Автором этих записок является некий господин Раксел. Представляя его, я полагаюсь целиком и полностью на ту информацию, котрую он дает о себе в своих записках, и на основании их я пришел к заключению, что – это был человек среднего возраста, владеющий некоторым состоянием, и абсолютно одинокий в этом мире. Судя по всему, он не имел обетованного угла в Англии, а был завсегдатаем гостиниц и пансионов. Вполне вероятно он подумывал о том, что было бы неплохо, в конце концов, приобрести себе дом в Англии, но этого так и не произошло. К тому же, я думаю, что пожар, произошедший в начале семидесятых, в Пантехниконе[98]98
  Слово «Пантехникон» является придуманным, образованным от греческих pan («все») и techne («искусство»). Первоначально это было название большого заведения на Моткомб-стрит, Белгравия, Лондон, которое открылось около 1830 года. Оно сочетало в себе картинную галерею, мебельный магазин и продажу экипажей, а также его южная половина была большим складом для хранения мебели и других предметов. Здание было в значительной степени разрушено пожаром в 1874 году.


[Закрыть], по всей вероятности, уничтожил большую часть его имущества и те записки, которые могли бы пролить свет на его происхождение. Так как, раз или два, он говорил о своем имуществе, которое хранилось на этом складе.

В дальнейшем удалось узнать, что господин Ракселл опубликовал книгу, в которой он рассказывал об отпуске, проведенном в Бретани[99]99
  Брета́нь (фр. Bretagne, брет. Breizh; галло Bertaèyn) – регион на северо-западе Франции, составляет большую часть одноименной исторической области. Расположена на северо-западе страны, наодноимённом полуострове, омываемом с севера Ла-Маншем, а с юга Бискайским заливом. Административный центр региона – город Ренн.


[Закрыть]. Более я ничего не могу сказать о его работе, упорные поиски в библиографических источниках убедили меня в том, что издана эта книга была либо анонимно, либо под псевдонимом.

Что касается его характера, то совсем нетрудно составить о нем ложное представление. Скорее всего, он был умным и образованным человеком. Вполне вероятно, насколько я могу судить по тому, что он планировал и заносил в свой дневник, он собирался стать членом научного общества в своем Брасенос-колледже.[100]100
  Брасенос-колледж (вар. Брейзноуз; Brasenose College (BNC), официально King’s Hall and College of Brasenose) – один из колледжей Оксфордского университета. Основан в 1509 году.
  Среди его видных выпускников лауреат Нобелевской премии по литературе Уильям Голдинг, актёр и писатель Пейлин, Майкл, премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон.


[Закрыть] Его самым главным недостатком была чрезмерная любознательность, возможно, что для любителя путешествовать это не так уж и плохо, но наступает час, когда платить за любопытство, такому любителю совать свой нос куда не следует, приходится сполна.

О той поездке, которая в итоге, оказалась его последней, он решил написать другую книгу. Скандинавия – страна, которая каких-то 40 лет назад, была диковинной и загадочной для англичан, поразила и заинтересовала его. Должно быть, он наткнулся на одну из старых книг об истории Швеции или какие-то мемуары, и поэтому ему в голову пришла идея, что найдется место и для его книги, в которой будет описываться путешествие по Швеции, и вставлены эпизоды из жизни известных шведских фамилий. Для этой цели ему удалось получить рекомендательные письма к некоторым влиятельным персонам Швеции и, в начале лета 1863 года, он туда и отправился.

Нет никакой необходимости говорить о его поездке на север страны, также не будем останавливаться на его пребывании в Стокгольме, которое продлилось несколько недель. Мне только стоит упомянуть о том, что один ученый муж, проживающий в Стокгольме, навел его на след, котрый вел к ценному архиву семейных документов, принадлежащему владельцам древнейшего особняка в Вестергётланде,[101]101
  Вестергётланд, или Вестеръётланд (швед. Västergötland) – историческая провинция на западе Швеции. Историческая провинция Вестергётланд находится в западной части страны. На юг от неё лежит историческая провинция Халланд, на запад – пролив Каттегат и исторические провинции Дальсланд иБохуслен, на восток – провинции Эстергётланд и Смоланд, на север – провинции Вермланд и Нерке. Численность населения её составляет 1.229.167 человек (на 31 декабря 2008 года). Плотность населения – 59 чел./км².
  На юге и востоке провинции раскинулся холмистый ландшафт, переходящий в Южно-Шведскую возвышенность. На западе и севере здесь находятся равнины, часть Средне-Шведской низменности. На северо-западе и северо-востоке Вестергётланда его границы образуют два самых больших озера Швеции – Венерн и Веттерн. Крупнейшая река провинции – Гёта-Эльв – вытекает из Венерна и впадает в Каттегат.
  Климат – мягкий, влажный. На побережье выпадает до 900 мм осадков в год, в глубине провинции – около 600 мм. Средняя температура января +1°С, июня – +15°С.
  Крупнейший город Вестергётланда – Гётеборг. Другие большие города – Лидчёпинг, Мариестад, Скара, Бурос, Тролльхеттан, Венерсборг.


[Закрыть] и раздобыл для него разрешение покопаться в этих бумагах.

Особняк, или herrgard[102]102
  Herrgård – особняк, феодальное поместье (швед.).


[Закрыть], о котором идет речь, называется Råbäck (произносится как – Робек), хотя это его не настоящее имя. Это одно из самых лучших строений такого типа в стране, и гравюра в Suecia antiqua et moderna,[103]103
  Suecia antiqua et moderna Древняя и Современная Швеция, сборник гравюр Эрика Дальберга, составленныйц им в середине 17 столетия.


[Закрыть] составленном Эриком Дальбергом,[104]104
  Эрик Ёнссон Дальберг (швед. Erik Jönsson Dahlbergh; 10 октября 1625, Стокгольм – 16 января 1703, Стокгольм) – шведский инженер-фортификатор, военачальник (в звании фельдмаршала), генерал-губернатор Ливонии с 1696 по 1702 год. Оказал недружелюбный приём Великому посольству и, в частности, Петру I, остановившемуся в Риге в конце марта 1697 года, что впоследствии было использовано российской стороной как один из предлогов для начала Северной войны


[Закрыть] изображает его очень наглядно, именно так он выглядит в глазах туристов и сегодня. Этот особняк был построен сразу после 1600 года, и, на первый взгляд, очень напоминает английские постройки того периода, если учитывать тот материал, который использовался для его постройки, – а строили его из красного кирпича и делали облицовку камнем, – при этом обращая внимание на архитектурный стиль того времени. Человек, который построил его, был потомком великого рода Делагарди,[105]105
  Делагарди (швед. De la Gardie) – шведский род французского происхождения, давший Швеции множество военных и государственных деятелей. Происходит из Лангедока. Известен с 80-х гг. XIV в., когда Робер, сеньор Руссоля и Ла Гарди, вступил в брак с Анной Л’Эстандар, принадлежавшей к одному из самых старейших родов Франции. Потомки Робера впоследствии породнились со многими знатными французскими семьями. Представители рода носили фамилию д’Эскупери, однако часто назывались по принадлежавшим им владениям, среди которых были Руссоль, Ла Гарди, Орнезон и Пуссоль.
  Основателем шведской ветви стал сын Жака д’Эскупери Понтус Делагарди (1520–1585), который в 1565 г. вступил на шведскую службу. 27 июля 1571 г. он получил от шведского короля титул барона и баронство Экхольм. Баронская ветвь рода была внесена в матрикул Рыцарского собрания Швеции в 1625 г., однако в 1640 г. она пресеклась.
  Сын Понтуса, Якоб (1583–1652), 10 мая 1615 г. был возведён в графское достоинство, получив графство Леккё, а затем Аренсбург. Его ветвь была внесена в матрикул шведского Рыцарского собрания в 1625 г.
  Во второй половине XVIII в. представители графской ветви Делагарди обосновались в Эстляндии. Однако мужская линия российской ветви рода пресеклась в 1856 г. со смертью графа Карла Магнуса Делагарди (1788–1856), не оставившего после себя потомства. В 1852 г. Карл Магнус усыновил сына своей старшей сестры Марии (1786–1876) Александра Ивановича Бреверна, который унаследовал графский титул и фамилию, которая отныне звучала как Бреверн-де-Лагарди[1].
  Граф (с 1852) Александр Иванович Бреверн де Лагарди (нем. Pontus Alexander Ludwig Graf Brevern-de la Gardie; 4 (16) января 1814 – 20 марта (1 апреля) 1890) – генерал-адъютант, генерал от кавалерии, служивший в русской императорской армии. Брат генерал-майора М. И. Бреверна.


[Закрыть] его наследники владеют им до сих пор. Делагарди – это имя, которым я буду их называть, когда потребуется их упомянуть.

Они приняли его со всем радушием и настаивали на том, чтобы он оставался в их доме сколь угодно долго, всё то время, пока ведет свою работу. Но, предпочтя свободу и независимость и будучи не особенно уверенным в том, что его знания шведского языка достаточны для поддержания беседы, он решил поселиться в деревенской гостинице, которая была во всех отношениях достаточно уютным и удобным местом, особенно, в летние месяцы. В силу принятого решения ему приходилось совершать ежедневную прогулку до особняка и обратно и расстояние, которое он проходил, составляло, примерно, милю. Сам дом стоял в парке, и был укрыт весьма густо разросшейся чащей из огромных и очень старых деревьев. Рядом с домом находился обнесенный стеной сад, за которым был лес, вплотную примыкающий к берегу маленького озера, такие озера, подобные блюдцам, были рассыпаны по всей стране. Далее шли стены, которыми были огорожены земельные угодья. И, если подняться по крутому склону на холм, огромную глыбу от какой-то скалы, слегка присыпанную землей, – то оттуда можно было увидеть церковь, которую могучей стеной защищали не пропускающие свет деревья. Весьма любопытным было это строение для англичанина. Неф[106]106
  Неф – главный зал (церкви).


[Закрыть] и приделы были низкими, их опоясывали хоры, также там стояли скамьи. В западной части церкви был великолепный старинный орган, раскрашенный яркими красками, у которого были серебряные трубы. Потолок был плоским, его расписал какой-то художник, живший в семнадцатом столетии, жуткими картинами Страшного Суда, – неистовые языки пылающего пламени, разрушенные города, горящие корабли, отчаявшиеся, возопившие души, а рядом с ними зловещие и смеющиеся демоны. Солидная медная люстра округлой формы свешивалась с потолка; кафедра проповедника была похожа на кукольный домик, покрытый маленькими раскрашенными херувимами и святыми; подставка, на которой стояли трое песочных часов, была прикреплена шарнирами к столу, за которым сидел проповедник. Достопримечательности, подобные этим, можно увидеть сегодня во многих церквях Швеции, но то, что выделяло её из их ряда – это пристройка к церкви. С восточной стороны, у северного прохода. Тот, кто постороил этот особняк, – построил и мавзолей для себя и для своей семьи. Он представлял из себя довольно большое восьмиугольное здание, свет в него проникал через овальные окошки, стоящие в ряд, крыша его напоминала купол, сверху которого находилось, что-то похожее на тыкву, из которой торчал острый шпиль, такой архитектурный дизайн очень любили шведские архитекторы. Снаружи, крыша была покрыта медным листом и покрашена в черный цвет, тогда как стены, подобно стенам церкви, были белыми до боли в глазах. В этот мавзолей нельзя было попасть из церкви. У него была своя собственная калитка и ступеньки с северной стороны.

За церковным кладбищем была тропинка, которая вела к деревне, и требовалось всего каких-то три или четыре минуты для того, чтобы оказаться у дверей гостиницы.

В первый день своего пребывания в Робеке господин Раксэлл застал дверь в церковь открытой, благодаря чему он смог описать её интерьер, именно это описание я и представил вкратце. Тем не менее, в сам мавзолей ему попасть не удалось. Он смог только сквозь замочную скважину разглядеть то, что там находилось, – а там были: и прекрасные мраморные изваяния, и саркофаги, покрытые медью, вся их поверхность была украшена геральдическим орнаментом. Это вызвало у него непреодолимое желание продолжить свое ислледование и потратить на него больше времени.

Документы, ради которых он приехал сюда, оказались именно такими, какие ему были и нужны для написания книги. Там, в очень хорошем состоянии была представлена: и семейная переписка; и дневники; и бухгалтерские книги первых владельцев поместья, написанные разборчивым почерком, в которых было бесчисленное множество любопытных деталей. Согласно тому, что там было написано, первый Делагарди был человеком сильным и одаренным. В скором времени после того как особняк был построен в округе начались волнения, крестьяне восстали и напали на несколько дворцов знати и, тем самым, нанесли серьезный ущерб. Владелец поместья Робек возглавил тех, кто решил подавить этот мятеж, в документах говорилось о казни зачинщиков и жестокой расправе над мятежниками, не знающей пощады рукой.

Портрет Магнуса де ла Гарди, так его звали, был одним из самых лучших в доме, и господин Раксэл, проведя целый день за работой, изучал его с немалым интересом. Он не дает подробного описания этого портрета, но, судя по его словам, лицо этого человека поразило его не добродетелью или красотой, а какой-то сверхъестественной внутренней силой; надо сказать, что он писал о графе Магнусе как о, чуть ли, не феноменальном уроде.

В тот день господин Раксэл обедал вместе со всей семьей, после чего, вечером, но еще при дневном свете, он отправился к себе в гостиницу.

– Я хорошо помню, пишет он, – как спросил церковного сторожа, который был возле церкви, сможет ли он впустить меня в мавзолей. Он, вне всяких сомнений, имел туда доступ, так как я видел его однажды вечером стоящим на ступеньках и, как мне тогда показалось, он закрывал, а может быть и открывал дверь.

Я нашел в его записках то, что утром следующего дня господин Раксэл разговаривал с хозяином. Он написал об этом так подробно, что это сразу меня сильно поразило. Тем не менее, вскоре я понял, что страницы, которые лежат передо мной, по крайней мере, с самого начала, были материалом для той книги, над которой он работал. И то, что они являются ни чем иным как подобием журналистской стряпни, в которую подмешивают диалоги.

Его целью было, как он говорит, найти какие-нибудь предания о графе Магнусе, из которых можно было бы узнать то, чем он занимался и определить, почитал его народ или нет. Из этих записок он понял то, и это можно было сказать с абсолютной уверенностью, что граф особенной популярностью среди народа не пользовался. Если его издольщики[107]107
  Истор. земледелец, платящий за аренду земли долей урожая


[Закрыть] опаздывали на работу в те дни, когда они должны были работать на него как на хозяина поместья, то он растягивал их на деревянной скамье, или порол их, а затем клеймил, во внутреннем дворе своего особняка. Было два случая, когда люди попытались отнять у него участки земли, так вот, зимними ночами дома этих людей таинственным образом сгорели вместе с их семьями, которые были в этих домах. Но, о чем больше всего беспокоился хозяин гостиницы, и к этой теме он возвращался не один раз, – так это то, что граф пошел по Черному Пути и, судя по всему, умел вызывать какого-то адского духа.

Вы конечно захотите узнать, как и поступил господин Раксэл, что же это такое, – Черный Путь. Но ваше любопытство, наверняка, так и останется не удовлетворенным, также случилось и с ним. Хозяин явно не хотел вдаваться в подробности, или вообще что-нибудь отвечать на этот вопрос. Как раз этот момент его куда-то позвали и он с явной готовностью поспешно удалился, лишь только несколько минут спустя он засунул свою голову в дверь, чтобы сказать, что его срочно вызвали в Скару[108]108
  Скара (швед. Skara) – город в Швеции. Город Скара находится на западе Швеции, на территории лена Вестра-Гёталанд и исторической провинции Вестергётланд.


[Закрыть] и он вернется только к вечеру.

Так и не удовлетворив свое любопытство, господину Раксэлу пришлось приступить к своей работе в особняке, которой он занимался ежедневно. Записки и документы, на которые он вслед за этим наткнулся, направили его мысли совсем по другому пути. Его внимание привлекла переписка между Софией Альбертиной из Стокгольма и её замужней кузиной Ульрикой Элеонорой, которая жила в Робеке, в период с 1705 по 1710 годы. Эти письма были черезвычайно интересны в том плане, что они проливали свет на культурные традиции, существовавшие в Швеции в то время, любой, кто читал полную публикацию этих писем в изданиях Шведской Комиссии по Историческим Манускриптам, может это подтвердить.

После обеда, он закончил с этими письмами и после того, как он поставил ящики, в которых они лежали, на их прежнее место на полке, он, как и следовало ожидать, решил рассмотреть несколько томов, которые стояли рядом, для того чтобы определить с какого из них лучше всего начать на следующий день. Полку, на которую он наткнулся, главным образом занимали бухгалтерские книги, написанные от руки самим графом Магнусом. Но одна среди них затесалась явно другая, эта была книга по алхимии и другими мистическимие трактатами, которые существовали в шестнадцатом столетии. Так как, господин Раксэл был не особенно знаком с книгами по алхимии, ему потребовалось очень много времени для того чтобы разобрать названия различных трактатов и заголовков. Там была: «Книга Феникса», «Книга Тридцати Слов», «Книга Жабы», «Книга Мириам», “Turba philosophorum”, и другие; и тут он очень обрадовался, так как случайно наткнулся на лист, который специально был оставлен свободным в середине книги и на котором было что-то написано самим графом Магнусом под заголовком “Liber nigrae peregrinations[109]109
  Liber nigrae peregrinations – Книга Черного Пути (лат.).


[Закрыть]”. На самом деле, там было написано всего каких-то несколько строк, но и этого было вполне достаточно, для того чтобы понять то, что этим утром хозяин дома говорил о религии, по крайне мере, такой же древней как и сам граф Магнус и которой он, по всей видимости, придерживался. Здесь я привожу перевод на английский того, что было написано там:

«Если человек хочет прожить долгую жизнь, заручиться покровительством доброго ангела и увидеть, как прольется кровь его врагов, то, первым делом ему надо отправиться в город Хоразин[110]110
  Корази́м или Хорази́н – древний город в Верхней Галилее, в Израиле. Находится в 3,5 км к северу от Капернаума. Был разрушен до 339 года. Евреи жили здесь также в V–VII и XIII–XV веках. Сейчас представляет собой тель. Большая часть строений сделана из чёрного базальта. При раскопках были обнаружены остатки синагоги III–IV веков. Среди декора символы иудаизма и греческой мифологии. Содержит скульптурную композицию – двух каменных львов. Была также найдена миква.


[Закрыть] и предстать там перед принцем…». – В этом месте слово было затерто, но не очень хорошо, поэтому господин Раксэл был абсолютно уверен в том, что он сумел его разобрать правильно и это слово следует читать как aeris[111]111
  Aer āēr, āeris (os, a и em, e, um, ibus) (у) () 1) воздух, атмосфера (matutinus; salubris) aēra findere – рассекать воздух (о птицах) ae. quietus (placidus) – безветрие 2) туман (obscurus) 3) вершина, верхушка summus a. arboris – верхушка у дерева 4) погода, климат (temperatus) (лат.).


[Закрыть] (из воздуха). Но далее не следовало никакого текста, лишь только одна строчка на латыни: Quaere reliqua hujus materiei inter secretiora. (Остальное смотрите среди материалов личного характера).

Нельзя отрицать того, что из за зловещего сияния, которое исходило от всего во что верил граф и к чему он имел склонность, у господина Раксэла, который жил почти три столетия спустя, возникла мысль о том, что вполне вероятно граф приобрел свое могущество благодаря алхимии, а вместе с ней и магией, и это сделало эту заметную фигуру еще более яркой. Поэтому, когда после длительного созерцания картины, висевшей в холле, на которой был изображен этот самый граф, он отправился по привычному пути домой, все его мысли были сфокусированы на графе Магнусе. Его глаза не замечали всей той красоты, что его окружала, он не воспринимал восхитительных ароматов леса, не видел чудесного света, которым было озарено озеро. А когда он внезапно остановился, то был очень удивлен тому, что вместо того, чтобы прийти к себе в гостиницу на ужин, он оказался у ворот на церковное кладбище. Тут его глаза уперлись в мавзолей.

– А, – произнес он, – граф Магнус, вот Вы где. Я был бы очень рад встрече с Вами.

– Как и многие старые холостяки, – писал он, – я имею привычку говорить с самим собой вслух и, в отличие от греческих и римских аристократов, я не ожидал услышать ничего. Само собой разумеется, и возможно к моему счастью, на этот раз я не услышал никакого ответа, также не услышал того, что можно было бы принять за ответ: лишь только женщина, которая, как я полагаю, убирала в церкви, уронила какой-то металлический предмет на пол и от раздавшегося лязга я вздрогнул. А граф Магнус, я думаю, спал крепким сном.

Вечером этого же дня хозяин гостиницы, который уже знал о том, что господин Раксэл желает встретиться с приходским священником или дьяконом (как их называют в Швеции), познакомил его с ним в фойе гостиницы. Усыпальницу Де ла Гарди они решили посетить на следующий день, а после этого немного побеседовали на общие темы.

Господин Раксэл помнил, что в обязанности дьяконов в Швеции входило обучать претендентов на получение конфирмации,[112]112
  Миропомазание, конфирмация (церковное таинство у католиков, совершается над детьми 7-12-летнего возраста) Syn: chrismation б) конфирмация (у протестантов: обряд приобщения подростков к церкви).


[Закрыть] таким образом, он мог надеяться освежить в своей памяти знание Библейских притч.

– Вы можете мне что-нибудь сказать о Хоразине?

Похоже, что дьякон был сильно удивлен, но с готовностью напомнил ему, что плохого говорили об этом городе.

– Чтобы лучше знать, – спросил господин Раксэл, – я полагаю, там сейчас одни руины остались?

– Да, наверное, так, – ответил дьякон, – Я слышал от наших старых священников, что там Антихрист должен был родиться, да многое еще рассказывают –

– А что рассказывают? – тут же поинтересовался господин Раксэл.

– Да, всякое. Я уже и забыл, – ответил дьякон, – и, вскоре после этого он ушел, пожелав тому доброй ночи.

Сейчас хозяин гостиницы оставался один и в полном распоряжении господина Раксэла; а этот пытливый вопрошатель не собирался щадить его.

– Господин Нильсен, – сказал он, – мне удалось кое-что узнать о Черном Пути. Вы можете мне рассказать то, что вы знаете. Какие таинственные силы граф умел вызывать?

Возможно, по той причине, что шведы имеют привычку медлить и не сразу отвечать на вопросы, или потому, что хозяин гостиницы сам был таковым по природе своей, я не могу сказать точно; но господин Раксэл пишет, что хозяин гостиницы потратил более минуты для того чтобы рассмотреть его с ног до головы. После чего он подошел совсем близко к своему постояльцу и, с большим напряжением в голосе, произнес:

– Господин Раксэл, я могу рассказать вам одну историю, но больше вы от меня не услышите ни единого слова…, ничего. И когда я её закончу, не спрашивайте меня ни о чем. В те времена, когда жил мой дедушка – а было это девяносто два года назад – было два человека, которые говорили: «Граф помер: что нам до него. Вот мы соберемся и пойдем в его лес и будем там охотиться, сколько душа пожелает» – это они говорили о том дальнем лесе, что на холме за Робеком. Ну а те, которые слышали их похвальбу, отвечали им: "Не ходите; мы знаем, там вы встретите тех, кто ходит, когда они не должны ходить, они должны покоиться с миром, а не ходить». А те, в ответ, только смеялись. В том лесу не было лесников, которые должны были следить за ним, потому что никто не хотел жить там. Вся семья уехала, и дом лесника стоял пустой. Так что эти двое могли делать всё, что они пожелают.

В общем, той ночью они собрались и пошли в лес. Мой дедушка сидел здесь, в этой комнате. Было лето, и ночь была светлая. Через открытое окно он мог наблюдать за лесом и слышать всё, что там происходит.